Часть первая
Глава 1
Осень отдавала последнее тепло, солнце пронизывало уже почти голые ветви деревьев так безмятежно, будто зима не стояла на пороге, и Робер потратил на то, чтобы промять Моро, два часа вместо обычного часа.
Жеребец не отреагировал на продление срока прогулки, как не реагировал почти ни на что, но сам Робер неожиданно почувствовал себя намного бодрее, чем вчера и позавчера. Вернув мориска в конюшни, он неторопливо пошел ко дворцу, ощущая, как оживление и бодрость с каждым шагом пропадают, облетают как осенние листья.
Миновал караульных гимнетов, взбежал по ступенькам и направился к кабинету его величества Альдо Первого. Альдо еще вечером сообщил, что хочет видеть своего Первого Маршала с утра, но рассказывать, о чем пойдет речь, отказался. Впрочем, если бы его таинственность была главным его недостатком...
Робер дернул дверь королевского кабинета. Альдо, наклонившийся над письменным столом, поднял голову от расстеленной карты и широко улыбнулся.
- Ты как раз кстати, а то я уж начал подозревать, что без нового указа не обойтись.
Робер глянул на него вопросительно и только потом заметил, что в кабинете присутствуют еще двое. Демонстративное беспокойство Альдо объяснялось просто.
У окна, прислонившись плечом к стене и скрестив руки на груди, замер в неподвижности Валентин Придд, как обычно, весь в сером - и как обычно, с абсолютно непроницаемым лицом. За спиной Альдо, держа в руках какой-то толстый том, переминался Дикон, и судя по выражению его лица, он разрывался между двумя чувствами - любопытством относительно того, что делает его обожаемый сюзерен, и острой неприязнью к Повелителю Волн. По крайней мере, взгляды, которые он время от времени бросал на Придда, иначе истолковать было невозможно.
Робер кивнул сперва Дикону, потом Валентину, и подошел к столу.
- Это насчет Гальтары, - сказал Альдо, выпрямляясь. - Герцог Придд нашел кое-что в старых книгах и счел нужным довести до нашего сведения... - он снова улыбнулся и махнул рукой. - Ай, ладно. Все эти церемонии... Дикон, покажи!
Ричард развернул фолиант, который держал в руках, и стал торопливо листать страницы.
- Герцог Окделл, - негромко заметил Придд, не меняя позы, - я буду вам крайне признателен, если вы проявите осторожность в обращении с этой книгой. Не хотелось бы, чтобы вы ее... засвинячили. Если вы понимаете, что я имею в виду.
- Будьте уверены, понимаю, - Дикон сверкнул глазами и отвлекся от перелистывания страниц. - И предпочел бы проявить неосторожность в обращении с владельцем книги.
- Когда вам будет угодно, - равнодушно откликнулся Придд, рассеянно стряхивая невидимую пылинку с серого бархата рукава.
- Ну хватит, - Альдо хлопнул ладонью по карте. - И представь, Робер, я это слушаю уже второй час.
- Прошу прощения, ваше величество, - Придд слегка поклонился. Ровно настолько, подумал Робер, чтобы это уже не выглядело оскорбительной невежливостью. - Если мое присутствие более не требуется, то я предпочел бы...
- Требуется, требуется, - Альдо быстро взглянул на него. - Ваше знание гальтарского может нам пригодиться.
- Но я полагал, что его величество, возрождая старые порядки, основывается именно на своих знаниях, - недоумение Валентина тоже было в необходимой мере вежливым. - Глупо было бы предполагать, что знатоком выступает, например, герцог Окделл, но...
- У меня есть другие способы быть полезным моему королю! - задиристо вскинулся Дикон. Придд окинул его медленным задумчивым взглядом.
- О, разумеется, - его интонация была бы крайне язвительной, если бы была вообще. - Ни мгновения в этом не сомневался.
Робер увидел, как Ричард, начиная заливаться краской ярости и все еще продолжая держать раскрытую книгу, опускает свободную руку на эфес.
- Ричард, - он подошел, оказываясь на линии ненавидящих взглядов. - Дай-ка посмотреть, что ты там ищешь?.. Герцог Придд, вы не возражаете?
Валентин молча качнул головой, вновь прислоняясь плечом к стене, от которой он оттолкнулся в ответ на движение Дикона.
Ричард стиснул зубы и сунул книгу Роберу.
- Ваше величество, если я вам сейчас не нужен, - он на секунду замялся. - Я бы навестил Айрис Окделл.
- Угу, - сюзерен кивнул, вновь наклоняясь над картой. - возвращайся потом, я тебе все толком расскажу, когда мы тут разберемся.
Дикон быстро поклонился Альдо, кивнул Роберу и бросил в сторону герцога Придда взгляд, который мог бы испепелить кого-нибудь впечатлительного на месте, но у юного Спрута вызвал только легкое движение брови. Робер почти восхищался самообладанием Повелителя Волн - однако дело могло в любой момент дойти до дуэли, а результат ее был бы непредсказуем, но в любом случае неприятен.
Впрочем уход Дикона снял накопившееся напряжение. Через десять минут Альдо отпустил и Придда, сверив перевод нужных мест в книге, а следующие полчаса пересказывал Роберу какие-то невнятные и разрозненные обрывки очередных легенд, настаивая на том, что именно они подтверждают, что в Гальтаре кроется то, что сделает его, Альдо, истинным повелителем, перед которым склонятся все, кто... Дальше Робер не слушал, задумавшись о более насущных делах. Лучше бы Альдо придумал, как развести этих двоих в стороны, пока они не убили друг друга.
***
Если бы в заброшенной, никем не посещаемой части дворцового парка оказался кто-нибудь, кроме белок и птиц, он мог бы увидеть странную картину - но, к сожалению или к счастью, там никого не было. Или почти никого. А что до белок, то их больше интересовал орешник, с веток которого осыпались последние в этом году орехи, и птицы, которые мешали им эти орехи собирать. Так что ни тем, ни другим не было дела до двоих молодых людей, стоявших друг напротив друга с обнаженными и опущенными к земле шпагами - и с таким видом, будто они пытались убить друг друга одними взглядами.
- Это по меньшей мере неразумно с вашей стороны, - негромко произнес тот из них, что был одет в серое. - Нам не следует доводить нашу... вражду до такой степени, когда единственным выходом останется дуэль. Кто бы из нас ни был ранен, это осложнит...
- Ну да, - тряхнул головой второй, - конечно, осложнит. Но я не желаю сносить ваши намеки, даже если в них нет ни слова правды!
- Какие намеки, герцог Окделл? - Его собеседник приподнял бровь. - Вы уверены, что не выдаете за намеки свои собственные домыслы? Я понимаю, чем они могут быть вызваны, но в конце концов... Навестите баронессу Капуль-Гизайль, если воздержание вас беспокоит.
- Герцог Придд! - Ричард сделал шаг вперед, вынудив собеседника отвести свою шпагу в сторону. - Хотя бы сейчас вы могли бы... - он сбился и замолчал.
- Вы можете быть уверены, что на нас сейчас никто не смотрит? - негромко заметил Спрут, не двигаясь с места. - Во дворце не так уж легко избавиться от внимательных глаз.
- Ну хватит, - герцог Окделл подошел почти вплотную. Сжал запястье Придда, заставляя того выпустить из пальцев эфес. - Я совершенно уверен, что никто не шел ни за вами, ни за мной. К тому же, если бы нас видели, то уже попытались бы остановить, - его собственная шпага тоже мягко упала в желтеющую траву.
- Допустим, четверть часа у нас есть, - задумчиво сказал Валентин, глядя на Ричарда и еле заметно улыбаясь. - Полагаю, вы хотите, чтобы я рассказал вам, что на самом деле написано в этой книге, которую я верноподданнически доставил его величеству?
- Вы невыносимы, - Ричард тоже улыбнулся. - Мне нужно это знать? Мне кажется, - улыбка исчезла, и он устало нахмурился, - что я и так знаю слишком много. Альдо зря мне доверяет.
- Не обольщайтесь, - голос Валентина стал неожиданно жестким. - Не так уж он вам доверяет, чтобы не свалить на вас вину за очередную свою глупость, если понадобится.
Ричард молча кивнул. Отошел на пару шагов и сел на траву. Придд помедлил секунду и опустился рядом, касаясь плеча Повелителя Скал своим. Несколько секунд оба молчали, потом повернулись друг к другу - одновременно. Губы Валентина дрогнули и уже почти успели сложиться в улыбку, когда Ричард решительно взял его за плечи, притягивая к себе. Целовались они жадно и торопливо, будто стараясь и отдать, и взять как можно больше и как можно быстрее. Когда один отрывался, чтобы глотнуть воздуха, второй тянулся за ним, и все начиналось снова, мир сжался до орешника и травы под ним, двух шпаг, запутавшихся в траве неподалеку, застежек колетов, царапавших пальцы, звякавших и сталкивавшихся герцогских цепей, лихорадочных прикосновений...
- Четверть часа, - выдохнул Валентин, на мгновение отстраняясь. - Уже меньше.
- Не тратьте время на разговоры, - Ричард снова дернул его к себе, обнял и опрокинул на траву, наваливаясь сверху. - Это... Как вы там говорили? По меньшей мере неразумно?
Валентин тихо хмыкнул, скользнул ладонью под расстегнутый черный колет. Ричард дернулся.
- У вас холодные руки! - обвиняюще прошептал он, пытаясь согнать с лица улыбку.
- Придется потерпеть, - Придд запустил под его одежду и вторую руку. - Вы ведь сами этого хотели.
Ричард счел за лучшее не отвечать.
Через четверть часа они уже приводили себя в порядок, стараясь не встречаться взглядами - торопливо удовлетворенное желание почти не стихло, и каждый заставлял себя успокоиться, глядя на осенний парк, на облетающие листья и черные силуэты деревьев, на что угодно, лишь бы не на того, кто рядом возится со своими пряжками и застежками. Впрочем, возился только Ричард, Валентин привел одежду в надлежащий вид быстро, но внешне неспешно, и теперь рассеянно поправлял манжеты.
- Сколько еще придется притворяться? - выдохнул вдруг Ричард, расправив на груди цепь и замерев над своей шпагой. - Почему нельзя его просто убить, и все?
- И оставить Олларию на окончательное разграбление? - Валентин бросил на него быстрый взгляд. - Моих людей слишком мало, а вся шваль, которая сюда собралась, не упустит случая. А южане Эпине так хотят вернуться к себе - что их здесь удержит?
- Но эр Рокэ... - Ричард подобрал обе шпаги. Свою убрал в ножны, а шпагу Валентина протянул ему. - Он может навести порядок.
- Один? - Валентин усмехнулся, принимая оружие. - Хотел бы я верить в кого-нибудь так же безоглядно, как вы, Ричард.
Герцог Окделл нахмурился.
- К тому же, - продолжил собеседник, - вы несколько раз пытались его убить. Еще в Алате, и потом, по дороге... Не думаю, что вы настолько плохо это делали. Нужно найти другой путь.
Ричард стиснул зубы и кивнул. Придд смотрел на него спокойно и понимающе.
- Значит, мы найдем, - тихо сказал Ричард.
Теперь пришла очередь Валентина кивнуть в ответ.
***
В особняке было тихо и пусто, слуги сидели где-то у себя - и хорошо, Дикону не хотелось сейчас видеть этих людей, которые делали вид, что преданы ему, а на самом деле наверняка шпионили, и неизвестно еще, для кого. Он прошел в кабинет Алвы, упал в кресло и потянулся за початой бутылкой "Слез". Налил вина в высокий узкий бокал и устало потер лоб.
Прошел еще один день, занятый бессмысленными делами, попытками не замечать того, что происходит вокруг, притворством, напряженными усилиями в изображении преданности и восторга. Еще один день, который захватчик провел во дворце, а эр Рокэ - в Багерлее. Дикон старался одновременно и слушать, и не слушать то, что Альдо говорил о своих планах относительно герцога Алва. Слушать - потому, что все это нужно знать, нужно потом рассказывать Валентину, нужно думать, что будет дальше. И не слушать - потому что Дикон опасался, что однажды он все-таки не выдержит и кинется на Альдо со шпагой - или просто ударит. Как когда-то он едва не ударил Арамону - но сейчас рядом не окажется мэтра Шабли, и никто не отвлечет внимание, не даст герцогу Окделлу возможности прийти в себя и успокоиться. Значит, нужно из себя не выходить - так говорил Валентин. Ему-то легко говорить, - подумал Дикон, глотая вино и почти не чувствуя вкуса, - Спрут и есть Спрут, холодное, скользкое чудовище, - и тут же устыдился своих мыслей, виновато улыбнулся, глядя в полутьму кабинета. Перед его глазами поплыли лунные пятна на полу и стенах Старой галереи Лаик...
В Старой галерее оказалось холодно, еще холоднее, чем в прошлый раз. Впрочем, в прошлый раз они были тут вшестером, а сейчас их только двое - к тому же в компании Придда, пожалуй, особо не согреешься.
Дикон обхватил себя руками, стараясь заставить зубы перестать выбивать частую дробь. Чем меньше времени оставалось до Фабианова дня, тем сильнее зверствовал капитан Арамона - и отсутствие Сузы-Музы его, казалось, не успокаивало, а наоборот, бесило еще больше. Унары получали наказания за малейшие провинности, вот и сейчас - все преступление унаров Ричарда и Валентина заключалось в том, что один из них не сдержал смех на вечернем построении, когда капитан Арамона начал нести пьяную околесицу, а второй... Дикон задумался.
Засмеялись тогда несколько человек - но в Старую галерею Арамона отправил одного Дикона. В этом не было ничего нового, и Дикона такая выборочность ничуть не удивила. А вот то, что после яростного пассажа Арамоны об унарах, которые много себе позволяют, в полной тишине раздался тихий отчетливый смешок Валентина - это было странно. Чтобы Придд - и не сдержался? Но Арамона, распаленный до предела, проорал, не задумываясь: "Унар Валентин! Туда же! Остальные - спать!", и облегчение Дикона по поводу того, что ему не придется провести ночь с призраками в полном одиночестве, осталось никем не замеченным. Наверное.
Ричард покосился на Валентина, который стоял посреди галереи так прямо, будто не мерз вовсе. Лунный свет, проникавший сквозь небольшие окошки под потолком, бросал на пол неровные пятна, сгущая окружающий мрак, так что Ричард видел только силуэт товарища по несчастью.
- Ну что же, - негромко сказал вдруг Валентин, - вы, Ричард, как человек, уже бывавший здесь, можете рассказать, что нас ожидает. Мы встретимся с призраками или просто превратимся к утру в лед?
Ричард вспомнил о призраках - и тут же, чтобы не думать о них слишком долго, заставил себя вспомнить пирушку, устроенную им Сузой-Музой. И свечи.
- Если здесь не топили... - торопливо сказал он и бросился к камину.
В Старой галерее действительно не топили с тех пор, поэтому свечи и огниво нашлись там, куда их спрятали, уходя. Забыв о холоде и не замечая сотрясающей его дрожи, Дикон торопливо расставил четыре свечи так же, как они стояли в прошлый раз.
- Только вина нет, - пробормотал он себе под нос.
- Это необязательно, - откликнулся Валентин. Как показалось Дику, с легким удивлением. - Зажигайте.
Дикон высек огонь и зажег первую свечу.
- Пусть Четыре Волны унесут зло, сколько бы его ни было, - негромко сказал Придд.
- Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько бы их ни было, - прошептал Дикон, зажигая следующую свечу.
- Пусть Четыре Молнии падут четырьмя мечами на головы врагов, сколько бы их ни было, - Валентин снова говорил спокойно, будто не старинное заклятье читал, а главу из землеописания.
- Пусть Четыре Скалы защитят от чужих стрел, сколько б их ни было, - завершил Дикон и выпрямился. Возможно, от призраков их свечи и не спасут, но на душе почему-то стало легче. Теперь бы еще согреться...
- Вам не холодно? - глупо спросил Дикон, глядя на невозмутимого Придда.
- Вряд ли здесь может быть не холодно, - Придд слегка пожал плечами. - Однако у нас не так уж много способов согреться. Если бы здесь было оружие, было бы проще.
- Мы можем сесть спина к спине, - неуверенно предложил Дик, - мы так садились в тот раз и было теплее.
- Вас было больше, - с сомнением заметил Придд. Помолчал и добавил, - но можно попробовать.
Они одновременно опустились на ледяной пол, придвинулись друг к другу, прижимаясь спинами, и замерли. Дикон смотрел на колеблющиеся язычки пламени и пляшущие тени на стенах, прятал замерзшие ладони в рукавах унарской куртки и с тоской думал о том, что ночь будет длинной, и вряд ли станет теплее.
- А откуда здесь свечи? - неожиданно спросил Придд.
- А, это Суза-Муза, - Дикон был рад отвлечься от печальных размышлений. - Когда нас тут заперли, он спустил нам в камин вино, еду и вот... Свечи.
Валентин тихо хмыкнул.
- В качестве извинения, надо полагать?
Дикон снова вспомнил свои подозрения насчет "авторства" Сузы-Музы, но спрашивать напрямую счел неприличным.
- Ну, - осторожно сказал он, - хорошо, что он не попался. Но жалко, что ушел совсем. Было весело.
- Да уж, - Валентин снова хмыкнул. - Но это было разумно... с его стороны. Арамона бы тут совсем разбушевался в конце концов.
- Он и так разбушевался, - вздохнул Дикон.
- Верно, - согласился Валентин, - но своими проделками Суза-Муза начал подводить под удар остальных унаров. Хорошо, что он вовремя остановился.
Дикон пожал плечами. Фабианов день в любом случае был уже близок, терпеть оставалось совсем немного.
Валентин замолчал, Дикон тоже молчал. Время стекало на камни свечным воском, в галерее, казалось, становилось все холоднее. Призраки не появлялись, и постепенно Дикон погрузился в рассеянные воспоминания о Надоре, о сестрах и о старой Нэн. В замке тоже все время было неуютно, и часто, слушая сказки Нэн, дети начинали трястись от озноба. Тогда Нэн обнимала младших девочек, а Айри - Дикона, или наоборот, они укутывались в не слишком-то греющие одеяла и становилось теплее - или хотя бы так казалось. Дикон вздохнул, неохотно возвращаясь из воспоминаний - и почувствовал, что Придда мелко потряхивает. То ли он расслабился, то ли не смог больше сопротивляться пронизывающему холоду - так или иначе, его выдержка дала слабину. Дикон подумал, что это могло бы вызывать злорадство - но вызвало сочувствие.
Он резко выпрямился. Валентин вздрогнул и обернулся через плечо.
- Снимайте куртку, - решительно сказал Дикон, удивляясь сам себе. - Сядем по-другому.
- Вы п-полагаете, это п-поможет? - у Придда дрожали губы, но вежливой язвительности он не утратил.
- Мне уже приходилось так греться, - Дикон был готов к тому, что Валентин пошлет его к кошкам, но тот покорно стянул белую унарскую куртку и взглянул выжидательно. Дикон взял его за плечи, заставив придвинуться, прижал спиной к своей груди и, взяв куртку Валентина, накинул сверху, тщательно следя за тем, чтобы укутать его по возможности плотно. Обхватил поверх, сплетя пальцы в замок, устроился поудобнее и удовлетворенно сказал:
- Вот. Так вы согреетесь лучше, да и я тоже.
Валентин непонятно вздохнул, тихо и медленно, и осторожно пошевелился, слегка меняя положение. Его затылок почти лежал на плече Дикона, и Дикон чувствовал, что от его волос пахнет мылом, которым мылись они все, и чем-то еще. Странным и непонятным. Вряд ли Придд притащил с собой в Лаик благовония, - подумал Дикон, но машинально принюхался еще раз.
- Что вас беспокоит? - негромко спросил Валентин, не поворачивая головы.
- Все в порядке, - Дикон решил, что вопрос может прозвучать по-дурацки или даже оскорбительно, и попытался отвлечься. - Я... хотел спросить. Вам ведь эр Август тоже говорил, что мы должны держаться друг от друга подальше? Ну, чтобы не привлекать внимания?
- Эр Август? - недоуменно переспросил Придд. - А, кансилльер. Он... давал вам полезные советы?
- Ну да, - растерянно ответил Дик, - он... очень хороший человек. И он говорил мне, как тут обстоят дела. И вообще.
Он неожиданно почувствовал, что Валентин будто окаменел в той позе, в которой находился. Такая реакция была странной. Неужели им нельзя об этом разговаривать даже друг с другом? Может быть, он совершил ошибку, заведя этот разговор?.. Дикон беспокойно пошевелился.
- Ричард, - Придд говорил еле слышно. Дикону пришлось наклонить голову, волосы собеседника защекотали висок, - я бы посоветовал вам... тщательнее выбирать хороших людей.
- Я не понимаю, - Дикон машинально прижал Валентина еще крепче, словно так могло стать слышнее или понятнее. - Эр Август говорил, то что... Ну, то, что есть на самом деле. Я и сам кое-что знаю, и видел уже. Да и тут, в Лаик...
- И что вы знаете? - Валентин резко повернул голову, чуть не стукнув Дика лбом по носу. - Вы знаете, что вас незаслуженно обижают, поэтому верите любому, кто разговаривает с вами как с другом? Или вы полагаете, что кансилльер действительно искренне переживает за Людей Чести?
- Да, переживает! - рассерженно прошептал Дикон прямо в лицо Валентину. - Он сам так сказал! И он обо мне беспокоится!
- Сам сказал? - Валентин неожиданно зло усмехнулся. - Ну а Арамона говорит, что Эгмонт Окделл предатель, ему ведь вы не верите? Интересно, почему?
- Да вы рехнулись!.. - Ричард оттолкнул Валентина и вскочил на ноги. Придд тоже мгновенно оказался на ногах, куртка так и осталась валяться на полу. - Не смейте оскорблять моего отца!
- Унар Ричард, - насмешливо и совершенно спокойно откликнулся Валентин. - Все ваши родственники и титулы остались за порогом Лаик. Вы ведь приносили клятву.
- Да плевать я хотел на клятву! - Ричард сжал кулаки, подаваясь вперед.
В следующее мгновение в его скулу врезалось что-то твердое, в глазах рассыпались искры, и он отлетел к стене, ощутимо приложившись затылком. Рука у Придда, несмотря на его хрупкое сложение, оказалась тяжелой.
- Никогда больше так не говорите, - холодно сказал Придд, подходя и останавливаясь над ним. Помолчал и протянул руку. - Поднимайтесь.
Ричард с трудом сдержал желание дернуть проклятого Спрута на себя, повалить и как следует дать сдачи. Это было бы неблагородно. К тому же по чести следовало признать, что Спрут был прав.
- Спасибо, - хмуро сказал он, хватаясь за протянутую руку и вставая рядом.
Придд кивнул и неожиданно улыбнулся, едва заметно в полутьме.
- По крайней мере, мы слегка согрелись. Впрочем, сидеть так, как мы сидели, тоже было тепло. Если вы не собираетесь мне мстить, лишая своего... гм... общества, то я был бы признателен...
Дикон наклонился и подобрал куртку Валентина.
- Не собираюсь, - он снова опустился на пол и подождал, пока Придд займет прежнее положение. - Расскажите мне про эра Ав... Про кансилльера. Почему, по-вашему, ему не надо верить?
- И вы поверите мне немедленно и безоговорочно? - в голосе Валентина была слышна насмешка.
- Нет, - мрачно ответил Дикон. - Я подумаю.
Судя по тому, как вздрогнули плечи Придда, он попытался сдержать смешок, но Дикон почему-то не обиделся.
Призраки в эту ночь так и не появились, но к утру у Дикона голова пошла кругом от разговоров. Зато они оба замерзли куда меньше, чем могли бы - и перед рассветом даже задремали ненадолго. Точнее, задремал Дикон - Валентин, возможно, не засыпал вовсе, потому что разбудил его ровно за пять минут до того, как за ними пришли. Ночь кончилась, но в эту ночь началось что-то, чему Дикон вряд ли смог бы дать название, если бы его спросили. К счастью, никто не спрашивал.
Глава 2
Новый день, как и все предыдущие, принес новые неприятности. Робер молча выслушал доклад хмурого Карваля об очередных беспорядках в городе - остановленных, к счастью, без участия Айнсмеллера - и кивнул.
- Я поговорю с его величеством.
- А толку-то, - пробормотал упрямый южанин.
Робер вздохнул, совершенно не чувствуя себя вправе делать какие бы то ни было замечания, круто развернулся и направился в Малую приемную. Немногочисленные придворные, как обычно, оживленно переговаривались. Ловя на ходу обрывки разговоров, Робер понял, что речь идет о Диконе и Айрис. Ну разумеется, глупо было бы ожидать, что об их ссоре никто не узнает.
На полпути через приемную его остановил Айнсмеллер. Губы цивильного коменданта скривились в неприятной улыбке.
- Господин Первый Маршал, - Айнсмеллер слегка поклонился. - Вы можете развеять слухи одним своим видом. Умоляю, расскажите - правда ли то, что говорят о сестре герцога Окделла? У нее действительно такой... кошачий нрав?
- Не вижу, как это может касаться вас, - без выражения ответил Робер, прикидывая, не слишком ли невежливо будет просто отодвинуть Айнсмеллера с дороги. - Семейные дела пока что не входят в ведомство коменданта.
- Вот именно - пока, - Айнсмеллер улыбнулся так, будто оценил тонкую шутку. - Ну, так или иначе, а сестра Повелителя Скал оказалась смелее, чем Повелитель Волн, не так ли? Забавно, не находите? Женщина пустила в ход свое оружие, пока мужчины отделываются одними разговорами.
- О чем это вы, господин комендант? - Альдо подошел совсем незаметно. Или это Робер уже не в состоянии уследить за тем, что происходит вокруг? - Робер, ты мне нужен, но сперва я хочу знать, о чем шла речь.
- О, ничего особенного, ваше величество, - Айнсмеллер поклонился. - Я просто заметил, что герцог Придд и герцог Окделл, возможно, вовсе не так неприязненно настроены друг к другу, как это может показаться. Иначе они уже нашли бы способ выразить свои чувства. Наверное, служба вашему величеству отвлекает их от вражды. Приятно видеть, не так ли?
- Да, пожалуй, - рассеянно согласился Альдо, ухватил Робера за локоть и потащил прочь от группки придворных. Роберу показалось, что за спинами Кракла и Карлиона, стоявших позади Айнсмеллера, мелькнул траурный серый бархат, но Альдо уже отвел его в сторону.
- Слушай, о чем это он? - сюзерен выглядел обеспокоенным, но Робер не взялся бы сказать, из-за чего. - Я слышал, Айрис разукрасила Дикона, как бешеная кошка, но Придд-то тут при чем?
- Да чушь он нес, - пожал плечами Робер, пытаясь отделаться от мысли о том, что Придд тоже слышал эту чушь. - Я ведь говорил уже, Айнсмеллер безумец.
- Ну, не настолько безумец, чтобы ничего кругом не замечать, - задумчиво сказал Альдо и оглянулся на сплетников. - Может, это мы слепые?
- Теперь я и тебя не понимаю, - Робер ощутил неясное беспокойство. - Ты о чем?
- Да так, - Альдо внезапно повеселел. - Неважно. Так вот, я хотел тебя спросить...
Робер дал увести себя из Малой приемной, но выходя, все-таки оглянулся. Тонкая фигура в сером как раз выскользнула в противоположную дверь.
***
Оказавшись в безлюдном коридоре, ведущем к Алатской галерее, Дикон наконец смог убрать с лица выражение полнейшего безразличия. Он на мгновение скривился и прикусил губу. С утра ему пришлось изображать разозленного главу семьи перед Налем, теперь делать перед придворными вид, будто он сам не знает о том, что его лицо расцарапано ногтями Айрис... Да на месте сестры он бы не ограничился одними царапинами - если бы думал то же, что думает о нем она. Но, святой Алан, как же сложно делать вид, что ты хуже, чем ты есть. Почти невыносимо, особенно если этому ни конца, ни краю не видно. А теперь еще аудиенция у ее величества, где ему тоже будут не слишком рады, а этого придется не замечать, истолковывая все действия и слова Катарины так, как должен их истолковывать без памяти влюбленный. Дикон с силой потер лицо обеими руками, забыв о ссадинах, и снова скривился. Ох, если бы можно было все это прекратить немедленно!.. Он надеялся только, что у ее величества не будет Валентина. Изображать еще и ненависть - это слишком для одного утра. Ничего, он должен все это выдержать, а значит, он выдержит. Повелители Скал не сдаются на полпути.
Дикон несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, снова сделал безразличное выражение лица и направился к Голубиной гостиной.
На пороге гостиной, разумеется, стоял Валентин. Хуже некуда.
Дикон понадеялся, что обреченность, которую он ощущал, сойдет для возможного постороннего наблюдателя за глубокую неприязнь.
- Ее величество выехала в аббатство, - равнодушно сообщил герцог Придд, когда герцог Окделл подошел ближе. - Вам угодно что-нибудь ей передать?
Он едва заметно посторонился, как будто пропуская Дикона в дверь, и Дикон сообразил, что в гостиной, скорее всего, никого нет.
- Угодно, - холодно откликнулся он. - Я оставлю ей письмо.
Валентин впустил его в гостиную и плотно закрыл дверь. Осторожно и бесшумно повернул неизвестно откуда взявшийся у него ключ - впрочем, Дикон уже ничему не удивлялся. Он быстро окинул взглядом просторный зал, но в нем было совершенно пусто, а другая дверь вела в покои Катарины и тоже наверняка была заперта.
Дикон с облегчением выдохнул и закрыл глаза, остановившись посреди гостиной. Валентин подошел почти неслышно, скользнул ладонью по плечу Дика.
- Боюсь, я не облегчу вам жизнь своими новостями, - сказал он вполголоса. - У нас больше проблем, чем вы думаете.
Дикон проклял себя за слабость, но вместо того, чтобы открыть глаза, зажмурил их еще крепче.
- Вы устали, - Валентин не спрашивал, а утверждал. - Вы можете потерять контроль в любой момент. Это очень некстати, Ричард.
- Некстати, - одними губами повторил Дикон. - Это уже довольно давно... некстати. Сейчас, одну минуту. Я возьму себя в руки.
- Сядьте, - Валентин потянул его за локоть, направляя к маленькому диванчику. - Никто не видел, как вы сюда шли?
- Кажется, нет, - Дикон так и не открыл глаз, слушаясь направляющей его руки. - Если здесь тоже никого не было.
- Здесь - нет, - Валентин сел рядом, приобнял Дика за плечи. - А выйдем мы отсюда через другую дверь.
- Почему? - рассеянно спросил Ричард, наслаждаясь мгновением спокойствия и ощущением присутствия Валентина рядом. Присутствия, не требовавшего изображать ненависть. - Почему - через другую?
- Потому, герцог Окделл, что мы отправимся в парк и скрестим там шпаги, - Валентин помолчал, его пальцы еле ощутимо поглаживали плечо Дикона, мягко, не требуя никаких ответных действий. - На этот раз по-настоящему. Вероятно, ваше терпение лопнуло и вы вызвали меня на дуэль. Или я вас, как вам будет угодно.
- На дуэль? - Ричард распахнул глаза и уставился на Придда в недоумении. Тот едва заметно улыбнулся и кивнул.
- Полагаю, это должно отвлечь вас от постоянного беспокойства. И дать возможность отдохнуть.
- Вас иногда невозможно понять, - Дикон нахмурился. - Что вы задумали на этот раз, объясните толком.
- Я не задумал, - Валентин слегка вздохнул и приобнял Ричарда чуть сильнее. - Я подчиняюсь неблагоприятным обстоятельствам. Господин Айнсмеллер изволил обратить внимание его величества на то, что наша вражда уже давно не заходит дальше разговоров. Он предположил, что она вовсе не так серьезна, как кажется. Вы понимаете, чем это может обернуться?
- Я бы лучше вызвал господина Айнсмеллера, - сквозь зубы сказал Дикон. - Такая мразь, и еще лезет! Робер был кругом прав насчет него, это сразу было ясно.
- Кстати, герцог Эпине тоже присутствовал при разговоре, - Валентин дернул углом рта. - И выглядел задумчивым.
- Да он, наверное, просто опять не выспался, - Дикон помолчал и качнул головой. - Нет, уж Робер-то... Даже если он что-то заподозрит, он... Ну, Альдо, конечно, его друг, но Робер придет и спросит, если что. Он не будет наушничать.
- И что вы ему скажете, если он спросит?
- Я... - Дикон растерялся. - То же, что и всем. Что же еще.
- Подобной заминки уже будет достаточно, - голос Валентина стал прохладным и отстраненным, и Дикон вдруг почувствовал себя очень одиноко. - Вам действительно нужен отдых, герцог Окделл. Полагаю, ранение удержит вас в постели как минимум неделю, а при удаче и все две.
- Ранение? - переспросил Дикон.
- Разумеется, - невозмутимо подтвердил Придд. - На дуэлях это случается. Временами. Неужели ваш эр вам этого не рассказал?
Дикон скорее почувствовал, чем услышал в голосе Валентина глубоко спрятанный смех, и улыбнулся в ответ.
- Почему вы считаете, - спросил он с демонстративным недоумением, - что ранение получу именно я? Мой эр говорил, что при удаче можно даже не забрызгаться. Не говоря уже о ранениях.
Валентин вскинул бровь.
- Мне кажется, герцог Окделл, - небрежно произнес он, - или вы действительно похваляетесь, даже не вынув шпаги из ножен? Не слишком ли это преждевременно?
- Не слишком, я ведь готов ответить за свои слова, - Дикон выпрямился, чувствуя, как обреченность сменяется предвкушением боя. - Так кто из нас кого вызвал, герцог Придд?
Валентин убрал руку с его плеча и поднялся с диванчика.
- На ваше усмотрение, герцог Окделл.
- Тогда я, - решил Дикон, тоже поднимаясь. - Альдо будет в ярости, но ко мне он относится лучше, чем к вам.
Валентин мгновение смотрел на Дикона со странным выражением лица, а потом рассеянно потер висок.
- Когда все это кончится, - сказал он, и Дикону показалось, что Валентин разговаривает сам с собой, а не с ним, - я вряд ли смогу отмолить этот грех.
- Вы о чем? - Дикон снова растерялся. - Если о том, что мы... - он замолчал, хмурясь.
Валентин качнул головой.
- Вовсе нет, Ричард. "То, что мы...", как вы это назвали, не кажется мне таким уж страшным грехом, хотя, возможно, я ошибаюсь.
- Но тогда..? - Дикон почувствовал, что действительно не понимает, что имеет в виду Придд.
- Не думайте об этом, - Валентин тряхнул головой и вдруг подошел вплотную, - давайте считать, что у нас есть еще две минуты. А характер ранений, которые устроят вас и меня, мы обсудим по дороге.
Волосы Валентина были мягкими на ощупь, а губы твердыми и прохладными. Две минуты закончились, как заканчивались в детстве сны - мгновенно.
Небо над парком опрокинулось твердым синим колоколом, в нем отражался звон шпаг, а их блеск, как казалось Дикону, отражался в светлых глазах, в которые он смотрел, не отрываясь, угадывая каждый следующий выпад, позволяя руке действовать самой. Шпаги звенели, встречаясь, яростно и весело, и все остальное отступало, сжималось, становилось неважным: пряталась усталость, забывалось притворство, бледнели ужасы последних недель, яркими оставались только синий купол наверху и аквамариновые глаза, в которых сквозь волны блестела сталь.
- Ваша очередь, - негромко сказал Валентин, открываясь.
Через секунду ярким стал еще один цвет - красный. Дикон сглотнул, останавливаясь.
- Все в порядке, - Валентин пошатнулся, на секунду ему пришлось опереться на оказавшуюся рядом каменную вазу, но он тут же выпрямился, - царапина. Вы великолепны, но теперь, если не возражаете...
Шпага Дикона зазвенела по камням дорожки, а сам он с недоумением уставился на хлынувшую из руки кровь.
- Прошу меня простить, - Валентин опустился на постамент вазы. - Мой врач скажет то, что будет нужно, но к вам его величество наверняка пришлет своего. Ранение довольно серьезное, так что я рекомендовал бы вам не медлить. И пошлите ко мне моих людей. Не дворцового врача.
Небо вдруг выцвело и из синего стало грязно-голубым, кровь на камнях показалась Дикону бурой. Смотреть, как изменился аквамарин, не хотелось.
- Вы... - выдохнул он, придерживая правую руку левой, - вы...
- Идите, Ричард, - Валентин откинулся, прислоняясь к вазе. - Не теряйте времени.
Оглядываться Дикон не стал.
***
Он сделал все, что должен был сделать: отправил лиловых к Придду, добрался до дома, вытерпел суетливое квохтанье Наля и даже визит Робера - хотя это оказалось сложнее всего, Робер хотел узнать, из-за чего произошла дуэль, пытался объяснить Дикону, что тот должен сохранять спокойствие, даже пригрозил отправить в Багерлее, если это повторится. Дикон упрямо сжимал губы, называл Валентина проклятым Спрутом, пытался доказать, что победа осталась за ним. Робер ушел расстроенный, но Дикон даже не испытал привычных уже угрызений совести: его мысли были заняты сообщением врача о месяце, который потребуется на лечение, и попытками понять, для чего же Повелителю Волн понадобился этот месяц.
Пить маковую настойку он отказался наотрез, и, откинувшись на подушки, закрыл глаза, не ожидая ни сна, ни даже спокойствия. Жар накатывался волнами, мешал думать, а в ушах все еще звенели шпаги, и их звон тоже мешал думать, отвлекал, уносил в прошлое...
...Спустя месяц после Фабианова дня Ричард чувствовал себя гораздо более одиноко, чем за пару недель до него. Конечно, он теперь был навсегда избавлен от общества капитана Арамоны и докучливых навозников вроде Колиньяра, но намного веселее ему не стало: герцог Алва почти не обращал на него внимания, разве только иногда, встречая в доме, смотрел с насмешливым недоумением и спрашивал, не закончились ли у него деньги, а единственной компанией Ричарда был кузен Наль. Еще его несколько раз приглашали к эру Августу, и там Ричард слушал, кивал и задавал глупые вопросы, те же самые, что задавал незадолго до того графу Васспарду - то есть, унару Валентину. Эр Август отвечал подробно и многословно, но если Ричарду удавалось извлечь суть из его слов, то она оказывалась именно такой, как рассказывал тогда, в Старой галерее, Валентин - прибавляя предисловие: "он наверняка будет говорить, что..."
Эр Август и говорил. "Однако на самом деле..." - вспоминал Ричард негромкий спокойный голос, и мучительно пытался понять, что же из всего этого больше похоже на правду. Очень хотелось верить эру Августу, потому что так было бы намного проще: Алве действительно было на всех наплевать, и ее величество действительно была несчастна, и опасность действительно подстерегала на каждом шагу. Но слова Валентина об эре Августе, холодные и прозрачные, как льдинки над весенним ручьем, кололись в памяти и не таяли, не позволяя поверить окончательно.
Самого графа Васспарда Дикон с Фабианова дня не видел - и от этого почему-то было то ли грустно, то ли обидно. Дикон не смог бы толком объяснить, как так вышло, но последние несколько недель в Лаик показались ему совсем легкими, хотя они с Приддом после той ночи в Старой галерее по-прежнему едва замечали друг друга. Однако когда их взгляды случайно сталкивались, Дику казалось, что Валентин смотрит так, будто у них есть общая тайна, или будто хочет что-то сказать, или просто подбадривает. Не улыбнуться в ответ на такой взгляд было очень сложно, и судя по тому, как вздрагивали уголки губ Валентина, он это видел и понимал. Наверное, именно поэтому Дикону казалось, что он не один. А теперь у него была свобода, сколько угодно времени, ненавистные черно-синие тряпки и ни одной близкой души рядом - кроме, время от времени, кузена Наля, толку от которого было немного.
Впрочем, сегодня не было и его - Дикон зря прогулялся до дома, в котором он жил: Наль болтался неизвестно где. По правде сказать, это не слишком расстроило Дика, и он отправился бродить по столице один. Улицы тянулись, переплетались, перетекали одна в другую, и в конце концов, дело кончилось тем, чем и должно было кончиться: он заблудился. Уже смеркалось, кое-где загорались факелы, а Дикон все никак не мог заставить себя спросить у кого-нибудь дорогу. Тем более, что в кварталах, по которым он шел, стараясь придать себе уверенный и деловой вид, не было ни одного человека, к которому хотелось бы обратиться.
Сумерки сменились темнотой, когда он устало брел вдоль стены неизвестного ему олларианского аббатства. Ему уже стало казаться, что он начинает узнавать места, но почти полная луна, заливавшая улицу бледным светом, вдруг укрылась облаком, и стало совсем темно. В этой тьме Дикон свернул снова, когда улица не оставила ему выбора, и прошел еще немного - а потом различил впереди три чуть более темных, чем все остальное, пятна. Он остановился, пытаясь присмотреться, и тогда тени сами двинулись ему навстречу. Дикон машинально оглянулся, и не зря - сзади приближались еще две таких же тени. У одной что-то блеснуло в руках - недостаточно длинное для шпаги, вероятно, нож. Дикон выхватил шпагу, разворачиваясь к тем троим, и по тусклому блеску понял, что они тоже не безоружны. Полная тишина происходящего беспокоила чуть ли не больше, чем все остальное. Дикон сделал шаг к стене, рассчитывая хотя бы прикрыть спину, и приготовился встречать нападающих.
Нож у первого ему удалось выбить сразу - и звон стали о мостовую разрушил пугающую тишину. Нападавшие ненадолго отступили, и Дикон, прижимаясь спиной к стене, пытался понять, что они сделают сейчас, а потом за спинами дальних из них длинно сверкнул клинок и одно тело с шумом рухнуло на мостовую. Двое обернулись к новоприбывшему, а еще двое кинулись на Ричарда.
Через несколько минут ожесточенной молчаливой схватки Дикон оказался рядом с незнакомцем, вставшим на его защиту - а трое оставшихся в живых нападавших теснили их обоих к нише в стене, рассчитывая загнать в ловушку. Он и его неизвестный спаситель атаковали одновременно. Ричард почувствовал, как его шпага входит в живое человеческое тело, которое мгновенно перестает быть живым и валится назад, выворачивая эфес у него из руки - и в то же время услышал рядом треск ломающегося клинка. Освобождать шпагу времени не было, двое оставшихся не собирались ждать - и Ричард потянулся за фамильным кинжалом. В воздухе свистнуло, и один из нападавших нелепо упал набок, взмахнув руками. Последний начал пятиться. Ричард дернулся было за ним, но почувствовал, как что-то его удерживает - он не успел толком понять, что именно, но топот ног сказал ему, что догонять негодяя уже бессмысленно.
Он обернулся, чтобы посмотреть, что его задержало, и оказался с незнакомцем лицом к лицу. Облако не нашло лучшего момента, чтобы выпустить луну из своих объятий, и молочно-белый свет снова залил улицу. И без того бледное лицо графа Васспарда в этом свете казалось совсем призрачным.
- Добрый вечер, герцог Окделл, - он слегка задыхался, но Ричард не заметил бы этого, если бы не стоял вплотную. - Я рад, что оказался вам полезен, хотя, признаться, не знал, что это именно вы. А теперь, может быть, вы соблаговолите отпустить мой рукав?
- Ваш рукав? - Ричард уставился на Валентина в недоумении, чувствуя, как сильно бьется сердце после схватки. - Но это вы меня держите. То есть, добрый вечер.
Валентин коротко усмехнулся, и смешок показался Ричарду очень знакомым и привычным, почти успокаивающим.
- Пожалуй, так мы не скоро выясним, в чем дело, - Валентин повернулся, и Ричард, почувстствовав, как что-то тянет его за рукав, наконец понял.
- Ваша шнуровка! - он провел другой рукой по рукаву. - И мои пряжки.
- Любопытно, кто кого поймал, - рассеянно заметил Придд, проводя пальцами по развязавшимся шнуркам на рукаве и сталкиваясь с пальцами Ричарда. Оба вздрогнули и замерли.
- Если вы позволите, - наконец сказал Валентин, - я попробую нас... разъединить. Поднимите руку, но не слишком высоко. Да, спасибо. Полагаю, до сегодняшнего дня вы считали единственным недостатком этой одежды ее цвет, не так ли?
Ричард стоял неподвижно, глядя на склонившегося над его рукавом Валентина, чувствовал сквозь ткань прикосновения его пальцев к предплечью и почему-то хотел, чтобы шнурки не распутывались как можно дольше.
Секунды тянулись медленно, но закончились внезапно. Придд выпрямился, поправляя шнуровку и убирая освободившиеся и частично оборвавшиеся концы под манжету.
- Спасибо! - торопливо выпалил Дикон. - Я имею в виду, если бы не вы...
- Вам бы, пожалуй, не у кого было спросить дорогу, - прохладно откликнулся Придд. Наклонился над трупом одного из нападавших, высвободил свой кинжал. Обтер и убрал. - Или вы здесь не потому, что заблудились?
- Нет, все верно, - Дикон с некоторым усилием вытащил застрявшую в другом трупе шпагу. - А вы?
- Что - я? - непонимающе переспросил Валентин.
- Вы ведь не заблудились? - уточнил Дик, убирая шпагу в ножны.
- Я знаю, как отсюда выбираться, если вы об этом, - Придд кивнул в сторону улицы, на которую Дикон свернул десять минут назад. - Вас проводить?
- Да, если... - Дикон замялся. - Если вас не затруднит.
- Нисколько, - откликнулся Валентин. - Я с удовольствием составлю вам компанию. По крайней мере, до тех пор, пока вам не встретятся более знакомые места.
Шли они медленно, но Дикон, если бы мог, пошел бы еще медленнее. Он с трудом дождался вежливого вопроса о том, как у него дела, и совершенно невежливо им воспользовался - впрочем, судя по реакции Придда, тот и не ждал формального ответа. Впервые за этот месяц Дикону было с кем поговорить, и когда улицы стали более освещенными, а потом и почти знакомыми, он расстроился и не успел этого скрыть.
Валентин остановился и взглянул на Дикона - быстро и как-то странно, как будто исподтишка.
- Рад был вас видеть, Ричард, - сдержанно сказал он. - И вижу, что вы тоже.
Дикон молча кивнул, не собираясь отрицать очевидное.
- Не думаю, - медленно начал граф Васспард, - что делать нашу следующую встречу неслучайной будет хоть в какой-то мере разумно, но...
Он помолчал. Дикон тоже стоял молча, не зная, что сказать.
- Если понадобится, отправьте вот по этому адресу, - Валентин сунул ему в руку вытащенный из-за манжета клочок бумаги, - любую записку. Совершенно нейтральную, с пожеланиями здоровья и счастья. Я что-нибудь придумаю.
Дикон не смог удержать радостную улыбку, и Валентин улыбнулся в ответ.
Оставшиеся улицы до особняка Алва Дикон прошел быстро и только что не напевая.
Слуга, впуская его в дом, посмотрел на него странно, но ничего не сказал, а направляясь к своей комнате, Ричард столкнулся с Вороном, который то ли пришел откуда-то, то ли уходил.
- Проводите время в поздних прогулках, юноша? - Первый Маршал говорил, как всегда, насмешливо, но Дикона даже это не расстроило.
- Да, монсеньор, - он постарался говорить спокойно, но, видимо, с его голосом было что-то не так, потому что Алва изогнул бровь и синие глаза внимательно обежали Дикона с ног до головы.
- Не может быть, - лениво заметил Алва, закончив осмотр. - Вы ходили к даме? Никогда бы не заподозрил вас в подобной распущенности. Что за падение нравов, право слово.
- К даме, монсеньор? - глупо переспросил Дикон и даже моргнул от неожиданности.
Алва протянул руку к злосчастному рукаву и через секунду уронил в машинально подставленную ладонь Ричарда обрывок серебристого шелкового шнурка.
- Впредь будьте осторожнее, - серьезно посоветовал он, как будто не замечая замешательства оруженосца. - Дамы так внимательно относятся к своим нарядам, что подобные мелочи могут их расстроить.
- Д-да, монсеньор, - пробормотал Дикон, неосознанно наматывая шнурок на палец. - Я буду осторожнее.
- Спокойной ночи, юноша, - Алва двинулся прочь по коридору, но оглянулся через плечо. - И кстати, завтра вы мне понадобитесь. Похоже, без присмотра вас оставлять опасно.
Глава 3
Осень сменилась зимой быстро и неожиданно - кажется, всего неделю Ричард провел в постели, отказываясь пить успокаивающие отвары, чтобы не сказать в полусне ничего лишнего, и запираясь на ночь от собственных слуг, а вместо высокого синего неба над Олларией - над Раканой - уже повисли низкие тучи, из которых валил тяжелый мокрый снег. Альдо прислал официальное уведомление о вскрытии гробницы Франциска и личную записку, в которой дополнительно настаивал на присутствии герцога Окделла. Ричарду оставалось только подчиниться.
Скольких еще нужно будет предать раньше, чем все это кончится, - думал он, садясь в седло. Теперь Алан Окделл, святой Алан: Альдо хочет потревожить его прах, перенести его в чужую гробницу, а Ричард вынужден делать вид, что счастлив это слышать и почитает такое решение сюзерена за великую честь.
Ричард стиснул зубы. По крайней мере, его хмурый вид не должен выглядеть подозрительно - он еще не совсем оправился от раны, так что может позволить себе быть не слишком жизнерадостным. Видимо, за это следует поблагодарить герцога Придда.
За прошедшую неделю Ричард так и не смог придумать ни одной причины, зачем бы Валентину могло понадобиться его отсутствие - то есть, ни одной, которая выглядела бы не личной и не обидной для самого Ричарда. Личных и обидных причин придумывалось множество, но все их Дикон старательно отметал. Потом его отвлек Робер, попросивший руки Айрис - и как ни удивлен был герцог Окделл таким странным решением, он с облегчением благословил этот брак. По крайней мере, Айри уедет из столицы и проведет какое-то время в Надоре. Хоть кто-то из тех, за кого он беспокоился, будет в безопасности - большей, чем здесь.
Робер сообщил еще и про указ о запрете дуэлей между эориями. Дикон выразил недовольство и намерение когда-нибудь обязательно нарушить этот указ, испытывая при этом одновременно облегчение - теперь Айнсмеллеру придется заткнуться и перестать рассуждать о том, что герцог Окделл и герцог Придд недостаточно ненавидят друг друга - и смутное беспокойство: если раньше они могли перекинуться несколькими словами хотя бы под видом поединка, то теперь этой возможности у них не будет. Потом Дикон решил, что Валентин что-нибудь придумает, и успокоился. Потом он подумал, что Валентин может не счесть это нужным, и забеспокоился снова. Так он провел всю неделю, стараясь ни о чем не думать и не преуспевая в своих попытках, и теперь не ждал от предстоящей церемонии - Создатель, вскрытие гробницы еще и назвали церемонией! - ничего хорошего.
В Старом парке метель стала какой-то особенно плотной, снег постоянно приходилось стряхивать с полей шляпы и с плеч, и занятый этим Ричард не заметил герцога Придда, пока тот не подъехал почти вплотную к уже собравшимся придворным. Вскинув глаза и увидев знакомое равнодушное лицо совсем рядом, он едва не вздрогнул, но вовремя удержался. Обмен вежливыми репликами о дурной погоде оказался едва ли не холоднее, чем дующий в лицо зимний ветер, так что когда появился герцог Эпине, Дикон был почти рад отойти в сторону, гадая по дороге, что еще за новости хочет сообщить ему Робер. Впрочем, радость оказалась совсем недолгой: слова Робера, казалось, ранили больнее стали и убивали надежнее яда.
- Он... что? - Дикон чувствовал, что сейчас не выдержит и все их с Валентином усилия пойдут к кошкам, но взять себя в руки не мог. Больше всего хотелось отвернуться от Робера, уйти отсюда - куда угодно - и не возвращаться.
- Освобождает тебя от клятвы и считает твое обучение законченным, - монотонно повторил Робер, внимательно глядя на Ричарда.
Дикону казалось, что он не сможет выдавить из себя ни слова, просто не сможет открыть рот, и уж тем более не скажет того, чего, вероятно, ждет от него Эпине, но замерзшие губы шевельнулись сами собой, и Дикон почти с ужасом услышал собственные слова:
- Мой сюзерен уже освободил меня от этой присяги.
Робер нахмурился. Дикон подождал, не почувствует ли, как обычно, горькую радость от мысли о том, что и в этот раз ему успешно удалось выставить себя дураком и подлецом, но чувств не было. Никаких. Он не чувствовал даже холода, мокрый снег теперь валился как будто сквозь него. Объяснение словам эра Рокэ могло быть только одно: он считает своего оруженосца предателем и не хочет иметь с ним никаких дел. При первой же оказии он счел необходимым передать это Дикону. А ведь Валентин говорил, что Алва наверняка поймет, даже не обладая всей информацией, даже слыша только то, что - возможно - сообщают ему тюремщики...
Робер все еще что-то рассказывал: судя по всему, про Багерлее.
- Главное ты мне уже сказал, - безжизненный голос так легко принять за равнодушный, только это и спасает. Робер, кажется, разозлился - тем лучше. Подошел Айнсмеллер, стал говорить про герцога Придда, который отказывается от переноса праха своего предка, потом подошел сам Придд. Мокрый снег падал прямо перед лицом Дикона, снежинки таяли на щеках, черные ветки деревьев казались трещинами, покрывавшими весь окружающий мир. Придд говорил что-то, во что Дик почти не вслушивался, но поймав быстрый взгляд Валентина, решил, что надо отреагировать и, вспомнив одну из нейтрально-оскорбительных формулировок, подходящих к чему угодно, посоветовал кому-то из стоявших рядом запомнить слова герцога Придда, чтобы тот не отказался от них впоследствии.
- Я не жалуюсь на память, - Валентин рассеянно стряхнул с перчатки несколько снежинок. - Я даже помню, кому присягал в Фабианов день.
Мир раскололся и осколки с ледяным звоном осыпались под ноги. Странно, - отстраненно подумал Дикон, - что судя по всему, никто этого не заметил.
Через минуту придворные потянулись к храму - Робер предложил подождать его величество внутри, скрывшись от непогоды. Ричард решительно сказал, что дождется на улице, обреченно надеясь, что несколько минут одиночества помогут ему прийти в себя хотя бы настолько, чтобы выглядеть просто больным. В конце концов, в такую метель недолеченная лихорадка вполне может вернуться.
- Это недальновидно, герцог Окделл, - лениво проговорил Придд у него за плечом. - Можно подумать, что вы намеренно продлеваете срок своей болезни, не торопясь возвращаться ко двору.
Ричард медленно обернулся. Сквозь пляшущий перед глазами снег было видно, что все остальные уже скрылись в церкви.
- Что случилось? - одними губами спросил Валентин, глядя куда-то сквозь Дикона. - Ричард?..
- Ничего особенного, - Дику удалось ответить спокойно и негромко. - Герцог Алва счел необходимым освободить меня от присяги. Передал через герцога Эпине.
У Валентина еле заметно сузились глаза, потом он кивнул. Тоже спокойно.
- Этого следовало ожидать.
- Следовало? - шепотом повторил Дикон. - И этого тоже? - он шевельнул раненой рукой. - Может быть, расскажете заранее, герцог Придд, чего еще мне следует ожидать?
- Если вы не успокоитесь, - еле слышный голос Валентина был холоднее и снега, и ветра, - я буду вынужден принять меры. В таком состоянии вы не можете здесь оставаться.
Дикон почувствовал, что еще мгновение - и он ударит Валентина, так же, как когда-то ударил Колиньяра, прямо в лицо, так, чтобы брызнула кровь.
- Ричард, - теперь Придд смотрел на него, и в прозрачных глазах плескалась тревога. - Мы обещали доверять друг другу. Я найду возможность вас увидеть. А сейчас...
Ветер стих. Осколки мира валялись под ногами, тускнея и покрываясь слоем снега. Дик опустил голову и ровно вздохнул. Выдохнул.
- Хорошо, - слово выскользнуло и повисло облачком перед лицом. - Я понял. Идите в храм, я подожду его величество.
Серый плащ взметнулся и опал, когда герцог Придд, круто развернувшись, направился к храму святой Октавии.
***
Гробница защищала себя как могла. Острые осколки витража и гнилая вода, заставившая всех спасаться от невыносимого запаха, были только предупреждениями. Когда из гроба святой Октавии взметнулась облаком ядовитая благовонная пыль, Дикон почувствовал, как сжимается горло, не позволяя выдохнуть, а потом перед глазами заполыхал Закат. Мраморные стены отодвинулись и пропали вдалеке, перед ним раскинулась степь, а за спиной - он знал, не оборачиваясь - возвышалась башня.
- Вы можете гордиться собой, юноша, - герцог Алва оказался рядом, спокойный и насмешливый. - Вам удавалось вводить меня в заблуждение дольше, чем кому-либо другому.
- Эр Рокэ, я... - Дикон закашлялся, попытался содрать что-то, что сжимало ему горло тугой петлей.
- Ну-ну, не разочаровывайте меня, - Алва прищурился. - Все ваши усилия сыграть за две стороны сразу превратятся в ничто, если вы будете разговаривать со мной слишком громко. Будет обидно так глупо попасться. Особенно после того, как сторону все же пришлось выбрать, хотя и не по своей воле.
Дик затряс головой, надеясь хотя бы сейчас объяснить, рассказать, как обстоят дела, сказать, наконец, кому-нибудь правду - но Алва, порассматривав его прищуренными глазами еще несколько секунд, махнул рукой и обошел Дикона как неодушевленную преграду, направляясь к башне.
- Всего хорошего, - донеслось из-за спины. - Надеюсь, то, что я не освободил вас от клятвы раньше, чем вы ее нарушили, не навлечет на вас беду. Это было бы грустно.
Ричард рухнул на колени, бессмысленно шаря руками по собственному горлу, будто стараясь помочь себе выдохнуть. Перед глазами потемнело.
Потом стало холодно.
- Дикон, ты как? - кто-то наклонялся над ним, кажется, Робер. - Все в порядке? Сможешь идти?
Он машинально кивнул, попытавшись подняться. Встать, как ни удивительно, удалось.
- Безупречно подготовленная церемония, господин Айнсмеллер, - вежливо сказал Придд где-то рядом. - Я рад, что вы приняли к сведению все, что написано в книге о бальзамировании и других погребальных традициях, которую я посылал вам вчера. Вы продемонстрировали нам даже действие понсоньи. Впечатляющий эффект, однако степень ее ядовитости все же следовало бы учесть. Вдруг на месте герцога Окделла оказался бы его величество.
- Айнсмеллер! - голос Альдо выдавал степень его гнева. - Так вы были предупреждены?..
Ричард прикрыл глаза, опираясь на Робера, и слабо улыбнулся - почти против собственной воли. Перед закрытыми глазами мгновенно поплыли картинки - уже не такие яркие, как во время приступа, и намного более знакомые.
***
Когда Алва, обводя рассеянным и насмешливым взглядом компанию Колиньяра, поинтересовался у Ричарда, почему тот не позвал в секунданты, например, молодого Придда, Дикон удивился. Он настолько привык к тому, что встречи с Валентином оказываются случайными и происходят только там, где никто не может их заметить, что эта мысль просто не пришла ему в голову. Странно, что она пришла в голову Алве - хотя что тут странного, Ричард ведь учился в Лаик вместе с Приддом... Дикон не мог понять, почему мысль о том, что с Валентином можно общаться в открытую, кажется ему неправильной. То, что говорил Штанцлер, не имело особого значения: после нескольких бесед Дик окончательно убедился в том, что доверять он предпочитает Валентину - хотя бы потому, что Валентин разговаривал именно с ним, а не со всеми Людьми Чести в его лице. Доверие укрепилось после того, как Валентин заранее рассказал ему, как пройдет тайная встреча с ее величеством, которую устроил не так давно кансилльер. Впрочем, к доверию примешалось необъяснимое и непонятное смущение, потому что одну из предполагаемых тем этой беседы граф Васспард все-таки не упомянул - и теперь история его старшего брата, рассказанная Катариной, беспокоила Дикона, как может беспокоить что-то важное, что ты забыл и никак не можешь вспомнить.
Удивление мелькнуло и пропало - его затмила смерть Эстебана, быстрая, простая и все же неожиданная, а потом Алва отправил его с письмом к баронессе Капуль-Гизайль, и следующие два дня Ричард провел в тумане, золотистом и душном. История Джастина иногда вспоминалась ему, смутно, как сквозь кисею - но Ричард не знал, как выглядел старший брат графа Васспарда, и, видимо, именно поэтому Джастин представлялся ему очень похожим на самого Валентина. Он гнал от себя эти мысли, но по мере того, как часы в доме прекрасной Марианны отбивали час за часом, воображаемые картинки становились все более отчетливыми, благо обстановка этому крайне способствовала. Дикону иногда начинало казаться, что он почти бредит - и непонятно, что было тому виной: льющиеся рекой вина, душистые объятия баронессы или легкий недостаток сна - но когда вдруг оказалось, что баронесса не может больше позволить себе увиливать от светских обязнанностей, герцог Окделл испытал скорее облегчение, чем разочарование.
Марианна, улыбаясь, проводила его до дверей, и он уже поцеловал ей руку на прощание, когда двери распахнулись.
- Граф Васспард с письмом от генерала Рокслея, - объявил слуга.
Валентин почти незаметно приподнял брови, увидев Дикона, но поздоровался как с дальним знакомым. Галантно поприветствовал хозяйку дома, передал письмо, молча кивнул, услышав, что ответа не будет, и так же галантно - и равнодушно - попрощался.
Вышли они вместе.
- О ваших подвигах говорит вся столица, - прохладно заметил Валентин, когда они, не сговариваясь, свернули на улицу, которая не вела ни к особняку Алва, ни к дому Рокслеев. - А вы, видимо, решили одержать все победы сразу?
- Я не... - Дикон растерялся. Тон Придда был почти неприязненным. Дику даже пришла в голову нелепая мысль, будто Валентин знает, о чем думал герцог Окделл, проводя время у баронессы. Этого не могло быть, но он, тем не менее, почувствовал себя виноватым. - Это случайность. Монсеньор послал меня доставить письмо, а потом... - он осторожно покосился на Валентина. Тот поморщился, будто раскусил кислую ягоду.
- А потом вы провели два дня у куртизанки. Надеюсь, вы довольны новыми впечатлениями.
Дик отвел глаза. Придд вел себя странно, и, наверное, следовало бы сказать ему, что его это не касается - или вообще сменить тему и спросить, почему он не предупредил, что королева Талига будет рассказывать герцогу Окделлу непристойные сплетни. Но Дикона не оставляло вновь вернувшееся чувство, что он вот-вот вспомнит или поймет что-то важное, оно натягивалось звенящей струной, заставляло медлить с ответом и выбирать слова, пытаясь в то же время понять, что происходит и почему граф Васспард разговаривает так, словно чем-то разозлен или расстроен.
- Я не... - опять начал Дикон, так и не придумав, что же он хочет сказать.
- Что именно вы "не"? - после паузы спросил Валентин. - Вы хотите сказать, что вы и впрямь недовольны? Неужели легенды о прекрасной Марианне оказались всего лишь легендами? Или вы хотите сказать, что не обязаны отвечать на подобные вопросы?
- Нет, - машинально ответил Дикон. Граф Васспард замедлил шаг. Дик снова покосился на него и с трудом смог скрыть изумление: он знал невозмутимого Спрута уже достаточно хорошо, чтобы понять, что слегка кривящиеся губы и прищуренные глаза выдают - беспокойство? Раздражение? Обиду?
Дикон резко остановился. К счастью, улица была достаточно пустынной, и если кто-то и заметит их, то вряд ли заинтересуется беседой двух молодых дворян, особенно если она со стороны похожа на начинающуюся ссору. Или не только со стороны?..
Валентин тоже остановился и взглянул на Ричарда вопросительно. Выглядел он совершенно спокойным, но Дикон был уверен, что ему не показалось.
- Я бы хотел знать, - начал он, заставляя себя смотреть прямо на Валентина и стараясь не думать о том, что тайная дружба, приносящая ему спокойствие и уверенность в том, что он не один, может быть разрушена в этот самый момент одним его неловким словом. - Я бы хотел... - он сбился и в конце концов не выдержал. - Что происходит?
- Вас это не касается, - Валентин ответил сухо и ровно, но на секунду быстрее, чем следовало бы.
- А я думаю, что касается, - Дикон нахмурился, глядя, как на невозмутимое лицо Спрута набегает тень, а светлые глаза темнеют.
- Хорошо, - сказал граф Васспард без выражения. - Как вам будет угодно. Однако на улице мы это обсуждать не будем. Пойдемте, тут недалеко.
Дик недоуменно моргнул, но его спутник уже двинулся вперед, и Дику оставалось только последовать за ним.
Шли они действительно недолго и вскоре свернули в ворота какого-то дома, в котором Дикон ни за что не заподозрил бы таверну, но который, похоже, оказался именно ею.
Валентин явно бывал здесь не впервые, потому что он, не останавливаясь, сунул вышедшему навстречу хозяину несколько монет и пошел к лестнице, даже не обернувшись. Дик старался не отставать, одновременно оглядываясь по сторонам и с удивлением отмечая отсутствие посетителей и общее ощущение тишины и спокойствия, окутывавшее дом. На втором этаже Придд толкнул одну из дверей, за которой оказалась самая обычная гостиничная комната, чистая и безликая, пропустил Дика вперед и запер дверь изнутри. Прислонился к двери и скрестил руки на груди.
- Итак, что вы хотели знать? - его голос звучал так лениво и незаинтересованно, будто он был у себя дома и принимал докучливого посетителя. Дикон смутился и почувствовал себя назойливым сплетником.
- Я... виделся с ее величеством, - сказал он неожиданно для себя. - И она мне рассказала о... О вашем брате. Она опасалась, что герцог Алва...
Валентин глубоко вздохнул и медленно опустил веки. Дик проклял свой длинный язык.
- Что герцог Алва совратит вас, как совратил Джастина? - произнес Валентин, снова открывая глаза и глядя сквозь Ричарда. - Она обманула вас, герцог Окделл. Господин первый маршал не совращал моего брата. Есть ли у вас еще какие-нибудь вопросы или это все, что вы хотели узнать?
- Извините, - глупо сказал Дикон, отводя глаза. - Я не хотел вас обидеть.
- Вы меня не обидели, - тускло откликнулся Валентин, по-прежнему глядя куда-то вдаль. - Эта история не скоро перестанет занимать умы сплетников. Я даже рад, что вы сочли нужным спросить у меня.
Дикон подумал, что надо как-то выяснить, по-прежнему ли они друзья и не считает ли его Валентин теперь таким же, как тех, кто обсуждает "эту историю", но слова не подбирались. Он посмотрел по сторонам, не нашел ничего, что могло бы задержать его взгляд, и решил подойти к окну. Окно выходило во двор, там никого не было, и смотреть было тоже не на что. За его спиной раздался тихий смешок, и он обернулся.
- Мне показалось, - мягко сказал Придд, отталкиваясь наконец от двери и делая несколько шагов по комнате, - что вы хотели задать другой вопрос. Но если все ваши мысли были заняты... этим, то мы можем считать, что мы разрешили наше недоразумение, не так ли?
Дикон с облегчением улыбнулся, поняв, что Валентин предлагает мировую, и тоже шагнул навстречу, протягивая руку для рукопожатия. Но когда прохладная кисть скользнула в его ладонь, он вдруг неожиданно ярко вспомнил и те бредовые видения, которые посещали его все два дня, проведенные у баронессы, и непонятное поведение Валентина полчаса назад. Он почувствовал, что неудержимо заливается краской, и неосознанно сжал руку Придда сильнее, чем намеревался. Время остановилось. Придд смотрел на него с непонятным выражением на лице, и в прозрачных аквамариновых глазах мелькало что-то знакомое, виденное совсем недавно, но Дик не мог заставить себя сосредоточиться и понять, где и когда. Пальцы в его ладони стали теплее. От мучительных попыток сообразить, что происходит, и придумать, что сказать, Дикон покраснел еще больше. Другая ладонь, показавшаяся совсем холодной, мягко прикоснулась к его щеке. Дик замер.
- Ричард, - очень тихо и медленно произнес Валентин, внимательно глядя на него, - теперь я спрошу вас: что происходит? Верно ли я понимаю, что вы...
Дальше краснеть было некуда, и, больше всего мечтая спрятать куда-нибудь пылающее лицо, Дикон дернул Валентина к себе, неловко обнял и уткнулся лицом ему в плечо. Ощутил тот же тонкий, почти неуловимый запах, который помнил еще с Лаик, а потом почувствовал, как Придд высвобождает пальцы из его ладони - и крепко сжимает его плечи.
В этом объятии не было ничего, что напоминало бы прошедшие два дня - ни истомы, ни душной мягкости, ни тяжелого аромата роз и благовоний. Казалось, все вокруг стало острым, прозрачным и холодным - но одновременно очень горячим. Не в состоянии осмыслить свои ощущения, Дик прижал Валентина еще крепче и позволил событиям течь самим, так, как им было угодно. Он сосредоточился на том, чтобы не думать о неправильности происходящего, отдавая все внимание прикосновениям, сперва осторожным, потом более настойчивым, закрыл глаза и, не задумываясь о том, что делают с ним чужие руки, подавался им навстречу, чувствуя, как желание сперва становится почти невыносимым, а потом, благодаря нескольким уверенным движениям узкой ладони, завершается внезапной и острой разрядкой.
Через какое-то неопределимое время оказалось, что он сидит на кровати, растрепанный и полураздетый, а Валентин сидит рядом, тоже не особенно похожий на себя самого, и его рука спокойно и уверенно лежит у Дика на плече. Неизбежное облегчение мешалось с неловкостью, и Дикон рассеянно потер ладонями все еще горящие щеки.
- Это что... - он осторожно посмотрел на Придда, опасаясь того, что мог увидеть, но Придд улыбался, едва заметно, но успокаивающе. - Это... вот так и...
- Вы хотели всё сразу, герцог Окделл? - насмешка в голосе Валентина была не злой, и Дикон неуверенно улыбнулся. - Это могло бы шокировать вас слишком сильно.
- Но с баронессой, - Дикон осторожно попытался подобрать слова, - нужно было... больше времени, чтобы...
- Это лестно слышать, - Придд на мгновение прикусил губу, как будто ловя улыбку, - но времени у нас сейчас нет. Вам нужно возвращаться, и мне тоже. Если вы заинтересованы в повторении, то могу вас заверить, что лишнее время нам пригодится.
Дик кивнул, чувствуя, как смущение и неловкость отходят в сторону. Вид невозмутимого Спрута, старающегося не засмеяться, почему-то наполнял его легкой беспечной радостью.
- Нам пора, - Придд коротко сжал его плечо и встал. - Надеюсь, вы в состоянии сами привести себя в порядок.
***
Возвращаясь в особняк Алва, Дикон старался думать о чем-нибудь отвлеченном и нейтральном, опасаясь, что иначе по его лицу можно будет прочесть все, что с ним произошло. Об отвлеченном думалось плохо, но предостожности не понадобились: сперва ему сообщили, что соберано нет дома, потом оказалось, что герцог Алва дома, но пьян - и Дикон с облегчением глотал горькое темное вино, слушал странную тревожащую музыку, чувствуя себя одновременно очень счастливым и слегка несчастным, а потом неожиданно и неприятно настал следующий день и вместе с ним началась война.
Часть вторая
Глава 4
Свечи горели неровно, пламя дрожало, то притухая, то вспыхивая вновь. Дик невидяще смотрел мимо них в темноту спальни. Вероятно, лихорадка все-таки вернулась - лицо горело, губы казались сухими, полулежать на постели поверх одеял было холодно - но вставать, раздеваться и ложиться как следует не было сил. Он крутил в руке старый пергамент и без конца повторял в голове слова Робера: "Герцог Алва просил передать, что считает твое обучение законченным и освобождает тебя от клятвы". Дикон болезненно поморщился и потянулся за бокалом с вином. Флаконы и кувшинчики со снадобьями, занимавшие весь столик, вызвали раздражение, и он с трудом сдержался, чтобы не смести их на пол одним махом - все равно он не пьет ничего из того, что советует ему врач, так зачем они тут?.."Вдовья слеза" показалась безвкусной. Он отставил бокал и откинулся на подушку, закрывая глаза. Под закрытыми веками снова заплясал тяжелый мокрый снег.
Дверь скрипнула - тихо, еле слышно, но Ричард вздрогнул и повернул голову. Почти неразличимый во мраке силуэт шевельнулся, в замке щелкнул ключ.
- Вы не закрываете дверь на ночь? - негромко спросил герцог Придд, подходя ближе и позволяя темному плащу соскользнуть на одно из кресел. - Это неосторожно.
- Я еще не ложился, - растерянно ответил Дикон, будто оправдываясь, а потом спохватился, - но как вы... Вас кто-нибудь видел?
- Разумеется, нет, - Валентин стянул перчатки, тоже темные, и бросил на плащ. - В этом доме полно потайных ходов.
- Откуда вы знаете? - машинально спросил Дик, выпрямляясь и садясь удобнее. Валентин, уже подошедший к кровати, остановился и посмотрел на него. Дикон подумал, что, наверное, покраснел бы под этим взглядом, если бы лицо не горело и раньше.
- Наслышан, - сухо сказал Придд, садясь на край кровати. - Но я пришел разговаривать не об этом.
- Да, - Дикон зашарил рукой по одеялу рядом с собой, нащупал пергамент. - Вот, взгляните. Это было в той шкатулке.
Придд молча взял документ, развернул. Дикон наблюдал, как тонкие брови удивленно изгибаются.
- Значит, оно действительно существует, - медленно проговорил Валентин, поднимая глаза от завещания Эрнани. - Однако как вам удалось его сохранить? Вы открывали шкатулку без его величества?
- Да, я... - Ричард замялся. - Я сказал, что опасался, что его величество может открыть ее сам и пораниться. Вскрыл кинжалом. Там был еще один документ, я его оставил. Альдо его сжег.
- Что за документ? - Придд прищурил глаза.
- Завещание Франциска в пользу Рамиро-Вешателя.
Валентин кивнул.
- Хорошо, что вы сохранили завещание Эрнани. Его величество ничего не заподозрил?
Ричард болезненно поморщился.
- Кажется, нет. Он дал мне орден. Поверил, что я... беспокоился за его жизнь, - Дикон дернул подбородком в сторону столика. - Орден Найери.
Валентин едва заметно улыбнулся и взял со столика цепь. Золотые звенья скользнули между пальцами, опалы поймали пламя свечей и замерцали в полумраке.
- Последнее, о чем стоило бы беспокоиться его величеству, это новые ордена, - Валентин помолчал. - Но камни хороши. Впрочем, вы бы, вероятно, предпочли топазы?
- Мне не нужно его орденов, - вскинулся Дикон, но заметив насмешливо кривящийся уголок губ Придда, добавил почти спокойно, - но опалы действительно хороши.
- В этом есть какая-то странная ирония, - Валентин отложил цепь обратно, - впрочем, неважно. Я предпочел бы хранить этот документ у себя, если вы не против. Так будет безопаснее.
- Хранить? - Дикон свел брови. - Я подумал, что теперь мы можем вполне законно...
- Ричард, - Валентин качнул головой. - Даже если мы покажем завещание Эрнани всем и каждому, это не увеличит наши нынешние шансы. Моих людей в столице несколько сотен, на ваших по большей части рассчитывать не приходится. Против нас будет несколько тысяч. В основном сброд, но его слишком много. Нужно ждать подходящего момента.
- Но сколько его ждать? - Дикон стиснул кулаки, почувствовал вспышку боли в раненой руке и скривился. - Пока мы тут притворяемся, Альдо собирается судить эра Рокэ!
- Судить? - кажется, глаза Валентина блеснули. - Ну что ж, это к лучшему. Подозреваю, что герцог Алва тоже рассчитывает именно на это.
- Но... - Ричард снова вспомнил слова Робера и сник. После нескольких секунд молчания он почувствовал, как Придд накрывает его руку своей.
- Я бы предположил, - мягко сказал Валентин, пока его пальцы скользили по сжатому кулаку Ричарда, предлагая расслабиться и ответить на прикосновение, - что именно поэтому он освободил вас от присяги. Его величество может вынудить вас свидетельствовать против Первого Маршала. Это было бы нарушением клятвы. Если можно этого избежать - лучше избежать.
- Свидетельствовать? - Ричард снова сжал расслабившуюся было руку, стискивая пальцы Валентина. - Но я не буду этого делать.
- И поставите себя под удар, - невозмутимо откликнулся Придд.
- Наплевать, - Ричард дернулся, пытаясь выпрямиться. Голова закружилась. Валентин подался вперед, холодная ладонь прижалась к виску и щеке Дика.
- У вас жар, герцог Окделл, - он осторожно высвободил другую руку. - Вы наверняка не принимаете никаких лекарств.
- Не принимаю, - хмуро согласился Ричард.
- Это можно понять, - Придд встал и звякнул флаконами на столике. - Но это задерживает ваше выздоровление. Вы рискуете пропустить коронацию - что, впрочем, было бы кстати, - он поднес к носу один флакончик, затем другой. - Сонную настойку я вам действительно не рекомендую, она слишком сильная. А вот средство от лихорадки вполне можно пить, ничего подозрительного в нем нет. Где у вас вода?
- Где-то там же, - Ричард вяло махнул рукой. - Почему вы говорите, что пропустить коронацию было бы кстати?
- Потому что там вам придется присягать на верность, - Придд нашел кувшин с водой, прозрачная струя ударила в хрусталь. - А в той формулировке, которую несомненно захочет использовать наш так называемый анакс, присяга... обязывает ко многому. - Он наклонил флакон над бокалом, темные капли распустились в воде причудливыми цветами. - Разумеется, это не значит, что вам не понадобится делать этого вовсе. Выпейте, - бокал неожиданно оказался перед Ричардом.
- Но я уже клялся, - медленно сказал Ричард, глядя, как цветы превращаются в тонкие нити, переплетающиеся в прозрачной воде. - Еще в Эпине. Когда все это... начиналось.
Бокал в руке Придда дрогнул, но вода не пролилась.
- Вот как, - ровно произнес он. - И что это была за клятва?
- Он сказал, что это древняя клятва, - Ричард помолчал. Облизнул губы. - Моя кровь и моя жизнь принадлежат Талигойе и Раканам, во имя Ушедших и их именем.
Валентин глубоко вздохнул.
- Выпейте, - повторил он. Ричард взял бокал, в несколько глотков осушил и потянулся за вином, чтобы избавиться от горького привкуса. Придд снова опустился на край кровати.
- Ну что ж, - он задумчиво рассматривал свой фамильный перстень. - Это меняет дело, но не сильно. Почему вы не говорили об этом раньше?
Ричард отвел глаза, чувствуя, как его охватывает смущение. Говорить не хотелось, но Придд молча ждал - Ричард ощущал это ожидание почти физически.
- В Лаик вы сказали, - осторожно начал он, - что нельзя небрежно относиться... к клятвам. Я был вынужден дать клятву, заранее зная, что она ложная, и я не хотел, чтобы вы знали... - он замолчал и беспокойно взглянул на герцога Придда. Тот смотрел на Дикона с непонятным выражением лица. Дик почувствовал, что ему становится холодно и неуютно - но губы Валентина неожиданно дрогнули и оказалось, что он сдерживает улыбку.
- Ричард, - Придд опустил глаза и расправил манжеты, - вы совершенно непредсказуемы. Иногда это некстати, но я рад слышать, что вы сочли мои слова столь важными, - он вскинул голову, и Ричарду показалось, что аквамариновые глаза стали ярче, чем были только что.
- Могу вас успокоить, - Валентин помолчал. - Ваша клятва не имеет никакого отношения к Альдо, потому что он не Ракан.
Ричард опешил.
- Но, - растерянно сказал он, - а как же... Его величество говорил про древние силы и про Гальтару, и...
- Если он до них доберется, - Придд слегка улыбнулся, - его ждет большое разочарование. Впрочем, я надеюсь, что все закончится раньше.
- А кто тогда Ракан? - Ричард нахмурился, понимая, что вопрос прозвучал глупо.
- Хотел бы я знать наверняка, - задумчиво сказал Валентин. - Точных доказательств у меня нет. Однако, возможно, вы правы в своем нежелании свидетельствовать против герцога Алва.
- А? - переспросил Дикон, которому показалось, что он ослышался.
- Не делайте такое лицо, герцог Окделл, - серьезно посоветовал Валентин. - Это вполне вероятно. Но с учетом этого документа, - он указал на лежащий рядом пергамент, - ничего не меняется.
- Но Фердинанд же отрекся, - полувопросительно заметил Ричард.
- Не по собственной воле, - пожал плечами Придд, - а под давлением узурпатора. Впрочем, сейчас следует думать о другом. Пока не стоит предавать огласке все эти тайны.
Ричард молча кивнул. Голова опять кружилась, и он не мог даже понять - все еще от жара или от новостей. Наконец из вихря мыслей появилась та, которая показалась ему наиболее важной.
- Значит, вы полагаете, - неуверенно начал он, - что эр Рокэ не считает меня предателем?
Валентин качнул головой.
- Думаю, он хотел вас защитить.
Ричард почувствовал, что не может удержать улыбку облегчения.
- Вы удивительно хорошо держитесь, - вдруг сказал Валентин, внимательно глядя на Дикона. Тот моргнул от неожиданности.
- Когда вы не контролируете себя, по вашему лицу по-прежнему можно прочесть любые мысли, -Придд помолчал. - Полагаю, вам стоит серьезного труда не допускать этого большую часть времени. Я чувствую себя виноватым в том, что вынудил вас притворяться.
Дик моргнул еще раз.
- Не говорите так, - он сбился, замолчал, подбирая слова. - Это было мое решение. А если бы вы не... - он опять замолчал. Слова не находились.
- Я понял, - к облегчению Дикона Придд не стал дожидаться окончания фразы. - В таком случае давайте я расскажу вам, как должна пройти коронация.
Следующую четверть часа Валентин говорил, а Дик слушал и кивал. Потом в спальне повисла тишина, почему-то показавшаяся неловкой.
- Пожалуй, я... - начал Валентин.
- Если вы... - начал Дикон одновременно с ним.
Они умолкли - тоже одновременно - и посмотрели друг на друга. Дик наклонился вперед, преодолевая сопротивление воздуха, неожиданно ставшего густым и тяжелым.
- У вас болит рука, - предупреждающе заметил Валентин.
- Не настолько, - сказал Дик, внезапно охрипнув. - И жар у меня тоже прошел. И...
- И вы готовы к подвигам, - Валентин еле заметно улыбнулся, подаваясь навстречу. - Что ж, не смею вам мешать.
Час спустя герцог Окделл чувствовал себя совершенно счастливым, хотя жар, кажется, вернулся снова.
- Мне нужно идти, - Валентин приподнялся, опираясь на локоть. - Ближе к утру риск станет неоправданным.
- Да, конечно, - Ричард подавил мгновенное острое сожаление, понимая, что герцог Придд прав. Валентин наклонился над ним, в тусклом свете догорающих свечей было непонятно, улыбается он или это движущиеся по тонкому лицу тени создают такое впечатление.
- Полчаса, - неожиданно сказал Придд, снова опускаясь на подушку. - Надеюсь, вы не уснете.
- Не усну, - твердо ответил Ричард и повернул голову, чтобы увидеть, как Валентин закрывает глаза. Теперь его лицо казалось совсем юным - и намного более спокойным, чем обычно. Действительно спокойным.
"Вы удивительно хорошо держитесь", - одними губами повторил сам себе Дикон, глядя, как мечутся по потолку тени, и рассеянно улыбнулся...
...Письмо от графа Васспарда было доставлено в открытую. Ричард удивленно взял конверт, сунул мелкую монетку мальчишке, который его принес, и едва не начал распечатывать письмо прямо во дворе, не сходя с места. Что должно было случиться, чтобы Валентин отправил записку на глазах у всех, с каким-то мальчиком-на-побегушках? Ричард, стараясь не торопиться, поднялся к себе. Не может быть, думал он по дороге, чтобы Спрут сделал это просто потому, что соскучился. Значит, произошло что-то важное? Хорошо бы не очередная неприятность. Или... Ричард замер в пустом коридоре. Нет, это ерунда. Это не может быть связано со вчерашней историей, неловкой и некрасивой - и с тем, что вечер и ночь герцог Окделл провел у баронессы Капуль-Гизайль. Или все-таки может? Он вспомнил, как странно вел себя Валентин, когда они встретились в доме баронессы - а потом вспомнил и то, что за этим последовало, и почувствовал, как щеки начинают гореть. Узкий конверт с печатью Приддов, казалось, обжигал пальцы.
После войны они виделись дважды - перед отъездом Ричарда в Надор и после ночи Святой Октавии. Оба раза как будто случайно сталкивались на улице, шли в какую-то незаметную таверну и разговаривали - тихо и осторожно, делая вид, что обсуждают карточные игры и ставки на петушиных боях. Удостоверившись в отсутствии чужих ушей, Ричард, торопясь и сбиваясь, пересказывал то, что говорил ему кансилльер, то, что он видел сам, и то, о чем услышал случайно - про письма Ариго, про Робера Эпине, про Оскара Феншо... Даже про Бьянко. Валентин слушал, сжимая губы, крутил на пальце перстень с аквамарином, а потом вполголоса объяснял, что значат услышанные, но не понятые Ричардом обрывки разговоров, что имел в виду кансилльер и чего не имел в виду Первый Маршал. Еще он рассказывал об Агарисе и о том, с кем дружит Робер Эпине и к чему это может привести. Ричард смотрел на него исподтишка, размышлял, стоит ли говорить о том, как он извелся, когда черноленточники резали эсператистов, особняк Рокслеев полыхал, превращаясь в развалины, а сам Ричард опасался, что даже если генерал Рокслей, а с ним и Валентин, в Тарнике вместе со всем двором, то это ничего не значит, потому что Дорак - тогда он думал, что во всем виноват Дорак - вполне мог начать именно с Тарники. Но Валентин говорил сдержанно и серьезно, и говорил о действительно важных вещах - поэтому Ричард решил, что его личные волнения упоминания не стоят. Тем более, все обошлось.
Оба раза они расходились, пожав друг другу руки и не договариваясь о следующей встрече, а теперь в особняк Алва доставили письмо от графа Васспарда герцогу Окделлу. Что же могло случиться?..
Едва закрыв за собой дверь своей комнаты, Ричард прижался к ней спиной и торопливо распечатал конверт. Пробежал глазами летящие тонкие строчки и нахмурился. Сдержанный и отстраненный тон письма его не задел, он и не ждал от Спрута ничего другого - но специально назначать встречу, да еще и в довольно известной таверне, было не в привычках графа Васспарда. Вероятно, что-то и в самом деле случилось. Дикон еще раз понадеялся, что неприятности не слишком серьезные, и начал торопливо собираться.
Судя по одобрительной улыбке конюха, тот решил, что "дор Рикардо" едет к даме. Эта мысль могла бы показаться Ричарду неуместной, если бы он уделил ей достаточно внимания, но беспокойство оказалось сильнее.
В "Белой гончей" он появился вовремя. Валентин встал из-за столика, приветствуя его, и в светлых глазах не было ничего, кроме предусмотренной этикетом вежливости. Дику стало не по себе. Он даже не сразу понял, о каком письме говорит граф Васспард, а поняв, неосознанно нахмурился. Вспоминать вчерашнюю неловкую сцену было неприятно, а теперь ее величество хочет с ним встретиться наедине. Зачем?.. Ах да. Айрис.
Ричард убрал листок обратно в конверт и потер лоб.
- Пришло время для очередной душераздирающей истории? - прохладно осведомился Валентин, и Ричард осознал, что все это время Спрут молча наблюдал за ним.
- Ее величество пишет о приглашении Айрис ко двору, - неуверенно начал он. - Но я думаю, что дело не в этом.
Придд взглянул на него вопросительно. Ричард поморщился и коротко рассказал о том, что произошло в будуаре ее величества.
- Вот оно что, - медленно сказал Валентин, глядя куда-то мимо него. - Значит, решили, что пора действовать.
- Я вас не понимаю, - беспокойно откликнулся Ричард. - О чем вы говорите?
Придд так же медленно перевел взгляд на него.
- Вас вынудят выбрать сторону, герцог Окделл, - невыразительно произнес он. - Вам и так дали много времени.
- Я уже выбрал, - Ричард сам удивился тому, как легко оказалось это сказать. - Я говорил матушке, что присягал Первому Маршалу и королю.
- А теперь скажете то же самое кансилльеру и королеве? - Придд поморщился. - После этого вы будете им не нужны. И даже опасны.
- На меня уже покушались, - Дикон пожал плечами. - Наверное. А на эра Рокэ вообще много раз, и он все еще жив.
Валентин качнул головой.
- Вы слишком беспечны. Удачной может оказаться любая попытка.
- Предлагаете спрятаться дома и дрожать от каждого шороха? - Дикон почувствовал, что начинает злиться. Он не мог понять, что было тому причиной - отчужденная холодность Валентина или разговор о выборе стороны, но ему вдруг захотелось дать Валентину понять, что вот уж в чем-чем, а в опеке Спрута он не нуждается. - Думаете, мне надо ждать, когда все как-нибудь успокоится само собой? Если бы вы были тут в Октавианскую ночь, вы бы так и сделали, да?
Придд вздрогнул и сузил глаза.
- По крайней мере, в заговор им вас втянуть не удастся, - очень ровно произнес он. - Вы совершенно неспособны владеть собой, а значит, бесполезны.
- Граф Васспард! - Ричард вскочил, отталкивая стул. Валентин неторопливо поднялся.
- Вас ждет ее величество и истерика ее величества, - холодно сказал он вполголоса. - Если у вас возникли ко мне какие-то дела, вы знаете, как меня найти.
Ричард невольно вспомнил о заученном наизусть адресе, по которому следовало отправлять записку ни о чем, но Валентин закончил тем же тоном:
- Где живет генерал Рокслей, вам, я полагаю, известно.
- Я воспользуюсь приглашением, - процедил сквозь зубы Ричард, бросил на стол несколько монет и быстро пошел к дверям, на ходу надевая шляпу. Оставаться рядом со Спрутом не хотелось ни на одну лишнюю минуту.
Злость и возмущение не утихли до встречи с Катариной, и оказалось очень легко сделать вид, что вызваны они историей о чудовищных поступках эра Рокэ. Ричард старался успокоить ее величество, как мог, но при воспоминании о равнодушных и от того еще более обидных словах Придда о том, что он бесполезен, начинал злиться снова. Королева брала его за руку тонкими пальцами, только что изорвавшими в клочки шелковый шарф, и умоляла вспомнить о том, что Первый Маршал великий полководец и защитник Талига. Ричард рассеянно кивал, но злость не проходила. Значит, Валентин действительно считает, что Ричард Окделл ни на что не годится и может только прятаться по углам от тех, кто захочет лишить его жизни? Ну ладно же.
Ричард собирался отправить такое же вежливое и холодное письмо - ничего лишнего, только время встречи в Нохе - сразу, как придет домой, но эр Рокэ, встретив его на лестнице, велел быстро собираться, до ночи они мотались по солдатским казармам, и вечером Ричард рухнул спать как подкошенный, отложив написание оскорбительно вежливого письма на завтра. А утром явился Наль и сообщил, что эр Август хочет его видеть.
- Читай, - сказал кансилльер, протягивая Дикону лист со знакомыми именами.
Имя ее величества шло в списке первым, граф Валентин-Отто Васспард упоминался шестым.
Глава 5
Робер предпочел бы, пожалуй, поехать к Марианне или куда угодно еще, выпить "Дурной крови" и постараться если не забыть, то хотя бы отодвинуть случившееся, не думать больше о трупах, о фонтане, бьющем дешевым вином, о подарках, валяющихся в реках этого вина... Но приходилось сидеть в кабинете Альдо, делая соответствующее случаю лицо, и слушать, как Альдо распекает Дикона.
Бедный Дик. Робер видел, что ему не слишком хорошо и без рассуждений Альдо о том, что он, как цивильный комендант, должен был предусмотреть, учесть и проверить. Да что он, к закатным кошкам, мог сделать - что могли сделать все они, если уж на то пошло. Никто не поинтересовался заранее, насколько Дора пригодна для развлечения толпы. Никто не проследил за тем, чтобы ямы застелили новыми прочными досками, а не гнильем. Если кто и проверял это, то Айнсмеллер - а с мертвого спрос невелик. А сам Робер? Если бы он не думал столько о том, какая Айнсмеллер мразь, если бы не старался держаться от него подальше, может быть, все бы было иначе. Не говоря уже о том, что Его Величество был занят только своей коронацией и ничем кроме нее. А теперь делает вид, будто вся вина лежит на цивильном коменданте, назначенном только вчера.
Робер понял, что болезненно морщится, и постарался принять более достойный вид. Дикон, и тот пытается держать себя в руках, хотя по нему видно, что Дора не прошла для него бесследно. Впрочем, Дикон, кажется, только и делает, что нервничает - вчера на коронации он весь извелся, хотя и старался этого не показать: то ли ждал очередной выходки Сузы-Музы, то ли за Альдо опасался, поди разбери. Когда Левий спросил, как положено, нет ли препятствий к тому, чтобы Альдо стал королем, и зажег свечу ожидания, на Дикона смотреть было страшно. Всем было не по себе, надо признать - Матильда смотрела в пол и вздыхала, неизвестно, о чем думая, сам Робер еле сдерживался, чтобы не сорваться и не сказать, что возражения определенно есть у Савиньяка, и у фок Варзова, и не только у них. А Дикон крутил головой, кусал губы и ел глазами Спрута так, будто ожидал, что тот немедля превратится в Сузу-Музу и опозорит Его Величество каким-нибудь непотребством. Робер вздохнул и снова задумался о том, что эдикт о запрете дуэлей развел этих двоих совсем ненадолго. Рано или поздно кто-нибудь из них не выдержит, и скорее всего это будет не Придд.
- А ты знаешь, сколько Придд и его люди сделали для того, чтобы навести порядок?- эхом ворвался в его мысли раздраженный голос Альдо. Робер вскинул глаза.
Дик молчал, упрямо хмурясь. Альдо прошелся по кабинету.
- Герцог Окделл, мне нужно ваше повиновение, а не согласие. Вы являетесь цивильным комендантом Раканы, и именно вы отвезете герцогу Придду письмо с нашей благодарностью за помощь.
Закатные твари, только этого не хватало!.. Робер встал.
- Альдо, давай я отвезу.
- Сиди, - сюзерен с размаху хлопнул ладонью по столу. - Ответственность - это не только развлечения. Ричарду пора привыкать, что за ошибки нужно платить.
Дикон сжал губы и опустил голову.
- Ну, знаешь... - Робер развел руками, не найдя слов, и снова сел.
- Вот письмо, - Альдо сунул Дику конверт с королевской печатью. - Отвезешь немедленно.
- Слушаюсь, - убито сказал Дик, принимая конверт. Поклонился и вышел.
- Ну что? - недовольно спросил Альдо, когда за Диконом закрылась дверь. - Что ты смотришь на меня так, будто я ребенка обидел? Ничего с ним не станется. Перетерпит.
- Ты представляешь, что ему может наговорить Придд? - Робер устало потер лоб. - Он наверняка не упустит случая. Хочешь добиться еще одной дуэли?
- Если эории будут нарушать эдикты, - прищурился Альдо, - им придется за это ответить. Хватит играть в детские игры, в конце концов. Пусть учатся хотя бы терпеть друг друга.
- Думаешь, это подходящий случай начать обучение? - безнадежно спросил Робер.
- Ты так нервничаешь, будто я его в пасть Зверю отправил, - Альдо хмыкнул. - Не преувеличивай. Придд, конечно, не самый приятный человек в Ракане, но он эорий, и он на нашей стороне. Договорятся уж как-нибудь.
Робер вздохнул. Он бы с радостью составил Дикону компанию - просто чтобы убедиться, что все пройдет гладко - но у Альдо были свои планы на его общество. Оставалось только слушать сюзерена, кивать и сочувствовать Ричарду. Как бы там ни было, а единственное, в чем его можно обвинить - это в том, что он был не готов к свалившейся на него должности. И такой жестокости он определенно не заслужил.
***
- Герцог Окделл к герцогу Придду, - холодно сообщил Нокс, когда привратник выглянул в зарешеченное окошко. - С посланием от Его Величества.
Ворота отворились не сразу.
- Ждите здесь, - хмуро сказал Ричард, направляя Сону во двор особняка. Поймал обеспокоенный взгляд Нокса и отвел глаза.
Ворота закрылись за его спиной - как двери склепа, почему-то подумал Ричард. От могильных ассоциаций не удавалось отвязаться весь день. Ничего удивительного. Каково же должно быть Валентину, в очередной раз спросил себя Дик. Почему-то ему казалось, что то, что пережил он сам - ничто в сравнении с тем, что довелось увидеть остальным, тем, кто был снаружи и вошел в Дору уже после того, как Робер приказал взрывать ворота. Решение в духе эра Рокэ - и если бы не это решение, все могло бы кончиться еще хуже.
- Прошу вас, - негромко сказал слуга в лиловом, открывая перед ним тяжелую резную дверь. - Герцог Придд ожидает вас в библиотеке.
Дикон шагал за слугой по полутемным коридорам - холодный камень, темные ткани, мрачные портьеры, тишина и спокойствие. И Валентин живет в этом доме один? Дикон не удивился бы, узнав, что фамильный особняк Повелителей Волн полон призраков - где же им и быть, если не здесь.
- Сюда, - еще тише сказал его провожатый, распахивая очередную дверь. Поклонился и исчез в полутьме коридора.
Дикон вошел и с облегчением почувствовал знакомый еле уловимый запах старых книг и свечного воска, делавший библиотеку почти уютной.
Валентин встал из-за стола, отложив какой-то фолиант. Сделал несколько шагов навстречу Дикону. Его лицо на фоне темных корешков книг, занимавших стены от пола до потолка, казалось совсем бледным - или дело было не в фоне? Дикон растерялся, не зная, как себя вести. Валентин говорил, что его слуги преданы ему полностью, но ошибаться может всякий.
- Его Величество послал меня передать вам письмо, - официальным тоном произнес Ричард. - Он высоко оценил ваши усилия в... Ваши действия... - тут Дикон сбился и замялся.
- Вот как, - безжизненно сказал Придд. - Рад был оказаться полезным.
Ричард протянул письмо, и Валентин подошел ближе, чтобы взять конверт. Его лицо действительно было совсем бледным, почти серым - таким же, как траурный бархат колета.
- Вы... - одними губами произнес Дикон. - Что с вами?
- Можете говорить свободно, - Валентин не стал понижать голос. - Что вас интересует?
Дикону показалось, что Придд говорит через силу. Он нахмурился.
- Я тоже должен поблагодарить вас. Если бы не ваше участие...
- ...вы бы не были цивильным комендантом, - Валентин поморщился. - Не стоит благодарности, герцог Окделл. Прикладывая усилия к тому, чтобы избавить столицу от Айнсмеллера, я не подумал, чем это может обернуться для вас. Прошу меня простить.
Он отвел глаза. Дикон несколько секунд молчал, глядя на бледное лицо со сведенными бровями, на едва заметно кривящиеся губы. Потом сделал еще шаг и осторожно вытащил из пальцев Придда конверт с печатью Альдо.
- Напишите ответ, - решительно сказал он, ломая печать.
- Что? - Валентин бросил на него непонимающий взгляд. - Вы полагаете, в этом есть необходимость?
- Это позволит мне задержаться, - Ричард неожиданно почувствовал себя спокойно и уверенно, в первый раз с момента, когда начался весь этот кошмар. - Если я подожду, пока вы пишете ответ, это не вызовет подозрений. Альдо ведь намеренно отправил меня доставлять письмо. Он не удивится, если вы тоже решите этим воспользоваться.
Валентин посмотрел на Дикона с выражением, которое больше всего походило на удивление - но взял протянутый листок и пошел к столу, на ходу пробегая письмо глазами.
Дик двинулся следом.
Валентин сел в глубокое кресло, придвинул к себе бумагу и чернильницу и быстро написал несколько строк. Подождал, пока чернила высохнут, запечатал конверт и аккуратно положил на стол перед собой. Вскинул глаза на Дикона, остановившегося возле стола.
- Итак, я счастлив служить Талигойе и ее королю, - ровно сказал он. - Но зачем мне понадобилось это подтверждать?
- Чтобы я мог провести с вами еще несколько минут, - ответил Ричард, по-прежнему чувствуя ничем не объяснимую уверенность. Именно это чувство заставило его подойти к креслу Придда и опуститься на широкий подлокотник. Валентин замер, не отодвигаясь, но и не прикасаясь к Ричарду.
- Вы, кажется, не поняли, - без выражения сказал он, глядя перед собой. - По моей вине вы оказались ответственны за происшедшее.
- Я понял, - Дикон осторожно коснулся плеча Валентина. - Но если бы комендантом по-прежнему был Айнсмеллер, к сотням погибших прибавились бы десятки повешенных. Лучше уж так.
Придд медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Ричарда. Тот постарался улыбнуться. Валентин на мгновение прикрыл глаза - и прижался щекой к руке, лежащей на его плече. Дикон стиснул зубы, чтобы не охнуть - таким неожиданно нежным было это прикосновение - и наклонился, чтобы обнять Валентина. Время остановилось. Кажется, замерло даже пламя свечей. Ричард вдыхал еле уловимый привычный запах благовоний, исходящий от волос Валентина, и чувствовал, как тонкие сильные пальцы сжимают его руки, сплетенные в замок.
- Спасибо, - сказал наконец Валентин, чуть шевельнувшись. Дикон выпрямился, оставив одну руку на плечах Валентина, и взглянул на него. Встретил знакомый спокойный взгляд прозрачных серо-зеленых глаз и облегченно улыбнулся.
- Полагаю, герцог Окделл, это поручение было вам было крайне неприятно, - Придд тоже улыбнулся, едва заметно. - Удивительно, как вы удержали себя от нарушения эдикта.
- Эории не должны нарушать королевские эдикты, - серьезно откликнулся Ричард. - И вам не удастся вынудить меня, герцог Придд, как бы вы ни старались.
- Надеюсь, хотя бы на этот раз вы сознаете, какую ответственность принимаете на себя, - Валентин блеснул глазами. - Я могу расценить это только как вызов.
- Не тратьте силы, - Ричард встал с подлокотника. - Это бесполезно.
- Посмотрим, - Валентин тоже поднялся, и они замерли друг напротив друга. Повисло молчание.
- Я постараюсь навестить вас при первой же возможности, - Валентин взял со стола письмо, чтобы отдать Дикону. - Раз уж тайные ходы оказались безопасны... Нам нужно обсудить дальнейшие действия. Времени остается немного.
Ричард коротко кивнул, принимая конверт. Валентин дернул за шнур, вызывая слугу.
Потом нужно было демонстративно злиться, чтобы это заметили сопровождающие, потом Ричард отвез письмо герцога Придда Его Величеству и коротко и мрачно ответил на необязательные вопросы, демонстрируя, что визит не доставил ему удовольствия, потом он, наконец, добрался домой, отпустил слуг и закрылся в кабинете эра Рокэ с бутылкой "Слез" - и только тут позволил себе почувствовать облегчение, почти преступное, если вспомнить о том кошмаре, который случился утром. Это чувство было ему знакомо - оно обозначало, что все, что он мог сделать, он сделал правильно.
Впервые он испытал это ощущение в день, когда, как ему казалось, привычный мир обрушился и он потерял всё, что было ему дорого - или почти всё.
***
Кольцо жгло палец, голова гудела тяжелым колоколом, улицы Олларии ложились под ноги, уводя все дальше от дома эра Августа. Дикон брел, не замечая дороги, сжимая в кулак руку с кольцом, и пытался расставить по порядку вопросы, которые его терзали. Зачем он согласился и взял у кансилльера яд? Почему не ушел, когда Штанцлер скорбно говорил о том, что Ричард выбрал, кому служить? Ведь не собирается же он действительно... Дикон поморщился как от боли. Но что, если эр Август не соврал, и кардинал действительно планирует избавиться от Людей Чести, пока эр Рокэ будет на войне? Нужно предупредить Валентина, подумал Дик, немедленно вспомнил, как вел себя граф Васспард при встрече, и снова нахмурился. Будет глупо, если через день после ссоры герцог Окделл кинется обратно, за советом и объяснениями. В конце концов, он может справиться и сам, не зря же он слушал все, что говорил граф Васспард по поводу кансилльера, и кардинала, и Первого Маршала... Опять он думает о Валентине, сколько можно. Дикон разозлился сам на себя. Граф Васспард продемонстрировал, что считает герцога Окделла ни на что не годным и не способным даже на притворство, ну и ладно. Пусть считает. Дикон сильнее сжал кулаки. Насчет того, что эр Август решил действовать, Валентин был прав, но это не значит, что он был прав и насчет всего остального! Герцог Окделл сам во всем разберется и прекрасно обойдется без советов графа Васспарда.
Дикон вздохнул, поднимая глаза от булыжников мостовой, и обнаружил, что ноги сами принесли его к дому - то есть, к особняку Алва. Слуга уже открывал дверь, а ведь Дик так и не успел решить, что ему делать.
Голова по-прежнему гудела, перед глазами стоял туман. Дик стиснул зубы и постучал в дверь эра Рокэ.
В замке скрежетнул ключ и дверь отворилась. Пути назад уже не было.
Переливая вино из бутылок в кувшин, Дикон рассматривал свою руку так, будто видел впервые. Наверное, надо было снять перстень и убрать в карман. Это дало бы, по крайней мере, время подумать - а так эр Рокэ наверняка его заметит, не может не заметить.
- Вы начали выигрывать, юноша? - лениво спросил герцог Алва, заставив Ричарда вздрогнуть от неожиданности. - Никогда бы не подумал, что вам это удастся.
- Выигрывать, монсеньор? - растерянно переспросил Дик, отставляя пустую бутылку.
- Не мог же Окделл принять подарок дамы, - тем же тоном заметил Ворон, глядя в огонь. - Особенно такой дорогой.
Ричард глубоко вдохнул, как будто собирался нырнуть, и подошел к креслу, в котором сидел его эр. Снял кольцо и протянул на раскрытой ладони.
- Нужно дважды нажать на молнию, - с трудом выговорил он в ответ на удивленный взгляд. Алва приподнял бровь, но взял кольцо с ладони Ричарда.
Несколько секунд он молча разглядывал белые крупинки, а Дик стоял рядом, боясь пошевелиться.
- Единственное, чего я не понимаю, - наконец сказал герцог Алва, переводя взгляд с кольца на Ричарда, - так это того, почему яд не в кувшине.
Дик вздрогнул, как от пощечины.
- Я давал клятву, - хрипло сказал он, чувствуя, каким тяжелым стал воздух в груди.
- Ну да, разумеется, - Алва по-кошачьи усмехнулся. - Окделлы. Люди Чести. Даже ради Великой Талигойи они не могут совершить подлость. Пожалуй, мне повезло.
- Я не... - Дикон с усилием вытолкнул тяжелый воздух, - не верю кансилльеру. Я... - он машинально положил руку на горло, будто это могло помочь.
Алва бросил на него быстрый взгляд, отложил кольцо и встал.
- Ну-ка, - быстрые пальцы расстегнули колет, позволяя дышать свободнее. - Не стоит так нервничать, Ричард, ты ведь ничего не сделал. Сядь, - эр подтолкнул Дикона к другому креслу, - и рассказывай. Неудивительно, что твои друзья... Прошу прощения, - он усмехнулся, заметив болезненную гримасу Дика, - что господа заговорщики решили действовать именно сейчас - но что послужило предлогом?
Ричард сделал несколько глубоких вдохов и выдохов - каждый следующий давался легче предыдущего - и неожиданно подумал, что теперь все будет хорошо. Эр Рокэ все исправит, не будет никаких списков, и никто не пострадает, даже граф Васспард, о котором вовсе незачем беспокоиться.
Алва тем временем налил вина в два бокала, сунул один Ричарду и снова уселся в свое кресло. Посмотрел на оруженосца, приподняв бровь и демонстрируя, что готов слушать. Ричард еще раз вздохнул и принялся рассказывать.
Он рассказал почти все, умолчав только о дружбе с Валентином - что его удержало, обида или смущение, он не знал и сам.
Когда он закончил, эр Рокэ несколько минут молчал, глядя в камин.
- Тебе нужно уехать, - задумчиво произнес он, когда Дикон уже почти решился спросить, что же будет дальше. - Если ты останешься при мне, у меня не будет других дел, как только заниматься твоей безопасностью. Это меня не устраивает.
Дик моргнул и посмотрел на эра с недоумением.
- Юноша, - Алва усмехнулся, - вы уже проявили некоторую сообразительность, не портите впечатление. Неужели вы думаете, что я это так оставлю? Полагаю, Люди Чести не будут вам благодарны за то, что вы поставили меня в известность об их планах.
Дикон в очередной раз вздохнул.
- Вы завтра же покинете Олларию, - Ворон помолчал. - И Талиг. Никто не должен знать о том, что ваше самопожертвование не состоялось.
- Мое что? - не удержался Ричард и почувствовал, что краснеет.
- Вы ведь согласились отравить меня, герцог Окделл? - прищурился эр Рокэ. - Ну так считайте, что вы это сделали. Правда, я заметил вашу попытку и вынудил вас рассказать о том, что вас к этому побудило. Остальное - не ваше дело, потому что вас я выслал из страны.
- Но... - растерянно начал Ричард, чувствуя, как голова снова идет кругом.
- Никаких "но", - Алва потянулся за кувшином и снова наполнил свой бокал. - Отправитесь в Агарис, пообщаетесь с маркизом Эр-При. Полюбуетесь на его друга. Когда я сочту возможным, вернетесь обратно. Это приказ.
- Слушаю, монсеньор, - Дикон наклонил голову, но тут же вскинул снова. - Могу я только... Известить...
- Ни в коем случае, - эр Рокэ покачал головой. - Без этого придется обойтись. Ваших родных кансилльер наверняка известит о вашем подвиге, они будут рады. А если вы оставляете в Олларии еще кого-то, - он насмешливо изогнул бровь, - вас либо дождутся, либо нет. Время покажет.
Дикон сжал зубы и кивнул.
- Да, монсеньор.
В конце концов, подумал он, граф Васспард сам виноват. Если бы он не считал герцога Окделла пустым местом, то, возможно, заранее бы обо всем узнал. А так узнает тогда же, когда и все. Тогда он вряд ли скажет, что герцог Окделл не в состоянии хранить тайны.
- Ну что ж, - Ворон откинулся на спинку кресла, - все решено. Должен признаться, тебе удалось меня удивить. Я ожидал худшего.
Дикон подумал, что то, как горят у него щеки, наверное, заметно даже в полутьме.
- Я рад, - коротко сказал Алва, приподнимая бокал. - А теперь, герцог Окделл, можем скоротать вечер за беседой. В следующий раз мы встретимся нескоро.
- Эр Рокэ, я хотел спросить, - неожиданно даже для себя самого выпалил Дикон. - Как погиб мой отец?..
Утро оказалось для Дикона мучительным - особенно если учесть, что встречать его пришлось в закрытой карете, которую трясло и покачивало. Это не способствовало улучшению самочувствия.
Однако сквозь дурноту, вызванную выпитым накануне вином, и тревогу о том, что будет дальше - и с ним самим, и с теми, кто оставался в Олларии - пробивалось невероятное облегчение и уверенность в том, что все, что он мог сделать, он сделал правильно.
Глава 6
Суд превратился в издевательство над судьями и обвинителями сразу же, с первой минуты появления эра Рокэ в Гальтарском дворце. Ричард опускал глаза на лежащие перед ним бумаги, прикусывал губу, обводил рассеянным взглядом зал, полный купцов, ординаров, судейских, цивильников и гимнетов - в общем, старался смотреть куда угодно, только не на Алву. Он сам не знал, чего опасается больше - того, что Алва взглянет на него как на пустое место, или того, что он, герцог Окделл, верный сторонник Альдо Ракана, один из членов Высокого Суда, может выдать себя раньше времени. Граф Феншо зачитывал обвинения, подсудимый лениво отвечал, и каждый его ответ вызывал в зале сдержанные перешептывания и переглядывания. Похоже, Валентин был прав, когда говорил, что суд обязательно должен состояться. При этой мысли Дик ощутил смутное беспокойство. А вдруг они все-таки чего-то не учли, не предусмотрели, и что-нибудь пойдет не так в момент, когда это уже невозможно будет исправить? Вдруг придется драться с Робером или с Карвалем? Валентин считал, что герцог Эпине и военный комендант поддержат их или, по крайней мере, останутся в стороне - но что, если он все-таки ошибался? Робер друг Альдо, и если ему придется выбирать между дружбой и честью?.. Что сделал бы сам Ричард, если бы ему понадобилось выбирать?
Дикон, не замечая того, сжал в кулаке бумагу, которую перед этим зачем-то переложил с места на место. Совсем недавно он едва не поверил, что выбирать все-таки придется.
***
В Лаик было неуютно, несмотря на то, что в трапезной растопили камин, подали достойный ужин и вино, несмотря на то, что Альдо был весел и доволен собой - или именно поэтому?.. Робер рассеянно вертел в руке бокал, почти не обращая внимания на еду. Дикон оглядывал темные стены и грубые столы и скамьи и вспоминал время обучения, чтобы не думать о том, что предстоит ему через несколько дней. Фердинанд подписал отречение и вскоре они явятся в столицу - как завоеватели, как узурпаторы, нежданные гости. Альдо займет королевский дворец и будет делать вид, что он законный правитель. И до весны это не изменится, не сможет измениться - Савиньяк на Севере, эр Рокэ в Фельпе, никто из них не сможет привести армию раньше, чем к весне, а что за это время станет с Олларией, знает один Леворукий.
- Что ты скис? - Альдо хлопнул Дикона по плечу, заставив вздрогнуть. - Вспомнил унарские времена? Ничего, теперь все будет по-другому. И наследники эориев будут учиться не здесь - унылое тут место, между нами говоря. Кому угодно настроение испортит.
- Да уж, - согласился Дик, про себя порадовавшись, что Альдо сам нашел объяснение его мрачности.
- Разрешите доложить, - на пороге замер незнакомый теньент, - прибыл герцог Придд к Его Высочеству Альдо Ракану.
- Пусть войдет, - махнул рукой Альдо, мгновенно превращаясь из приятеля в сюзерена. - Мы его примем.
Ричард стиснул ножку бокала так, что побелели костяшки пальцев. Валентин остался в Олларии. Валентин потерял почти всю семью и стал новым Повелителем Волн. Валентина не арестовали Рокслей и Мевен, устроившие переворот. А теперь Валентин лично явился к принцу Ракану. Что все это значит?.. Дикон задавал себе этот вопрос не впервые, но по-прежнему не мог или не хотел на него ответить. Предполагать, что граф Васспард - то есть, теперь уже герцог Придд - счел разумным и правильным сменить сторону, было невыносимо. Представлять, что может думать герцог Придд о герцоге Окделле, пропавшем неизвестно куда, а теперь явившемся к Олларии вместе с Альдо и его армией, было еще тяжелее.
Ричард постарался взять себя в руки, глубоко вздохнул и поднял глаза от стола - как раз вовремя, чтобы столкнуться взглядом с вошедшим в трапезную Валентином Приддом. Дик на мгновение замер, глядя, как и без того холодный аквамарин превращается в зеленоватый морской лед.
- Добро пожаловать, герцог, - Альдо, как обычно, ничего не заметил. - Мы рады нашим верным сторонникам, а в верности Приддов Раканы не сомневались никогда.
- Рад это слышать, Ваше Высочество, - Валентин поклонился. - Прошу простить меня за то, что прервал вашу трапезу. Герцог Эпине... Герцог Окделл... - два вежливых кивка, одинаково равнодушных. - Я счел нужным лично засвидетельствовать, что готов предоставить своих людей в распоряжение Вашего Высочества.
- Отлично, - Альдо даже не пытался скрывать радость. - Я наслышан о ваших стрелках и они нам, смею заверить, пригодятся.
- Не сомневаюсь, - без всякого выражения откликнулся Придд.
- Мы знаем о постигшей вас утрате, - Альдо внезапно решил проявить королевское сочувствие. - И скорбим вместе с вами. Могу вам обещать, что виновные понесут наказание при первой же возможности.
- Благодарю, - в голосе Валентина ровным счетом ничего не изменилось. - Если в настоящее время я не нужен Вашему Высочеству, я прошу разрешения вас покинуть.
Альдо царственно кивнул, отпуская герцога Придда.
Ричард сильно прикусил губу и посмотрел в сторону. Встретить этот ледяной взгляд еще раз он просто не мог. Ему неожиданно стало холодно, гораздо холоднее, чем было до того. Что он себе навоображал - тогда, отправившись сперва в Агарис, а потом в Алат, проводя время с Альдо и Робером, лихорадочно пытаясь придумать хоть что-нибудь, чтобы удержать Альдо в Алате, не позволить ему всерьез претендовать на корону? Чего он ждал - что его тут будут считать героем? Что и кому он хотел доказать, почему он был так уверен, что Валентин поймет, что Ричард не предал то, чему клялся, а наоборот, пытался защитить? Ведь все говорит об обратном. Дикон поморщился и потер лоб. Он думает не о том. Если Валентин перешел на сторону Альдо, то он не должен считать герцога Окделла предателем, наоборот - они ведь, получается, союзники и борцы за великое дело Раканов, разве нет? Но если Валентин поддерживает Альдо и при этом думает, что герцог Окделл не предавал... То есть, наоборот, предает Раканов, то... Дик понял, что окончательно запутывается. Наверное, надо попробовать поговорить с герцогом Приддом - но как? И когда? И... Ричард опять вспомнил прозрачные холодные глаза. Может быть, этого как раз не следует делать? Может быть, это опасно и, попытавшись выяснить истинное отношение Придда, Ричард понапрасну подставит сам себя?
Дикон торопливо глотнул вина, не ощущая вкуса. Ему нужно было с кем-нибудь посоветоваться. Ему уже очень давно нужно было с кем-нибудь посоветоваться - но тот, чей совет мог бы ему помочь, несколько минут назад посмотрел на него как на чужого и поздоровался как с незнакомцем.
- Слушай-ка, - голос Альдо неожиданно нарушил его невеселые размышления. - Вы с Приддом разве не вместе тут учились? Да и вообще, на одной же стороне вроде. Что он на тебя смотрел-то, как в первый раз увидел?
Дикон машинально пожал плечами. Привычка говорить то, чего от него ждут, стала уже почти неосознанной.
- Друзьями мы не были. Он же Спрут, поди с ним договорись.
- Ну-ну, - Альдо хмыкнул. - Смотрите, врагами не станьте, этого мне еще не хватало.
Ричард криво улыбнулся и кивнул.
В тот день ему показалось, что хуже стать уже не может, но хуже стало всего через несколько дней: когда эр Рокэ появился из ниоткуда возле эшафота низложенного короля - только для того, чтобы оказаться в Багерлее. Он знает, что делает, - отчаянно твердил себе Ричард, - он наверняка знает, что делает. Не может быть, чтобы у Ворона не было никакого плана, не может быть, чтобы Ворон просто взял и сдался захватчику, чтобы спасти жизнь отрекшегося от престола Фердинанда Оллара. А если может?.. Если у него просто не было другого выхода? Если теперь единственный, кто может сделать хоть что-нибудь - это герцог Окделл, близкий друг узурпатора, имеющий доступ к нему в любое время суток? Если никто другой не способен остановить Альдо?
Дикон сжимал кулаки, чувствуя себя в кабинете эра Рокэ как в клетке. Он то проклинал себя за то, что не отказался от королевского подарка, то радовался, что, так или иначе, находится в месте, которое привык считать домом - пусть даже кэналлийские слуги покинули особняк, вывезя большую часть ценных вещей. Он твердо решил ничего не менять в особняке, готовясь в случае вопросов отговариваться занятостью и множеством дел, но Альдо его и не спрашивал. И теперь герцог Окделл сидел за столом своего эра, опуская его перо в его чернильницу, и бездумно водил пером по бумаге вместо того, чтобы написать записку, которую собирался написать уже второй час.
Здравый смысл останавливал его руку и требовал отказаться от задуманной авантюры и выкинуть из головы когда-то заученный наизусть адрес. Время прошло, все изменилось, и отправлять письмо в неизвестность не просто глупо, но и опасно. Кроме того, он не должен так рисковать. Если Придд на стороне Ракана, то Дикон просто бездарно себя подставит, никого не спасет и погибнет сам, дав Придду возможность раскрыть "предательство". Ричард болезненно поморщился и зажмурился. Перед глазами тускло мигнули четыре свечи на полу Старой галереи Лаик, и Ричард как будто наяву услышал свой возмущенный возглас - "Да плевать я хотел на клятву!" - и спокойный голос унара Валентина - "Никогда больше так не говорите".
Он открыл глаза и решительно придвинул к себе новый лист бумаги.
Случайного мальчишку, готового заработать пару таллов, он нашел сам, в нескольких кварталах от дома - доверять тем, кого он должен был считать "своими людьми", было бы безрассудно. Мальчишка убежал, унося совершенно безобидное письмо, которое герцог Окделл вымучил с большим трудом - погода, пожелания доброго здоровья, надежда на то, что при новом монархе столица вскоре расцветет, как никогда раньше - а Ричард вернулся в особняк Алва и попытался заняться списками текущих дел. Время тянулось невыносимо медленно, но через три часа, когда день начал клониться к вечеру, слуга принес в кабинет конверт без подписи и с простой печатью, доставленный только что каким-то попрошайкой. С трудом дождавшись, пока слуга уйдет, Ричард распечатал письмо, едва не порвав его.
В письме не было ни обращения, ни подписи, но не узнать почерк было невозможно. "Приходите по тому же адресу", - прочитал Ричард, - "Сегодня вечером. Без сопровождения."
Он посидел несколько минут, чувствуя, как сердце начинает биться все ровнее, а потом отправился собираться. Избавиться от Нокса оказалось непросто - капитан его охраны твердил, что в Ракане неспокойно и герцогу Окделлу не следует выезжать одному, но в конце концов Ричард смог настоять на своем праве обходиться без охраны в некоторых личных делах. Вероятно, Нокс решил, что герцог Окделл направляется к тайной пассии, но это Ричарда беспокоило меньше всего. Закутавшись в неприметный плащ и надвинув на глаза темную шляпу, он выехал со двора, решив немного покружить по столице - на случай, если Нокс все же попытается послать за ним кого-нибудь. Только убедившись в отсутствии непрошеных охранников, Ричард свернул на дорогу, ведущую к нужной ему улице.
Улица оказалась тихой и пустой. Перед маленьким двухэтажным домом, возле которого Ричард спешился, был разбит аккуратный цветник, сейчас голый и пустой, но весной и летом наверняка яркий и ухоженный. Ричард заколебался, не зная, разумно ли оставлять Сону у ограды. Дверь дома скрипнула.
- Коновязь есть на заднем дворе, - негромко сказал Валентин, остановившись в дверном проеме. - Входите и обойдите дом.
Ричард покорно провел Сону на задний двор, оказавшийся неожиданно просторным, и привязал рядом с серым мориском, не обратившим на гостью никакого внимания. Вернулся к крыльцу и вошел в приоткрытую дверь. Придд, ожидавший его в передней, молча кивнул и пошел вглубь дома, предоставляя герцогу Окделлу следовать за ним. Ричард пошел следом, рассеянно пытаясь понять, какое отношение к герцогу Придду может иметь кто бы то ни было, живущий в этом доме - чистеньком, аккуратном, но совсем простом. Потом он одернул себя - следовало думать не об этом, а о том, как разговаривать с Валентином, как постараться понять, на чьей он стороне. При взгляде на прямую напряженную спину Придда, обтянутую траурным серым бархатом, Дик вдруг почувствовал растерянность. Он что, действительно решил, что ему удастся что бы то ни было выяснить у Спрута, не раскрыв себя самого?.. "Прискорбная самоуверенность, юноша", - как будто сказал в его ушах знакомый голос, и Дик едва не вздрогнул.
- Сюда, - Придд открыл перед ним дверь, и Дикон вошел в маленькую комнатку, тоже очень простую и чистую. Остановился. Валентин закрыл дверь и тоже остановился.
- Вы хотели со мной поговорить, герцог Окделл, - вопроса в его интонациях не было. - Я слушаю.
Ричард замер, чувствуя, как теряются даже те беспомощные слова, которые он успел приготовить. Наконец, сообразил, что нужно снять шляпу. Бросил ее на кровать. Потом машинально принялся расстегивать пряжку плаща - в комнате было тепло. Валентин молча наблюдал за ним с непонятным выражением лица.
- Я хотел спросить, - выдавил Дикон, чувствуя, как молчание сгущается и тяжелеет. - Я хотел... - он вздохнул и быстро, чтобы не передумать, выпалил: - На чьей вы стороне?
Глаза Валентина слегка расширились, как будто Ричарду удалось застать его врасплох. Потом он еле заметно улыбнулся.
- Полагаю, вы понимаете, - медленно произнес он, - что ответ на этот вопрос будет необратимым, каким бы он ни был.
Дикон кивнул - кажется, слишком резко.
- Вы также должны понимать, - герцог Придд смахнул с бархатного рукава несуществующую пылинку, - что задавая мне подобный вопрос, вы наносите мне оскорбление.
- Оскорбление? - недоуменно переспросил Ричард, невольно разжимая пальцы, придерживавшие плащ, и позволяя тяжелой ткани упасть на пол. - Но я...
- Вы воспользовались возможностью со мной связаться, которую я неосмотрительно вам предоставил, - Валентин предупреждающе поднял руку, заметив, что Дикон собирается возразить, - чтобы спросить меня, кого я предаю. При этом о своих... политических симпатиях вы предпочитаете молчать. Верно ли я описал ситуацию, герцог Окделл?
Ричард почувствовал, как что-то сдвигается у него внутри - что-то, что он удерживал последние месяцы, не позволяя себе паниковать, в красках представлять худшие варианты развития событий, в полной мере беспокоиться о тех, кто был ему небезразличен, в том числе и о Валентине. Он делал то, что должен был делать, то, что мог делать в тех обстоятельствах, в которые забросила его судьба, он старался не выдать себя, он только и думал о том, что может предпринять, чтобы остановить то, что может случиться - и теперь, когда он хочет знать, может ли он рассчитывать на помощь человека, которого считал... хотел считать не чужим для себя - этот человек говорит об оскорблении, о неосмотрительности, о предательстве. Все преграды на пути сомнений и беспокойства, так тщательно выстроенные Ричардом, рухнули, но вместо сомнений в пролом рванулась тёмная ярость. В два шага Ричард оказался рядом с Валентином и схватил его за плечи, не позволяя отстраниться, сделать шаг назад, закрыться привычным фамильным равнодушием.
- Хватит! - зло сказал он прямо в лицо герцогу Придду, почти не надеясь пробить ледяную броню. - Довольно, я не могу больше слышать о предательстве! Я делаю то, что должен делать, я говорил вам, что приносил присягу и выбрал, кому служить, и я не собираюсь за это оправдываться! А если вы...
- Ричард, - Валентин произнес его имя совсем негромко, но Дик замолчал, будто налетев на стену. Герцог Придд слегка откинул голову, чтобы смотреть не вплотную, и неожиданно улыбнулся. - Ричард, этот дом принадлежит кормилице Джастина. Если бы я в вас сомневался, я бы не пригласил вас сюда. Я помню все, что вы говорили, и у меня не было оснований полагать, что вы отказались от своих слов.
Дикон выдохнул, ощущая, как ярость почти мгновенно отступает, рассеивается, сменяется усталым спокойствием. Потянул Валентина к себе и обнял, утыкаясь лицом в прохладные каштановые волосы.
- Но почему вы, - прошептал он, прикасаясь к виску Валентина губами, - не сказали сразу?
- Я хотел знать, - Валентин вскинул голову, чтобы взглянуть на Дика, - сомневаетесь ли вы во мне.
- Я... - Дик почувствовал себя виноватым. - Я бы не написал вам, если бы сомневался.
- Да, - Валентин кивнул, - я уже успел об этом подумать. Но позже, чем стоило бы. Приношу свои извинения.
Ричард тряхнул головой, понимая, что уже улыбается, но все же обвиняюще сказал:
- Если бы вы не вели себя так... отстраненно, я бы не стал спрашивать.
- Мы слишком давно не виделись, герцог Окделл, - Валентин тоже улыбнулся, краем губ. - Вы просто отвыкли.
Ричард закрыл глаза и обнял Валентина еще крепче.
Домой он вернулся только утром, невыспавшийся, точно знающий, что ему - им обоим - следует делать дальше, и до неприличия счастливый.
***
Гимнеты вышли из Зала Зверя, оставив эориев принимать решение. Робер с трудом удержался от того, чтобы не сжать раскалывающиеся виски, слушая трескучие ритуальные фразы, которые так патетически произносил Альдо. Сейчас эории скажут свое слово, и судьба старого клена в Шляпном переулке будет решена - и его, Робера, судьба тоже. Он станет изменником не только в своих глазах, но и в глазах сюзерена, которого когда-то считал другом, и в глазах Дикона. Да и Спрута, наверное, тоже. Ох, не нужно бы оставлять Дика здесь, их вражда с Приддом может кончиться очень плохо - но после того, как они отобьют Алву, обратной дороги для Робера не будет. А можно подумать, она есть сейчас. Можно подумать, у него вообще когда-то была обратная дорога...
Робер все-таки потер лоб. Вассалы Дома Скал сказали свое слово, и оно было ожидаемым. За отсутствующего Тристрама должен был говорить Дикон, а потом и за себя тоже - и Робер прикрыл глаза, чтобы не видеть, как мальчишка оговорит своего эра, отправит его на казнь, ничуть не усомнившись, что поступает правильно.
- ...за Жан-Люка Тристрама, как за самого себя, - голос Дикона все-таки на мгновение сбился, и Робер на секунду почувствовал горькое удовлетворение. - Невиновен.
Робер вздрогнул и открыл глаза. Дикон решительно свел брови - и кажется, даже кулаки сжал. Спрут был по обыкновению невозмутим и холоден. А на лице Его Величества читалось раздраженное недоверие.
- Герцог Окделл, - начал он, приподнимаясь. - Вы...
- Я слышал обвинения, - угрюмо произнес Ричард. - Я сказал то, что думаю.
С ума он, что ли, сошел, неожиданно подумал Робер. Знает ведь, что Альдо этого не простит. Или назло Спруту, из-за всех его намеков на то, что герцог Окделл забыл, кому служил?.. В любом случае, это безумие.
- Мы слушаем Дом Волн, - Его Величество быстро взял себя в руки. Как оказалось, ненадолго. Когда Валентин Придд, не меняя ни выражения лица, ни скучающих интонаций, ответил за своих вассалов и за себя, на короля Великой Талигойи было страшно смотреть.
- Выйдите все! - потребовал Альдо. - Все, кроме Повелителей! Немедленно!
Карлион, Бернхайм и Рокслей повиновались едва ли не с облегчением, а вот Лаптон с Мевеном, судя по беспокойным взглядам, предпочли бы остаться. Робер и сам не понимал, зачем Альдо отсылает остальных, и в том числе охрану - разве что собирается сказать что-то, не предназначенное для ушей простых смертных? Но что?..
- Герцог Эпине, - почти спокойно произнес Его Величество, когда двери закрылись, отгородив Повелителей и Ракана от всего остального мира, - мы слушаем слово Дома Молний.
Робер секунду помедлил, готовясь к тому, что должно было последовать за его ответом. Дикон смотрел на него встревоженно, Придд равнодушно, Альдо выжидающе - и этот выжидающий взгляд не сулил ничего хорошего.
Не было смысла тянуть, и Робер ответил.
Альдо встал, оттотлкнув тяжелое кресло.
- Это измена, - спокойно и почти весело сказал он, дергая за шнур позади стола. - Я ошибся, положившись на преданность эориев. Вы трое не выйдете из этого зала.
Робер не верил своим ушам. Так значит, Альдо ожидал такого исхода, и подготовился заранее? Сейчас сюда ворвутся гимнеты, и еще через несколько минут Повелители станут такой же историей, как та, которую пытается возродить Его Величество. Даже нет, куда более мертвой.
Боковые двери одновременно распахнулись, и Робер машинально опустил руку на эфес, сознавая всю бессмысленность сопротивления. Но вместо туник личной стражи Его Величества в зале почему-то замелькали лиловые мундиры.
- Из этого зала могли бы не выйти вы, - равнодушно сказал Придд королю, за спиной которого встали двое стрелков. - Но решать вашу судьбу будет законный правитель.
Альдо оглянулся, еще не понимая, что происходит. Ричард вскочил, хватаясь за шпагу, и Робер дернулся следом, готовый останавливать Окделла. Если мальчишка бросится на Спрута, то не успеет даже достать оружие.
Через мгновение Робер подумал, что если кто в этом зале и сходит с ума, то похоже, он сам.
- Вы арестованы, - Ричард обращался к Альдо, и в его голосе было явственно слышно облегчение. - Остальные... эории тоже. Уведите.
С возрастающим недоумением Робер смотрел, как лиловые выполняют приказ герцога Окделла.
Альдо, выходя, даже не оглянулся.
- Герцог Эпине, - ровный голос Придда заставил Робера сосредоточиться и попытаться все-таки понять, что происходит. - Вы стали свидетелем переворота, имеющего целью возвращение власти Олларам. Гальтарский дворец оцеплен моими людьми, королевский тоже под нашим контролем. Вы можете присоединиться к нам, немедленно покинуть столицу или последовать за Альдо Раканом.
Робер потер глаза, неожиданно почувствовав себя очень уставшим.
- Значит, клен рубить не придется, - он понимал, что говорит совсем не то, чего от него ждут, но усталость, смешиваясь с облегчением, сбивала с толку, мешала ответить как должно. - Скажите Карвалю... Нет, я скажу. По дороге. Пусть проследит, чтобы в городе не начались беспорядки.
Валентин еле заметно двинул углом рта - видимо, улыбнулся - и кивнул.
- Ну все? - вдруг сказал Ричард, и Робер понял, что все это время герцог Окделл нетерпеливо топтался на месте. - В Гальтарский дворец?
Герцог Придд перевел взгляд на него, и Робер, который думал, что больше его сегодня уже ничто не удивит, потрясенно обнаружил, что Спрут умеет улыбаться по-человечески.
Ответная улыбка Дикона стала последней каплей. Робер окончательно уверился в том, что сошел с ума, и принял эту новость с достоинством.
Эпилог
- Герцог Окделл, - Ворон отложил очередную пачку бумаг и знакомым жестом провел по глазам. - Поскольку от присяги оруженосца я вас непредусмотрительно освободил, а ваши обязанности как моего офицера для особых поручений предполагают совсем другие занятия, просить вас налить мне вина я могу только в качестве любезности с вашей стороны.
- С удовольствием, эр Рокэ, - Дик, рассеянно улыбаясь своим мыслям, отошел к столику, на котором стоял кувшин с "Дурной кровью".
- Полагаете, право называть меня эром вы все-таки отстояли? - Алва усмехался, но от этой усмешки на душе становилось тепло и спокойно.
- Полагаю, что да, - согласился Ричард.
Алва хмыкнул.
- Общение с юным Приддом определенно пошло вам на пользу. По-видимому, я был неправ, когда говорил, что вы не умеете выбирать друзей.
Дикон зачем-то потрогал бок кувшина. Два дня назад, когда они с Валентином смогли наконец выкроить несколько часов, чтобы встретиться не на Совете, не в приемной Его Величества и вообще не во дворце, Ричард беспокойно сказал, что эр Рокэ наверняка спросит, как так вышло, что герцог Окделл и герцог Придд смогли договориться.
- Мне кажется, - заметил Валентин, слегка щурясь, - если вы просто скажете герцогу Алве, что мы... подружились, это не будет неправдой.
Придд посмотрел в сторону, и Дик понял, что таращится на него растерянно.
- Впрочем, возможно, я не прав, и вы не считаете, что...
- Считаю, - быстро сказал Дикон и облегченно улыбнулся, видя, как теплеет аквамарин и зимнее море в глазах Повелителя Волн превращается в летнее.
Темно-красная струя ударила в хрусталь.
- Я рад, - медленно сказал Ричард, подавая Алве бокал, который тот привычно поставил на подлокотник кресла, - что могу называть герцога Придда своим другом. |