Тема №1 – страх.
Серый утренний туман окутывал улицы, оседал влагой на лицо и на плащ, делал столицу призрачной и нечеткой. Впрочем, дурная погода совершенно не портила Эстебану настроения. Слегка утомлял своей болтовней шагавший рядом Северин, но он был верным и удобным приятелем, за это можно многое простить - особенно недостаток ума.
- Так ты не боишься, что Ворон... - в очередной раз начал Северин.
Эстебан поднял бровь.
- А что - Ворон? Ты и впрямь думаешь, что Окделл ему расскажет?
Северин посмотрел недоумевающе. Эстебан вздохнул и скривил губы.
- Да он скорее умрет, чем признается, из-за чего у него дуэль. А в таком случае надежнее вообще никому ничего не говорить. Разве что Окделл действительно спит с Алвой, но это, - он многозначительно помолчал, - маловероятно.
Северин даже остановился.
- Но в таверне ты говорил, что они наверняка любовники!
Эстебан лениво усмехнулся.
- Говорил, разумеется. Чем больше ходит слухов, тем интереснее. И тем больше нервничает Окделл. И тем меньше он захочет жаловаться Первому Маршалу.
- А, - сказал Северин и пошел дальше. - Пожалуй, ты прав. Но почему ты думаешь, что они не... Что он не любовник Алвы?
- А ты сам подумай, - откликнулся Эстебан с неожиданной злостью. - Зачем Ворону этот... Да кому он вообще нужен!
- Н-ну, - растерянно начал Северин после недолгого молчания, - в оруженосцы-то он его взял.
- Ну и что? - Эстебан подумал, что нужно бы говорить спокойнее. - Стечение обстоятельств. Он хотел насолить всем сразу - и насолил. Окделл тут ни при чем, он просто удачно подвернулся.
- Понятно, - задумчиво сказал Северин и до самой Нохи больше не произнес ни слова.
Войдя в аббатство, они увидели, что остальные уже на месте. Недоставало, собственно, только противника. Туман рассеивался, унося с собой еще что-то, висевшее над компанией - то ли остатки утренней дремоты, то ли липкий необъяснимый страх. С появлением Эстебана голоса стали громче, а улыбки увереннее. Солнце на небе так не появилось, скрываясь за плотными серыми тучами - но судя по оживившимся лицам приятелей, предводитель с успехом его заменил.
- Что же, - заметил кто-то из них, Эстебану было все равно, кто именно, - неужели герцог Окделл решил избежать столь славной дуэли?
- Вряд ли, - рассеянно откликнулся Эстебан, - скорее проспал. Знаете, как это бывает - поздно лег, не выспался...
Компания засмеялась. Северин бросил на Эстебана быстрый взгляд, который тот предпочел не заметить.
- А вот и он, - вполголоса сказал Эстебан через пару минут, наблюдая, как Окделл уверенно шагает к ним. - Даже шкурку сменил, - добавил он еле слышно, обращаясь к Северину, - побрезговал цветами Ворона, ты посмотри.
Угу, - Северин кивнул. - Собираешься его убить?
- Как получится, - с безупречным равнодушием откликнулся Эстебан. - Что так, что этак неплохо выйдет.
После обмена несколькими дополнительными оскорблениями, в которых не было нужды, но которые доставили Эстебану удовольствие, дуэль началась - Окделл атаковал, не найдя достойного ответа, и это могло бы позабавить Эстебана, если бы тот не решал, напряженно и мучительно, стоит ли убивать Повелителя Скал сейчас - или оставить на потом. В конце концов, всегда может найтись более достойный повод - и более эффектный способ, чем просто дуэль. Нет, вовсе необязательно это должна быть линия, но... Шпаги звенели, встречаясь, и Эстебан уже успел понять, что ничему новому со времени выхода из Лаик Окделл не научился - а это тоже значило, что Ворону он не нужен.
А потом появился Ворон.
Эстебан почувствовал, что липкий тяжелый страх вновь сгустился над компанией - но ему не было до этого дела, он думал о другом: неужели действительно - нет, этого не может быть - но зачем бы Первому Маршалу - они это все подстроили? - да стоит только глянуть на Окделла, чтобы понять, что нет - но тогда с какой стати герцогу Алве защищать герцога Окделла, если - нет, нет, этого не может быть.
Он знал, что против Ворона он не выдержит долго, но постарался бы растянуть это время, если бы мог. Если бы он, а не Окделл, стал оруженосцем Ворона, он бы попросил научить его фехтовать так же. Он бы не избавлялся от черного с синим при любом удобном случае. Ему бы даже, пожалуй, льстили слухи - если бы они были, а они бы, разумеется, были... Подобные мысли отвлекали и мешали сосредоточиться, но думать всякую чепуху было легче, чем смотреть в равнодушные синие глаза, скользившие по нему как по случайной движущейся детали пейзажа.
Потом сталь тускло блеснула возле его горла, и он понял, что сейчас все закончится.
Говорят, что перед глазами умирающего проходит вся его жизнь, подумал Эстебан - и вот теперь испугался.
Тема №2 – неуместность.
Солнце бьет через высокие окна, в косых лучах кружится пыль, ментор щурится и прикрывает глаза рукой, но продолжает нудно бубнить урок.
Эстебан делает вид, что внимательно слушает. На самом деле он уже прочитал все, что собирается рассказать сегодня ментор, и теперь перед его глазами разворачиваются сражения, реют на ветру флаги, в ушах звенит сталь. Дени Колиньяр получает маршальскую перевязь из рук Рамиро-Вешателя, а за его спиной дымится разрушенный Агарис.
Эстебан знает, что на самом деле все было не так, перевязь наверняка вручал Октавий, дело было во дворце и вокруг стояли восхищенные и завидующие придворные - но сегодня ему больше нравится представлять сражение и развалины. Восхищение и зависть он представит завтра, а сегодня пусть пахнет гарью, пусть на кирасе Колиньяра засыхает кровь - чужая, конечно - а Рамиро широко улыбается и хлопает соратника по плечу.
- Мне кажется, вы невнимательны, - со сдержанным упреком говорит ментор. - Сможете ли вы повторить то, о чем я сейчас рассказывал?
Эстебан выпрямляется и перестает подпирать рукой щеку.
- Дени Колиньяр получил звание маршала после взятия Агариса во время второго священного похода, - произносит он монотонно, повторяя не только слова, но и интонации ментора, - в тридцатом году Круга Скал.
- Благодарю, - а ментор, похоже, обиделся, иначе не оборвал бы его так резко. Ну и ладно, он сам виноват.
Эстебан снова садится поудобнее. Когда урок закончится, он найдет Анну-Ренату и они пойдут играть во взятие Агариса. Анне-Ренате всего семь лет, зато она соглашается быть почти кем угодно, лишь бы ее приняли в игру. К тому же у нее есть ленты, из них можно сделать перевязь. Так что она будет Дени Колиньяром.
Через час солнце светит все так же, и пыль по-прежнему кружится, поднятая сквозняками, но Эстебан уже совершенно свободен. Он шагает по коридору, крепко держа книгу, которую с разрешения ментора унес из библиотеки - после вежливого вопроса о том, можно ли взять ее, чтобы еще раз перечитать сегодняшний урок, ментор не только не возразил и не напомнил о том, что книга очень старая, но и обижаться перестал, вышло удачно - и снова представляет себе Рамиро-Вешателя и своего предка. А потом они, наверное, праздновали победу, пили "Дурную кровь" и клялись в вечной дружбе. Ну, или не клялись, потому что все было понятно и так. Эстебан перехватывает книгу поудобнее. Он уже листал ее дальше, и знает, что кроме взятия Агариса можно будет еще играть в подавление мятежа Генриха Оллара: Жорж Сабве защищает королевский дворец, пока непобедимый Алонсо Алва расправляется с мятежниками, а потом Жоржа смертельно ранят и он умирает, а Алонсо, разумеется, в ярости мстит за друга. Эстебан задумывается. Анна-Рената не захочет быть тем, кто умирает. Но не будет же она Алонсо!.. Значит, красиво умирать Эстебану придется самому. Анна-Рената будет над ним плакать, а Алонсо он как-нибудь представит. А потом можно будет сыграть еще раз.
Занятый своими мыслями, Эстебан не сразу понимает, что остановился возле полуоткрытой двери в одну из гостиных - и только произнесенное вполголоса слово "Алва" вырывает его из задумчивости. Он машинально прислушивается. Вероятно, думает он, речь идет о Рокэ Алва, отважном и удачливом маршале Талига.
- ...его влияние на короля... - говорит отец.
- Не говоря уж о королеве, - неприятно хмыкает маркиз Сабве, дядя Эстебана.
- И Дорак это не только допускает, но даже поощряет, - продолжает отец. - Мы рискуем упустить все, чего добились.
- Значит, нужно... - дядя многозначительно замолкает.
- Не своими же руками, - когда отец говорит таким тоном, он обычно пожимает плечами, Эстебан это почти видит.
- Люди Чести? - спрашивает дядя.
Воцаряется тишина - видимо, отец молча кивнул или задумался. Эстебан не понимает, о чем они говорят, но испытывает смутную неловкость - ему кажется, что он услышал что-то неправильное, что-то, что помешает ему, изображая Рамиро-Вешателя, хлопать по плечу Анну-Ренату - или, падая на ступеньки садовой беседки с видом смертельно раненого, представлять яростные глаза Алонсо, теряющего лучшего друга.
Он на цыпочках отходит от двери и бесшумно уходит прочь. Солнце кажется ему неприятно и неуместно ярким. |