Дорогая Луиза!
С момента, когда я начал писать Вам письма, прошло немало времени. Я все еще не знаю, получите ли Вы их. Не получите - мне не придется краснеть за чувства, на которые я не имею права, получите - мои вопросы разрешатся наконец. Теперь, во время передышки, они гложут меня с новой силой.
Мы продолжаем отступать. Очень неспешно, настолько неспешно, чтоб самый злой глаз не счел бы это бегством. Отходим в образцовом порядке, за каждое нарушение маршал спрашивает строже, чем во время боевых действий. Джон заснул нынче на карауле - мало бедолаге не показалось. Трактирщики хмурятся, но накрывают нам столы, жители хмурятся, но продают нам лошадей.
Скоро будем в Талиге.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Я все еще думаю о Вас. Все еще вспоминаю Ваш взгляд, Вашу спокойную речь. Наваждение не проходит - оно становится сильнее.
Кстати, о наваждениях - злосчастный Джон о котором я писал вам в предыдущем письме, рвется загладить свою вину. Или лавры Давенпорта не дают ему покоя. Вчера ночью он разбудил меня, чтоб показать камень, который, по его утверждению, видит на каждой стоянке. Учитывая, какое расстояние мы проходим в день, это представляется маловероятным, хотя последние события заставляют меня усомниться в границах вероятного. Землетрясения, вещие сны, чудесные спасения - в армии все шепчутся сейчас о неведомом, а камень действительно мог поразить воображение бедного Джона - огромный, гладкий, грушевидный, больше напоминающий надорскую породу, чем местный известняк. Но все равно я бы лучше посмотрел сон, нежели камень - в снах маршал требует теперь строжайшего отчета. Впрочем, я оставил на нем отметку - на всякий случай.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Недавно я писал Вам, что мы счастливо избежали опасностей войны и чудес здесь, в Гаунау. Похоже, я поторопился.
Джон был прав. Меченый камень сегодня обнаружился на новой стоянке - в дневном переходе от того места, где я видел его в первый раз. Маршал зол, велел прочесать окрестности и найти все камни, похожие на этот - их обнаружилось несколько десятков, на каждом из них теперь стоит клеймо Талига и к каждому приставлен солдат, обязанный держать в памяти все его особенности. Снялись со стоянки затемно.
Все встревожены, и я тоже. Разделить судьбу Надора и армии Гаунау не хочется никому, но и бегства маршал не допустит.
Давенпорт молчит, будто ничего не случилось. Ни снов, ни предчувствий.
Надеюсь все-таки увидеть Вас, что бы ни случилось после.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Двух камней сегодня недосчитались. Да, остальные стоят вокруг лагеря. Маршал оставил небольшой отряд следить за их передвижением. Растягивать так армию - риск огромный, гаунау следуют приказу Хайнриха, но небольшая горстка людей может стать для них непреодолимым соблазном. Выбора у нас все равно нет - от мощеных дорог шарахаются и люди и лошади. Мы попрощались с ними так, будто видели в последний раз. Давенпорт по-прежнему молчит, то ли те три случая были счастливой случайностью, то ли пределом, то ли здесь нечто, что и он опознать не может.
Каждый день приносит новые тревоги. Простите, что смущаю ими Ваш покой, но мне некому больше открыть душу.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Наш караул прибыл сегодня в полночь - вместе с камнями. По их утверждению, после захода солнца камни снялись с места и поползли за армией. Мне вспомнилось ваше письмо и описание ухода стражи в Надоре - маршал велел молчать накрепко. Он теперь держит весь штаб под рукой: мы спим в одной палатке и докладываем не только о снах, но и о самочувствии, настроении и мыслях о будущем.
Давенпорт спит, как младенец, сыт и в кои-то веки даже доволен. К вящему неудовольствию маршала. Странно, учитывая, что всю ночь мы преследуем камни, которые преследуют нас, а днем без конца слушаем доклады, полные опасной мнительности, пытаясь из их бесполезной массы выделить те, которые могут спасти нашу жизнь.
С надеждой на лучшее и нашу встречу,
Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
У нас первые жертвы - один из солдат пытался оседлать двинувшийся камень, но тот растер его о землю. Теперь ни у кого, кто знает, как именно был разрушен Надор, не осталось сомнений - стража, о которой вы писали, двинулась за нами - Давенпорт целый день поминает свиные морды, которые сбрасывали камни. Почему и что нам ждать от таких спутников - пока неясно, но похоже, что в смерти Пола повинна лишь его страсть к действию, а не чья-то злая воля. Но приказ рассредоточиться на максимально большое расстояние для ночлега все восприняли без энтузиазма - маршал хочет понять, соберутся ли камни вокруг конкретных людей.
Люди измотаны ночными действиями и подозрениями. Наше отступление уже не выглядит так достойно, как намечалось, но маршал стал тревожно снисходителен.
Кони, впрочем, спокойны.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Сегодня на небе появился молодой месяц. Вернее, четыре молодых месяца.
Камни окружили нашу палатку.
Простите, больше не могу писать - в армии паника.
Дорогая Луиза!
Наконец я могу писать вам спокойно. Насколько можно говорить о покое в нашей ситуации. Камни следуют за нами, на небе еженощно неподвижно висят по четыре месяца, а сегодня вечером в палатке появилась женщина. Откуда она взялась - неизвестно, часовые клянутся страшными клятвами, что никого не видели и никого не пропускали. Высокая, черноволосая, очень стройная, в легком платье и босиком - посреди леса! Во время переполоха она исчезла. Приходила явно к Давенпорту, который по-прежнему спит сном младенца.
Сейчас вынужден торопиться - маршал ушел муштровать караульных.
Надеюсь, увидимся.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Мы снова замедлили отступление, движемся неспешно, выверяем шагистику, упражняемся в стрельбе. Маршал делает все, чтоб окружающим стало не до разговоров.
В нашей палатке теперь живет еще одно существо. Существо опознано как Невепрь. Первым оно было опознано Давенпортом, которого мы сегодня всем штабом снимали с дерева. Он утверждал, что не знает, как залез на корабельную сосну. Маршал, в свою очередь, заявил, что Давенпорт подозрительно многого не знает в последнее время. Давенпорт опустил голову, поболтал ногами и заявил, что он здесь ни при чем, и вцепился в ствол, потому что Невепрь стал тереться о дерево, и оно сильно зашаталось. Маршал выразил недоверие.
В общем, Давенпорта сняли, а Невепрь теперь живет с нами. У штабистов были возражения, конечно, но способов убрать его из палатки не нашли, а вреда он, вроде, никому не причиняет, если не считать внезапных желаний как-нибудь приласкаться. Камни, кстати, ходят за тем же Давенпортом - маршал попробовал на одну ночь отселить его на противоположный конец лагеря, и камни собрались там. По этому поводу они о чем-то долго разговаривали с глазу на глаз. Фульгатов, пристроившихся подслушивать, маршал шугнул так основательно, что я их до сих пор не замечаю.
Не вполне понимающий, что вокруг творится,
Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Вообще-то сейчас у нас совет, но проводить его мы не можем. На бумагах лежит Невепрь, и согнать его нет никакой возможности. Карты видно отлично, но прикоснуться к ним мы не можем. Маршал подробно рассказывает о моральных достоинствах виконта Валме и о том, куда надо помещать его подарки. Кажется, он все-таки вышел из себя. Подробностей не воспоследует, ибо они не для дамских глаз. Засим откланиваюсь, ибо вызываю любопытство.
С уважением, навеки Ваш
Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Невепрь и камни следуют за нами. Их для краткости называют "свитой Давенпорта". Сам Давенпорт после подобных высказываний смотрит тучей, но молчит.
Сегодня я был свидетелем весьма примечательного его разговора с Хейлом:
- Камни радуются, - сказал Давенпорт.
- То есть? - Бэзил явно обеспокоился: выпрямился в седле, перехватил поводья.
- Здесь все ликует, - Давенпорт улыбнулся. - Будто и нет войны.
- Ты уверен, что не надо доложить?
- О чем? О том, что все хорошо? Он и так злится, - тут Давенпорт посмотрел на солидных размеров прореху в строю там, где двигался Невепрь. Оттуда хрюкнуло, солдаты шарахнулись в стороны.
Хейл посмотрел на него с явным сомнением. Я теперь тоже в раздумьях. Доложить или нет?
Навеки ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Определенно творится что-то странное. По армии средь бела дня разгуливают Невепрь и неизвестные никому полураздетые девицы, за армией тащатся камни, а сегодня ночью мы все выбегали из палатки - земля вдруг сильно завибрировала, впрочем, стоило нам выйти, как все прекратилось. Мы попробовали заснуть снова - дрожь повторилась. Палатку трясло раз семь, потом маршал велел сниматься с места, хотя Давенпорт клялся родным отцом, что землетрясения не будет. Маршал сквозь зубы пожелал удачи Дьегаррону. События последних дней не идут ему на пользу.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Нашу палатку все еще трясет, поэтому ночами у нас совет и дежурит часовой. Месяцы ползут вверх и полнеют, Давенепорт спит на ходу и сквозь сон бормочет стихи. Что-то про кровь, которую кто-то потерял, а кто-то обрел. Наяву их не помнит, надо запоминать так, очевидно. С Невепрем они сдружились, теперь создание идет рядом с лошадью Давенпорта и поддерживает его, когда тот валится из седла.
Скорей бы домой, к Вам. У нас появилось довольно много пацифистов и несколько дезертиров.
Ваш Айхенвальд.
Дорогая Луиза!
Палатка дрожала всю ночь, Давенпорт мирно качался во сне, и это зрелище я, боюсь, уже не забуду никогда, утром вокруг палатки обнаружили нечто, напоминающее ряд каменной кладки.
Днем лошадь Давенпорта споткнулась о камень так, что разбудила всадника, тот рявкнул на эту довольно крупную глыбу, и та уползла с дороги - очень быстро и как-то виновато.
Даже не знаю, как прокомментировать эти факты. У меня есть устойчивое подозрение, что Давенпорт обрел силу повелевать наследием Окделлов, как бы абсурдно это ни звучало. Надо обсудить это с маршалом.
Я все чаще думаю о Вас, моя дорогая Луиза. Если я вернусь в Талиг живым, мы обязательно встретимся - мысль об этом греет меня даже тогда, когда я вижу лицо маршала, под руку к которому ластится Невепрь.
Ваш Айхенвальд.
Милая Луиза!
Я думаю о Вас каждый день, я скучаю по Вашим ясным глазам, по Вашим спокойным речам. И чем ближе мы к Талигу, тем больше я скучаю. А между тем все еще не знаю, получите ли Вы мои письма и смею ли я, выбравший поводом для переписки свою скорую погибель, предстать пред Вами живым и невредимым. Позволю себе поделиться одним моментом из моего сегодняшнего дня.
Я увидел маленький плоский камень, который скакал по тропинке лагеря, будто по воде. Он привел меня на полянку, на которой Давенпорт, облокотившись на Невепря, зачитывал ему вслух Дидериха. Камень прискакал к капитану, тот задумчиво погладил его и продолжил.
Я не стал выходить на полянку, поскольку был не единственным наблюдателем. Мрачный маршал стоял рядом, почти незаметный в тени деревьев.
- У меня есть звания маршала и Проэмперадора, - сказал он. - Деньги, имя, армия, способности. Даже Повелитель Скал, и тот есть.
Здесь маршал помолчал, а потом закончил:
- Вернемся - напьюсь с Рокэ.
И ушел в лагерь.
Мне кажется, историческими фразами стоит делиться.
С надеждой на скорую встречу,
Айхенвальд. |