Жаркое полуденное солнце ярким светом заливает комнату, легкий морской бриз играет невесомыми, почти прозрачными занавесями, принося приятную прохладу и желанное облегчение. Шелест моря и крики чаек сплетаются с причудливым гитарным перебором, доносящимся откуда-то с улицы. Мирная идиллия счастливой и спокойной жизни, глядя на которую даже не скажешь, что позади остались ужасы Излома и войны, охватившей почти все Золотые земли. Запах морской соли и разогретого камня мешается с тонким ароматом роз, цветущих в разбитом перед особняком саду, и каким-то особенным, присущим только любимой женщине, едва уловимым, даже не запахом - его предчувствием, на самой грани ощущений. Покой и нега наполняют комнату до краев, властно подчиняя сонливой размеренности послеобеденной сиесты.
Тонкий женский силуэт на фоне распахнутого окна напоминает своими изящными, завораживающими изгибами форму гитару, и виконт, чуть усмехаясь, вспоминает легенду. Ему кажется, что его возлюбленная и жена сошла с ее страниц, настолько невероятно, несмотря на прошедшие годы, осознание, что она ответила согласием и теперь принадлежит ему. Что она любит его.
- Франческа, - окликает любующуюся искрящимся на солнце заливом супругу Марсель. - Ты знаешь, откуда появилась гитара?
Зачарованная танцем бликов и музыкой женщина откликается не сразу, слишком сильна власть мелодии и пейзажа. Валме на мгновение задумывается о том, что она видит в кружении солнечных отблесков на воде, о чем вспоминает под гитарный напев, но мгновение уходит и Франческа, обернувшись, нежно улыбается мужу и, качая головой, отвечает:
- Нет. Расскажешь?
- Конечно, - виконт откидывается на обтянутые прохладным шелком подушки и, не отрывая глаз от стройного силуэта, начинает рассказ. - Когда-то, давным-давно, много лет тому назад, на берегу пролива, что зовется сейчас Астраповыми Вратами, жил старый отец со своей дочерью, и не было во всей Кэналлоа девушки прекраснее и добрее, и не было более искусного мастера, чем старый плотник. И все говорили, что не рождалось еще в Золотых землях равного ему.
И звали его дочь Китарой, и пела она так, как никто и никогда прежде не слышал. Когда она начинала петь, люди останавливались и слушали, даже птицы прекращали щебетать, заслышав ее пение, и волны замедляли свой бег. Но это не все: имел голос Китары поистине мистическую силу исцеления, и кэналлийцы просили ее, чтобы пела она везде, где были болезни или горести.
И вот однажды, когда над деревушкой бушевала страшная гроза, раздался стук в двери дома, где жили старый отец и его юная дочь. Когда они открыли дверь, то увидели несчастную старуху, одетую в истрепанные, промокшие до последней нитки одежды. Старый мастер и Китара развели огонь, дали старухе другую одежду и, напоив ее горячим молоком и медом, уложили спать.
Утром, оправившись, она рассказала девушке, что живет в маленькой деревушке на берегу пролива, что зовется ныне Мальдито, в устье реки Каосса. Там осталась у нее любимая, но очень тяжело больная внучка - последняя отрада в старости - а лекари не знают, как излечить ее, потому что не встречались с подобным ранее, и девочка может даже умереть.
"Вот почему я, старуха, прошла весь этот путь - в месяц и еще половину - чтобы видеть тебя, Китара, и просить спасти мою внучку", - сказала старуха и начала рассказывать Китаре все о своей внучке, час за часом, и говорила она весь день и всю ночь, и казалось Китаре, что видит она смешливую черноглазую девочку и что знала она ее всю свою жизнь. И стало Китаре больно от того, что умирает внучка старухи.
На следующее утро Китара сказала своему старому отцу, что должна она отправиться в путь, чтобы попытаться спасти внучку старухи своим пением. Вздохнул отец, потому что страшно было ему отпускать девушку в такой далекий путь, но отказать дочери он не мог. Он позвал двух своих друзей, которым верил как себе, и попросил их, чтобы отправились они с Китарой и берегли ее в пути пуще жизни. И вот, после нескольких недель пути достигли они устья реки Каосса, где располагалась деревушка, в которой жила старуха. История оказалась правдой, девочка действительно была очень больна. И Китара начала петь, и пела она так красиво, как никогда в своей жизни. Она пела и пела, и на четвертый день девочка открыла глаза и была исцелена. И был в деревушке великий праздник в честь Китары и сотворенного ею чуда, и радовались все, а пуще всех старуха и ее внучка. Но не было сердцу девушки покоя, ведь была она вдали от любимого отца.
А потому, лишь закончился праздник, она отправилась в обратный путь в родную деревню на берегу пролива, что зовется сейчас Астраповыми Вратами, где ждал ее старый отец. Но на пути назад через снежные горы Дэспера лавина погребла Китару и ее спутников. Однако богам было угодно, чтобы жила прекрасная девушка и ее, замерзшую до полусмерти, нашли охотники. Они спасли ее и принесли домой к отцу.
Китара оправилась, но холод и снег забрали у нее прекрасный голос, и не могла она более петь так, как раньше.
И горевал старый мастер и все, кто знал девушку, вместе с ним, и явилась тогда ему во сне легкокрылая эвро и сказала «Мастер, не в силах человеческих и божеских вернуть голос дочери твоей, но это не повод печалиться. Пусть не может она петь теперь, так пусть поет за нее инструмент музыкальный, подобного которому не было доныне на земле!» Проснулся старый отец и четыре дня и четыре ночи не покидал своей мастерской, а когда вышел, подарил дочери своей инструмент музыкальный, какого не было доныне на свете. И Китара начала играть. И играла она так, что люди со всей Кэналлоа приходили, чтобы увидеть этот удивительный инструмент и послушать чудесную игру девушки. И когда играла она, люди останавливались и слушали, даже пиццы прекращали щебетать, заслышав ее игру, и волны замедляли свой бег. Но это не все: имела игра Китары поистине мистическую силу исцеления, и кэналлийцы просили ее, чтобы играла она везде, где были болезни или горести.
Так и появился чудесный инструмент, который стали люди называть в честь дочери старого мастера. Но разнится говор людской в Золотых Землях, а потому зовется ныне она гитарой.
Валме потягивается и с удовольствием отпивает чуть разбавленного водой вина.
- Вот такая легенда, моя эреа, - улыбаясь Франческе, говорит он. А за окном поет в руках неведомого мастера гитара, вечно юная и прекрасная, как девушка, в честь которой была названа, неповторимая, как сама жизнь. |