Название: Ну так научите! |
Первый отпуск из Лаик — как первый глоток свободы. Ворота закрываются за спиной, и Арно с наслаждением вдыхает полной грудью звенящий предвесенний воздух и — не выдерживает, смеется; радость рвется из сердца, и он с наслаждением потакает ей, пускает коня в галоп. Полчаса безудержной скачки — и он дома! Как же он соскучился по Эмилю и Ли! Ворота особняка гостеприимно распахиваются, Арно спрыгивает с лошади и попадает прямиком в крепкие объятия Эмиля. Вырвался-таки из своей Торки! Брат... Ли стоит на крыльце и улыбается, и Арно улыбается ему в ответ. А Эмиль уже тянет за руку в дом, хохоча что-то о юных красавцах, немедленном обеде и абсолютной необходимости выпить прямо сейчас. Когда шумиха наконец стихает, Арно обнаруживает себя сидящим в кресле в кабинете Ли; брат сидит напротив, а Эмиль деловито гремит бутылками, разливая вино. — За тебя! — черные глаза Эмиля смеются, хрустально звенят встретившиеся бокалы, и Арно пьет — как взрослый, до дна; вино прокатывается, будто жидкий огонь по венам. Эмиль разливает еще и наконец усаживается у ног Арно, опирается локтем ему на колено, склоняет голову в знаке внимания: — Ну, как там в Лаик? Все по-прежнему? Арамона свирепствует, служки шуршат, крысы бегают? Ли смотрит на них с мягким и ласковым выражением; на секунду Арно кажется, будто это они с Эмилем — ровесники, а Лионель — самый старший. Хотя примерно так оно и есть... Вино приятно мутит разум, делая мысли расплывчатыми и неторопливыми. Арно рассказывает братьям о Сузе-Музе, о мэтре Шабли, о молодом Окделле и о замкнутом Придде, о смешных Катершванцах, о задиристых Эстебане и Северине... Братья хохочут до слез, делятся своими историями в ответ, Эмиль опять наполняет бокалы, пересаживается к Арно на подлокотник и треплет его по волосам. Арно смотрит на братьев и думает, как же они похожи — одинаковые золотистые волосы, теплые карие глаза, узкие лица с высокими скулами и длинные пальцы, но — у Эмиля в кольцах, у Ли — только фамильный перстень, Эмиль повязывает шейный платок каким-то залихвастским узлом, Лионель застегнут под горлышко, Эмиль болтает без умолку, Ли улыбается и молчит. Он не видел их четыре месяца, а кажется — целую жизнь. Ладонь Эмиля приятной тяжестью лежит на плече; Арно косится на нее и замечает перстень, которого не видел прежде: печатка — лиловый аметист, и в уголке чья-то — не разглядеть — монограмма. Ли прослеживает взгляд Арно и лукаво улыбается: — Новая дама? Эмиль, довольно жмурясь, смеется в ответ, и Ли притворно вздыхает: — Надеюсь, братец, ты не станешь таким же юбочником. Эмиль с веселым удивлением смотрит на Арно, будто только сейчас понимая — младшенький уже совсем взрослый. Арно под этим откровенным взглядом краснеет и прячет лицо за глотком вина. — А наш мальчик весьма хорош собой! — смеясь, провозглашает Эмиль. — За это нельзя не выпить! От вина уже жарко внутри, будто где-то под сердцем медленно разгорается костер, посылает по всему телу кружащие голову волны. Эмиль ставит бокал на стол и доверительно склоняется к Арно: — А может быть, у тебя уже есть дама сердца? А? Дамы сердца у Арно нет, но он почему-то не может об этом сказать — Эмилю-то! — и только снова краснеет. — О-о-о, — понимающе тянет брат. — Я искренне надеюсь, что это не королева. Из кресла Ли доносится смешок. Арно с надеждой взглядывает на старшего, но тот смотрит в свой бокал — крутит его в пальцах за тонкую ножку. — Влюбляться в королеву — это так пошло, — улыбаясь, говорит он. Арно изо всех сил мотает головой. — Не в коло... коро... леву! Вообще... ни в кого! Эмиль смеется где-то над ухом, у него очень теплый бок. — Ну хоть ухаживать за дамами-то ты умеешь? — спрашивает лукаво. Арно неуверенно кивает. — Целоваться? Что за вечер! Щеки в третий раз заливает краска, и братья бархатно смеются в унисон. — Не умеешь... — Откуда ему! Жаркий прилив обиды бьет в щеки, вскипает в уголках глаз. То самое, еще детское, упрямство прорывает плотину, и его уже не остановить. — Да! Не умею! Ну так научите! Кажется, он выкрикивает это слишком громко, потому что Эмиль успокаивающе шепчет: — Ну-ну... В этом нет ничего сложного... — Арно яростно-растерянно взглядывает на брата снизу вверх; у Эмиля порозовели щеки, вино или близость огня? Близость... Огонь в глазах брата не обжигает, но вгоняет в дрожь. Эмиль успокаивающе улыбается. — Нежно, Арно, нежно, ты прикасаешься к ее щеке, — рука брата мягко, почти невесомо ложится на скулу, — кончиками пальцев ведешь по линии подбородка, — пальцы скользят, отзываясь приятной дрожью, — потом чуть приподнимаешь ее лицо, — пальцы Эмиля движутся властно, понуждая чуть откинуть голову, — в этот момент дама закрывает глаза... — голова отклоняется еще чуть назад, и глаза Арно закрываются сами собой, а сердце подскакивает в груди в ожидании чего-то страшного, чего-то волшебного... Эмиль не произносит больше ни слова, просто склоняется к губам Арно — мягко, коротко, и сразу же отстраняется, и сразу же приникает снова, уже сильнее; в груди Арно закручивается какой-то бешеный водоворот, сердце колотится в ребра, и все тело молит — только бы это не кончалось, никогда не кончалось!.. Чужие губы исчезают, и Арно слышит собственный разочарованный стон. Эмиль смеется, но как-то неловко, натянуто. Арно открывает глаза и сталкивается взглядом с Ли. Брат больше не улыбается, смотрит напряженно и как-то странно, и Арно вдруг делается страшно, и за страхом сразу же вырывается своеобычная бесшабашность — если ты сделал что-то не так, сделай вид, что так и надо! Арно смеется и встает из кресла. Мир качается, но не подводит — Арно делает два шага вперед и практически обрушивается на колени брату. Тот странно поднимает руки — то ли в желании отпихнуть, то ли подхватить, и Арно чувствует, как сумасшедший поток куража подхватывает его и несет, и несет... Он обнимает брата за шею — крепко, словно в захват; и выдыхает: — Теперь ты, Ли. Лионель бледнеет, пристально смотрит, замерев; гладкие светлые брови над переносицей чуть сходятся, выдавая напряжение. Потом его взгляд уходит куда-то за спину Арно, тот оборачивается и видит Эмиля; на лице у него застыло странное выражение — смутная смесь азарта и страха, и чего-то еще, чему Арно не знает названия; но в темных глазах все так же жарко и яростно полыхает огонь. Ли делает движение, чтобы снять брата с колен, но тот оборачивается, не давая, и прикасается к чужой щеке. Кончики пальцев ведут по твердой линии подбородка, захватывают, нажимают, и Ли, словно в каком-то трансе, повинуется, слегка запрокидывает голову. В его огромных глазах бьется неподдельный ужас, но Арно уже все равно. Губы у Ли жесткие и напряженные, не поддаются, не отвечают на ласку; Арно повторяет маневр — отстраняется на долю секунды, и снова приникает, чуть изменив наклон головы, чуть настойчивее, чуть жарче, и Ли сдается. Его поцелуй медленный, страстный, глубокий, совсем не похожий на поцелуй Эмиля. Арно не выдерживает и прижимается к брату всем телом, желая только одного — чтобы чья-нибудь рука уже накрыла мучительно ноющий пах... Арно приводит в себя звон — это Эмиль чокается с пустым бокалом брата. Арно пытается поймать его взгляд, но тот смотрит в огонь. Лионель неловко шевелится, и Арно вдруг чувствует ужасную, ватную усталость; он сползает с колен брата, придвигается по ковру к низенькому столу и кладет на него голову, свернув под нею руки. Спустя минуту он уже спит. Эмиль и Ли смотрят друг на друга поверх его головы и не знают, что говорить. |