Ревность, ревность, ревность. Ужасная ревность. Она сжирает меня, сожрала уже, наверное. Вы посмеялись бы, скажи я вам, но это же невыносимо - непрестанно ревновать.
Что вам за разница - тенью ли мечется позади вас ваш "юноша", ваш "окделленыш", как меня, я слышал, за спиной зовут, или сын труса и ублюдка - капитана Лаик? Вы взяли с собой Валме, и хотели бы взять Манрика (знали бы вы, как я безумно, как болезненно собирал каждую крупицу информации о том, как, чем вы жили без меня). Вы взяли их, небрежно вышвырнув уже совсем ручного, но внезапно укусившего вас "юношу". Не разобравшись, вообще не дав себе труда задуматься. Хотя... О чем здесь думать? Если щенок укусил вас, вы немедленно топите его в речке. Вы и утопить меня не утрудились, правильно? Только сейчас узнал, что вы мне дали право выбирать.
Я прихожу к ней каждый день, когда могу. Твержу ей, что люблю ее. Она беременна - причем, уже определенно не от вас, но мне не легче. Я видел ее - томную, бесстыдную, в ваших руках. И я убью, но не отдам вас ей.
Штанцлер знает, как побольней ударить. Яд? Конечно же! И вы бы умерли во сне, а я прокрался бы к вам спальню сторожить последний вздох, чтобы поймать его.
Я ненавижу их. Дорака, ядовитую змею, который, несмотря на свою холодность, глядел на вас с невыносимым обожанием (Король Рокэ? О, он наверняка бы сделал это, кто же сомневается). И ваших кэналлийцев, с кем вы хохотали на родном звонком наречии. И адуанов - всех этих мужланов, и ту девушку - бакранку, с чьих губ вы выпили песню, поглотившую вскоре жилые села, песню зверя... Удивительно - нет силы ненавидеть Савиньяков, а ведь я, увы, даже своей сестре не смог простить ее влюбленность в вас. Наверное из-за того что Савиньяки к вам относятся почти как родственнику, без того слепого обожания, которым больны все, кто окружает вас.
Я ненавижу Оллара, это бессмысленное бесполезное ничтожество, которое не стоит даже волоса вашего - и из-за которого вы прилетели умирать. Я ненавижу Валентина Придда, лживую насквозь скользкую гадину, играющую в рыцаря. Как он спасал вас, - и вы еще обвиняете меня в любви к сентиментальным пьесам?! Еще сильнее ненавижу я покойного его старшего брата - потому что с ним вы все же будете навсегда вместе, пусть даже только на какой-то из картин.
Как я хотел заполучить эту картину, как вымаливал у Альдо все, что вас касалось, что принадлежало вам. Кроме вас самого - но это было бы уже пределом сумасшествия. Что я бы сделал? Запер вас навсегда живой, проклятой драгоценностью? Возможно, исполосовал бы вас ножом, чтобы стереть с вас красоту и гордость, так меня заворожившие? Целовал руки, плача просто от возможности к вам прикоснуться - на секунду, до того как вы скажете что-то невозможно-равнодушное?
Не понимаю сам себя, когда все это началось, и как закончить же... Я ревновал вначале к вам, а вскоре - вас.
Возможно, дойди все до вашей казни - я бы стал вымаливать у Альдо ваше мертвое тело. Или попросту зарезался.
Как же я ненавижу вас.
Мой эр. Мой враг. Мой бог. Мое проклятие.
Я вас люблю. Я ненавижу так любить.
Ревность, ревность. Ревность - удел слепцов, глупцов и тех, кто не умеет ни взять свое, ни отказаться от желанного. Знаете, Окделл, я ревную вас.
Удивлены? Сперва я ревновал к вам - эту вашу молодость, ваши порывы, ваше незапятнанное будущее, необозримые, если задуматься, возможности. Потом влюбился и с тех пор ревную вас.
Знали бы вы, как я мелко и дешево следил за вами на суде, и как мне нравилось дразнить вас вашим Альдо, как мне делалось больно и сладко, словно трогал больной зуб. Нет, я не наврежу вам - я выхватывал ваш голос из толпы, но в ней никто не понял, что во всем суде, по сути я больше всего говорил с вами.
Изумительно, как по дороге в Ноху меня дернуло это ребячество - сделав вид, словно вовсе не заметил вас, обласкав Придда более, чем стоило - словно и вы бы стали ревновать.
Да, я ревную вас. Ревную к вашим женщинам, о коих, к счастью, ничего не знаю. Но единственной, к которой видел ваши вирши, эти глупые, пустые строки с редкими мольбами о взаимности, Ее Величеству все же пришлось сыграть глупую пьесу, полностью достойную вашего Дидериха. Только бы вы поняли, что этой женщины вам даже не видать.
Капуйль-Гизайль, мой вам подарок, не считается.
Куда сильней - смешно - ревную к "эру Августу", проклятому толстому каплуну, которого вы любите так, как не следует любить даже отца. Вы удивились, что я отпустил его? На самом деле, я только надеялся, что вы еще однажды убедитесь - что вы встретитесь, и он сумеет все же вас изрядно разочаровать.
Я вас ревную даже к Эпинэ. Хотя, похоже, здесь не к чему особо ревновать. Я не дал повода герцогу заподозрить мой чрезмерный интерес. Дуэль? Вы выжили? А что же Придд?
Простите - я ревную вас даже к семье. К семье, что запирала вас в фамильном склепе этакой безвестной драгоценностью.
Смешно было бы лгать, что сам я не вредил вам схожим образом. Стремление вас выставить более юным и неловким, неудачливым глупым мальчишкой - отчего оно? Лишь бы на вас меньше глядел тот же Эмиль. Вы ведь, должно быть, даже не заметили, после чего я стал терпеть это кошмарное ваше "эр Рокэ"? Как мне стало дорого оно, после того как появился наш "эр Савиньяк".
С Феншо мне вовсе не хватило выдержки. Знаете, вам опасно так кого-то обожать.
Странно, я почти не ревную вас теперь ну разве что к вашему мертвому анаксу. И не потому что он мертв - потому что слишком страшно мне было за вас, так вы ему доверились.
Больше всего я, юноша, ревную вас к себе же самому. К тому, как жались вы к ногам вашего "монсеньора" - и не видели за этой статуей Рокэ, куда более вашего. Впрочем, статую вы так и не смутились отравить...
К убитой королеве я ревную вас. Знаете, юноша, я ей почти завидую - надо же, как вы обожали ее, что даже зарезали.
Если вы выживете - выживите, юноша! - я отпущу вас, хоть на все четыре стороны. Пусть вы убийца. Или, может быть, послушаюсь мнения света?
Иногда мне это нравится в минуты слабости - воображать вас в моем доме, крепко запертым - да, что там, будем честными - прикованным к стене возле постели, так же как прикован был к ней я в своей тюрьме. И что я сделал бы? Кормил вас с рук, как дикого звереныша? Насиловал? Учил политике, стратегии и тактике? Любил вас, повзрослевшего, красивого? Или, не вытерпев вашего равнодушия, убил?
Я вас люблю, смешно и безнадежно, понимая, что одной этой любовью погубил вас. Вы не знаете, это проклятие, полученное мною в юности проклятие, полученное мной из-за другой влюбленности, из-за Людей, простите, Чести, и уже если брать весь список - из-за вашего отца... А может - просто я... ваше проклятие.
Я вас люблю, хоть вы меня и ненавидите. Я не могу любить вас. Если бы я мог не любить вас. |