Возвращайся домой, здесь так пусто,
когда тебя нет…
С. Осиашвили
Пролог.
Мечтал ли Дик о своем эре? Мечтал просыпаться рядом, уткнувшись носом в костлявое плечо, и обнимать уже не чужого и не страшного человека? Мечтал целовать губы и заглядывать в глаза? Мечтал – мучительно краснея – лежать на смятых простынях и отдавать всего себя?
Нет! Окделлы – люди Чести. Окделлы не мечтают о врагах, предателях и убийцах. Алва – сторожевые псы Олларов, загрызшие Талигойю. Вороны, клевавшие трупы и питавшиеся падалью. Раканы – истинные короли, и Альдо – надежда Кэртианы, избранник и герой.
Тогда отчего так сжимается сердце, что почти тошно и хочется выть на луну и биться головой о стену? Честь вдруг становится камнем, тянущим ко дну, но Окделлы – Повелители Скал, и камни – их стихия. Ричард Окделл знает свой долг, он знает, кто спасет мир.
И он не хотел, совсем не хотел прийти в Бегерлее... Кэнналийский Ворон ищет смерти, так говорил эр Август. А Альдо милостив, он не станет мучить врага. И Дик запретил себе думать о Рокэ Алве.
А Робер пошел в Багерлее. Иноходец всегда поступает по-своему.
Дик признал Алву виновным, потому что знал, что такова воля Кэртианы. Он должен был защищать Альдо, в конце концов!
А Робер признал Ворона невиновным. Повелитель Молний снова поступил по-своему, и Дик вдруг испытал непонятную ненависть к Роберу, а потом сдался. Их с Вороном больше ничего не связывает.
Альдо погиб, Моро всегда был смертью, подчиняясь только Алве, Дик же ничего не сделал, чтобы остановить сюзерена, и эта вина останется с ним навсегда.
А Робер убил Моро ради него.
Ворон вышел из Багерлее.
Катарина родила дочь. Все предсказания астрологов и врачей оказались ложью, последняя в роду Олларов – девочка Мария Катарина. Дик видел ее – маленькое сморщенное красное существо, но Катарина чему-то радуется. Робер сказал, что девочка не играет никакой роли в политических играх, а потому останется с матерью. Робер в последнее время светится и улыбается. Быстро же он забыл Альдо и их общую мечту! Конечно, ведь новый регент Талига назначил его комендантом Олларии, теперь бывший Первый Маршал Талигойи занимается тем, что сам Робер называет «возвращением долга». Повелитель Молний из воина стал купцом и счетоводом, однако его не оскорбляет такое положение дел.
Алва улыбается Роберу. Алва не замечает Дика.
Дик вовсе не ревнует.
Часть I.
Дик пил второй вечер. Ему было очень плохо, хотелось домой. Снова увидеть мать, сестер, даже бешеную Айрис, обнять их. Эр Август исчез, Ворон выслал его за пределы Талига под угрозой смертной казни, и Дик остался один. Катарина уехала в Ноймаринен с дочерью, даже не попрощавшись с ним, Савиньяки ругали Альдо и высмеивали все то, ради чего Дик был готов пожертвовать жизнью, Алва усмехался и молчал. Оставался Робер, который звал его в гости, но Дик не хотел идти, потому что Робер был напоминанием о том, что могло бы быть у Дика, если бы он в тот проклятый день отказался отравить Рокэ.
Он так устал! Ему больше не во что верить. Альдо мертв, Катарина отказалась от Людей Чести и от Талигойи, Карл оказался сыном Фердинанда, а не Алвы, так сказал один-единственный раз снизошедший до него Ворон, и на трон Талига снова взойдет Оллар.
Дик метнул бокал в стену и решительно поднялся. Он сейчас же поедет во дворец и выскажет Ворону все, что думает, пусть тот убьет его или унизит, но так будет лучше!
В Дике говорила «Черная Кровь», ярость, ревность и то, чему он боялся дать название.
Стража пропустила его, и Дику стало только хуже, потому что его, выходит, не считали сколь-либо значимым или опасным. Отчаянная скачка по улицам выветрила опьянение, и от невыносимой ясности рассудка хотелось выть. Чем ближе он подходил к кабинету Алвы, тем быстрее таяли решимость и злость, и к двери Дик подошел тихим шагом и не распахнул ее, а аккуратно приоткрыл и замер. Ворон сидел в кресле, задумчиво рассматривая огонь в камине и перебирая струны гитары, а у его ног, прямо на полу, сидел Робер, держа в руке бокал, и слушал. Рядом валялись бутылки. Затем Ворон задумчиво улыбнулся и мимолетно прикоснулся к щеке Иноходца, провел пальцами по седой пряди и снова принялся играть тягучий кэнналийский мотив. Дик задыхался. Теперь он действительно понял, что их с Рокэ больше ничего не связывает. Ничего. В горле першило, руки дрожали, а на глаза набежали слезы. Это несправедливо!
– Подслушивать недостойно человека Чести, юноша, – дверь распахнулась, и Дик почти упал в комнату. – Впрочем, возможно, вы пришли с очередным кольцом.
Дик дернулся и побледнел.
– Рокэ, не надо, – тихо отозвался Робер.
– Надо, – жестко ответил Ворон, – юного Окделла следовало бы меньше баловать.
– Это я познакомил его с Альдо.
– Твоя вина немыслима, – зло улыбнулся Ворон, – однако способность думать ты у него не отнимал.
– Рокэ! – Робер поднял руку в защищающем жесте. – Он еще слишком молод…
– Робер, – оборвал Иноходца Алва, – прекрати. Каждый получил то, что заслужил.
Они даже не замечают его! Дик неловко всхлипнул и выкрикнул в наглое лицо Ворона:
- Вы никогда ничего не понимали, эр Рокэ! Никогда!
И замахнулся для удара. Его руку перехватил Робер и рывком прижал к себе Ричарда, удерживая. Дик напряженно замер, Робер не отпускал, и Дик расслабился. Он только чуть-чуть погреется и уйдет.
Робер поверх плеча Дика пристально смотрел в потемневшие глаза Первого Маршала, регента, соберано Кэнналоа, который сейчас выглядел просто усталым не слишком молодым человеком. Ворон выдержал взгляд, дернул уголками губ и покачал головой, словно признавая, возможно, в первый раз в жизни, поражение, затем перевел немного иронический взгляд на притихшего Дика.
– Вы, герцог Окделл, тоже не слишком утруждали себя пониманием, не так ли? – голос Алвы был по-прежнему насмешлив, однако в нём проскользнули новые нотки.
Дик застыл, почувствовав, как стало холодно в груди.
«Это неправда!» – хотел крикнуть он, но…
Это правда.
– Рокэ, – снова произнёс Робер, но Ричард его уже не услышал.
Это правда.
Горло сдавило. Он рывком оторвался от Робера, отступил на шаг и каким-то чудом смог почти ровно проговорить:
– Прошу прощения, господа. Не смею больше беспокоить.
После чего резко развернулся на каблуках и почти бегом бросился к двери.
Перед глазами поплыло, и больше всего на свете сейчас Дик хотел отсюда убраться, и как можно дальше, на край света, а ещё лучше – в Закат, потому что больше ему просто некуда. Никому он тут не нужен, и не только тут, а вообще никому и стылым ужасом обдало жуткое понимание – это правильно. Иначе и быть не может.
Беги, Повелитель Скал, тебя никто не остановит…
Убежать Дик не успел. Даже до двери добраться не успел, хотя она и находилась в какой-то паре шагов. Сильные руки обхватили его сзади и дёрнули на себя, прижимая спиной к горячей груди. Ричард задохнулся от этого жара, зажмурил глаза и отчаянно замотал головой, пытаясь развеять жестокое наваждение.
– Что касается того, что я вас никогда не понимал… Дайте-ка я попробую угадать, юноша, чего вы хотели, придя ко мне вот так, без всяких церемоний, да ещё на нетрезвую голову.
Дыхание обожгло шею, и Дик зажмурился ещё крепче.
Чужие губы скользнули вдоль его горла, почти-почти по коже, но всё-таки не касаясь. Дикону показалось, что волосы по всему телу становятся дыбом от этого пред-прикосновения, и не только волосы, отнюдь. Сердце пропустило удар, а потом забилось так, что, наверное, было слышно на другом конце королевского дворца. Алва не мог знать, о чём мечтал Ричард, ведь правда же не мог, ну откуда, он и не смотрел лишний раз в его сторону, а значит, точно-точно не мог, однако…
– Рокэ, – снова произнёс Робер, не то укоризненно, не то просто с каким-то напряжением.
Дик испуганно распахнул глаза, вдруг вспомнив, что они с Вороном здесь не одни, и залился краской, представив, как всё это выглядит со стороны.
– Что? – казалось, Рокэ говорил совершенно невинно, но Дик готов был поклясться, что он смеётся. – Я делаю что-то не так? Герцог Окделл, поделитесь, я ошибся?
Ричард судорожно дёрнулся, сам не зная, было ли это попыткой освободиться, а рука Ворона скользнула вниз, по груди, по животу, ниже пояса, остановившись буквально за сантиметр до… Дикон со стоном втянул воздух, до боли кусая губы, чтобы не закричать одновременно от облегчения и безумного разочарования. Вырваться он больше не пытался, колени подгибались, дыхание срывалось. А Робер стоял напротив и смотрел как-то очень странно, и глаза у него потемнели почти до черноты. Под этим взглядом Дик непостижимым образом понял, что его страшное, тайное желание рвётся на волю ещё яснее, чем за мгновение до этого.
– Что же вы молчите? – голос Алвы пробирал до костей, тихий, соблазняюще-тёмный, как, наверное, у самого Леворукого, и в то же время неожиданно злой. – Я угадал?
Дик беспомощно замер, не зная, что ответить. Он не мог сказать «да», никак, никогда, ни за что, это было унизительно, это было до одури страшно, это было просто бесполезно. Но и соврать он тоже не мог, потому что одна мысль о том, как его оттолкнут с равнодушным «ну раз нет, так нет», приводила в ужас.
– Эр Рокэ… – это прозвучало жалко, и Ричард невольно осёкся.
Алва насмешливо хмыкнул над ухом, а потом внезапно толкнул Дика вперёд. От неожиданности тот потерял равновесие и не упал только потому, что впечатался лицом прямо в пышный ворот рубахи Робера. Что-то понять и отстраниться он уже не успел, задохнувшись, стиснутый между двух тел. Руки Ворона легли ему на бёдра, совершенно недвусмысленно и как-то… по-хозяйски.
– Что скажешь? – откровенно весело спросил Алва явно не Дика, потому что тот сейчас говорить не мог вообще.
– Ты сумасшедший, – коротко ответил Робер, и Ричард почувствовал, как чужие ладони осторожно, словно не очень уверенно, скользнули по его рукам на плечи.
– О, это не новость, далеко не новость, мой дражайший господин комендант, – Ворон тихонько засмеялся. – Тем более, ты ведь не оставишь герцога Окделла без дружеской помощи? Она ему сейчас необходима.
Алва шевельнул коленом, к ужасу Дика, прижимая его ещё плотнее к бедру Робера, хотя тот и так не мог не почувствовать, что да, некая специфическая помощь будет совсем нелишней.
– Да только не моя, – как-то неопределённо протянул Иноходец.
Ричард чувствовал, что у него кружится голова, а реальность вокруг плывёт, как плотный цветной туман. Он хотел только, чтобы это всё никуда не исчезло, только бы не исчезло, он готов был отдать что угодно, прозакладывать и голову, и душу, лишь бы ничего не кончалось!
– Не надо, – вырвалось у него против воли. – Не…
– Чего не надо, Дикон? – как-то очень мягко спросил Робер, но его пальцы стиснули плечи Дика почти до боли.
– Не отпускайте меня… пожалуйста… – он не выдержит, если сейчас всё прекратится, просто на месте сдохнет, на этом самом ковре, если только они его оттолкнут, вышвырнут в холод одиночества и никому ненужности, как было бы справедливо, но абсолютно непереносимо. – Не… надо.
Ворон выдохнул, резко сгрёб его волосы в ладонь, заставив повернуть голову, и поцеловал. Яростно, зло, до боли, почти кусая, а не целуя. Дик только приоткрыл рот в ответ, позволяя Алве делать всё, что ему вздумается.
Это оказалось восхитительно. Прекрасно и великолепно, в сотню, в тысячу раз лучше, чем когда он, зажмурившись в темноте под одеялом, осмеливался подумать о чём-то подобном. Ворон оторвался от его губ, чтобы тут же припасть к подставленной шее, но не успел Дик вздохнуть, как его ртом завладел Робер, по-другому, мягко, осторожно, почти нежно.
Внезапно Рокэ отстранился от него, Дик протестующее замычал в рот Роберу, но больше ничего не успел, потому что Алва в три движения сдёрнул с него колет и рубашку.
– Кажется, нам лучше переместиться на постель, – хриплым голосом заметил Иноходец. – Ты говорил, отсюда можно попасть напрямую?
– Можно, – подтвердил Алва, подхватывая Дика за талию и увлекая к большому ковру на стене.
За ковром действительно оказалась небольшая дверца, ведущая в роскошную спальню. Дик почему-то споткнулся при виде огромной кровати, на которой, казалось, мог уместиться десяток человек, и встал.
Понимание того, где он, с кем он, что он только что делал и что, собственно, должно последовать за этим, обрушилось на него, как ушат ледяной воды, заставив противно ослабнуть колени. Одно дело – мечтать о запретном, зная, что оно никогда-никогда не сможет случиться на самом деле, и совсем другое – с размаху влететь в невозможное.
Ричард судорожно вздохнул, испуганно посмотрел на Ворона, который спокойно и без лишней суеты избавлялся от одежды, и сглотнул.
– Не бойся, – Робер положил руки ему на плечи и мягко подвёл к развалившемуся на постели Алве.
– Иди сюда… Дикон, – синие глаза смотрели без привычной насмешки.
Собственное имя вместо пренебрежительного «герцог Окделл» словно что-то надломило в Ричарде. Губы задрожали, и он рывком бросился вперёд, вжался лицом куда-то в шею Ворону и разревелся. Отчаянно, горько, в голос, как ребёнок, цепляясь за плечи Алвы и чувствуя, что не может остановиться. Кажется, он даже что-то говорил, о том, что не хотел, никогда не хотел, чтоб всё так вышло, что это всё неправильно, и он верил, правда верил, что должно быть по-другому. Что…
– Хватит каяться, Дикон, этим ничему не поможешь, – голос Рокэ вновь стал насмешлив, однако его руки гладили Ричарда с какой-то тихой лаской, и крепко держали, так, что нельзя было вырваться, слава Создателю, никак нельзя было вырваться. – А слова всегда уступают делу.
– И самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – этим делом заняться, – добавил Робер, бесцеремонно вытряхивая Ричарда из сапог и штанов.
Дик в последний раз всхлипнул, провёл рукой по мокрому лицу и залился румянцем под неторопливым, изучающим взглядом Рокэ. Захотелось хотя бы закрыться одеялом, но он не успел, потому что Алва снова притянул его к себе, целуя до головокружения.
Безумные ласки в четыре руки, и два языка скользили по его коже, а Дик старался, правда, очень старался отвечать, неловко и неумело, по крайней мере, и Рокэ, и Робер смеялись и дразнились, правда, Дик почти ничего не разбирал, да ему было и всё равно. Пусть смеются, только не останавливаются, не прекращают это сладкое безумие. Потом Алва, наконец, вошёл в него так, что Дик заорал в голос, забившись на простынях от боли и неожиданно острого удовольствия, а Робер яростно целовал его, прижимаясь всем телом и обхватив рукой их члены.
Потом были ровные толчки, от каждого из которых перед глазами Дика словно вспыхивали разноцветные искры, и горячие прикосновения, плотью к плоти, и почти мучительное, болезненное удовольствие от движений пальцев Робера.
Дик не знал, сколько продолжалось это безумие, он потерял счёт времени. Прошла целая вечность или всего несколько минут до того, как Иноходец сдержанно рыкнул и кончил, пачкая ему живот своим семенем, и чуть откатился в сторону, а Ворон стиснул его сильнее и впился зубами в плечо чуть не до крови?
Ещё несколько яростных движений, и Дик снова закричал, на этот раз от наконец накрывшего его наслаждения.
Потом стало тихо, тело словно сделалось чужим, так что было почти невозможно даже просто пошевелиться. Ричард лежал, закрыв глаза и отрешённо слушая неровное дыхание лежавших рядом мужчин, а в голове у него было пусто до звона.
Тёплые пальцы осторожно погладили его плечо, прикосновение отдалось слабой болью, а мягкие губы осторожно коснулись лба. Дик приоткрыл глаза.
– Ро… – он сам не знал, кого хотел позвать первым. – Я…
– Молчи уж.
Ворон мягко перебирал пальцами его волосы. Робер задумчиво поглаживал живот, упираясь подбородком в плечо. Тяжёлая, ватная истома крайней усталости наваливалась на грудь, тянула веки опять закрыться, но Ричард боялся, что тут же уснёт, а спать не хотелось. Хотелось лежать вот так, ощущая лёгкие прикосновения, и не думать ни о чём. Дик снова всхлипнул, чувствуя внезапный страх, потому что не могло, не могло в его вывернутом, разрушенном почти до основания мире быть так хорошо.
– Ро..кэ, Робер, – он не знал, что сказать, просто знал, что должен, обязан сказать что-нибудь, чтобы хотя бы на десятую часть объяснить, как это запредельно, до невозможности хорошо, как…
– Тише, Дик, тише, – Робер тихонько поцеловал его в висок.
Ричард слабо улыбнулся, потёрся щекой о плечо Иноходца и перевернулся на бок, прижимаясь к груди Алвы. Жёсткие волоски чуть-чуть щекотали ему нос, но это было нестрашно. Робер хмыкнул.
– Все любят вас, господин регент, а мне приходится довольствоваться тем, что осталось.
Дик на секунду замер, испугавшись, что Иноходец и вправду обиделся, но тут же расслабился, услышав его смех.
– Все? – Ворон фыркнул. – Ну уж нет, ещё и гарем вы на меня не повесите. Хватит мне на моей шее Талига… Сильвестр в Рассветных Садах, полагаю, счастлив… а я – старый, больной человек.
Робер хрюкнул, а потом захохотал, Алва секунду помедлил и присоединился к нему. Дик лежал тихо, но не выдержал и осторожно поинтересовался, что же именно эр Рокэ подразумевает под гаремом. Повелители Молний и Ветра заржали ещё сильнее, а потом Алва поднял голову Ричарда, заставив их взгляды встретиться.
Несколько секунд они молчали, потом Ворон улыбнулся уголком рта.
– Не тебя, не беспокойся. Лучше спи.
Дик зажмурился и снова спрятал лицо, чувствуя стыд пополам с облегчением и расслабляясь. Сон накрыл его с головой, как пуховое одеяло, но даже во сне Дик продолжал держаться за руки обоих любовников, словно боясь, что стоит отпустить – и всё вернётся в прежний безнадёжный холод.
Алва громко выдохнул и хмыкнул, по-прежнему зарываясь пальцами в волосы Ричарда. Робер какое-то время наблюдал за ним поверх головы мальчишки.
– И что теперь?
Ворон пожал плечами.
– Теперь самым разумным было бы убрать его куда подальше, пока господа придворные сплетники не распустили языки. Если нас с тобой кусать они побояться, то…
Да, герцог Окделл всегда был весьма уязвим к подобным ударом, а уж сейчас, после всего, и подавно. Робер поморщился.
– Это может плохо закончиться, – хмуро ответил он, вспомнив, в каком состоянии Дик заявился к ним какой-нибудь час назад, и не желая представлять, что себе напридумывает этот великий мыслитель, если отослать его с глаз долой.
Алва помолчал.
– Он сам будет рад убраться отсюда, когда начнут болтать. Тогда и отправим. Надор восстанавливать, к примеру. А до того… кто-то жаловался, что не хватает людей на подхвате. Вот и пристрой к делу. В конце концов, должны же Окделлы приносить ещё и пользу.
Робер демонстративно застонал.
– Вот спасибо за подарочек!
– Вот пожалуйста, мне не жалко, – Алва блеснул зубами в широкой улыбке, потом перегнулся через Дика и коротко поцеловал Робера.
Дик завозился, что-то пробормотав во сне. Ворон вновь запустил пальцы в его волосы, чуть прижал к себе. Робер улыбнулся, наблюдая за этим, потом зевнул и опустил голову на подушку. Завтрашний день не обещал быть лёгким, но что-то подсказывало, что он окажется повеселее предыдущих.
Несмотря на все нерешённые проблемы, трудности и злые языки.
Определённо.
Часть II.
Дик оглянулся, удостоверяясь, что в коридоре никого нет, затем покачал головой, прогоняя усталость и смутный страх. Дома у Рокэ он в безопасности, потому что это и его дом. Именно так и только так! Дик вздохнул и прижался лбом к прохладной стене. Вот уже третий день он, Повелитель Cкал, работал вместе с Робером, разбирая бумаги, вникая в запутанные денежные дела, словно какой-то гоган. Сначала Дик злился и так часто ошибался, что злился еще сильнее, чувствуя себя дураком, но Иноходец был удивительно терпелив. Дик улыбнулся, вспомнив, как Робер в сотый раз объяснял, почему предпочтительнее брать займы у олларианских торговцев, а не у иностранных, и зачем использовать именно белый кирпич при восстановлении домов на улице Трех Королев. Еще никогда Дика не учили так спокойно и доброжелательно, не угрожая наказанием, не читая нотаций, не насмехаясь. Так мог бы вести себя отец или старший брат, вот только к старшему брату нельзя прижаться, если разболится голова от всего этого, и поцеловать в уголок губ, ощущая крепкий захват и получая ответный поцелуй. Впрочем, дальше, чем поцелуи, дело не заходило, хотя Дик, падая на кровать в своей комнате, вымотанный делами, часто вспоминал ту ночь. Краснел, зарывался в одеяло и вспоминал. Теперь он мог не только мечтать, но и надеяться на то, что все повторится. И даже больше.
А главное – Ворон, по-прежнему насмешливый и чуть усталый, больше не смотрел на него как на пустое место. В синих глазах Дик порой ловил нежность, пусть насмешливую, зато искреннюю. Дик больше не был один. Теперь у него есть Рокэ и Робер.
Единственное, что выводило Дика из равновесия, это то, что некоторые придворные дамы, да и не только дамы, иногда принимались хихикать, когда Дик проходил мимо, а один толстый маркиз, выползший откуда-то из Придды, вчера спросил, какими способами воспользовался Дик, чтобы вернуть расположение Первого Маршала Талига с такой интонацией, что Дик покраснел и едва не схватился за шпагу. Он бы показал этому надутому болвану, если бы не подошедший Робер, который вежливо отвел маркиза в сторону и сказал что-то, от чего тот побагровел, выпучил глаза, как жаба, и больше к Дику не подходил. Что именно он сказал, Робер отказался повторить, и Дик обиделся, потому что он, в конце концов, может сам постоять за свою честь! А вечер оказался безнадежно испорченным.
Сегодня... Дик вновь помотал головой, отгоняя воспоминания. Подумаешь, какая-то толстая дура что-то там сказала! Но все равно было неспокойно и муторно, и ноги сами принесли Дика в дом Ворона. Невозмутимый, как обычно, Хуан впустил Дика без вопросов, улыбок, взглядов, только коротко сообщив, что в гостях у соберано герцог Эпинэ. Дику стало тепло, хотя в душе еще билось какое-то нервное, запуганное существо, готовое к тому, что все снова станет плохо, и холодно, и бессмысленно, потому Дик почти на цыпочках приблизился к кабинету Алвы, намереваясь уйти в любой момент. Он только позволил себе минутную задержку, собираясь с духом, и тихо постучал.
– Заходи наконец, Рикардо, хватит протирать головой мои стены, - раздраженно-весело отозвался Ворон. Дик дернулся и распахнул дверь.
– Эр Рокэ, у вас что, глаза на затылке? – заморгал Дик.
– У меня особая способность видеть сквозь стены, как у всех Алва, – убийственно серьезно объяснил Ворон, отпивая прямо из горла, и добавил так, что у Дика покраснели уши: – И одежду.
– Мы слышали твои шаги, Дикон, - рассмеялся Робер, сидевший в кресле с бокалом. Ворон подмигнул насупившемуся Дику и захохотал.
Повелитель Скал сжал губы. Над ним смеются, значит, ему не рады, и он здесь лишний! Тут хорошо и без него, судя по количеству пустых бутылок, весьма легко одетым Ворону и Роберу, гитаре и запаху чего-то неуловимо вкусного. Ну и пусть!..
– Посмотри, Роберто, – Ворон покачал головой. – Наш юный герцог готов уйти в ночь холодную, исходя из своих, понятных только Окделлам логических рассуждений.
Рокэ был пьян и выглядел усталым.
– Прекрати, Дикон, – махнул рукой Иноходец. – День и так был трудный, присаживайся, пей и не думай.
– Чем обычно он и занимается, – хмыкнул Ворон, беря в руки гитару. – Садись, Рикардо, и слушай.
Дик осторожно сел на стул, взял бокал у Робера, успевшего налить ему вина, и замер, потому что Рокэ начал петь на кэнналийском.
Песни сменяли одна другую, и Дик опять мимолётно пожалел, что не знает кэнналийского. Всё-таки любопытно, о чём может петь Рокэ. Наверное, что-нибудь героическое. Про битвы, походы, подвиги. Ворон любит войну. Дик подогнул ноги, устраиваясь поудобнее, сделал очередной глоток из бокала и снова уставился на Алву.
Блики огня скользили по его лицу, по груди в распахнутом вороте рубашки, отражались на струнах, дрожащих под ловкими пальцами. Дик вспомнил, как нежно могут касаться эти руки, заставляя точно так же дрожать его самого, и поспешно отвёл взгляд. Он не будет напрашиваться, ни за что не будет! Вот ещё.
Близость Ворона подтачивала решимость, непрошенные воспоминания заставляли гореть щёки. Дик одним глотком осушил бокал и взглянул на Робера. Тот сидел, развалившись в своём кресле, и с улыбкой смотрел на Алву. И даже подпевал тихонько, забыв про собственное вино!
Ричард отвёл глаза, почувствовав укол какой-то новой обиды. Этим двоим явно было хорошо друг с другом, и смотрели они только друг на друга. У Дика даже появилась дурацкая мысль о том, что пел Ворон вовсе даже и не про войну, а какую-нибудь любовную балладу. Повелителю Молний. Ну не Ричарду же, в самом деле! На Ричарда он, кажется, даже не смотрел.
Что за чушь лезет в голову!
Дик сердито фыркнул про себя и снова бросил на Робера хмурый взгляд исподлобья. Тот по-прежнему улыбался, светло и безмятежно. Точно так же, как улыбался Дику, успокаивая после очередной дурацкой ошибки и заверяя, что научиться – это только дело времени, главное захотеть. Ричард снова покраснел, на этот раз уже от стыда. Обижаться было… бесчестно. Да, именно бесчестно. В конце концов, он сидит здесь, в тёплой комнате, пьёт отличное вино, а не мёрзнет непонятно где совсем один. Но, несмотря на стыд, ему всё равно было обидно, и это злило. Дик глубоко, медленно вдохнул, заставляя себя успокоиться.
Струны вдруг как-то резко и немелодично задребезжали. Ричард вскинул голову, не понимая, что случилось. Оказалось, Ворон просто отставил гитару, а сам смотрел прямо на Дика. Интересно, как давно смотрел, и заметил ли сердитые взгляды, которые Ричард бросал на Робера? Снова подкралось чувство вины и порождаемая им злость.
Алва вскинул бровь и насмешливо хмыкнул. А потом позвал:
– Иди сюда, Дикон, – глаза маршала ярко блестели, то ли от выпитого, то ли ещё от чего.
Ричард недоумённо моргнул, замешкался на пару секунд, а потом встал и подошёл к Алве, с трудом удерживаясь от того, чтобы побежать. Ни за что!
– Эр Рокэ, а…
Договорить он не успел, только удивлённо охнул, когда Ворон быстрым движением притянул его, заставив упасть себе на колени.
– Эр Рокэ! Прекратите!
Ну не девица же он, в самом деле, чтобы сидеть на чужих коленях! Пусть даже это и приятно до безобразия.
– Что прекратить? – в глазах Алвы прыгали весёлые искры.
– Я не девушка… – пробубнил Дик, но осёкся, когда горячая рука забралась ему под рубашку, поглаживая спину.
Воспоминания о давешней ночи встали перед глазами с новой силой, заставляя тело немедленно отреагировать. Дик невольно завозился на коленях у Ворона, надеясь, что это не сильно заметно. Всё равно он не будет напрашиваться! Никогда в жизни! Ну… или по крайней мере не сразу. А вдруг Алва не захочет?
– Да, об этом я осведомлён, – с невероятной серьёзностью согласился Рокэ, и Ричард был готов поклясться, что про себя он хохочет в голос. – Перепутать тебя с девушкой было бы крайне затруднительно. Верно?
– Верно, – весело подтвердил Иноходец. – Дикон, честное слово, ты очевидно отличаешься от девушки по всем статьям.
Они оба рассмеялись. Ричард вновь залился краской, гадая про себя, неужели сейчас это так заметно? Руки Ворона продолжали ласкать ему спину и грудь, медленно-медленно, осторожно, невесомыми прикосновениями. Дик хрипло, прерывисто вздохнул. Ему хотелось другого, ему хотелось большего, и он едва сдерживался, чтобы не начать об этом просить. Ворон рассмеялся ему на ухо и продолжил как ни в чём не бывало, так же невыносимо мягко и неторопливо.
– Рокэ, ты издеваешься, – сипло произнёс Робер, и, судя по звуку, поднялся.
Дик чуть повернул голову, скосил на него глаз, удивляясь, что тут издевательского для Иноходца. Его-то никто не мучил лёгкими, плавными прикосновениями, которые словно зажигают в крови огонь.
Робер смотрел не отрываясь, расширившимися чуть не во всю радужку зрачками, напряжённо, внимательно, как голодный зверь на свежее мясо.
– Вероятней всего, Роберто имеет ввиду, – промурлыкал Ворон, заставив Дика задрожать и облизнуть враз пересохшие губы, – что сейчас ты выглядишь так, что тебя хочется немедленно отнести в постель. Но его останавливают абстрактные соображения вежливости, о чём он крайне сожалеет.
Ричард изумлённо выдохнул, пытаясь сообразить, как же так он сейчас выглядит и почему ему от этого нисколько, ну вот ни чуточки не стыдно, и глядя на Робера широко открытыми глазами.
– Издеваешься, – снова протянул тот, подходя вплотную.
– Робер… – внезапно поняв, что говорить ничего не надо, Дик просто выпрямился, осторожно обнял его и подставил губы для поцелуя, чувствуя острый восторг предвкушения.
До постели они так и не добрались, благо перед камином был толстый ковёр. Честно говоря, Ричард всё-таки предпочёл бы кровать, потому что ковёр ковром, но твёрдый пол его локтям и коленям всё равно не понравился. Впрочем, через какое-то время это перестало иметь значение, и вообще всё перестало иметь значение, потому что ему было слишком хорошо, безумно, и словно бы опять как в первый раз.
Потом они все трое расположились на ковре, и Дик снова лежал, зажатый между Рокэ и Робером, и думал, как же хорошо, что он догадался сегодня прийти к Алве, а потом не сбежал из-за каких-то глупых, недостойных обид. И как он мог подумать, что он тут не нужен? Смешно.
– Рокэ, Робер, – осторожно позвал Ричард и нахмурился, не получив ответа.
Он приоткрыл глаза, посмотрел сначала на Повелителя Молний, потом Ветра и изумлённо выдохнул. Они оба мгновенно уснули, прямо там, где легли. Дик было надулся и даже протянул руку, чтобы встряхнуть их, но внезапно остановился.
Лицо Алвы, неожиданно расслабленное, выглядело невероятно усталым, если не сказать измученным. Под глазами обозначились чёрные круги, и это были вовсе не тени от неровного света камина. Внезапно Дик понял, что никогда не видел Ворона вот таким, спящим и почти беззащитным. То есть, не беззащитным, конечно. Наверняка, если бы приблизился враг, Алва вскочил бы, не глядя, подхватил бы шпагу, и этого гипотетического врага осталось бы только пожалеть, но…
Ричард постарался прогнать странное, а потому беспокоящее чувство, очень похожее на то, что он испытывал когда-то в детстве к найденному раненому коту, которого тайком от матушки отнёс на кухню замка. И решил Ворона не будить. В конце концов, у него действительно сейчас много дел и, как ни странно, выходит, что железному маршалу тоже требуется отдых. Интересно, почему раньше Дик никогда об этом не думал?
Робер выглядел немногим лучше, и Ричард вновь вспомнил, как терпеливо и спокойно учил его Иноходец, не обращая внимания на глупейшие ошибки и вспышки дурного настроения. А ведь ему тоже наверняка было чем заняться и помимо Дика. Мысль была непривычной, малоприятной и никак не желала умещаться в голове, словно царапаясь острыми краями. Однако выкинуть её тоже не удавалось, застряла намертво. Чтобы справиться с противной мыслью, Дик пообещал себе, что теперь будет заниматься как следует, пусть даже это дела лавочников, а не Повелителей. Ради Робера и Рокэ он потерпит.
Ричард тихонько вздохнул, осторожно, стараясь не потревожить любовников, сел и зябко передёрнул плечами. Камин горел ярко, но всё равно было как-то… немного неуютно. А к утру, когда дрова прогорят, и вовсе стало бы прохладно. Наверное, стоило растолкать спящих и предложить им переместиться в тёплую кровать, но теперь будить их совершенно не хотелось.
Алва что-то негромко сказал во сне по-кэнналийски, провёл рукой по ковру там, где минуту назад лежал Дикон, и нахмурился, не просыпаясь. Почему-то от этого стало очень тепло. Ричард невольно улыбнулся, потом встал, широко зевнул, потёр глаза и начал одеваться.
Надо сходить попросить у Хуана несколько подушек и пару одеял, и можно будет остаться прямо здесь.
Дик снова зевнул. Определённо, это была хорошая идея.
Когда он вернулся, Рокэ и Робер по-прежнему спали, крепко обнявшись. Дик почувствовал, как его снова уколола… да, пожалуй, теперь он мог себе признаться… уколола противной иглой ревность. Им и вдвоём неплохо и тепло. Ричард отчаянно тряхнул головой, несколько минут потоптался на месте, всерьёз рассматривая такой вариант, как укрыть их одеялами, а самому гордо удалиться прочь. Он почти решился на это…
Порыв ветра ударил в окно, заставив стекло тихонько зазвенеть. Там, за стенами особняка, были тёмные зябкие улицы, холод и одиночество.
Вздохнув, Дик сунул подушки под головы Рокэ и Робера, быстро разделся и юркнул под одеяло, прижимаясь к спине Ворона. Тут же стало хорошо и уютно, недавняя обида начала стремительно таять, а глаза закрылись сами собой.
***
Кончита бросила взгляд на подсвеченную огнём щель, но подходить, конечно, не стала. Ни один из слуг в этом доме не позволил бы себе подглядывать за соберано. В том числе потому, что позволяющие себе подобное быстро и тихо исчезали в неизвестном направлении, после чего Хуан с неделю ходил сдержанно-злой, заставляя шарахаться впечатлительных девиц-горничных.
Впечатлительной девицей Кончита не была и никакого неудовольствия при виде раздражённого дворецкого не испытывала. Хороший ведь метод: не умеют держать язык за зубами, пусть сидят по своим деревням, а не по столице шастают. Ну и страшную байку молодым рассказать всегда повод.
Ах да, и надо будет не забыть положить в шкаф пару одеял, чтобы больше полуголый дор Рикардо не пытался бы тайком бегать по коридорам. Ему, может, и полезно, но совершенно незачем устраивать горничным такое развлечение. Заодно сказать Росите, чтобы их не убирала. И чтобы завтра с утра не прибирала кабинет. Незачем будить соберано и его… хм… сердечных друзей. А то знаем мы этих юных девушек, которым только дай сунуть любопытный нос в какую-нибудь непристойность. А в том, что искушение будет для Роситы непреодолимым, Кончита не сомневалась. Сама она удержалась с трудом.
***
Робер резко проснулся, будто вынырнул из омута сна без сновидений, похожего на провал. Ему давно не снились сны, что было и к лучшему, потому что они приносили обычно лишь тревогу и новые хлопоты. Робер закрыл глаза, прислушался к мерному дыханию спящих, открыл глаза, позволил себе минуту полюбоваться на спокойное лицо Рокэ, затем тихо выполз из-под одеяла. В камине теплилось почти не согревающее пламя, в комнате стало холодно, и Иноходец быстро оделся, благо военная подготовка научила его обходиться без излишеств. Рокэ и Дик дышали почти в унисон, и Робер не сдержал улыбку, рассматривая таких непривычно тихих, мирных и расслабленных любовников. Хотелось лечь обратно, зарыться носом в жесткие волосы Рокэ и бездумно лежать, дожидаясь, пока проснуться остальные, однако Робер помнил, как ревниво и тоскливо смотрел на него вчера Дик, смешной мальчик, и решил, что может подарить ему пробуждение вдвоем с Рокэ, тем более что – Робер знал точно – чувства Ворона к Дику гораздо глубже и сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Их отношения с Рокэ были ясными: им хорошо, спокойно и уютно вдвоем. Робера совершенно не смущало то, что Рокэ одного с ним пола, как не тревожило это обстоятельство самого Ворона с того самого дня, когда они впервые поцеловались в кабинете регента, а спустя неделю занялись любовью прямо на полу в доме Рокэ перед этим самым камином. Заниматься любовью с Рокэ было наслаждением, во многом потому, что жёсткий и резкий в повседневном общении кэнналиец оказался удивительно чутким любовником, улавливающим все нюансы настроения партнера так, что Робер в его руках ощущал себя, словно настраиваемая гениальным музыкантом гитара. Робер честно старался отдать Рокэ всё, что мог, и не только оттого, что хотел отплатить наслаждением за наслаждение или оттого, что был влюблен, но и потому, что хотел подарить Ворону заботу и нежность, которые должны помочь ему нести бремя власти и ответственности. Однако об этом Рокэ знать не следовало: такой умный Первый Маршал мог решить, что Робер спит с ним из жалости, и натворить глупостей не хуже Дикона.
Робер улыбнулся и бесшумно вышел из комнаты.
– Дор Роберто, – тихо окликнул его словно из воздуха материализовавшийся Хуан, – желаете завтракать?
– Не откажусь, – Робер сдержал зевок. Домочадцы Рокэ отчего-то относились к нему с необоснованной, но от того еще более ценной симпатией.
– Проследуйте на кухню, – отозвался Хуан, – Мориса уже проснулась и приготовила завтрак.
– Хуан, – Робер на мгновенье задумался, – я хотел бы обсудить один важный вопрос.
Кэнналиец со сдержанным интересом посмотрел на него и согласно кивнул.
На кухне Рокэ было почти жарко, а полная черноглазая красавица Мориса приветливо улыбнулась Роберу, наливая в кружку горячий травяной отвар для "того, чтобы ваши печенки-кишки, дор Роберто, радовались новому дню".
– Спасибо, Мориса, – искренне поблагодарил Робер, и повариха, растаяв, кокетливо подмигнула и поставила на стол тарелку с ароматно пахнущими оладьями. – Хуан, я буду рад, если ты присоединишься.
Некоторое время они в молчании ели. Хуан терпеливо ждал, когда Робер начнет разговор. Понятливая Мориса ушла.
– Прежде чем просить тебя о помощи, Хуан, – наконец приступил к делу Робер, – я хочу предупредить, что то, о чем пойдет речь, надо держать в тайне от соберано. Если ты не можешь так поступить, то я пойму.
Хуан, помолчав, ответил:
– Я уверен, что вы не сделаете ничего, что может повредить соберано.
Робер понял, что ему ответили согласием.
– Как ты знаешь, нас с соберано связывают особые отношения, – без малейшего смущения сказал Робер, делая глоток ароматного питья. – Как и с герцогом Окделлом. Однако о наших отношениях не должно стать известным никому, особенно тем, кто может навредить соберано или Дикону. Некоторое время назад мы были слишком неосторожны и позволили себе... расслабиться прямо во дворце.
Хуан сохранял внешнюю невозмутимость, но Робер ощущал почти звериную настороженность кэнналийца.
– Два дня назад я получил письмо без подписи, в котором сообщалось, что некто видел, как герцог Окделл зашел к регенту ночью, затем провел у него несколько часов и ушел рано утром в очень хорошем настроении. Далее этот аноним, подери его Закатные твари, – Робер показал кусочек знаменитого бешеного нрава Эпинэ, – указывает на то, что на следующий день Повелитель Скал получил ответственную должность, которой он не заслужил никоим образом, и делает выводы о том, каким способом Дик добился расположения Рокэ.
Робер замолчал, предлагая Хуану сделать вывод самостоятельно.
– И теперь этот некто требует плату за молчание? – полностью оправдал надежды Иноходца умный кэнналиец.
– Совершенно верно, – Робер устало прикрыл ладонями глаза. - Мне нет дела до того, что будут болтать пустомели обо мне. Но я знаю, какова будет реакция герцога Окделла, если при дворе, да и во всей Олларии, будут говорить о том, что Рокэ Алва спит с бывшим оруженосцем и платит ему за благосклонность. Да и у Рокэ хватает забот. Я хочу уберечь их обоих.
– И каков ваш план? – Хуан говорил по существу, и Роберу стало спокойнее от осознания того, какого сильного союзника он нашел в лице кэнналийца.
– Пока аноним требует лишь денег, и я заплачу, но не думаю, что он остановится. По дворцу уже поползли слухи, пока смутные, и их удается контролировать, однако я полагаю, это демонстрация того, насколько серьезной может стать ситуация, если этот некто, побери его Леворукий, пожелает. И здесь важен вопрос: откуда у некто сведения?
– Он следит за дором Рикардо, – уверенно сказал Хуан.
– Несомненно. И я хочу, чтобы ты взял Дика под наблюдение.
– Поохотиться на охотника? – усмехнулся Хуан.
– И уберечь Дика, потому что, если некто решит использовать его как средство давления на Рокэ, то результат может быть непредсказуемым и опасным.
– Я займусь этим. Но не стоит ли все рассказать соберано?
Робер вздохнул.
– Пока, несмотря на мои рассуждения, ничего страшного не произошло, а у Рокэ проблем и забот больше, чем у любого из нас. Не все время ему заботиться об остальных, теперь моя очередь.
– Я сделаю всё возможное, – Хуан и Робер обменялись взглядами, подтверждая договор.
Вскоре кэнналиец ушёл, а Робер остался допивать отвар. Он чувствовал себя уверенней, заручившись поддержкой Хуана, но все же смутная тревога поселилась где-то внутри.
– Какое умиротворяющее зрелище, – веселое ехидство в голосе Рокэ было привычным, как привычным был быстрый поцелуй в висок.
– Закатные твари, Рокэ, ты подкрадываешься, как кот! – почти недовольно прошипел Робер, задним числом испугавшийся, что Ворон слышал их с Хуаном разговор.
– Я проснулся, однако не обнаружил тебя и, хотя Рикардо весьма уютно согревал мне спину, решил удостовериться, что ты не решаешь очередные жизненно важные проблемы на рассвете.
Робер хмыкнул, отмечая, что Рокэ проснулся в превосходном настроении.
– А Дик?
– Наш юный герцог спит, как марикьярец после недельной попойки, – Рокэ выглядел несколько сонным, как позволял себе только на своей территории.
– Возвращайся к нему, тебе не повредят еще пара часов сна.
– Герцог Эпинэ командует своим регентом? – фыркнул Рокэ, вновь становясь похожим на кота.
– Герцог Эпинэ готов понести наказание за дерзость, – церемонно склонил голову Робер, – однако если господин регент не отправится досыпать, то вышеупомянутый герцог отнесёт его обратно на руках, подрывая репутацию регента.
Рокэ расхохотался.
– Хочешь отдохнуть в Багерлее?
– Нет состава преступления, – невозмутимо отозвался Робер.
– Слышу мэтра Инголса, – блеснул глазами Рокэ.
– Все же вернись, мальчику будет полезно проснуться не одному, – улыбнулся Робер.
Ворон покачал головой:
– Ты прав, Роберто, однако нянчиться с юным Окделлом я не имею возможности, как и особого желания. Сам знаешь.
Робер потер переносицу.
– И тем не менее, примерно этим и занимаешься. Лэйе Астрапе, иди ты... в постель, Росио! – Иноходец выделил эту довольно интимную форму имени голосом.
– На ковер, – едко уточнил Рокэ и, к удивлению Робера, поднялся. – Однако глупо не прислушиваться к неглупому совету. А то Рикардо, проснувшись в одиночестве, может совершить очередную глупость, а мне хватает головной боли.
Робер скопировал усмешку Ворона, получив в ответ терпкий тягучий поцелуй.
***
Проснулся Ричард как-то сразу, мгновенно, и так же мгновенно вспомнил, где он находится и почему. Одна рука затекла от неудобной позы, однако Дик не пошевелился и никак не выдал то, что уже не спит. Потому что рядом по-прежнему лежал Рокэ.
Дик никогда не думал, что можно быть настолько счастливым лишь потому, что просыпаешься не один. Это было почти смешно – чувствовать, как перехватывает дыхание из-за того, что рядом кто-то развалился, да ещё и придавил своим весом, не таким уж и маленьким. Ричард чуть-чуть приоткрыл глаза, бросил на Рокэ быстрый взгляд сквозь ресницы и тут же снова зажмурился. Он понимал, что нет никаких причин разлёживаться, что пора вставать, но ведь Алва устал… пусть поспит ещё немного… совсем чуть-чуть, правда, а потом Дик его разбудит, честно-честно, вот только ещё минута… две… пять! Пять минут, и ни мгновеньем больше!
Ричард чуть повернул голову, прижимаясь щекой к плечу Ворона, и замер. Мгновения неумолимо бежали, словно их кто-то подгонял. Их было мало, так безжалостно мало, а Дик лежал, словно надеясь впитать в себя всё, что несли эти краткие секунды.
Тишину, спокойную, разбавленную осторожными шагами слуг, приглушённым лаем на улице и тихим дыханием Рокэ. Тепло, ровный жар человеческого тела, придавившего его к полу, так, что не холодно даже под тонким одеялом в остывшей комнате. Спокойствие, безмятежное, умиротворённое, просто потому что за талию крепко обнимает чужая рука и не собирается отпускать. Наверное, это было главным. То, что его никуда не собираются отпускать. То, что он тут нужен.
Ричард подумал, что за то, чтобы просыпаться вот так, готов вынести всё что угодно. А ещё появилось детское недоумение – как же он мог раньше обходиться без этого? Странно. Непонятно. Словно до этого вместо него жил кто-то другой, кто-то очень-очень несчастный, кто-то, кто не знал, как это – просыпаться утром на твёрдом полу в тесных объятиях.
Мгновенья бежали…
Дик глубоко вздохнул, зажмурился совсем крепко, до цветных пятен под веками, а потом приказал себе выползти из-под Ворона и сесть. По плечам неприятно мазнуло прохладой, Ричард поёжился, но стаскивать одеяло с Рокэ не решился. Тот по-прежнему спал. Дик замер, рассматривая знакомые черты, которые когда-то показались ему отталкивающими, несмотря на всю свою красоту, потом, сам не замечая, что делает, протянул руку и осторожно провёл кончиками пальцев по щеке Алвы, отвёл в сторону упавшую на лицо прядь волос. Было немного странно прикасаться вот так – безо всякого повода, просто оттого, что захотелось дотронуться. Странно и приятно. Дик не помнил, когда ещё ему хотелось кого-нибудь коснуться так же, просто потому что.
Ворон открыл глаза и посмотрел на Ричарда, ясно и осмысленно, будто не спал.
– Ты как был совой, так и остался. Мне понадобилось потратить немало сил и повесить себе на шею регентство, чтобы сравняться с тобой в искусстве долгого сна, – Алва улыбался, совсем как обычно, но Дик понял, что именно сейчас совершенно не может на него сердиться. Пусть себе дразнится и смотрит снизу вверх с насмешкой. Ричард не даст испортить себе настроение, по крайней мере, не сейчас.
– С добрым утром, эр Рокэ, – Дик мгновение подумал, а потом наклонился к Ворону, осторожно целуя.
Он был уверен, что его не оттолкнут.
Уверенность оправдалась в полной мере, Ричард довольно заурчал, когда его обняли и прижали к себе крепче. Даже появилась мысль, о том, что можно было бы… однако Алва почти сразу отстранил его и строго нахмурился.
– Мы и так проспали, Рикардо. Сейчас меня ждёт не один Фердинанд, который был терпелив, словно святой.
– Малый Совет? – осторожно спросил Дик, подавив разочарованный вздох и потянувшись за одеждой. – Эр Рокэ, что-то случилось? – он с трудом заставлял себя оторвать взгляд и не рассматривать одевавшегося Алву.
Что ж, сказочное утро закончилось, но ведь это должно было произойти.
– Ничего нового, – равнодушно пожал плечами Ворон. – Всё старое. Твой ненаглядный Альдо успел дотянуть руки почти до всего, больше или меньше. Кстати, прекрати уже звать меня эром.
От упоминания Альдо Ричард невольно дёрнулся, как от удара, и чуть не выронил из рук рубашку. Он привычно открыл рот, чтобы вступиться за покойного сюзерена, но в последний момент успел задавить рвущиеся наружу слова. Обида кипела в нём и требовала выхода, но всё-таки, наверное, не стоило убеждать Ворона в том, что Альдо поступал правильно.
Тем более… тем более, как ни противно признавать, пожалуй, это было бы неправдой. За время работы рядом с Робером Ричард видел это всё яснее и яснее, хотя и старался изо всех сил оправдать Альдо. Но… похоже, смерть последнего Ракана и правда была волей Кэртианы.
– Ты что-то хотел сказать? – Алва смотрел на него внимательно, словно бы оценивая.
Дик смешался, не зная, что делать, но, к счастью, вовремя вспомнил последнюю фразу Рокэ.
– Почему не называть?
Тот продолжал пристально смотреть ещё какое-то время, потом пожал плечами.
– Потому что я больше не твой эр и уже весьма долгое время. Ты давно можешь именовать меня просто по имени, ну или любым другим способом.
Ричард невольно заморгал. Почему-то это не приходило ему в голову. Называть Ворона просто по имени? Ну… да, конечно. Он ведь уже делал это, когда… Дик невольно покраснел. И правда.
– Хорошо… Рокэ, – он невольно запнулся, проглотив само вскочившее на язык «эр» и вдруг почувствовал, что начинает глупо, беспричинно улыбаться.
Обида растаяла без следа, как туман поутру. Ворон кивнул в ответ, тоже улыбнувшись краешком губ.
– А теперь пошли завтракать, Робер уже заждался.
Ох, конечно же, Робер! Дик мысленно назвал себя мерзавцем за то, что только сейчас заметил отсутствие в комнате Повелителя Молний, а потом поспешил следом за Алвой. Желудок недвусмысленно дал понять, что любовь любовью, дела делами, а питаться надо вовремя и в нужных количествах.
Робер ждал их на кухне, меланхолично прихлёбывая шадди и что-то обсуждая с Хуаном. Увидев соберано, тот быстро поднялся и чуть поклонился, а на Ричарда бросил быстрый, острый взгляд. Дик невольно поёжился и подумал, оскорбиться ему или же нет. Вообще-то слуги не должны так смотреть на господ, но это же кэнналийцы, а кроме того, для подобных взглядов причины были. Поэтому Ричард решил сделать вид, что ничего не заметил.
– Долго же вы изволите спать, господин регент, – глаза Робера смеялись, и Дику почудилась в этом какая-то завуалированная шутка, тем более Ворон тоже весело, заговорщически фыркнул. – Доброе утро, Дикон. Советую есть поскорее, стопка приказов, если я правильно помню, дожидается тебя со вчерашнего вечера.
Ричард вспомнил размеры упомянутой стопки и тихонько застонал.
Рокэ и Робер дружно засмеялись. Дик вздохнул и принялся за еду, которая чуть-чуть подняла его настроение. Готовить в доме Алвы всегда умели, это он помнил.
Завтрак пролетел, как одно мгновение, и уже было пора отправляться на место службы. Алва ушёл раньше и, хотя Ричард не отказался бы проехать до дворца рядом с ним, но Робер решительно его остановил, начав обсуждать очередные дела, так что пришлось отправляться в компании Повелителя Молний и скучных разговоров. Дик стиснул зубы, напомнил себе, что вчера пообещал добросовестно исполнять свои обязанности, и сосредоточился на словах Робера, которые становились чем дальше, тем осмысленнее, и уже не сливались для Ричарда в непонятную тарабарщину на чужом языке.
***
Хуан проводил гостей взглядом и задумался. Подкинул дор Роберто задачку, ничего не скажешь, а ведь только-только собрался отдохнуть после ракановского правления. Ну да чего жаловаться, от того жизнь не полегчает.
Следует присмотреть за дором Рикардо, но очень-очень тихо, и надо понять, кому лучше поручить такое деликатное дело. Самый лучший Мано, у него такой опыт, что сам Хуан при случае учиться успевает, но уж больно порченая ножом рожа приметна. Мало ли, кто заметит. Таро, Рик и Педро тоже на первый взгляд подходят, и не такие приметные, но…
Хуан задумчиво хлопнул ладонью о ладонь.
Был ещё один вариант, очень-очень удачный вариант. Но чтобы обратиться со своей просьбой к этому человеку, стоило подготовиться. Очень тщательно подготовиться.
Часть III.
Забавно, как быстро обучился Робер хитрой науке самоконтроля, а ведь когда-то про него говорили, что сломает себе шею и не заметит и что он определенно нравом пошел в предка — недаром маршала Рене прозвали Белым мориском. А вот даже после пяти часов надомной бумажной работы с Диком, показавшим полное незнание окружающего мира, Робер умудрялся улыбаться, повторять объяснения и не давать воли множеству ядовитых слов. В конце концов, Дик учится, и неплохо учится, хотя по-прежнему считает, что заниматься торговыми делами не пристало Повелителям. В армию бы ему, да к хорошему командиру. Маршалом Дикону не стать, а до генерала может и дослужится, но сейчас отправить его из столицы - подписать мальчишке приговор, хорошо если не смертный. Робер тихо усмехнулся, вспоминая, каким взглядом Дик пожирал Рокэ. Отослать - решит, что гонят, или, чего доброго, просто избавляются, как от надоевшей игрушки. Оставить ¬¬ - Робер поморщился – тоже опасно, люди хуже ызаргов, закусают до смерти. Или стоило рассказать о шантаже Рокэ? Нет, пусть отдохнет. В конце концов, Робер способен сам справиться с этой проблемой. Особенно с помощью Хуана. А вот сплетни... Ну, укоротит Рокэ парочку длинных языков шпагой, заткнет рты Робер подходящими словами, а Дик? Только дуэлей и не хватало с диконовым умением фехтовать. Как тут не вспомнить, что недоучившийся беспомощен против даже не самого опытного соперника. Или умеющего не только шпагой махать, но и думать, как Придд. Робер покосился на Дика, тот сидел над проектом договора о поставках шерсти из Бакраны, но, судя по мечтательному взгляду и прикушенному кончику пера, мыслями был далеко. Мальчишка, скорее всего, в мечтах о Вороне. Лэйе Астрапе, как снова удержать его от падений, ошибок и людской злобы?!
Робер решил поддаться порыву и обнял замечтавшегося парнишку. Дикон вздрогнул, рассеяно посмотрел на Робера, неуверенно улыбнулся и уткнулся носом куда-то в область ключиц, щекоча дыханием шею. Робер осторожно погладил его по голове, сам удивляясь тому, что происходило между ними в последние дни. Дик не был красавцем, был гораздо младше и слишком наивным, Робер раньше и не подумал бы затащить такого в постель, а вот выходило, что затащил, пусть и с подачи Рокэ, и получил удовольствие, сознавая, что любят не его. Нечестно. Робер машинально спутал мягкие волосы и погладил, почти невесомо, шею Дика. Дику приходится делить Рокэ с ним, но отказаться от отношений с Вороном Робер не мог ни физически, ни морально. Ну и ситуация, Разрубленный Змей! И надо быть честным с собой – Дик его привлекал. Робер поймал взгляд Дика, немного замутненный, неуверенный. Странно, ведь Дикон в его возрасте должен иметь опыт общения с женщинами. Или дело в том, что Дик не чувствует себя... равным? А если так, то это очень плохо, потому что делает его еще уязвимее. Лэйе Астрапе, надо же так попасться, едва ли не хуже, чем с Альдо! Вот и сейчас Дик смотрит так, что видно желание, но сидит тихо, почти неподвижно. Нет, определенно с этим надо что-то делать, и пусть Росио потом хоть неделю смеется! Робер решительно потянул Дика на пол, чувствуя себя укротителем диких лошадей.
Дик с невольным облегчением улыбнулся и радостно последовал за Робером на ковер. Скучные бумаги достали его до самых печенок, и, хотя он честно старался держать данное самому себе обещание, думать о делах к концу дня получалось все меньше. Мысли разбегались, как мыши от кота, и почти все в одном направлении, вполне определенном. С Ричардом такого не было даже после первого похода к Марианне, но сейчас его тело словно решило, что больше не желает жить без ласки, и напоминало об этом при каждом удобном и не очень удобном случае.
Если честно, Дик был несказанно рад решению Робера, потому что сам настаивать не решился бы. У них действительно еще полно дел, и показаться легкомысленным, безответственным мальчишкой, который может думать только об удовольствиях, Ричард не хотел. Робер и так то и дело едва заметно недовольно хмурился, несмотря на все старания Дика.
Усевшись на бедра Робера и увлеченно его целуя, Ричард не сразу понял, что что-то идет немного не так. Иноходец медлил, особенно по сравнению с тем, что было в прошлый и позапрошлый раз. Ричард нехотя оторвался от его губ и нахмурился, вопросительно глядя на лежавшего на полу любовника. Смотреть так было непривычно и неожиданно возбуждающе.
– В чем дело, Дикон? Ты не хочешь продолжать? – Робер смотрел безмятежно, но его руки недвусмысленно гладили бедра Ричарда.
Тот невольно облизнул губы, прерывисто дыша. Это было просто издевательство! Наверное, Робер заразился у Ворона. Тот тоже постоянно дразнится. Не может же он и в самом деле иметь в виду, что... что хочет именно так... ну, наоборот...
– Или ты боишься? - интонации Робера стали совсем провокационно-алвовскими, Дик даже вздрогнул.
Глаза Повелителя Молний смеялись, и Ричард снова вспыхнул, с возмущением уставившись на Иноходца. Юноша действительно был растерян и слабо представлял, что делать, потому что это же не девица какая-нибудь, это же Робер, но опять показать собственную неумелость…
– Ничего я не боюсь! – запальчиво заявил Дик и снова поцеловал любовника, на этот раз по-новому, стараясь если не подчинить, то хотя бы взять свое.
Это оказалось просто восхитительно и пьяняще, и если поначалу Ричард еще неуверенно приостанавливался, не совсем понимая, правильно ли делает, но очень быстро совсем потерял голову от ощущения собственного положения. Это оказалось упоительным до безумия - не подчиняться уверенным прикосновениям, а самому заставлять чужое тело выгибаться от удовольствия, ощущать под ладонями страстную дрожь, направлять ее по собственному желанию, угадывать, что именно хочется любовнику. Пусть даже Робер иногда подсказывал ему, что именно делать.
Голова кружилась от почти незнакомого чувства вседозволенности, а щеки горели от смущения и восторга. На несколько мгновений Дик забыл обо всем, совершенно одурманенный чувством поддающегося, впускающего его тела.
Прекрасно. Великолепно. Незабываемо.
А Робер негромко смеялся, зарываясь руками в его волосы, и поддразнивал, спрашивая, неужели это все, на что способен Повелитель Скал, и это, конечно, опять заставило Ричарда возмущенно вскинуться и доказать, что нет, совсем не все. Может быть, даже слишком сильно, но любовник его не останавливал.
Потом Дик зажмурился от звенящего пронзительного удовольствия и, тяжело дыша, уткнулся лбом Роберу в плечо.
Они немного полежали так, потом Иноходец пошевелился и осторожно взял Ричарда за плечи, поднимая.
– Это было хорошо, – голос Робера звучал довольно, что заставило Дика торжествующе улыбнуться куда-то в шею Иноходцу, почувствовав себя если не в Рассветных Садах, то где-то не сильно от них далеко.
Робер с улыбкой смотрел в потолок, перебирая волосы мальчишки, и думал о том, что все получилось даже лучше, чем он ожидал. Хотелось спать, но, увы, договор с Бакрией никуда не делся, и не только он.
– Вставай, Дикон, – Робер осторожно тряхнул его за плечи, заставив резко вскинуть голову и разлепить закрывающиеся глаза. – Работа сама не сделается, а эти документы понадобятся завтра.
Лицо у Ричарда мгновенно поскучнело, он вздохнул, однако безропотно поднялся и начал одеваться. Робер про себя весело умилился его прилежности. Кажется, мальчик наконец-то начинает понимать, что такое ответственность.
Уже усевшись за стол и взявшись за перо, Дик вдруг порывисто обнял любовника и уткнулся лбом ему в плечо.
– Робер... спасибо. Это было... – он не договорил, несколько секунд помолчал и так же быстро отстранился и уставился в тот самый бакранский договор.
Однако теперь в его взгляде что-то изменилось, может быть, ушла немалая часть прежней тщательно спрятанной затравленности. Робер удовлетворенно кивнул самому себе и тоже постарался сосредоточиться на работе. А Рокэ может смеяться сколько угодно, результат все равно стоил всех затраченных усилий.
***
Дик приехал во дворец, чувствуя готовность и даже желание работать с Робером и со всеми бумагами, счетами и людьми. У него было просто отличное настроение, и дело было не только в том, что произошло между ним и Робером вчера, но и в том, что... Да просто он не один, он ценим, и Рокэ определенно он нужен!
– Герцог Окделл, – хмуро окликнул его Никола Карваль. Однако даже не слишком скрываемая неприязнь генерала не испортила Дику настроение. В конце концов, он еще докажет Карвалю, что достоин уважения!
– Господин генерал, – вежливо кивнул Дик, размышляя, что понадобилось от него южанину.
– Монсеньор просил передать вам, что сегодня не сможет приехать, поскольку его тревожат старые раны, – Карваль говорил с искренним беспокойством, и Дика снова что-то кольнуло, как часто бывало, когда он видел, насколько преданны Роберу его люди. – Он поручил вам как своему ближайшему помощнику съездить с инспекцией на Алатскую улицу и проверить, как идет строительство приюта. После правления ТаРакана их требуется немало.
Дик гневно посмотрел на маленького выскочку, посмевшего оскорблять Альдо, и неожиданно для себя самого спросил:
– Что случилось с герцогом Эпинэ?
Казалось, Карваль, видимо, тоже ожидавший защитной речи, смягчился на самую малость и неохотно ответил:
– Головная боль. Врач говорит, это следствие переутомления. Монсеньор хотел приехать, несмотря ни на что, однако регент запретил личным приказом.
В голосе Карваля слышались уважительные нотки при упоминании Рокэ, и Дику стал гораздо приятнее сам генерал, а когда он представил, как Рокэ уговаривал Робера отдохнуть, то едва сдержал неуместную улыбку. Хотя Ворон вряд ли уговаривал, с него стало бы и запереть дома под стражей.
– Спасибо, – поблагодарил Дик. – В ближайшее время я проведу инспекцию строительства.
– Я поеду с вами, – уведомил Карваль. – Монсеньор приказал оказать вам посильную помощь.
– Я и сам справлюсь! - привычно возмутился Дик и осекся под насмешливым взглядом южанина. Да он держит его за мальчишку, этот чесночник! – Отлично. Жду вас через час у выезда.
Они раскланялись и разошлись.
Без Робера было скучно, а мысли сбивались на совсем не деловые, однако Дик довольно быстро справился с немногочисленными делами и отправился на встречу с Карвалем. Сона нетерпеливо переступала, пофыркивая, и Дик погладил ее по шее, недоумевая, как он мог променять ее на какую-то другую лошадь. Карас красив, но Сона – боевой товарищ.
– Вы готовы, герцог? – позвал его Карваль.
– Да, – коротко подтвердил Дик, запрыгивая в седло. Ехали они в молчании.Улицы Олларии, снова Олларии – от осознания этого становилось чуть грустно – выглядели оживленными. Снова появились цветочницы, а жители не казались испуганными. Многие улыбались Карвалю и его солдатам, а какая-то девчушка подарила генералу букет, который тот осторожно взял. Дику стало завидно, он ведь тоже много сделал на благо страны, кто виноват, что времена изменились, а они с Альдо во многом заблуждались! Возможно, если бы у них было время... Потом Дик вспомнил Рокэ и помотал головой – все, что произошло – произошло к лучшему.
– Мы приехали, герцог, – вырвал Дика из пучины воспоминаний Карваль. Дик сморгнул и изобразил на лице сосредоточенный интерес.
Все было в порядке: строители работали на совесть, материала хватало, приют должен был быть готов в срок.
– Полагаю, мы можем уезжать, – заявил Карвалю Дик после часового осмотра и разговоров с подрядчиками.
– Согласен.
И в этот момент земля словно встала на дыбы. Дика мотнуло и ударило об стену так, что в голове загудело, а перед глазами появился туман. Не сразу Дик понял, что его поднимают и безжалостно трясут.
– Герцог Окделл! Придите в себя!
Карваль. Хмурое лицо, струйка крови стекает от виска по щеке.
– Что... что случилось? – выдавил Дик.
– Видимо рухнула часть потолочных перекрытий, – в голосе Карваля звучала растерянность, которую Дик прекрасно понимал даже с туманом в голове. Они же все проверили!
– Почему? – спросил Дик и сам рассердился неуместности вопроса.
– Выясним, – мрачно пообещал Карваль.
– Есть жертвы?
Карваль пожал плечами.
– Надо узнать.
– Идемте! – решительно сказал Дик, представляя, как повели бы себя на его месте Рокэ и Робер, хотя вряд ли генералу требовались какие-либо указания.
Люди, как ни странно, сохраняли относительное спокойствие, разгребали завалы и оказывали первую помощь раненным. Дик помог вытащить из-под балки какого-то бедолагу с изломанной рукой, когда раздался противный треск.
– Еще одна! – заорал кто-то, кидаясь к выходу. За ним последовали еще люди, сбивая с ног оказавшихся на пути. Дик растерянно оглянулся, выискивая глазами Карваля, однако того не было видно. Кто-то ругался. Почему рядом нет Рокэ или Робера, когда надо?! Дика толкнули, почти отшвыривая, и в нем что-то взорвалось.
– Стоять! - рявкнул он. – Надо помочь раненным!
И выстрелил в потолок. Наступила странная страшная тишина, и Дик оказался в центре внимания.
– Выходим по очереди, помогайте пострадавшим, – неосознанно Дик копировал манеру поведения Ворона, а внутри все дрожало. Но его послушались.
– А вы молодец, герцог, –- из пыли вынырнул Карваль, поддерживающий хромающего усача в рваной рубашке.
Дик понял, что краснеет.
Вскоре они покинули здание.
***
– Остановить.
Кучер послушно придержал вожжи. Хозяин кареты отодвинул штору и несколько время пристально смотрел на улицу.
– В чем дело? – графиня Джоанна Карлайл капризно поджала губки.
Она не любила, когда мужчины переносили свое внимание с ее персоны на что-нибудь другое. Да и что Датон увидел на улице? Какую-нибудь симпатичную цветочницу, или эта мерзавка Марианна выехала на прогулку? Если так, то графу придется долго выпрашивать прощение!
Рассерженная дама тоже взглянула в окно. Какой-то дом, пыль, крики и суета, солдаты в цивильной форме. Там дерутся?
Джоанна снова скривилась. Все мужчины – варвары. Вульгарная уличная свара привлекает их больше разговора с красивой женщиной. Фу.
Она бросила еще один взгляд на улицу. Люди успокаивались, солдаты строились, явно собираясь уезжать. Впереди она различила того провинциального наглого коротышку из свиты коменданта и герцога Окделла. Симпатичный юноша, можно будет при случае выдать ему пару авансов, Датона пора поставить на место.
– Граф, что вы там забыли? – громче повторила Джоанна, недовольно оттопырив нижнюю губу.
Хозяин кареты едва заметно вздрогнул и поспешно повернулся к спутнице.
– Ничего, дорогая моя, пустяки, которые не стоят вашего внимания, – улыбнулся он и крикнул вознице: – Трогай!
– Однако из-за этих пустяков вы совсем перестали меня слушать! – Джоанна не собиралась спускать ему подобную небрежность.
Небрежность можно было бы позволить Эмилю Савиньяку или Марселю Валме, но грузному, не слишком красивому и не очень-то молодому Датону она не собиралась делать поблажек. Да у него всех достоинств – кошелек и уютное местечко при дворе, таких пруд пруди!
Граф тяжело вздохнул, понимая, что ему собираются устроить скандал, и поспешил сделать опережающий ход:
– Дорогая, не сердитесь, прошу вас. Это больше не повторится. Если хотите, по дороге мы заедем к мастеру Пабло, вы хотели новое ожерелье.
Услышав имя известного ювелира, Джоанна перестала хмуриться, но и мгновенно прощать поклонника не собиралась, потому демонстративно замолчала и отвернулась.
Граф про себя облегченно вздохнул и мысленно вернулся к проблемам более важным, чем капризная красавица.
После смены власти всем неспокойно, да и нынешней регент не отличается кротостью нрава. Это может привести к переменам, причем весьма, весьма неприятным, надо озаботиться заранее да подстелить соломку, где только можно. Вопрос, удастся ли сделать это с помощью герцога Эпинэ и... да, и герцога Окделла? Особенно учитывая некоторую двусмысленность положения последнего. Или лучше отступить и выбрать способ проще?
Граф едва заметно вздохнул и начал жевать щеку изнутри, как всегда делал в моменты глубокой задумчивости.
***
– Надо было мне ехать! – Робер вскочил с кресла и скривился, схватившись за голову.
– И что бы это изменило? – отозвался Ворон, постукивая пальцами по столу.
– Рокэ, – укоризненно сказал Робер, которого раздражал даже такой шум. Ворон приподнял бровь:
– И ты собирался ехать в таком состоянии?
– Это моя обязанность, а не Дика. А если бы с ним что-то случилось?
– Не надо его опекать настолько сильно, Роберто, – Рокэ покачал головой. – Он уже давно не ребенок, и, как доложил твой Карваль, отлично справился сам.
Робер улыбнулся.
– Кажется, Дикон взрослеет.
– И герцог Эпинэ способствует этому во всех смыслах, - с насмешливо-веселыми интонациями отозвался Ворон.
– Ты чем-то недоволен, Рокэ?
– Определенно нет, – чуть улыбнулся Ворон. – Возможность оказаться в лидирующей позиции с успешным результатом без сомнения способствует созреванию.
– Мне понравилось, – Робер прикрыл ладонями глаза, отгоняя очередной приступ боли.
– Завтра ты остаешься дома, – поставил его в известность Ворон. Робер вымученно улыбнулся, сдаваясь.
– А Дик?
– Я присмотрю за ним, – несколько недовольно пообещал Рокэ. Он не знал об анонимных письмах, потому не понимал всю степень опасности, однако Робер по-прежнему не собирался посвящать Ворона в их с Хуаном планы.
А Дик спал в особняке Алвы и улыбался во сне, обнимая пахнущую Рокэ подушку. Одно короткое вороновское «молодец» стало для него лучшим снотворным.
***
Это место Хуан всегда ценил особо за возможность приватно побеседовать, будучи уверенным, что тебя не подслушают. Хозяин «Золотого цветка» строго следил за слугами и делал все, чтобы посетители чувствовали себя максимально свободно, с чего имел свою прибыль. Люди охотно платили за гарантию сохранности своих секретов, и это было правильно.
Дверь комнатки бесшумно открылась, пропуская слугу с подносом и высокую даму в неброском, но дорогом платье. Дама одобрительно разглядывала поднос, на котором дымилась две чашки с шадди и горкой лежали сладкие рулеты.
Слуга осторожно опустил свою ношу на стол, быстро расставил угощение, поклонился и вышел. Исидора величественно опустилась, иначе не скажешь, на свой стул и задумчиво взялась за шадди, с видимым удовольствием вдыхая аромат хорошо приготовленного напитка.
– Ты всегда умел скрасить свои просьбы приятными пустячками, – задумчиво сказала она и сделала небольшой глоток. – Но в этот раз превзошел самого себя.
Хуан улыбнулся, принимая похвалу, но промолчал. Задавать вопросы было незачем – раз она не сообщила ничего немедленно, то, скорее всего, ей было что сказать. А торопить эту женщину только из-за собственного нетерпения было бы неразумно: давления она не переносила, тем более от него, и, наверное, это было закономерно. Кроме того, Хуан никуда особенно не спешил.
– Что я тебе могу сказать, друг мой? – Исидора сделала еще один глоток и поставила чашку на стол с обычным небрежным изяществом.
Глядя на нее, богатую жену преуспевающего торговца, изысканную светскую даму, никто бы не догадался, что когда-то она не стала рабыней только из-за сентиментального порыва негодного наследничка уважаемого семейства работорговцев, который вместо того, чтобы ловить отцовскую собственность, позволил ей сбежать. Хуан был рад, что тогда поступил именно так. Папаша, конечно, был зол, как морской демон, но право, это же такая ерунда.
– Что я тебе могу сказать, – повторила Исидора, задумчиво постукивая ногтем по ручке чашки. – За этим мальчиком, вне всяких сомнений, следят, причем не сильно скрываясь. Дилетанты, вот что я тебе скажу. Даже я справилась бы лучше, хотя никогда не блистала талантами по этой части. Но он не замечает. Подозреваю, не заметил бы, даже если б они выстроились в ряд у него под носом.
Хуан хмыкнул, позволив себе слабую усмешку. Необычайно точная характеристика. Дор Рикардо всегда отличался склонностью витать в облаках и не растрачивать свое герцогское внимание на бренные мелочи, вроде соглядатаев и убийц. Соберано, помнится, еще сильно смеялся, когда впервые столкнулся с этой милой особенностью своего оруженосца. Потом, правда, смеяться перестал, только метал сердитые взгляды, да цедил сквозь зубы ядовитые комментарии. И продолжал отгонять от мальчишки волков.
– Сможешь их показать? – Хуан внимательно рассматривал собеседницу.
Он любил женщин не так, как соберано, не ища специально их общества, но не упуская случая полюбоваться их красотой.
Исидора была прекрасна, хотя ее лицо с крупными, тяжеловатыми чертами большинство людей вряд ли назвали бы красивым. Зато в ней была сила, спокойная, уверенная, приправленная чувством собственного достоинства. Последнее она приобрела уже замужем, научившись контролировать свое лютое упрямство, с которым без колебаний могла всадить кинжал в спину охраннику, как ни в чем не бывало переодеться в его одежду и с одуряющим бесстрашием бежать в незнакомый город с незнакомым языком.
Все-таки хорошо, что Хуан ее отпустил.
– Смогу, и не только их, но и еще кое-что, – Исидора аккуратно, но с нескрываемым удовольствием откусила кусочек рулета. – Я же сказала, настоящие дилетанты. Либо их наниматель никогда раньше не занимался подобными делами и сам не понял, кого подрядил, либо просто пожадничал, решив, что и так сойдет. В любом случае, глупость с его стороны... О чем бишь я? Ах, да. Так вот. Я, пожалуй, даже смогу показать тебе место, где они передают собранные сведения выше. Посреднику или самому нанимателю – тут уж, извини, не знаю.
– Это даже больше, чем я рассчитывал, – Хуан благодарно кивнул.
Дельнейшее описание людей, мест было коротким и точным, Исидора умела выхватить и облечь в слова суть, отбрасывая шелуху.
– Я бы посоветовала тебе поторопиться, друг мой, – добавила она в конце, – этот молодой человек явно относится к породе тех, кто собирает на свою голову все возможные неприятности и спотыкается на ровном месте. И хотя я смеялась над этой так называемой слежкой, но закончиться она может плачевно. Сам знаешь, всяко бывает. Впрочем, кому я это рассказываю! – она чуть игриво рассмеялась в своей привычной манере, словно говоря «ах, как я, слабая женщина, могу рассказывать умному, сильному мужчине, как вести дела».
Хуан едва заметно улыбнулся в ответ, отдавая должное этой милой шутке. Исидора поднялась, кивнула на прощание и неторопливо вышла за дверь. Хуан смотрел ей вслед, хотя дверь уже закрылась.
Все-таки Исидора прекрасна. Жаль, что она так и не простит ему те часы, которые провела рабыней. Жаль...
Спустя несколько минут Хуан тряхнул головой, словно просыпаясь, поспешно поднялся, бросил на стол деньги и вышел. У него было полно дел и без герцога Окделла, а соберано вряд ли устроят оправдания, если эти дела не будут сделаны вовремя и с должной тщательностью.
Часть IV.
Голова еще давала о себе знать, однако ноющая боль прошла, и Робер оказался вполне способен оценить по-весеннему яркое солнце и непривычно теплый ветер. Дракко мерно вышагивал по мостовой, и Робер удовлетворенно рассматривал ухоженные улицы. Сейчас он комендант Олларии и может с гордостью любоваться: в столице порядок, а если еще и не вспоминать, что сам был одной из главных причин творившихся при Альдо ужасов, то стоит даже похвалить себя за проделанную работу. Однако через два часа ему надо встречаться с Хуаном, и Дракко, слишком выделяющегося статью и мастью, придется оставить в конюшне. Робер оглянулся на Сэц-Арижа, блаженно жмурящегося под солнечными лучами, и чуть улыбнулся. Его южане получили то, что хотели, - практически независимый статус для Эпинэ, но главное, теперь для них для всех Талиг стал родной страной, которую они готовы защищать с не меньшей самоотверженностью, чем Эпинэ. Кровавая клятва Доры будет с ними и до Рассветных Садов или Закатного пламени, и после.
Из особо важных дел Робера больше всего тревожило рухнувшее здание приюта. Впрочем, по размышлении он решил натравить на поставщиков и подрядчиков Николу, пылающего яростью на тех, из-за кого, если бы не неожиданное, чего уж там, вмешательство Дика, едва не погибли люди. Насколько Иноходец знал маленького южанина, завтра к нему начнут приходить виноватые и не виноватые, а здание восстановят не на деньги казны, отнюдь.
- Жильбер, - негромко окликнул Сэц-Арижа Робер, - мне надо будет отправиться по делам, поручаю тебе проверить готовность столичного гарнизона. Потряси их как следует, нам не нужно повторения Октавианской ночи.
Жильбер довольно улыбнулся. Можно было не сомневаться, что солдаты получат отличную встряску.
А Робера ждал Хуан, с которым они отправятся на охоту за охотниками. В Роббере разгорался азарт, заставлявший вспомнить охоту на волков, в которой когда-то участвовал теньент Эпинэ. Хотя доносчики не крупные хищники, а падальщики, однако могут вывести на настоящего вожака.
***
- Дор Роберто, - Хуан будто вышел из стены, одетый в черное и внешне невозмутимый. - Следуйте за мной.
Робер кивнул. Оба старались избегать лишних слов, только мешающих их плану: пробраться на место, указанное информатором Хуана, проследить за встречей этих ызаргов и поймать посредника. В то, что будет сам Некто, Робер не верил, если тот не полный идиот. Однако в способности Хуана разговорить любого Робер не сомневался.
Они шли по узеньким окраинным улочкам, почти не затронутым недавними событиями, быстро и тихо, не привлекая внимания немногочисленных прохожих. Хуан ориентировался в Олларии гораздо лучше Робера.
- Мы на месте, - коротко сообщил Хуан.
Робер огляделся. Они находились перед небольшим садиком, когда-то ухоженным теперь заросшим травой и кустами. Садик был настолько мал, что места хватало только для одной скамейки, когда-то белая, теперь серая, справа от которой из распахнутого рта пузатой рыбы вяло била струйка воды. Робер с Хуаном спрятались за угол дома среди ящиков, оставленных каким-то нерачительным хозяином. Теперь им надо было ждать. Они и ждали: полчаса, час. Робер изредка шепотом перебрасывался с Хуаном короткими репликами. Кэнналиец не сомневался в достоверности полученной от своего осведомителя информации.
- Они, - почти беззвучно обронил Хуан, и Робер внутренне собрался.
Сначала на скамейку сел мужчина совершенно невыразительной наружности: среднего роста, полноватый, с русыми волосами, прямым носом и равнодушным выражением лица. Горожанин, решивший отдохнуть от городской суеты, не больше, не меньше. Спустя некоторое время – внутренние часы Робера настаивали, что прошло минут двадцать, – в садик зашел еще более непримечательного вида мужчина, напомнивший Роберу обитателя Двора Висельников. Худой, верткий, с мелкими чертами лица и мышиного цвета волосами. Он небрежно сел на скамейку, подождал немного и быстро передал первому какой-то сверток, и сразу ушел.
Робер нахмурился. Такая конспирация казалась излишней и неумелой. Что же, еще немного и они все узнают из первых рук.
- Я сам, дор Роберто, - шепнул Хуан, скользя, как хищник. Кэнналийцу потребовалось несколько секунд, чтобы перехватить мужчину, а кинжал у бока оказался достаточным аргументом, чтобы ызарг прекратил трепыхаться.
- У меня к вам пара вопросов, милейший, - светским тоном сообщил побледневшему пленнику Робер. Хуан мрачно усмехнулся.
***
- Смелее, Ричард, смелее! - Рокэ легко ушел от выпада, смещаясь вправо. - Перерыв в наших занятиях сказался на ваших умениях не самым лучшим образом.
Дик поджал губы и ринулся в атаку, стараясь сохранять хладнокровие. Получалось не очень. Насмешки Рокэ все так же выводили из себя!
- Ты хочешь убить меня, не забывай, - Ворон ответил ударом слева, от которого Дик чудом увернулся.
- Я не хочу вас убить! - от неожиданности Дик споткнулся – так некстати нахлынули воспоминания.
- Значит, мертв ты, - спокойно ответил Ворон, упираясь кончиком шпаги в горло Дика. - В бою не время для сантиментов, юноша.
Дик вздрогнул, услышав ненавистное обращение. Наверняка он его заслужил, раз Рокэ так назвал его.
- Я одолел на дуэли Придда! – запальчиво возразил Дик.
- Однако я не Придд, - отрезал Ворон. - К тому же, насколько я знаю, ты получил ранение. Валентин показал, возможно, что хуже владеет шпагой, но лучше головой.
Дик сжал кулаки. Рокэ, конечно, во многом прав, но сравнивать его со Спрутом!
- Не стоит представлять герцога Придда средоточием мирового зла, - Рокэ присел, наливая себе воды из заботливо принесенного Кончитой графина. - То, что он способствовал моему освобождению, не причина ревновать и злиться, как мальчишке.
Дик покосился, однако промолчал, про себя ликующе закончив, что теперь Ворон с ним, а Валентин где-то на севере в глуши. Рокэ насмешливо заломил бровь, будто читая его мысли.
- Соберано, - Кончита выглядела несколько озадаченной. - К вам дор Сэц-Ариж, он просит встречи.
- Пусть пройдет, - Алва явно заинтересовался.
- Герцог, - южанин выглядел уставшим и встревоженным. - Мне нужен монсеньор, чтобы отчитаться перед ним о выполненной проверке, однако нигде не могу его найти.
Невысказанный вопрос повис в воздухе.
Часть V.
Наверное, в таких случаях у людей должны быть предчувствия, дурные мысли или хотя бы враз испортившееся настроение. По крайней мере, в поэмах Дидериха всегда так и происходило – тучи нависали, герои хватались за сердце и произносили мрачные речи, разбивались бокалы или начинал вдруг бить колокол. В реальности все оказалось намного прозаичней.
Услышав, что Робер где-то задерживается, Ричард поначалу и не подумал заволноваться. Да и Алва не выказал особых признаков беспокойства. В конце концов, забот у Иноходца хватало, в том числе и неожиданных, как с тем же рухнувшим приютом. Поэтому Ворон великодушно позволил Сэц-Арижу подождать своего монсеньора в доме, а сам занялся другими делами. Тренировку они все-таки прервали, но Дик был не сильно этим огорчен – ему требовалась передышка и возможность успокоиться.
И после, когда Ричард в окно увидел, как конюх ведет в конюшню Дракко, а Сэц-Ариж уезжает, его сердце даже не екнуло. Он только обрадовался, что Робер вернулся и уже успел разобраться с делами, а значит, наверное, сидит где-нибудь с Вороном за бокалом вина, и к ним можно присоединиться. Ну и еще обиделся чуть-чуть, что его не позвали, но совсем чуть-чуть.
И даже натолкнувшись на необычайно хмурого, как будто ставшего ниже ростом Хуана, Дик не ощутил никаких страшных предчувствий. Точнее, он и не заметил бы состояние кэнналийца, если бы тот вежливо, но непреклонно не преградил ему дорогу, не пуская дальше.
- Дор Рикардо, вам лучше сейчас не мешать.
Ричард почувствовал, как в нем мгновенно вскипела злость. Он, конечно, знал об отношении к нему Хуана, но как же надо было обнаглеть, чтобы указывать герцогу Окделлу, идти ему или нет к своим любовникам! Да кто он вообще такой, чтобы осмелиться на подобное?! Чувствуя, как багровеет от гнева и стыда, Ричард попытался обойти Хуана. Молча.
Кэнналиец снова резко перехватил его, заставив развернуться к себе лицом, и взглянул в упор злыми черными глазами.
- Дор Рикардо, вам лучше не мешать, если вы не хотите, чтобы дор Роберто отправился в могилу.
От ярости, смешанной с унижением от того, что его так легко может остановить какой-то лакей, зазвенело в ушах, и Дик, сам того не замечая, сжал кулак для удара и даже почти уже вскинул руку, когда до него смутно дошел смысл последней фразы. Рука опустилась сама, хотя гнев продолжал душить, рождая где-то в груди вялую тупую боль.
- Отправится в могилу? – Дик нахмурился, чувствуя, что знакомые слова никак не могут сложиться осмысленную, понятную фразу.
Что за ерунда, разве с Робером могло что-то случиться?!
- Дор Роберто был серьезно ранен, и сейчас соберано пытается вылечить его, - бесцветно и с каким-то напряжением ответил Хуан, продолжая прожигать Ричарда взглядом.
Дик тихо охнул, мгновенно остывая.
- Я… не знал, - пробормотал он, убеждая себя, что испытывать чувство вины перед слугой – нелепо и недостойно Повелителя Скал.
- Конечно, дор Рикардо, - голос кэнналийца внезапно будто налился тягучим, безмерно едким ядом. – Вы никогда ничего не знаете и не замечаете. Вам ни к чему. За вас всегда умирают другие, на что вы, правда, великодушно изволите не обращать внимания.
Дик задохнулся, как от удара под дых, хватая воздух ртом словно вытащенная на воздух рыба. И он еще извиняться хотел?! Да как… да как этот мерзавец… да…
Ничего внятного Ричард додумать не успел, потому что из-за соседний двери раздался львиный рык Рокэ:
- Хуан! Карьяра!.. – дальнейшую фразу на кэнналийском Ричард не понял, а слуга дернулся, как от удара, и почти бегом исчез за дверью.
Буквально через пару мгновений он снова появился, держа перед собой поднос с флаконами и баночками. Дик узнал их – именно они хранились в черном шкафу в кабинете Ворона, чудодейственные настойки по морисским рецептам. Ну и замечательно! Рокэ может вылечить любую рану, нечего даже сомневаться, Робер скоро поправится.
Ричард кивнул себе и направился в их любимую гостиную. Наверняка Рокэ скоро управится и тоже туда придет. А то, что сказал Хуан... да как он только мог… Дик сжал кулаки и стиснул зубы. Ворон позволяет своим кэнналийцам что угодно, но Ричард вовсе не обязан это терпеть! И об этом надо будет обязательно сказать Рокэ, когда он придет.
Однако время шло, а Рокэ не появлялся. Гнев давно успел утихнуть, сменившись сначала раздражением, потом скукой, а потом стремительно разрастающимся беспокойством. Пару раз Ричард снова приходил к дверям спальни, в которой лежал раненый Робер, и ждал, когда же Ворон выйдет.
Однако тот не появлялся, только Хуан еще несколько раз прошел туда-сюда, принося все новые и новые снадобья. Смотреть на это было невыносимо, и Дик возвращался обратно.
Время шло. За окном сгустились сумерки. Ричард сидел в холодной темной комнате, прислушиваясь к упавшей на дом тишине и не решаясь выйти. Будто боялся, что стоит шагнуть за дверь, и окажется, что все закончилось. Что теперь Рокэ принадлежит только ему, потому что Робера больше нет. Глупость, конечно. Такого не может случиться. Как же так, не станет Робера? Это было чем-то нереальным, невозможным.
Таким же невозможным, как разрушение Надора в одночасье. Или смерть Альдо из-за нелепой выходки с Моро.
«За вас всегда умирают другие…»
Дик отчаянно замотал головой, словно надеясь вытряхнуть дурацкую фразу из головы. Это же просто чушь! Причем тут он? Он же даже не знал, что Робер ранен, не говоря о том, как так получилось. Может, на него упала балка, как на Ричарда, и никто не виноват!
«Вы никогда ничего не знаете и не замечаете, дор Рикардо…»
Ну неправда же. Да и что он должен знать или замечать? Ему никто никогда ничего не говорил и не объяснял, только эр Август и Альдо.
И Робер.
Ричард зло выругался, вскочил, пнул ногой кресло так, что оно с грохотом опрокинулось, и снова рухнул на ковер, словно придавленный ответным безмолвием. Казалось, воздух вокруг наполнился душной ватой, которая безжалостно гасила все звуки, обволакивала, не давая пошевелиться.
«За вас всегда умирают другие…»
Альдо, которого он не удержал, семья, которая была в Надоре, а он – Олларии, Рокэ, который выпил яд и не дал сделать то же Дику. Хотя, Рокэ жив. Пока. И пытается спасти Иноходца.
Ричард снова сел, обняв колени и ежась от холода.
Время тянулось бесконечно, а может, вообще исчезло, не оставив ничего, кроме одного непрекращающегося мгновения, наполненного томительным ожиданием. Дик сидел в темной комнате и думал о том, как это будет – жить без Робера. Без веселых и теплых улыбок, без терпеливых, подробных объяснений о какой-нибудь скучище, без мягкой поддержки, которую давал только он. Оказывается, это тоже возможно. Ведь живет он сейчас без матушки и сестер. Без Альдо. Оказывается, это так просто.
А Рокэ будет в его полном распоряжении.
Поняв собственную последнюю мысль, Ричард судорожно, со всхлипом, вдохнул и почувствовал, что начинает смеяться. Истерически и почти весело. Этого ведь хотел?
Смех оборвался так же резко, как и начался.
Нет. Не этого.
Время тянулось. Мгновения текли, как мед – такие же медленные и липкие, заглушающие все вокруг настолько, что Дик даже не услышал шагов в коридоре.
Впрочем, наверное, он не услышал бы их в любом случае – Ворон всегда ходил бесшумно.
Дверь распахнулась рывком, как от пинка. Ричард вскинул голову и заморгал, ослепленный светом четырех свечей, который показался ему очень ярким. Чуть привыкнув, Дик, наконец, разглядел вошедшего. В дверях стоял Алва, смотря совершенно безразлично, так, что сразу становилось ясно – случилось самое плохое и надеяться не на что. Несколько секунд они рассматривали друг друга, потом Ворон спросил хрипло и тяжело:
- Какого Леворукого ты тут делаешь?
- Я… - Ричард почувствовал, как перехватывает горло. – Ждал. Робер… - он замолчал, но Алва не требовал продолжения.
Ворон внезапно словно чуть обмяк, на мгновение прикрыл глаза, потом прошел в комнату, поставил подсвечник на стол, поднял упавшее кресло и рухнул в него. Дик молча смотрел на него, невыносимо уставшего, осунувшегося, с бешено горящими глазами. Он помнил только один раз, когда у Ворона был такой взгляд. Давно. В тот вечер, когда Ричард его убивал.
Но ведь сейчас Дик не делал ничего подобного! Тогда почему Рокэ так смотрит?
«За вас всегда умирают другие…»
Ричард почувствовал, как задрожали губы, а по лицу потекло что-то теплое. Это ведь неправда. Он ведь не виноват, что Робер… это неправда…
- Рикардо, успокойся, - это показалось, или голос Рокэ стал чуточку мягче?
Наверняка показалось.
- Робер…
Алва зло дернул углом рта.
- Ничего, жить будет… идиот!
Что?
Ричард замер, неверяще глядя на Ворона. Ему послышалось, или тот действительно сказал то, что Дик услышал? И если да, то почему, Леворукий и все его кошки, почему он так смотрит?!
- То есть, все в порядке?
Алва ответил странным, бесстрастным взглядом, будто разглядывал какое-то диковинное существо, потом медленно повторил:
- В порядке?
- Да… - внезапно, неожиданно даже для себя, Дик вскочил на ноги, в два шага подскочил к Ворону и обнял его, не то вцепляясь, как утопающий в спасительное бревно, не то, наоборот, прижимая к себе, чтобы не дать упасть куда-то в непонятную стылую бездну, и сбивчиво забормотал. – Ты же сам сказал, Робер живой, он же не умер, он же здесь. Значит все в порядке, ты ведь сам сказал…
Плечи Рокэ под его руками затряслись, и Ричард не сразу понял, что Ворон смеется. Негромко и совсем невесело, но как будто сбросив прежнюю каменную закостенелость.
- Да, - наконец произнес он, одной рукой обнимая Дика в ответ и заставляя присесть на подлокотник. – По сравнению с другими возможными вариантами, все в полном порядке. А ты меня иногда безмерно удивляешь…
Алва откинулся на спинку кресла, снизу вверх смотря в лицо Ричарду. Он почти улыбался, а бешеная жуть ушла из его взгляда.
Нет, вдруг понял Дик, не ушла. Затаилась на время.
Ричард невольно сглотнул, и понял, что почти счастлив от того, что на сей раз этот взгляд предназначался не ему.
- Рокэ… а что случилось? – осторожно спросил он, приготовившись услышать что-нибудь вроде «не твое дело».
- Что случилось... должен сказать, я тоже хотел бы выяснить, что же случилось, - криво усмехнулся Алва.
Дик растеряно смотрел на него, не понимая, как Ворон может не знать чего-то ему необходимого.
- Рикардо… вот что, пойди сейчас к Роберто, побудь с ним. И пни кого-нибудь сюда, чтоб затопили камин. И позови Хуана.
- Но… - Дик растерялся. – Я же не умею ничего. Чем я помогу?
Рокэ устало вздохнул и провел руками по лицу.
- Ты не должен ничего делать. Просто посиди с ним, и если вдруг что – сразу зови меня. Понял? Ну, иди.
Ричард неохотно соскочил с подлокотника, еще раз взглянул на Ворона и молча вышел.
Хуан обнаружился здесь же, прямо под дверью и, не дожидаясь распоряжений, быстро прошел мимо Дика, который только мимолетно обрадовался, что ему не придется пока говорить с кэнналийцем.
«Вы никогда ничего не знаете и не замечаете… За вас всегда умирают другие…»
Ричард зябко передернул плечами, стиснул зубы и, не забыв отослать пару попавшихся по дороге слуг к Ворону, решительно зашел в спальню, где лежал на чистых простынях обессиленный, белый, как полотно, Робер.
Дик очень, очень хотел, чтобы «если вдруг что» не случилось.
- Вставай, Рикардо, - Дик коротко простонал, пытаясь избавиться от назойливой руки, вырывающей его из сновидений. - Спать у постели больного - это как-то пошло, иди к себе.
Дик разлепил глаза, над ним склонился Рокэ, усталый, однако вроде бы вполне довольный жизнью.
- Что?.. - хрипло прошептал Дик и испуганно умолк. Вдруг он разбудил Робера?!
- Тебе завтра во дворец, - Рокэ потер виски. - О произошедшем с Роберто не стоит знать многим. Герцога Эпинэ вновь свалили старые раны - никто не удивится, а те, кто удивятся, будут молчать. Поэтому ты поедешь и будешь делать вид, что разбираешь бумаги.
- Почему делать вид? - вскинулся Дик. - Я занимаюсь делом!
Ворон коротко улыбнулся.
- Я тебе верю, но будь готов.
- К чему? - подозрительно уточнил Дик.
- Неважно, - отмахнулся Рокэ. - Пока неважно.
Дик еще подождал, ожидая продолжения, но Рокэ молчал, внимательно рассматривая спящего Робера, словно Дик уже вышел из комнаты. Странно, а обидно-то не становилось, как бывало обычно. Потому что это Робер, а это Рокэ. Вот.
- Ты засыпаешь на ходу, - Ворон снова тряхнул его. - Иди спать. Роберто выживет и даже скоро придет в себя.
В голосе Рокэ проскользнули нотки, от которых Дику захотелось поежиться и пожелать Иноходцу еще несколько дней спасительного небытия.
***
Кто мог подумать, что этот серый ызарг окажется таким ловким? Еще недавно он дрожал перед Хуаном, едва ли не ползая на коленях и клянясь все рассказать, а через мгновение Робер зажимал рану в боку, а Хуан метким ударом кулака отправлял шпиона в Закат.
Иноходец тоскливо посмотрел в окно, благо кровать стояла недалеко, и снова и снова перебирал в памяти тот злосчастный день, пытаясь понять, где он ошибся. Вроде нигде, но Лэйе Астрапе, тогда почему он валяется на койке, беспомощный, как новорожденный, а та сволочь, которая портит жизнь Дику и Рокэ, на свободе?! Робер резко повернулся и не сдержал стона, а перед глазами помутилось.
- Повелитель Молний решил покончить жизнь самоубийством? - в голосе Рокэ мурлыкали и выпускали когти тысячи кошек. Робер осторожно повернул голову, чувствуя себя странно провинившимся, как когда Мишель и Арсен подожгли парик баронессы Карлион, а обвинили Робера. Правда братья тогда признались, но Робер все равно несколько дней чувствовал себя виноватым.
- Вовсе нет, - начал Иноходец и осекся. Синие глаза кэнналийца были слишком безмятежны, чтобы поверить в обманчивое спокойствие.
- А теперь ты расскажешь мне все, - Рокэ говорил так холодно, словно разговаривал с преступником. Это очень больно било, и Робер устало прикрыл глаза. Где же он снова ошибся?!
- Мне нечего...
- Оставьте свои нелепости для вашего суда эориев, герцог, - Рокэ присел и цепко смотрел на Робера, вызывая неприятные воспоминания.
- Росио, - тихо пробормотал Робер, чувствуя, как в голове начинают стучать тысячи молоточков, а в ушах звенеть. Все же он так устал...
Ворон скривился:
- Отдыхайте, герцог. Завтра я вернусь, и мы продолжим разговор.
Дик недоуменно наблюдал, как Рокэ почти пробежал мимо, гневно сжав губы и остановился в сомнении: идти за Вороном или к Роберу?
В любое другое время он не раздумывая пошел бы за Рокэ, но сейчас… Попадаться злому Ворону под горячую руку не хотелось. Ричард еще раз посмотрел ему вслед, переступил с ноги на ногу и пошел к Роберу. Пусть Рокэ немножечко успокоится, тогда можно будет подойти к нему, не опасаясь получить какую-нибудь малоприятную отповедь.
Иноходец лежал неподвижно, прикрыв глаза, белый, словно мел. Ричард почувствовал, как снова холодеет в груди при мысли, что еще немного, и Робер Эпинэ занимал бы не эту кровать, а новенький гроб.
Дик почти на цыпочках подошел к стоявшему там же стулу, присел, подперев голову руками, и принялся рассматривать Робера. Будто раньше не видел. Впрочем, таким он его действительно не видел. Ричард как-то уже привык, что Повелитель Молний – это тот, кто всегда занят делом, решает какие-то проблемы, спорит с Альдо… ну или с Вороном, помогает разбираться в сложных хитросплетениях договоров о поставке товаров, и так далее, и так далее, без устали и отдыха. А сейчас он лежит здесь, беспомощный, неподвижный, едва дышащий… Это было неправильно. Настолько неправильно, что хотелось со всей силы ударить кулаком по столу и потребовать, чтобы все стало как раньше, чтобы Дику вернули прежнего Робера, потому что без него плохо и неуютно.
Какая несусветная глупость.
Ричард тихонько вздохнул и перевел взгляд в окно. Там сгущались сумерки и свистел холодный ветер. Без Робера действительно было плохо, а еще очень тяжело. Ричард даже не подозревал, как мало пока умеет, ему-то казалось, что он успел неплохо научиться справляться с текущими проблемами, но стоило исчезнуть опытному наставнику, как он почувствовал, что тонет в этих самых проблемах, будто в топком болоте. Что одобрить, что отклонить, о чём принять решение в первую очередь, а о чём – в последнюю, по поводу чего можно договориться выгодней и как это – выгодней. Голова начинала болеть через полчаса работы, и больше некому было мимолетно коснуться виска, успокаивая боль, а потом чуть ли не взглядом выстроить все эти договора, как солдат на плацу.
Нет, на самом деле, нельзя было сказать, что Ричард не мог уж совсем ничего. Да и не один он занимался делами. Но постоянное напряжение, в разы увеличившееся количество дел, насмешливо-снисходительный взгляды, чуть скрываемые, а то и вовсе не скрываемые двусмысленные усмешки и сменявшие друг друга через каждые полминуты безоглядная самоуверенность и боязнь сделать что-нибудь не так выматывали до предела. Как со всем этим справлялся Робер, при этом находя время учить его, Дик просто не представлял.
Одно было хорошо – Никола Карваль внезапно проникся к герцогу Окделлу некоторой симпатией и сильно помогал, то и дело подсказывая и напоминая, что следует сделать сначала, не слишком тактично и не всегда достаточно почтительно, но на это Дику было некогда обращать внимание. Ричард даже был ему благодарен, и уже некоторое время маялся, пытаясь придумать, как бы об этом сообщить. С одной стороны, признавать свою беспомощность вслух не хотелось, с другой, без Карваля Дик бы вообще пропал. Без Карваля и без Луиса.
Вспомнив о новом приятеле, Ричард невольно улыбнулся. Раньше он как-то не замечал этого человека среди помощников Робера… надо сказать, он вообще почти никого не замечал, кроме самого Робера, но когда Иноходец оказался прикованным к постели, Луис появился невероятно кстати. А еще он не смотрел и не улыбался с тем непонятным, но необычайно мерзким выражением, как некоторые другие. Ричард невольно скривился, когда вспомнил эти взгляды, от которых возникало только одно желание – вызвать их обладателей на дуэль, не сильно озаботившись поводом.
Нет, хорошо все-таки, что есть Луис.
А еще он, кажется, родственник семьи Эпинэ, хотя и носит другую фамилию. Не навозник. Дик одернул себя, напомнив, что не должен больше так думать. Но все равно радовался, что новый помощник относится к старой аристократии.
- Дик… - голос Робера был так слаб, что Ричард не сразу его услышал, а когда услышал, чуть не подскочил, мысленно отвесив себе затрещину.
Сколько уже Робер вынужден его звать?
- Что? Тебе что-то надо? – он наклонился, но Робер только улыбнулся и отрицательно качнул головой.
- Все хорошо.
Ричард поджал губы. За кого Робер его принимает? Да даже младенец и тот понял бы, что ничего не хорошо, глядя на его серые губы и болезненно-прозрачную кожу.
- Как там? – тихо выдохнул Робер.
Не совсем было понятно, о чем конкретно он говорит, но какая разница. Дик со всей горячностью попытался уверить его, что все в полном порядке, и мир не собирается рухнуть только потому, что Повелитель Молний не может лично проконтролировать его работу, вот честно-честно не собирается.
Робер слабо улыбнулся в ответ и немного помолчал, словно собираясь с силами для того, чтобы сказать еще несколько слов.
- Дик… все хорошо. А ты… сходи к Рокэ. Он не в себе…
Ричард про себя вздрогнул. Ворон действительно не в себе и зол, как десяток голодных кошек. Ну, то есть был. И в таком состоянии от него лучше держаться подальше.
- Я схожу, Робер, - кивнул Дик. – Тебе точно ничего не надо? Может, прислать кого-нибудь?
Робер нисколько мгновений подумал и кивнул. Ричард встал, осторожно, словно боясь повредить, провел на прощание пальцами ему по щеке и вышел, почти тут же наткнувшись на горничную, как ее… Росита, кажется. Симпатичная и умелая, но дерзкая девица, которая постоянно бросает лукавые взгляды то на Робера с Рокэ, то на самого Дикона. Вот и сейчас прямо под дверью нашлась, ну да и хорошо.
Выяснив, где сейчас находится Алва, и отправив девушку к Роберу, Ричард глубоко вздохнул и пошел к Рокэ.
Ворон был пьян, почти как тогда, когда Ричард впервые встретил его в этой комнате, возвращаясь от Марианны. Дик немного удивился, потому что в последнее время Алва редко доходил до подобного состояния: он мог понадобиться во дворце в любой момент, а отправить гонца с ответом, что-де регент не желает явиться на зов, а желает пить у камина, уже было нельзя. Определенно, у Рокэ имелись основания скучать по временам правления Фердинанда Оллара.
- Проходи и садись, - бросил Ворон, опять как тогда, Ричард почему-то очень ясно это вспомнил. – Нет, сначала налей себе, потом садись.
Дик налил и сел, осторожно поглядывая на Алву из-под ресниц. Тот резко ударил по струнам, заставляя их зазвучать тревожно и зло, но петь не стал. Ричарду показалось, что когда-то он уже слышал этот мотив, но слов вспомнить не смог бы даже под страхом смертной казни. И то сказать, сложно вспомнить слова песни на незнакомом языке, которую и слышал-то от силы пару раз, если вообще слышал, а не померещилось.
- Рокэ, - наконец решился спросить Дик, крутя в пальцах бокал и так и не сделав ни глотка. – Что случилось с Робером? Его пытались убить?
Алва скривил губы и пожал плечами.
- Пытались. Право слово, до этого я полагал, что только ты отличаешься склонностью к таким глупым и самоубийственным мероприятиям. Видимо, Роберто заразился…
Ричард обиделся. Ничего самоубийственного он не совершал и не собирался, зря Ворон говорит. Наверное, просто от раздражения. Но Дик же не виноват в том, что он злится!
- А почему? – после некоторого раздумья Ричард решил, что встать и гордо уйти, оставив Алву успокаиваться самостоятельно, все-таки будет не очень хорошо. – Это были бандиты? – странно, Дику казалось, что эту проблему они худо-бедно решили, и в Олларии снова стало спокойно, насколько вообще может быть спокойно в столице.
Ворон отрицательно покачал головой и снова ударил по струнам.
- Оставь, Рикардо, мы сами с этим разберемся.
- Но я должен знать, что происходит! – Дик возмущенно вскинулся.
Он же не чужой им, почему нельзя сказать? Раз это не бандиты, то это наверняка были наемные убийцы. Кто-то мог решить отомстить Роберу за времена правления Альдо, которого, как оказалось, многие ненавидели. Или это, наоборот, заговор против нынешней власти. Может быть, Рокэ тоже угрожает опасность, а Дик даже и не подозревает. А что если Ворона завтра так же принесут сюда, еле живого от свежей раны, и его-то лечить будет уже некому?
То есть, ерунда, конечно, чтобы достать Алву, против него надо послать армию, но все равно. И Ричард должен и имеет право знать, что случилось!
- Оставь, - снова качнул головой Рокэ. – Это не твое дело.
Дик поперхнулся и стиснул зубы, чувствуя, как от по-настоящему острой, жгучей обиды едва не наворачиваются слезы. Не его дело! Он-то думал, что теперь, раз Ворон пустил его к себе, все стало по-другому. А выходит, Ричард Окделл как был ничего не значащей игрушкой, так и остался.
Дик сам не заметил, как вскочил из кресла, вытянувшись перед удивленно взглянувшим на него снизу вверх Алвой.
- А что тогда мое дело? – Ричард смутно чувствовал, что собирается сказать, что-то неправильное, что-то, чего лучше было бы не говорить, но гнев не дал ему остановиться и подумать. – Заменять тебе шлюху, пока рядом нет Робера? - не зная, как еще выплеснусь свою боль и ярость, Дик протянул руку, до сих пор сжимавшую чудом не треснувший бокал и вылил вино Рокэ на голову.
Красные струйки побежали по волосам, по лицу, от висков к шее и вниз, под распахнутый ворот сорочки. Совсем не похоже на кровь, но почему-то Ричард снова подумал, о том, что это могла быть она. От случайной пули. От какого-нибудь нелепого удара. Да, Леворукий и все его кошки, от рухнувшей на голову балки!
Глаза Рокэ внезапно потемнели, в сумрачной комнате казалось, что совсем до черноты. Он медленно отставил гитару и поднялся.
- Занятный вывод, - голос Ворона стал скучающе-равнодушным, а лицо разом одеревенело.
Весь гнев Ричарда мгновенно угас, и он с внезапным страхом подумал, что, наверное, не стоило срываться вот так. Зря.
- Извини, - пробормотал Дик едва слышно, опуская взгляд. – Я не… не хотел сказать, что…
Проклятье, он сам не знал, что имел ввиду и чего хотел! Вот уж точно не того, чтобы Рокэ смотрел на него с этим жутковатым безразличным выражением.
Ворон шагнул к нему, Дик отступил на шаг и зажмурился, ожидая пощечину, но Алва только прошел мимо, явно направляясь к двери. Ох… Ричард замер, судорожно пытаясь понять, что же лучше всего сделать, потом резко развернулся и бросился следом, догнав Ворона у самого выхода и крепко обхватив сзади за талию.
- Рокэ, ну не надо. Я просто… просто… - если он попробует объяснить свою обиду и внезапно взвывший дикий ужас от того, что вдруг она, Леворукий и все его кошки, вдруг она справедлива… Алва не станет слушать, в лучшем случае посмеется, в худшем – снова перестанет Дика замечать, но сказать что-то надо, и прямо сейчас, и это должна быть правда… - Просто вдруг с тобой тоже что-то случится! А я ничего не знаю! А если тебя тоже попытаются убить?
Он осекся, не представляя, что еще можно сказать, и твердо решив про себя, что не отцепится от Ворона, даже если тот решит уйти. При мысли о том, что слуги увидят, как он висит на Алве, стало неимоверно стыдно, до готовности умереть на месте, и Ричард рефлекторно сжал руки сильнее, утыкаясь Рокэ в шею.
Его волосы так и были мокрыми от вина, а Дик зачем-то слизнул подсыхавший розовый след на коже.
- Вкусно? – по-прежнему сухо спросил Ворон, но что-то в его голосе заставило Ричарда возликовать от радостного предчувствия.
- Угу, - пробормотал он и лизнул еще раз.
Рокэ вздохнул и развернулся, легко освобождаясь от хватки Дика. Вот так и решай, что не отпустишь его. Как же. Вывернется, как только захочет.
Если захочет.
- Будь любезен, Рикардо, в дальнейшем избавь меня от подобных сцен, - довольно прохладно бросил Алва, возвращаясь в кресло и вновь берясь за гитару. – Тем более, ты знаешь, что это неправда.
На самом деле, Ричард не знал. То есть, знал, конечно, но не был уверен совсем до конца. Неприятные сомнения время от времени посещали его, но обычно от них удавалось быстро отделаться. Дик решил, что сообщать об этом Рокэ не стоит. И Роберу тоже. Это было бы жалко и походило на нытье. Повелитель Скал не будет выпрашивать дополнительных знаков внимания, как какая-нибудь капризная девица. А сегодня… сегодня он просто вымотался и плохо соображал. И вообще, Рокэ сам виноват, почему он не захотел ничего объяснить?
Последнюю мысль Ричард озвучивать тоже не стал, лишь молча последовал за Вороном к камину, заново налил вина и неуверенно остановился, не зная, что лучше – вернуться в свое кресло, или….
- Я больше не буду, - наконец, решил нужным сказать Дик, уткнувшись взглядом в бокал.
Ворон хмыкнул с отчетливым скептицизмом, но вслух его слова никак не прокомментировал.
- Я объясню тебе позже, Рикардо, когда все закончится. Можешь считать, что сейчас не хочу спугнуть затаившуюся лису, - внезапно сказал он, и залпом выпил вино. – Или Роберто объяснит, когда сможет произнести больше двух фраз кряду.
Нельзя сказать, что такой ответ Дика устраивал, но, наверное, его можно было считать ответным извинением. Ричард снова вздохнул и сел на пол, рядом с креслом Рокэ, привалился затылком к обитому бархатом подлокотнику.
Ворон опять провел пальцами по струнам.
- Что тебе спеть? – вдруг спросил он. – Хочешь традиционную серенаду Повелителей Ветров?
Ричард закашлялся, подавившись вином. Когда-то давно в Лаик, не то Паоло, не то Альберто рассказывал, что в Кэнналоа серенады поют невестам, ну или девушкам, к которым намереваются посвататься. Ворон опять насмешничает!
- Не… не надо, - пробормотал Дик, чувствуя, как начали гореть щеки.
- Тогда что? – Рокэ наверняка улыбался. Ну и ладно, пусть лучше смеется, чем смотрит, как на пустое место.
Ричард пару секунд подумал, потом сказал:
- Песню о ветрах далеких. Ты пел ее, когда… ну, когда…
- Я помню, - усмехнулся Ворон и взял первый аккорд.
Часть VI.
Дик просто кипел и только мысль о том, что Повелители Cкал не какие-нибудь вздорные купчихи, чтобы давать волю гневу, мешала запустить статуэткой в стену. Он бы вызвал негодяя на дуэль, однако Рокэ не стал отменять указ Альдо о запрещении поединков, как ни странно. Но как этот паршивый навозник посмел намекнуть, что Дик слишком часто наведывается в гости к Ворону?! Хорошо, что Дику хватило выдержки ответить, что он навещает раненого Робера как друг и соратник. Противно все это! Хотелось закрыться в особняке Алвы и сидеть там, наблюдая за мерным дыханием Робера, а вечером придет Рокэ... Или даже уехать в Надор. Там сейчас за главного Чарльз Давенпорт, занимающийся восстановлением того, что разрушено, а должен бы обеспокоиться этим Повелитель Скал в конце концов! Но уехать в Надор, значит потерять возможность видеть Рокэ. И Робера. Дик вздохнул.
- Проблемы?
Ричард вздрогнул, мгновенно обернувшись к говорившему. Невероятно, но Луис ходил бесшумно, как кошка или Алва.
- Все в порядке, - он попытался беспечно улыбнуться, и получил в ответ теплый взгляд. На душе чуть полегчало, все же Луис действительно родич Робера. Те же карие глаза, темно-каштановые волосы и добрая улыбка. Не зря настоящее имя Эпинэ - Марикьяре, южная кровь всегда скажется. К тому же они почти ровесники, Луис ненамного старше Дика, возможно, у них даже получится подружиться.
- По тебе не скажешь, - Луис тревожно вглядывался, - Роберу не стало хуже?
На «ты» они перешли довольно скоро, как-то разговорившись после работы и посидев в трактире. Посиделки закончились банальной попойкой и брудершафтом, а также жутким похмельем. Если бы не опыт питья с Рокэ, Дик вообще бы не встал. Ворон тогда только посмеялся, весьма добродушно, и язвительно похвалил Дика за налаживание нужных связей и правильное времяпровождение.
- Наоборот! - Дик радостно улыбнулся. - Ро... герцог Алва говорит, что он идет на поправку.
Дурацкая оговорка. Надо следить за языком! Впрочем, это же Луис, он все поймет верно и не будет говорить глупостей и пошлостей.
- Вот и отлично. Он так помог мне, пристоил к работе, - Луис говорил так восторженно, словно мальчишка, и Дик едва сдержал снисходительную улыбку. Будто бы Робер мог поступить иначе! - У вас в Олларии так интересно, не то что в нашей глубинке.
Дик кивнул. Уж он-то понимал, каково это - жить в глухомани, вдали от настоящих дел и людей. Луис молодец, он смог самостоятельно выбраться из этого болота, приехал в столицу, нашел себе применение.
- Опять бумаги? - Луис, забавно заломив бровь, смотрел на стопку листов на столе. - Вроде мы мелкие сошки, а работы, словно ызаргов возле трупа.
Дик рассмеялся. Злость и раздражение проходили рядом с неунывающим Луисом. Южанин сел за стул и начал рыться в корресподенции. Дик потер переносицу. Ему надо получить у кансильера два приказа для копирования. Кто бы мог подумать, что Лионель теперь кансильер! А эр Август где-то далеко. На душе снова заскребли ызарги. Если бы эр Август смог увидеть сам, что Алва не зло, а благо для Талига! Он же умный человек, они бы смогли договориться. Может быть, попозже он попросит Рокэ сменить гнев на милость.
Луис почти неслышно ругнулся и кинул в камин письмо.
- Что ты делаешь?! - Дик подскочил, выхватывая из пламени бумагу. - Это же государственные бумаги!
- Это глупая ерунда, - Луис требовательно протянул руку. - Какой-то сплетник написал, отдай, я сожгу.
Дик упрямо нахмурился, разворачивая смятый лист. Командовать собой он не позволит никому, кроме Рокэ, ну и Робера. Он вчитался и почувствовал, как строчки расползаются, превращаясь в хитросплетение змей. А в груди рождалось что-то яростное и удушливое, словно он заразился болезнью Айрис.
- Я же говорил! - Луис вырвал проклятую бумагу и кинул в камин, встав спиной к огню, мешая Дику повторить попытку. Впрочем, Дик не собирался вытаскивать эту дрянь! Ярость отдавалась шумом в ушах, а в памяти мелькали строки.
«Проводит ночи в спальне герцога Алвы, с успехом заменяя куртизанок...»
«Служит регенту Талига самым приятным для регента образом»
«Предался разврату...»
«Выполняет свой верноподданический долг во всех позах...»
«Интересно было бы уточнить, какие отношения связывают с Повелителем Молний?»
Было что-то еще, что сознание отказывалось воспринимать.
- Они просто завидуют! – Дик, наконец, очнулся, почувствовав, что Луис крепко держит его за плечи и трясет. - Какой-то неудачник, метивший на твое место, решил испортит тебе жизнь. Дик! Герцог Окделл! Да Дикон же!
Дик смог вдохнуть и выдохнуть, отстраняясь.
- И так говорят во всем дворце? - собственный голос звучал странно глухо и буднично-спокойно.
Луис отчаянно замотал головой.
- Никогда никакой похожей грязи не слышал! Говорю же, какой-то завистник.
Слегка отпустило от того, что эта мерзость не распространилась во дворце. И все же надо срочно что-то делать, пока неведомый ублюдок не стал устилать такими посланиями парадные лестницы.
- Я... Мне надо срочно уйти...
Луис как обычно все понял с полуслова.
- Будь спокоен, с бумагами я разберусь сам, к кансильеру схожу.
- Спасибо, - Дик вымученно улыбнулся Луису и, резко развернувшись на каблуках, вылетел из кабинета. Потом Робер устроит ему головомойку за то, что бросил работу, но там немного и не так уж срочно, Луис справится, а вот эта... записка требовала срочных мер!
К несчастью, Рокэ пару часов назад уединился с бакранскими и кагетскими послами, в очередной раз не поделившими что-то, строго-настрого приказал никого не пускать на переговоры под страхом немедленной расправы и, судя по непреклонным лицам кэнналийцев из личной охраны, исключения не будет даже для герцога Окделла. Потому Дик, сжимая и разжимая кулаки, помчался к себе в гостиницу, пугая прохожих бешеной скачкой на недовольно фыркающей Соне. Однако и там Дик не успокоился, а только и мог расхаживать по комнате, снова и снова прогоняя в памяти строки письма. Чтобы его автора побрал Леворукий!
Когда Дик заметил, что в пятый раз безрезультатно пытается съесть что-то, принесенное заботливым хозяином, то решил - надо ехать к Рокэ домой. Там будет спокойнее ждать, тем более, что Рокэ обязательно приедет сегодня, ведь он уже четвертый день дневал и ночевал во дворце, только посылая слуг справляться о состоянии Робера. И Ворону надо же отдыхать! Дик стремительно вышел из комнаты и затормозил. Не стоило ли закутаться в плащ, чтобы попасть к Алве, не привлекая внимания. После грязных намеков... Ну уж нет! Дик упрямо сжал губы. Повелитель Скал имеет полное право навестить Повелителя Молний в особняке своего Регента и бывшего монсеньора. Тем более, что Дик тоже последний раз видел Робера только позавчера утром, а потом увяз в делах так, что сил оставалось только на то, чтобы поужинать и лечь спать, прогоняя навязчивую глухую тоску от одиночества. А если Дик будет скрываться, то тогда точно навлечет подозрения.
У Рокэ Дика встретил чем-то недовольный Хуан, принял плащ и скупо сообщил, что дору Роберту значительно лучше. Дик кивнул и поспешил к Роберу. Он немного посидит с ним и успокоится, рядом с Робером это будет несложно.
- Дик, - Робер радостно улыбнулся. - Приятно тебя видеть. Как ты?
Дик ответил совершенно искренней улыбкой. Эпинэ был еще бледен, однако уже уверенно сидел на кровати.
- Все в порядке, - тревожить Робера в его состоянии своими проблемами Дик не станет, хотя до крика хотелось разделить ношу с кем-то взрослым, сильным и умным.
Робер вгляделся в него.
- Ты уверен? Я не собираюсь умирать от неприятных известий.
- Право слово, все в порядке! - Дик снова улыбнулся. - Просто решил навестить тебя.
Робер еще раз внимательно посмотрел на него и пожал плечами.
- Тогда это прекрасно. А я вот читаю записки о Двадцатилетней войне, весьма интересно. Кто бы мог подумать, что Иноходец Эпинэ будет интересоваться историей!
Робер усмехнулся, и Дик позавидовал его умению иронизировать над собой. Еще Дику очень хотелось спросить о ранении Робера, но Рокэ запретил тревожить Робера вопросами. Дик решил пока промолчать, все равно никто ничего не скажет, а будет обидно. Ничего, потом он обязательно узнает правду!
А пока можно поговорить с Робером о войне, стратегии и прочих отвлекающих вещах.
Через час с небольшим пришел врач и выгнал Дика, заявив, что больному - на этих словах Робер смешно нахмурился - пора принимать лекарство и отдохнуть несколько часов. Дик, плохо спавший предыдущую ночь, нагло прошел в спальню Рокэ и зарылся в пахнущее Вороном одеяло. Сразу же стало гораздо спокойнее и уютнее. Дик сам не заметил, как уснул.
***
Робер проснулся, выбравшись из уже привычного сна без сновидений. Он все еще чувствовал себя раздражающе слабым.
- Я вижу, что ваше здоровье стремительно улучшается, - оказывается Рокэ успел зайти в комнату, пока он спал, и устроится в кресле с бокалом вина. Выглядел Ворон усталым, но определенно довольным. Хотя синие глаза смотрели неприятно отстраненно. После ранения Робера Рокэ начал обращаться к нему официально, вызывая глухую боль и ответное раздражение. В конце концов, он же не специально напоролся на нож!
- Вы правы, герцог Алва, - в тон ответил Робер. Настроение мгновенно испортилось.
- Что же, тогда мы можем поговорить о случившемся с вами прискорбном покушении.
- Вероятно, регенту требуется отдых, - Робер отбил удар, понимая, впрочем, что ему не тягаться с Вороном в словесной дуэли.
- Наши бакранские и кагетские друзья примирились без излишних крови и пота с моей стороны, - прохладно ответил Рокэ, - а потому я с величайшим вниманию послушаю вашу версию событий, герцог.
- Прекращай этот балаган, Росио! - не выдержал Робер, внутренне вставая на дыбы, как взбесивший конь. Хватит с него игр на словах и в делах. Он Иноходец, а не лиса или ласка!
Ворон прищурился.
- Не раньше, чем вы, герцог Эпинэ, изволите прекратить свой, с позволения сказать, балаган! Право слово, я мог бы ждать подобной глупости от Дикона! Игры в тайных лазутчиков не пристали вашему возрасту! – глаза Алвы яростно сверкнули.
- Игры?! – Робер скрипнул зубами и даже смог сесть на волне острого раздражения. – Тебе их, видимо, мало с нашим придворным ызаржатником, еще захотелось? Что же, простите, господин регент, что лишил дополнительного удовольствия.
- О да! – Ворон едко рассмеялся. – Мне действительно необычайно не хватало философских размышлений на тему бренности всего сущего и вас в частности. Так что как раз благодарю за дополнительное удовольствие! – последнюю фразу Алва почти выплюнул, глядя колюче и недобро.
Несколько минут они мерялись взглядами, не желая отступать, потом Робер почувствовал, как голова снова начинает кружиться, и с усталым выдохом откинулся на подушку, прикрыв глаза.
Наверное, пора было признать поражение. С Рокэ ему не тягаться, тем более в таком состоянии, да и из Хуана Ворон наверняка уже вытянул все, что мог. Но Хуан знает не все, и если Алва начнет действовать с его слов, то может получиться нехорошо. А что Алва начнет действовать, можно даже не сомневаться. Еще надо спасибо сказать, что решил дождаться объяснений Робера, а не пошел в атаку сразу.
Иноходец осторожно приоткрыл один глаз. Рокэ продолжал смотреть с ледяным безразличием, под которым легко угадывалась злость. Ну что же, Робер и не надеялся его разжалобить. После общения-то с милой кузиной! Он, небось, и не такого навидался. Так что Робер правда не надеялся. Ни на волос.
- Это практически не имеет к тебе отношения, - хмуро сообщил Робер, глядя в сторону. – Я несколько исказил ситуацию, чтобы заручиться помощью Хуана. Тебя, на самом деле, это заденет слабо, да и меня тоже, удар пойдет по Дикону. А ты ясно дал понять, что не собираешься с ним возиться.
Рокэ шумно выдохнул. Робер увидел краем глаза, как он привычным жестом приложил ладони к глазам и провел ими по лицу.
- Великолепно. Может быть, заодно напомнишь, когда я давал понять, что мне все равно, что произойдет с Рикардо? Начинаю бояться, что за всеми нынешними делами память совсем меня подводить стала, - Ворон снова перешел на «ты», и это было хорошим признаком.
Впрочем, взгляд его не сделался ласковей. Робер моргнул и посмотрел на Алву с подозрением. Он был почти готов поклясться, что тот обижен. Это стало открытием, и весьма малоприятным. Занятно, почему Робер до этого не думал, что Ворона тоже можно банально обидеть? А ведь знал его получше многих!
- Не давал, - нехотя признал он, чувствуя внезапный стыд. – Но у тебя действительно много дел, а я мог справиться с этой проблемой сам.
- Однако не справился, - безжалостно ткнул Рокэ в свежую рану. – А мне, как ни удивительно, не хотелось бы, чтобы известные «много дел» пополнились необходимостью вытаскивать Рикардо из очередной дуэли, хорошо, если с одним десятком противников. Хватит с него тех семерых!
- Каких семерых? – напрягся Робер, мгновенно вспомнив бледное лицо и лихорадочный взгляд Дика, заглянувшего к нему не так давно.
Мальчик, конечно, утверждал, что все в порядке… так сам Робер тоже утверждал и цену этому «порядку» знает неплохо. Однако Алва лишь отмахнулся.
- Не бери в голову, это было давно. Мой доблестный оруженосец как-то раз услышал, что его записали мне в любовники, и не придумал ничего лучше, чем вызвать оскорбителей на дуэль. Всех разом. И тогда это не было правдой, отмечу, - Рокэ снова провел ладонями по глазам. – После этого я и начал учить его держать шпагу.
- Лучше б ты научил его не слушать чужую болтовню, - пробормотал Робер.
Ох, Дикон, Дикон. Герой.
- Вот ты этим и займись, если знаешь как, - отрезал Ворон. – Но мы отвлеклись. Я по-прежнему жду твоего рассказа. Очень подробного рассказа, Роберто!
Робер вскинул руки, признавая окончательное поражение, устроился поудобнее и начал излагать с самого начала. Кошки бы побрали Рокэ, он разговорит даже скелет!
Ричард проснулся внезапно, хотя вроде бы к этому не было видимых причин. Его никто не будил, ни намеренно, ни случайно, в комнате было тихо, а кошмары, на удивление, не преследовали. Словно сами боялись приблизиться к постели регента Талига.
Подумав про постель, Дик снова почувствовал, как его начинает трясти от омерзения и гнева. Да как они посмели, это же, это же…
- Холодно? – внезапный вопрос едва не заставил подпрыгнуть.
Ричард рывком сел на постели, растерянно глядя на развалившегося в кресле Ворона. Что он тут делает?! Хотя… это же его спальня.
Наверное, его присутствие Дика и разбудило. Интересно, он давно тут сидит?
- Нет. Я просто… - Ричард сглотнул.
Хотелось прижаться к Рокэ, уткнуться носом в шею и выплеснуть, наконец, свою боль и негодование. Он ведь так и хотел поступить, когда днем искал Ворона, но почему-то сейчас язык не поворачивался рассказать обо всей этой гадости. Не будет он ничего говорить, внезапно понял Дик, а разберется сам. Как-нибудь. Совета можно спросить у Луиса, ему ничего объяснять не придется, потом найти того, кто подкинул мерзкое письмо, а там… можно вызвать на дуэль. Или еще что-нибудь придумать.
- Я просто устал сегодня. Рокэ, а как там Робер?
- С нашим доблестным героем все в порядке, жить будет, - Ворон встал и потянулся.
Он выглядел одновременно довольным и опасно раздраженным. Насколько Ричард успел узнать, это сулило кому-то неприятности и скоро. Оставалось радоваться, что, скорее всего, не ему самому.
- Рикардо, - внезапно Алва оказался совсем близко, а в его голосе появились знакомые Дику мурлыкающие интонации.
Однако сегодня, вместо того, чтобы податься Рокэ навстречу, Ричард невольно отшатнулся от протянутой к его лицу руки.
«Выполняет свой верноподданический долг во всех позах...»
Да уж, действительно, во всех. У Ворона фантазия богатая.
Во рту стало горько, в груди противно заныло. Это правда. Чистая, невыносимая правда! Луис, конечно, сказал, что это просто завистники, но он не знает. Проклятье, до Дика только сейчас дошло, что он же не знает, а иначе наверняка не захотел бы не то, что общаться, просто находиться рядом с герцогом Окделлом! И никто бы не захотел.
- Рикардо? – Рокэ нахмурился, подозрительно сузив глаза.
Он догадается, во внезапном приступе паники понял Ричард, по крайней мере, догадается, что что-то не так, а там уж вряд ли удастся долго увиливать.
- Извини, - быстро проговорил Дик, отводя взгляд. – Я совсем устал. Я… пойду спать. Извини, что кровать занял.
Завернувшись в простыню, он почти слез с постели, стараясь ненароком не коснуться Ворона. Это было невыносимо! Ричард хотел этого прикосновения до дрожи, но одна мысль о нем вызывала новый виток мерзких строчек в голове и отвращения то к самому себе, то ко всем людям одновременно. Хорошо, что матушка уже точно ничего не узнает, пришла неожиданная мысль.
Рокэ крепко ухватил его за плечо и толкнул обратно.
- Не дергайся, спи здесь. Я все равно пока не собирался.
Ворон продолжал рассматривать Ричарда в упор, и тот снова испугался, что он начнет выспрашивать в чем дело, но Алва вдруг будто расслабился и не стал ничего говорить. Поверил, должно быть. Он ведь с самого начала знал, что без Робера Дику будет куда тяжелее, чем казалось на первый взгляд.
Ричард забрался обратно в кровать, натянул одеяло чуть ли не на уши и закрыл глаза. Спать уже не хотелось, но лежать в темноте и тишине, уткнувшись в подушку Рокэ, было приятно. Просто лежать одному, точно зная, что никто не тронет, даже приблизиться не посмеет. В ближайшие несколько часов хотя бы.
Тихо стукнула дверь. Ричард высунулся из-под одеяла и убедился, что Алва ушел. Это принесло пустоту и облегчение. Дик снова закрыл глаза, но сон не спешил возвращаться. Тяжелые мысли бежали по заведенному кругу. Желание все-таки рассказать обо всем и спрятаться за спину Ворона сменялось звериной злобой и жаждой чужой крови, потом жаждой крови собственной, потом отчаянием, и снова все сначала. Ричард сам не заметил, как провалился в тяжелый, беспокойный сон, наполненный какими-то вязкими, темными видениями.
Ночью он проснулся еще раз и замер, обнаружив рядом в постели Рокэ. Но Ворон спал, и Дик позволил себе расслабиться, прижаться к горячему телу, не рискуя нарваться на ответ, которого не хотел.
Не будет он жаловаться, точно не будет, а разберется сам, окончательно решил Ричард и стиснул зубы.
Заснуть под боком у Алвы оказалось намного быстрее и легче, чем одному, и ночью, в темноте, наедине с самим собой за это даже не было стыдно.
А утром Дик снова проснулся один. Простыни, где лежал Ворон уже остыли, Ричарда ждал завтрак, пришедший в себя Робер, необходимость спокойно говорить и улыбаться, прямые обязанности, которые Дик пытался выполнять по мере сил, кто бы что ни говорил, Луис и, может быть, новые письма. За окном моросил мелкий противный дождик и бежали низкие облака. Одеваясь, Ричард подумал, что грядущие дни обещают стать еще хуже, чем были.
Часть VII.
Прошло уже три дня с тех пор, как Дик прочитал ту мерзость, но ничего не происходило. Ни новых писем, ни каких-либо оскорблений и насмешек, и все же Дик чувствовал, что вокруг него сжимается сеть. Или он просто не выспался. Или он... обижен. Уже четыре дня он ночует только в гостинице, хотя Дику до тошноты хотелось к Ворону. Домой. Это место - его дом, и другого у него больше нет, как нет и другой семьи. Только Рокэ не торопился не то, что звать к себе, но даже обронить лишнее слово Дику. Конечно, он регент и Первый маршал одновременно, и все-таки... Может, он уже и не нужен больше? Да нет, не может быть, Рокэ не такой! И все.
Дик отложил книгу, написанную каким-то казаронским ученым о различных породах камня, и потянулся. Он третий час сидел во дворце и пытался делать вид, что работает. Вот только работы не находилось, и Дик маялся от тоски и безделья.
- Дик, не спи! - Луис скорее влетел, чем вошел в комнату, просто сияя. - Не кисни! Жизнь прекрасна и удивительна.
Дик изобразил улыбку. Для Луиса это почти не потребовало особых усилий. Порой южанин напоминал Дику об Оскаре Феншо, которого до сих пор жаль. Если не считать Альдо и эра Августа, то никто так сердечно к нему не относился. Кроме Робера. И Рокэ. Дик дернул головой, чувствуя, как снова путаются мысли. Как все было просто, когда он освободился из Лаик! Друзья, враги... До недавнего времени Дик наслаждался обретенным душевным покоем с Вороном и Робером, но та записка испачкала все. О последнем из Повелителей Скал не должны говорить ничего, марающего честь его рода и память родителей - это Дик знал наверняка.
- Ты все-таки спишь, - Луис лукаво улыбался, нарочито изображая обиду. И Дик наконец рассмеялся. Луис - просто подарок Создателя сейчас. - Пойдем смотреть на тараканьи бега? Я знаю одно забавное место.
Дик вздрогнул и пристально глянул на Луиса, продолжавшего безмятежно улыбаться. Нет, он не имел в виду ничего такого про Альдо. Как бы все ни сложилось, Альдо был из рода Раканов, над которыми никто не имел права смеяться!
- Нет, - неуверенно ответил Дик, - я не очень люблю такие места.
- Да брось, - подмигнул Луис. - Там не будет развратных женщин и карточных шулеров.
То, что в устах другого сошло за оскорбление, у Луиса получалось по-дружески не обидно.
- Ладно, - Дик все еще сомневался, однако возможность отвлечься манила.
***
Робер закончил одеваться, оглядел себя в зеркале, заправил прядь слишком уж отросших волос за ухо и изобразил на лице сурово-непреклонное выражение, приличествующее Повелителю Молний и коменданту столицы Талига. На плечо мигом взлетел Клемент и замер, смотрясь в зеркало с таким же каменным выражением на мордочке. Робер не выдержал и рассмеялся. Он валялся дома почти две недели. Хватит! Дел по горло, да и Иноходец Эпинэ не хрупкая барышня, чтобы от одной раны месяц сидеть взаперти. Правда, слабость еще оставалась, да и пустить Дракко в галоп он бы не решился, как и ввязаться в драку, ну так это мелочи. Драться и убегать Робер был не в настроении. Хотелось солнца, вина, улыбок хорошеньких женщин и убедиться в том, что Дикона в его отсутствие никто не трогает с глупостями и пошлостями. Роберу было плевать с высокой башни на мнение придворных ызаргов, а вот мальчик вряд ли когда-нибудь перестанет реагировать на подначки.
А сейчас - свобода. Робер предвкушающе открыл дверь и замер, почти врезавшись в ехидно улыбнувшегося Рокэ.
- Куда-то собираешься, Роберто?
Робер мрачно взглянул на Ворона, начиная подозревать, что просто так его не отпустят.
- Подышать свежим воздухом, - невинную улыбку изобразить получилось вроде неплохо.
- В такие моменты я вспоминаю о твоей кузине, - ностальгически вздохнул Рокэ, входя и непроизвольно вталкивая Иноходца обратно в комнату. - Милая, милая женщина.
Робер скуксился.
- Я уже здоров.
- Карваль более чем успешно выполняет твои обязанности, - Рокэ насмешливо косил взглядом.
- Но Дик...
- Тоже справляется совсем неплохо. И покой нашего юного друга никто не тревожил в последние дни, - со странной интонацией заверил его Ворон.
- Мне скучно, - сдался Робер, пожав плечами.
- Слезы или Кровь? - внезапно резко спросил Рокэ, заставив Иноходца непроизвольно вздрогнуть. - Не переживай, я не собираюсь никого ни есть, ни доводить до истерики.
И Ворон хулигански расхохотался. А Робера осенило, как можно спровадить Рокэ, воспользовавшись слабостью противника.
- Вино, безусловно, скрасит мою тоску, - в своем голове Робер с удивлением уловил грудные хриплые нотки, - однако нечто иное более порадует.
Целовать Рокэ - словно окончательно воскреснуть. Робер вжался в кэнналлийца, почти забыв, что Рокэ сейчас должен отстраниться и уйти, оберегая хрупкое здоровье Иноходца. И вовсе не удивился, когда Рокэ принялся осторожно подталкивать его к постели. Когда это Ворон попадался в чужие ловушки?
- Лэйе Астрапе! - Робер злобно куснул наглое кэнналийское ухо. - Я не хрустальный.
Что, конечно, не помешало Рокэ гнуть свою линию.
***
Тараканьи бега и впрямь оказались интересными. Правда тараканы больше разбегались в стороны, чем бежали к финишу, и Дик проиграл десять таллов, зато проблемы отступили на задний план. Вечер они с Луисом заканчивали в "Медном роге", щедро угостив себя прекрасным кэнналийским.
- Отменное вино, - довольно улыбнулся Луис.
- Дурная Кровь все же лучше, - Дик решил показать, что прекрасно разбирается в винах.
- В нашей глуши такие слова вызвали бы осуждение, - Луис подпер кулаком подбородок, опираясь на шершавый стол и снова невероятно напоминая Робера. - Дурная кровь - дурные люди.
- Эр Рокэ посмеялся бы от души, - пробормотал Дик. Хорошее настроение уходило.
- Рокэ Алва - великий человек, - уверенно заявил Луис, блестя глазами. Дик усмехнулся. Ворон мог вести себя, как последний мерзавец, источать яд и нести смерть, а его любят и восхищаются им.
- Да, он... особенный, - чуть запнулся Дик. Сейчас бы в теплые объятия. Пусть смеется, лишь бы рядом. Он слишком много выпил, неожиданно трезво подумал Дик и отпил еще.
- Жаль, что я не участвовал в варастийской кампании, - Дик знал, что Луис мечтал о карьере военного, но не посмел ослушаться воли матери и оставался при ней, пока та не умерла от болезни.
- Это было невероятно! - воспоминания яркие и солнечные. Победы, надежды, Алва рядом и все просто и ясно. Луис поставил бокал на стол и как-то неуверенно посмотрел на Дика.
- Прости, если лезу не в свое дело. Почему ты решил присоединиться к Альдо Ракану, а не к Рокэ Алве?
Так, наверное, безжалостно и внезапно ударяет молния. Дик вздрогнул и опрокинул вино.
- Прости! - переполошился Луис, напомнив беднягу Наля. - Я не должен лезть не в свое дело, просто говорят...
Он запнулся.
- Что говорят? - медленно спросил Дик. Разум начала застилать ярость.
***
Робер повернулся на бок, пытаясь понять, Рокэ на самом деле спит или просто лежит с закрытыми глазами, готовый в любой момент пресечь попытку Эпинэ выскользнуть из кровати. Хотя выскальзывать особо-то и не хотелось. Тело получило свое с лихвой, да и на душе было радостно. Робер почти виновато погладил пальцем следы от укусов на шее Рокэ.
- Я не боюсь щекотки, - лениво сообщил "спящий", приоткрывая хитрый синий глаз.
Робер пожал плечами, откидываясь на подушку.
- И что ты намерен делать?
Рокэ сыто потянулся.
- Я бы вновь предпочел заняться любовью, однако поберегу твои раны.
- Спасибо, хоть не седины, - фыркнул Робер, пихая локтем кэнналийца. Забавно, он младше почти на десять лет, а седых волос у него не то, что больше, у Ворона ее вообще нет. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Рокэ нахмурился и приподнялся. Робер прекрасно знал, что он ненавидит обсуждать серьезные дела в постели.
- Твой несостоявшийся убийца пропал, хотя мои люди обыскали каждый дом в Олларии, - нехотя выдавил Рокэ, потянувшись за одеждой. Робер про себя вздохнул, иногда великий полководец вел себя хуже Дикона, право слово!
- А слухи?
- Последняя животрепещущая новость сезона, - хмыкнул Рокэ, - желтое с красным платье баронессы Капуль-Гизайль, которое, как утверждают в голос все дамы, абсолютно безвкусно, по-видимому от того, что все, кроме баронессы, выглядят в таком сочетании цветов пестрыми коровами. А также когда наконец подерутся Карлион и Берхайм.
- Значит, все в порядке, - удовлетворенно кивнул Робер, ловко перехватывая Рокэ и роняя обратно на кровать. Ворон привычно приподнял бровь, то ли насмешливо, то ли довольно, и собрался сказать очередную гадость, когда в дверь настойчиво, даже требовательно, постучали.
Рокэ негромко выругался, быстро оделся и распахнул дверь. Из-за его плеча Робер разглядел Хуана. Лицо слуги было хмурым.
- Соберано, там Мано, и он чем-то обеспокоен.
- Так… - протянул Ворон.
Робер готов был поклясться, что на его лице промелькнула неприятная, жестокая улыбка, которая обычно знаменовала какие-нибудь бесчестные, крайне неприятные для окружающих и крайне полезные для Рокэ события.
- Робер, извини, я тебя оставлю. Учти, это не значит, что ты сможешь сбежать.
Иноходец снова попробовал принять вид воплощенной невинности и тут же мысленно себя за это пнул. Кажется, у Рокэ уже выработался рефлекс – при виде честного взгляда он встает в стойку, как борзая, заслышавшая зайца. Ну вот, точно!
- Не значит, - с нажимом повторил Алва. – Впрочем, если тебе так уж неймется, то можешь заняться своими бумажками, тебе опять притащили пакет с четверть часа назад. Хуан, принеси.
Пакеты, предназначенные господину коменданту, в дом регента доставляли уже несколько раз, но Ворон с незыбленной непреклонностью, достойной скорее Повелителей Скал, отправлял их Карвалю, запретив Роберу даже думать о делах. Запрет, конечно же, не подействовал, и думать Робер продолжал, но ничего большего сделать не мог.
Хуан поклонился и исчез. Рокэ быстро натянул рубашку и снова взялся за камзол.
- Проблемы при дворе? – как бы между прочим поинтересовался Робер.
- Уж лучше б при дворе, - скривился Ворон, и на мгновение остановился, явно заколебавшись и глядя на Робера с откровенным сомнением.
Тот вскинул руки, признавая поражение.
- Клянусь, что чтобы я ни услышал, не побегу крушить неведомых врагов и делать прочие глупости. У меня на это просто не хватит сил, увы. Рокэ, мы уже оба убедились, что из излишних секретов добра не получится. Так что говори, что там у тебя происходит.
- Что происходит, я только собираюсь узнать, - педантично поправил Алва и провел ладонями по глазам. – Что ж, ты сам напросился. И приготовься к тому, что я в самом деле прикажу не выпускать тебя из дома.
Робер нахмурился. Начало его совсем не вдохновило.
- Рокэ, прекрати тянуть из меня жилы.
Ворон хмыкнул, однако дальнейших отступлений делать не стал.
- Я уверен, что пару дней назад наше с тобой сокровище все-таки узнало о тех самых слухах. Стоять! – резкий окрик Алвы заставил Робера слегка подскочить, и только тогда он со смущением понял, что действительно почти сорвался куда-то бежать, сам слабо представляя куда.
- Извини. Продолжай.
- Продолжать нечего, потому что Дикон ничего об этом не сказал, наоборот, старательно попытался утаить от меня свое открытие и, кажется, был свято уверен, что ему это удалось, - в голосе Алвы мелькнула немного грустная и неожиданно ласковая насмешка. – Поразительная неспособность учиться на своих же ошибках. Хотя, признаю, его заблуждение я поддержал. Приставил к нему несколько людей на всякий случай, чтоб внимательно смотрели по сторонам, а заодно не позволили ему устроить какую-нибудь нелепую выходку, на которые он горазд. До сего момента все было тихо, однако, раз появился Мано, что-то случилось.
- Почему мы тратим время на разговоры? Пошли к нему, - не выдержал Робер, быстрым шагом направляясь к двери.
- Мы пошли? – непередаваемым тоном уточнил Рокэ, приподняв бровь.
- Ты, кажется, не даешь мне только выйти из дома, а не перемещаться внутри! - огрызнулся Робер, с вызовом взглянув в ответ. – Росио, ради всего святого, я не припадочная барышня!
- Действительно, не барышня, - передернул плечами Алва и улыбнулся, словно извиняясь.
Уже в коридоре они столкнулись с возвратившимся Хуаном. Робер машинально взял у него из рук позабытый пакет с корреспонденцией и поспешил за стремительно шагавшим Вороном.
Мано быстро встал при виде соберано и поклонился им обоим. Выглядел он слегка растрепанным, явно после скачки.
- Итак, что успел натворить герцог Окделл? – бросил Рокэ, кивнув своему человеку.
Робер про себя усмехнулся этому деланному безразличию и сел в кресло, бездумно перебирая в руках письма.
- Пока ничего, соберано, - Мано говорил четко и спокойно. – Но, судя по всему, собирается. Сначала-то все было хорошо, дор Рикардо с приятелем сидели в "Медном роге", говорили о чем-то.
- Что за приятель? – уточнил Алва.
Робер продолжал не глядя теребить бумаги, внимательно слушая. Под пальцами проскользнул какой-то лист, и он схватил его, совершенно неосознанно, и так же неосознанно нахмурился, смутно уловив какую-то неправильность.
- Это, соберано, у дора Роберто лучше спросить. Один из его людей. Невысокий, волосы темные, но не совсем, глаза карие, улыбается приятно. И вообще, на вас заметно похож, - мгновение поколебавшись, добавил кэнналиец, обращаясь к Роберу.
Тот продолжал комкать в пальцах чем-то не понравившуюся бумагу, хмурясь все сильнее.
- Луис, скорее всего. Прошу, Мано, продолжай.
- Мы, уж простите, не слышали, о чем они там говорили, подобраться не получилось. Но они не ссорились, точно, наоборот, спокойно так разговаривали, весело даже. Потом этот парень что-то такое сказал, дор Рикардо аж позеленел, я такого никогда не видел, вскочил, как ужаленный, и чуть не бегом побежал. Приятель вроде его остановить пытался, кричал, что это ерунда и ложь, только там ясно было: не кричать надо, а хватать и держать, да не одному. Ну, Тапо с остальными следом помчался, чтобы, значит, если что перехватить, а я – сюда, все как вы и приказывали, соберано. Правда, куда дор Рикардо бежать вздумал, я не знаю.
- К графу Датону - сквозь зубы процедил Робер, стиснув в кулаке злосчастную бумажку, на которую все-таки посмотрел несколько мгновений назад.
Неровный, намеренно корявый почерк он узнал сразу. Письмо без подписи гласило, что неизвестная осведомленная кое о чем личность крайне недовольна герцогом Эпинэ и его игнорированием предыдущего сообщения, потому считает нужным предпринять некоторые меры, чтобы прервать затянувшееся молчание. И если многоуважаемый герцог Эпинэ не хочет, чтобы куда менее уважаемый герцог Окделл устроил дуэль по всем понятному поводу, ему лучше мчаться к графу Датону, чтобы перехватить любовника регента, которому пристало бы проявлять подобную горячность в постели и не соваться в дела, требующие хоть какого-то соображения.
Общий тон записки был таков, что еще год назад Робер разодрал бы ее в клочки, хорошо, если дочитав. Он и сейчас с большим трудом удержался от подобного шага, однако же сумел взять себя в руки и слишком медленно протянул послание Рокэ.
Тот быстро пробежал глазами по строчкам, замер… Иноходцу вдруг показалось, что в комнате стало заметно холоднее и темнее, даже огонь в камине будто пригас, испуганно прижавшись к дровам.
- Хуан! - рыкнул Ворон. – Вели седлать коня. Быстро!
Потом бросил измятую бумажку на остальные письма и с силой провел ладонями по лицу. Робер молча смотрел на него, внезапно вспомнив времена, когда считал Ворона врагом, и благодаря Создателя за то, что это, как сейчас стало ясно, не было взаимно. Такого лица у Алвы он раньше не видел и не хотел бы увидеть, стоя перед ним с оружием в руках.
- Мано, сейчас ты расскажешь дору Роберто все, что происходило за эти три дня, подробно и со всеми деталями. А дор Роберто, - Ворон в упор взглянул на Иноходца, – сядет и крепко подумает, не пропустили ли вы случаем что-нибудь важное. Я хочу лично побеседовать с автором этого письма.
- Да, соберано.
- Рокэ… - Робер на мгновение запнулся. – Будь осторожнее, а не как я.
Ворон коротко засмеялся и быстро вышел. От этого смеха у Робера мурашки по спине побежали. Ох, Дикон-Дикон, только бы ты не успел ничего натворить! Потому что иначе тебе очень не повезет. И не из-за таинственного врага.
Робер заставил себя глубоко вдохнуть, успокоиться, сосредоточиться на том, что сейчас было в его распоряжении, и повернулся к кэнналийцу.
- Итак, Мано, что там у вас происходило?
Часть VIII.
Дик плохо помнил, что делал, после того, как Луис пересказал слова этого мерзкого Датона. Конечно, друг попытался смягчить слухи, но, видимо, немало растерялся и делал это так неумело, что и ребенок бы заметил. А Ричард уже не ребенок, не говоря о том, что сам в состоянии представить, что именно могли болтать эти «навозники» на самом деле.
Хотя слов Луиса после нескольких первых фраз Дик уже просто не слышал. В ушах звенело от бешенства, взгляд метался по лицам вокруг, и хотелось ударить по каждому из них, но Ричард заставил себя остановиться и не бросаться на первых попавшихся под руку людей. Это было бесчестно, а герцогу Окделлу не пристало устраивать драку с хамами. Тем более, имя того, кто виноват на самом деле, он знал, и где искать этого мерзавца, по счастливой случайности – тоже.
Не обращая внимания на что-то там кричавшего Луиса, Ричард вылетел из «Рога», попутно грубо оттолкнув чернявого, похожего на кэнналийца мужлана, взлетел на Сону и бросил ее сходу в галоп. Кобыла недоуменно и обиженно заржала, однако послушно сорвалась с места и помчалась по улице.
Потом, кажется, на пути встала какая-то преграда, Сона взвилась на дыбы, едва не выбросив Дика из седла, кто-то повис на поводе, не давая мчаться дальше. Вроде бы Дик успел выхватить шпагу и ранить кого-то, затем был удар по затылку, ало-золотые искры в темноте и ничего больше.
Когда Ричард пришел в себя, первое, что он ощутил, была зверская головная боль. Он с трудом повернулся, пытаясь понять, где находится, и почему вокруг тепло, мягко и тихо, хотя он, по всем признакам, должен валяться посреди улицы, зверски избитый, если вообще не мертвый. И обнаружил, что находится в своей комнате в доме Рокэ, а рядом сидит очень хмурый Робер и смотрит с беспокойством и непонятным раздражением.
Дик почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, он сам не знал, от дикой боли, от всего, произошедшего в последние дни, от того, что рядом снова Робер, и Рокэ наверняка тоже где-то недалеко, или от всего сразу.
Повелитель Молний тут же склонился над ним, присел на край кровати, вздохнул, осторожно обнимая. Дик уткнулся лицом ему в бедро.
Робер гладил темно-русую дурную голову и размышлял, что ему, вообще-то, пора уже иметь своих детей. Род Эпинэ не должен угаснуть, а возиться с подростками у него выходит неплохо. Вскоре всхлипы затихли.
- Робер, - несчастно прошептал мальчишка, едва не угробивший то ли себя, то ли невинного графа Датона - хотя, насколько помнил Эпинэ, рожа у графа была такая, что никто бы Дика не упрекнул - из-за навета неизвестной мрази, желающей денег и поразвлечься засчет юного Окделла. - Я должен отомстить.
Вином от Дика пахло ощутимо, и Робер едва сдержал неуместный смех при взгляде на горе-героя.
- Граф Датон ни в коей мере не оскорблял тебя, - внушительно ответил он, дергая за русую прядку, как его самого когда-то дергали братья, как когда-то он дергал Мэллит. Мэллит. Теперь герцогиня Придд счастлива с мужем, а сплетницы счастливы, что можно потрепать языками про неравный брак Спрута с какой-то алатской баронессой. Знали бы они, кто на самом деле Мэллит. Гогани и Спрут, кто бы мог подумать! Зато Мэллит забыла про Альдо, по крайней мере, больше не вспоминает блистательного.
- Он говорил, что я при..пре..перенял место Джастина Придда, - пожаловался Дикон, устраивая голову на коленях Робера.
Вот напустить бы Валентина на этого анонима! Но Придд засел в Торке с женой и вряд ли уйдет до тех пор, пока Жермон не окончательно не оправится от раны.
- Графа оклеветали, чтобы спровоцировать тебя, - Робер поерзал, садясь поудобнее. Опять заныла рана.
- Они мне завидуют! - сонно проворчал Дик. Ему нельзя столько пить, определенно. - Вот и Луис так говорит.
- Луис Дивер? - Робер особенно не общался с новоявленным родичем, но парень вроде был приличным и трудолюбивым. - Он тут при чем?
- Он мой друг! - судя по голосу твердый и незыблемый Повелитель Скал собирался заснуть. Что же, ему явно не помешает проспаться, а Роберу придется поизображать подушку. Сердце кольнуло острой нежностью к этому запутавшемуся мальчику. Его бы Рокэ под бок да куда-нибудь в Кэналлоа на пару месяцев к гранатам и морю.
- Безусловно. Спи.
- А ты будешь рядом? - совсем по-детски спросил Дик, обнимая его рукой.
- Слово Эпинэ! - торжественно подтвердил Повелитель Молний. В ответ раздался довольный вздох. Робер несколько обреченно рассматривал синее небо за окном. Вечер только начинался, и, судя по всему, прогулка по городу накрылась, как и нормальный распорядок дня. Впрочем, при Альдо он вообще почти забыл, что такое спать и как это делается. А бок ноет снова. Но уж Рокэ об этом не узнает, с господина Певрого Маршала станется запереть его под стражей, а у Робера свои планы на завтрашний день. Судя по мирному сопению, Дикон уже спал. Робер аккуратно переложил его на подушку и принялся стаскивать одежду, в ответ получив неразборчивое ворчание и пинок, хорошо хоть в целый бок. Наконец, Повелителя Скал удалось раздеть и устроить под одеялом. Робер задумался. Сейчас можно ускользнуть, однако он обещал быть рядом, а если Дик проснется и опять возьмется за старое? Видно, это его судьба. Робер тихо засмеялся, стянул рубашку и штаны и нырнул под одеяло, обнимая весьма, надо отметить, костлявое тело Дика, которого не помешало бы немного раскормить. Совсем неплохо, особенно если зарыться лицом в мягкие волосы, прикрыть глаза и вспомнить, сколько дел ему еще надо решить. Рокэ где-то рыскает в поисках этой твари, а значит, виновному не скрыться.
Робер успел задремать и даже начал смотреть какой-то смутный сон, когда дверь тихо-тихо стукнула. Этого оказалось достаточно, чтобы проснуться. За окном стемнело, на пороге комнаты стоял Рокэ, глядя на них с Диком вроде бы с улыбкой, но вот глаза у него были холодные и внимательные. То ли охота опять не увенчалась успехом, то ли еще что. Робер напрягся было, собираясь вставать, но Ричард вцепился в него мертвой хваткой, так что не вырвешься.
Ворон успокаивающе махнул рукой, мол, лежи дальше, и уселся в кресло, подперев голову ладонями и смотря на лежавших любовников с каким-то незнакомым выражением лица, которое в любом другом случае Повелитель Молний назвал бы умилением.
Робер улегся обратно и требовательно посмотрел на Рокэ. Новостей хотелось незамедлительно, и если Алва вздумает тянуть, отговариваясь тем, что-де нельзя беспокоить больного!..
Однако, кажется, Ворон не собирался делать ничего подобного. Он некоторое время молчал, будто собираясь с мыслями, потом неожиданно спросил:
- Просвети меня, друг мой, в последнее время ты никому не отдавливал любимых мозолей, не щипал перьев, не наставил, в конце концов, рога.
Робер удивленно сморгнул, какое-то время честно пытался вспомнить за собой подобные поступки, в итоге отрицательно качнул головой. Не считая слухов, в его жизни царило полное благолепие, особенно по сравнению с временами Альдо. И уж точно не было никаких ссор, дуэлей и прочих глупостей. Повелителю Молний было просто некогда ими заниматься.
- А раньше? Во время правления господина в белых штанах? – иногда Рокэ бывал необычайно занудлив.
- Не помню, - тихо ответил Робер, стараясь не разбудить Дика. – Насколько я знаю, нет. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что, судя по всему, вся эта история затеяна отнюдь не ради нашего дражайшего Дикона, - глаза Ворона полыхнули мрачным огнем. – На полпути к Датону мы попали в засаду. При этом я вырвался вперед и на мне, по случайности, был твой плащ. Этих мерзавцев мы, конечно, положили, и одного даже взяли. Язык у него развязался быстро, и негодяй поведал нам, что их наняли, чтобы прикончить указанного им господина, который как раз в это время должен был крайне спешно ехать тем путем. Кстати, самым коротким от моего дома к Датону. А еще этот господин должен был плохо чувствовать себя из-за ран и выглядеть точь-в-точь, как ты. Так кому ты мог так насолить, что он решил от тебя избавиться, да еще столь замысловатым способом?
- Не знаю, - тихо повторил Робер и нахмурился.
Способ был и впрямь какой-то сомнительный. Не легче было нанять профессионального убийцу или яду подсыпать, зачем примешивать Дика? Правда, в случае удачного покушения на коменданта столицы люди Рокэ перерыли бы город от крыш до подвалов, по камешку бы разобрали, а нашли преступника. Да и без людей Рокэ – стража бы тоже бегала, как ызаргами покусанная, попробуй не поймай убийцу – голову снимут. А так…
Робер все-таки осторожно отцепил от себя Ричарда, едва-едва не разбудив, и сел, напряженно думая.
Он решил, что удар был нацелен на Дика, которого, конечно, не мог бросить и, сломя голову, помчался на помощь. Ни одной мысли о покушении на убийство не возникло, да и возникнуть не могло. А там уж… Ранение, которое чудом оказалось не смертельным, и то только потому, что рядом находился Хуан. Мог ли кто-то предположить, что Робер втянет в такую щекотливую ситуацию постороннего? Вряд ли. А если предположить, что Хуана там не было, что тогда? Тогда – труп незадачливого Повелителя Молний, который побежал защищать своего приятеля - любовника регента, так ему и надо, нечего связываться с глупыми развратными мальчишками. Разговоров на пару недель, взбесившийся от громкой истории Дик, наверняка выкинувший кучу глупостей, все внимание переключено на него, а убийцу если и находят, то лишь мимоходом вешают. Если находят.
Но все равно, все равно…
- Не слишком все это запутано? – осторожно уточнил Робер. – Ты уверен, что засада была именно на меня?
- Да, - коротко ответил Алва.
Они помолчали. Робер пытался понять, кому же такому умному он успел насолить настолько, чтобы затеять убийство. Был бы в столице Спрут… нет, он не стал бы первым подозреваемым, но вот вычислить хитроумного недоброжелателя наверняка бы смог. Рыбак рыбака, как говорится. Или рыбка рыбку.
- Ладно, - Ворон выпрямился и потянулся. – Предлагаю подумать об этом завтра, на свежую голову. Заодно расспросим Дикона о том, кто и как его просветил относительно слухов, о которых никто, кроме нашего тесного круга, похоже, и знать не знает. Возможно, это что-то даст.
Словно отзываясь на слова Рокэ, Дик завозился, приподнялся и приоткрыл глаза. Все-таки разбудили!
- Спи, Дик, еще вечер, - успокаивающе сообщил Робер, попытавшись уложить мальчишку обратно.
Вряд ли ему хватило времени, чтобы проспаться. Но Ричард упрямо мотнул головой, сел и посмотрел на Ворона мутными со сна глазами.
- Рррокэ, - хрипло пробормотал он и вдруг шмыгнул носом. – Ты… почему ты меня совсем не хочешь?
Услышав такое заявление Робер аж икнул, а Алва замер на середине движения.
- Дик, тебе что-то приснилось? – осторожно уточнил Повелитель Молний.
Тот мотнул растрепанной головой и знакомо обиженно надулся, исподлобья глядя на Ворона. Робер подавил в себе желание немедленно мальчишку поцеловать.
- Любопытно, на основании чего был сделан столь интересный вывод, - медленно протянул Алва, начиная неторопливо раздеваться.
Ричард промолчал, опустив взгляд. Он успел достаточно проснуться, чтобы сообразить, что сказал лишнее. Сам не приходил сюда и вообще избегал Рокэ всеми силами, поэтому обижаться, наверное, было неправильно, он это понимал, но…
- Так и будешь молчать? – Ворон сел рядом на постель и заставил Дика поднять голову. – Пора бы уже научиться тому, что за свои слова придется отвечать.
Жесткие пальцы пробежали Ричарду по скулам, погладили шею, заставив судорожно вздохнуть и податься навстречу Алве.
- Рокэ, он пьян, - заметил Робер откуда-то сбоку, и Дик возмущенно вскинулся.
Ничего он не пьян! Упрямство и обида, не столько на Робера, сколько на весь мир и на все, случившееся в последнее время, вскипели с внезапной силой, приправленные острым желанием. Ричард так хотел, так безумно, непреодолимо хотел, наконец, почувствовать Рокэ рядом, над собой, в себе, и он не мог от этого отказаться. Кто бы что ни говорил!
Наверное, Робер все-таки прав, и он до сих пор не совсем трезв. Но Дику было все равно. Рокэ находился слишком близко для того, чтобы мысли о «нельзя» и «недопустимо» задержались в голове, чтобы все на свете не отступило на задний план перед острой жаждой обнять его, прижаться всем телом и позволить… позволить все на свете.
Ричард резко выдохнул и, больше не желая ждать, притянул Ворона к себе, крепко целуя и внезапно до паники испугавшись, что его сейчас оттолкнут.
Рокэ его не оттолкнул. Наоборот, прижал крепче, пробежал пальцами вдоль позвоночника, заставив сладко застонать. Дик сам поразился тому, как успел истосковаться по этим прикосновениям. Ох, нельзя же так, в самом деле нельзя! Но в тот момент ему были безразличны любые «можно» и «нельзя».
Позади шумно вздохнул Робер, и Ричард почувствовал, как Повелитель Молний обнимает его, касается губами виска. Дик застонал и откинул голову Роберу на плечо, подставляя горло поцелуям Рокэ. Голова немного кружилась, наверное, из-за остатков хмеля, было жарко и хорошо, а чужие руки и губы дарили ему, казалось, все блаженство этого мира и даже больше, и он сам ласкал и давал удовольсвтие в ответ. Горячая горько-соленая кожа под губами, под руками, страстный шепот, укусы и поцелуи, сначала ровные, а потом сбивчивые, рваные движения, его и в нем, как всегда раньше, и все равно ослепительно прекрасно, будто впервые.
Робер, тяжело дыша, упал на простыни, а Ворон продолжал мучить Ричарда, раз за разом почти доводя его до грани, и раз за разом не позволяя кончить, заставляя его беспомощно биться на горячих простынях и почти кричать от разочарования.
- Рокэ… ну пожалуйста… - Дик беспомощно всхлипывал, но безжалостный Алва продолжал терзать его тело, не давая желаемой разрядки.
Да сам он железный, что ли?!
Горячее дыхание почти в ухо, низкий смех.
- Значит, я тебя не хочу?
- Ро..кэээ…
Дик понял, что сейчас умрет, просто умрет от сводящего с ума желания, от недосягаемой близости вожделенного экстаза, когда Ворон, наконец, отпустил его, позволяя излиться. Ричард закричал, падая в наслаждение, которое длилось, и длилось, и длилось, долго, почти бесконечно, выворачивая его тело сладкими судорогами и, наконец, сменившись теплой, ласково качающейся темнотой.
Это было счастьем. Несомненным и незамутненным.
- Рокэ… ты зверь, - слабо усмехнулся Робер, глядя на рухнувшего без сил едва дышавшего Дикона.
Алва только хмыкнул, однако во всем его виде сквозило невероятное довольство. Определенно, ему нравилось доводить Ричарда до состояния полной потери соображения, и нельзя сказать, что Робер его не понимал.
Повелитель Молний улыбнулся и зевнул. Бок после всех… хм… физических упражнений снова зверски разболелся, оставалось надеяться, что рана не открылась, потому что если Ворон заметит, не видать свободы, как своих ушей. Робер постарался лечь поудобнее, поймал внимательный взгляд Рокэ и поспешно закрыл глаза, надеясь, что долгий крепкий сон поспособствует скорейшему исцелению.
Ворон насмешливо приподнял брови, улыбнулся сам себе и последовал его примеру.
Утро настало для Робера неожиданно поздно, его неосторожно разбудил Дик, который ранней пташкой никогда не был. Ворон обнаружился рядом, в кресле с книгой в руках. Однако, смотрел он не в книгу, а на них, Робер снова уловил на его лице отблеск вчерашнего умильного выражения и посмеялся про себя. Наслаждающийся «семейной жизнью» Алва – это было чем-то из области сказок, но это было.
Рокэ улыбнулся Роберу кончиками губ, но глаза у него уже стали серьезными и сосредоточенными. Повелитель Молний вспомнил вчерашнюю беседу и понял, что пора снова браться за отложенное выяснение обстоятельств.
Дик проснулся совершено счастливым, и это было так непривычно, что защемило в груди. За окном только загорался рассвет, его нос щекотали темные волосы Робера, еще крепко спящего. Дик приподнял голову и обнаружил, что к спине Иноходца прильнул Ворон, умудрившийся так перекинуть руку, что теплые пальцы касались Дикова плеча. В горле стояла противная сухость, но выбираться из постели не было ни сил, ни желания. Святой Алан, он будет лежать здесь, пока не выгонят! А его не выгонят, пока рядом Рокэ и Робер. Нехитрые размышления успокоили, и Дик сполз ниже, так, что дышал куда-то между лопаток Робера, снова засыпая.
- Пора вставать, Рикардо, - утреннего поцелуя Дик не дождался, к сожалению, но воспоминания о прошлом вечере искупали все. Даже то, что случилось до этого. Испуганный Луис, пьяная злость, бешеная скачка. Сейчас все казалось каким-то нелепым и недостойным взрослого человека.
- Я проспал? - Дик дисциплинированно принялся вылазить из-под одеяла и из сплетения рук Робера, конечно же, разбудив Иноходца.
- Проспать можно и не засыпая, - туманно ответил Ворон, откладывая какую-то книгу. Выглядел он хмурым и почти сердитым. - Скажи мне, Рикардо, не испытываешь ли ты желания вспомнить про свои обязанности перед родной провинцией?
- Что? – неумно моргнул Дик, машинально одеваясь. Рядом завозился Робер, завернувшийся в одеяло и также хмуро изучавший Ворона.
- Я собираюсь поручить герцогу Окделлу возглавить работы по восстановлению Надора. Чарльз Давенпорт рвется в армию, не стоит в наше опасное время разбрасываться перспективными военными. В конце концов, как Первый маршал я обязан думать о благополучии талигской армии.
Дик неверяще смотрел на Рокэ.
- Вы, - святой Алан, он всегда переходил на дурацкое "вы", когда его вновь тыкали носом в грязь, как дикого волчонка! - Вы отсылаете меня?!
- Если бы я хотел от тебя избавиться, то сделал бы это более изящным способом, - весьма холодно отозвался Ворон.
- Рокэ, - предупреждающее произнес Робер, успевший одеться. - Что ты затеял?
- Я регент этой веселой страны, - колюче отозвался Ворон. - Надор должен быть не только поднят из руин, но и превращен из нищего склепа в богатую провинцию. Этим должен заниматься Окделл, а не Давенпорт, если, конечно, Ричард не решил отдать Чарльзу и титул Повелителя Скал по случаю.
Так он и знал! Все, что было - просто прихоть Рокэ! Наигрался и хватит. Эр Август был прав, Альдо был прав! Будь проклят Кэнналийский Ворон! Хотя все Алва давным-давно прокляты!
- Как будет угодно регенту, - Дик постарался выплюнуть эти слова в каменное лицо.
Часть IX.
Этот день тянулся для Дика бесконечно медленно и в то же время словно пролетел в один миг. Длинный-длинный день, наполненный яростью, отчаянием, горечью и болью, сменявшими друг друга, как в каком-то безумном черно-белом калейдоскопе.
Ричард старательно стискивал зубы, заставляя себя смотреть прямо, не прятать глаз и не срываться на отчаянный рык. Ричард послушно занимался делами, хотя строчки на бумаге прыгали перед глазами и разбегались тараканами по щелям, так, что лишь с большим трудом удавалось понять смысл написанного. Ричард изо всех сил делал вид, что ничего не случилось.
Ведь на самом деле, ничего не случилось. Просто Рокэ, наконец, сказал правду. И хорошо. Намного лучше, чем если бы это случилось через месяц или два, разве нет? И Дик не будет вызывать его на дуэль. Или о чем-то просить. Ни за что. Повелителю Скал не пристало показывать, что его задело отношение потомка предателя, такого же бесчестного, как его предок. Повелителю Скал не пристало унижаться и проситься обратно, лучше смерть на месте. Повелителю Скал не пристало даже просто спросить – за что? Ну за что так? Неужели это месть за предательство? С Ворона бы сталось, он злопамятен и хладнокровен, как змея.
Впрочем, это уже неважно. А ты держи голову выше, Ричард Окделл. Больше тебе ничего не остается.
Луис, конечно же, сразу заметил. Решил, что Дик вчера наделал глупостей из-за его слов, попытался извиниться. Ричард только отмахнулся.
- Ты здесь ни при чем. Просто я уезжаю в Надор.
Луис замер, потрясенно уставившись на него.
- В Надор? Но… почему?
Потому что господину регенту надоела его игрушка. Ричард почувствовал, как деревенеет лицо.
- Потому что я – Повелитель Скал и герцог Надора. Потому что я должен проверить, что там случилось и заняться этим лично. Я и так слишком задержался.
Следовало сказать спасибо Рокэ Алве за то, что он дал себе труд придумать столь удобный повод, позволяющий сохранить остатки гордости. Дик почти начал смеяться от этой мысли, но в последний момент спохватился, вспомнив, что он не один.
Никто не должен был узнать. Уж на такую малость его выдержки должно хватить. Ведь должно?
Луис смотрел растерянно и несчастно, он явно не ожидал подобного. Дику тоже было жаль, но это чувство было так мимолетно по сравнению с остальными, что он забыл о нем почти тут же.
- Когда? – спросил друг.
- Через три дня, - собственный голос звучал сдавленно, но рыданий и жалобных ноток в нем, слава Создателю, не было.
Луис еще некоторое время потеряно потоптался рядом, попытался о чем-то говорить, но Дик его просто не слышал, и он со вздохом отошел. Ричард был этому почти рад. И снова зарылся в бумаги, спрятался за стеной чернильных строчек от всего мира. Работы оказалось неожиданно много, но сегодня это даже радовало, вскоре в голове не осталось ничего, кроме непонятных, бессмысленных строк бесконечных документов, и это было хорошо.
Пару раз к нему пытался подойти Робер, который прорвался к своему кабинету, громко убеждая всех, что он уже здоров и нечего тут разводить сантименты над его старыми царапинами. Дик вызверился на Повелителя Молний так, что тот шарахнулся и больше не приближался, передавая поручения через Луиса. Для Ричарда это стало облегчением – видеть Робера он не мог.
Нет, он не боялся, что не справится с собой и кинется на бывшего друга. Как ни странно, подобного желания не возникло ни на секунду. Да даже если бы и возникло, Дик какой-то отстраненной частью себя понимал, что не имел на подобное права. Это же все Рокэ, а Робер ни в чем не виноват, он ничего не делал. Он просто занял то место, которое принадлежало Ричарду и которое - безжалостная горечь неожиданно заставила быть так же безжалостно честным - которое он потерял только по своей вине.
Никогда и ни к кому еще Дик не испытывал такой ненависти, как к Роберу – бесконечной, безнадежной и отчаянной, со сводящим с ума привкусом вины. Никогда и ни к кому. И все равно не хотел ничего Роберу сделать. Хотел только никогда больше его не видеть.
День подошел к концу, а дела и не думали заканчиваться, за что Ричард был готов благодарить Создателя. Он бы не выдержал, если бы отвлекся хоть ненадолго. Если бы был вынужден идти по пустым улицам в пустой гостиничный номер и оставаться там один на один с пустотой внутри. Поэтому Дик упрямо сидел за столом. Слова приказов, писем и договоров расплывались у него перед глазами в неровном пламени свечи.
Кажется, никого больше здесь не осталось, и это тоже было просто замечательно, Ричард зверски устал от людей вокруг. Голова разболелась, но он продолжал сидеть, пока, не выдержав, не уткнулся лбом в бесконечные бумаги, проваливаясь в зыбкий сон, похожий на беспамятство.
Робер осторожно заглянул в комнату и снова вздохнул. Он весь день нет-нет, да незаметно приближался к Дикону, так, чтобы тот не заметил, и проверял, все ли в порядке. И злился про себя на Рокэ, даже понимая, что тот прав, все равно безумно злился.
Только бы Дикон ничего не выкинул! Больше всего сейчас Робер опасался оставить Ричарда одного, пожалуй, это занимало его сильнее, чем поимка убийцы. Он, конечно, завалил мальчика делами, нужными и ненужными, важными и неважными, всякими-разными, лишь бы тому было некогда даже голову поднять, но на душе все равно скребли кошки.
Проклятый Рокэ!
Робер осторожно, чтобы не разбудить Дика, подошел к нему и задумался. Спать здесь – слишком неудобно, но будить Ричарда совершенно незачем. Осторожно-осторожно, словно имея дело с хрупкой стеклянной статуэткой, Робер поднял Дика, перенес к себе в кабинет и устроил в большом темно-зеленом кресле.
Кресло осталось еще со времен Килеана, а то и раньше, и было словно создано для сна. Робер подозревал, что в свое время его заказали специально для того, чтобы комендант мог спокойно отдохнуть в собственном кабинете, отговорившись срочной работой.
К счастью, Ричард не проснулся. Робер накинул на него плащ, укрывая почти с головой, отошел и налил себе вина. Надо было ехать домой, но не хотелось. К Рокэ не хотелось ехать тем более, Иноходец всерьез опасался, как бы при встрече его не обуяло острое желание съездить Повелителю Ветра по морде.
Налив себе вина, Робер машинально крутил в руках бокал и смотрел в окно. За окном было темно и свистел ветер. Как всегда.
Дверь тихо-тихо стукнула, заставив Робера резко повернуть голову. На пороге стоял Луис. Странно, что он-то тут забыл в такое время? Может, и правда, за Ричарда беспокоится? Родственник смотрел на Робера внимательно и как-то… оценивающе. Повелитель Молний подобрался, сам того не заметив, и чуть шагнул в сторону, так, чтобы уйти с яркого света.
- В чем дело, Луис?
Все-таки Луис - пятиюродный брат или троюродный племянник? Кажется, все же племянник. Робер особо не вникал в тонкости родственных связей. Его семья, настоящая семья, мертва, а самые близкие из оставшихся - Катарина и Жермон. Потому появление дальнего родственника Робер воспринял спокойно и даже равнодушно. Близкие не те, кто связан по крови через неизвестных тетушек и дядюшек, а те, кто близок по духу. Однако родичу он помог поначалу и деньгами, и работой. Потом Луис встал на ноги и сблизиться с Робером не пытался, за что тот ему был благодарен. Потому нежданное внимание как-то настораживало.
- Так что случилось? - настойчиво повторил Робер, разглядывая родича и пытаясь понять, откуда у него такое чувство, что будь он лошадью, то встал бы на дыбы.
- Я просто хотел узнать, как Дик? - значит и вправду беспокоится о Диконе. Хорошо, если они подружатся. Мано упоминал, что они сидели вдвоем в таверне, когда Дик сорвался из-за слухов. Кстати, вот отличная возможность уточнить некоторые детали!
- С ним все в порядке, просто приболел, - отговорился Робер и почти без паузы спросил. - Луис, что ты сказал Дику в тот день, когда вы пили в "Медном роге"? Он словно с ума сошел.
- Эээ... да ничего особенного, - Луис слегка смутился, - просто ляпнул по неосторожности.
- Что именно? - Робер сощурился и чуть наклонился вперед.
- Слухи идиотские, - буркнул Луис, отводя глаза.
- Рассказывай.
- Ну… будто бы Дик и Рокэ Алва спят вместе! - выпалил Луис, глядя в пол.
Кто бы сомневался, что речь пойдет об этом. Как мерзко, даже Альдо такого не позволял.
- Откуда ты об этом услышал? - Робер ощущал почти охотничий азарт. Выслеживать, выспрашивать - это не для него, а вот взять след и честно идти по нему - совсем другое дело.
- Просто говорят...
- Почему именно граф Датон? - Рокэ как-то сказал, что нельзя давать противнику время для того, чтобы подумать и собраться с силами для отпора. Луис не противник, однако явно говорит не все.
- Мерзкий человек, он мог и не такое рассказать, - ответил Луис, медленно отступая к двери.
- Ты говорил с ним лично? - что-то не складывалось в цельную картину, и Робер пытался вычислить, из-за чего происходит нестыковка.
- Как-то увидел во дворце, - быстро сказал Луис, нахмурившись. Значит, и вправду граф Датон распространял эти слухи! Однако тогда получается, что Аноним вовсе не подставлял невинного человека, а либо был с ним в сговоре и решил избавиться от союзничка, ызаргам свойственно пожирать друг друга, либо не являлся автором слухов, а просто ловко манипулировал уже имеющимися. Но Рокэ говорил, что самой горячей придворной новостью была расцветка платья Марианны, а Рокэ всегда находился в курсе событий и не стал бы ничего утаивать в этом случае. Что же получается, граф союзник Анонима? Но как-то слишком очевидно и нелепо... Или Луис лжет? Зачем?
- Ты не говоришь всей правды, - Робер подошел почти вплотную, не предоставляя родичу возможности для маневра, чтобы выйти из кабинета.
- Я говорю, что знаю! - запальчиво воскрикнул Луис. - Не вижу причин для недоверия! Или слухи не лгут?
Последнее родственничек сказал таким тоном, что Робер моментально насторожился. Так не говорят про порочащие друзей намеки, если, конечно, Дикон ему друг, а не... А не что? Способ развлечения? Или Роберу мерещится всякое, после правления Альдо он перестал доверять людям.
- Думаю, об этом лучше спросить у самого Алвы, - это лучшее решение, Рокэ разговорит и скелет, и упрямого юнца. - Пойдем.
- Прямо сейчас? - вздрогнул Луис. - Регента во дворце нет.
- Мы пойдем к нему домой, - твердо объявил Робер, радуясь, что Дик спит и ничего не слышит.
- У меня есть еще дела, - Луис смотрел как-то беспомощно и тревожно.
- Они подождут, - Робер был непреклонен. Слишком надоело вся эта грязь!
- А Дик?
- Останется здесь и отдохнет.
Луис вздохнул и покорно склонил голову. Робер никак не мог понять, почудились ли ему злые огоньки в карих глазах.
Часть X.
Луис шел за ним, как тень, что было не особо приятно. В последнее время Робер предпочитал видеть за спиной только тех, кому полностью доверял. К сожалению, из-за недавних событий родича к этим людям он отнести не мог. Пусть Рокэ разбирается! Он же у нас Само Совершенство! Робер не выдержал и улыбнулся, насколько беспомощно и обиженно это звучало. Но есть дела, в которых с Вороном ему не сравниться, в том числе в умении читать людей, как книги или сорта вин. Луис сказал, что регента во дворце нет, значит, он дома. Видеть Рокэ не очень хотелось, потому что трудно смотреть на человека, за которого отдал бы жизнь, не задумываясь, и который вызывает приступы бешеной ярости своими методами. Разве Дикону и так было мало? Ворону пора понять, что не все способны играть по его правилам. Робер Эпинэ определенно не мог. До особняка Алва они с Луисом добрались в молчании. Родственник был погружен в свои размышления, а Робер пытался понять, как вести себя с Рокэ. Главное, в конечном итоге, найти проклятого анонима, а там... Загадывать на будущее Робер давно отучился.
Как всегда прибывших встретил невозмутимый Хуан.
- Герцог Алва дома? - хорошо, что Робер вовремя удержал готовое сорваться с языка "Рокэ".
- Соберано не принимает, - Луис, кажется, облегченно вздохнул. То ли настолько боится страшного Кэнналийского Ворона, то ли о чем-то умалчивает.
- Меня примет, Хуан, - если кэнналиец не пропустит, то придется уйти. Степень близости Эпинэ с Вороном нельзя показывать при постороннем.
- Проходите, - их пропускали, однако это не гарантировало, что Рокэ не выгонит обоих взашей при случае.
Луис осматривался, вертя головой, как деревенский мальчишка на первой ярмарке. Да он и был деревенским мальчишкой из захолустья, не мог он быть ни к чему причастным! У двери Рокэ Робер притормозил и осторожно постучал. Лэйе Астрапе, чего он боится?!
- Войдите, - лениво отозвался господин Первый Маршал. - Если вы прошли Хуана, то либо невероятно удачливые убийцы, что весьма интересно, либо герцог Эпинэ.
Паясничает. Отнюдь не неожиданно.
- Добрый вечер, герцог, - холодно поздоровался Робер, входя в уютно освещаемую камином комнату. Весна выдалась теплой, но у Алвы топили почти все время, что было нелишне, когда спишь на ковре, пусть даже в обнимку с Рокэ или Диком. Или с обоими. Алва отстраненно кивнул в ответ, разглядывая бокал. Робер прогнал неуместные воспоминания и решил сразу взять козла за рога.
- Луис Дивер рассказал мне интересные вещи о слухах, графе Датоне и Ричарде Окделле. Полагаю, вам следует услышать все самому.
Если Алва и заинтересовался, то ничем не показал своего интереса. Только кивнул еще раз, приглашая садиться. Робер так и сделал, а вот Луис остался стоять, навевая неприятные ассоциации с судом эориев.
- Я вас слушаю.
Родич помялся, испуганно зыркнул на Ворона и быстро, однако внятно рассказал:
- Когда я приехал в Олларию, то оказался в курсе глупых сплетен про Дика... герцога Окделла и вас. Мне рассказал граф Датон. Недавно я выпил лишнего и сболтнул Окделлу про это, а тот словно взбесился. Вот и все.
И вправду, все просто. Отчего же Робер тогда так переполошился? Алва приподнял бровь и сделал глоток. Он был весь какой-то ленивый и расслабленный. Либо очень пьян, либо скоро ударит. Непохоже на первое.
- И это все?
Луис подумал и твердо ответил:
- Да.
Рокэ в любопытством взглянул на Луиса, словно впервые увидел.
- Тогда скажите мне только одно, отчего вы поведали герцогу Окделлу эти в высшей степени занимательные истории именно в тот вечер, когда на пути к дому Датона некто устроил засаду на герцога Эпинэ?
Луис нахмурился, потер ладони о штаны и сказал:
- Какая засада? При чем здесь Робер?
Рокэ потер подбородок, будто разглядывая мориска на рынке, и к удивлению Робера, которому показалось, что родич не очень приятен Ворону, предложил крайне вежливо:
- Что предпочитаете пить: Слезы или Кровь?
Луис вздрогнул и, замешкавшись, ответил:
- На ваш вкус. Говорят, вы превосходный ценитель.
- А вы умеете слушать, господин Дивер, - довольно отозвался Рокэ. - Тогда «Девичья слеза» тридцатилетней выдержки. Жаль, что в моем скромном погребке нет сорта «Слеза Окделлов». Наверняка у этого напитка был бы особый терпкий вкус. Вам бы понравилось, сударь.
У Робера крепло ощущение, что происходит нечто большее, чем просто разговор. Он насторожился, внимательно разглядывая кэнналийца и южанина.
- Вряд ли Повелители Скал умеют плакать, - неловко отшутился Луис, вертя бокал, но не делая ни глотка.
- Вы могли быть тому свидетелем, - Рокэ чуть прищурился. - Или герцог Окделл просто взбесился от ваших без сомнения случайных слов?
- На что вы намекаете, господин регент?! - а Луис разозлился. Глаза прямо молнии мечут, вот уж из кого получился бы настоящий Повелитель Молний. Робер невесело усмехнулся и застыл, потому что глупая мысль вдруг превратилось в нечто страшное.
- Луис, - медленно окликнул он. - А ведь если я умру, то вы получите мой титул и Эпинэ.
Бокал выпал из враз ослабевших пальцев.
Да, в этом случае он получит Эпинэ. Получил бы, если б не кошачья живучесть дядюшки и не сидящая напротив закатная тварь в человеческом обличье. Луис смотрел в ледяные синие глаза и чувствовал, как сжимаются зубы от страха, отчаяния и бессильной ярости. Какая нелепость, какая дикая, невероятная, идиотская нелепость! Надо же было так подставиться!
Он никогда не думал, что с ним может случиться нечто подобное.
Луис считал себя мастером в умении заполучить почти все, что угодно и свалить вину на кого-нибудь другого. Он обнаружил этот талант еще в детстве, когда утаскивал варенье из запасов на кухне, а отвечали потом его незадачливые и простоватые друзья-приятели. Ему не понадобилось много времени, чтобы распробовать одуряющий вкус вседозволенности, и он любил наблюдать, как наивные родители распекают кого-нибудь другого. При этом он воображал себя очаровательным и удачливым злодеем из любимых матушкой романов, в которые иногда совал нос, презрительно ухмыляясь при описании ошибок тамошних бедолаг. Эти недотепы в решающий момент всегда делали какую-нибудь роковую глупость и попадались, как маленькие. С ним самим такого никогда бы не произошло!
Никогда!
Бокал не разбился, упав на толстый ковер, только зазвенел и покатился, а потом ударился о ножку стола. Вино расползалось неровной лужей, впитываясь в ворс.
- Какая интересная мысль, герцог, - закатная тварь усмехалась, глядя режуще, остро, словно примериваясь, как бы половчее содрать с Луиса шкуру.
Проклятье-проклятье-проклятье! Почему собственные пальцы, собственный голос предают, обличают, как продажные свидетели, которые взяли мзду, но в решающий момент вдруг начали говорить правду? Такого не должно, не могло быть, потому что если бы могло, он никогда и не подумал бы об Эпинэ, которое… да, которое…
А ведь пару недель назад все казалось предельно простым. Троюродный дядюшка слыл горячим и прямым человеком, таких всегда несложно обвести вокруг пальца. Очаровать его не удалось, все-таки, видать, пообтерся при королевском дворе, но это было неважно. Уязвимое место – Окделл, с которым дядюшка носился, как курица с яйцом – все равно обнаружилось быстро и прямо под рукой. Куда перевести подозрения стало ясно, стоило сложить тщательно накопленные сплетни двухмесячной давности с дядюшкиной слабостью. Сам же Луис, как всегда, мелькал на краю событий, словно даже и не подозревая о грозящем ему наследстве. Совсем не подозревая. Ну ни на волос.
Нужно было лишь правильно ткнуть в нужное время в нужном месте, и это тоже оказалось просто до неприличия – и Окделл, и дядюшка повели себя предсказуемей некуда.
Почему же это не принесло никаких результатов? И почему, когда произошла осечка, он не отвернулся от несчастливого дела, как всегда поступал раньше? Для чего-то повторил попытку с засадой и с совсем уж неуместным, чуть ли не открытым подстрекательством Окделла? Зачем, зачем, зачем?! Впрочем, ответ очевиден. Затем, что никогда раньше его не дразнил насколько вкусный кусок.
Эпинэ.
Увы, все вышло совсем не так. Дядюшка будто и не заметил очередного покушения, хотя не мог не броситься на помощь к своему дурному приятелю, а бросившись – не мог не выехать из дома регента на тот угол. Окделл вдруг впал в глубокую тоску и решил отлучиться от мира в Надор. А Луис… Луис вместо того, чтобы внять знакам свыше, начал лихорадочно придумывать следующий план.
Несмотря на мчащиеся по кругу непонимания мысли и вопросы и судорожные попытки объяснить самому себе, что происходит.
Несмотря на нервную дрожь злости, недоумения и страха при взгляде на живого-здорового дядюшку, который вроде бы так ничего и не понял, но уж больно настороженно стал коситься.
Несмотря на дурные предчувствия, которые преследовали весь день и выматывали, как какой-нибудь унылый вой над ухом.
Несмотря…
Какой небывалый идиотизм. Да катились бы это Эпинэ и этот титул к Леворукому!!!
Под конец сегодняшнего для Луис чувствовал себя совершенно вымотанным и, наверное, только поэтому позволил беспокойству прорваться перед дядюшкой. А тот вцепился как клещ и приволок сюда.
В логово закатной твари.
Потому что если бы здесь жил человек, то Луис бы его обманул. Это ведь так просто – мало ли что он от кого услышал, мало ли, что кому сказал, мало ли почему испугался. Может, его страшная слава регента ввергает в священный трепет, а тут еще и какие-то нелепые обвинения, попробуй не испугайся.
Да! Вот именно! Он просто растерялся перед легендарным владыкой Кэнналоа и его внезапными нападками.
- Вы намекаете, что я?.. - Луис почти задыхался, всматриваясь в холодное лицо Рокэ. - Ерунда! Я бы не стал причинять вред родственнику! – У него получилось, он сам слышал, что у него получилось, на этот раз голос не подвел.
- Юноша, - закатная тварь продолжала улыбаться и продолжала смотреть все так же, оценивающе и отстраненно, - либо вы наивнее герцога Окделла, а вот это невозможно, либо перегибаете палку. Нет более опасных врагов, чем те, кто связаны кровью и наследством. Хотя, должен признать, у вас недурно получается. Садиться с вами за карты, к примеру, я бы не стал.
Он не поверил. И не поверит. Для себя он уже все решил, и решил верно.
Закатная тварь.
- У вас нет доказательств, - тихо сказал Луис, глядя исподлобья, чувствуя, как в нем растет звериная жажда выжить.
Он знал, что ухватится даже за соломинку, за волос, чтобы выбраться из этой ловушки, отгрызет себе лапы и продаст душу Чужому, лишь бы выпутаться. Но Леворукому, судя по всему, это предложение было неинтересно, а его верный помощник напротив по-прежнему скалил зубы. Удивительно, что не клыки.
- У меня есть мозги и умение ими пользоваться, - отмахнулся Алва. - Я бы не стал рассматривать всерьез вашу кандидатуру, молодой человек, даже учитывая, что, как оказалось, вы на данный момент – единственный наследник Эпинэ по отцовской линии. Слишком очевидно. Вы почти проскользнули мимо моих пальцев, честь вам и хвала. Но с графом Датоном перемудрили, а главное - зачем вы полезли к герцогу Эпинэ? Или вы полагали, что ваш родственник настолько глуп, что не заметит нестыковок в ваших речах? Эпинэ не Карлион и даже не Окделл. Или вас так встревожила весть о том, что ваш дорогой друг Ричард отбывает в Надор?
Ворон по-прежнему говорил вроде бы спокойно и вроде бы небрежно, с самым вежливым, почти доброжелательным видом. Отблески огня в бокале в его руке не вздрагивали.
Луис предпочел бы, чтобы на него закричали, начали осыпать оскорблениями или даже ударили. Тогда можно было бы надеяться хоть на что-то.
Проклятье, почему он так смотрит, почему? Покушение на жизнь коменданта – преступление, кто бы спорил, но не причина же для подобного бешенства, вряд ли дядюшка незаменим. Слухи? Да когда Кэнналийского Ворона волновала пустая болтовня.
Пустая.
Пустая ли?
- Я не намерен слушать ваши глупости, - Луис продолжал цепляться за какие-то призрачные шансы, судорожно пытаясь нащупать хотя бы подобие твердой почвы в затягивающем его болоте. – Даже если вы регент Талига и Первый Маршал, это не значит, что вы можете позволить себе делать все, что хотите, без суда и следствия! Тем более, не можете позволить.
- Как Регент и Первый Маршал – не могу, - легко согласился Ворон, но в этой легкости слышался неизбежный приговор. – Однако как Рокэ Алве, известному мерзавцу и потомку предателя, мне не составит труда заняться произволом. Не говоря о том… скажите мне, герцог Эпинэ, кто-нибудь знает, что вы решили побаловать своего родственника моим гостеприимством? Или, может быть, этот незадачливый молодой человек пошел бродить ночью по улицам, которые почти безопасны вашими стараниями, но ведь всякое бывает?
Луис вцепился в ворот рубашки, открывая и закрывая рот, и чувствуя, что не может вдохнуть. Болото не отпускало.
- Рокэ, - дядюшка медленно поднялся, в его голосе слышалось раздражение и непонятное предупреждение.
Не хочет нарушать закон? Это было бы замечательно, это было бы великолепно, это было бы просто чудесно, если бы не…
Рокэ.
Рокэ?!
Так не обращаются к регентам, таким тоном не говорят с главами государств.
Это…
Что хотел сказать Робер, осталось неизвестным, потому что в дверь осторожно постучали, и в комнату вошел Хуан.
- Соберано, прибыл господин Савиньяк. Я бы не стал вас тревожить, но, похоже, у него действительно что-то случилось.
- Старший или младший? – быстро спросил Алва, мгновенно подобравшись, как пес на охоте.
Освободившись от давящего взгляда, Луис, наконец, сделал судорожный вдох.
- Господин Лионель, - коротко ответил Хуан.
- Просто чудесно, - пробормотал себе под нос Ворон, однако в голосе его не было слышно ни намека на радость.
Он быстро приложил ладони к глазам, тут же их отнял, тряхнул головой и продолжил:
- Хуан, этого, - Алва небрежно мотнул головой в сторону Луиса, – запри где-нибудь, мы еще не закончили беседу. Будь поосторожнее, это весьма верткая лиса, - он коротко усмехнулся, заставив новоявленного пленника снова вздрогнуть, и пошел к двери. – Герцог Эпинэ, желаете лично присмотреть?
Луис яростно рванулся, когда слуга коснулся его, но тут же согнулся пополам от короткого точного удара, глотая кровь из прокушенной губы. Дядюшка коротко выдохнул и вышел вслед за регентом. Видимо, доверял этому Хуану. Не зря, справиться с ним у Луиса шансов не было.
Робер догнал Ворона на полпути к выходу.
Ругаться, выяснять подробности и вообще обсуждать что-либо времени не было, судя по лицу Рокэ, он не собирался тратить ни минуты.
- Что-то серьезное? – только и спросил Робер, искоса глядя на Алву и подстраиваясь под его размашистый шаг.
- Рыбка покрупнее твоего родственничка, - коротко ответил тот. – Но и не такая скользкая. Проблем быть не должно, если Эмиль не поведет. А он не подведет.
До конюшен они дошли в молчании. Конь был уже оседлан, у ворот особняка застыли несколько всадников, в одном из которых в неровном свете месяца Иноходец узнал Лионеля и обменялся с ним приветственными кивками.
- Послушай, - Рокэ замешкался, взявшись за гриву скакуна. Если бы это не было совершенно невозможно, Робер решил бы, что он не решается что-то сказать. – Где Рикардо?
«С чего бы тебе стало интересно?» - мог бы ответить Робер, но не стал.
Сейчас действительно было не время, совсем не время.
- Спит в моем кабинете.
Рокэ кивнул и вскочил на коня, подобрал поводья. Снова словно бы заколебался на краткий миг.
- Лучше забери его оттуда. Мало ли, - бросил он равнодушно, после чего двинулся навстречу Савиньяку.
Робер возмущенно фыркнул и даже недовольно притопнул ногой. Заботливый какой нашелся! Острое раздражение мешалось с каким-то злорадным удовлетворением от мысли, что Ворон тоже не железный. Его деланное безразличие Робера не обмануло ни на обрезанный ноготь.
- Дор Роберто, - Хуан подошел неслышно, заставив Повелителя Молний чуть дернуться.
Как сговорились они все, лишь бы за спину подкрасться!
- Дор Роберто, мы заперли того человека и связали. Вы считаете нужным сделать еще что-нибудь?
Ах да, Луис. Дорогой родич. Робер скривился и покачал головой.
- После разберемся, - снова лезть в эту грязь не хотелось.
А кроме того, Рокэ, кошки б его задрали, прав. Дикона лучше забрать домой, он, конечно, будет сопротивляться, но теперь хотя бы все можно объяснить. А то действительно, мало ли.
Часть XI.
- Ты уже пьян или еще пьян? - Эмиль сам понял, что спросил что-то не то, однако Рокэ тряхнул головой, определенно оживившись и совсем не запинаясь - после третьей бутылки-то! - ответил:
- Хороший вопрос, Эмиль. Я уже пьян и еще недостаточно пьян, чтобы отрешиться от этого бренного мироздания.
Лионель, доселе с задумчивым видом клевавший носом над бокалом, поднял голову:
- Речи не в твоем духе, Рокэ. Неужели поимка этих шпионов оказалась слишком легкой, и ты заскучал?
Алва хмыкнул.
- Об этом прискорбном случае умопомешательства у Его Величества Дивина я бы предпочел не вспоминать, поскольку все же надеюсь на встречу с равными противниками. Если, конечно, нас не держат за идиотов.
- Что, с одной стороны, удобно, а с другой - обидно, - подхватил Лионель. Эмиль хмыкнул: старший братец и Алва всегда отлично пели дуэтом!
- Вам бы в театре парные номера показывать, - хохотнул Эмиль, отпивая изумительно вкусное вино, которое всегда подавали в доме Ворона. - Без репетиций.
Рокэ лениво пожал плечами:
- Почтеннейшая публика не оценит наши тонкие умения, а метать бисер перед ызаргами - пошло и грустно, господа.
- Как кансильер и будучи ответственен за судьбы нации и родины, я обязан предугадывать желания моего регента, - внезапно выдал братишка и замер, кажется, пытаясь сам понять, что сказал.
Эмиль заржал.
- Хорошо, что меня миновала чаша политических дрязг. Я предпочитаю честную войну.
- А еще ты предпочитаешь прибедняться и изображать недалекого вояку, дорогой Маршал Юга, - Лионель ехидно улыбнулся. - Плодотворная тактика.
- Я могу быть спокоен за судьбу армии Талига, - Рокэ с привычной веселой насмешкой оглядел Эмиля и Лионеля. - Будущее страны в надежных руках.
- Пока Рокэ Алва - регент Талига, несомненно! - Лионель приподнял бокал, салютуя Алве, и отпил. - Хотя король Рокэ Первый устроил бы меня значительно больше.
- Наши желания суть прах под ветром, - наставительно ответил Рокэ. - Алва есть и будут соберано Кэнналоа. А юный Карл в свое время взойдет на престол. За будущего короля Карла Оллара!
Они выпили, и Эмиль ностальгически вздохнул:
- Давно мы так не сидели. В последний раз, пожалуй, после Октавианской ночи вместе с Диконом. Я рад, Рокэ, что ты не бросил мальчишку на произвол судьбы и дал ему шанс после гибели этого недоноска Альдо.
- Не буду отрицать, что привык нести ответственность за тех, кого приручил, - как-то невесело усмехнулся Алва, разглядывая бокал на свет, и неопределенно пожал плечами. - Юный Окделл не стал умнее со временем, однако за него так просил Эпинэ, видимо решивший нянчиться с потомком Алана Святого во искупление своих мифических грехов, так что я не стал оказывать. В конце концов, от нормального состояния душевного здоровья коменданта Олларии зависит спокойствие города.
- Не передергивай, Рокэ. Робер отлично управлялся с городом даже во время правления Альдо Ракана, так что ничего душевному здоровью Эпинэ не грозит, - отозвался Лионель. Вот братец уже был не просто пьян, а очень пьян, раз говорил так размеренно и важно, как на Малом Совете. - Ты всегда беспокоился о парнишке и сейчас тоже.
- Ты приукрашиваешь мои достоинства, - Рокэ потер ладонями виски. А ведь он очень вымотан и не только физически! Интересно, что у него происходит?
- Ты ведь все равно не расскажешь, что у вас там на самом деле с Диком происходит, да? - Эмиль решил рубить с плеча. Тактика на первый взгляд грубая, однако удивительно действенная. - Вот теперь отсылаешь его в Надор, хотя Чарльз Давенпорт прекрасно справляется сам.
- В столице Ричарду Окделлу никогда не стать своим, - Рокэ вертел бокал. - А болтаться без толку ему нельзя.
- И все же это больше похоже на срочную высылку, - братец даже пьяным намертво вцеплялся в добычу. Хотя какая из Рокэ добыча, сам загрызет кого угодно!
- А что думает Дикон? - Эмиль поддержал брата, вдвоем и Ворона легче бороть. Ну... пытаться.
- Герцог Окделл, как обычно, полагает себя самым обиженным и несчастным, - насмешливый тон Алвы отдавал фальшью. Эмиль внимательно посмотрел на вальяжно раскинувшегося в кресле Рокэ.
- Если ты отправил его в Надор в своей неповторимой манере, то странно, что он тебя на дуэль не вызвал.
- Действительно, Рокэ, что ни говори, а с Окделлом стоило бы вести себя деликатнее, во избежание непредвиденных последствий, - братец выглядел совсем сонным. Все-таки быть кансильером - это не касеру ложкой хлебать! Раньше старший мог пить часами и оставаться свежим и бодрым.
Рокэ залпом допил вино и твердо встал, вызвав у Эмиля короткий приступ зависти.
- Ты куда? Ночь давно, - Лионель коротко зевнул и сонно сощурился.
- Можете запомнить сей момент, - улыбнулся Алва, - я первый из рода Алва, которого усовестили речи Савиньяков. Какой позор! Отец бы меня выпорол.
- Соберано Алваро никогда не порол детей, - ухмыльнулся Лионель. - Ты сам говорил.
- Ранее никто из нашего славного семейства не собирался извиняться перед Окделлами, - Рокэ выглядел так решительно, словно собирался взять приступом очередные Барсовы Врата. - Я оставлю вас, господа. Кончита позаботится о вашем ночлеге. До завтра. Жду вас обоих во дворце к десяти.
Алва абсолютно трезво договорил и вышел.
- Чудные дела творятся, братец, - Эмиль понял, что сидит с открытым ртом.
Лионель дернул плечом.
- Я уверен, нас еще ждут и не такие сюрпизы. За Рокэ Алву!
- Отличный тост, - умилился Эмиль. - За Рокэ и Талиг!
Когда Дик проснулся, должно было быть уже совсем поздно. Во всяком случае, ему самому казалось, что он спал долго, очень долго, возможно несколько суток. Это, конечно, не так, но ощущение оставалось.
Было тихо, тепло и спокойно. Слишком спокойно. Как на пепелище после пожара или на море после шторма. Боль и ярость ушли, сменившись жутковатым безразличием ко всему и при этом неожиданным, незнакомым предельно четким пониманием всего произошедшего. Ричард очень хорошо помнил, как вчера ночью Робер разбудил его и чуть ли не силком повез к себе домой, на ходу объясняя, что же случилось. Что слухов не было и больше не будет, потому что их и не существовало никогда, а того, кто мучил Дика, они с Вороном поймали. Что это было покушение на герцога Эпинэ, а Дик просто оказался не в то время не на том месте. Что все было сделано как раз для этой поимки. Что не надо уезжать в Надор.
Последнее должно было бы стать самым важным, но Ричард почти не отреагировал на слова Робера, только машинально кивнул. Какая разница, уезжать или нет, разве это что-то меняет? Да, Рокэ всего лишь хотел защитить Робера. Ну и самого Дика. Наверное. Если Повелитель Молний прав. Но Ричард больше не верил. Видел, что Робер верит, а сам не мог. Да, Ворон сказал это нарочно… но кто возьмется утверждать, что он действительно солгал?
Говорить о своих мыслях Роберу Ричард, конечно же, не стал. Он позволил довести себя до особняка Эпинэ, послушно улегся и снова провалился в сон без сновидений. И когда проснулся, не чувствовал ничего.
Совсем ничего.
Дик осторожно пошевелился и понял, что за спиной кто-то есть. Странно, ему казалось, что Робер уже должен был уйти. Задержался ради Ричарда? Сквозь пелену равнодушия вяло всколыхнулась горькая, как пыль Сагранны, благодарность пополам с обидой и злостью. Дик не хотел чужой жалости, это унижало, но и оставаться одному было бы невыносимо тоскливо. Он опять успел благополучно позабыть, каково это – быть одному, и новое напоминание оказалось слишком болезненным.
Не открывая глаз, Ричард повернулся на другой бок и потянулся к горячему телу рядом, не потому что хотел чего-то, как раз наоборот, ничего такого он не хотел. Просто прижаться к чужому боку, ощутить успокаивающую тяжелую ладонь, прижавшую затылок.
Одна рука легла ему на бедро, вторая взъерошила волосы. Раньше Робер так не делал, так делал Рокэ. Давно. Очень давно. Боль снова тупо забилась, грозя разорвать устоявшееся безразличие. Дик стиснул зубы и покрепче зажмурился.
Чужие пальцы продолжали теребить отросшие прядки на макушке. Жалко, что Роберу сейчас надо будет уходить. Никуда не денешься, конечно, но может еще хотя бы немного…
- Не уходи пока, ладно? - пробормотал Ричард, когда понял, что голос его не подведет, не сорвется. – Робер, я… не могу один.
Докатился, Повелитель Скал, просишь сочувствия у… как там у Дидериха?.. счастливого соперника. От последней мысли Ричард едва сдержал злое шипение.
Однако никто не стал над ним насмехаться, это же не Алва. Наоборот, его обняли еще крепче, позволяя прижаться совсем близко, уткнуться носом в заросшую жесткими волосами грудь… Дик замер. Еще раз провел ладонью по этой самой заросшей груди и с тихим вскриком откатился на противоположную сторону кровати.
Это был не Робер.
Ричард замер, ошалело моргая и с ужасом глядя на помятого, какого-то всклокоченного Ворона. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Дик почти свалился с постели и начал поспешно одеваться.
Проклятье, так опозориться перед Вороном, да еще после всего! Он, наверное, хохочет про себя, это же надо было! И откуда он тут вообще взялся?! Приехал к Роберу и тоже перепутал? Да не может быть… Разрубленный Змей, что же теперь делать, он же теперь даже посмотреть на Алву не сможет, чтобы не сгореть от стыда. Чувствуя, как мучительно начинает жечь лицо, уши и даже шею, Ричард торопливо натянул штаны и рубашку и почти бегом рванул к выходу. Уйти отсюда поскорее, лишь бы только не видеть…
Ворон оказался у него на пути едва не в последний момент. Встал, небрежно прислонившись к вожделенной двери и сложив руки на груди, совершенно голый, но почему-то от этого Ричард не ощущал никакого преимущества.
- Выпустите меня! - выпалил Дик, на мгновение встретившись с Алвой взглядами и тут же отвернувшись.
Щеки пылали уже просто нестерпимо.
- Я, конечно, не рассчитывал, что ты захочешь пожелать мне доброго утра, но столь бурного отступления, признаться, тоже не ожидал, - как-то неожиданно невесело, даже грустно пошутил Ворон, продолжая подпирать дверь.
Ричард скрипнул зубами от взметнувшейся душной ярости. И он еще думал, что ему стало все равно? Какое, к Чужому, «все равно», да он сейчас просто убьет Алву на месте, и плевать на то, что тот побеждал в трех поединках из трех!
- Выпустите меня! – почти закричал Дик, сжимая кулаки и снова впиваясь в лицо Ворона взглядом. – Оставьте меня в покое!Чего вы еще от меня хотите?!
- Хочу? – как-то задумчиво переспросил Алва, склонив голову на бок. – Пожалуй, можно сказать, что я хочу извиниться.
Ричард почти уже бросился на него, но замер на середине шага. Он ослышался? Или все еще спит, и это сон? Или мир успел рухнуть, а он и не заметил?
- Вы… что? – тихо-тихо переспросил Дик.
Ворон с явным раздражением передернул плечами и поморщился.
- Хочу извиниться, - повторил он кисло, словно попробовав Надорской овсянки, которой была горазда потчевать гостей матушка.
- О… - Ричард замер, приоткрыв рот и глядя на Алву совершенно круглыми глазами.
Кажется, он не ослышался. Остается сон или перевернувшийся мир. Второе вероятнее, потому что подобное не могло явиться и в самом бредовом видении. Ворон. Извиняется. Перед Ричардом Окделлом. То есть, только хочет, но это не важно. И не смеется при этом. Даже не улыбается, только свирепо хмурит брови.
- Ну… извиняйтесь… - наконец неуверенно разрешил Ричард, отступая на пару шагов и пошарив по воздуху руками, словно надеясь наткнуться на какую-нибудь твердую опору.
Алва с силой придавил ладонями глаза, как всегда делал, потом отнял руки от лица и почти возмущенно посмотрел на Дика.
- Замечательно. Я извиняюсь. Хотя это была необходимость, но я поступил чересчур жестоко, - он осекся, словно не зная, что сказать дальше, раздраженно передернул плечами и продолжил. – Мне жаль, что пришлось заставить тебя переживать. Но, заметь, ничего смертельного я тебе не сказал, так что изволь прекратить страдать без причины.
Угасшие было обида и ярость мгновенно вернулись в удвоенном размере.
Ничего не сказал?!
Страдать без причины?!!
- Благодарю, герцог, но я вам не доступная девица, которую можно вышвырнуть на улицу, а потом поманить обратно, бросив подачку! – почти прорычал он, отскакивая к окну, а потом внезапно пошатнулся и привалился спиной к отодвинутому ставню.
Все силы ушли. Ричард слепо нашарил рукой подоконник и сел на него, отворачиваясь к стеклу.
- Убирайтесь, - бросил он сквозь зубы. – Оставьте меня уже в покое.
Стекла в доме Робера были толстыми, а рамы крепкими, но все равно от них тянуло сквозняком. Хотя стояло лето, но по утрам было прохладно. Дик зябко передернул плечами, думая, как было бы хорошо, если бы на них легли горячие ладони, уводя от холодного дуновения.
Но Ворон не подойдет после того, как его извинения отвергли, а сам Ричард не собирался брать свои слова обратно. У него тоже есть гордость и, похоже, она будет единственным, что ему останется. Ну и еще развалины Надора.
- Убирайтесь, - повторил он, прижимаясь лбом к ледяному стеклу и слушая, когда же хлопнет дверь, чтобы можно было уже отпустить себя и что-нибудь сломать.
Какое-то время было тихо, а потом ему на плечи легли горячие ладони и мягко, но непреклонно надавили, заставляя слезть с подоконника.
- Рикардо… - выдох в самое ухо обжег не хуже жаркого пламени, а голос Алвы звучал примирительно. – Мне действительно жаль. Но ты знаешь, что я не щажу тех, кого пытаюсь спасти.
Дик судорожно вздохнул. Да, он знал. Ворон – это Ворон, от этого никуда не деться. Он жесток как сам Леворукий и не останавливается ни перед чем, когда хочет чего-то добиться.
- Я понимаю, - пробормотал Ричард, осторожно пытаясь вывернуться из крепкой хватки. – Иначе Робера могли убить. Он мне сказал.
- Дурак, - почти зло выдохнул Алва, разворачивая его к себе. – Не только Робера могли убить. Кто тут сходил с ума и чуть не перебил толпу народу из-за пустой болтовни?
- Ничего не толпу! – Дик возмущенно ударил Ворона кулаком по плечу. – И это не пустая болтовня! Как… как можно относиться к этому спокойно?!
- Надо всего лишь помнить, что чужие люди – это не больше, чем чужие люди. И кусать они могут не больше, чем ты сам позволишь, - небрежно пояснил Алва.
Легко ему говорить, ему всегда на всех было наплевать. Кроме Робера. И… Ричард внезапно подумал, что, говоря о «тех, кого он пытается спасти», Ворон имел в виду не Повелителя Молний. То есть, не только его.
- Рикардо, - голос Алвы стал неожиданно лукавым. – Ты ведь больше не злишься.
- Злюсь, - сердито огрызнулся Ричард.
Он действительно злился, на себя, на свою слабость, на свое нежелание продолжать обижаться. И ничего не мог с ними поделать. Гордость… пожалуй, о гордости надо было думать до того, как упасть к Ворону в постель.
Дик обреченно вздохнул, и позволил Рокэ снова затащить себя на кровать, избавить от рубашки и штанов, уложить на спину, заставляя стонать от поцелуев и ласковых прикосновений. Это было невероятно. Медленно, тягуче, как сладкий мед, и пронзительно, до крика, до безумия нежно. Ричард не думал, что Ворон, грозный Кэнналийский Ворон, безжалостный и насмешливый, может быть так запредельно нежен. Он был каким угодно, страстным, умелым, яростно-чувственным, но такой щемящей ласки Дик от него никогда не ждал и даже не подумал бы вообразить. И за нее он действительно был готов простить почти что угодно.
- Посмотри на меня, Рикардо… - шептал ему любовник, и он смотрел в бездонно-синие глаза, не отрываясь, не думая, чувствуя, как тонет в них, словно в Барсовых Очах, чистых и теплых от яркого солнца.
- Рокэ… - всхлипнул Дик, когда понял, что вот-вот не выдержит. – Рокэ… Рокэ! – он кричал самое ненавистное и самое желанное имя не переставая, пока его тело билось от долгого удовольствия.
Лежать на груди Ворона и ни о чем не думать было приятно, но долго это не продлилось. Дверь тихо, деликатно стукнула. Ричард недовольно поднял голову. На пороге стоял Робер, глядя со странным, не то насмешливым, не то сердитым выражением лица.
- Я смотрю, вы времени даром не теряли, господин регент, - протянул он, потом перевел взгляд на Дика и вдруг подмигнул.
Ричард удивленно заморгал. Он почти готов был решить, что Робер ревнует, но почему он тогда так радостно смотрит на самого Дика? Или дело в чем-то совсем другом? Они поссорились с Рокэ? Почему?
- Я смотрю, вы по-прежнему недовольны, господин комендант, - лениво протянул Алва, выбираясь из кровати.
В его голосе не было слышно никакого неудовольствия, только глубокое удовлетворение. Ричард вздохнул, оставшись под одеялом один и глядя, как Ворон подходит к Роберу, улыбается, встряхивает волосами.
Дик почувствовал новый прилив обиды и разочарования. Вот всегда он так. Ричард исподлобья взглянул на Робера и тут же отвел взгляд. Он не хотел делить Рокэ ни с кем, только Ворон некогда не спрашивал его мнения. И не будет спрашивать, с чего бы. Ричард сжал в кулаке покрывало. Смириться с этим он не желал, но что еще можно было сделать?
Дик снова посмотрел Алву, безо всякого смущения стоявшего посреди комнаты и поспешно отвернулся, опять заливаясь краской.
Да ничего он не сможет сделать, во всяком случае, пока Рокэ рядом. Тому достаточно пары прикосновений, нескольких ласковых слов, чтобы Ричард снова растаял и снова сдался. Это было неправильно.
Дик опять вздохнул и вдруг решил, что в Надор все-таки поедет. Не послезавтра, чуть позже, спокойно собравшись и закончив срочные дела, но поедет. Он должен слишком многое обдумать. А еще должен доказать самому себе, что сможет жить без Ворона, потому что иначе не сможет жить с ним, раздавленный чувством собственного жалкого положения.
В Надоре, наверное, будет, чем заняться…
Подталкивая Дику одеяло, Робер твердо решил, что, как только все окончательно успокоится, он женится и станет почтенным отцом семейства, поскольку нянька из него вышла приличная, а значит, и родитель будет неплохой. Он рассказал все, ну почти все, Дику про покушения, план Рокэ и о том, что ехать в Надор не обязательно, только, похоже, мальчика это не утешило. Все-таки какая же Рокэ сволочь! Несмотря на то, что он тысячу раз прав. Робер никак не мог унять в себе холодную ярость и желание некуртуазно набить Ворону красивое кэнналийское лицо. Неужели Рокэ не понимает, что когда-нибудь он окончательно оттолкнет Дика, если уже не оттолкнул, и пропадет ведь мальчишка. Он ведь уже почти пропал рядом с Альдо и лишь чудом спасся. Робер тихо вышел из комнаты, грустно усмехнувшись. Чудо называлось Рокэ Алва, соберано Кэнналоа, военный гений, регент Талига. И просто потрясающий мерзавец!
Снова заныло запястье, виски пронзило глухой болью. Иногда с ним случались короткие приступы слабости, и лекарь, смешно цокая языком, как-то сказал, что лихорадка, раны, нервное напряжение и переутомление еще скажутся и не раз. Робер тогда лишь пожал плечами и заплатил вдвое, чтобы этот диагноз оставался врачебной тайной. Жить до глубокой старости он не рассчитывал, а на свой век дел хватит, и делать их необходимо самому, а не ждать, чтобы появился какой-нибудь зверь Раканов и чудесным образом устроил Рассвет на земле. Впрочем, Рокэ сможет успешно заменить зверя, если пожелает. Луиса он поймал почти на одном блефе и догадках. Остается только восхищаться. Хотя мерзко все это. Родственничек. Нет, надо жениться. Ради отца, матери, Мишеля, Арсена, Сержа. Мараны не стали Повелителями молний и подлец Луис не станет. Вот только жениться надо по любви, иначе не будет счастья ни супругам, ни детям. Отец любил Жозину. Робер помнил, как он смотрел на нее, как дарил букеты, а по воскресеньям обязательно ландыши. И как хорошо, мирно и радостно было дома, пока дед не решил, что надо вернуть давно умершую Талигойю и вызвать призраки прошлого, а в итоге убил всех, кроме Робера. Да что там! Если бы не Рокэ Алва, то звался бы сейчас Луис Дивер Повелителем молний. Лэйе Астрапе! Если бы не Рокэ... Жалко, что у него нет незамужней сестры, не на Вороне же жениться! Робер искренне рассмеялся, вынырнув из омута воспоминаний и не слишком веселых дум. Ноги принесли его в конюшню, и Дракко, радостно фыркнув, потянулся к руке за лаской. Еще один подарок Рокэ. Робер решительно тряхнул волосами и принялся седлать Дракко. Ветер дул холодный, зато первые звезды сияли удивительно ярко. Пускай Дикон спит, Рокэ с Лионелем вершат таинственные дела, а Робер Эпинэ прокатится по улицам своего города.
Поездка затянулась, и вернулся домой Робер уже хорошо за полночь, после чего рухнул спать.
Утро началось с того, что заспанная Мадлена с восторженным придыханием объявила: к ним приехал сам Регент Талига и Первый Маршал. Судя по блестящим глазам толстушки, обаяние Ворона действовало и на рассвете. Услышав, что великолепный Регент ожидает его в личном кабинете, Робер сдержал улыбку. Что-то ему подсказывало, что Рокэ приехал не к нему, а значит, необходимо подождать, а потом проверить, спит ли Дик по-прежнему один или нет. Если Ворон сумеет успокоить мальчика, то с Диком все будет хорошо. Или не будет, если Рокэ не поймет, насколько для Дика все это серьезно.
Честно просидев час в кабинете, бездумно попивая вино и вглядываясь в огонь, Робер отправился в спальню, чтобы слугам не приходилось объяснять, отчего герцог Эпинэ не торопится на встречу с регентом. Хотя слуг у Эпинэ было непозволительно мало для дворянина, зато и Мадлена, и Жером, и Пьер умели хранить секреты своего господина.
Так и есть! На постели развалился довольный Ворон, на груди которого прикорнул не менее довольный Дик. Робер не знал, рад он подобной идиллии и нет.
- Я смотрю, вы времени даром не теряли, господин Регент, - насмешливо протянул Робер, нарочито копируя интонацию Ворона, и подмигнул несколько растерянному Дику.
- Я смотрю, вы по-прежнему недовольны, господин комендант, - Рокэ поднялся обнаженный, излучая силу и самоуверенность. Да, против такого тяжело устоять. Особенно влюбленному подростку, готовому простить все, чтобы обжечься снова. Рокэ смотрел с вызовом, шально улыбаясь, и Робер с трудом удержался от того, чтобы не провести пальцами по волосам и не целовать-целовать-целовать. Притихшая злость вновь встала на дыбы.
- Наверное, дело в том, что мой особняк не задумывался как дом свиданий, - резанул Робер и тотчас раскаялся, заметив, как дрогнули плечи притихшего Дика. Болван! Обвиняет Рокэ, а сам?
- Безусловно, единственные амурные похождения здесь были у Людей Чести с оной Честью, когда они не изменяли ей с Глупостью и Подлостью, - едко усмехнулся Рокэ, - эти дамы продаются дешево.
- Вам лучше знать, - повел плечом Робер, понимая, что перегибает палку, однако уже не в состоянии остановится, как взбесившийся конь, бегущий по оврагам с риском сломать ноги.
- Я не покупаю ничью благосклонность, - в голосе Ворона скука мешалась с легким раздражением.
- Не сомневаюсь, - Робер сам не понимал, отчего так зол! - Все дамы и оруженосцы Олларии ваши просто так.
- Робер! - донесся возмущенный окрик Дика. Но Иноходец его просто проигнорировал.
- А также герцог Эпинэ, - любезно улыбнулся Ворон, только глаза его не смеялись. В них словно застыл вопрос.
Точный удар! Ах, Первый Маршал, вы великий стратег и тактик.
- В следующий раз я исправлю сие недоразумение, - плюнул порцию яда Робер.
- И сколько будут стоить услуги Робера Эпинэ? - вкрадчиво поинтересовался Рокэ, сзади сдавленно охнул Дик.
- Не дешевле, чем у баронессы Капуль-Гизайль, - медово ответил Робер, ощущая, как вновь наваливается тяжкая боль в висках.
- Рокэ, Робер! Прекратите! - голос Дика сорвался, а Робера словно отпустило. Навалились пустота и усталость, и сил хватило на то, чтобы прислониться спиной к двери и прикрыть глаза ладонями, защищаясь от боли и обиды. Надо извиниться перед Диком. И уйти отсюда.
- Успокоился? - Рокэ смотрел пристально-изучающе. Как на ненормального мориска, в очередной раз попытавшегося сбросить седока.
- Вполне, - Робер отнял руки и посмотрел на бледного Дика, запутавшегося в одеяле. Рокэ не должен причинить ему боль, даже не желая того. - Прости, Дикон, я устал и говорил всякую ерунду.
- Все нормально, правда! - паренек честно попытался улыбнуться.
- Нам надо поговорить, - Рокэ не предлагал, а сообщал. Робер кивнул. Ворон быстро натянул штаны и рубаху.
- Подожди нас здесь, Рикардо, - интересно, сам Рокэ замечал, какие теплые нотки прорезаются в его тоне, когда он говорит с Диком? Робер отнюдь не чувствовал себя обделенным. Привязанность и дружба не часто ходят в одной упряжке с настоящей любовью.
- У тебя хорошая библиотека, Роберто, - Рокэ потер виски.
- Ее начал собирать еще мой дед, - о какой ерунде они говорят?
- Анри-Гийом был великим человеком, - Ворон подошел почти вплотную. - Великим во всех проявлениях, в том числе и в глупости.
- Вы оскорбляете моего деда? - вяло попытался возмутиться Робер, упорно продолжая прятаться - именно, что прятаться! - за почти официальной вежливостью.
- Ты меня еще Повелителем Ветров назови, - невесело улыбнулся Рокэ. - В чем дело? Я извинился перед Рикардо, и фамильная гордость Окделлов не пострадала.
Извинился? Ворон Рокэ перед Ричардом Окделлом? Разрубленный змей, что творится в мире?!
- Дело не в этом, - вдвоем в полутемной библиотеке, пахнущей книгами и пылью, было уютно, ярость сменялась оцепенением. Хотелось спать, желательно в обнимку с Рокэ, и ни о чем не думать. - Неужели ты не понимаешь, насколько Дик тебя любит? Жестокость ради блага не окупается. Сейчас ты извинился, занялся с ним любовью, а потом? Он же не всегда останется юным Диконом, которому нужен поводырь. Ты разобьешь ему сердце, Рокэ.
- Я прекрасно все это знаю, - раздраженно ответил Ворон. - Поэтому Рикардо поедет в Надор и начнет учиться жить самостоятельно. Когда он осознает, что может жить и без меня, то тогда у нас получится нечто вменяемое, а не мелодрама в стиле милой Катари.
- Ты его любишь? - Робер вглядывался в невозмутимое лицо, пытаясь прочитать ответ.
- Любовь излишне утомительное чувство, - упрямо заявил кэнналиец.
- Помучайся, - мстительно шепнул успокоившийся Робер. Рокэ, может, и ведет себя порой, как закатная тварь, но Дикон ему дорог.
- Так сколько же стоит ночь любви с Повелителем Молний? - спросил Рокэ, коварно меняя тему. Робер непроизвольно покраснел, вспомнив, какую чушь нес недавно, и буркнул:
- Кэнналийским соберано бесплатно.
Алва бессовестно захохотал.
- Тогда я постараюсь оставаться им как можно дольше.
- Вернемся к Дику? - Робер смирился. Рокэ никогда ничего не требовал от него за все время их отношений, кроме одного, хотя и не заявлял напрямую, Рокэ желал, чтобы его принимали таким, каков он есть. И Иноходец научился.
- Через пару минут, - Рокэ обнял Робера за плечи, некоторое время в упор рассматривал, затем положил руку на шею и притянул для поцелуя. Только сейчас Робер заметил, что под глазами у Алвы темные круги, а около губ залегла складка. Он же устал сильнее их с Диком вместе взятых, Лэйе Астрапе! А герцог Эпинэ еще и устроил истерику, как торговка в рыночный день.
- Тебе надо выспаться, - Робер гладил по черным жестким волосам, пробегая пальцами по шее в нетребовательной ласке, и целовал сухие губы. Их мир стал маленьким-маленьким, и синий цвет заполнил его.
Часть XII.
Вне всяких сомнений, эта ночь была самой отвратительной в жизни Луиса. Долгая-долгая ночь, когда он то напряженно вслушивался в тишину, надеясь различить за дверью шаги, то снова и снова прокручивал в голове недавние события, выискивая роковую ошибку, то пытался придумать, как и что сделать, чтобы спастись. Возможно, другой на его месте давно впал бы в отчаяние, но Луис сдаваться не собирался. Он знал, что продолжит попытки выкарабкаться, даже стоя на эшафоте. Он не хотел умирать, дико, до воя, до жажды вцепиться в чужую глотку зубами не хотел.
Увы, ничьих глоток ему не предлагали, вокруг царили лишь тишина, темнота и неизвестность, которые сводили с ума и были худшей из всех возможных. Знал ли об этом Ворон? Луис был уверен, что знал.
Пару раз он пытался кричать, но ответом было лишь все то же выпивающее душу безмолвие. Иногда Луис с ужасом думал, что его просто оставят в этом подвале вот так, пока он не сдохнет от голода и жажды, но такой вариант не предполагал возможности спастись, а потому отбрасывался как нереальный.
Не может быть такого, чтобы совсем ничего нельзя сделать! Просто не может.
Когда, наконец, за ним пришел чернявый мерзавец, который связывал его и запирал здесь, Луис едва не завопил от восторга. Никакого внятного плана у него сложиться не успело, но оставаться в темноте и тишине он больше просто не мог.
Кэнналиец молча вздернул пленника на ноги, распутал веревки и потащил куда-то наверх. Луис зыркал по сторонам, прикидывая, удастся ли вывернуться из чужой хватки и нырнуть куда-нибудь в сторону. Увы, он слишком ослаб от ожидания и неизвестности, а воронов прихвостень явно знал дом лучше случайного гостя. Впрочем, это не остановило бы Луиса, но держали его слишком крепко.
За окнами ярко светило солнце. Слуг видно не было. Может, им приказали не высовываться, когда будет твориться смертоубийство?
Луиса втолкнули в тот же кабинет, где он уже имел честь беседовать с хозяином дома. Взгляд сам метнулся по полу, зачем-то ища пятно от вина. Пятна, конечно же, не было, ковер успели сменить. От кровавых следов избавиться не сложнее.
- Доброе утро, молодой человек. Смотрю, вы не слишком хорошо выспались, - лениво и с насмешкой протянул Ворон.
Луис посмотрел на него почти с ненавистью и одновременно сжался, ожидая вновь встретиться с ледяным, жутким взглядом.
К его удивлению, регент смотрел почти весело, и его улыбка, довольная, широкая усмешка сытого хищника, казалась неподдельной. Сердце пропустило удар. Луис впился взглядом в лицо Ворона, быстро просчитывая про себя, чем могло быть вызвано это внезапное благодушие, и нельзя ли им как-нибудь воспользоваться.
- Кровь, Слезы? – любезно предложил хозяин, и Луису вновь почудился в его словах скрытый подтекст.
- Пожалуй, Слезы, - выдавил, настороженно наблюдая за руками герцога.
Тоже мне, аристократ, пальцы, как у ярмарочного фокусника, и захочешь, а не заметишь, если что-нибудь подсыплет в вино.
Хотя нет, если слухи правдивы, а в этот раз они, скорее всего, правдивы, то яда тут можно не опасаться. Вот пули в лоб – запросто.
- Не сомневался в вашем выборе, - чуть пренебрежительно усмехнулся Ворон, ставя перед Луисом бокал. – Заметно, что Крови вы не любите. Вчера мы не закончили нашу беседу. Мне хотелось бы узнать подробности ваших хитроумных планов, а так же все о возможных сообщниках.
- И что мне за это будет? – хмуро уточнил Луис, секунду поколебался, а потом все-таки взял вино, выпил залпом и со стуком поставил бокал на место.
После длинной ночи он предпочел бы воду или шадди, но что есть, то есть.
Ворон скривился на такое обращение с хорошим вином, но снова скорее насмешливо, чем зло.
- Вам, молодой человек, в торговцы записаться, а не в герцоги метить, вы прекрасно потрясли бы даже гоганские мошны. Но в нашем случае вам лучше поинтересоваться, чего за откровенность не будет. Есть много способов развязать человеку язык, а вы сами признались, что не любите кровь.
Луис с трудом подавил невольную дрожь и решил, что скрытничать не в его интересах. А на гипотетических сообщниках еще можно сыграть. Сделать вид, что они были… кстати, это даже и не ложь. Почти. Он же нанимал людей, вот и назовем их сообщниками. Они, конечно, просто исполнители и ничего ни знать, ни рассказать не могут, но Ворону-то откуда об этом станет известно? Чувствуя, как в нем вспыхивает слабый огонек надежды, Луис начал говорить. Взвешивать слова, сходу решая, что и как сказать, было нелегко, но он не имел права не справиться. Главное было не говорить слишком медленно, иначе станет ясно, что он откровенно сочиняет. Не частить, чтобы не испортить впечатления, в его положении даже такие мелочи могли оказать влияние. Следить за лицом и голосом. И, главное, не трястись. Невероятно тяжело, но Луису казалось, что он справился. Все на своих местах – и слова, и интонации, и полуправды.
Ворон слушал внимательно, словно сказку на ночь. Оставалось сделать так, чтобы он в эту сказку поверил.
Когда Луис замолчал, регент откинулся на спинку стула, снова улыбнулся и несколько раз медленно ударил ладонью о ладонь, изображая аплодисменты. Луис почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз. У него не получилось?! Но ведь все было хорошо!..
- Вы бесподобны, - сообщил Ворон. – С десяток лет назад я поверил бы каждому вашему слову. А если добавить пару фраз о вашей нелегкой доле и врагах вокруг, то вы могли бы претендовать на место королевы.
Луис непонимающе моргнул, но уточнять не стал, а регент над своей шуткой посмеялся и сам.
- Что ж, делаю вывод, что никаких неприятных сюрпризов с вашей стороны больше ждать не стоит, на чем дело можно закрыть, - подытожил Ворон, едва не заставив Луиса застонать от отчаяния.
Он все понял правильно, а не так, как должен был! Но нет, невозможно, чтобы все было кончено! Невозможно!
- Осталось решить, что же с вами делать, - продолжил между тем регент.
Улыбка сошла с его лица, и Луис нервно переступил с ноги на ногу. Итак, еще ничего не решено. Он знал, он знал, и возможность спастись еще остается!
- Какие будут ваши предложения, молодой человек? – Ворон небрежно взмахнул бокалом.
- Мои? – Луис едва не поперхнулся.
А это не очевидно?!
- Да, ваши, - подтвердил регент. – Я понимаю, что умирать вам сильно не хочется. И мне, знаете ли, любопытно, что вы еще придумаете, чтобы убедить меня оставить вас в живых. Даю три попытки.
Все мысли, как назло, вылетели из головы от ужаса. Луис нервно сглотнул.
- Потому что я мог оставить компрометирующие материалы, которые стоит обнародовать в случае моей смерти? – осторожно предположил он.
- Не говорите ерунды, - отмахнулся Ворон. – Какие у вас могут быть материалы? Если уж даже наши сплетники ничего вразумительного уже месяц-полтора придумать не удосужились? А они, поверьте, поопытнее вас.
Да, это была глупая попытка.
- Потому что вы – регент Талига и обязаны соблюдать закон?
Поименованный регент только пренебрежительно усмехнулся.
- Об этом мы уже говорили вчера. Конечно, можно было бы приговорить вас к петле по всем правилам, мне все равно, но вы, чего доброго, действительно начнете болтать лишнее, да и долго это. С некоторых пор особо не люблю судебную волокиту. Молодой человек, вы меня разочаровываете, кажется, я зря решил потратить на вас свое время.
Луис судорожно вдохнул. Что же делать, что?! Создатель, Леворукий, кто угодно, подскажите! А ведь ему показалось было, что Ворон настроен мирно, но это была лишь обманка… настроен мирно…
Луис снова глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться, и как можно вдохновеннее и проникновеннее сделал последнее предположение:
- Потому что нынешним утром Леворукий воцарился в этом мире на вашу радость, что привело вас к пониманию великой благодати и вселенской гармонии, заставило помыслить о горнем и исполниться любовью и милосердием ко всему живому? И вы решили облагодетельствовать несчастного меня, потому что больше под рукой никого нет? – ужасная глупость, конечно, но Луис успел сообразить, что обычные методы не сработают, оставалось попробовать ошеломить противника и воспользоваться его замешательством.
Ворон фыркнул, а потом открыто расхохотался. Ну что же, развеселить – тоже неплохо, говорят, веселье настраивает на мирный лад. Врут, конечно, сам Луис от смеха никогда никакими благодетельными помыслами не проникался, но кто знает.
- Это уже лучше, пожалуй, после еще пары попыток у вас вышло бы что-нибудь действительно заслуживающее награды, но, увы, свои шансы вы уже истратили.
Итак, не вышло. Не вышло. Это… это было неправильно. Он же сделал все, что мог, правда, все. Это нечестно!
- Нечестно? – переспросил Ворон, и Луис понял, что последнюю мысль по-детски выкрикнул вслух. – Обворожительно. Право слово, такую искреннюю, чистосердечную наглость пополам с глупостью и нежеланием отвечать за свои поступки я встречал только в одном, совершенно невообразимом создании, - на этом месте он внезапно замолчал, улыбнувшись. – И признаться, думал, что это неповторимо. Вы меня действительно удивили, можете радоваться.
- Чему? – тоскливо спросил Луис.
- Меня нечасто удивляют, особенно в последние годы, - охотно пояснил Ворон. – Поэтому я, можно сказать, коллекционирую тех, кому это удается. Своего рода филантропия. Так что готов буду оставить вас в живых как любопытный экземпляр, хотя ваш труп принесет мне не меньше радости.
Луис замер, напряженно вытянувшись в струну. Удивить? Ворон ждет, что он сделает еще что-то… хм… удивительное, чтобы окончательно склонить чашу весов? Или уже все решено? Или?.. Луис почувствовал подступающую панику. Он не знал, что ему делать, совсем не знал, а малейший ошибочный шаг грозил смертью. Чужой!
Регент, между тем, достал откуда-то монету.
- Дракон или решка?
- Решка, - машинально ответил Луис.
Он всегда выбирал решку, с детства, из принципа. Быть драконом – слишком утомительно, да и драться много надо, а в конце обязательно наткнешься на какого-нибудь оглашенного рыцаря. Решкой оно… милее сердцу.
Монета взлетела, а потом ухнула вниз, на подставленное запястье. Ворон хлопнул второй рукой по упавшему кругляшу, Луис не успел рассмотреть сторону.
- Итак, что, по-вашему, будет? – герцог смеялся.
Ему хорошо смеяться, не он же сегодня служит мишенью фортуны. Создатель! Леворукий! Кто угодно, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, как же хочется жить, как же хочется, что угодно за это, душу, тело, только оставьте еще на этом свете!
Ворон медленно поднял ладонь. В ушах грянул пронзительный звон, и Луис сам не заметил, как оказался сидящим на полу, размазывая по щекам внезапные слезы.
Решка.
Чужой и все закатные твари, решка!
Ворон хмыкнул.
- А святоши еще пытаются убедить нас, что милосердие Создателя принадлежит лишь праведникам. Полагаю, будь это правдой, ни вы, молодой человек, ни я на этом свете не задержались бы. И прекратите развозить сопли! Вам пока рано меня разочаровывать.
Луис судорожно вздохнул и усилием воли взял себя в руки. Действительно, еще ничего не ясно.
- Что… что теперь со мной будет? - спросил он враз осипшим голосом.
- Хороший вопрос. В Олларии я вас видеть больше не желаю и вообще не желаю, учтите. Так что позаботьтесь больше никогда не попадаться мне на глаза, если не хотите уйти из жизни раньше срока. А сейчас… - Ворон на пару секунд задумался, потом внезапно как-то ядовито улыбнулся. – Пожалуй, вы отправитесь в Торку. Там вас будет, кому принять.
Можно не сомневаться, дражайший герцог Придд заставит пройти все круги ада человека, который впустую трепал имя его брата, да еще в контексте известной истории. Оставалось черкнуть Валентину приватную записку о том, что герцога Алву такое положение вещей более чем устроит, и дело можно считать закрытым.
Робер отложил смету на восстановление Старого Моста и потер виски. Он устал, однако это была приятная усталость, когда ты исполнил долг и совесть чиста. Прошла неделя с тех пор, как Луиса под конвоем кэнналийцев отправили на север, и четыре дня, как уехал в Надор Дик. Робер не думал, что Рокэ отпустит мальчика, но Ворон вновь поступил по-своему, и оставалось лишь принять его решение, тем более, что Дик сам вызвался. Что-то произошло с парнишкой, что-то хорошее, если он смог уехать сам. Может, наконец повзрослел?
Сам Робер в последнее время чувствовал себя странно, и только сегодня понял, что не так. А ответ оказался невероятно прост - тишина. На душе, в городе, в жизни. Столь непривычная тишина, успокаивающая, а не та гнетущая, тревожная, предненастная мутная зыбь затишья. Даже придворные сплетники поуспокоились, никаких новых историй о личной жизни регента, маршалов и коменданта Олларии не появлялось, что оказалось даже немного обидным, поскольку Робер, не таясь, проводил едва ли не каждый вечер в доме Алвы. Впрочем, даже Мирабелла Окделлская не нашла бы к чему придраться. В основном они с Рокэ обсуждали насущные проблемы, пили, а Ворон играл и пел, и все та же благословенная тишина царила над ними. Порой Роберу не хватало Дика, но так лучше для мальчишки, он не может оставаться всю жизнь придатком Алвы ни в своих глазах, ни в чужих. И что бы не говорил Рокэ, Дикона ему не хватало! Робер достал припрятанную в столе бутылку касеры – непременный атрибут коменданта столицы - и отпил прямо из горла. Горечь напитка будоражила и согревала, а в голове яснее росло и оформлялось решение. Трудное, нужное решение.
На улице падал снег. Первый снег в этом году. Дик поспешно зашел в дом и провел рукой по волосам, стряхивая снежинки. Сбросил плащ и сапоги и поспешил в комнату, которую называл кабинетом, к камину.
- Ларс, вина!
Вино в Надоре, конечно, было так себе. Да и дом этот – не особняк Ворона. Зато и дом, и вино были его, герцога Окделла. Ричард вздохнул, уселся в кресло по старой привычке – подогнув ноги, сворачиваясь клубком, и вздохнул. Последние несколько дней выдались тяжелыми, хотя проблемы были отнюдь не в новых делах. Дела-то как раз оставались старыми, к ним Дик давно успел привыкнуть и даже почти не замечал. А никаких неприятных сюрпризов на него, к счастью не сваливалось.
Тихонько вошел слуга, поставил на стол поднос с вином и вопросительно взглянул на господина.
Ричард молча покачал головой, показывая, что больше ничего не надо. Слуга неуверенно потоптался на месте, глядя со странным выражением.
- Может, ужин? – неуверенно предложил он.
- Позже, Ларс. Сейчас ничего не надо, - Ричард нахмурился.
Старые слуги, те, кого не было в Надоре, когда замок рухнул, продолжали относиться к нему, как к маленькому ребенку, который не может позаботиться о себе сам. Хорошо хоть, больше не перечили по каждому поводу, как было раньше. Ларс снова демонстративно вздохнул и вышел.
Поесть, пожалуй, следовало, но аппетита не было никакого. Дик встал, глотнул вина, поморщился и снова посмотрел в окно.
Снег.
Лето и половина осени промелькнули, словно один длинный цветной сон, наполненный непрекращающимися мелкими и крупными заботами. Ричард слабо усмехнулся, вспомнив, как он только приехал сюда и чуть совсем не потерялся, не зная, за какое дело схватиться первым. Хорошо, что Давенпорт не отказался поначалу помочь, а потом, перед отъездом, нашел хорошего управляющего.
То есть, нашел-то уже давно, но именно перед отъездом, наконец, заставил Дика побеседовать с господином Сейвом. Заставил – потому что Сейв Ричарду не нравился. Он был вечно мрачным, болезненно бледным, с какими-то сальными волосами, а еще на каждого, кто не мог мгновенно прикинуть в уме порядок доходов и расходов, смотрел, как на умственно отсталое существо. Спасибо, что хоть все правила вежливости соблюдал и не позволял себе никаких оскорбительных замечаний. Иначе Ричард его точно прогнал бы.
Но дело свое господин Сейв знал, как никто, с чем Дик, стиснув зубы, скрепя сердце и сжав кулаки, вынужден был согласиться. Второго такого, скорее всего, найти не удалось бы, а и сам Ричард, и герцогство нуждались в подобном человеке. Поэтому Сейва пришлось взять, хотя общаться с ним Дик даже сейчас продолжал не иначе, как сквозь зубы и призвав на помощь всю свою выдержку. А в глазах Давенпорта с той памятной беседы появилось даже некоторое подобие уважения вместо прежнего пренебрежения.
Да, пожалуй, Чарльза следовало бы поблагодарить. Когда-нибудь. Если они снова встретятся и если Дик придумает, как это сделать без урона для собственного достоинства. Сейва тоже надо бы, но уж обойдется. Хватит с него того, сколько ему тут платят. В последней мысли было что-то не очень честное, но Ричард подобное чувство попытался прогнать. Не будет он лишний раз показывать этому мерзкому человеку, как герцог Окделл в нем нуждается. Да тот, похоже, не шибко-то от отсутствия благодарности и страдал. Ему лишь бы никто не мешал, отдавая идиотские распоряжения. А Дик их уже не отдавал. Ну, так ему самому казалось. Особенно, если сравнивать с тем, что было вначале.
Вначале было просто ужасно. И могло быть еще хуже, не учись он какое-то время у Робера…
Вспомнив о Робере, Дик тихо выругался, вскочил из кресла и сделал по комнате круг. Потом подошел к столу и вытащил помятое письмо. Оно и было причиной его дурного настроения в последние дни, а так же того, что все опять начало валиться из рук.
Робер писал нередко, чему Ричард про себя радовался – так он не чувствовал себя совсем уж заброшенным. Потому что от Рокэ писем не было. Этому, наверное, не стоило удивляться, да и ждать особо не стоило, Дик и не ждал. Просто каждый раз на что-то смутно надеялся, потом почти не испытывая разочарования, что надежда не оправдалась. Правда-правда, не испытывая. Почти.
Но в последнем письме Иноходец почти открытым текстом спрашивал, не собирается ли герцог Окделл снова навестить столицу? И Ричард не знал, что ответить. Совсем не знал. Ему хотелось, ох, как же ему хотелось вернуться! В те свободные часы, поначалу совсем редкие, но сейчас уже почти обычные, он не мог не думать и не вспоминать. Обо всем, что случилось. Не только после утверждения Рокэ регентом, но и раньше, намного-намного раньше, когда клятва в день Святого Фабиана была его единственными оковами.
Ах, как же было хорошо! И плохо тоже. Потому что Ворон всегда был… Вороном. И всегда будет Вороном, не правда ли? Наверное, смешно надеяться на то, что он может измениться. Хотя, почему смешно? Вот Дик же изменился. И Робер тоже, он сам говорил. Но Ворон… наверное, все-таки это невозможно.
Да и ладно, пусть не меняется, Ричард бы потерпел. Не так уж это и страшно, сейчас, прожив без Алвы почти полгода, он мог сказать точно.
Вот только…
Вот только сам Рокэ его обратно не звал. Дик снова раздраженно выругался и отбросил письмо. Он не хотел ехать туда, где его не ждут и хорошо, если сразу не выставят за порог. Уж лучше продолжать сидеть здесь, благо дел еще – гора и холмик, чем себя занять, гадать не приходится.
Надо было ответить Роберу, что он остается, Ричард даже пару раз брался за перо, но не смог вывести ни строчки, только снова злился и в расстроенных чувствах спешил куда-нибудь, где могло потребоваться его присутствие.
Господин Сейв все чаще недовольно поджимал губы, нервный и взвинченный герцог Окделл явно не вписывался в его представления о том, как надо правильно вести дела, но молчал, а Дику его недовольство было безразлично. Переживет. Пусть спасибо скажет, что на нем не срываются, что было бы легко, при его-то роже, но недостойно, неподобающе и бесчестно.
Осторожный стук в дверь заставил Ричарда тихо рыкнуть сквозь зубы, но войти он позволил. На пороге снова стоял Ларс с подносом. К счастью, это был не ужин, который слуга вполне мог решить сделать самостоятельно, а всего лишь письмо. Еще одно. Интересно, от кого? Может, снова Робер? Хотя нет, он еще только ответа, наверное, ждет. Может, кто-то из старых друзей вспомнил? Арно, например. Или Катершванцы. Дик такой осел. Даже никому из них не писал уже… сколько уже? Кошмар.
Ричард взял конверт, поблагодарил Ларса, повертел письмо в руках и решительно вскрыл. И едва не выронил из вдруг ослабевших пальцев, только взглянув на первую строчку. Почерк он узнал почти мгновенно.
Правда, назвать эту записку письмом было бы слишком сильно. Господин регент в весьма официальных выражениях интересовался, не собирается ли герцог Окделл предоставить ему отчет о восстановлении Надора, что давно уже следовало бы сделать. Дик до боли прикусил губу, читая сухие слова, но потом… Уже после даты и подписи была еще одна строчка, в которой господин регент как бы ненароком сообщал, что весьма желал бы, чтобы указанный отчет герцог Окделл предоставил ему лично, если, конечно, это не помешает каким-либо неотложным делам герцога.
Ричард медленно опустился на краешек кресла и перечитал еще раз. И еще. Не все, только последнюю строку.
Рокэ хочет… видеть его? Рокэ хочет…
От двери кашлянули. Дик резко вскинул голову, раздраженно глядя на незваного гостя. Сейв ответил не менее хмурым взглядом, впрочем, далеко не самым злобным в его репертуаре. Пожалуй, можно было сказать, что управляющий почти доволен жизнью.
- Господин герцог, появилось несколько непредвиденных, но потенциально весьма выгодных сделок. А нам не помешают лишние средства на постройку нового замка, как и на иные нужды. Однако если хоть немного промедлить, то они уплывут у нас из-под носа. Вы можете сейчас уделить мне некоторое время?
«Некоторое время» могло занять как пару минут, так и несколько часов, а Ричарду сейчас меньше всего хотелось думать о каких-то там сделках.
Ведь Рокэ написал, что хочет видеть его!
Сейв ждал. Дик медленно положил письмо на стол и несколькими резкими движениями растер себе лицо.
Но что скрывается за этим «хочет видеть»? Может, ему действительно нужен только этот дурацкий отчет? Хотя, зачем бы тогда требовать личной встречи? Рокэ никогда не врет и не делает приглашений из вежливости.
- Герцог, все в порядке? – в голосе отчетливо мелькнула озабоченность.
Ну да, боится, что без позволения свыше провалятся его ненаглядные сделки. Как будто Ричарду сейчас есть до них дело! Дик глубоко вздохнул, убеждая себя, что швырнуть полупустую бутылку вина в голову управляющему будет неправильно, совсем неправильно. А как хотелось!
- Ничего, - бросил он сквозь зубы и почти неожиданно для самого себя добавил. – Я только что узнал, что скоро должен уехать в Олларию. Приказ регента.
Ладно, не приказ. Ладно, только пожелание, да еще высказанное как-то… как-то совсем сухо. Но этого всем остальным уже совершенно незачем знать.
- Что ж, тогда нам тем более надо закончить все дела поскорее, - после паузы подытожил господин Сейв, прошел к столу и водрузил на него свои документы. – На это извольте взглянуть сейчас, завтра я подготовлю остальное.
- Мне закончить, - зачем-то поправил его Дик, рассеяно глядя на бумаги и теребя в руках письмо Рокэ.
- Простите, что? – управляющий непонимающе приподнял брови.
- Мне закончить. Не нам, а мне, - пробормотал Ричард, чувствуя себя до крайности глупо и злясь от этого.
Господин Сейв несколько мгновений смотрел на него в упор, потом кивнул.
- Что ж, в таком случае, постараюсь оправдать доверие герцога.
Дик удивленно моргнул. Он что, решил, что Ричард его уволит? Ерунда какая, почему это? А, впрочем, какая разница, что он там себе решил и почему.
Дик еще раз провел пальцами по письму, осторожно убрал его в ящик и уселся за стол. Интересно, как быстро удастся организовать отъезд?
До отъезда пришлось ждать еще неделю – Сейв был до тошноты дотошен, и пришлось разбираться с кучей самых разных проблем. Ричард готов уже был кричать от злости и нетерпения, но уехать, бросив что-то недоделанным, так и не решился. Снег выпадал уже каждый день, дороги подмерзли, что, конечно, было весьма удачно, скакать по грязи – удовольствие невеликое. Ближе к Олларии, конечно, станет теплее, но там и дороги получше.
В день, когда Дик снова уезжал из Надора, было пасмурно и ветрено, совсем, как несколько лет назад. А внутри все снова сжималось от тревоги, хоть и совсем-совсем другой.
Рокэ…
Написать о своем приезде хотя бы Роберу Ричард так и позабыл.
Робер отодвинул недописанное письмо и бездумно уставился в окно, потирая запястье. В Олларии стояла теплая погода, несмотря на то, что осень перевалила за середину. Красное и золотое - цвета Дома Молний - заполонили весь город, и это было невероятно красиво. Осень - пора, принадлежащая Повелителям Молний, и Робер любил ее с детства. В Старой Эпинэ снег выпадал поздно, а солнце грело почти до начала зимы, и они часто выбирались на природу. Отец гулял с Жозиной, отыскивая последние следы ушедшего лета, а они с братьями носились среди деревьев и играли то в охоту, то в войну. Тогда, казалось, все всегда останется неизменным и прекрасным. Робер улыбнулся. Теперь Иноходец Эпинэ вновь оказался дома, пусть дом и начался с кровавого фонтана Доры. Только тянет, безумно тянет к родным виноградникам, лесам, пыльным дорогам. Если бы Робер научился раздваиваться! Если бы, если бы, вновь вездесущее если бы! Надоело! Робер решительно встал, с его колен упал возмущенно пискнувший Клемент.
- Вы совсем поседели и постарели, Ваше Крысейшество, - погладил серую спинку Робер. - Уже не столь быстры, как раньше.
Крыс гордо покрутил хвостом, выказывая презрение к намекам на свою старость, и ускользнул. Кто знает, возможно, где-то его ждет подружка? Настоящие мужчины не позволяет себе дряхлеть, усмехнулся Робер. И лгать себе тоже, как и другим. Может, Робер и не стал мастером интриги, однако стал лучше понимать окружающих, а уж человека, с которым делишь много месяцев сны, воспоминания и постель, Иноходец, если он не полный Кракл, хоть немного понимать должен. А Рокэ скучал по Дикону. Нет, конечно, доблестный Первый Маршал не напивался в одиночестве, орошая слезами интерьеры приведенного в порядок особняка, не бродил призраком и не вздыхал в пустоту, это было бы слишком. Но ведь Робер замечал и привычку изредка застывать в кресле, разглядывая ковер, на котором они часто валялись втроем или вдвоем, и приступы слишком резкой даже для Алвы язвительности, жертвами которой становились несчастные придворные, а порой и сам Робер. Если у Рокэ Алвы не было хронического несварения желудка, значит, он все-таки влюбился и соскучился!
- Лэйе Астрапе! Ворон и Дикон, - Робер подошел к окну, жмурясь на закатное солнце. В Эпинэ оно светит так же.
- Монсеньор, - Сэц-Ариж появился бесшумно. - К вам герцог Алва!
В голосе Жильбера звучал тихий восторг. Ворона любили, а в армии особенно. Робер усмехнулся. На ловца и зверь бежит!
- Проси.
Рокэ стремительно ворвался в кабинет, словно одна из молний, коим Эпинэ номинально являлся повелителем.
- Иногда даже я поражаюсь разнообразию дураков на этом свете, - возвестил Рокэ, падая в кресло.
- Радуйся, что тебя еще можно удивить, - пожал плечами Робер, скрывая улыбку. - Хочешь есть? Вина?
- Второе, - отмахнулся Ворон, прикрывая глаза. - Я присылал тебе несколько бутылок Дурной крови.
- Кэнналийский Ворон жаждет крови? - Робер сел рядом и принялся осторожно массировать затылок Рокэ, перебирая черные волосы. - Или есть иные причины для беспокойства?
Рокэ, не открывая глаз, приподнял бровь.
- Ты скучаешь без Дикона.
- Определенно, я невероятно стосковался по роли няньки, - пробормотал Рокэ, выглядевший так, словно сейчас замурлычет, как нахальный кот. В груди потеплело. Вон оно, их полное доверие, нужная близость. Стало легче решиться сказать о своем решении.
- Вызови его в Олларию, он ждет, - уходящее солнце заливало комнату, и волосы Рокэ стали темно-красными.
- Рикардо все решит сам, - блеснула синева глаз. Робер нахмурился.
- Он не Валентин Придд! Помоги ему, Росио.
- Он должен научиться помогать самому себе, - отрезал Ворон. Робер подавил вздох.
- Росио, - начинать было тяжело, но молчать больше невозможно, - ты скучаешь по Кэнналоа?
Ворон помолчал и ответил нараспев:
- Алвасете в сердце моем, и ветра дома зовут меня в Полдень и в Полночь.
Робер заглянул в невероятно синие глаза.
- Росио, я люблю Олларию. Она пропитала меня, как фонтаны Доры, но я хочу домой. Из Николы выйдет отличный комендант, а тебе нужен Дик. Не перебивай! - Робер поспешно прервал начавшего что-то говорить Рокэ. Нельзя останавливаться, иначе можно передумать, особенно, когда Рокэ так близко, а за окном осень. - Нашу связь не разорвать, но и быть вместе до глубокой старости и умереть в один день у нас не получится. И мы это переживем. А Дику ты нужен телом, душой, разумом, и если сейчас постараться, то он в конце концов вырастет. Так будет правильно.
Рокэ молчал, не обращая внимания на затаившего дыхание Робера. Солнце садилось, оставляя малый краешек.
- Зимой я уеду в Алвасете, Лионель сможет принять все дела на месяц, - Рокэ говорил почти без выражения. - Когда я вернусь, то хочу видеть Робера Эпинэ на его месте. Надеюсь, трех месяцев в Эпинэ тебе хватит на то, чтобы окончательно решить, чего ты хочешь. Впрочем, когда два дома, то и легче, и труднее одновременно.
- Навсегда бродяги, - откуда во рту такая горечь?
- Дидериху бы понравилось, - дернул плечом Рокэ. - Но я не собираюсь остаться без отличного коменданта. А в остальном я понимаю и принимаю твое решение. Так или иначе, окончательный выбор за тобой.
- Спасибо, - теперь надо в последний раз поцеловать Рокэ, легко, целомудренно.
- Вы всегда были слишком сентиментальны, герцог, - усмехнулся Ворон, железной хваткой прижимая Робера к себе.
Эпилог.
Когда Дик подъехал к Олларии, едва перевалило за полдень. Он запрокинул голову и шумно втянул носом воздух, словно вдыхая запах этого города, города, в котором он пережил слишком много, плохого и хорошего. Запах, который… Ричард поперхнулся и закашлялся от едкого дыма. Видимо, уличные мальчишки решили поразвлечься и подожгли большую кучу листьев под каменной стеной ближайшего дома. А может, хотели отмстить хозяевам за то, что иногда таскают за уши. Неважно. В любом случае, пострадавшим оказался герцог Окделл.
Дик досадливо пришпорил Сону, надеясь, что солдаты эскорта не смеются втихомолку, а потом сам невольно улыбнулся. Этот коротенький нелепый эпизод почему-то напомнил ему о Дидерихе и о том, как Ворон любил посмеяться над великим поэтом.
Ворон.
Улыбка увяла моментально, Ричард прикусил губу и решительно двинулся вперед. Нет, не к особняку герцога Алвы. Вот так сразу, с дороги, наносить визит было бы просто неприлично, не говоря о том, что Дик совсем не хотел выглядеть, будто прибежал по первому свисту. Нет уж.
Ричард уже давно решил, что сначала поедет к Роберу. Тем более, тот как-то высказывал готовность принять его у себя на любое время. Это тоже, наверное, было не очень вежливо, особенно в свете неотправленного сообщения о своем прибытии, но останавливаться в гостинице не хотелось до дрожи.
Решено, он едет к Роберу!
Особняк Эпине ничуть не изменился за прошедшие полгода, да и с чего бы ему меняться? И вежливый, чуть чопорный дворецкий Робера тоже не изменился, приветствовав Дика с обычной смесью сдержанности и какой-то теплоты. Не то, что Хуан. В этом доме Ричарда всегда привечали намного душевнее, чем у бывшего эра.
Впрочем, этому, пожалуй, не стоило удивляться.
Дик ответил вежливым кивком и направился в библиотеку, где, по словам слуги, и находился хозяин дома. Попутно Дик ломал голову, как бы ему объяснить свой неожиданный приезд. Признаваться в том, что банально позабыл о необходимых предупреждениях в суматохе сборов, было стыдно. Нет, Робер поймет, конечно, и даже смеяться не будет, но все равно. Сделать вид, что удивлен внезапности собственного визита? Но врать Ричард так и не научился, а выглядеть это будет еще нелепей. Придется признаваться.
На второй этаж, где и находилась библиотека, Дик почти взбежал. Все-таки он соскучился по Роберу. Будет замечательно его увидеть!
Знакомая резная дверь из темного дуба была приоткрыта. Ричард постучал, дождался чуть недовольного «кто там еще?» и радостно вошел. И тут же растерянно замер, не зная, что сказать. К встрече с Вороном он совсем не подготовился, почему-то свято веря в то, что не увидит его раньше, чем через несколько дней.
- Ричард! – Робер быстро подошел к нему, взял за плечи и слегка встряхнул, словно проверяя, не призрак ли перед ним. – Откуда ты взялся?
- Из Надора, - машинально ответил Дик. – Извини, я забыл отправить письмо. А потом было уже поздно. Ты говорил, что можно…
- Остановиться у меня? Можно конечно, - Робер еще раз его встряхнул, рассматривая с какой-то странной придирчивостью, как, бывало, матушка рассматривала подросшую Айрис, только у матушки не было такого довольного выражения лица, совсем наоборот.
Воспоминания о семье отозвались эхом боли, но и все. Несколько месяцев рядом с развалинами родного замка притупили былую горечь.
- Извини, что я так внезапно, - повторил Дик, старательно глядя в лицо Роберу, заставляя себя не отворачиваться, не переводить взгляд ему за спину.
Ричард и так приехал в Олларию, почти сразу, как получил письмо. Вот теперь пусть герцог Алва сам объясняет, зачем хотел его видеть. А Дик не будет вешаться ему на шею. У него получится, вон сколько времени получалось. Правда, все это время рядом не было соблазна… но у Дика все равно получится!
Словно прочитав его мысли, Ворон неторопливо поднялся и тоже подошел, знакомо усмехаясь уголком рта.
- Я смотрю, герцог Окделл, приветствовать своего регента вы не собираетесь, - протянул он с демонстративной укоризной.
- Приветствую… господин регент, - брякнул Ричард, не придумав ничего лучше.
Оставалось надеяться, что не покраснел.
Робер неожиданно тихо засмеялся и вдруг крепко прижал Дика к себе. Потом так же внезапно отстранился, взъерошил ему волосы и отодвинул в сторону, освобождая себе дорогу к двери.
- Пожалуй, я пойду распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнату. А то никто не ждал. В следующий раз постарайся все же сообщать о своих визитах заранее, - весело сообщил он, выходя.
- Извини, - еще раз сказал Ричард ему в спину, на этот раз все-таки покраснев.
И тут же забыл об этом, потому что вдруг понял, что остался с Рокэ наедине. Дик бросил на Ворона быстрый взгляд из-под ресниц. Тот стоял, явно ожидая, что сделает или скажет герцог Окделл, и не собираясь ему помогать. Ричард глубоко вздохнул, понимая, что начинать разговор придется ему, неуверенно провел рукой по растрепанным Робером волосам и по возможности спокойно спросил:
- Вы хотели меня видеть… господин регент? – или лучше «Рокэ»? Он ведь разрешил тогда. Но «тогда» было так давно.
- Да, - Ворон шагнул совсем близко, вплотную, осторожно взял лицо Ричарда в ладони. – Хотел.
- Ну, - Дик почувствовал, что начинает невольно улыбаться. – Я приехал. Вот.
И порывисто обнял Рокэ.
Осень цвела, неумолимо близился Излом. Который стоило хотя бы попытаться пережить вместе. |