Название: Во имя монсеньора.
Автор: Botan-chan
Бета: Джайа
Жанр: драма, экшн, юмор
Пейринг: Ричард Окделл, Герард Арамона, Рокэ Алва, другие
Рейтинг: G
Фэндом: "Отблески Этерны"
Примечания: написано для Penelopa
Дисклеймер: герои и вселенная принадлежат В. Камше. Не претендую, выгоды не получаю.

– Поставь бокал, – резко, почти окриком.
Рука дрогнула, Ричард на мгновение замешкался – привычка подчиняться эру Рокэ уже въелась в кровь, но потом решительно вскинул руку, выпивая залпом и до дна.
Проглотить удалось с трудом, вино словно обожгло горло. А в следующий момент Дик почти отлетел в сторону от хлёсткого удара. Выбитый бокал со звоном ударился о стену и разлетелся огненно сверкающими осколками, но этого Ричард уже не увидел. В голове звенело, по подбородку что-то текло, не то недопроглоченное вино, не то кровь из разбитой губы. Дик машинально слизнул влагу, почувствовав солёный привкус, и тут же забыл об этом, растерянно глядя на медленно наступавшего на него Ворона.
Почему-то стало очень страшно. Даже больше, чем когда он вытряхивал в кувшин белые крупинки, или когда понял, что тоже должен выпить яд. Алва возвышался над ним, как будто вдруг став очень высоким. Одна половина его лица казалась совсем чёрной, другая, подсвеченная пламенем из камина – огненной. Только глаза были одинаково ледяными.
– Я смотрю, вы совсем заигрались, юноша. Право же, от вас вряд ли требовались такие жертвы, – медленно произнёс Ворон, и улыбнулся какой-то совершенно жуткой улыбкой.
Ричард медленно поднял руку, прижал ладонь к горящей щеке и ничего не ответил. Он не знал, что тут можно сказать, а все мысли были только о том, что вот сейчас, прямо в эту минуту от его желудка по всему телу начинает растекаться яд. Так же, как у эра Рокэ. Так же. Он сделал то, что был должен. И заплатит за это, что будет совсем правильно, только немного страшно. Совсем немного.
Интересно, они умрут в одно время, или всё-таки не совсем?
Подумать о чём-нибудь ещё Ричард не успел, потому что Ворон, словно очнувшись, одним движением сгрёб его за ворот. Пара уверенных движений, и желудок Дика вернул недавно проглоченное прямо на пол.
– Эр Рокэ… что вы делаете? – юноша едва хрипел, горло горело, как освежеванное.
Ворон небрежно швырнул его в кресло и направился к уже знакомому чёрного шкафу.
– Весьма бездарное завершение вашей миссии, – пренебрежительно бросил он, доставая какие-то склянки и выливая в кубок содержимое сразу нескольких. – Пейте.
– Какой миссии? – едва пробормотал Ричард, с ужасом уставившись на протянутый кубок.
Он совсем перестал понимать, что происходит. Эр Рокэ догадался, что в бокале был яд? Но тогда почему он пил сам? Или он догадался позже? Тогда почему не хотел, чтобы Дик тоже выпил?
– Пейте, – повторил Ворон, и Ричард покорно проглотил его неизвестное зелье, оказавшееся неожиданно сладким. – Я, разумеется, о вашей нелепой попытке отравления. Дурной тон для отравителя случайно нахлебаться собственного яда.
– Я не случайно! – возмутился Дик прежде, чем он успел понять, что говорит.
И тут же юноша замер, заново сражённый осознанием происходящего. Ворон действительно всё понял. Но почему же тогда…
Алва насмешливо хмыкнул и опять улыбнулся своей страшной, почти нечеловеческой улыбкой. Почему-то Ричард вспомнил, что он так же улыбался, разговаривая с Оскаром перед тем как того повесить.
– Ну конечно, эта прелестная жертвенность Окделлов. Впрочем, до такой степени не доходил даже ваш отец. Вы можете гордиться, юноша, наверняка вас канонизируют, поставив в один ряд с незабвенным Святым Аланом.
– Замолчите! – Дик, забыв о недавних сомнениях и страхе, вскочил из кресла сжимая кулаки.
И тут же почувствовал, как голова идёт кругом. Стены комнаты вращались, вино, пламя камина, кресла и стол словно подхватил невидимый вихрь, и только Ворон стоял неподвижно в центре бешеного смерча. Повелитель Ветра.
Дик невольно ухватился за пролетающий мимо стол и замер, с трудом удерживая равновесие.
Что происходит? Ведь эр Август сказал, что яд действует только через сутки. Да и Алва вывернул из него всё, что было выпито. Тогда почему ему плохо, и снова подступает дурнота, и голова так кружится?
– Что ж, – продолжил между тем Ворон, словно не заметив состояния оруженосца. – Пора заканчивать этот фарс. Вы своё дело выполнили, хоть и бездарно, теперь моя очередь. Хуан!
Как появился слуга, Дик пропустил. Он помнил только, как эр Рокэ толкнул его к дворецкому, приказав запереть герцога Окделла и кому-нибудь прибраться.
Потом была его собственная комната и прохладная постель. Дик уткнулся в подушку пылающим лицом и провалился в плотную красную тьму. Такую же красную, как отравленная «Кровь».

Сколько он пролежал в беспамятстве, Ричард не знал. Он то выплывал из вязкого марева забытья, то вновь падал в смутные и мрачные видения.
Там был отец. Он смотрел на сына холодно и отстранённо. Наверное, он злился, что негодный отпрыск не смог отомстить за него. Дик рвался к нему, надеясь объяснить, что он не виноват, что так получилось, что он правда хотел всё сделать правильно, через три года с помощью шпаги, что он знает, что яд – это недостойно, но ведь иначе Катарина и матушка… ах нет, эр Август сказал, что матушку не тронут, но всё равно… Темнота забивала рот и нос, как мокрая шерсть, но Дик всё равно пытался докричаться, а отец молчал, продолжая смотреть с неизменным равнодушием в синих глазах.
Почему синих?
Потом пришёл эр Август. Он тоже молчал, а в руках у него была отрубленная голова Катарины Ариго. Из глаз королевы текли слёзы, она спрашивала, за что Ричард так возненавидел её, что позволил убить. И Дик снова пытался оправдаться, он ведь сделал всё, что мог, правда, он ведь не виноват! Королева продолжала плакать, а эр Август мягко, покровительственно улыбался и говорил, что, конечно, герцог Окделл не виноват, и от этого становилось только хуже. Дик хотел сбежать от них, но вокруг стало слишком темно, а на ноги и руки словно прицепили по пудовой гире.
Потом пришла крыса. Она мерзко скалила зубы и шипела, что помнит, как Ричард пытался поймать её в Лаик. Очень хорошо помнит! И не простит. Почему-то крыса была очень похожа на матушку.
Потом была страшная девчонка-ювелирша верхом на кобыле. Она дразнилась и подкидывала на ладони карас, пока чья-то рука, невозможно было различить, чья, не подхватила его в воздухе. Девчонка обиженно завизжала и исчезла.
Потом было что-то ещё. Ричард тонул в бредовых видениях, как в болоте, и только иногда до него доносились чьи-то голоса. «Лекарство стало ядом». Эта фраза преследовала его особенно, обвиваясь вокруг тела, будто мокрая ткань. «Лекарство стало ядом». Да, правильно. То, что должно было бы спасти Великую Талигойю, избавив её от Ворона и Дорака, было ядом. Лекарство – это всегда яд. Лекарства не надо пить. Тогда можно спокойно умереть, и больше не мучиться от сомнений и не известности.
Вот только синеглазая смерть не желала, чтобы он умирал…

Когда Ричард пришёл в себя, он по-прежнему лежал в собственной спальне. Было полутемно, в окне, за задёрнутыми портьерами, угадывался слабый серый свет. Не то раннее утро, не то вечерние сумерки, не то просто пасмурный день. Неприятно влажные простыни липли к коже, во всём теле была такая слабость, что с трудом удавалось пошевелиться. Дик снова прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, что произошло, почувствовал, как опять начинает уплывать в какое-то сумрачное марево пугающих снов и мотнул головой.
Думать не хотелось. Зато хотелось пить. Ричард снова пошевелился и услышал, как щёлкнул замок двери. Он с трудом повернулся. На пороге стоял высокий, сухой старик в одежде простолюдина. Ричард не сразу вспомнил его, но это было тот самый лекарь, который когда-то, вечность назад, бинтовал герцогу Окделлу руку и рассказывал, как удачно то, что раной занялся Ворон, а не кто-то другой.
– Как вы себя чувствуете, молодой человек? – голос лекаря звучал тихо, но ясно.
Ричард промычал нечто неопределённое. Чувствовал он себя отвратительно, но признаваться в своей слабости недостойно Повелителя Скал.
– Что случилось? – едва выдохнул юноша, из-под ресниц наблюдая, как старик пристраивает свою сумку на заставленном чашками прикроватном столике.
– Если я правильно понял, – спокойно ответил врач. – Вы приняли какой-то яд. Герцог Алва дал вам противоядие, но вы отреагировали на него неожиданно тяжело. Так иногда бывает – то, что является лекарством для всех, кого-то одного может отравить. Мы опасались давать вам что-то ещё, чтобы не усугубить положение. К счастью, насколько я могу судить, всё обошлось. Вы что-нибудь хотите?
– Пить, – выдохнул Дик.
Старик кивнул и налил воды из откуда-то появившегося кувшина, потом помог Ричарду сесть и поднёс чашку к его губам.
Дик совсем забыл, что вода, обычная вода без вкуса и запаха, может быть так неописуемо прекрасна. Он пил жадно, почти захлёбываясь, а потом снова упал на подушки.
– Спите, молодой человек, – мягко сказал лекарь. – Герцог Алва велел вам отдыхать.
Дик хотел было сказать, что ему нет дела до Вороновых приказов и спать он не хочет… не хочет снова оказаться во власти кошмаров. Но стиснул зубы и промолчал. Нечего посторонним знать о глупых страхах Повелителя Скал.
Сон накатил на него почти мгновенно, и на этот раз в нём не было ничего, только абсолютная темнота. А может, Ричард просто не запомнил.

***
Отлично сделанная карета шла ровно по вымощенным улицам, но Сильвестр время от времени морщился от звонкого цокота копыт, который отдавался в его голове с гулом большого монастырского колокола. Прижимая пальцы к виску, кардинал думал о том, что не зря не любит лишний раз куда-то выезжать. Впрочем, сейчас у него были проблемы понасущней громких мерных ударов.
Сильвестр в очередной раз перебрал в голове разговор с Рокэ, силясь понять, что же происходит. Алва всегда отличался непредсказуемостью, но сегодня превзошёл самого себя. Хотя, наверное, к этому уже следовало привыкнуть. Когда дело доходило до этого мальчишки, Рокэ превосходил самого себя с самого начала, с для святого Фабиана.
Кардинал раздражённо фыркнул. Он словно снова слышал звон гитары и насмешливо-равнодушный голос Ворона.

– О, кстати! Ваше Высокопреосвященство. Я против того, чтобы с Надора и Эпинэ продолжали драть четыре шкуры. Не дело, когда столица объедает окраины, но ещё хуже, когда окраины объедают сердце страны.
– Теперь налоги ждут.
До новой коронации. Пусть Рокэ Первый Алва прощает мятежные провинции, это хороший ход.
– Если понадобится, – Алва задумчиво тронул струну, – Кэналлоа заплатит за Эпинэ.
За Эпинэ, не за Надор!
Сильвестр скрыл довольную улыбку. Это соответствовало его ожиданиям после полученных от прознатчиков сведений.*
– Впрочем, Кэналлоа, может быть, заплатит и за Надор, – Рокэ откинулся на спинку кресло и улыбнулся, глядя кардиналу в глаза.
Словно прочитал его мысли и ответил, в своей отвратительной манере. Сильвестр снова мимоходом на секунду вызвал сладостное видение, в котором участвовали Рокэ, вино и пастырский перстень Его Высокопреосвященства. И так же привычно отогнал его. Неисполнимые мечты.
– Может быть? – переспросил он, отвечая Алве взглядом в упор.
– Может быть, – задумчиво пожал плечами тот. – А может быть, и нет. Откровенно признать, я ещё не решил…

Какой-то камень, попавший под колесо кареты, заставил кардинала чуть-чуть подскочить на мягком сиденье и недовольно фыркнуть. Может быть, он припомнит это Рокэ в будущем – и саму поездку и весь разговор. А может быть, и нет. Сильвестр ещё не решил.
Он снова фыркнул, на этот раз весело, и опять погрузился в размышления. Следовало решить, что делать с Ричардом Окделлом. Сильвестр не отказался бы заполучить мальчишку – во-первых, из него наверняка удалось бы вытянуть полезную информацию об играх Её величества и кансилльера. Во-вторых, если кардинал правильно понял произошедшее, оставлять волчонка рядом с Алвой – верх неблагоразумия. Кто знает, что ещё стукнет в голову дурному Окделлу? А Рокэ всё-таки не бессмертен и обожает играть с врагами, подпуская их на расстояние удара. Когда-нибудь это плохо закончится.
Сильвестр нахмурился. Как правило, подобные забавы Алве наскучивали быстро, но не в этот раз. Хотелось бы узнать почему. И хотелось бы узнать, а не предполагать, что же там произошло на самом деле.

– …я не имею обыкновения портить вино.
– Вы имеете обыкновение его пить.
– Имею, – Алва залпом осушил стоящий перед ним бокал. – Это всё, что вы хотели мне сказать?
– Не совсем. Мне нужен ваш оруженосец.
– Не все желания исполняются, – Рокэ вновь тронул гитару. – Это из числа неисполнимых.
– Где он?*
– Здесь, – ещё один струнный перебор. – Но, увы, не смог бы вас поприветствовать, даже если бы захотел. Мой оруженосец заболел, если желаете, можете попытаться помолиться, чтоб болезнь оказалась смертельной.
– Рискну предположить, что своей болезнью он обязан вашей шпаге, – Сильвестр внимательно наблюдал за Алвой из-под полуопущенных век.
– Хорошо, что вы не сказали про пари, потому что вам пришлось бы платить за проигрыш. Своей болезнью, как вы выразились, мой оруженосец обязан исключительно собственной глупости. К семнадцати годам его так и не отучили тянуть в рот разную гадость.
Сильвестр удивлённо покачал головой.
– Уж не означают ли ваши слова, что он выпил яд сам?
– Выпил, – равнодушно подтвердил Алва, раздражённо постукивая пальцами по деке. – Принимать великомученический венец за свои фантазии, видимо – семейное развлечение герцогов Окделлов. Потом он выпил противоядие и сейчас решает, в каком из миров ему лучше пребывать – в этом или же в ином.
– Что ж, если молодой человек решит, что предпочитает бранное существование, он мне будет нужен.
– Это желание тоже из числа неисполнимых, – Рокэ оторвался от любования струнами, и Сильвестр чуть не вздрогнул от совершенно трезвого, пристального взгляда. – Если вы помните, Ваше Высокопреосвященство, я собираюсь на войну. Так что мне он тоже будет нужен и, смею предположить, больше, чем вам.

Мальчишка всё-таки не решился на отравление и предпочёл принять яд сам? Или решился выпить отраву вместе со своей жертвой, например, чтобы подозрений не вызвать? Или вообще произошла случайность? Скорее всего – последнее, иначе почему Рокэ так не хочет встречи своего оруженосца и кардинала? Покушение на убийство Первого Маршала – преступление, за которое стоит ожидать даже не Багерлее.
Но, увы, с Окделлом определённо придётся весьма повременить. Конечно, остаётся шанс, что мальчишка просто не встанет после порции яда, но Сильвестр предпочитал рассчитывать на худшее. Окделл оправится и поедет с Рокэ на войну. И, скорее всего, с неё вернётся. Потому что, конечно, шальные пули могут настигнуть кого угодно, и особенно неосторожного, неопытного юнца, но, сориться с Рокэ даже опаснее, чем с Алваро – тот был хоть сколько-то предсказуем, в отличие от своего безумного отпрыска.
Сильвестр опёрся спиной об обитую бархатом спинку сидения, устраиваясь поудобнее. Ему не нравилась сложившаяся ситуация, но ему вообще не нравилось многое из выходок Алвы, и с этим давно удалось смириться. Пока не было смысла тратить силы на решение этой задачи, к ней кардинал собирался вернуться после более важных дел.
Хотя, некоторые сомнения грызли кардинала ещё некоторое время. Сомнения и, пожалуй, любопытство.
Всё же, зачем Рокэ понадобилось затевать свою возню с мальчишкой?

***
Проснулся Ричард поздно, день явно перевалил за середину и приближался вечер. Дик осторожно выполз из-под одеяла и с радостью обнаружил, что чувствует себя почти хорошо. Во рту ещё оставался слабый горьковатый привкус, но и он прошёл после нескольких глотков воды. Голова была на удивление ясной, ни следа прежней горячечной мути. Вспомнив обрывки некоторых своих видений, Ричард крепко зажмурился и замотал головой. Определённо, он не хотел об этом думать.
Глубоко вздохнув, Дик подошёл к зеркалу и осторожно в него заглянул. К его тайному облегчению, ничего страшного болезнь с ним не сделала, только заставила слегка осунуться. Ерунда. И вообще, для мужчины подобные вещи не должны иметь значения, он же не Рокэ Алва, который заботится о своей внешности, словно женщина.
Вспомнив о монсеньоре, Ричард едва заметно вздрогнул, обхватил себя руками и снова присел на кровать. Что же теперь будет? В животе неприятно дёрнуло, может, конечно, и от голода, но самому себе Дик не мог не признаться, что это был банальный страх. Что теперь будет? Ворон прикажет отправить его в Багерлее? Отдаст Дораку, чтобы тот выяснил все подробности дела? И Катари… Дик вспомнил отрубленную голову, зажмурился и затряс головой. Он ничего не скажет! Лучше смерть! Но получится ли молчать? Люди проклятого кардинала наверняка знают своё дело.
Надо спросить у монсеньора. Ричард попробовал представить встречу с эром Рокэ и снова тряхнул головой. Видеть Ворона сейчас он не желал совершенно. То есть, конечно, рано или поздно это случится. И лучше всего будет пойти прямо навстречу опасности, а не тянуть и жаться испуганно по углам, оттягивая неизбежное. Это недостойно. А после всего случившегося Дик просто не мог позволить себе выглядеть трусом в глазах эра Рокэ. Ни за что! Лучше Багерлее.
Ричард решительно встал, глубоко вздохнул и начал умываться. Решено! Сейчас он пойдёт к монсеньору, даже если ему придётся подгонять самого себя палкой. Он покажет, что Повелитель Скал готов отвечать за свои поступки, каковым бы ни было грядущее наказание. И он ни о чём не сожалеет, и ему совсем не стыдно. Вот ещё, ерунда какая! Яд – это недостойное оружие, не возразишь, но он же спасал Катари и прочих невинных, а Ворон… Ворон сам не хотел жить, и вообще, зачем он позволяет Дораку совершать все его преступления?! Так что нечего тут стыдиться. И бояться тоже нечего, то есть, есть чего, но не надо. И он не боится… почти.
Дик убеждал себя в этом всё время, пока одевался. Убеждал старательно, находя сотни аргументов. Убеждал так, что почти готов был поверить собственным словам, но, взявшись за ручку двери, остановился, прижавшись лбом к дверному косяку и зажмурившись.
Меньше всего на свете ему хотелось встречаться с эром Рокэ. Меньше всего на свете хотелось взглянуть ему в глаза и увидеть там то, чего не могло не быть.
Презрение к предателю.
В горле встал ком и Дик с усилием проглотил его, стиснул зубы так, что заныли скулы. А потом вскинул голову, решительно распахнул дверь и вышел.

В кабинете монсеньора не оказалось. Ричард сам не знал, радоваться этому или огорчаться. С одной стороны, даже небольшая отсрочка перед неизбежным казалась ему благом, с другой, мучительное ожидание и попытки представить, как всё произойдёт, словно резали тупым ножом.
– Вы уже здоровы, дор Рикардо, – голос за спиной вырвал Дика из бездумного созерцания стола в кабинете Первого Маршала и заставил на несколько секунд перестать дышать.
Ричард резко развернулся и встретился взглядом с Хуаном. Лицо кэналлийца было, как всегда, почти невозмутимым, но плотно сжатые губы и особенно взгляд выдавали кипящую внутри ярость. Дик невольно вспомнил слова эра Августа, судьбу несчастного Онорэ и невольно сглотнул. А что если Ворон решил отдать его бывшему работорговцу, чтобы продать, или ещё для чего-нибудь подобного?
Нет! Эр Рокэ не мог! Ведь не мог же, правда?..
Дик глубоко вздохнул и посмотрел прямо в глаза кэналлийцу.
– Хуан, а где эр… монсеньор? Мне надо с ним поговорить, – на последней фразе он чуть не сбился, однако смог закончить ровно.
Слуга едва заметно пожал плечами, продолжая буравить Ричарда взглядом.
– Не могу сказать. Соберано уехал. Однако он велел передать, что запрещает вам покидать дом до его возвращения. В случае если вы решите нарушить этот приказ, вас следует остановить любыми способами.
Кажется, Хуан был бы совсем не против, чтобы герцог Окделл приказ нарушил.
Ричард застонал про себя. Опять ждать! Он почти готов был поверить, что Ворон уехал нарочно, чтобы помучить своего несостоявшегося убийцу неизвестностью. Ещё и уходить запретил! Теперь даже эру Августу ничего не расскажешь. Правда, это, может быть, и к лучшему, потому что объяснять кансилльеру, каким образом так вышло, что Алва до сих пор жив, а Ричард Окделл провалялся в постели неизвестно сколько времени… кстати, и правда, сколько?
– Хуан, как долго я… болел?
– Сейчас третьи сутки будут, – так же бесстрастно ответил кэналлиец, продолжая пристально наблюдать за ним.
Третьи сутки! Что ж, эр Август наверняка уже видел Ворона живым и здоровым и понял, что сын Эгмонта не смог исполнить свой долог. Ричард едва не выругался вслух, с трудом удержавшись от того, чтобы схватиться за голову руками.
Нет. Он не позволить слугам видеть своё состояние. Тем более этому. Проклятый убийца! Это после того, как он защищал отца Онорэ в этом самом доме.
Хотя на самом деле он защищал дом соберано, а вовсе не случайного эсператистского священника.
– Хорошо. Я… буду в библиотеке, – пробормотал Дик и поспешно вышел из кабинета.
Ему казалось, что взгляд кэналлийца прожигает ему спину даже сквозь одежду.
На полпути Ричард вдруг вспомнил, что не ел уже трое суток, и в желудке у него пусто, как в сагранских степях. Но менять направление показалось ему ниже своего достоинства. Ничего, он потерпит. Или можно приказать принести чего-нибудь. Остальные слуги, Дик специально смотрел, не обращали на него особого внимания, не сверкали ненавидящими взглядами, не бросали вслед проклятий. Наверное, кроме Хуана никто не знает. Вот и хорошо.

В библиотеке Ричард провёл максимум четверть часа, успев за это время сделать сотню кругов вокруг любимого кресла и не открыв ни одной книги. Какие тут, к Леворукому, книги?! Все мысли его были об одном – что же теперь будет, как поступит с ним эр Рокэ и чем можно оправдаться перед эром Августом и Катари.
А потом в дверь постучали, и всё тот же внешне невозмутимый Хуан бесстрастно сообщил герцогу Окделлу, что прибыла его сестра.
– Кто? – слабым голосом переспросил Дик, невольно хватаясь за кресло.
Повторить Хуан не успел, потому что в библиотеку ворвалась растрёпанная Айрис и бросилась брату на шею. Ни на видение, ни на горячечный бред она не походила никоим образом.
– Айри… – Дик осторожно обнял сестру, всё ещё не понимая и даже не до конца веря, что она здесь. – Айри, откуда ты взялась?
Она замерла, потом резко отстранилась и отвернулась.
– Я… я приехала с сержантом Гоксом.
– Как приехала? Почему? Айри, дома что-то случилось? Тебя матушка прислала? – Ричард машинально поднял руки к лицу, собираясь провести по глазам так, как это делал Ворон, и тут же отдёрнул их.
Проклятье!
– Нет! – сестра даже притопнула ногой, словно досадуя на его непонятливость. – Дикон, послушай же! Я приехала… приехала с сержантом Гоксом. К тебе. Потому что я больше не могла с ней! Понимаешь? Не могла больше!
Ричард продолжал смотреть на неё, растерянно моргая. Знакомые простые слова почему-то никак не желали складываться в понятные фразы, будто Айрис говорила на другом языке. Девушка несколько мгновений смотрела на брата, потом снова притопнула ногой и обречённо выдохнула:
– Дикон, я сбежала! Сбежала из дома, к тебе. И я не вернусь! Я там больше не могу!
– Но… Айри…
Ричард второй раз за последние десять минут ухватился за кресло, едва удержавшись от того, чтобы застонать. И что прикажете делать?
Нет, конечно, Катари обещала вызвать девицу Окделл ко двору, но теперь-то как быть? Идти и просить взять Айрис прямо сейчас? Да после всего случившегося он не может даже посмотреть на королеву, не то, что просить о чём-то! Он ведь предал её… так же как и Ворона. Или не так же?
Ричард всё-таки поднял руки и с силой растёр себе лицо, прогоняя неуместные мысли. Надо было думать не о том, кому и что он успел задолжать, а куда девать Айрис.
– Я вижу, стоило вам встать с постели, как вы уже принимаете гостей, – прохладный голос едва не заставил Дика вскрикнуть, и он почти с ужасом уставился на вошедшего в библиотеку Алву.
– Монсеньор…
На некоторое время повисла тишина. Ричард открыл и молча закрыл рот, оторопело глядя на Ворона. Айрис замерла рядом, наверное, от смущения при виде хозяина дома. А Рокэ разглядывал их обоих, ожидая непонятно чего.
– Монсеньор, – наконец смог выдавить Дик. – Это… это моя сестра, Айрис. Она… она приехала ко мне, – он смешался и замолчал, не зная, как объяснить, что…
– Я сбежала, – вдруг ни с того, ни с сего повторила девушка. – С ней совсем невозможно стало.
– Занятно, – Алва насмешливо приподнял бровь, подходя ближе. – И что вы намереваетесь делать теперь, эрэа?
– Я не знаю, – машинально ответила Айрис, неотрывно смотря на Ворона. – Я думала, Дикон что-нибудь придумает.
Ричард увидел, как щёки сестры вновь заливает жгучий румянец, а в глазах возникает то странное выражение, которое довольно часто появлялось у женщин при взгляде на эра Рокэ. В другое время это его обеспокоило бы. А может, наоборот, развеселило, но сейчас все посторонние мысли были вытеснены из головы только одной фразой.
– Что-нибудь? – Дик нервно вцепился себе в ворот. – Айри, ради всего святого, что я должен придумать?! – слабым голосом прошептал он.
– Ну, что-нибудь. Ты же здесь живёшь и должен знать, что можно сделать.
Со стороны Ворона донёсся отчётливый смешок. Наверное, это было оскорбительно, но сейчас Ричард готов был стерпеть и не такое.
– Монсеньор, – Дик лишь надеялся, что его голос звучит не так жалобно, как показалось ему самому.
– Ваш брат, несомненно, что-нибудь придумал бы, но, к сожалению, сейчас у него нет возможности ничего сделать, – Рокэ говорил вежливо и вроде бы спокойно, но его неотрывный взгляд прожигал Ричарда насквозь. – Дело в том, что он был болен и только сегодня пришёл в себя. И лекарь решительно возражал против того, чтобы он перенапрягался и даже выходил из дома. А то, чего доброго, приступ может повториться, – последнюю фразу Алва произнёс с почти открытой издёвкой.
Дик сглотнул, чувствуя, как весь каменеет. На какой-то момент он успел позабыть обо всём случившемся, и напоминание Ворона окатило его, словно ледяная вода.
– Вот видите, – ни в чём не бывало продолжал Рокэ. – Ему до сих пор не очень хорошо.
– Ой, Дикон, – Айрис испуганно подхватила брата под локоть. – Ты такой бледный! Извини, я не знала. Но… а что теперь делать? Дикон, я не могу вернуться! Она как с ума сошла после Бьянко!
– Бьянко? Уж не тот ли линарец, который, если не ошибаюсь, предназначался вам в подарок?
– Да, – Айрис неуверенно взглянула на Алву и снова покраснела. – Она… она его отравила!
– О. Я смотрю, у вашей семьи весьма сложные отношения с ядами, – как-то неопределённо протянул Рокэ, продолжая сверлить Ричарда взглядом.
Тот непроизвольно отступил на шаг. Слова Ворона ударили не слабее полновесной пощёчины. Почему-то вспомнились слова эра о том, что отец тоже согласился на такое, и стало так противно, что провалиться под пол. Увы, полы в особняке герцогов Алва были прочными, и Дик остался стоять на месте, задыхаясь, не в состоянии даже просто отвернуться, спрятаться от пронзительного синего взгляда.
– Монсеньор… – он ведь правда предпочёл бы шпагу, он вообще предпочёл бы, чтобы ему не надо было выбирать между Вороном и Катари, но уже случившегося не вернуть, да и бесполезно возвращать, на самом-то деле, потому что всё бы повторилось. Повелители Скал не отступают от принятых решений.
– Дикон! – никогда ещё Ричард не был так благодарен сестре, её голос словно выдернул его из какого-то страшного водоворота обратно в реальный мир. – Дикон, ты и правда болен.
– Вы правы эрэа. Поэтому присмотрите пока за своим братом, ему это не помешает. На эту ночь можете остаться здесь, я всё равно собирался уходить, а завтра… завтра, думаю, выход найдётся.
– Спасибо! – Айрис вся словно засветилась, вновь взглянув на Алву с затаённым обожанием.
Дик неслышно выдохнул через рот, тоже глядя на своего эра, но, в отличие от сестры, с неописуемым изумлением.
Рокэ не вышвырнет их обоих на улицу? Не говоря уж о Багерлее и прочем? После всего?
Ворон едва заметно дёрнул ртом, словно сдерживая насмешливую улыбку. Впрочем, почему «словно»? Ричард молча кусал губы. Он даже не мог гордо бросить обратно Алве в лицо его подачки. Айрис не должна пострадать из-за глупости своего брата. Айрис… Катари, эр Август, кто ещё? И всё из-за него!
– Что ж, оставляю вас. Эрэа, ещё раз прошу позаботиться о вашем брате, – Рокэ слегка кивнул на прощание и вышел, его голос, отдающий приказания слугам, какое-то время слышался за дверью, потом всё стихло.
Айрис прерывисто, мечтательно вздохнула и прижала ладони к щекам.
– Дикон, – прошептала она, восторженно глядя на брата. – Он и правда такой… такой… Дикон, как же тебе повезло, что ты здесь живешь!
Ричард несколько секунду тупо смотрел на неё, а потом неожиданно услышал собственный смех.
– Дикон! – Айрис испуганно бросилась к нему, явно не зная, что делать: обмахивать платком, звать слуг, плеснуть водой или надавать пощёчин.
Повезло. Ему повезло. Действительно. Ричард продолжал почти истерически смеяться.

***
Дик с некоторым трудом слез с Соны и тихо выдохнул. На сегодня изматывающая скачка закончилась, теперь оставалось позаботиться о лошадях и можно спать. Рядом раздался голос Алвы, отдающего команды по устройству лагеря. Ни о каких постоялых дворах речь опять не шла.
Ричард стиснул зубы и отвернулся. Сона тихо всхрапнула и положила голову ему на плечо. Хорошая девочка, опять пытается утешить хозяина. Дик потрепал её по холке и повёл рассёдлывать. Ворон быстро прошёл мимо, мазнув по оруженосцу равнодушным взглядом, как и всегда за последнюю неделю. Наверное, этому следовало радоваться.
Вообще, всё это иногда казалось Ричарду сном, с того самого момента, когда монсеньор привёл себе в дом ту уродину, вдову Арамоны, объявил, что она останется дуэньей Айрис, а ему велел немедленно собираться. Дик тогда полностью уверился, что его собираются, в лучшем случае, отослать и в ужасе думал, что же будет с остающейся сестрой. Однако ослушаться монсеньора не решился, и вот теперь они едут куда-то, быстро, скрытно и останавливаясь только на ночь.
То есть, не куда-то, а в Фельп. Об этом Ричарду сообщил Герард, ненадолго оторвавшийся от обожаемого Первого Маршала. А эр Рокэ ничего не сказал. Он вообще с Диком не разговаривал и смотрел на него как на пустое место. От этого почему-то было очень обидно, а ещё хотелось разбить в кровь лицо его новоявленному порученцу. С Герардом Ворон находил время поговорить, даже несмотря на спешку, и это были не только приказы. С сыном Арамоны, который… который… Ричард стискивал зубы и молчал.
Молчал почти постоянно всю дорогу, потому что с ним вообще никто не хотел заговаривать. Порой Дику начинало казаться, что все вокруг смотрят на него со скрытой неприязнью, и в любой момент могут швырнуть в лицо обвинение. Он убеждал себя, что никто ничего не знает, что эр Рокэ не стал рассказывать, но мерзкое ощущение оставалось.
Как ни смешно, единственным, кто вообще пытался с ним общаться, был всё тот же Герард. Сынок Арамоны вообразил, что в немалой степени обязан своим положением герцогу Окделлу и старался то и дело завести разговор. Ричард стискивал руки так, что поводья врезались в ладони, и старался отвечать как можно вежливей. Исключительно потому, что не хотел лишний раз попасть Ворону под горячую руку. Поэтому, и только! Не нужна Ричарду такая компания, уж лучше вообще одному. Вот честное слово, какая может быть радость с болтовни Арамоны? Никакой!
Пусть с Первым Маршалом разговаривает.
Вот как сейчас.
Ричард закончил ухаживать за Соной, и оставил кобылу отдыхать. Взгляд сам метнулся в сторону, откуда звучал голос Алвы, но Дик тут же отвернулся. Эр снова что-то объяснял своему порученцу и улыбался… улыбался почти так же, как раньше ему, Дику.
Шумно выдохнув, Ричард поспешно пошёл прочь, не желая думать над тем, почему разговоры Первого Маршала со своим порученцем вызывают в нём такую жгучую обиду и ярость. Вот ещё не хватало, Повелитель Скал завидует простолюдину, да из-за чего, из-за разговоров с убийцей своего отца!

Дика никто не окрикнул, когда он осторожно вышел за пределы лагеря. Хотелось немного побыть совсем одному. Это намного лучше, чем находиться одному же, но в толпе.
Уже стемнело, а под густыми кронами деревьев было и вовсе хоть глаз выколи. Лес тихо шумел, и это успокаивало. Конечно, местные леса мало походили на надорские чащи, через которые порой было не пройти ни пешему, ни конному, но всё равно было хорошо. Ричард закрыл глаза, привалился к какому-то дереву, закрыл глаза, подставляя лицо ночному ветерку. Эр Рокэ, наверное, рассердится за то, что он самовольно ушёл.
А, ничего он не рассердится! Ему всё равно. Хоть на голове ходи. Опять только взглянет и отвернётся. Ну и ладно.
Недалеко треснула сухая ветка. Дик поспешно выпрямился, постаравшись сделать равнодушное лицо. В темноте, конечно, не видно, но всё равно.
– Герцог Окделл, вы здесь? – Ричард скривился, в очередной раз услышав голос Герарда.
Этот приставала когда-нибудь перестанет его преследовать?!
– Вам надо вернуться, а то Господин Первый Маршал рассердится…
Как же. Да он даже не заметит, больно ему надо.
Однако Дик всё-таки сделал глубокий вздох, успокаиваясь, и коротко буркнул:
– Я здесь.
– Пойдёмте обратно, – Герард словно слепился из окружающей темноты, едва заметный в неверном слабом свете звёзд и луны, кое-как пробивавшемся сквозь листья.
– Позже, – так же коротко бросил Ричард, отворачиваясь.
Герард продолжал стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу. Внезапная злость вновь вспыхнула в Дике, неожиданно яростно, забивая все доводы рассудка.
– Господин Арамона, оставьте меня в покое! Я вернусь позже, – почти зарычал Ричард, выпрямляясь и вставая лицом к лицу с проклятым порученцем.
В темноте это, конечно, было совсем не так эффектно, как хотелось бы.
– А вот и нет, – с неожиданной, незнакомой злостью ответил тот, кажется, тоже выпрямляясь во весь рост. – Вы поступаете неправильно! Вам надо вернуться!
Дик шумно выдохнул, чувствуя, как собирается вырваться вся накопленная злость, и резко схватил Герарда за ворот, уже не думая о том, как будет выглядеть драка Повелителя Скал с каким-то простолюдином, а в следующий момент почувствовал, что земля уходит из-под ног. Рефлекторно, стараясь удержать равновесие, он вцепился в Герарда крепче, и в следующее мгновение они покатились куда-то вниз по скользкой, мокрой траве.
Падение завершилось скоро и на удивление удачно. Дик тихо крякнул под весом приземлившегося на него порученца, полежал, бездумно смотря в высоту и пытаясь осознать произошедшее, пошевелился, проверяя, как двигается тело.
– Простите… – раздалось из темноты, и Герард попытался слезть, тут же засветив герцогу Окделлу локтем в нос. – Ой! Простите…
Дик промычал в ответ что-то невнятное, повозился, стараясь сбросить с себя товарища по несчастью. Спустя какое-то время они расплели невольные объятия и сели рядом, касаясь друг друга плечами. Далеко в верху едва заметно синело ночное небо и продолжали равнодушно шелестеть деревья.
– Что это было? – наконец, неуверенно спросил Герард, шаря вокруг себя руками.
– Ох-х-х… – Ричард дёрнулся, когда его не сильно вежливо ткнули в бок. – Кажется, овраг.
– Вы стояли на краю оврага? – в голосе Арамоны звучало искреннее возмущение, и Дику очень захотелось ответить, что не его дело, где желает стоять герцог Окделл, но запал для ссоры уже прошёл.
– Я его не видел, – только и огрызнулся Ричард и попробовал подняться на ноги.
Встать удалось, и Дик с радостью обнаружил, что падение прошло без потерь. Герард тоже поднялся.
– А как нам теперь выбраться? – спросил он, глядя вверх и шаря руками по склону. – Кажется, здесь довольно круто.
– Может, подождать до утра? – с сомнением спросил Ричард.
Перспектива лезть по скользкому незнакомому склону в темноте не казалась ему хоть сколько-нибудь заманчивой.
– Лагерь поднимается до рассвета, – возразил Герард и вздохнул. – Нас тут не оставят, наверное, но господин Первый Маршал будет очень сердиться.
Наверное. Откровенно говоря, Дик не был в этом так уверен, но почему-то решил не расстраивать порученца ещё больше. Он пока не знает, на что способен Ворон, вот пусть и надеется. Если бы Ричард был один, он бы даже и не сомневался, соизволит ли маршал задержаться ради пропавшего оруженосца. Дик зажмурился и резко провёл ладонью по лицу отбрасывая мерзкие мысли.
Они помолчали. Было очень тихо, только вверху свистел ветер и шуршала лесная зелень. Где-то ухнула сова, далеко, на краю слышимости, раздался голодный вой. Ричард с тоской понял, что не взял с собой шпагу. Ну да, он же хотел только чуть-чуть постоять в одиночестве и вернуться, не более того. Хорошо хоть, кинжал остался на поясе.
– Герцог Окделл, – вдруг прошептал Герард. – Что это такое?
Дик открыл рот, чтобы снова огрызнуться, и замер.
– Не знаю, – так же шёпотом ответил он, чувствуя, как неприятно холодеет в животе.
Больше всего услышанный им звук походил на довольное, предвкушающее чавканье. Кто-то подбирался к ним со спины, наверняка облизываясь и прикидывая, как половчее приготовить блюдо из двух незадачливых человеческих оболтусов, свалившихся почти в самую пасть.
И шпаги по-прежнему не было.
Герард вдруг коротко вскрикнул, стремительно нагнулся, шаря по земле, потом выпрямился и с криком «пошёл вон», швырнул куда-то в темноту не то камень, не то палку. Судя по звуку, палка врезалась во что-то, заставив неизвестного врага недовольно забурчать. Затрещали какие-то кусты.
– Убирайся! – снова крикнул Герард, недвусмысленно шагая вперёд и явно прикрывая собой Дика..
Это словно привело Ричарда в себя. Он схватил отважного порученца за шкирку и рванул за собой.
По склону они почти взлетели и, честно говоря, Дик не мог вспомнить, как именно это произошло, только то, что в нужный момент под рукой и под ногой всегда оказывался крепкий камень. Пару минут они сидели, затаив дыхание, на краю оврага, настороженно прислушиваясь. Снизу по-прежнему доносилось рычание-ворчание, казавшееся определённо разочарованным, но следом, похоже, никто не лез.
– Благодарю, – после долгой паузы вдруг сказал Герард, садясь поудобнее. – Кажется, вы нас спасли.
Ричард неуверенно прикусил губу, вспомнив, как Арамона шагнул вперёд, закрывая его, и нехотя ответил:
– Не стоит. И… вам тоже… спасибо.
Ну вот. Это случилось. Он благодарит сына ненавистного Свина. Докатился! Однако не сказать этого тоже было нельзя. Получилось бы недостойно Повелителя Скал. Отец говорил, что умение благодарить, пусть даже и простолюдинов – одна из добродетелей истинного Человека Чести. Правда, отец, наверное, не имел ввиду людей вроде Арамоны, но…
– А где лагерь? – спросил в пространство Ричард, чтобы отвлечься от смутных мыслей.
Они одновременно завертели головами и поняли, что лагеря не видно. Что было неудивительно, по крайней мере, для Дика. Он помнил, как Ворон ещё в Варасте умудрялся сделать стоянку практически незаметной со стороны, и это посреди степи. Что уж говорить о лесе, хоть бы и не сильно густом.
– Наверное, если мы пойдём прямо от оврага, то наткнёмся прямо на него, – неуверенно предположил Герард.
– Это если мы находится на правильной стороне, – мрачно заметил Ричард, однако поднялся.
Сидеть в темноте на краю негостеприимного оврага не хотелось.
Герард тоже попробовал встать, но тут же зашипел и опустился обратно.
– Кажется, я ногу подвернул, – расстроено признался он.
Ричард скрипнул зубами, выругался про себя, подумал, ещё подумал и решительно поднял Герарда на ноги, позволяя навалиться на своё плечо.
Что ж, это будет достойным проявлением признательности со стороны Повелителя Скал.
– Пойдём, – пробормотал он, нашаривая ногой землю для следующего шага.
Герард вздохнул с явной благодарностью и промолчал.

Они успели сделать от силы пару десятков шагов, когда кусты снова затрещали, и из них появился тёмный человеческий силуэт.
– Ричард Окделл и Герард Арамона? – сухо спросил неизвестный, и Дик с огромным облегчением узнал голос одного из кэналлийцев Ворона.
Кажется, его зовут Тапо? Или Мано?
– Это мы, – радостно подтвердил Герард.
Энтузиазма Арамоны Ричард совсем не разделял, а следующая фраза не то Тапо, не то Мано только усилила его дурные предчувствия:
– Вас желает видеть соберано.
Ох. Герард тоже едва заметно вздрогнул, но ничего не сказал.
Втроём они добрались до лагеря довольно быстро, который оказался совсем рядом, Ричард с Герардом и так бы не промахнулись. Если признаваться честно, Дик предпочёл бы, чтобы путь занял побольше времени, даже несмотря на немаленькую тяжесть на плече.
Алва ждал их почти у самой границы. Холодные синие глаз бесстрастно изучили перемазанных молодых людей с макушки до пяток.
– Как вы объясните эту незапланированную прогулку, господа?
Ричард почувствовал, что у него отнимается язык, и на этот раз рядом не было Эмиля Савиньяка и генерала Вейзеля, которые могли бы заступиться перед Рокэ за его незадачливого оруженосца.
– Это я виноват, – внезапно подал голос Герард. – Просто я…
Что?!
Он опять заступается за Ричарда?! Будто кто-то его просил!
Наверное, было разумнее промолчать – лишний раз раздражать Алву Дику было совсем не с руки, а Арамона сам напросился, и вообще, какое до него дело герцогу Окделлу? Ричард почти решил промолчать, позволив Герарду отдуваться, как он хочется, когда внезапно услышал собственный голос:
– Это неправда, монсеньор. На самом деле, он пошёл за мной…
Говорить под пронзительным взглядом Ворона было очень неуютно, но Дик справился и даже ни разу не сбился. Герард тихонько сопел рядом, кажется, со скрытым облегчением. Как это ни было неприятно, Ричард его даже понимал.
– Оба хороши, – хмыкнул кто-то сбоку, и Дик узнал виконта Валме, знакомого ему ещё по приснопамятной игре у Марианны.
Этот человек ему тоже не нравился, да и как вообще может нравиться навозник, но, в отличие от Герарда, сталкиваться с Марселем Ричарду практически не приходилось – тот почти ни на кого не обращал внимания, демонстративно страдая от изнурительного пути на потеху всем, готовым смотреть.
– Я вижу, – пренебрежительно скривил губы Ворон. – Арамона – к лекарю. Чтобы завтра же был готов ехать в седле.
С этими словами Алва развернулся и пошёл прочь. И это всё? Как ни странно, вместо облегчения Дик почувствовал почти отчаяние. Хотя бы слово…
– Я, наверное, сам дойду? – неуверенно предложил Герард после паузы.
Ричард свирепо выдохнул и поволок дурацкого Арамону через лагерь. Бросать дело на полдороге было недостойно Повелителей Скал.

Наблюдая, как лекарь вправляет Герарду лодыжку, Дик спрашивал себя, почему он не ушёл сразу, а сел дожидаться ненавистного порученца. И вообще, размышляя. Сегодня Герард пытался прикрыть его. При чём дважды и несмотря на демонстрируемый отказ в дружелюбии со стороны самого Ричарда. Это раздражало, как зудящий укус, потому что было неправильно и не давало продолжать спокойно злиться на Арамону. Дик напомнил себе об издевательствах капитана в Лайк, но это мало помогло. Герард совершенно не походил на Свина ни поведением, ни отношением, ничем.
Может, он вовсе и не сын Арамоны-старшего? Внезапная мысль захватила Ричарда. Это бы многое объясняло, а кроме того, снимало с самого Дика все претензии к порученцу. Ну, почти все. Конечно, матушка у Герарда весьма некрасива, но мало ли, как могло быть.
Ричард понимал, что, скорее всего, всё это ерунда, но думать о Герарде как о постороннем Свину человеке было намного приятнее.
– Герцог Окделл? – немного неуверенный вопрос вырвал Дика из его мыслей.
Лекарь закончил перевязку.
– Вам помочь? – Ричард старался не смотреть на немного неуверенного Герарда.
– Нет, благодарю. Нам… нам, пожалуй, пора лечь, иначе завтра…
– Да, конечно.
Они смущённо взглянули друг на друга, отдёрнули взгляды, будто обжёгшись, и медленно пошли к себе. Герард заметно прихрамывал, Дик косился на него, но больше помощи не предлагал.
– Герцог Окделл… – снова позвал Арамона и замялся.
– Можно Ричард, – зачем-то сказал Дик, тут же внутренне поморщившись.
Ну и ладно. В конце концов, он Повелитель Скал, а значит, ни перед кем не должен отчитываться в том, с кем и как говорит! Вот! Как эр Рокэ.
Мысль об Алве снова неприятно резанула.
– Ричард, – повторил Герард и, кажется, улыбнулся. – Спасибо. Господин Первый маршал сердит на вас, но вы всё равно мне помогли…
– Сердит? – Дик напрягся.
– Ну, да… – кажется, Герард растерялся. – Простите, но это заметно. Это, конечно, не моё дело, но я думал, что вы чем-то его разозлили, – он смешался и замолчал.
Ричард прикусил губу.
– Да. Можно и так сказать, – коротко буркнул он, отворачиваясь.
Действительно, разозлил. Так разозлил, что до сих пор странно, почему остался жив и находится здесь, а не в каком-нибудь застенке у Дорака.
К счастью, Герард больше ничего не говорил, да и вскоре им пришлось разойтись. Дик скользнул на своё место, поворочался на жёсткой земле, закрыл глаза.
Сон не шёл. Тяжёлые мысли не отступали, не давая расслабиться, а ведь завтра опять вставать до рассвета. Ранние побудки всегда были для Ричарда мучением. Вспомнились уроки фехтования, от которых Дик стоном стонал, и к горлу опять подкатила глухая тоска.
Заснул Дик нескоро, совсем незадолго до неизбежного подъёма.

***
Ричард в который раз вытер лицо и вздохнул. Было жарко, очень жарко, как в Варасте, если не хуже. А ещё он устал и не успел нормально отдохнуть. Ворон дал передышку всего в пару часов, и этого явно не хватило после изматывающего марша. А теперь приходится стоять под дверями и ждать, когда господин Первый Маршал наговорится с фельпскими правителями, которые, если судить по встрече у ворот, говорить любили.
Дику вспомнилось, как в Надоре собирались друзья отца, обсуждали очередные перемены и проекты Дорака. Речи тогда тоже звучали пышные, длинные и малопонятные. Ричард нахмурился. Что за ерунда, сравнивать Людей Чести с какими-то лавочниками. Разве у них может быть что-то общее? Правда, неуместные сравнения из головы никак не шли, даже начало мерещиться некоторое портретное сходство между первыми и вторыми. От жары, наверное. Тогда Дик попробовал подумать о чём-нибудь другом.
Мысли перескочили на Ворона, чего можно было ожидать. Это уже превратилось почти в привычку – Ричард раз за разом вспоминал тот вечер и всё, за ним последовавшее, пытаясь понять, к добру или к худу оно случилось, чем теперь всё обернётся, и как могло бы стать по-другому. Ничего хорошего в голову не приходило, воображение рисовало картинки, одна страшней другой и для грядущего будущего, и для не случившегося. Что же теперь будет с Катари? С эром Августом? А что было бы и с ними, и с ним самим, если бы?.. Наверное, всё же следовало… Но…
– Ричард, – голос Герарда вырвал Дика из задумчивости, едва не заставив поморщиться.
Молодой герцог уже успел раскаяться в том, что, поддавшись порыву, позволил так фамильярно называть себя какому-то простолюдину, но брать подобные слова обратно было нелепо. Ворон наверняка бы его высмеял. А ещё у него не осталось бы никого, с кем можно было перемолвиться хотя бы словом, потому что Алва по-прежнему не обращал на своего оруженосца внимания, кэналлийцам тем более не было до него дела, и уж точно Дик не желал общаться с навозником!
Поэтому приходилось делать вид, что всё в порядке, хотя иногда от Ричард забывался и почти-почти обрывал Герарда. К счастью, ему всегда удавалось вовремя себя остановить.
– Фельп очень удобно стоит, правда? – ничего не заметив, продолжал Арамона. – Без этой дороги, они бы не продержались. И бухта… я читал, что сюда так просто не подойти. Интересно, в каком состоянии находится флот?
– Узнаем, когда монсеньор выйдет, – буркнул Дик и на этот раз не смог сдержать недовольную гримасу.
Он, герцог Окделл, должен ждать здесь, а какой-то навозник вместе с Алвой договаривается с правителями города! Придворный красавчик, который, в отличие от Ричарда, даже на войне до этого ни разу не был, только и делал, что проматывал деньги, пил и проигрывал в карты женщин! Воспоминание о том, как и, главное, почему прошло его первое знакомство с Валме, не прибавили Дику ни настроения, ни расположения к незадачливому виконту.
А Ворон только с ним и говорит, таскает за собой как… как любимую комнатную собачонку!
– Да, надеюсь, мы ещё познакомимся со здешними моряками. Это, наверное, здорово, плавать по морю. И бои там наверняка будут.
– Наверняка, – снова коротко согласился Ричард и почувствовал проблеск некоторого любопытства.
Бои на море должны быть интересными и непохожими на сухопутные. Дик вспомнил, Дараму, и как здорово было идти в атаку, хотя противник намного их превосходил. Сейчас врагов опять больше, но Алва наверняка придумает что-нибудь этакое, чего никто не ожидает, и вновь победит. Вот только…
Ричард сам не заметил, как на его губах появилась мечтательная улыбка, которая тут же погасла, как отрезанный тучей луч солнца.
Вот только на этот раз не будет весёлого Эмиля Савиньяка, который позволил Дику остаться в строю, а не ехать к обозу. И эр Рокэ… эр Рокэ вряд ли снова позволит Ричарду следовать за собой, как тогда, не даст сделать выстрел и не растреплет волосы, глядя с весёлым одобрением.
Дик на секунду задержал дыхание и медленно, как можно медленнее, выдохнул. Ну и пусть. Ему нисколько не жалко. Он прекрасно обойдётся и без расположения врага всех Людей Чести, который позволяет Дораку претворять в жизнь свои подлые планы! Пусть с навозниками общается, герцогу Окделлу не пристало разделять такую компанию!
– Бои – это ведь хороший способ… – как-то со значением сказал Герард.
– Способ для чего? – недоумённо спросил Дик.
– Способ… – Арамона опять со значением посмотрел на Ричарда, но, увидев, что тот никак не сообразит, оглянулся и, чуть понизив голос, пояснил. – Для подвига. Вам ведь надо срочно совершить подвиг.
– Зачем? – опешил Ричард, никак не понимая, куда клонит его приятель.
– Как «зачем»? – возмутился Герард, едва не всплеснув руками. – Вам ведь надо, чтобы монсеньор перестал на вас гневаться. – Герард сделал паузу и немного смущённо улыбнулся. – Это правда заметно, я же говорил. Вы, кажется, очень его рассердили… простите.
– Ничего, – тяжело ответил Ричард и отвернулся. – Это… это же правда.
– Ну вот. Значит, вам надо совершить подвиг во имя монсеньора, – без тени сомнения повторил Герард. – Чтобы монсеньор перестал сердиться. А бои – очень для этого подходят.
Ричард задумался. Идея Арамоны, конечно, дурацкая, да и не пристало Повелителю Скал бегать за потомком предателя, выпрашивая прощения, но… но… но вот доказать Ворону, что герцог Окделл и без его помощи способен совершить что-нибудь выдающееся, вот это было очень заманчиво. А потом пусть Алва продолжает возиться со своим навозником.
Решено, он попытается совершить подвиг! Можно добыть вражеское знамя. Или захватить в плен кого-нибудь очень-очень важного. Или закрыть мерзкого Ворона собой от пули… ой, нет, это уже глупость какая-то.
Дик снова начал незаметно для себя мечтательно улыбаться. Герард, наблюдая за ним со стороны, тоже улыбнулся. Герцог Окделл ему скорее нравился, несмотря на некоторые свои недостатки, и было немножко неприятно смотреть, как он изводится. Наверняка он даже не подозревал, как явно это видно со стороны, ну и ладно. А заодно, вдруг и самому Герарду удастся совершить что-нибудь этакое, они оба получат награды, господин Первый Маршал останется доволен, и всё будет хорошо.
О том, что «подвиг» может закончиться совсем иначе, куда более печально, молодые люди, со свойственной их возрасту беспечностью, не думали.

***
– Ричард! Ричард, я узнал!
Дик вздрогнул от неожиданности и поднял голову от книги. Запыхавшийся Герард стоял напротив и радостно улыбался. У Арамоны был такой вид, будто он лично выведал все планы противника, пленил вражеского главнокомандующего и приволок его, завернув в похищенный боевой штандарт.
Ричард отложил книгу почти с облегчением:
С одной стороны, читать ему нравилось. В палаццо Сирен обнаружилась весьма неплохая библиотека, а сборник биографий самых выдающихся полководцев и правителей за последние 400 лет не мог не привлечь внимания молодого герцога. С другой стороны, иногда автор писал просто возмутительные вещи, особенно в том, что касалось Талига. Его послушать, так Оллары были не подлыми узурпаторами, а самыми настоящими спасителями. Редкостная чушь, да ещё написанная так складно, что Ричард, как ни старался, не смог придумать достойных возражений. Эр Авгут наверняка тут же указал бы на ошибки автора, но эра Августа рядом не было.
Нет, хватит с него этой книги, уж лучше пообщаться с Арамоной.
– Что ты узнал? – Дик выжидательно уставился на приятеля.
– Секретный способ, – Герард с торжественным видом воздел палец. – Монсеньору ведь нужны киркореллы.
Ричард кивнул. Дурацкое распоряжение Ворона по отлову пауканов привёло всех в состояние непроходящего недоумения. Ричард сначала тоже возмущённо фыркнул, услышав о таком дурацком приказе, потом вспомнил Варасту и другие такие же дурацкие приказы и с неохотой подумал, что, возможно, возмущаться пока не стоит. Поди пойми, то ли эру солнце голову напекло, и он не понимает, что творит, то ли это очередной гениальный план.
– А киркореллы не ловятся, – продолжал между тем Герард, присев прямо на стол.
Это тоже было правдой. Первый десяток пауканов удалось выловить безо всяких проблем, но потом то ли противные твари что-то сообразили, то ли наживка внезапно попортилась, то ли звёзды не так встали, но «улов» вдруг резко сократился, и количество пойманных зверей никак не могло достичь нужной величины.
– Так вот, я тут случайно выяснил ещё один способ, которым можно поймать этих тварей, при чём сразу много за раз. Это, конечно, не подвиг, но монсеньор будет доволен.
Ричард представил, как он, опустившись на одно колено, торжественно вручает эру Рокэ перевязанный синей ленточкой здоровенный кишащий мешок, а эр Рокэ, как обычно вскинув бровь, с милостивым кивком принимает «подарок», и поперхнулся. Определённо, на подвиг это не походило. С другой стороны, собственных идей у Дикона не было вообще.
– А почему об этом способе моряки не сказали эру… монсеньору?
Фельпцы, конечно, все, как один, были безродны и о почтении, которое должно питать к герцогам с тысячелетней родословной, имели понятие довольно условное, однако же, как ни странно, людьми были весёлыми и приятными. Да и по сравнению с приснопамятными адуанами их поведение можно было считать воплощением вежливости. И не получалось у Ричарда заподозрить этих людей в утаивании нужных сведений ни за что, ни про что.
– Может, это противозаконный способ?
Герард приуныл и почесал в затылке. Кажется, этот вопрос тоже несколько его беспокоил.
– Да вроде бы, нет. Я специально поспрашивал про местные законы. Не прямо, а так, чтоб не догадались.
Молодые люди задумались.
– Может, – не очень уверенно начал Герард после некоторой паузы. – Они сами не знали? Они всё же больше на море. А мне рассказал старый-старый охотник, у которого семейные секреты и всё такое. Я ему за это за вино заплатил.
– Так он обманул, наверное, – Ричард поморщился.
Ну как можно быть таким наивным?! Верить каждому местному попрошайке, которому выпить не на что. Сам Дик с таким и разговаривать не стал бы.
– Попробовать-то можно, – рассудительно возразил Герард. – Не получится – так никто и не узнает. А подвиг нужен, хотя бы какой-никакой для начала. А то монсеньор так и будет на вас злиться.
Ричард вспыхнул. За словами Арамоны ему почудился насмешливый укор «вам надо, а вы ещё и нос воротите». Может быть, на самом деле ничего такого Герард ввиду не имел, но Ричарду стало очень неприятно. Кроме того, хотя Ричард и не просил Арамону как-то ради него суетиться, но, наверное, было нехорошо отвечать на его искреннюю заботу равнодушием. Друзьям надо быть благодарным.
Дик подавил нервный смешок при мысли о том, что за предположение о его дружбе с сыном Свина каких-то пару месяцев назад мог бы хорошо, если не на дуэль вызвать. А теперь Повелитель Скал опустился до того, что называет его другом сам, и даже об этом не жалеет. Кто бы мог подумать! Матушка бы точно разгневалась, а что сказал бы эр Август... Ну и ладно. В конце концов, они далеко, а герцог Окделл сам может решить, с кем ему знаться. Вот.
– Попробовать можно, – согласился Ричард и внимательно посмотрел на Герарда. – А что за способ?
– Сейчас расскажу, – мгновенно оживился тот. – Только придётся быстро всё готовить, чтобы успеть к сегодняшней ночи. А то потом когда ещё монсеньор даст отдохнуть…
Это было верным уточнением. Ворон оставался с Ричардом холоден и отчуждён, но взвалить на него сотню мелких дел и делишек не забывал, будто отыгрываясь за всё предыдущее время. Порученцу тоже доставалось, но с ним эр был хотя бы приветлив.
Дик подавил укол нелепой зависти и заставил себя слушать. На первый взгляд всё казалось действительно очень простым, но нехорошие предчувствия продолжали одолевать Ричарда, как и всегда, впрочем.

***
«На дело» вышли вечером, тихо и неожиданно прозаично. Ричард, конечно, и не думал, что они будут добираться до паучьего холма ползком и перебежками, таясь, как два злонамеренных гробокопателя из нелепой деревенской байки, но в душе всё равно ждал чего-нибудь… чего-нибудь… чего-нибудь не такого обыденного!
Но проза жизни – это проза жизни, и на оруженосца с порученцем первого маршала никто не обратил внимания, не остановил, не попытался выяснить, куда же они подались, даже не покосился лишний раз, только лениво облаяла какая-то собачонка из-под покосившегося забора. Да и та, видать, лишь для того, чтобы отметиться перед суровым хозяином. Такое равнодушие окружающего мира к их тайному плану было даже где-то обидно, хотя и очень своевременно.
Лошадей решили оставить внизу, благо нашлось укромное место, да и Сона чужого бы не подпустила.
Сам холм встретил искателей лёгкого подвига безмятежностью и шелестящей тишиной. Будто и не шла здесь война. Шумела трава, качаясь под слабым ночным бризом, под ногами шныряли какие-то мелкие твари, как бы не искомые пауканы. Вряд ли, конечно, пауканы на поверхность лишний раз жвала не совали. Небо было чистым и ясным, молодая луна в окружении крупных звёзд ярко светила и словно бы опустилась ниже к земле. Ричард понимал, что это невозможно, но так всё равно казалось. В Надоре и в Олларии никогда не было таких звёзд и таких созвездий тоже.
– Красиво… – протянул рядом Герард и вздохнул. – Ладно, давай займёмся делом. Сначала надо развести огонь.
Маленький костерок запалился быстро, неровное пламя непривычного голубоватого цвета плясало, то и дело с шипением выплёвывая облака мелких колючих искр. Герард вытащил из-за пазухи какой-то засаленный узелок (Ричард невольно поморщился) развернул замызганную тряпицу и высыпал в огонь незнакомую розовато-серую, удивительно неприятную даже на вид массу. Пламя снова стрельнуло искрами, но больше ничего не произошло.
– Это приманка, – снова пояснил Герард, и было такое ощущение, что говорит он больше для себя. – Тот охотник рассказал, что пауканы от неё дуреют и лезут наружу. Надо только подождать, когда дым пойдёт. Хорошо, что сейчас ветер…
Ричард кивнул, про себя снова сомневаясь в успехе всего этого предприятия. Мало ли, что старый пропойца всучил доверчивому приятелю за дармовую выпивку. Сам бы Дик на такое не поддался…
«Что ж ты тогда стоишь на этом холме? Мог бы спать себе, а не разбрасываться шансом отдохнуть.»
Возникшая мысль казалось насмешливой, а ещё показалось, что она звучит голосом эра Рокэ.
«Я просто не хотел отказывать Герарду! – сердито возразил Ричард самому себе. – Его всё равно было бы не отговорить»
Чтобы отвлечься от не нужных размышлений, Дик наклонился подкинуть огню топлива. Пламя горело ровно, но слабо, по земле от него неровными струйками стелился странный, сизо-розоватый дым. Ричард уловил пряный, незнакомый запах и поспешно выпрямился.

Время шло. По-прежнему было ясно, холм казался будто выбеленным лунным светом, как известью присыпали. Ветер дул ровно и сильно, что не могло не радовать – по здешней жаре да без ветра было бы невыносимо даже ночью. Они и без того успели взмокнуть.
– Сколько ждать-то надо? – спросил Дик, просто чтобы что-нибудь сказать.
– Ну… тот охотник говорил, как ветер будет, – с некоторым сомнением покрутил головой Герард, который топтался неподалёку. – Сейчас хороший ветер... Ричард, смотри!
Дик повернул голову и увидел выпрыгнувшего из норы паукана. Тварь, не обращая никакого внимания на людей, целеустремлённо прыгнула к костру. Сунулась было к огню, но тут же отскочила, зло застрекотав и замотав головой. Секунду постояла и снова бросилась вперёд, на этот раз на сапоги Дика.
Опомнившийся Герард ловко ухватил ошалевшую зверюшку поперёк туловища и швырнул в подставленный Ричардом мешок.
– Я же говорил, что сработает! – в голосе Арамоны слышалось неприкрытое ликование.
Дик кивнул. Он тоже был рад, что затея всё-таки удалась, несмотря на дурацкие приметы и общую свою сомнительность. По крайней мере, не пришлось глупо торчать на холме всю ночь и возвращаться несолоно хлебавши. Правда, всё равно непонятно, почему про этот способ ничего не сказали местные моряки, ну да мало ли, почему.
– Ещё пошли! – возглас Герарда отвлёк Дика от вновь затеплившихся сомнений.
Пауканы действительно пошли, они едва успевали забрасывать стрекочущую добычу в мешок, который неожиданно быстро наполнился. Дик с трудом замотал верёвку, с проклятиями отмахиваясь от мерзких тварей, так и норовивших повиснуть у него на штанах, а то и выше.
– Герард, как их теперь разогнать? – разгонять пауканов было, наверное, рано, да и мешки ещё оставались, но от вида всё прибывающих тварей, Ричарду вдруг расхотелось продолжать кого-то собирать.
– Не знаю! – пропыхтел Герард, тоже пытаясь освободить штаны от висящих на них зверюшек.
– Давай выбираться, их слишком много! – Дик подхватил мешок и попытался прорваться за пределы кишащей живой массы, в которой, казалось, можно было утонуть.
Прорываться получалось плохо, но мысль о возможности оказаться заживо погребённым под шевелящимися паучиными телами придавала сил.
– Брось мешок, – пропыхтел в стороне Герард. – Потом подберём.
Без мешка стало действительно легче. Они кое-как вывалились из живой кучи обезумевших тварей, но тут же стало ясно, что этого мало. Пауканы с возмущённым стрёкотом бросились следом.
– Сапоги пропахли. Чужой! – на бегу выдохнул Герард, наступив на тут же хрустнувший панцирь зазевавшейся зверюшки и едва не упав.
Дик подхватил его под локоть, не дав зарыться носом в землю, а сам отодрал от своих штанов очередного вцепившегося паукана. Дальше молодые люди бежали молча.
После они долго гадали, каким образом ни один из них не упал, оступившись на неровной, изрытой земле. Иногда Ричарду казалось, что каменистая почва словно сама стелется ему под ноги ровной дорожкой, а уже он тащит за собой Герарда по этой выглаженной неизвестно кем тропе. Впрочем, бежать им пришлось не сильно долго.
Это одинокое деревце было третьим из встретившихся им по дороге. Дик ещё загадал, что если деревьев окажется четыре, то подвиг удастся и эр Рокэ перестанет вести себя с ним так, будто он – пустое место. Увы, четвёртого так и не попалось.
Даже не переглянувшись, молодые люди подскочили к дереву и взобрались на него со скоростью бывалых котов-разбойников.
– Кажется, я понял, почему нам ничего не рассказывали об этом способе, – произнёс после некоторой паузы Герерд и нервно рассмеялся.
Дик промолчал, судорожно вцепившись в тонкие ветки, на которых сидел. Дерево качалось и скрипело, слишком сильно качалось и слишком сильно скрипело с точки зрения Ричарда. Или деревья всегда так скрипят и качаются? Он не помнил точно. По деревьям в основном лазила Айрис, пока матушка окончательно не усадила её за пяльцы, Дик предпочитал для подобных упражнений каменистые склоны оврагов. Земля была надёжной и своей, в отличие от древесного трясущегося насеста, который не то вот-вот сам сломается, не то с него слетишь, да только Ричард Окделл – не птичка, чтобы летать.
Совсем не птичка.
Интересно, эр Рокэ в детстве лазал по деревьям? А летал с них? С него сталось бы и вверх полететь.
Что за нелепые мысли!
Дик стиснул зубы, заставляя себя не сжимать пальцы до судороги. Сидеть так, похоже, придётся долго, если руки устанут, будет совсем плохо.
Внизу с громким стрёкотом продолжали скакать пауканы. В лунном свете они казались чёрной волной непонятно чего, враждебной и неприятной.
– Ричард, – осторожно подал голос Герард, – Как ты думаешь, что они могут нам сделать?
– Как «что могут»? – не понял Дик и с трудом перевёл взгляд на соседа по веткам.
– Они же не ядовитые, – пояснил тот, стараясь осторожно устроиться поудобнее, от чего дерево угрожающе захрустело. – И не большие. И не хищные даже. Мы… бежали-то зачем?
– Вот и не бежал бы, – огрызнулся Ричард и вновь покосился на кишащую внизу массу. – Собрал бы второй мешок и похвалился перед эр… монсеньёром.
Герард только вздохнул. Спускаться вниз продолжать задуманное он явно не хотел.
– Да, не получился подвиг, – грустно подвёл он итог после некоторого молчания.
Ричард только скрипнул зубами, проглатывая всё, что ему хотелось сказать по поводу того, как не подобает Повелителю Скал сидеть на дереве, спасаясь от стаи сбесившихся насекомых, и всё это из-за глупейшей идеи понятно кого. Хотя, говорить так, пожалуй, было бы несколько несправедливо. Совсем несправедливо, признаем честно, а ещё, наверное, даже немножечко подло и уж точно совсем бессмысленно. Поэтому Дик промолчал.
Время сначала медленно тянулось, а потом словно остановилось совсем. Казалось, ничего-ничего не меняется, ночь и не думает проходить, а пауканы – успокаиваться. Только руки и ноги затекали всё сильнее. Ричард уже начал сомневаться, что сможет продержаться долго, когда издалека донёсся топот копыт и замелькали факелы.

Когда непонятно откуда взявшийся отряд оказался под деревом, Герарду захотелось одновременно захлопать в ладоши от радости и зажать уши руками – от мерзкого хруста и чавканья под копытами лошадей заныли зубы. Увы, ни того, ни другого он не мог сделать при всём желании, потому что наверняка бы упал, если бы попробовал отпустить ветку, за которую держался – задница и ноги изрядно затекли.
– Молодые люди, извольте спуститься и объяснить, что здесь происходит.
Герард посмотрел вниз, встретился взглядом с холодными глазами Первого Маршала и невольно сглотнул. Спускаться отчаянно не хотелось, объяснять провалившуюся экспедицию – тем более, но что делать, когда делать нечего. Герард завозился, чувствуя, как по ногам побежали сотни противных уколов, и покрепче вцепился в ветку. Рядом раздался громкий шелест, это, очевидно, пытался спуститься Ричард. Как-то слишком уж активно пытался, озабочено отметил про себя младший Арамона, кто ж так делает после долгого сидения в неудобной позе, тут же и упасть не…
Громкий треск не выдержавшей ветки, шум падения.
– Ой! – вырвалось у Герарда, и он невольно зажмурился.
Внизу громко и возмущённо заржала лошадь. Арамона несколько секунд подумал, всё же открыл глаза и облегчённо вздохнул. Ричард приземлился удачно, если, конечно, можно назвать удачным падение чуть ли не на голову разозлённому господину Маршалу.
– Герцог Окделл, извольте спешиться, – холодно потребовал Ворон, секунду помедлил, сам снял молодого человека с крупа своего коня и поставил его на землю.
Герард не видел лица Ричарда, но не сомневался, что тот стоит красный, как помидор. Ричард вообще легко и мгновенно краснел. Дениза когда-то давно говорила, что так легко краснеют только рыжие, но, видимо, в кои-то веки ошибалась. Или просто герцога Окделла перекрасили в детстве. Арамона нервно хихикнул себе под нос, представляя, как глава семьи, наверное, очень грозный, непреклонный и страшный, громовым голосом отдаёт повеление привести ребёнка в достойный вид с помощью краски для волос.
Вот же ерунда!
Герард прикусил щеку, отгоняя дурацкое видение, и начал поспешно спускаться, не дожидаясь, когда его окликнут второй раз. Ноги продолжало колоть, но он сумел добраться до земли без дополнительных приключений и встал рядом с Ричардом, который действительно стоял, заалев по самые уши.
– Итак, – повторил Маршал. – Что здесь происходит, молодые люди?
Герард неуверенно переступил с ноги на ногу. Под подошвами неприятно чавкнули останки раздавленных киркорелл.
– Мы… – начал он после паузы одновременно с Ричардом и осёкся.
Покосился на друга, встретил такой же взгляд и снова уставился в землю.
– Я жду, – поторопил маршал.
Герард набрал в лёгкие воздуха и выпалил:
– Мы ловили пауканов. На приманку. Только их слишком много собралось.
– На приманку?! – прогудел со стороны низкий возмущённый голос. – Вот дурьи бошки! Кто ж так делает?!
– Что за приманка? – спросил Маршал.
Наверняка он, как обычно, смотрел, приподняв одну бровь, из-за чего всегда казалось, что он насмешничает, но поднять взгляд и проверить Герард пока не решался.
– Есть такая дрянь, – снова прогудел тот же голос, и Арамона вспомнил, что он принадлежал одному из капитанов, Дерра-Пьяве. – Если её пожечь, то пауканы дуреют, лезут на поверхность и бросаются на всё, что движется. А потом дохнут всей кучей. Не, так пауканов не ловят. Да нежто мы не сказали б, если б так можно было?!
Герард почувствовал, что тоже заливается краской. Глупо получилось. Действительно, надо было проверить, а не слушать первого встречного. Правду говорят, что на скорую руку славы не словишь, только сам в луже окажешься.
– Ах вот как, – в голосе Маршала послышались весёлые нотки.
Видимо, можно было считать, что он больше не сердится на самоуправство своих порученца и оруженосца. Герард позволил себе тихонько перевести дух.
– Что ж, молодые люди, – продолжил, между тем, Алва, – На сегодня будем считать ваш вояж оконченным. А завтра… завтра вы вернётесь сюда и наловите столь желанную вами добычу – с помощью традиционных способов. Надеюсь, ваша фантазия не помешает вам в этом благородном деле. Кто-нибудь, дайте им лошадей.
Герард радостно ухватился за повод Листика и краем глаза заметил, как ласково провёл Ричард по морде своей великолепной мориски. Герард всё забывал спросить, где он раздобыл такую чудную лошадь. Ну, то есть, наверняка, это подарок герцога Алвы, но вдруг на самом деле всё намного интереснее? Ричард сражался в Варасте, могло быть всякое.
Со вздохом забравшись в седло, Герард тронул поводья, заставляя Листика последовать за конём первого маршала. Отовсюду неслись добродушные шутки над юными героями, которые возомнили себя самыми умными во всём Фельпе. Герард невольно и сам начал смеяться вместе с моряками. Действительно, так несуразно вышло, это ж надо было не догадаться и устроить переполох. Хорошо хоть, виновникам переполоха никто не жаждал хорошенько съездить по шее.
Краем глаза Арамона заметил, как судорожно сжимает повод Ричард, как закаменело его лицо, и решил пока не трогать друга. Пусть остынет немного, а потом можно решать, как быть дальше.

***
Ворон стремительно вошёл в кабинет, небрежно бросил шляпу на стол. Судя по чуть рассеянному выражению его лица, ничего страшного не произошло.
– Ну как, нашли вашу пропажу? – спросил Марсель, после короткого раздумья решив не вставать из кресла. – Вина?
– Да, благодарю.
Рокэ подхватил из его рук бутылку и уселся за стол.
– С молодыми людьми всё в порядке, – Алва пренебрежительно хмыкнул, но Марселю показалось, что за этой насмешкой скрывается что-то другое.
Может быть, облегчение?
Дурак-стражник, который видел, как уезжают господин оруженосец и господин порученец первого маршала, нарассказывал такого, что можно было вообразить, будто юноши решили самолично и вдвоём штурмовать вражеский лагерь. Что-то подсказывало виконту, что болтун не долго будет занимать своё место.
– Они, как оказалось, просто решили оказать нам посильную помощь по поимке животных. В меру своего энтузиазма и разумения, – продолжил Алва, налил вина и одним глотком осушил полбокала.
– Подвиг совершали, – хихикнул Марсель.
– Подвиг? – Рокэ вопросительно взглянул на него, отставив бокал на стопку каких-то документов.
Как бы их не запачкало, а впрочем, здесь народ простой и к таким вещам относится с пониманием. Лишь бы это не депеши дуксам были, вот там могут и найтись чистюли, которые поднимут вой.
– Ну да, подвиг. Во имя вас, – виконт снова улыбнулся, вспомнив случайно подслушанный разговор. – Видите ли, монсеньор, молодые люди очень переживают по поводу вашего гнева на герцога Окделла. Ну, сам герцог – понятно почему, а ваш порученец, видать, за компанию.
– Моего гнева? – небрежно бросил Алва.
Марсель молча кивнул, наблюдая за ним из-под опущенных ресниц. Тема занимала его ещё с памятной дуэли, на которую Ворон явился злой, как стая закатных тварей. В очень уж занимательную картину складывались и эта дуэль, и завтрак в доме Штанцлера, и ледяная, но от того ещё более явная немилость, в которую попал герцог Окделл. Что делало картину особо странной и непонятной, это то, что упомянутый герцог вообще оставался при персоне Первого Маршала, то и дело смотря на монсеньора со смесью возмущения, растерянности и тоски, когда думал, что никто на него не смотрит.
– Вашего гнева, – подтвердил Марсель после некоторого молчания. – Это, знаете ли, весьма заметно.
Рокэ неопределённо хмыкнул и выжидательно посмотрел на виконта.
– Что там с подвигом? – напомнил он.
Марсель пожал плечами и задумчиво посмотрел на свой опустевший бокал. Бутылка стояла на столе Маршала, а подниматься за ней было лень. Кроме того, виконт не был уверен, что Ворон станет делиться. Надо было сразу захватить побольше.
– Как я уже сказал, молодые люди очень переживают, поэтому решили, что подвиг во имя вас окажется достаточным средством, чтобы вас умилостивить. Я слышал их беседу на эту тему и хотел напомнить им, что вы не дама, чтобы жаждать чужих подвигов. Но решил не встревать в разговор, в который меня не звали.
– Герцог Окделл всегда отличался бурной фантазией, – равнодушно бросил Ворон.
Виконт не ответил, полностью сосредоточившись на изучении своего бокала. Красивая вещь, с ножкой в виде знакомой птице-рыбо-девы и тонкой вязью рисунка по ободу. В Олларии украшают иначе.
– Слишком бурной и приводящей к самым непредсказуемым результатам, – зачем-то добавил Алва так же равнодушно и зашуршал бумагами.
– Вам лучше знать, – кротко согласился Марсель, поднимаясь.
Вина здесь больше не осталось, разговаривать дальше Рокэ был явно не настроен, а сидеть тут без толку виконт не видел смысла. Коротко поклонившись, он вышел за дверь, на время выкидывая из головы занимающие его вопросы. Как-нибудь ещё подвернётся время для любопытства, а пока лучше занять себя чем-нибудь поинтереснее.

Рокэ несколько минут смотрел на закрывшуюся дверь, потом разжал кулак, выбросил в корзину смятый, изорванный черновик и криво усмехнулся.

***
Солнце жарило во всю. Ричард вытер рукавом мокрое от пота лицо и выпрямился, с ненавистью взглянув на уже пойманных киркорелл. Ему показалось, что противные пауканы в ответ скалятся в издевательских усмешках. Совсем, как эти хамы вчера. Ричард стиснул зубы, вспомнив вчерашний позор. Он старался, правда, очень старался не обращать внимания не подначки, но это было очень нелегко. Особенно из-за того, что насмешки были справедливы. Всё из-за Герарда!
Ричард стиснул зубы и покосился на приятеля. Тот, как ни в чём не бывало, увязывал очередную киркореллу, щеголяя голой спиной. Почему-то это разозлило Дика ещё сильнее. Сам он тоже сбросил камзол, но снять рубашку так и не решился, и теперь она липла к взмокшему телу. Ричард поспешно отвёл взгляд и стал готовить следующую наживку.
Руки слушались плохо, движения получались рваными и соскальзывали. Дик тихо выругался себе под нос, нарочно вставляя самые солёные словечки из услышанных от солдат. Облегчение это принесло, но не сильно.
– Ты слишком сильно дёргаешь, надо осторожнее.
Пальцы дёрнулись от неожиданности, наживка снова соскользнула. Чужой, когда Арамона успел подойти?
– Знаю, – огрызнулся Ричард, смотря на него исподлобья.
Тот улыбался, как обычно, словно ничего не случилось. Он ещё вчера, смеялся вместе с моряками, будто и не над собой, тогда как сам Дик стискивал зубы и старательно смотрел на гриву Соны, чтобы и случайно не встретиться с кем-нибудь взглядом. Даже мелькнула шальная мысль, что Герард устроил всё это специально, но она была по-настоящему глупой и потому тут же ушла.
Дик снова попытался закрепить наживку, бечёвка снова соскользнула, больно щёлкнув по пальцу. Дик машинально сунул палец в рот и только потом подумал о том, как неприлично это выглядит. Он же герцог, а не плебей!
– Ну и хватит злиться, – немного сердито сказал Герард, словно не замечая, что его присутствие заставляет Ричарда нервничать ещё сильнее. – Подумаешь, один раз не повезло. Поторопились немного. Зато в следующий раз всё хорошо продумаем и проверим заранее.
– Ты не понимаешь! Ты… – Дик замолчал и стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь оскорбительное.
Уж куда Арамоне понять, над ним из-за Свина, небось, всю жизнь смеялись, вот ему теперь всё как с гуся вода. И он не герцог, ему не надо сохранять достоинство своего имени. И он не падал прямо на эра Рокэ, который… Ричард вспомнил очередной пренебрежительный взгляд Алвы и до боли стиснул кулаки. Захотелось что-нибудь сломать или просто ударить.
– Да, не понимаю! – Герард пренебрежительно фыркнул и вытер тыльной стороной ладони каплю пота с носа, – Ты всё утро уже злишься на всех. А уж с господином Валме… разве можно так разговаривать со старшими?
– Он – навозник, – процедил Ричард сквозь зубы, вновь передёрнувшись при воспоминании о понимающей усмешке самозваного виконта, которому он действительно, не сдержавшись, нагрубил.
Ну и подумаешь. Ещё чего, быть вежливым с надушенным и завитым щёголем, который играет в карты на куртизанок. Правда, надушенным и завитым Марселя не видели уже давненько, а куртизанок в Фельпе не было. Но это ничего не меняло.
– Виконт Валме – достойный человек, – отчеканил Герард и Дик поразился тому, каким злым стало его лицо. – А ты… ты ведёшь себя, как… как я не знаю, кто! И вообще, раз так, то можешь больше не надрываться, считая меня своим другом. Я же даже не навозник.
Ричард замер, чувствуя, как от жгучей обиды горло сдавил спазм.
– Не смей так говорить! – почти выкрикнул он. – А твой Валме – навозник и…
Удар был настолько неожиданным, что Дик не успел увернуться. Лицо взорвалось болью, перед глазами вспыхнули цветные искры. Ричард пошатнулся и отступил на несколько шагов, тупо глядя на Герарда и хватая воздух ртом, а потом ударил в ответ.
Не прошло и пары секунд, как они катались по земле под восторженный стрёкот пойманных киркорелл.

– Хорошо, что нас никто не видел, – мрачно сообщил Герард, ощупывая разбитое лицо.
Ричард хмуро теребил рукава разодранной и перепачканной рубашки. Смотреть на Арамону он не решался.
– И..извини, – пробормотал он наконец, сосредоточенно рассматривая грязное пятно на колене.
Герард завозился.
– Да ладно, – вяло вздохнул он. – Я тоже… не должен был. Только не говори так про господина Валме. Он хороший человек.
Ричард отвернулся, чтобы не высказать то, что он думает о хорошем человеке Марселе Валме. Начинать вторую драку не хотелось. И ладно, если только драку, а то Герард может обидеться окончательно и тогда Дику снова будет не с кем даже просто поговорить. Кроме того…
Ричард бросил косой взгляд на друга. Раньше он как-то не думал, что Герарда может задевать то, что Дик – герцог. В этом было что-то неправильное. Младший Арамона, конечно, оказался достойным человеком, которому больше пристало бы родиться в знатной семье, но он в ней всё-таки не родился. А Ричард даже никогда не показывал разницы между ними!
Или…
Дик нахмурился.
Или всё же показывал?
Но ведь он герцог, и это просто была правда…
Но он называл Герарда другом. А ещё, Альберто тогда тоже обиделся…
Дик почувствовал, что запутался, и что никак не может понять что-то важное.
– Я… хорошо, я не буду говорить так про виконта, – после паузы сказал он, решив отложить непонятное на потом, чтобы обдумать на спокойную голову.
Ну вот. Теперь придётся следить за собой и не называть самозваного виконта навозником даже в мыслях. Потому что иначе обязательно рано или поздно сорвётся с языка.
Герард тут же заулыбался, широко и радостно. Дик тоже попробовал улыбнуться в ответ, но получилось как-то судорожно и, наверное, криво. Он ещё не мог отойти от недавней обиды, не говоря уж про драку, но надеялся, что это не очень заметно.
– Тогда хватит сидеть, – Герард вскочил на ноги. – Если мы не наловим этих тварей, монсеньор опять разозлится. А нам ещё придётся объяснять, откуда взялись синяки. Лестниц, чтобы падать, здесь нет.
Ричард осторожно прикоснулся к ноющей щеке и поморщился. К вечеру лицо наверняка распухнет, опять начнут смеяться. У Герарда глаз тоже совсем заплывёт и любой дурак сообразит, что здесь произошло. И эр Рокэ… Дик замотал головой, стараясь выкинуть Алву из головы, и поспешно поднялся. Герард прав, нечего сидеть. Пауканы сами в заготовленные мешки не попрыгают.
И всё-таки, надо будет понять…

***
– Вот мерзавец!..
– На рею, и дело с концом…
– Муцио слишком добр, вот попадись он мне…
Дик остановился, заслышав впереди рассерженные возбуждённые голоса. Встречаться с фельпскими капитанами не хотелось. А ещё, там мог оказаться Алва.
Ричард машинально коснулся пальцами щеки и поморщился. Уже не болело, но синяк по-прежнему красовался на пол-лица. При каждом взгляде в зеркало Дику хотелось провалиться сквозь землю. Мало того, что он опустился до позорной драки, так ещё об этом теперь знает каждый встречный. И монсеньор тоже. Ричард невольно поёжился, вспомнив, каким колючим стал взгляд Алвы, когда он увидел своих оруженосца и порученца, вернувшихся с охоты на киркорелл. И самое обидное, что Герарду почти ничего не было, тогда как на Дика Ворон начал смотреть хуже, чем на пустое место. Можно подумать, он один виноват в случившемся! А ведь Алва даже не видел, как всё произошло.
Голоса между тем приближались, а Ричард никак не мог решить, то ли ему поспешно добежать до ближайшего угла и свернуть в какой-нибудь коридор, то ли встать за портьеру, то ли сделать вид, что он ничего не слышит. Но до спасительного коридорчика было не очень близко, а бегать как заяц от каких-то простолюдинов – недостойно Повелителя Скал. Прятаться – и вовсе глупо, его наверняка заметят. Оставалось только вскинуть голову, заставить себя не думать о том, как выглядит жёлто-фиолетовая щека и пойти вперёд.
Из-за угла вывернули Луиджи Джильди и его отец, а ещё Дерра-Пьяве, этот наглый коротышка, который смотрел на Ричарда с неизменным весёлым недоумением, будто никак не мог понять, что он здесь делает. Иногда Дик готов был просто вызвать маленького капитана на дуэль, но остатки здравого смысла его удерживали.
– А, герцог, – Луиджи приветливо кивнул Ричарду.
Почему-то только с ним одним из Фельпцев Дик мог спокойно разговаривать, не чувствуя себя не в своей тарелке.
Старший Джильди тоже приветственно кивнул, а Дерра-Пьяве ухмыльнулся во весь рот. Ричард не сомневался, что он смотрит прямо на синяк и смеётся про себя, поминая больно скользкие лестницы, с которых от начала веков падают, понимаете ли, молодые горячие сорвиголовы, если только их не приструнить. Дик сделал вид, что ничего не замечает.
– Добрый день, – надо было соблюдать приличия, Повелитель Скал не должен опускаться до проявления невежливости только потому, что у него уже который день дурное настроение. – Господа, что-то случилось?
– Да уж случилось! – прогудел Дерра-Пьяве, сердито кусая ус.
Коротышку явно распирало от желания выплеснуть своё возмущение.
– Действительно случилось, но вряд ли это имеет отношение к вам, – сдержанно улыбнулся старший Джильди. – Думаю, герцог Алва сам расскажет, если сочтёт нужным.
Ричард нахмурился и постарался сдержать сердитый взгляд. Расскажет Алва, как же, он взглянуть лишний раз в сторону оруженосца не хочет, предпочитая ему общество каких-то моряков или безголового навозника… ой, нет, Дик же обещал больше так Валме не называть.
– Я думаю, герцогу Алве может быть просто некогда разносить новости, – улыбнулся Луиджи. – Видите ли, Ричард, у нас тут чрезвычайное происшествие. Сегодня утром было совершено покушение на капитана Скварца.
Покушение?! Ничего себе!
– С ним всё в порядке? – выпалил Дик, вспомнив, о ком идёт речь.
Капитан Скварца не был дворянином, но в Фельпе дворян не было вообще, на это даже можно было не обращать внимания, немножечко привыкнув. В конце концов, люди не виноваты, что родились в таком месте, да и о Чести здесь имели представление, несмотря на происхождение. Муцио Скеварца был хорошим человеком.
– Да было б не в порядке, я б лично этого ызарга из-под земли достал! – прорычал Дерра-Пьяве. – Ишь, посмел поднять на капитана оружие. Да таких только на рею! Уж я бы…
– Ты бы, несомненно, прирезал незадачливого убийцу на месте, – перебил разгневанного коротышку старший Джильди. – Но Муцио решил иначе. Господа, я вынужден вас оставить, мне надо сообщить герцогу Алве, как идёт расследование. Встретимся через два часа в порту. Ваше здоровье, герцог, – капитан кивнул Ричарду и пошёл дальше по коридору.
Дик едва заметно перевёл дух. Ворона поблизости не было и можно было не ждать, что он вдруг вынырнет из-за какой-нибудь занавески и скажет очередную гадость.
– Расследование, расследование, – недовольно проворчал Дерра-Пьяве. – Упустили мерзавца, лопухи бестолковые.
Луиджи сдержанно кивнул, и на его лице тоже появилось угрюмое выражение. Он тяжело вздохнул и снова посмотрел на Дика.
– Ну что, Ричард, рассказать вам в подробностях?
– Да, конечно. – Дик благодарно кивнул.
– Тогда идёмте куда-нибудь, где можно присесть и что-нибудь выпить. Эта история не из приятных

История была неприятна, непонятна и до сих пор казалось Луиджи чем-то не совсем реальным. Просто в голове не укладывалось, как такое может быть, но Муцио не стал бы врать, тем более, так врать, и раз сказал, что второй помощник капитана Лансо Перро попытался всадить ему нож в спину, значит так оно и было.
Муцио рассказывал о случившимся почти весело, с понимающей усмешкой на губах, а у Луиджи всё внутри будто переворачивалось. Ну как, как так можно? Служить, называть капитаном, вместе смеяться, плавать на одном корабле, а потом взять любимый кортик и… Если бы Скварца вовремя не обернулся, то его уже не было бы в живых.
И, главное, почему?
– Почему? – повторил Джильди, крутя в руках большое яблоко, которое машинально прихватил с блюда на столе, но даже не надкусил.
Повторил просто потому что не мог не спросить, а вовсе не надеясь, что герцог Окделл тут ему всё и растолкует. Герцог Окделл, похоже, понимал не больше него самого, случая грустную повесть чуть ли не раскрыв рот.
– Да мало ли, – проворчал Дерра-Пьяве, сердито хмуря брови и почти с отвращением глядя на вино, ему явно хотелось запить этот разговор чем-нибудь покрепче. – Может, доигрался до таких долгов, вот и пришлось расплачиваться, ты же знаешь, каким он был картёжником, до подштанников каждый раз раздевался, а из-за стола не выходил.
– Не может быть, – угрюмо возразил Луиджи, просто не желая верить, что по вине каких-то раскрашенных кусочков бумаги человек решился убить своего капитана, это же просто уму непостижимо. – Так проиграться, это что-то невозможное.
Коротышка только фыркнул, выражая явное презрение к слишком хорошему мнению Луиджи о людях, а герцог Окделл почему-то вдруг побледнел и уставился на собственные руки, вцепившиеся в край стола так, что побелели костяшки. С чего бы это, он ведь про азартные игры и не знает ничего, не играет совсем, уж как его ни уламывали, даже пари заключали о том, кто собьёт оруженосца Кэналлийца с пути истинного.
– Ну, может и не проигрался, – после паузы неохотно сказал Дерра-Пьяве и всё-таки глотнул прямо из бутылки. – Чужой, что за сладкая водичка! Только разве ж это важно, проигрался или ещё что? Да что бы ни было! Всё равно предатель и трусливый ызарг. Пока Муцио к нему спиной стоял, так и схватился за нож, а как тот повернулся – и стрельнул в кусты. В лицо-то ударить кишка тонка оказалась. Вот поймают его, схожу, лично в рожу плюну!
С этим Луиджи был согласен. Плюнуть в рожу подонку он и сам бы не отказался, а остальным займутся судьи, и вряд ли стоит рассчитывать на их милосердие. Хотя…
– Отец говорит, что есть основания подозревать, что он не сам на это пошёл, его подговорили или купили. И тогда ему могли пообещать защиту, – задумчиво протянул Джильди., подкинул яблоко и положил на стол. – Вряд ли он решился бы на убийство просто так. Ведь даже если бы всё получилось, ему многое пришлось бы объяснять. И скрыть правду… да он даже следы замести не пытался! В самом деле, на что он мог рассчитывать? Вот вы, Ричард, если бы стали убивать мосеньора… – герцог Окделл отчётливо подавился воздухом и уставился на Луиджи почти с ужасом, заставив того торопливо поправиться. – Прошу прощения, я ни в коем случае не имел ввиду, что вы способны на подобное, просто дурацкий пример. Я хотел сказать, что если бы вы задумали подобное дело, вы ведь не стали бы убивать своего кого-то в его собственном доме, не озаботившись даже элементарной возможностью потом оправдаться?
– Н-н-нет, конечно, – прохрипел юноша, вжимаясь в спинку стула, будто кто-то собирался приставить ему к горлу нож, требуя пойти зарезать герцога Алву.
– Какая тут может быть защита? – возмутился Дерра-Пьяве, взмахивая руками от избытка чувств. – Если ему что и обещали, то дурак, что поверил. Хотя, Лансо и становился дураком, как только сходил с корабля на сушу. Кто ж будет подставлять свою драгоценную шкуру и защищать идиота, который за красивые слова решил схватиться за нож! Если и правда подрядили его, то теперь эти ызарги носа не высунут наружу. Разве что Лансо попадётся, да сдаст.
– Это верно, – Луиджи не мог не признать, что маленький капитан прав.
– А зачем… зачем понадобилось… это? – вдруг спросил Окделл немного сдавленным голосом.
Странно, что это он вдруг так разволновался? Ему фельпские дела вряд ли к душе и сердцу. Это Ворон здесь стал почти своим, а его оруженосец так и остался вежливым доброжелательным гостем.
– Да знать бы, зачем понадобилось, может и нашли бы тех ызаргов, что всё это затеяли, – скривился Дерра-Пьяве. – Ну не сам же Лансо это придумал – зачем ему? Даже если и карты, кто-то же у него выиграл и откуп потребовал.
Разговор увял, повисла тяжёлая пауза. Герцог Окделл смотрел в пол, видимо, не желая дальше теребить их этой неприятной историей. Дерра-Пьяве хмурился и сопел, явно обдумывая, что бы сделал с Лансо, попадись тот ему в руки. Сам Джильди думал о том, как же порой бывают подлы люди. Подлы и глупы. Чем дальше от них уплывёшь – тем лучше. На корабль можно взять лишь тех, кто не предаст. Но кто не предаст? Муцио тоже вряд ли мог подумать, что его второй помощник решится на удар в спину.
Вежливое покашливание у дверей отвлекло Луиджи от мерзких мыслей, к огромному его облегчению. Нет ничего хуже, чем из-за одного мерзавца начать подозревать честных людей и перебирать в уме, кто из команды оказался бы способен так же ударить его самого. Да никто не оказался бы! Но противные мысли не желали уходить.
– Капитана Дижильди и капитана Дерра-Пьяве просят к герцогу Алве, – чопорно доложил слуга.
Лучше бы Ворон послал кого-то из моряков, они б так не расшаркивались. А то при взгляде на вышколенного лакея сама лезет в голову ерунда о том, как легко слугам подсыпать яд в пищу, или там в вино, которое выставлено для гостей вместе со спелыми фруктами.
– Хоть делом заняться, – с явным облегчением пробормотал коротышка и быстро направился к дверям, на прощание кивнув Окделлу.
Видимо, его мучили те же мысли, что и Луиджи.
Джильди тоже поднялся, распрощался с Ричардом и пошёл следом.
Ворон не стал бы звать просто так. Наверное, не стал бы. Хотя, от Ворона можно ждать чего угодно.
Герцог Окделл остался один, впрочем, сейчас Джильди это не волновало.

Дик дождался, когда капитаны выйдут, и только тогда шумно выдохнул сквозь зубы, а потом уткнулся лицом в ладони. Сердце всё ещё колотилось, не желая успокаиваться после того, когда он решил, что Луиджи Джильди всё знает. Хвала Создателю, это оказалось не так.
Ричард с силой провёл ладонями по лицу и сел ровно, до боли выпрямив спину.

«У добра преострые клыки и очень много яда»…

Привычная злая усмешка кривит тонкие губы, в бокал налита Чёрная Кровь.
Дик стиснул зубы.

«Необычный букет… Но мне нравится. Впрочем, у меня извращенный вкус, это знают все»…

Несколько глотков, огонь зажигает искры в глубине вина.
Челюсти заныли от напряжения.

«– Я пью за жизнь, а за что хочешь выпить ты?
– За… За справедливость…
…
– Поставь бокал!»
Резкий окрик и пронизывающий взгляд, под которым невозможно не остановиться.

Ричард вскочил, бесцельно шаривший по комнате взгляд наткнулся на бутылку вина. Это совсем другое вино, слишком сладкое и светлое, в нём не будут гореть кровавые отблески, его можно пить, не боясь не проснутся через сутки.
Рука сама метнулась схватить бутылку и грохнуть о стену, но Ричард только с силой ударил кулаком по столу. Повелитель Скал не должен проявлять такой несдержанности. Дик глубоко, прерывисто вздохнул и зажмурился. Непрошенные воспоминания веером кружились вокруг него. А ведь он почти забыл… Да, поверил Герарду, что достаточно просто совершить какой-нибудь… Ричард понял, что криво усмехается, наверное, это даже похоже на бешеную усмешку Ворона… какой-нибудь подвиг, чтобы всё стало, как раньше. Поверил, и был рад забыть то, что случилось.
Но фельпские капитаны напомнили ему об этом, самым бесцеремонным образом. Ещё более бесцеремонным от того, что они, очевидно, совершенно не подозревали, что их слова могут значить для Ричарда Окделла. Да и кто бы заподозрил, что Первый Маршал будет держать при себе человека, который пытался всадить ему нож в спину. То есть отравить, но это не имеет значение.
Или имеет? Нож – это, наверное, честнее. Или нет? Тот… как его… Лансо попытался сбежать, когда адмирал повернулся к нему лицом, а он, Ричард, наоборот выпил яд, когда Рокэ предложил ему.
Мысли невольно перескочили на незнакомого фельпца. Дик даже вспомнил лицо, неожиданно ясно и отчётливо – узкоё, потемневшее от загара, с каким-то приплюснутым носом и широко посаженными зелёными глазами.
Или карими?
Ах, да какое это имеет значение?!
Интересно, почему он сделал то, что сделал? Неужели только из-за денег? Или он тоже пытался кого-то спасти, обменять жизнь на жизнь, мучительно разрываясь от невозможности выбрать между долгом и долгом. А может, между привязанностью и долгом? Или между любовью и…
Дик почувствовал, что ему становится чуть ли не до слёз жаль этого человека, вот так попавшего меж двух огней. Бедняга Лансо наверняка не хотел, чтобы так вышло, но случившегося не вернёшь, и вряд ли его пощадят, если поймают. И уж точно не простят.
Ворон тоже не простит Ричард. Будет терпеть рядом с собой и дальше зачем-то, раз уж не отдал Дораку сразу, но это ничего не значит. И Герард зря надеется, никакой «подвиг» тут не поможет.
Дик рывком поднялся на ноги и почти выбежал из этой отвратительной комнате, пропитанной отвратительным запахом фруктов и вина.

Он сам не знал, куда идёт, бездумно шагая по коридорам Палаццо Сирен. Ноги вынесли Ричарда сначала на улицу, а потом к конюшне. Дик понял, где находится, только когда почувствовал, как Сона настойчиво хватает его за рукав, выпрашивая угощение. К сожалению, на этот раз хозяину было нечем её порадовать. Ричард виновато вздохнул и погладил кобылу по шее. Мориска фыркнула, словно говоря, что это недостаточная компенсация непринесённому угощению.
– Куда-то собрались, герцог Окделл? – Ричард резко обернулся на знакомый голос.
Похоже, череда неприятных встреч и разговоров для него не закончилась.
– Нет, виконт, – сухо ответил Дик, стараясь подражать Рокэ, когда тот отваживал слишком надоедливых придворных франтов, то и дело желавших завязать разговор. – Просто зашёл проведать Сону.
– И даже без подарка? – Валме поднял брови и покачал головой. – Вы не умеете обращаться с дамами, герцог. Надо будет сказать монсеньору, чтобы он восполнил эту часть вашего образования.
Ричард яростно взглянул на Марселя, с трудом удерживая себя от того, чтобы не схватиться за шпагу. Если на драку с Герардом эр Рокэ ещё посмотрел сквозь пальцы, то дуэль со офицером для особых поручений точно не пройдёт даром. Но, видит Создатель, как же хотелось вызвать этого навозника и показать…
Нет, он же обещал, что больше не будет так называть Валме. Про мысли Ричарда Герард, конечно, не может знать, но Повелители Скал держат слово, даже если об этом не знает никто, кроме них самих. Пусть даже очень трудно удержаться, тем более, когда этот навоз… виконт сам провоцирует ссору!
Дик заставил себя глубоко вдохнуть и отвернулся от незваного собеседника. Быть с Марселем любезным он, к счастью, не обещал. Тот как будто не заметил такой вопиющей невежливости и продолжил болтовню:
– Что-то сегодня все так и норовят разозлиться или покричать. Даже и монсеньор выкинул из кабинета очередного гонца от дуксов. Тот летел весьма живописно, но всё же это было чуточку невежливо, не находите? – Валме подошёл к своему жеребцу и протянул ему яблоко. – Впрочем, всё это не удивительно.
Сона покосилась на чужое угощение и снова фыркнула. К сожалению, всё, что Ричард мог – ещё раз утешающе её погладить. Марсель едва слышно хмыкнул, так тихо, что Дик не был уверен, что ему не показалось, и протянул Ричарду ещё одно яблоко. Дик растерялся, не желая принимать хоть что-нибудь из рук виконта, но Сона решила за него, потянувшись за угощением. Пришлось взять.
«Изменница» – с какой-то детской обидой подумал Дик, сердито глядя, как мориска довольно хрустит спелым яблоком.
– Да, неудивительно, – продолжил Марсель.
Похоже, ему опять приспичило поболтать, неважно с кем, неважно о чём. Ричард вспомнил, как отец говорил, что не стоит доверять всяким болтунам. Настоящей верности не нужны бессмысленные слова.
– Вы ведь уже знаете про это происшествие? – словно спохватившись, уточнил Валме.
Дик невольно натянулся, мгновенно сообразив, о чём пойдёт речь. Вряд ли могло случиться сразу два происшествия, о которых должен знать каждый.
– Да, если вы про нападение на адмирала Скварца, – выдавил Ричард, стараясь быть как можно безразличнее, а в мыслях вновь проявилось измученное лицо Лансо Перро. – Капитан Джильди и капитан Дерра-Пьяве рассказали мне, что одного из адъютантов адмирала заставили на него напасть.
– Заставили? – Марсель выглядел удивлённым.
Дик нахмурился. Или капитаны говорили как-то по-другому?
– Да… – юноша вцепился взглядом в гриву Соны, стараясь больше никуда не смотреть. – Кажется, ему пообещали защиту от суда.
Валме откровенно рассмеялся.
– Защиту от суда после убийства адмирала флота? Разве что, призвав Леворукого!
Ричард резко повернулся и снова столкнулся взглядом с виконтом.
– Тот человек, настоящий виновник, мог признаться, что это он послал Перро, – выпалил юноша.
Как эр Август, который тоже обещал, что возьмёт вину герцога Окделла на себя. Это, конечно, ерунда, на самом деле такое нельзя переложить на плечи другого человека, да ещё старика, но пока не сделаешь, этого не поймёшь до конца. И эр Август тоже, конечно же, не понимал, он же не никогда не совершал ничего подобного. И Лансо.
На лице Марселя появилось выражение такого искреннего недоумения, что Дик осёкся и замолчал.
– Взять вину на себя? – переспросил Валме и… захохотал.
В голос, запрокидывая голову и шлёпая себя по бокам от избытка чувств. Ричард смотрел, как он смеётся, сжимая и разжимая кулаки.
– Простите, – наконец кое-как выдавил виконт, когда немного успокоился. – Просто до такого не додумался даже Дидерих. Хотя, может и додумался, но понял, что ему никто не поверит.
– Господин виконт, потрудитесь объяснить, – процедил Ричард сквозь зубы.
Звучало это не сильно умно, но ничего другого юноша придумать не смог, а промолчать в такой ситуации было выше его сил.
– А что тут объяснять? – Марсель вытащил из кармана надушенный платок и пару раз взмахнул им у своего носа. – Ужасно жарко, правда? – Его глаза по-прежнему искрились весельем. – Я имел ввиду, что, может быть, этого простофилю и заставили пойти на убийство против его воли, но только полный глупец после этого стал бы признаваться в подобном преступлении. Простофиль заставляют браться за кинжалы для того, чтобы прикрыть собственную шкуру, а не чтобы подставлять её на раздел. А дуксы – не дураки, хотя и стараются быть на них похожими. На самом деле, только между нами герцог, это та ещё стая ядовитых ызаргов, которая мне очень напоминает некоторых других… представителей животного мира.
– Других представителей? – Дик ухватился за эту фразу, стараясь не думать о том, как нелепо выглядел со своим предположением.
Конечно, ведь в Фельпе нет Людей Чести. А сравнивать лавочников и истинную знать нельзя. И если от эра Августа можно было ждать подобного благородства, которое Ворон наверняка назвал бы глупостью, то от дуксов – явно не приходилось.
– Ну да. Я имею ввиду графа Штанцлера, например.
– Что? – Ричард так растерялся, что даже не разозлился на вопиющие слова Валме. – Пр-ричём здесь эр Август?
Марсель улыбнулся, как-то особенно широко и заговорщически, как мальчишка, который предвкушает, как расскажет приятелю большой и очень интересный секрет, случайно подслушанный у взрослых.
– Да, в общем, ни при чём, просто мы заговорили об ызаргах и я вспомнил, как мы с монсеньором ходили к нему… на завтрак.
– Эр Рокэ ходил к эру Августу на завтрак? – Дик понял, что совсем ничего не понимает.
Какой завтрак, откуда это проклятый завтрак взялся в разговоре о дуксах и что Ворон забыл в доме кансилльера, которого презирал, кажется, всеми фибрами души. Эр Рокэ не стал бы ходить на завтрак к тому, кого называл трусом.
– Ах, вы до сих пор не знаете? – Марсель рассматривал Ричарда, словно какую-то диковинку, и под этим взглядом было очень неуютно. – Вы тогда как раз болели. У Ворона была дуэль в Нохе с четырьмя не самым достойными людьми, я присутствовал при этом, как секундант. А после дуэли мы направились к графу Штанцлеру. Кажется, он был не рад нас видеть, а ещё почему-то очень не хотел попробовать вино, которое ему привёз монсеньор. Довольно глупо с его стороны, погреба герцогов Алва славятся уже несколько сотен лет, ну да, должно быть, у него были на то причины. Расспросить графа Штанцлера мы не успели, потому что за ним пришла стража, и он поспешил исчезнуть, увы, бесследно. Так вот, должен вам сказать, как почти беспристрастный свидетель, во время этого, с позволения сказать, завтрака, граф выглядел невероятно похожим на… ызарга. Даже сильнее, чем дуксы.
– Не смейте так говорить! – выкрикнул Ричард, снова хватаясь за шпагу и на этот раз почти не собираясь останавливаться. – Вы… эр Август только…
Юноша осёкся, не представляя, что сказать.
– Только что? – подбодрил его Валме, и Дику показалось, что он сейчас облизнётся.
– Только… Только… Это не ваше дело, виконт! – выпилил Ричард и позорно сбежал с этого поля боя.
Продолжать разговор было невозможно, Марсель довольно пронырлив и неглуп, он может о чём-нибудь догадаться. Да и что можно ему сказать? Что эр Август испугался вина, которое должно был быть отравлено? Он – старый человек и никогда не был рыцарем, он может бояться. И, несмотря на страх, он собирался взять вину в отравлении на себя. Если бы не стража…
Ричард замедлил шаг и бессмысленно обвёл глазами коридор, в котором каким-то образом оказался.
Эр Август собирался, и если бы не стража… Он просто испугался, ведь он не воин, он просто больной, усталый старик…

…может быть, этого простофилю и заставили пойти на убийство против его воли, но только полный глупец после этого стал бы признаваться в подобном преступлении.

Глупец или истинно благородный человек, но что может знать об истинном благородстве навозник… то есть нет, не навозник, но не важно.
Простофиль заставляют браться за кинжалы для того, чтобы прикрыть собственную шкуру, а не чтобы подставлять её на раздел.

Или за кольца с ядом.
Дик остановился, ощущая, как в груди стало пусто и холодно, несмотря на обычную фельпскую жару.
– Это неправда, – сказал он вслух очередной статуе птице-рыбо-девы. – Это неправда! Это неправда!!!
Мраморный бюст отлетел на десяток локтей и с оглушительным грохотом разбился об пол. Каменные осколки брызнули во все стороны, а под ноги Ричарду подкатилась голова с неровно отбитым носом, которая чем-то напоминала голову Катарины Ариго из давнего кошмара. Дик почти с ужасом отбросил её от себя, она с громким стуком отскочила от противоположной стены и улетела за какую-то портьеру.
– Р-р-ричард! Что ты делаешь?! – Дик круто развернулся на каблуках, готовый ударить любого, но тут же остановился.
Герард смотрел на него совершенно круглыми от удивления и испуга глазами.
– Ричард? – тихо повторил он после паузы.
– Ничего, – Дик сглотнул, заставляя себя успокоиться.
Повелитель Скал не должен позволять себе подобное, тем более, в присутствии посторонних. Герард, конечно, не совсем посторонний, но ему всё равно не скажешь правду. Правду никому не скажешь. Никому.
– Я в порядке, – деревянным голосом сообщил Ричард. – Что ты хотел?
Герард выразительно осмотрел разбитую статую, укоризненно покачал головой, но допытываться не стал.
– Я хотел сказать, что до вечера мы свободны, и можно прогуляться. Заодно, может, узнаем что-нибудь интересное.
– Да, идём, – Дик с облегчением улыбнулся. – Спасибо.
Хорошо, что Герард так всё понимает и не стал ни о чём спрашивать. Хорошо.

***
Марсель посмотрел вслед вылетевшему из конюшни Окделлу, выразительно приподнял брови и присвистнул. Сказать по поводу странного поведения молодого герцога он мог бы много, но, увы, было некому. Вот если бы они оставались в Олларии… хотя, если бы они оставались в Олларии, то прикусить зачесавшийся язык пришлось бы тем более, потому что вряд ли Рокэ Алве понравились бы подобные разговоры.
Ещё бы узнать почему.
Марсель достал третье и последнее яблоко и задумчиво скормил своему довольному жеребчику. Мориска Окделла вожделенно косила глазом, но сама виновата – надо было выбирать другого хозяина.
Нет, но всё же, почему?
Держать при себе это недоразумение, которое на поверку оказалось ещё более безголовым, чем казалось сначала. Тем более, больше Марсель в этом не сомневался, недоразумение, налившее тебе яду. По мнению Валме, единственное, что тут можно было сделать – как можно скорее избавиться от этакого… гм… оруженосца. Вправду папенька изволили говорить, что от людей, которые взяли на герб дикую свинью, ничего разумного ждать не приходится. Но Ворон мнением своего офицера для особых поручений интересоваться явно не собирался.
Марсель ещё раз посмотрел вслед умчавшемуся Окделлу и тихонько, гнусно хихикнул себе под нос, вспомнив расцвеченную фиолетово-жёлтым герцогскую физиономию и беспомощно-возмущённый взгляд.
В квадрате дверного возник чей-то силуэт.
– Над чем это вы так мерзко смеётесь? – весело спросил Алва и подошёл к стойлу своего скакуна, который тут же радостно всхрапнул. – Расскажите, я тоже не отказался бы немного посмеяться.
Марсель неопределённо пожал плечами.
– Я имел честь удостоиться беседы с Повелителем Скал. Но радужные переливы его подбитой щеки не дали мне проникнуться торжественностью момента.
Ворон повернул голову, пристально разглядывая Марселя. Виконт ответил самой беззаботной улыбкой, хотя его так и подмывало озвучить преинтереснейшую тему упомянутой беседы и посмотреть, как на Рокэ на это отреагирует.
– Занятный у вас, должно быть, состоялся разговор. Кажется, Ричард очень спешил вас покинуть, так, что чуть не сбил меня с ног и даже не заметил. Он, конечно, всегда был несколько блаженным существом, но не на столько же.
«Блаженное существо». Какая прелесть. Теперь это так называется?
Марсель беззаботно улыбнулся.
– Мы обсуждали последние новости. Говорили о прискорбном покушении на бравого фельпского адмирала, которое заставили совершить одного из его помощников.
– Заставили? – Ворон выразительно поднял бровь, в своей обычной манере.
– По крайней мере, если верить словам вашего оруженосца, – внезапно Марсель понял, что его до смерти утомили эти танцы вокруг да около волнующего его вопроса.
Захотелось брякнуть что-нибудь откровенно дурацкое, вроде прямого вопроса «Монсеньор, почему вы продолжаете держать при себе сына убитого вами человека, да ещё после того, как он попытался вас отравить?» Но такие атаки в лоб подходят разве что… хм… Окделлам разве что они подходят, Валмоны подобных глупостей не делают.
– В таком случае, Ричард осведомлён лучше нас всех, – как-то очень задумчиво протянул Алва. – Но если уж браться судить о причинах, в этом случае я поставил бы на банальную подлость, а не на достойные Дидериха роковые страсти.
– «В этом случае», монсеньор? – уточнил Марсель. – А бывают другие случаи, когда речь идёт о предательстве?
– Мой дорогой виконт, – усмехнулся Алва. – В этом мире полно самых разных случаев, о чём бы ни шла речь. Впрочем, мы заболтались. У меня для вас есть срочное дело…

***
В таверне было шумно, остро пахло пряностями и луком, а вино здесь явно не могло сравниться с тем, что подавали в Олларии, хотя во всём остальном фельпские повара не уступали талигойским. Ричард невольно вспомнил, как Наль впервые привёл его в замечательное местечко, где жарят мясо по-кагетски, и вздохнул. Это было так давно, что казалось, будто в другой жизни. Тогда самой страшной неприятностью казался камзол чёрно-синих цветов и Эстебан с приятелями.
Воспоминание о Колиньяре невольно потянуло за собой ворох других – про кольцо и Баловника, про дуэль, про Ворона, бросающего на стол веер карт, с безжалостным лицом стоящего над мертвым телом напротив шестерых испуганных юнцов.
– Ричард, ты сегодня весь вечер сам не свой. Что случилось?
Дик выдохнул и с благодарностью взглянул на Герарда, который, сам того не поняв, отвлёк его от неприятных мыслей.
– Ничего. Просто мне сегодня рассказали про покушение на адмирала.
– А! – лицо Герарда стало почти злым. – Надеюсь, этого мерзавца поймают. Если он сбежит – это будет просто несправедливо.
– Его могли просто заставить! – резко возразил Ричард, сам испугавшись собственной горячности. – То есть, я хочу сказать, ему могли угрожать… чем-нибудь. Мы же не знаем, как всё было на самом деле.
Герард нахмурился, но возражать не стал, только зачем-то начал царапать ножом столешницу.
– Ну… может быть, – неохотно сказал он спустя некоторое время. – Но, кажется, адмирал уверен, что дело в деньгах. А это… это же просто такая подлость!
– Да, – согласился Дик.
Сложно придумать что-то более низкое, чем предательство ради золота. Но ему пришлось выбирать не ради золота…
Ричард поспешно схватил свою кружку с вином и сделал большой торопливый глоток, едва не подавившись.
Они замолчали, разговор отчётливо не ладился. Герард украдкой рассматривал друга, пытаясь понять, почему он так взволнован. То есть, случившееся – это просто ужасно, но Герард не ожидал, что это так сильно заденет Ричарда, который так и не смог сойтись с фельпцами достаточно близко.
Дик молчал, рассеяно блуждая взглядом по заполненной зале. Еда, вино, подавальщицы в платьях с глубокими вырезами, смеются, уворачиваясь от рук особо разошедшихся посетителей. В углу наигрывает какую-то весёлую песенку молодой чернявый парень в цветастой одежде, наигрывает неплохо, разбить его инструмент о его же голову желания не возникает, недалеко от него, в тёмном углу притулился какой-то малый в шляпе.
Дик уже было отвернулся, когда его словно что-то толкнуло, и он всмотрелся в молчаливого угрюмого посетителя. Показалось? Наверняка показалось, какой дурак стал бы… но вдруг…
– Ричард, ты чего? – снова спросил Герард, и только тогда Дик понял, что весь подался вперёд, затаив дыхание.
– Герард, ты только не оборачивайся, – Дик постарался говорить как можно тише. – Но мне показалось, что там сидит Лансо Перро, я его видел, и это может быть он.
– Лансо Перро? – не понял Герард, но в следующую секунду сообразил. – Тот самый, который?.. Надо позвать стражу!
– Постой! – Ричард вцепился другу в рукав, не давая подняться. – А вдруг я ошибся? А ещё я… знаешь, я хочу с ним поговорить. Герард, послушай, вдруг твои капитаны ошиблись, и его всё же заставили? Тогда ему нельзя к страже, потому что надо поймать того, кто это придумал, а он не скажет.
Дик замолчал, лихорадочно пытаясь придумать убедительные аргументы. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что должен поговорить с этим человеком лично. Узнать… спросить…
– А если это он? – возмутился Герард, снова порываясь встать. – Так его и отпустить?!
– Нет, что ты, – мотнул головой Ричард, продолжая его удерживать. – Конечно, не отпустить. Но давай пока не будем звать стражу, а лучше за ним проследим и сами поймаем где-нибудь, где нет людей. Нас двое, а он один, так что мы справимся. А когда точно узнаем, тогда и решим.
Если Лансо действительно заставили, то его надо отдать Муцио Скварце. Адмирал наверняка поймёт.
– Ну… – Герард явно сомневался, но всё же сел обратно. – Ладно. Но если что, мы сразу зовём стражу.
Дик облегчённо выдохнул и снова отпил вина, не отводя взгляда от этого толи-Перро-толи-не-Перро.
– Во всяком случае, – добавил Герард, видимо, окончательно смиряясь. – Если это окажется он, то это будет неплохой подвиг.
Ричард немного нервно улыбнулся и кивнул.

Ждать пришлось не так долго. Спустя, самое большее, четверть часа предполагаемый Лансо поднялся со своего места, поплотнее надвинул шляпу и направился к выходу. Ричард с Герардом переглянулись и тоже подскочили со своих мест. Ричард поспешно бросил на стол золотую монету, не заботясь о том, что это было заметно больше того, на сколько они съели и выпили.
Улица встретила их темнотой, чистым после чада таверны воздухом и уже почти привычной жарой. Их будущая добыча беспечно шла по улице неторопливым, прогулочным шагом. Не сговариваясь, молодые люди пошли следом.
– А он нас не заметит? – осторожно спросил Герард через несколько поворотов.
Они старались несильно отставать от преследуемого, чтобы не потерять его среди довольно-таки кривых улочек.
– Он же не оборачивается, – ответил Ричард. – И идёт так же, не пытается сбежать. Правда, я бы тоже не попытался, – признал он после секундной паузы. – Когда за мной шли разбойники, я наоборот сделал вид, что ничего не замечаю.
– За тобой ходили разбойники? – было непонятно, то ли Герард удивился, то ли восхитился. – То есть, настоящие? Я ни разу не видел разбойников, на нас никогда не нападали, только в День Святой Октавии, но там были соседи.
– Ходили. Давно, когда я только-только поступил на службу эру Рокэ… монсеньору, – они повернули за очередной угол, и Дик мимоходом отметил, что стало как-то слишком темно, и дорога стала совсем неровной.
Кажется, они зашли в какой-то сомнительный квартал, но останавливаться на полпути не хотелось. Повелители Скал всегда идут до конца! Правда, возможно, следовало отослать отсюда Герарда, но Ричард понимал, что друг его не оставит, да ещё, чего доброго обидится. Сам бы он точно оскорбился на подобное предложение, и дело было бы совсем не только в Чести его дома.
А ещё Дику было просто спокойнее от того, что он не один.
Под ногами что-то неприятно чавкнуло, Ричард чуть не поскользнулся. Они ушли уже очень далеко от знакомой части города. Дик надеялся, что сможет найти дорогу обратно, если Герард не сможет запомнить, как и куда они шли.
Задумавшись, Ричард немного вырвался вперёд, оставив друга позади. Ещё поворот...
Он чудом успел отшатнуться, его спасла выглянувшая из-за тучи луна, луч которой заставил предательски взблеснуть отточенное лезвие. Но его всё равно задело вскользь по боку. Боль только подхлестнула усвоенные рефлексы и Дик, не думая, выхватил шпагу.
– Ричард! – громкий голос Герарда, а через секунду друг встал рядом, и это было очень вовремя, потому что преследуемый вдруг оказался не один.
Дик не представлял, откуда могли появиться ещё пятеро внушительных размеров громил, но они появились. А может, это просто бандиты, и всё?
Дальше думать было некогда, остались только боль, звон стали, взблески зыбкого света на клинках и чьи-то фразы, вырывающиеся из памяти.

Живее, юноша, не стойте на месте, вас не будут ждать!..
Как вы бьёте, вы же открылись! Не забывайте про защиту!..
Вот так, а теперь вверх. Хорошо!..

Всё закончилось как-то слишком быстро. Противников вдруг не стало и наступила тишина. Ричард остановился, растерянно моргая и пытаясь разглядеть тела. Кажется вон одно. Или два? А остальные?
– Они сбежали, – тяжело сказал Герард между неровными вдохами. – И тот тоже сбежал, ещё раньше.
Конечно сбежал, чего ему было ждать?
Дик опустил шпагу, прижал ладонь к раненному боку и шумно выдохнул. Больно.
– Ричард! Тебя задели? – Герард мгновенно подскочил к нему, видимо, пытаясь разглядеть порез.
Отпираться было глупо, и Дик кивнул.
– В самом начале. А тебя?
– Мне повезло. Ричард, нам надо к свету, и я перетяну рану. Я умею немного. А потом нам надо возвращаться, быстро.
– Хорошо, – Дик сглотнул, чувствуя, как почему-то начинает кружиться голова.
С чего бы это, не из-за этой же царапины? Герард настойчиво потянул его за собой, он не стал сопротивляться.

До Палаццо Сирен удалось добраться только заполночь. Дорогу они всё-таки потеряли, а порезанный бок давал о себе знать куда сильнее, чем сначала показалось Ричарду. Под конец пути он почти висел на Герарде, думая только о том, как продолжать переставлять ноги.
В окнах, как ни странно, горел свет. Наверное, случилось ещё что-нибудь, раз никто не спит. Они уже подходили к воротам, когда вдруг кто-то закричал, о том, что кто-то нашёлся, а в глаза ударил свет фонаря. Дик не сразу понял, что речь идёт о них самих.
– Ой, – тихо сказал Герард. – Кажется, нас потеряли. И искали. Как ты думаешь, монсеньор будет очень злиться?
Очень ему надо, злиться из-за такой мелочи, мог бы сказать Ричард, но не сказал. Герард до сих пор верит в то, что Ворону есть до кого-нибудь дело, ну и пусть верит. Вера – глупое чувство… или не вера?
– Молодые люди, как это называется?! – возмущённый голос принадлежал Марселю, Дик его узнал. – Между прочим, вас уже давно ищут. Особенно после того, как оказалось, что вас никто не видел.
Ричард хотел огрызнуться о том, что не обязан отчитываться навознику в своих действиях, но опять вспомнил, что обещал больше так не говорить о виконте.
– Простите, – пробормотал Герард. – Мы не думали, что так получится. Господин Валме, Ричарду нужен врач…
– Надеюсь, это была не дуэль? – ледяной голос мог принадлежать только Ворону.
Дик вместе с Герардом невольно попытался встать по стойке смирно, но едва не упал.
– Никак нет, – выпалил Герард, обхватывая его руками и не давая упасть. – На нас напали бандиты, когда мы преследовали человека, который, как мы думали, мог оказаться бывшим помощником адмирала, Лансо Перро.
– О-о-о, – Марсель схватился за голову, глядя на них с возмутительной смесью жалости и негодования. – Только не говорите, что это был ещё один «подвиг»!
Ричард дёрнулся, желая дать ему пощёчину и вызвать на дуэль. И вообще, откуда Валме знает про подвиги? Не мог же Герард ему рассказать. Герард любит порассуждать о некоторых вещах, но когда надо молчать умеет, Дик был в этом уверен.
– Полагаю, нам об этом поведает мой порученец, – так же холодно сообщил Ворон, и Дик снова замер. – После того, как препроводит герцога Окделла в его комнату и проследит за тем, чтобы герцогом занялся лекарь. Кстати, Валме, вы тоже проследите, чтобы молодые люди по дороге никуда не свернули. Можете идти.
Когда Алва говорил таким тоном, оставалось только идти, и как можно скорее, чтобы убраться от разгневанного Первого Маршала подальше. Ричард послушно пошёл, думая только о том, что хочет, чтобы эта ночь, наконец закончилась.
Единственное, что его немного радовало, это то, что объясняться с монсеньором придётся всё-таки не ему.

– Молодые люди превзошли самих себя, – бросил Марсель в спину уходящему Ворону. – И всё ради во имя вашей особы, – добавил он с непонятным даже себе самому злорадством.
Алва не ответил, только пожал плечами. Помогая переместить герцога Окделла до его спальни, больше всего Марсель жалел, что не может вот прямо сейчас перекинуться с Рокэ парой слов на всё ещё интересующую его тему и посмотреть, как господин Первый Маршал будет старательно изображать равнодушие.
Сам же господин Первый Маршал в это время сидел в своём временном кабинете с бутылкой вина и на лице его бы невероятное выражение почти весёлого смирения.
– Подвиг, – негромко проворчал он, ни к кому не обращаясь, и налил полный бокал. – От пустой головы не вылечат никакие подвиги.
Он залпом выпил вино и вытащил из кармана карас. Некоторое время рассматривал камешек с той же почти весёлой и почти обречённой улыбкой, потому сунул его обратно.
– И Леворукий с этим совсем, – объявил Ворон в пустоту, словно ставя печать, и заново наполнил бокал.
Леворукий с ним, пусть… живёт.

***
Луиджи с изумлением и восхищением смотрел на Рокэ Алву, обратившимся к каторжникам с речью. С некоторым смущением Джильди понял, что у него в горле застрял комок. Всё-таки Ворон – великий человек! Кто бы мог подумать, что человек, известный, как безжалостный убийца, может найти слова, способные проникнуть даже в зачерствелые сердца осуждённых?!
Алва говорил, его вдохновение не могло не передаться любому, кто его слышал. Луиджи невольно заулыбался, только теперь до самого конца понимая, что бы ни случилось, они не проиграют. Они отстоят Фельп, а война закончится.
Ворон замолчал, и только тогда Джильди смог оторваться и посмотреть в сторону. Взгляд капитана невольно перескочил на оруженосца Алвы. Тот смотрел на своего монсеньора совершенно круглыми глазами, чуть приоткрыв рот. Луиджи почувствовал, что ему становится весело. Похоже, молодой человек до этого не подозревал, на что способен его господин. Ворон с самого начала был с ним излишне суров, а уж после глупой выходки с ловлей сбежавшего преступника и вовсе гонял оруженосца и в хвост и в гриву, мало заботясь тем, что тот был ранен. Стоит ли удивляться, что тот, даже если и знал, то позабыл, каков может быть блистательный Рокэ Алва.
Джильди улыбнулся и подъехал к молодому герцогу поближе. Окделл явно извёлся от сурового обращения монсеньора и выглядел отчаянно нуждающимся в хорошей компании, а Луиджи, чувствуя необычайный душевный подъём, был готов облагодетельствовать сейчас любого, кто подвернётся ему под руку, хоть талигойского оруженосца, хоть вон того щербатого каторжника с ожогом в полрожи.
– Монсеньор невероятен, правда? – это показалось Луиджи самым удачным для того, чтобы завязать беседу, о чём же ещё сейчас говорить. – Кому ещё могла прийти в голову такая безумная и чудесная мысль?!
Юноша едва заметно вздрогнул, закрыл рот, сглотнул и всё ещё немого ошалело посмотрел на Джильди.
– Д-да, – выдавил он и замолчал.
– Вы, похоже, тоже не ожидали от него подобного? – спросил капитан и улыбнулся чуточку заговорщически.
– Н-не ожидал, – Окделл снова сглотнул. – Монсеньор всегда говорил, что не любит Дидериха.
– Дидериха? – Луиджи моргнул, пытаясь понять, при чём тут знаменитый поэт, до произведений которого у него так и не дошли руки.
– Ну да, – юноша опустил голову, уставившись на собственные руки, нервно мнущие поводья. – Это же Дидерих. То есть, этот монолог. Он из «Утёса Чести». Там король должен был вдохновить преступников на подвиг и произнёс эту речь. Я… – он вдруг покраснел и явно оборвал начатую фразу. – Я… я был уверен, что эр… монсеньор не знает Дидериха. Он всегда так пренебрежительно о нём отзывался.
– Знать и любить, юноша, разные вещи. Вам давно пора бы это усвоить.
От внезапно прозвучавшего голоса Алвы Луиджи чуть не потерял поводья. Когда он успел подъехать, да ещё так тихо?!
– Дидерих? – зачем-то переспросил Джильди, ошалело глядя на Ворона и чувствуя, что он обманулся в чём-то очень важном, вот только никак не удавалось понять, в чём.
Алва равнодушно пожал плечами.
– Не думали же вы, что я придумал всю эту чушь самостоятельно? О нет, на подобное моих талантов не хватило бы, даже если бы я был пьян, как последний сапожник. – Ворон рассеяно поправил шляпу, встретился с почти обиженным взглядом Луиджи и широко, обезоруживающе улыбнулся. – Так что мне пришлось позаимствовать речь у того, кто является признанным мастером. Смиренно поблагодарить мэтра, увы, не могу, поскольку он давно мёртв. Впрочем, по той же причине, подобные мелочи его уже не беспокоят. Едемте, господа, у нас полно дел. Ричард, и прекратите предаваться мировой скорби.
Алва тронул поводья, проехав между Луиджи и своим оруженосцем, и, не оглядываясь, пустил коня рысью. Джильди несколько мгновений растерянно смотрел ему вслед, потом покосился на Окделла и сочувственно вздохнул. Ворон, конечно, был великим человеком, но, наверное, быть его оруженосцем – дело не из лёгких, с такой-то непредсказуемостью, да острым языком. А ещё Джильди думал, не почудился ли ему тот весёлый мимолётный взгляд, брошенный герцогом Алвой на герцога Окдлелла.
Наверное, всё же почудился. Ничего подобного раньше не замечалось.

Ричард судорожно стискивал поводья, глядя в спину Ворону. Привычная злость смешивалась с привычной же, почти детской обидой.
А ведь всего несколько минут назад Дик готов был на крыльях взлететь от восторженного изумления. Эр Рокэ читал королевский монолог так, что ему невозможно было не верить! А ещё невозможно было не понять, что все его уничижительные отзывы о великом драматурге – на самом-то деле просто очередная маска. Эр Рокэ любит дразнить окружающих и делать вид, что он хуже, чем есть на самом деле. Ричард даже заподозрил было, что то же самое можно сказать и про другие вещи, например, про отношение герцога Алвы к своему оруженосцу, которого тот не убил, когда…
Но сухие пренебрежительные слова и короткий взгляд мгновенно рассеяли это заблуждение. Нет герцогу Алве никакого дела до своего оруженосца, и вообще ни до кого нет, а читая этот несчастный монолог, он, как всегда, неплохо поразвлёкся, издеваясь над всеми окружающими!
Ричард смотрел в спину Ворону и думал, что, наверное, никого на свете не ненавидит так, как его. Ну разве что ещё Луиджи Джильди, которому герцог Алва до отвращения приветливо улыбался.

***
Солнце светило вовсю, небо было чистым, совсем безоблачным и пронзительно голубым. А ещё было жарко, далеко впереди шумело море, кричали чайки, а на волнах покачивались странные уродливые корабли, которые, если верить Ворону, должны были принести небывалую победу. Не верить же Ворону в таких делах причин не было.
Согласно описаниям во многих книгах, вся эта обстановка словно предназначалась для того, чтобы радоваться жизни и делать прочие подобные глупости. Ричард сидел на большом прибрежном валуне, пересыпал из руки в руку песок и думал о том, что радоваться ему нечему, потому что какая может быть радость от этих жутких кораблей, этого режущего глаза солнца и этих пронзительных птичьих воплей, когда ты никому не нужен.
Контраст собственных мрачных мыслей с окружающим ярким и безмятежным миром был разителен и доставлял странное болезненное удовольствие. Дик думал о предстоящем сражении, о победе, которой не могло не быть, потому что их вёл Рокэ Алва, и с угрюмым упоением представлял, как погибнет во время этой битвы. А перед этим обязательно спасёт эра, только это всем будет безразлично. Все станут радоваться поражению врага, пока его тело будет остывать на залитой кровью палубе. И Ворон даже не взглянет в его сторону. Ворон никогда не смотрит, ему всегда всё равно. Разве что Герарда расстроит потеря друга. Вот ведь великое событие – смерть Повелителя Скал огорчит бесхитростного парня из мещанской семьи.
Картина собственной трагической гибели настолько ясно встала у Ричарда перед глазами, что ему почти захотелось, чтобы так всё и случилось. Хотя, конечно, желать себе кончины было недостойно и, пожалуй, трусливо. Герцог Окделл не имеет права доставить подобное удовольствие всяким там… в общем, всяким.
Ричард скривил губы, наблюдая, как на берегу моряки что-то взволнованно обсуждают, размахивая руками и тыча пальцами в несуразные уродцы-корабли. Эр Рокэ наверняка был с ними. Он всегда предпочитал общество черни, и было совершенно неясно, для чего он опять потащил за собой герцога Окделла на этот осмотр «тайного оружия». Алва по-прежнему не отпускал от себя оруженосца, наваливая на его плечи массу каких-то дел, ещё больше, чем раньше. Краем глаза Дик успел заметить, что Герарду тоже легче не стало, и вид порученец имеет несколько осоловелый, но думать о Герарде было особенно некогда.
– Я смотрю, вы не удосужились выполнить моё распоряжение, – неожиданный голос за спиной едва не заставил Ричарда свалиться с уютно обсиженного камня.
Он невольно бросил взгляд в сторону моряков, с которыми, по всем предположениями, и должен был находиться эр Рокэ. Моряки продолжали что-то бурно обсуждать, а эр Рокэ, вопреки всяким ожиданиям, стоял за спиной Ричарда, сложив руки на груди, и с мечтательной улыбкой разглядывал корабли, явно предвкушая близящееся сражение.
– Мировая скорбь, юноша, занятие крайне бесперспективное, поэтому ещё раз рекомендую вам перестать ей предаваться, – продолжил Ворон свою мысль.
Дик сидел, приоткрыв рот, и судорожно соображал, что именно во всём этом – в довольном герцоге Алве, в его словах, в окружающем мире в целом, кажется ему вопиюще неправильным, не таким, каким должно было быть.
Ворон, между тем, оторвал взгляд от кораблей и перевёл его на Ричарда. Он смотрел, как всегда, отстранённо и словно бы сквозь Дика.
– И вот ещё что, герцог Окделл. Я осведомлён о вашей бурной фантазии, поэтому, что бы вы там себе ни напридумывали, извольте приложить все усилия, чтобы вернуться из предстоящего боя живым.
Ричард судорожно сглотнул и, сам того не замечая, выпрямился, вперив в Алву угрюмый взгляд исподлобья.
– Эр Рокэ, я не собираюсь отсиживаться во время боя за спинами…
– Можете не сомневаться, юноша, мне это известно, – перебил его Ворон, не дослушав. – Так что будьте любезны отложить на время ваши измышления, если они есть, и считайте мои слова приказом своего эра. Погибнуть в жестоком бою считается красивым, но смею вас заверить, выжить в нём – намного красивее. А теперь собирайтесь, нам пора возвращаться.
Последние слова Алва почти бросил ему через плечо, направляясь к развеселившимся, явно чем-то очень довольным морякам.
Ричард медленно спустил ноги с камня, сосредоточенно глядя, как утопают носки сапог в жёлтом, блестящем песке, и думал, что то самое, что показалось ему неправильным – это то, что эр Рокэ с ним заговорил. То есть, заговорил как раньше, а не просто отдал очередное сухое распоряжение, не поворачивая головы. И этот его нелепый приказ… Дик отчаянно прикусил губу, размышляя, показалось ли ему, и если нет, то что это всё значит.
– Юноша, мне вас ещё долго ждать?
Ричард охнул и поспешно бросился к Соне, стараясь не смотреть на Ворона, чтобы его вид не развеял внезапное ощущение того, что что-то в мире вдруг сдвинулось в сторону, или наоборот – встало на своё место.
Уже усаживаясь в седло, Дик задался вопросом, а что же имел ввиду эр Рокэ, говоря о его предполагаемых «измышлениях». Однако спросить у самого Алвы не решился.

Вместо эпилога.

Пороховой дым ел глаза, плечо, по которому пришёлся удар тупым концом чьего-то багра, болело, колени подгибались от усталости, но Ричард всё равно чувствовал себя счастливым до невероятия. Они победили! Да ещё так, так… никто и никогда раньше так не побеждал!
Дик машинально вытер лицо таким же грязным рукавом и быстро взглянул по сторонам. Он хотел найти Герарда, убедиться, что всё в порядке. Сначала они постоянно были рядом, но под конец сражения Герард куда-то исчез, вслед за распевающим очередную песенку Марселем. Навозник… то есть, виконт Валме даже здесь остался верен себе и своему возмутительному легкомыслию. Ричард не думал, что с ними обоими могло что-нибудь случиться тогда, когда уже всё практически закончилось, но лучше было проверить.
Вокруг царило разрушение, корабль опасно кренился, но продолжал держаться наплаву. Дик на всякий случай ухватился за перила. Горячка боя проходила, тело наливалось тяжестью усталости, ушибы и порезы разом заныли, словно только того и ждали. Ричард глубоко вздохнул и ещё раз осмотрелся.
– Я вижу, вы решили выполнить мой приказ. Крайне любезно с вашей стороны.
Ворон подошёл как обычно – неслышно и совершенно неожиданно. Ричард невольно отшатнулся, ожидая увидеть того демона в человеческом обличье, который недавно носился по кораблю, сметая всех на своём пути, но эр Рокэ уже выглядел совершенно обычно, если не считать грязь и кровь на лице и одежде. Дик даже тихонечко перевёл дух от облегчения.
– Эр Рокэ, какой приказ? – осторожно спросил он, запинаясь от того, что совсем отвык просто разговаривать с Алвой, и пытаясь вспомнить, что же монсеньор говорил ему перед боем.
Ничего не говорил, кажется, только «Вперёд!», которое было обращено ко всем.
– Поразительная наглость, – ухмыльнулся Ворон. – В глаза сообщать своему эру о том, что его приказы не залёживаются в вашей памяти больше минуты. Далеко пойдёте, юноша. Впрочем, вы живы, так что будем считать, что приказ вы выполнили добросовестно.
Дик растеряно молчал. Алва опять говорил с ним как раньше, будто и не было… ничего. Будто они не на корабле в Фельпе, а на Дарамском поле, возле пушки, ядро из которой сбило вражеский штандарт.
– Эр Рокэ… – Ричард не знал, что он хотел сказать, но сказать ему просто ничего не дали.
– Приходите в себя, юноша, и побыстрее. Вы мне скоро понадобитесь, – как ни в чём не бывало, сообщил Ворон, потом вдруг широко улыбнулся, протянул руку, коротко дёрнул Дика за прядку волос над ухом и пошёл прочь.
– Да, эр Рокэ…

Ричард сглотнул, заморгал и вдруг понял, что это сражение будет самым главным и замечательным в его жизни. Даже лучше, чем Дарама.