|
Приходит Ричард к гадалке. Говорит:
- Хочу приворожить кое-кого.
- Ладно, - отвечает гадалка. - Давай волос своей любимой.
Дик, мрачно усмехаясь, достает из кармана три черных волоса.
- А теперь портрет давай. Так приворожу - вовек не разлюбит!
Дикон дает ей портрет Алвы. Гадалка едва не падает в обморок:
- Мальчик, ты чего?! Больной, да?! Это ж мужчина!
- Нет! Пусть этот гад тоже мучается!!! (с)
Известный анекдот
Ветер свистел, дождь накрапывал, давящие серые облака стремительно летели по небу. Дик поскользнулся на мокрой крыше, зашипел и ухватился за парапет, судорожно пытаясь придумать, что же делать дальше. Идей у Ричарда не было никаких, а ситуация с каждым мгновением становилась всё отчаянней. Оставалось лишь одно, последнее средство, и каким бы ужасным оно ни было, иного выбора не находилось.
А ведь как хорошо всё начиналось…
Начиналось всё весело, ярко и замечательно, на городской ярмарке, посреди балаганов, смеющейся толпы, звона колокольчиков и завлекательного аромата горячих сладостей. Дик и Наль битый час шатались по разукрашенным улицам, выбирая, где бы присесть и предаваясь всем доступным радостям жизни, благо деньги, спасибо проклятому Алве, имелись в количестве. Ричард, как всегда, попереживал и повздыхал дежурные полминуты, про себя сетуя на несправедливость жизни и собственную бедность, но это не помешало ему от души развлекаться в ярмарочной суете.
Они остановились на очередном перекрёстке. Наль закрутил головой, выискивая свободное едально-питейное заведение, а Дик упорно таращился на небольшой чёрный шатёр прямо перед собой. Трудно сказать, что его так привлекло, но он не отрывал от палатки глаз. Может быть, причиной послужило то, что это было единственное тёмное пятно посреди разноцветной круговерти. Может быть – томик страшных легенд, прочитанный накануне вечером, где рассказывалось про точно такие же жилища ведьм, готовых наслать порчу и сглаз на любого человека. А может, дело заключалось в чём-то совсем другом.
Так или иначе, Ричард заворожено рассматривал чёрноколдунский (и никак иначе!) шатёр, а потом, сам не заметив как, шагнул под тёмный полог.
Там было сумрачно и неожиданно тихо, плотная ткань вдруг оказалась непреодолимой преградой для праздничного шума. С деревянных шестов свисали какие-то пучки не то высушенных трав, не то крысиных хвостов, Дик решил не разглядывать. Одуряюще пахло благовониями. А прямо посреди шатра сидела старая ведьма. Такая ведьмистая, что Ричард невольно попятился и чуть было не выскочил наружу. Единственное, что его удержало – мысль о том, что Повелителю Скал стыдно бояться какой-то там старухи. Пусть даже у этой старухи такой бородавчатый, крючковатый нос, такие жёлтые, не хуже кабаньих, клыки, такая грива совершенно белых, спутанных волос и такой здоровенный чёрный кот с зелёными глазами.
Кот широко зевнул, и потянулся, продемонстрировав во всей красе и зубы и когти, и нагло уставился на Дика. Если бы у него были синие глаза, юноша бы точно решил, что это его эр, обращённый коварной ведьмой в бессловесную тварь.
Между тем, время шло. Дик неуверенно топтался на пороге, не совсем понимая, что же ему теперь делать.
- Ну хватит уж маяться-то, касатик, - вдруг возвестила ведьма неожиданно глубоким, певучим низким голосом и посмотрела на Ричарда в упор. Глаза у неё оказались такими же яркими и зелёными, как у кота. – Нечего тут стесняться, можно подумать, ты первый, ты последний заглянул. Сказывай, кого околдовать надобно.
- Да нико… - начал было Дик, и тут же осёкся от внезапно пришедшей в голову идеи.
Определённо, прочитанные на ночь легенды сказались на нём не совсем хорошо. Юноша почувствовал, как у него рождается коварный план мести, и улыбнулся сам себе. И на пособника Леворукого управа найдётся! Дик сунул руку в карман и нащупал лежащую там прядь волос, которую вчера срезал у эра Рокэ. Просто тот так удачно спал, а Ричард вдруг вообразил себя героическим рыцарем, который прокрался в логово врага, но из благородства не стал бить спящего. В старинных балладах говорилось, что в таких случаях у противника срезали волосы, либо кусочек одежды, а потом похвалялись своей ловкостью, вгоняя неприятеля в смущение и растерянность. Нет, конечно, поставить эра Роке в неловкое положение Дик даже и не попытался, свои силы он в данном случае оценил здраво, но прядь волос с тех пор лежала в кармане, ждала своего часа. И, наконец, дождалась.
- Вот, - Ричард вытащил связанные ниткой волосы и протянул гадалке.
Та небрежно перехватила прядь и тут же замерла, подняв брови домиком.
- Касатик, так это ж мужские волосы-то? – как-то осторожно спросила ведьма, от растерянности на пару мгновений растеряв весь свой пугающий ореол.
Дик утвердительно закивал и снова расплылся в улыбке.
- Пусть этот бесчестный негодяй мучается… как я! – юноша вспомнил, как ужасно чувствовал себя каждый раз, когда умудрялся влипнуть в очередные неприятности, и невольно прижмурился от предвкушения.
А вот ещё посмотрим, как запоёт Кэнналийский Ворон, плюхнувшись в лужу, пусть даже не сам, а находясь под действием колдовства! Никто ведь не будет знать истиной причины.
Ведьма неопределённо хмыкнула, пожевала губами, почесала кончик носа и уточнила:
- Только, касатик, ты учти. Оно действовать-то будет, но ведь колдовство, сам понимаешь, штука эфемерная. Так что после первого раза рассеется, а дальше уж как знаешь.
- Ну, пусть один раз! – мечтательно вздохнул Дик, представляя, как великолепный эр Рокэ опростоволосится перед всем королевским двором… и, конечно же, перед Катари.
Может, это хоть немного утешит Её Величество и заставит чуточку посмеяться. А то она всегда такая печальная, с грузом своей грусти на хрупких, белых плечах… Ричард сжал кулаки и решительно глянул на ведьму.
- И одного раза хватит! – твёрдо повторил он.
И пусть с него спросят за это после смерти, и откажут от Рассветных Садов. Но ради Катари он пошёл бы и не на такое!
- Ну, как скажешь, касатик… - пожала плечами старуха, уже, видимо, полностью оправившись. – Мне-то что, моё дело предупредить. А ты уж мальчик большенький, сам знаешь, чего тебе надо.
Она сложила ладони ковшиком, держа волосы Алвы между ними, и тихо забормотала, начав раскачиваться вперёд-назад. Дику вновь почему-то стало жутко. По спине пробежал холодок, а в подошвы словно ударило волной из-под земли, но тут же прошло, как не бывало. Ричард зябко передёрнул плечами и зачем-то покосился на кота. Тот смотрел нахально и в упор, чуть склонив голову на бок. Во взгляде мерзкого животного отчётливо читалось «Ну и дурак…». Дик поспешно отвернулся.
Ведьма закончила читать свои наговоры и сжала ладони. Дику примерещилась бледная серебристо-сиреневая вспышка между ними, и тут же всё прошло.
- Готово, касатик, - словно выцветшим, усталым голосом сообщила старуха. – За работу – один золотой.
Наверное, это было дорого. Наверное, кто-нибудь умный, например эр Август, сказал бы, что это всё обман и шарлатанство, и нечего тратить деньги на жадную притворщицу.
Ричард молча достал золотой, аккуратно вложил старухе в ладонь и поспешно вышел.
Улица оглушила его грохотом и гомоном, о которых в сумраке шатра Дик успел совсем забыть.
- Ричард, куда ты пропал? – взволнованный Наль подскочил откуда-то сбоку, ухватив кузена за рукав. – Я уж подумал, ты опять во что-нибудь ввязался!
- Нет, - Дик мотнул головой, отгоняя остатки недавнего колдовского дурмана. – Всё в порядке.
Наль ещё некоторое время разглядывал непутёвого родственника, от которого всего можно было ждать, потом махнул рукой.
- Ну, нет, так и хорошо. Лучше пошли скорее, я тут место нашёл свободное, а кормить там должны хорошо.
Ричард кивнул, и они зашагали вдоль ярких лотков к обещанному вкусному обеду.
На всякий случай, просто, чтобы убедиться, Реджинальд Ларак ещё раз посмотрел назад, проверяя, действительно ли там не остаётся ничего опасного.
Ничего не было. Только всё те же ярмарочные балаганы, да уродливая чёрная палатка какой-то шаралатанки с аляповатой вывеской рядом: «Привороты, отвороты и прочая любовная магия госпожи Штрасендорфф».
Неладное Дик почувствовал не сразу. Пара дней прошла тихо и спокойно, и юноша почти выкинул из головы дурацкую историю с ярмарочной ведьмой, решив считать золотой честно потерянным. В конце концов, это деньги Алвы, их терять не жалко. Всё шло своим чередом: маршал блистал, повергая двор в состояние глубокой зависти, смешанной с восторгом, и восторга, смешанного с завистью, Катари вздыхала, эр Август рассказывал об ужасах правления Олларов, а сам Дик предавался безделью, кивая в такт чужим словам и про себя вздыхая из-за выходок эра. Сам-то Ричард так в жизни бы не смог.
А потом был вечер, уже почти привычный, был горящий камин, были вино, гитара и песни. Песни, как ни странно, не на кэнналийском, и сплошь про любовь. Вот никогда бы Дик не подумал, что Алва сможет так задушевно распевать любимые Ричардом ещё с Лайк сонеты. Юноша так удивился, что даже забыл прихлёбывать вино, глядя на эра Рокэ, приоткрыв рот. Это-то его и спасло, когда окончательно захмелевший Ворон, отложил гитару, встал и, возвестив, что необходимую программу считает выполненной, подошёл и крепко Дика поцеловал.
Будь Ричард хотя бы чуточку более пьян, то никогда бы он от обезумевшего монсеньора не сбежал, но в этот раз ему удалось чудом вывернуться, удрать в свою комнату и закрыться на ключ. К счастью, преследовать его Алва не стал, но Дика это не успокоило. И правильно.
Потому что на следующее утро эр вызвал его в кабинет и прямо спросил, что же, собственно, ещё нужно герцогу Окделлу, чтобы считать, что все формальности выполнены, и можно приступать к, собственно, любви. Потому что сам Рокэ, увы, в пристрастиях благовоспитанных девиц из благородных семей не силён, он всё больше как-то с неблаговоспитанными знался. Дик позеленел, сделал попытку сползти в обморок и только и смог, что промычать что-то нечленораздельное.
Кажется, ужасные предсказания эра Августа начинали сбываться…
Поняв, что вряд ли добьётся от оруженосца внятного ответа, Алва изволил его отпустить, пригрозив на прощание, что тогда попробует выполнить нужную норму сам, но долготерпения в этом деле не обещает. Ричард выполз из кабинета на ватных ногах, пытаясь представить, что же будет дальше. Будущее рисовалось ему в весьма мрачных тонах.
Как оказалось, не зря.
На следующее же утро Повелитель Скал обнаружил под своей дверью горку разнообразных свёртков, которую венчал изрядно потрёпанный и какой-то обдёрганный букет. Дик поднял несчастные цветы двумя пальцами, как ядовитую змею, и икнул. Вскрывать подарки он так и не решился.
Следующие несколько дней прошли в напряжении. Ричард ходил с оглядкой и удирал на противоположный конец дома, стоило заслышать голос эра. Утренняя гора свёртков росла, а Алва мрачнел с каждым часом и смотрел с раздражением голодного медведя, у которого сбежал из-под носа горшочек с мёдом. Причём не куда-то там сбежал, а продолжал крутиться рядом, соблазняя всем своим видом. Слуги ходили с невозмутимыми лицами, но Ричард то и дело ловил краем уха нервные смешки за спиной. Обстановка становилась несколько неуютной.
Дик не выдержал, когда в очередной раз не смог отследить перемещения эра и столкнулся с ним нос к носу по пути из столовой в библиотеку.
- Ну и до каких пор мне за вами бегать, пока вы сдадитесь?! – насмешливо протянул Алва, глядя на оруженосца наглыми синими глазами, словно на свою законную собственность.
Этого Ричард стерпеть уже не смог.
- Пока ызарги не полетят! – выпалил он и помчался прочь из ставшего крайне недружелюбным дома.
Уже за воротами Ричард столкнулся с Налем. Оказывается, кузен успел немало переволноваться из-за отсутствующего несколько дней Дика, и решил его навестить, а заодно передать очередное приглашение от кансильера на приватную беседу.
Ричард с трудом успокоил срывающееся дыхание, оправил одежду и решительно зашагал по улице, преисполнившись решимости горячо извиниться перед эром Августом за своё недоверие к его словам. Зря Дик сомневался, Алва действительно оказался настоящим чудовищем.
Растерянный Наль почти бежал следом, тщетно пытаясь выяснить, что же произошло.
Расчетам Ричарда оправдаться было не дано. Едва они с кузеном расположились за столом, а эр Август задал вопрос о том, как же идёт их жизнь молодая, внизу раздался грохот, топот, который стремительно приближался, а потом дверь открылась с пинка, явив им экземпляр очень злого первого маршала Талига в количестве одной штуки.
- Значит, когда ызарги полетят, - почти промурлыкал Алва, улыбаясь жуткой, слегка диковатой улыбкой. – Ну что ж, ызарг у нас имеется, а полёт, полагаю, организовать будет несложно! – с этими словами безумный Ворон одним движением выдернул господина кансильера из уютного кресла и почти за шкирку поволок прочь.
Ричард и Наль несколько секунд сидели неподвижно, не в силах осознать, что же произошло, а потом Дик вскочил и бросился следом за эром, как-то мгновенно поняв, что сейчас произойдёт. К счастью, он знал, куда надо бежать, чтобы подняться на крышу…
На крыше было неуютно. Ветер свистел, дождь накрапывал, давящие серые облака стремительно летели по небу. Дик поскользнулся на мокрой крыше, зашипел и ухватился за парапет, судорожно пытаясь придумать, что же делать дальше. Эр Август, конечно, пытался сопротивляться, но разве он мог совладать с Рокэ Алвой, который неумолимо тащил истошно верещащего кансильера к краю крыши?! Идей у Ричарда не было никаких, а ситуация с каждым мгновением становилась всё отчаянней. Оставалось лишь одно, последнее средство, и каким бы ужасным оно ни было, иного выбора не находилось.
- Эр Рокэ! – крикнул Ричард и снова ухватился за парапет, чтобы не упасть. – Эр Рокэ, не надо! Я вас и без этого люблю!
Стало тихо. Даже ветер вдруг прекратил дуть, а эр Август – призывать на помощь. Только за спиной громко поперхнулся Наль.
- Неужели? – Алва приподнял бровь и усмехнулся. – А ведь ызарги пока ещё не летали. Может, вы врёте, юноша? Для Человека Чести ужасный проступок.
- Да как не летали, - Дикон судорожно искал слова, но они ускользали, словно вода сквозь пальцы. – Как не летали. Вон… - юноша ткнул пальцем за спину Ворону. – Летит. Зелёный такой. Волосатый. Наль, скажи, летит ведь?
Кузен промычал что-то невнятное, не то подтверждая игру Дика, не то просто пытаясь вздохнуть. Алва приподнял бровь повыше и… обернулся.
- Уже улетел, - глупо сказал Ричард, чувствуя, как, начинают гореть щёки.
Ворон хмыкнул, однако свою жертву отпустил. Кансильер упал на крышу грузным мешком и затих, явно не желая привлекать к себе внимание.
- Ну что же, - первый маршал неторопливо приблизился к оруженосцу, нехорошо улыбаясь. – А раз полетели, то, полагаю, нам стоит продолжить беседу дома. Не так ли юноша?
Дик беспомощно кивнул и обречённо поплёлся за эром, понимая, что не может сделать в сложившихся обстоятельствах абсолютно ничего. Оставалось только смириться со своей судьбой и утешаться тем, что эта жертва была во благо Великой Талигойи, которая не сможет возродиться без участия эра Августа.
Реджинальд Ларак остался стоять статуей, пытаясь решить одновременно несколько сверхсложных задач: понять, что же только что произошло, понять, что с этим делать, и понять, как сообщить о случившемся герцогине Мирабелле.
- Ричард… ну… ну как ты мог?! – всхлипнул несчастный граф и медленно сполз по стенке.
В спальне Ворона было тепло и, пожалуй, уютно. Увы, Ричард был не в том состоянии, чтобы это оценить. Будь его воля, от этой красивой, просторной комнаты он держался бы на самом удалённом расстоянии. Обдумать эту мысль Дик не успел, потому что Ворон, без дальнейших вступлений, развернул его к себе и крепко поцеловал. Ричард дёрнулся, как ему показалось, Рокэ тоже. Перед глазами словно бы мелькнула бледная серебристо-сиреневая вспышка. А потом Алва резко отпустил, почти оттолкнул Дика и попятился на пару шагов. На его лице на пару мгновений появилось совершенно непривычное растерянное выражение, а потом он вдруг резко развернулся и вышел за дверь.
Дик постоял, тупо смотря в одну точку перед собой и даже не моргая, будучи не в силах постигнуть, что происходит. Потом осторожно сел на край кровати, решая, что делать. Можно было, конечно, попытаться сбежать, пока эра Рокэ нет, но какой в этом смысл, если всё равно придётся остаться в этом доме? Юноша внезапно почувствовал, что за последние несколько дней устал просто невероятно, до полного изнеможения. И сам не заметил, как прилёг поверх покрывала, закрыл глаза…
Ворон вернулся в спальню спустя час, не меньше. На то, чтобы успокоиться и хоть немного прийти в себя после внезапно обрушившегося и так же внезапно схлынувшего безумия, понадобилось время, бутылка старой доброй Крови и ушат холодной воды. Но даже всё это вместе взятое не помогло объяснить маршалу самому себе, что же на него нашло, и как теперь с этим быть. Подобную неопределённость Алва ненавидел всем сердцем, но решение пока отказывалось приходить.
Можно, конечно, было сделать вид, что всё это – затянувшаяся шутка, на которую юноша, ха-ха, сдуру повёлся. Можно было много чего, только всё это грозило окончательно оттолкнуть глупого мальчишку, что, несомненно, было бы правильно... но сейчас, после случившегося, совершенно невозможно. Рокэ вспомнил недавнюю тёмную волну, которая подняла, вывернув во что-то яростное и тёмное загнанные в глубину чувства, и честно признался самому себе, что теперь не удержится. Скрипнув зубами от глухой ярости, он рывком распахнул дверь, влетел в спальню…
И замер.
Вообще-то, Ворон был свято уверен, что прошедшего часа Дику вполне хватит на то, чтобы исчезнуть. И так же свято он был уверен в том, что именно так юноша и поступит.
Дурной мальчишка опять поломал все ожидания, не найдя ничего лучшего, чем уснуть на маршальской постели! Рокэ закрыл глаза. Потом открыл. Внимательно посмотрел на сопящего, как младенец, Ричарда. Снова закрыл. Хотел было уйти, но с возмущением отверг эту мысль – ещё чего не хватало, чтобы этот балбес выгнал хозяина дома из собственной спальни! И без того уселся на шею и ножки свесил.
Ворон нахмурился. Подошёл к кровати, твёрдо вознамерившись разбудить оруженосца и выставить вон, но снова остановился. Выругался вполголоса, чувствуя совершенно неожиданную, непривычную беспомощность, которая немало его раздражала. Постоял, пристально рассматривая сопящее в две дырочки недоразумение, а потом вдруг проказливо, по-детски хитро улыбнулся и начал неторопливо раздеваться.
В конце концов, это была его спальня и его кровать. И оруженосец тоже его. Кстати, сегодня признавшийся в любви оруженосец. Вынужденно, конечно, но, право слово, это поправимо. Чтобы Рокэ Алва, да не переломил такую мелочь? Невозможно!
А ещё было интересно, какое лицо станет у Дикона утром, когда он поймёт, что провёл ночь в постели своего эра, с самим эром в придачу. Ворон широко ухмыльнулся, выдернул из-под Дика одеяло и улёгся, накрыв их обоих.
Нет, определённо завтрашнее утро обещало быть очень интересным… |