День не задался с самого утра. Проснулся Ричард с больной головой и сухостью во рту. Что, в общем, было уже почти привычно – Ворон ко всему подходил основательно и спаивал приобщал оруженосца к прелестям разгульной жизни с методичностью, достойной лучшего применения. Однако, «привычно» не значит «приятно».
Дик тихо, с чувством, застонал, осторожно сел, придерживая ноющую голову, спустил ноги на пол и тут же поджал их обратно, громко ойкнув, когда влез ступнями во что-то мокрое, холодное и колючее. Укрыв ноги одеялом, Ричард осторожно свесился с кровати, с трудом удерживая равновесие. На ковре стоял большой круглый тазик, в котором плавала здоровенная охапка бледно-розовых роскошных роз. Дик закрыл глаза. Попробовал мотнуть головой (чуть не свалившись при этом с кровати мордой лицом в розы). Почесал мокрыми ступнями друг о друга, решил себя не щипать и открыл глаза.
Розы были на месте.
Ричард ещё раз на всякий случай потрогал нежданный букет, укололся до крови, сунул палец в рот и, наконец, признал, что цветы – это не сон. Наверное, решил Дик спустя пару минут размышлений, кто-то из слуг ошибся комнатой, а букет предназначался кому-нибудь другому. Монсеньору, например. Ричард вспомнил давешние россказни Штанцлера, представил какого-нибудь беднягу, который вздыхает по синим очам первого маршала и шлёт букеты, почувствовал, что краснеет, и хихикнул. Это, конечно, было ужасно неприлично, но всё равно смешно. А ещё, захотелось посмотреть на лицо эра Рокэ, когда ему торжественно вручат букет, как какой-нибудь даме. В роли вручателя Дик почему-то на мгновение представил себя, но тут же отогнал дурацкую мысль. Ерунда какая. Ещё чего не хватало.
Отодвинув букет в сторону, Ричард, наконец, поднялся и пошёл одеваться. На тренировку его сегодня никто не будил, а это означало, что Ворон куда-то уехал. И оруженосца с собой снова не взял. Стало обидно, но и обиду Дик тоже прогнал.
В доме было как-то суматошно. Слуги почти порхали, постоянно обмениваясь улыбками и странными восторженными взглядами. В волосах многих девушек были цветы. И не только девушек. Дик чуть не споткнулся, увидев Хуана, как всегда невозмутимого и немного чопорного, при этом с огромной алой лилией за ухом.
А ещё, все слуги, увидев самого Ричарда, почему-то начинали тихонько хихикать и перемигиваться. Дик на всякий случай незаметно проверил одежду, волосы и с опаской заглянул в зеркало, проверяя, не обнаружатся ли на лице подрисованные усы. Усов не нашлось, всё было в полном порядке, но смешки и подмигивания некуда не делись. Это нервировало, и даже очень, поэтому Ричард предпочёл из дома сбежать. Раз уж не нужен монсеньору – пойдёт гулять в своё удовольствие.
Сону Дик брать не стал, хотя девочка наверняка бы не отказалась прогуляться. Но ему захотелось пройтись пешком, и он направился, сам не зная куда, безо всякой цели, бездумно переставляя ноги и поглядывая вокруг.
На улицах тоже творилось что-то странное – те же цветы, те же возбуждённые взгляды, лотошники и лавочники кричали, казалось, вдвое сильнее обычного, а кое-где на балконах домов даже висели разноцветные ленты. Одно счастье – герцога Окделла никто не замечал и не смеялся ему в след. Но всеобщая непонятная радость раздражала, может быть, потому что у самого Ричарда настроение было пасмурным, а может, потому что он никак не мог понять причину веселья.
Побродив некоторое время по улицам, Дик, сам не заметив как, вышел к королевскому дворцу. Увы, это только добавило расстройства, потому что ему уже очень-очень давно не удавалось увидеться с королевой и эром Августом иначе, как на официальных приёмах, на глазах у пары сотен человек. Дик сжал зубы, злясь про себя на подлого Ворона и яростно представляя, как пренебрежительно наплюёт на слова первого маршала, но на самом деле, юноша это понимал, ослушаться этого приказа он не решится. Иногда эр Рокэ бывал по-настоящему устрашающим, куда там матушке.
Тяжело вздохнув, Ричард развернулся и поплёлся прочь от дворца. Он чувствовал себя несчастным и потерянным во всеобщей суете. Никому не было дела до герцога Окделла и его печали, и даже монсеньору он опять не нужен.
То есть, последнее – это, конечно, хорошо, просто… Дик решил, что не будет думать об этом дальше.
Он шатался по городу почти до самого вечера, то останавливаясь в каких-нибудь забегаловках, то завернув в городской парк, то просто слоняясь по улицам.
Видимо, всё-таки немного поддавшись ощущению праздника, Дик решил сделать себе маленький подарок. Взгляд сам зацепился за лоток с резными деревянными фигурками, раскрашенными в разные цвета, и Ричард встал, как вкопанный, потому что это был ОН. Наглый, вальяжный, с прищуренными синими глазами и гладкими чёрными перьями. В уголках клюва притаилась весёлая усмешка, а на голове торчало одинокое, залихватски выбившееся перо. Дик, обомлев, смотрел на маленькую, размером с ладонь, фигурку ворона, а рука сама метнулась к кошельку. Вместо монет обнаружилось что-то незнакомое, Ричард недоумённо поболтал пальцами, выудил таки золотой, бросил лотошнику и схватил ворона, не слушая слов о сдаче. За это было не жалко, а считать деньги Дик уже несколько разучился. Наверное, это было неправильно, но тратить, не прикидывая мучительно, сколько у тебя осталось и на долго ли этого хватит, было невыразимо приятно.
Отойдя от лотка, Ричард завернул в ближайший кабак, забился в угол за пустой столик, заказал вина и поставил перед собой приобретённого ворона. Тот стоял на деревянной столешнице, как король или, вернее, как маршал посреди будущего поля сражения и знакомо смотрел на Дика. Ричард даже невольно поёжился, ожидая, что вот-вот прозвучит какая-нибудь колкость, хотя очевидно, что деревянные игрушки не разговаривают. Потом, вспомнив кое о чём, юноша залез в кошелёк и достал из него неопознанный предмет, которого там совсем не должно было быть.
Предмет оказался литой статуэткой, изображающей поросёнка. Дик тихо охнул и растерянно заморгал, разглядывая вещицу.
Поросёнок. Кажется, золотой, тяжёлый и упитанный. Непонятно, как неизвестному мастеру это удалось, но мордашка поросёнка была одновременно нахальной, смущенной, растерянной и весёлой, и почему-то очень хотелось насмешливо щёлкнуть ногтем по круглому пятачку. Из-под синей повязки на голове торчало чёрное перо.
Ричард прерывисто вздохнул и поставил поросёнка на стол, рядом с вороном, почувствовал, как в закипает возмущение пополам с рвущимся наружу смехом, а потом поспешно убрал фигурки в карман. Пить вино вдруг резко расхотелось, а захотелось увидеть эра Рокэ. Может, уже вернулся? И может быть, снова будет играть и пить, и даже позовёт к себе Дика? Нет, не то, чтобы Ричард сильно хотел созерцать пьяного монсеньора, или там слушать непонятные баллады на кэнналийском, вовсе даже нет, с чего бы это. Просто… ну… просто вино у монсеньора намного лучше, чем в этом дурацком кабаке, вот! Дик решительно встал из-за стола и пошёл домой… то есть, конечно, не домой, а в особняк проклятого и вообще нехорошего Ворона.
Когда Ричард добрался до дома… то есть не до дома, а… ну, все поняли, ноги у него гудели от усталости, а недавняя вспышка хорошего настроения прошла без следа. К тому же, начал моросить противный холодный дождь, от которого не спасали ни плащ, ни камзол. Дик поспешно заскочил в дом, наслаждаясь теплом после промозглой сырости улицы.
- Дор Рикардо, наконец-то вы вернулись! – молоденькая служанка, кажется, её звали Розитой, подскочила к Дику, помогая снять плащ и шляпу. – Пойдёмте скорее, уже всё готово, только вас и дожидается.
- Что готово? – настороженно уточнил Ричард, следуя за ней.
Девчонка как-то особенно вредно хихикнула и не ответила. Они поднялись по лестнице, к той самой комнате. Где обычно Ворон и устраивал свои попойки. На этот раз вместо захмелевшего Алвы, гитары и вина там обнаружился стол с роскошным ужином. Дик почувствовал, как рот наполняется слюной.
- Это всё для вас, до Рикардо, - объявила Розита и выпорхнула из комнаты.
Дик неуверенно переступил с ноги на ногу, сглотнул слюну, с минуту подумал о том, что бы всё это значило, и подсел к столу. Есть хотелось неимоверно.
Однако насладиться ужином ему не дали. Стоило пару раз откусить сочного вкусного пирога, как за спиной послышались шаги, и в комнату стремительно вошёл Ворон. Дик поспешно встал, чувствуя, как в нём мешается досада и странная радость от присутствия этого невозможного человека.
- Добрый вечер, монсеньор.
- Ешь, - махнул рукой Алва, падая в кресло.
Ричард послушно уселся и продолжил ужин, но теперь еда почти совсем перестала его занимать. Под пристальным и каким-то ожидающим взглядом Ворона Дик чувствовал себя немного неуютно.
- Эр Рокэ, - наконец, решился спросить он, откладывая нож и вилку. – Эр Рокэ, что-то случилось?
Алва задумчиво подпёр голову ладонью, глядя не то раздражённо, не то недоумевающее, не то забавляясь.
- По-твоему, ничего?
Дик неопределённо пожал плечами. День нынче был на редкость дурацкий, но вряд ли это можно было бы назвать «что-то случилось».
- Я бы сказал, что нет, - осторожно ответил он.
Ворон глубоко вздохнул, привычно провёл ладонями по глазам и уставился на Ричарда с откровенным интересом.
- Иногда ты меня просто восхищаешь. Что ж, кажется, я проиграл Лионелю свои кинжалы. Впрочем, не следовало надеяться, что ты заметишь.
- Замечу что? – пробормотал Дик, чувствуя, что голова начинает идти кругом. – Эр Рокэ, я не понимаю…
- Мои ухаживания, конечно, - как ни в чём не бывало, сообщил Алва.
Ричард невольно вцепился пальцами в кресло под собой и мимолётно порадовался тому, что сидит. Потому что если бы он стоял, то точно бы упал.
- Что? – тихо-тихо повторил он, сглотнув и пытаясь понять, кто здесь сошёл с ума.
- Подарки, - меланхолично и немного заунывно, словно зачитывая опись имущества, начал перечислять Ворон. – Ах да, ведь сеньор обязан обеспечивать оруженосца. Неприятности. Конечно, сеньор и защищать оруженосца обязан, даже если для этого ему приходится бегать следом, как привязанному. Серенады. Впрочем, ты не знаешь кэнналийского. Ревность. Хотя, её величество скорее следует отнести к неприятностям. В итоге я опустился даже до этого нелепейшего обычая, Дня святой Октавии. Но твой талант не замечать окружающее превзошёл все мои ожидания.
- Какого дня? – слабым голосом спросил Дик, продолжая цепляться за кресло. – Эр Рокэ, вы смеётесь надо мной, да? Праздник Святой Октавии уже давно прошёл…
- Ты и этого не знаешь? – Алва насмешливо покачал головой, - Впрочем, действительно, откуда бы. Я говорю не про официальный праздник, а довольно нелепый сентиментальный обычай нашей столицы – годовщину встречи Октавии и Франциска, считать днём счастливых влюблённых и делать всякие глупости. Дарить дамам цветы, драгоценности и приглашать на ужины, за что дамы расплачиваются поцелуями и не только. Я честно выполнил все положенные пункты, но ты остался глух к моим стараниям, как Лионель и предупреждал, - Ворон широко улыбался, что наводило на некоторые сомнения о его «страданиях». – Теперь мои кинжалы перейдут Савиньяку-младшему.
Ричард сглотнул, посмотрел на ужин, вспомнил золотого поросёнка и утренние розы.
- Я не дама… И… и… как вы могли о таком спорить, эр Рокэ! Я… Я вас на дуэль вызываю!
Алва небрежно отмахнулся.
- Дама или нет, это не имеет особого значения. А по поводу дуэли я тебе когда-то уже всё сказал. Лучше подумай то том, что ты мне теперь должен, в том числе и за кинжалы. Право слово, я так высоко оценил твою наблюдательность, а ты меня разочаровал.
Дик вскочил на ноги, сжимая кулаки.
- Эр Рокэ… прекратите уже смеяться, - Ричард смотрел в пол, изучая давно знакомые узоры ковра.
- Ну что ты, Дикон, я серьезен, как никогда.
Ворон тоже поднялся, быстро, по-кошачьи шагнул к Ричарду вплотную и обнял за талию. Дик напрягся, но сразу понял, что вырваться из хватки Алвы не удастся. А ещё внезапно осознал, что не сильно-то и хочется.
- Что ж, придётся признать, что галантного кавалера из меня не выйдет. Придётся тебе довольствоваться тем, что есть. А теперь – плати, - с этими словами Ворон заставил его поднять лицо и крепко поцеловал.
- Горько! – раздалось от двери дружным дуэтом.
Дик испуганно дёрнулся, но Рокэ только обнял его поплотнее, не прекращая поцелуя и не позволяя отстраниться. Когда Алва, наконец, оторвался от его губ, Дик только обиженно засопел и уткнулся лицом в кружевной ворот сорочки, не решаясь взглянуть на радостных Савиньяков. Стыд какой! А монсеньёру хоть бы что… как и следовало ожидать, он же бессовестный совсем и развратный, как сам Леворукий! Просто ужасно.
- Так я проиграл? – деловито осведомился Лионель, кажется, одновременно что-то пережёвывая.
- А ты как думаешь? – весело отозвался Алва, поглаживая Дика по спине. – С моим обаянием и незаурядными способностями к соблазнению, я…
- Проиграли, - ехидно сообщил Ричард, вдруг поняв, что вот он, его шанс отомстить за многое. – А жульничать нехорошо, эр Рокэ.
На мгновение повисла недоумённая тишина, потом близнецы грохнули хохотом.
- Дикон, ты так и не заметил? Я твой должник, эти кинжалы давно не давали мне покоя!
Ворон тоже засмеялся, но при этом стиснул Ричарда в объятиях так, что тот едва не задохнулся, и шепнул на ухо оруженосцу:
- А это я тебе ещё припомню.
Дик с вызовом посмотрел в ответ. Вечер обещал стать очень весёлым.
На следующее утро, выходя из особняка Алвы, Лионель весело усмехнулся и покосился на брата.
- Эмиль, хочешь поспорить? Как думаешь, сколько понадобится Рокэ, чтобы затащить мальчика в постель?
Эмиль рассеяно пожал плечами.
- День, два?
Лионель только расхохотался.
- Дорогой братец, таскаясь по известным куртизанкам, ты совсем позабыл о нравах благородных девиц. Месяц, не меньше.
- Каких ещё девиц? – возмутился Эмиль. - Дикон не девица.
- Вот именно, - покивал Лионель. – Ещё и не девица. Ещё и упрям, как… как Окделл. Ещё и наивен и горд не по годам. Пожалуй, я погорячился. При ядовитом языке и «талантах» Рокэ, два месяца не меньше. Так спорим?
- Спорим!
И они ударили по рукам. |