Название: Случайностей не бывает |
Случайностей не бывает. Именно эта мысль крутилась у Валме в голове последние три минуты. Не было ничего случайного в том, что Алва привел их к старинным развалинам. И в том, что Марсель, как привалился к колонне, так и уснул, и теперь у него ужасно болит спина и занемела шея. И уж точно было совершенно неслучайным, что три минуты назад он проснулся — мгновенно и бесповоротно, словно толкнула в плечо чья-то легкая невидимая рука. Виконт поежился, чувствуя, как в онемевших конечностях неприятным покалыванием разбегается кровь. Встать он пока не решался, хотя холодно было ужасно; но вдруг так и надо? Случайностей ведь не бывает? Леворукий и все кошки его, и что мешало ему сунуть за пазуху фляжку с касерой?! Морозный ночной воздух стыл, плыл над залом, звенел крохотными частичками льда. Звезды в прорехах полуразрушенной крыши светили остро и зло, тянули к земле тонкие колючие лучи, мерцали, сияли, звали... — Валме, вы так громко стучите зубами, что даже пожелай я уснуть, у меня ничего бы не вышло, — насмешливый голос прервал наваждение, звезды снова стали маленькими серебряными точками в высоком предзимнем небе, и Марсель встряхнулся, сбрасывая оцепенение. — Рокэ! Вы очнулись! Ответом на это эмоциональное, но хриплое восклицание был смешок. — Идите сюда. Зашуршал плащ; Рокэ расправил его, явно предлагая Валме присесть рядом. Марсель не возражал. Тело сразу же ощутило тепло чужого бока, а потом Первый маршал выпростал руку и обнял виконта за плечи, притягивая к себе. Марселю вдруг сделалось жарко. — Я, конечно, всегда мечтал о ваших нежных объятиях, господин Первый маршал, но почему бы нам просто не выйти отсюда? Там наверху костры... Алва хмыкнул. Из своего положения Валме не видел его лица, а изворачиваться и смотреть снизу вверх откуда-то из маршальской подмышки было ниже его достоинства. Хотя, надо признать, в этом положении что-то было; короткой вспышкой пронеслось и погасло воспоминание: беседка в глубине сада, стремительно чернеющее небо и первый удар грома; и пальцы брата, сжимающиеся на плече... — Я полностью разделяю вашу страсть к кострам и прочему сорокоградусному алкоголю, но выйти мы пока не можем. Нам придется дождаться утра. Это место... Вы ведь не думаете, что мы забрались сюда совершенно случайно? «Случайностей не бывает», — хихикнуло в голове у Валме, и он поежился, поглубже зарываясь в воротник. — Расскажите мне об этих неслучайных развалинах. Спать на такой холодрыге все равно невозможно, а вы, я вижу, чувствуете себя уже куда лучше... — Вы удивительно наблюдательны для смертельно замерзшего человека, — в голосе Алвы сквозила улыбка. Он еще ближе притянул Марселя к себе и плотнее укутал их обоих своим плащом. — Когда-то здесь был Храм Ветра. В ранние гальтарские времена в Золотой Анаксии было множество храмов, посвященных Четверым; считалось, что в них приходят танцевать волшебные существа — фульги, астэры, найери, а иногда спускаются и сами боги. Остановившийся в храме больной наутро выходил исцеленным, а некоторые избранники ступали здесь на Тропы Древних и возвращались, неся на себе Знак... Или не возвращались. Валме, скажите, вы правда мечтали о моих объятиях? Марсель, убаюканный было ровным течением глубокого голоса, поперхнулся. Некстати вспомнился Фельп, четыре обнаженные красотки, разлитое вино и холодная лапка разочарования на сердце, когда Алва раз за разом исчезал в дальней спальне, а луна все опускалась и опускалась к горизонту, пока, наконец, не зашла... — По-хорошему, нам следовало бы принести жертву, — не дожидаясь ответа, продолжал Рокэ. Марсель, чувствующий, что неумолимо краснеет, с радостью ухватился за смену темы. — О! И где же мы возьмем юную девственницу? Может быть, кто-нибудь из людей Шеманталя подойдет? Я видел там двух пренеприятнейших болванов... — Старые боги чтили кровь, но не принимали ее. Жертва выражалась в пляске, в плодах, в вине... Ни того, ни другого у нас нет, и на подобающую пляску, боюсь, нам не хватит задора. Валме вдруг вспомнил Андии, сумасшедший, взрывающий ночь пляс; чеканный профиль Рокэ в отблесках огня, его гибкое сильное тело в бешеном, летящем, освобождающем танце... — ...Правда, есть кое-что еще, — воспоминание отступило, волною слизав начало фразы; Марсель с трудом вернулся к реальности и все-таки посмотрел на Алву. Звезды снова тянулись длинными сухими лучами, высвечивали высокие скулы, упрямый подбородок, насмешливый блеск в синих, как небо, глазах... — Древние принимали в жертву любовь. Звезды звенели, стонали, пели, Валме слышал в их голосах далекий гитарный перебор, отсветы пламени, низкий и страстный смех... Рокэ наклонился к Марселю, и его лицо оказалось близко-близко, тонкие горячие пальцы приподняли подбородок, а потом свет померк: темные волосы упали, закрывая небо, и Валме почувствовал чужие губы на своих губах. *** Капрал Гоббс болтал. Отряд давно уже разошелся на ночевку, но Гоббс со своим дружком Фулоном продолжали сидеть у костра, изображая бравый дозор; при этом рот у капрала не закрывался ни на минуту. Шеманталь узнал все о предполагаемых особенностях эха в местных руинах (генерал даже прислушался, но не услышал ровным счетом ничего; интересно, как там господин Первый маршал и виконт Валме?), о происхождении самих развалин («Д-древние к-капища», — заикаясь от нахлынувших чувств, провыл Гоббс) и о правильном несении службы, а именно о необходимости обходить стоянку дозором каждые полчаса. Сержант Фулон согласно помалкивал, с умным видом кивая всем туловищем в особо патетических (и особо визгливых) местах. Внезапно повисшая пауза наполнила сердце Шеманталя радостной надеждой, но не тут-то было: Гоббс набрал воздуха в грудь и снова открыл рот, чтобы — генерал понял это по вдохновенно-фанатическому блеску его глаз — завести свою самую любимую волынку: когда-нибудь Гоббс станет кардиналом, и вот тогда-то все оценят, все узнают... Что именно узнают, Шеманталь слушать уже не стал. — Ты что-то там про дозоры говорил, Гоббс? Вот и пройдитесь с Фулоном по округе, гляньте, что и как... Только тихо. И только попробуйте мне сунуться туда, где господин Первый маршал с господином виконтом сидят. Шкуру сдеру и на воротах повешу! Болваны с сомнением переглянулись, но поднялись. Так-то, никто вас за язык не тянул, голубчики! Взгляд Гоббса обратился во тьму и вернулся оттуда изрядно испуганным. «Д-древние к-капища», — словно заново услышал Шеманталь и едва не расхохотался. — Ну, чего встали? Пошли, пошли!.. Над костром раздался двойной тяжелый вздох (больше, впрочем, похожий на вой придавленной дверью болонки), и две безобразные тени (одна маленькая и толстая, вторая высокая, тощая и непередаваемо сутулая) наконец исчезли во тьме. *** — Рокэ, что вы делаете? — Храм. Жертва. Любовь. Какое из этих слов вам непонятно? — Алва ухмылялся, а его рука настойчиво и сильно повлекла Валме обратно. — Вы же только что сказали, что мечтали о моих нежных объятиях? — Я... Но... — уши Марселя вспыхнули. Отрицать сказанное было глупо — в этой шутке, как и в любой другой, была изрядная доля правды. Но не... Валме даже не мог сказать «не так же», потому что до сего момента вообще не думал, «как»... Некоторые фантазии должны оставаться фантазиями!.. — Валме, успокойтесь. Вы не девица, я не насильник, если вы неудачно пошутили, так и скажите, буду морально готовиться к тому, что придется плясать. Искать плоды, вино и хорошеньких женщин нужно было раньше, но я был несколько не в том состоянии... Валме сглотнул. Как маршал вообще добрался до руин, было загадкой. В беспамятстве, привязанным к коню, и потом — с трудом держась на ногах... Да, тут было не до подготовки. Единственное, что мог Алва — так это взять с собой Марселя... Взять?! — Рокэ! Так вы задумали это изначально, Леворукий вас побери?! Вы... В ответ на праведный гнев Марселя Рокэ откинулся к стене и тихо рассмеялся. — Валме, вы прекрасны в гневе. Однако ваш многоуважаемый батюшка должен был научить вас — врать можно всем, но не себе. Я вам нравлюсь. В полуприкрытых синих глазах медленно разгоралось Закатное пламя. Марсель вдруг почувствовал, что у него пересохли губы, и безотчетно облизнулся. — Я вам нравлюсь, и вы меня хотите. Давно, с той ночи у пантерок... А может быть, и раньше? А, Марсель?.. На этом слове Алва резко подался вперед, одновременно дергая Валме к себе за плечи, и впился в его губы яростным поцелуем. Марсель мысленно застонал — Рокэ был прав. Лгать самому себе — что за стыд для дипломата! Бояться собственных желаний — что за стыд для воина! О собственных чувствах Валме предпочел не думать. Некоторые фантазии должны оставаться фантазиями... Стон отозвался легким эхом, едва слышным движением воздуха, и Марсель понял, что стонет уже вслух, плавясь, как податливый воск в чужих руках. Рокэ навис над ним, заставляя откинуться на плащ, темные волосы обрушились вниз шелковым водопадом, щекоча скулы; глаза поймали глаза, и, проваливаясь в синюю глубину, Валме вдруг понял: он сам хотел этого. Сам пошел за ним, ожидая чего-то... сам не зная чего. Он сам. Случайностей не бывает. *** Гоббс чувствовал себя уязвленным: ночь была тиха и стеклянна, вокруг развалин не происходило решительно ничего, что можно было бы героически победить или от чего стоило хотя бы героически убежать. Всё сужающиеся концентрические круги дозора внезапно вывели к остаткам храма; сквозь провалившуюся, практически лежащую на земле крышу вдруг пробился мягкий, неяркий пульсирующий свет. Гоббс замер. Природное любопытство, благодаря которому капрал не упускал ни единого шоу-из-замочной-скважины, подталкивало вперед; природная же трусость вопила, хватала за руки и тянула обратно к костру. Сзади споткнулся и жалобно выругался сержант Фулон. Сияние в развалинах стало ярче; Гоббс три раза тяжело вздохнул, разрываясь между противоборствующими желаниями, но тут подала голос гордыня. «Всякие мистические штуки — это по кардинальской части, Ваше Будущее Высокопреосвященство», — сказала она, и Гоббс понял, что отступить уже не сможет. Обернувшись к Фулону и яростно прижав палец к губам, Гоббс махнул рукой и прокрался к самым развалинам, не забывая, впрочем, высоко поднимать ноги. Судя по пыхтению и стонам, Фулон двигался за ним. Капрал Гоббс на секунду прижался щекой к холодному камню, обратился ко всем знакомым ему богам по очереди, досчитал до пяти и высунулся в пролом. В залитом голубым мягким светом зале происходило что-то непонятное. Два обнаженных тела боролись на расстеленных плащах; легкий порыв ветра донес до Гоббса приглушенный стон и... смех? Капрал Гоббс поднес ко рту кулак и неосознанно принялся грызть костяшки пальцев. Внизу, окутанные мистическим сияющим маревом, герцог Рокэ Алва и виконт Марсель Валме абсолютно однозначно занимались любовью. *** Ночь билась молочным океаном в стенах старого храма, ночь принимала жертву, ночь пила любовь, и до двух пар испуганных блестящих глаз под потолком ей не было решительно никакого дела. *** Гоббс завывал отчаянно и весьма натурально, но глаза его неотрывно следили за происходящим внизу, а ноги сами собой пританцовывали. — Вот именно, — неуверенно пропыхтел Фулон. — Господин Первый маршал могут все... — Ересь! — взвизгнул Гоббс, высовываясь в дыру по пояс. — Гайифский грех! Герцог Алва бы никогда! Сержант Фулон нервно повел плечами и опасливо покосился на дыру. Легкий ветерок донес из подземного храма едва уловимый запах мяты. — Оглоблю твою через колесо! Мяту?! В задницу?! Да они совсем одурели! — яростно прошипел Гоббс, поворачиваясь к Фулону и дергая того за воротник. — То-то господина Валме сейчас припечет!.. Фулон набычился, вырвался из трясущихся лап капрала и очень подозрительно на него посмотрел. — А тебе-то это откуда знать? Под взглядом сержанта Гоббс как-то стушевался и даже несколько сморщился. Признаваться Фулону в том, что женщин у капрала никогда не было, что уж говорить о мужчинах, было немыслимо. Не говорить же, что о феерических свойствах мяты капрал узнал в ходе рискованного и постыдного эксперимента, в котором фигурировали черенок от швабры, касера и мятный бальзам от запаха изо рта.... Или все-таки ментоловый?.. Так что Гоббс махнул на Фулона рукой, яростно шикнул и снова отвернулся к пролому. *** Честно говоря, Шеманталь не знал, что хуже — сидеть и слушать бесконечную хвастливую болтовню Гоббса или искать запропастившегося капрала в ночных развалинах. А капрал, несомненно, запропастился. За то время, что генерал провел в блаженной тишине, можно было десять раз обойти площадку туда и обратно прогулочным шагом и даже немного потанцевать у костра. Еще раз скрипнув зубами, Шеманталь поднялся и тяжело пошел по направлению к руинам. Он догадывался, где застряли Гоббс и Фулон. Развалины мягко светились изнутри, и к осыпавшимся камням тянули лучи яркие ледяные звезды. Шеманталь поежился. Так и есть — над одним из проломов в обвалившейся крыше нависали две бесформенные фигуры, причем одна из них яростно подпрыгивала и шепотом бранилась. Генерал в два шага преодолел площадку и схватил мерзавцев за шиворот. Гоббс пискнул и тут же заткнулся под яростным взглядом Шеманталя. Тот, не говоря ни слова, развернулся и пошел обратно, таща за собой ослабевших от страха солдат. Отойдя на приличное расстояние, генерал отшвырнул невнятно оправдывающегося Фулона, а Гоббса ухватил покрепче за воротник и принялся трясти. — Я кому сказал — не ходить за господином герцогом?! Я кому сказал — обойти стоянку и вернуться?! Капрал только слабо верещал, грязной тряпкой болтаясь в генеральских руках. Шеманталь, кипя от праведного гнева, дернул Гоббса так, что тот пробежался по кругу, выпустил его воротник и сопроводил капрала смачным пинком под зад. Гоббс, вопя, пролетел по площадке и замер у костра лицом в землю. Руками он изо всех сил прикрывал пострадавшее место. — Вон! — от души рявкнул Шеманталь, и мерзавцев как ветром сдуло. *** Все тело пело, словно натянутая струна; тело звенело, сияло, хотело двигаться, танцевать, бежать, и Валме почувствовал, что еще секунда — и он сорвется с места и как раззадоренный унар рванет куда-то вдаль с ветром наперегонки... Ветер, словно в ответ, легонько мазнул по лицу — мимо стремительно прошел Рокэ, в самом конце площадки бросив на Валме лукавый взгляд через плечо. Марсель рассмеялся — будто раскатились по камням хрустальные колокольчики. — По коням! — весело выкрикнул Алва, и Марсель схватился за гриву своего жеребца, впервые в жизни слету усаживаясь в седло. Конь под виконтом радостно заплясал, а Рокэ наградил Валме одобрительным взглядом и понимающей ухмылкой, которую Марсель не замедлил ему вернуть. Адуаны спешно сворачивали лагерь и влезали на лошадей. Среди деловитой и собранной толпы Валме разглядел двух давешних болванов: тощий и страшный капрал пытался влезть на лошадь, но все время срывался из стремени, с оханьем хватаясь за задницу. Заинтересованный, Валме подъехал ближе — как раз для того, чтобы увидеть, как страдалец в очередной раз переваливается через седло в неудачной попытке присесть. Грязный изодранный мундир задрался в падении, штаны присползли, и Марсель разглядел пониже капральской спины огромный лиловый синяк, формой подозрительно напоминающий след тяжелого сапога. Едва сдерживая хохот, Валме подъехал еще ближе. — Капрал, что с вами? Вы больны? Тощий злобно зыркнул глазами и ничего не ответил, зато толстый опустил голову и попятился за собственную лошадь. — Вы точно не ранены? А то у меня есть прекрасный заживляющий бальзам. Мятный. Несчастный позеленел лицом, зато наконец забрался в седло, весь сморщился, но дернул повод. Конь страдальца шагнул в расступившуюся толпу; подозрительный синяк напоследок мигнул Валме из-за чужих спин и исчез вместе со своим носителем. — Что у тебя тут? — Рокэ подъехал неслышно, точнее, это Валме ничего не расслышал за разбирающим его нечеловеческим хохотом. — Да... Один капрал... Тут никак не мог усесться на лошадь... Похоже он... Налетел на генеральский сапог... Случайно, ааауууыыы.... Рыдая от смеха, Валме уткнулся лицом в гриву своего коня и пропустил момент, когда Первый маршал оказался совсем рядом и склонился к уху виконта. Дыхание Рокэ было жарким, и сквозь бившийся в нем смех Марсель услышал: — Случайностей не бывает. |