- Вальдес!
- Да? Альмиранте, в ваших устах моё имя звучит как ругательство, - усмехнулся Ротгер, появляясь на пороге кабинета адмирала.
- Мне бы хотелось знать, капитан, почему ни одно происшествие не обходится без вашего участия?
Берлинге спрятал улыбку, Салина и Аларкон с поразительным единодушием изучали стену.
- Я бы с удовольствием ответил вам на загадку всея Талига, но, боюсь, что не могу, поскольку сам не знаю, как так выходит. Как только встречусь с Леворуким, непременно поинтересуюсь. Да, кстати, в чем я снова невиновен?
- Ротгер, типун вам на язык! Накликаете ещё Закат, будете знать, где кошки живут. Будьте серьезнее.
- Если я буду ещё более серьезным, то мы тут совсем заснем и Закат нам не понадобится.
- Флот, капитан, это вам не место для шуточек.
- Но и не место для траура, смею надеяться? Альмиранте, хватит на все северные моря одного Ледяного адмирала…
- Вы несносны, Ротгер.
- И как вы только меня выносите так долго?
- Если бы не ваш несомненный талант, выгнал бы взашей.
- Значит, мне нечего опасаться...
- Это вы так думаете. Вы отстранены от участия в рейдах на ближайшие три месяца. Вам вменяется в обязанности подготовить прибытие соберано.
- Но за что?!
Берлинга, до этого момента предпочитавший молча наслаждаться словесной дуэлью, обратился к Аларкону и Салине:
- Господа, предлагаю нам продолжить обсуждение рейда у меня.
Получив одобрение адмирала, господа офицеры почли за благо поскорее исчезнуть из кабинета.
- Как вы думаете, Ротгер выживет? – шепнул Салина Аларкону.
- Если не устроит адмиралу кошачий парад.
- Вот и меня настораживает это «если»…
Тем временем температура в кабинете адмирала была такая, что все айсберги в Померанцевом море должны были растаять как дым.
- Я вас в последний раз спрашиваю, капитан, это вы сказали гонцу соберано передать тому, что ему следует поднабраться ума, прежде чем появляться в Хексберге?!
- Почему вы решили, что это непременно должен был быть я? Я что, не в своём уме?! – возмутился Ротгер.
- Именно, - кивнул Альмейда.
Капитан на секунду лишился дара речи. Но Вальдес не был бы Вальдесом, если бы не сумел ответить достойно.
- Я никогда не позволил ни единого неприличного жеста в сторону нашего соберано.
- Ротгер, - ласково протянул адмирал. - До жестов вы просто не дошли. Вы мне зачем голову морочите? Я вас спрашивал о словах, сказанных гонцу, а не о жестах, которые вы при этом изволили демонстрировать.
- Альмиранте, да не я это был! Ну что же вы мне - не верите совсем?!
- В бою, Ротгер, я, не колеблясь, доверю вам защищать мою спину, а в жизни… у тебя слишком часто ветер в голове.
- Ну, хорошо, раз вы не верите тому, что я говорю, тогда признаю – сказал.
- Всё-таки ты.
- Конечно, - непередаваемые интонации в голосе. - Кто ж ещё?!
- И зачем? – адмирал завертел в руках золотой кинжал.
- Ревновал, - не моргнув глазом, сообщил Ротгер.
- Ревновал? – опешил Альмейда.
- Кого к кому?
- Естественно, соберано. Кого же ещё в нашем Талиге ревнует всё и ко всему…
- Вальдес! Хватит паясничить!
- Да куда уж серьезнее. Я вам сердце на стол, а вы…
- Пошел вон!
- Есть, пошел вон!
В дверь вонзился адмиральский кинжал.
- Леворукий не разберет, врет или нет, - пробормотал Альмейда и попытался заняться делами.
В последнее любой разговор с Бешеным заканчивался тем, что адмирал с трудом удерживал себя, чтобы не удавить засранца собственными руками. Притом без суда и следствия.
Он отложил бумаги в сторону и провел ладонями по горящему лицу. «Нет, ну каков паршивец!»
Вальдес не пробежал по улочкам родного города, а пронесся подобно вихрю. Дорогу к девочкам он знал не хуже карты отмелей и рифов побережья. Девочки встретили его смехом. Танец и ветер – всё как обычно…
Ночью все кошки серы. В Хексберг по ночам на улицах почти нет кошек. Слишком холодно. Красавицы Леворукого предпочитают кухни, амбары, чердаки и особенно печки. Присутствие людей их волнует мало. Тем более что моряки – крайне суеверные люди – кошек не боятся, вот надеть мокрые сапоги не к добру… или благословение кэцхен не получить – совсем другое дело.
Рамон проснулся от бесстыдной ласки. Со сна он не сразу сообразил, что происходит.
- Какого?! – дернулся он, но его руки предусмотрительно оказались связаны, впрочем, как и ноги, и даже торс прикручен к постели. Кто бы ни осмелился на эту оскорбительную наглость, он подготовился на славу! – Немедленно прекратите! Отвяжите меня!
Такому голосу нельзя не подчиниться, но наглец даже не подумал послушаться. То ли сумасшедший, то ли самоубийца?!
Вместо этого он дерзко взял член пленника в рот и сжал губами. Грубые пальцы провели по животу Рамона, и тот подавился словами, втягивая живот. А в следующую секунду он рванулся прочь, пытаясь разорвать ремни, стягивающие его руки.
В отместку наглец сжал губы. Хрип вырвался из горла адмирала.
- Убью! – пообещал он, заставляя тело лежать спокойно, а не подаваться навстречу ласке.
В них нахал знал толк. Не каждая портовая девка готова была ласкать мужчину подобным образом!
Луна заглянула в окно и исчезла за тучами, то ли не найдя ничего интересного на улицах славного города Хексберг, то ли застеснявшись того, что творилось в доме адмирала целого марикьярского флота.
Наглец не спешил. В его распоряжении была ночь до самого рассвета.
Провести флот через шторм было бы легче, чем пережить эту огненную ночь, когда тело выламывало от желания, а невозможность получить наслаждение стало пыткой.
- Убью… - шептал адмирал. Если бы он слышал свой задыхающийся голос со стороны, то не узнал бы. Такая интонация подошла бы больше слову «ещё!»
Вальдес усмехнулся, отрываясь от адмирала, ловя ладонью, лежащей на его животе, дрожь сотрясаемого тела.
- Ах… гр… - вырывалось у Рамона, голова мотнулась по подушке, и влажные волосы прилипли к лицу.
Наглец прижался небритой щекой к животу пленника, царапая кожу щетиной.
- Твою ж…! – выдохнул Альмейда, втягивая живот.
Вальдес скользнул вниз и подарил своему адмиралу свободу после пытки. Удовольствие накрыло адмирала с головой. Перехлестнуло и смыло за борт.
Когда он пришел в себя, то в комнате было распахнуто окно, ветер играл с бумагами, холода Рамон не чувствовал, зато чувствовал приятную ломоту в теле и опустошение. В голове звенело и, кажется, солнце за окном скакало, то поднимаясь выше, то падая ниже. Ни ремней, ни наглеца в комнате, разумеется, не было. Рамон упал обратно в постель и расхохотался.
Адмирал целого марикъярского флота пал жертвой…
«Сохрани Астрап жизнь мерзавцу до того момента, как до него доберусь я!»
- Эй, альмиранте?!
- А… что, Ротгер? – тряхнул головой Альмейда. Из головы всё никак не шли события прошедшей ночи.
- Вы сегодня сами не свой. Что-то случилось? – Ротгер устроился на столе адмирала, нарушая все, что только можно было бы нарушить.
- Нет. Всё в порядке. С чего вы решили, что что-то случилось?
- Вы меня даже со стола не гоняете, - улыбнулся Вальдес.
- Хорошо провели ночь? – невпопад спросил альмиранте.
- Ужасно. Мучился неудовлетворенным желанием, - беззаботно откликнулся капитан.
- Кто же посмел вам отказать?
- Соберано. Я к нему со всей душой, а он… он та-ак далеко-о от меня.
- Вальдес, вы это серьёзно?
- Почему вы постоянно задаете мне этот вопрос?
- Потому что понять, когда вы не шутите, можно только в море, и то не всегда. Там у вас хватает здравомыслия не своевольничать.
Капитан скромно промолчал.
- По крайней мере, тогда, когда вы не впадаете в бешенство.
- Альмиранте, видит Астрап, ещё немного, и я на самом деле обижусь.
- Простите, друг мой, у меня была очень странная ночь.
Вальдес легко спрыгнул со стола и прошел к серванту.
- «Кровь» или «Слезы»? – спросил он, доставая бокалы.
- «Кровь». Вы даже не представляете, как мне хочется крови этого наглеца!
- Ну, хоть не слезы, - хмыкнул Ротгер, наполнив бокалы до краев. – Так что стряслось?
- Вы испытываете к соберано желание?
- Ну и вопрос.
- Простите, если я оскорбил вас, но вы сами сказали…
- Испытываю острое желание, - отозвался Вальдес и подал адмиралу вино. «Ещё как испытываю! Такое острое желание убить!»
- То есть вы, Ротгер, не против гаифской любви? – адмирал отвел взгляд, пожалев о том, что начал этот разговор.
- Насколько я помню, она не является смертным грехом, - хмыкнул капитан. – А вы?
- Я… я никогда не мог помыслить себя и другого мужчину, занимающихся этим… этим.
- А теперь можете?
- Нет.
- Но?..
- Вальдес, прекратите, меня подталкивать.
- Стоит ещё выпить, раз вы это заметили, - улыбнулся Ротгер. – Так чьей крови вы так хотите?
- Ко мне в дом пробрался какой-то моряк и провел со мной ночь.
- Что?! – Вальдес подавился вином, чуть на себя не пролил. – Предупреждать надо, альмиранте, так можно и заикой стать!
- От вас, Ротгер, не дождемся.
- А вы представьте мои шутки с заиканием.
- Увольте меня от этого, - улыбнулся Рамон. Только Вальдес мог болтать во время серьёзных разговоров о всяком бреде, и ему сходило это с рук. Кто же виноват, что Астрап вложил в его грудь бешеное сердце, а в голову - ветер?!
- Вам понравилось?
- Разумеется, нет.
- Нет? – протянул Вальдес. – Если бы нет, то вы бы метали молнии, а не думали бы об этом беспрерывно. Я вот тоже думаю беспрерывно о своём невозможном чувстве.
- Ротгер…
- Мы говорим не о моих душевных терзаниях. Ради Астрапа, не делайте такое похоронное лицо. Я имею больше, чем смел мечтать, так что жалеть меня не надо, - рассмеялся Вальдес. «Уж чего не надо, так этого!»
- Вы невозможны, Ротгер!
Капитан даже бровью не повел.
- Так, значит, вам понравилось, и теперь вы хотите знать, кто это был?
- Да, хочу.
- Забудьте. Он не был, случаем, холодным?
- Нет, - удивленно ответил Рамон. «Он был слишком горячим».
- Тогда тем более забудьте. Ни один живой в здравом уме не признается вам в совершенном.
- Друг мой, быть может, вы порасспрашиваете своих кэцхен? А я, например, приглашу соберано осмотреть флот, вы будете его сопровождать и сумеете объясниться.
Вальдес восхищенно посмотрел на адмирала.
- Альмиранте, вы… вы… у меня нет слов! Я буквально поражен гениальностью вашей стратегической мысли.
Адмирал почувствовал, как щеки начинают гореть огнем.
- Простите меня, Ротгер, с этим ночным происшествием в голове такая дурь. Я, разумеется, если вы захотите, приглашу соберано к нам. Тем более что он всё равно обещался меня проведать.
- Проведать? – повторил Вальдес, сощурившись.
- Только не говорите, что вы ревнуете его ко мне, - поймав бешеный взгляд Ротгера, удивленно откликнулся Альмейда.
- Я его ревную ко всем. Даже к себе, - фыркнул капитан.
- Настолько желаете?.. или любите, Ротгер?
Адмирал подошел к притихшему другу.
- Безумно. С ума схожу без него, - улыбнулся он и посмотрел прямо в глаза Рамону.
- А мы сейчас говорим о соберано? – вкрадчиво спросил адмирал. «Нет! Это не ты!..»
- О том, кто прекраснее рассвета.
- Ротгер, вы любите соберано? – спросил в лоб Альмейда. «Щетина. Ведьмы. Гонец. Я убью тебя, паршивец!»
- Мечтаю о встрече, - улыбнулся капитан, не отводя взгляда.
- Что ж, Ротгер, я сделаю всё возможное, чтобы вы и соберано были счастливы вместе. Думаю, что встречу я вам смогу организовать.
Капитан поднялся.
- Не стоит беспокоиться…
- Нет. Отчего же? Для вас, друг мой, я сделаю всё от меня зависящее.
- Альмиранте, - с опаской начал Ротгер, но договорить ему снова не дали.
- Сейчас я напишу письмо, а вы его ему доставите. Запоминайте, соберано любит «Кровь», гранаты и страсть. Не спрашивайте его о том, хочет он или нет, просто берите. Уверен, что у вас получится, Ротгер.
Отставив в сторону бокал, адмирал сел за стол, придвинул к себе письменные принадлежности и принялся деловито составлять послание.
- А… ну… я не могу.
- Можете.
- У меня много дел.
- От рейда я вас освободил, а ваш первый помощник справится со всеми хлопотами. Так что желаю приятного путешествия, Вальдес.
- Это бесполезно… Я, конечно, ценю вашу заботу, но видит Астрап, это излишне.
- Отчего же? Вам, Ротгер, невозможно сказать «нет». Вы же просто его не услышите, так что уверен, стоит вам остаться наедине с соберано, как тут же всё выяснится. Вы же не струсите признаться ему, глядя прямо в глаза?
- Вы переоцениваете мою смелость, – огрызнулся Вальдес, ослабляя узел шейного платка.
- Как?! Ротгер, вы боитесь признаться в своих чувствах? – адмирал подхватил кинжал со стола, завертел им и пошел к капитану.
- Нет, конечно, - Вальдес попятился от адмирала.
- Нет?! Чудесно, - улыбнулся Альмейда. – В таком случае начинайте. Я слушаю! |