1. В моей крови не лед. По заказу Dan_ka
Говорят, что кровь уроженцев Дриксен холодна как лед. Август Штанцлер сам думал точно так же. Раньше. Ровно до встречи с Арлеттой Рафиано. У него не было ни одного шанса. Военный для юной девушки всегда предпочтительнее штатского «паркетного шаркуна», что уж тут говорить еще и о сравнении наследника древнего рода с дриксенским уроженцем, в чьих правах на титул Штанцлеров не сомневались только какие-нибудь Лараки. Арлетта Рафиано не заметила его любви. А обиднее всего, что вдобавок посчитала охотником за приданым – к слову сказать, оно было немалым. Какая ирония – Август Штанцлер впервые в жизни был бескорыстен. И искренне жалел, что Арлетта – не простолюдинка, вроде той самой знаменитой Октавии. Тогда у нее не было бы выбора. Родители – простые горожане – не потерпят отказа дочери графу. А любовь порой приходит с годами – та же Октавия Алва и Франциск Первый Оллар яркий пример этому. Или Женевьев Окделл и Гвидо Ларак. Окделлы ненавидят упрямо и непробиваемо, Эпинэ – яростно и горячо, Придды - ледяной расчетливостью. Но всем им далеко до Штанцлеров. Ненавидеть с мягкой понимающей улыбкой, с ласковыми словами и полными доброты и участия взглядами – ни одному Человеку Чести или даже «навознику» такое и не снилось… Потомок шляпника в равной мере ненавидел аристократов и Талигойи, и Талига. И четырехсталетней давности и более замшелых времен. Но после того, как любимая женщина предпочла потомка Людей Чести, Август Штанцлер на первое место поставил их. А Арно Савиньяк стал его личным врагом. На то, чтобы избавиться от соперника, у Штанцлера ушло много лет. Завоевать Арлетту он не надеялся – холодная вежливость и не до конца скрытое презрение урожденной Рафиано были достаточно красноречивы. Что ж, Арлетта, вы не любите графа Штанцлера, ваше сердце так и не научилось отличать подлинное чувство от внешнего блеска – так научитесь же ненавидеть! Так же бессильно, как тот, кто так и не стал твоим возлюбленным. И не смог тебя забыть. Ты тоже не сможешь. Ни забыть, ни отомстить. Ибо оружие Августа Штанцлера – не гнев и ярость. Мягкая улыбка и всепонимающий голос куда действеннее, чем даже ледяная невозмутимость и непредсказуемость Приддов. Только Арно Савиньяк – это еще не все. Ты лишишься и своих сыновей, Арлетта – за то, что посмела родить их от него. Ты их потеряешь – одного за другим. Как только Август Штанцлер выберет, с кого из них начать. И как только ты вдоволь успеешь порадоваться им – чтобы затем полнее ощутить свое горе. А если заодно погибнет еще десяток-другой Людей Чести и «навозников» - тем лучше. Еще одна ирония судьбы – искренние чувства Августа Штанцлера не были замечены, а в наигранные верят почти все! У Арлетты и ее сыновей – ледяные сердца Рафиано, но это еще не значит, что другим дворянам Талига не нужен добрый и понимающий друг и собеседник. И советчик. Особенно юношам и старикам – тем, кто ничего еще не обрел, и тем, кто всего лишился. А ведь еще хватает тех, кто несчастен в устроенном бесчувственной родней браке. И тех, чьи родители не способны на теплоту и заботу. И тех, кто не уверен в себе. И тех, кто считает себя лучше и достойнее других. Им всем необходим Август Штанцлер. А они необходимы ему – для осуществления его планов.
2. Жизнь продолжается. В подарок AniSkywalker.
Котик уже привычно грустен. Его неразделенная страсть к Эвро длится что-то неприлично долго – люди не так постоянны в своих чувствах. Впрочем, не неразделенная, а… как бы получше выразиться – неосуществленная, скажем так. Забавно, что подобное случается не только с варастийскими волкодавами – кто бы говорил, да не некий дворянин, сжигающий в камине одно за другим письма к Франческе Скварца.
Марсель отхлебнул вина, еще раз взглянул в грустные собачьи глаза. Не так страшно, что умеют любить Котики, хуже – что не умеют некоторые люди. Намного хуже. Папенькино письмо по-прежнему валяется на столе. Ждет ответа. Который будет. Чуть позже. Когда Марсель хотя бы наполовину напьется.
Бутылки две любимой «Змеиной Крови» - и восстановленный в правах наследник фамилии Валмон, сохранивший для комплекта еще и титул графа Ченизу, бодро настрочит папеньке длинное и витиеватое письмо. Сильнее своих любимых сыров отец любит только признание своих заслуг. И на этот раз он опять постарался на славу – и в очередной раз в интересах Талига! И заодно - Ургота.
Карл Оллар слишком молод, чтобы устраивать ему свадьбы – да еще и с невестой, почти годящейся мальчишке в матери. Остаются Повелители. Но за несчастного – да, теперь его можно только пожалеть! – Окделла (пусть и прощенного) пойдет теперь разве что девица Манрик. Как дочь государственного преступника (еще даже не прощенного), которой на лучшую партию теперь рассчитывать не приходится. Ее папенька замахнулся на Фердинанда… чем выше взлетаешь, тем ниже падение – это закон жизни. Особенно если еще и летать не научился.
Робер Эпинэ… Этот никогда не женится по расчету – даже по государственному. Помолвки с девицей Окделл ему хватит, чтобы страдать от угрызений совести до конца его дней… Жаль, что вместо девицы не отправился к Создателю ее братец… но справедливости в Кэртиане отродясь не было.
Остается Валентин Придд. Ледяная статуя, интриган и потомок интриганов. В какой-то момент Марсель даже засомневался, что герб определяет характер. Спруты никогда не внушали Марселю доверия, но Валентин показался ему, как бы выразился Алва? «Не таким скользким, как другие». И зря. Сын Вальтера Придда вовремя переметнулся обратно к Олларам, раньше всех разглядев в Ракане временщика. Герцог Валентин Придд. Генерал в двадцать лет. Герой и кавалер нескольких орденов. Так и оставшийся бесчувственной ледяной статуей.
Даже если юный Придд и носил прежде маску – теперь она приросла к его лицу. И этому куску льда – Елену?! Марсель едва преодолел желание двинуть кулаком по ни в чем не повинному столу. Прямо по папенькиному самодовольному письму. Даже если граф Валмон преувеличивает свои заслуги, и его роль в этой истории невелика. Даже если обстряпал все это непосредственно Лионель Савиньяк непосредственно с Фомой Урготским, у которых двоих вместе взятых человеческих чувств на одного бергера не хватит.
Валентин Придд и Елена Урготская Ласточка! Она любила Алву… Айрис Окделл тоже любила. Одна из них едва не стала женой Повелителя Молний, вторую еще до исхода этого года свяжут с замороженным Повелителем ледяных Волн.
Девиц из знатных семей и прежде часто выдавали замуж, исходя лишь из родительской воли. Не всем быть Октавиями. Но Елена - слишком хороша, чтобы стать лишь разменной монетой в чужой игре. Создатель… да для этого слишком хороша даже Пиончик Юлия! А хуже всего, что Марсель знал - ничего не изменить. Он – никто Елене Урготской, чтобы хоть как-то повлиять на ее судьбу. Еще до осени старшая дочь Фомы займет кресло покойной Ангелики Гогенлоэ. Серый особняк со спрутами на воротах – склеп, полный молчаливых слуг… и Елена!
Они победили. Кэртиана уцелела и Талиг – тоже. Жизнь продолжается. Обычная, полная знакомых несправедливостей жизнь.
3. Как же так случилось?
Айрис Понси, бывшая герцогиня Окделл, отхлебнула большой глоток касеры и задумалась. Наконец-то вдова!
То вечно закатывающее глазки и хнычущее ничтожество, за которого ее невесть какого Леворукого занесло замуж, все эти годы каждый час и час стенало, что скоро освободит от своего присутствия сей грешный и жестокий мир, в котором нежная, тонкая и возвышенная душа одинока как подрубленный пень! Освобождение затянулось на тридцать с лишним лет! Поздно. Для всего - поздно.
Ведь была же она невестой Рокэ Алвы, Робера Эпинэ... Даже Наль был бы лучше, чем Жиль! Сын, что к счастью пошел норовом в мать, погиб на дуэли еще в двадцать лет. Внук... Айрис от души надеялась, что и он не пойдет в дедовскую породу.
Айрис Понси отхлебнула еще глоток, рассеянно гладя любимую охотничью дайту, и принялась за принесенное утром письмо от Дикона. Такую гадость нужно запить! Не прошло и пятидесяти лет, как братец Дикон вспомнил о сестренке Айрис, куда бы это записать?
Большая часть письма была занята сентиментальными воспоминаниями Дика об их детской дружбе и совместных проделках. В конце Ричард предлагал сестре "забыть старое" и возвращаться вместе с внуком в Надор.
От размышлений, сам Дикон додумался до такой идеи или ему кто подсказал, и от мыслей о Катари (которой уже не помогают никакие маски, и весь замок обсуждает непохожесть их с Ричардом детей на предполагаемого отца) бывшую герцогиню оторвало появление в дверях служанки - ровесницы Айрис.
- Госпожа, пришел Альдо Ракан, друг вашего мужа... Просит денег.
Жиль еще в первые годы их супружеской жизни пригрел под своим крылом всех проигравших и помилованных бойцов за Великую Талигойю, найдя в них немало "поэтического и возвышенного". Альдо Ракан и его агарисские ызарги проели в результате почти все ее девичьи драгоцености, подаренные еще Алвой...
- Ну, держись! - вздохнула почтенная герцогиня, зарядила пистолеты, заткнула за пояс хлыст и пошла морить тараканов... то есть, спускать Альдо с лестницы... |