Катарина отвернулась от зеркала и взглянула наконец на свою гостью. Баронесса Капуль-Гизайль так и не присела, хотя Катарина предложила ей кресло. Марианна смотрела на королеву с легким интересом.
— Вы скучаете? — поинтересовалась Марианна. — Или тоскуете? Герцог Алва еще не скоро вернется… хотя и уехал он не так давно… Вы для этого меня позвали?
Бледные щеки королевы залила краска. Марианна едва заметно улыбнулась: похоже, она не ошиблась. В легком, бледно-голубом утреннем платье Катарина неискушенному глазу показалась бы восемнадцатилетней, но Марианна легко считывала приметы возраста с лица королевы. Нет, ее не провести.
— Я не скучаю. Просто… возникла необходимость… — Катарина говорила через силу, словно раскрывая что-то глубоко личное, — необходимость…
— Любовники вам больше не нужны? Кроме герцога Алвы, конечно. Но вот любовницы…
— Нет! — Ее Бледное Величество краснеет еще сильней. — Не нужно так говорить, баронесса… Вы несправедливы…
— Возможно. Но тогда зачем вы меня позвали сюда?
— Хорошо. Я объясню. Понимаете, баронесса, незадолго до своего отъезда из Олларии герцог Алва глубоко оскорбил меня.
— Чем же? Сказал, что вы слишком холодны в постели?
Глаза Катарины расширились, словно от возмущения, пальцы сжались. Кажется, этот удар Марианны пролетел мимо — слишком уж привычными жестами показала Ее Величество свое замешательство.
— Да, — едва слышно проговорила Катарина, — вы правы. Слишком холодна, слишком эгоистична… Он сказал, что я думаю только о себе. И… сравнил с вами.
— Неужели в мою пользу?
— Да, — одними губами ответила Катарина.
— Герцог Алва наблюдателен и остер на язык. Полагаю, оскорбление попало в цель, — небрежно бросила Марианна. Ей не нравился этот разговор. Она прекрасно понимала, что скрывается за невинным личиком и испуганными жестами королевы, и менее всего хотела, чтоб Катарина использовала ее в какой-то своей игре против Алвы или какой угодно иной. И потому совершенно необходимо было понять, что это за игра.
— Возможно, — Катарина едва не задохнулась от возмущения, но сдержалась, — он и прав. Но вы… вы могли бы мне помочь? Показать… как не быть холодной?
Все-таки ей нужна любовница? Действительно так скучает без Алвы? Но в самом деле странно — прежде Ее Величество интересовалась только мужчинами. Во что же она сейчас играет?
— Могла бы, — спокойно кивнула Марианна. — Сейчас?
— Нет… ночью. Дождитесь меня здесь… Я… — королева покраснела до корней волос, — заплачу вам. За день и за ночь.
— Что вы, я и так вам помогу, — иронично бросила Марианна. — Такая честь…
Марианна давно привыкла играть в недоговорки и легко различала чужую игру. И за каждым словом королевы она угадывала ложь или, по крайней мере, сильно измененную правду. Алва в самом деле оскорбил ее, в самом деле сравнил с Марианной. Но вряд ли они обсуждали, какова Марианна в постели. Значит, дело было не этом. Перед тем, как выйти, Марианна скользнула взглядом по комнате и внезапно заметила, что королева так и не отошла от большого овального зеркала в красивой кованой раме. В его полированной поверхности отражались сейчас обе женщины: Катарина в своем легком голубом платье, которое только подчеркивало ее тонкую фигуру, белокожая, очень бледная, со спадающими на спину светлыми волосами, собранными в небрежную утреннюю прическу, и Марианна, черноволосая, одетая в ярко-синее, украшенное золотой вышивкой платье с низким вырезом, открывающим полную грудь. Марианна улыбнулась зеркалу — и Катарина заметила ее улыбку и тоже обернулась к зеркалу.
— Вы хотите проверить, не лучше ли я, чем вы, не так ли? Учиться вам точно нечему. Такие женщины как вы часто бывают очень страстными. Слишком много чувств они скрывают днем — а потом выпускают их ночью.
— Нет… — ее пальцы сжались, а глаза снова расширились.
— Да-да, Ваше Величество. Герцог Алва сказал, что я красивей вас, может быть? И это зеркало с ним согласно, кстати. Но вот ваши таланты в постели он вряд ли отрицал.
— Вы…
— Может, он сказал, что у меня грудь больше? Вас только такой грубостью и можно пронять, когда вы играете в невинность, так?
— Нет…
— Он уехал из-за вас? Он ведь очень быстро уехал. Никто подобного не ожидал.
— Вы…
— И вы вините себя, с одной стороны, а с другой все-таки беспокоитесь — а вдруг я лучше? Вдруг когда он вернется, то вернется ко мне, а не к вам? И… наверное, заодно вы решили привлечь меня на свою сторону.
Катарина прикусила губу, словно чтоб не расплакаться. Хотя скорей всего она была в ярости. А Марианна, чувствуя, что попала в цель, продолжала:
— Наверное, вы сделали что-то ужасное герцогу Алве… Интересно, что именно? Впрочем, не интересно. Наша встреча вечером отменяется. Простите, Ваше Величество, женщины меня не интересуют. Тем более худые.
|