Название: Стратегия и тактика |
Конечно же, герцог Придд читает. Алва в ставке уже неделю, и за все эти дни он ни разу не встретил полковника ни на дружеских ужинах у Ариго, ни в компании молодых офицеров, собирающейся у камина по вечерам. Трубят отбой, и Придд дисциплинированно уходит к себе; в его окне до глубокой ночи теплится плящущий свет. Рокэ открывает дверь еще чуть шире, и створка скрипит; полковник вздрагивает и оборачивается, но Алва быстрее — мгновение, и он уже стоит у стола, не давая Придду возможности подняться. — Что читаете, полковник? — светским тоном осведомляется Рокэ. На лице Валентина на долю секунды мелькает растерянность, но ее место тут же занимает знакомая бесстрастная маска. А ведь как горели эти бирюзовые глаза, когда герцог Придд настаивал на побеге! Как ходили на высоких скулах желваки... — Пфейтфайера, — ровно говорит Валентин. — Предпочитаете занудства престарелых полководцев развлечениям полководцев молодых? — Алва ухмыляется, но в ответ получает только чуть вздернутую бровь. — О чем вы, господин Первый маршал? — О попойках, походах в бордель и дуэлях, — рассеянно отвечает Рокэ, скользя по лицу полковника внимательным взглядом. Валентин смотрит куда угодно, но только не в глаза. — Мы в расположении действующей армии! — о, а вот это, кажется, искреннее возмущение. — Полковник, вы отдаете себе отчет, что завтра вас могут убить? — не отдает. Щенки всегда считают, что будут жить вечно. — Вы лишаете себя удовольствий ради какого-то сомнительного чтения, — рука небрежно приподнимает книгу, и Придд едва заметно кривится. — С чего вы взяли, что я лишаю? Рокэ не отвечает, лишь делает шаг в сторону и встает у Придда за спиной. Теперь Валентину точно не встать — зашибить креслом стоящего вплотную Первого маршала он вряд ли захочет. Так и есть — полковник не двигается, лишь чуть сильнее вцепляются в подлокотники тонкие пальцы. Едва заметно вьющиеся каштановые волосы — невесомая мягкость под рукой. Придд судорожно изворачивается и обжигает Алву взглядом. — Что это значит, господин Первый маршал?! — Читайте, полковник, — говорит Алва, небрежным движением толкая подбородок Валентина обратно к книге. — Кажется, это доставляет вам удовольствие? И сразу же властно обхватывает Придда за плечи, мешая встать; впрочем, придвинутое к столу кресло и так оставляет мало пространства для маневра. Мягко ласкает напряженные мышцы у основания шеи, с каждым движением чуть усиливая нажим; у Валентина нежная горячая кожа и терпко пахнет полынью от волос. — Герцог Алва, благодарю вас, но у меня не болит спина. — Окаменевший Спрут расслабляться не желает, и Рокэ соскальзывает пальцами на теплый загривок, зарывается в волосы, едва заметно скользит по шее вниз, оглаживает ключицы в широком вороте. Придд шипит сквозь зубы и перехватывает ладони маршала. — Руки. — очень тихо и спокойно говорит Алва, но приказа в его голосе достаточно для того, чтобы чужие пальцы разжались. Рокэ сильно и жарко оглаживает вздрагивающие бока — и задирает рубашку. От прикосновения горячих ладоней к голой коже Придд снова дергается, но бежать некуда. Алва резким движением сдергивает ткань с его плеча и касается обнажившегося места губами. — Господин Первый маршал. — тихо и предупреждающе говорит Валентин, но Алва впивается в открытое плечо зубами, и предупреждение превращается в растерянный вскрик. А потом он вдруг отстраняется и делает шаг назад. — Вставайте. Тело действует само — скрежещет по полу кресло, Валентин вскакивает, и несчастный предмет мебели тут же летит куда-то в сторону, а самого Придда припирают к краю стола. Горячие руки Алвы бродят везде, ни на секунду не останавливаясь; терзающие шею губы заставляют откинуть голову. Валентин выдыхает и с ужасом чувствует, что тело его предает. Страсть в глазах Первого маршала кружит голову, и собственные ладони на груди Алвы, вместо того чтобы оттолкнуть, вцепляются в его рубашку. Горячие губы накрывают рот, облизывают, прикусывают, подчиняют; собственный стон отдается вибрацией в чужом горле. Валентин выгибается, бессознательно прижимаясь сильнее; мысли заволакивает жаркий туман. Алва дергает завязки бриджей, забирается рукой под панталоны, обхватывая возбужденный член; герцог едва слышно стонет, прикусывая губу, откидывает голову. Быстрые резкие движения; объятие, тесное до треска костей, болезненный укус в шею — и Валентин содрогается, бессмысленно глядя в потолок расширившимися зрачками; Алва отступает, вытаскивает из-под манжеты платок. Секунда — и влажный белый шелк летит на пол. Рокэ обходит все еще судорожно цепляющегося за край стола Валентина и подцепляет книгу. — Считайте, что вы меня убедили, полковник. Чтение может доставлять удовольствие, — ухмыляется он. — Вы не против, если я это возьму? — и не дожидаясь ответа, идет к двери. — Можете забрать книгу завтра и продолжить наслаждаться... полководческими трудами, — доносится из-за захлопывающейся створки. Валентин переводит дыхание и прикрывает глаза. * — Ваша книга на столе, — кивает он на увесистый том, не отрываясь от письма. Валентин подходит и, не касаясь Пфейтфайера, присаживается на край. Алва молча пишет, у него такой вид, будто полковника Придда в комнате уже пять минут как нет. Валентин протягивает руку и касается лежащих на скуле темных волос. Перо едва заметно спотыкается, но тут же снова продолжает свой стремительный бег. Валентин пропускает шелковую прядь меж пальцев, затем тыльной стороной ладони касается белой щеки, скользит к подбородку и ниже — по шее, в пену распахнутых кружев, по крылу ключицы — к плечу. Потом возвращается к вороту и тянет за завязки. Алва поднимает глаза и смотрит на Придда в упор. Валентин чуть соскальзывает с края стола, склоняется к Первому маршалу и раздумчиво, медленно, словно пробуя на вкус, проводит языком по его губам. Когда он отстраняется, Алва откладывает в сторону письмо, протягивает руку, касаясь подбородка Придда, а потом вдруг захватывает в горсть его мундир и дергает вниз, укладывая Валентина перед собой на столе. Полковник Придд и не думает сопротивляться. Чуть повернув голову, он смотрит на маршала из-под полуопущенных век, и дыхание Рокэ неуловимо тяжелеет. Алва отводит нечитаемый взгляд от бирюзовой дымчатой глубины и принимается с невероятной аккуратностью расстегивать полковничий мундир. Первая пуговица, вторая, пятая. Валентин чуть запрокидывает голову и облизывает губы. Алва встает и, слегка помедлив, стягивает с юноши мундир; будто неуверенно касается рубашки — и тоже тянет ее наверх. Сапоги Валентин сбрасывает сам, бриджи вместе с панталонами стаскивает Рокэ. Хрустят бумаги под спиной обнаженного Придда; длинные каштановые пряди в беспорядке разметались по столу. Алва снова усаживается в кресло, разглядывает Валентина так, словно перед ним — новый морисский клинок. Пальцы и взгляды скользят по обнаженной коже; Придд давно уже закрыл глаза и только чуть закусывает губу, когда рука Первого маршала оглаживающим движением касается соска, живота, паха. На Валентине только шелковый лиловый платок и белоснежные чулки до колен; Алва склоняется и облизывает выступающую косточку бедра. Ладонь, накрывающая возбужденный член, ощущает горячую нежность кожи и мягкие завитки русых волос. Валентин, не открывая глаз, чуть подается бедрами, вжимаясь в маршальскую ладонь; Алва ухмыляется и сжимает пальцы сильнее, принимаясь медленно, очень медленно скользить рукой вверх и вниз. С губ Спрута срывается какое-то шипящее бергерское ругательство. Рокэ обхватывает член полной ладонью, кружит большим пальцем по головке, заставляя Придда захлебнуться вздохом и невидяще распахнуть глаза. Алва убирает руку, но Валентин против ожидания, не стонет разочарованно, а вдруг садится прямо перед Первым маршалом, ставит узкие ступни в чулках на подлокотники; секунду внимательно смотрит в синие потемневшие глаза и запускает руку Алве в волосы. Хмыканье Рокэ превращается в едва слышное горловое рычание, когда Валентин, словно портовую девку, тянет Алву к своему возбужденному члену. Маршальский напор мог бы сломить кого угодно — заставить извиваться, стонать и умолять «Еще!..», кого угодно, но только не Придда. Алва ухмыляется и облизывает пальцы. Когда первый из них вторгается внутрь, Валентин все еще заперт между горячим ртом и неудобством в заднице. Второй заставляет его сдавленно зашипеть и вжать голову Рокэ в свой пах. На третьем ему делается все равно — удовольствие окончательно смешивается с болью, и Валентин просто сдавленно стонет, подаваясь вперед и нанизываясь на пальцы. Рокэ на секунду прикрывает глаза, а затем встает. Скрежещет по полу отодвинутое кресло. Алва донельзя аккуратным движением дергает завязки на своих бриджах и высвобождает член, а затем подносит к лицу Валентина ладонь. Придд вылизывает каждую линию, каждый палец; влажная рука проходится по члену, согнутый локоть приподнимает колено, и Валентин чувствует горячее и большое уже практически внутри себя; когда Алва медленно движется вперед, Валле едва не сходит с ума, единым обнаженным нервом ловя ощущение собственного подающегося тела. Алва входит до конца и секунду медлит; затем его пальцы жестко впиваются Валентину в бедро, а потом его накрывает шторм. Рокэ наваливается на Придда всем жаром и силой изящного поджарого тела; его губы вышептывают что-то на ухо на малознакомом перекатывающемся языке, его губы целуют, будто ранят, его губы прикусывают тонкую кожу на шее и рвут, и нечем дышать, и мутится в голове, и боль вдруг вспыхивает ослепительным удовольствием и горячим ощущением полного растворения, полной отдачи, полного слияния с. Момент прокатывается огненной вспышкой в паху, заставляя выгнуться дугой; Рокэ вскрикивает что-то хрипло и тоже содрогается, судорожно притягивая Валентина к себе. Секунда полной неподвижности на пике напряжения; когда они оба обрушиваются на стол, Пфейтфайер соскальзывает с края и падает на пол, шелестя страницами. Валентин поднимает голову и понимает, что спал. Великий полководец, которого передали еще сегодня утром, чуть примят его щекой; скулы горят и дыхание такое частое, что кружится голова. «Заберете книгу завтра», — говорит господин Первый маршал. Валентин с трудом усмиряет вдох, подцепляет том с края стола и идет к дверям. «Стратегия и тактика» ему пока не нужна. |