Окделл сидел в своих покоях и что-то сосредоточенно записывал. Приглядевшись, можно было заметить, что буквы складывались в строчки, строчки в четверостишья. Юноша сочинял стихотворение для своей любимой, Катарины Ариго, прекрасной королевы, немного увлекся, так что еле-еле успел спрятать записи под подушку, до того, как вошел его монсеньор, которому желательно было эту тетрадку никогда не видеть. Не то чтобы в этом своего рода дневничке было много нелестных отзывов о нем, нет, они были, конечно, но были и лестные, и вот их лучше было бы эру и не видеть. Дик считал, что это были его минутные помутнения в рассудке и после каждого хорошего слова про Алву там были сто опровержений этому. А записи, где получалось совсем наоборот, он выкидывал вовсе. Потом как-то забывалось само собой. Возвращаться к прошлому и обдумывать - это было, увы, не в привычках герцога Окделла.
Монсеньор вошел и позвал его за собой. Слегка удивившись, оруженосец двинулся за эром. В голове роилось множество мыслей, потому что Рокэ очень редко звал, тем более заходил за ним сам, должно было что-то ему сильно стукнуть в голову, причем очень сильно так стукнуть. Ричард, задумавшись, едва не натыкался на идущего впереди человека, а Алва слегка оборачивался и ухмылялся. Заметив это, Дикон сделал вывод, что в данной безумной идее ему уготована непосредственно главная роль. Это слегка напрягало.
В кабинете почему-то было две гитары вместо одной. Ричард стал рассматривать новый инструмент.
Заметив, что Рокэ сел в кресло и молчит, он одернул себя и посмотрел на эра.
- Монсеньор?
- Вы хотите знать, зачем я вас позвал, не так ли, Ричард?
- Именно.
- Я решил научить вас играть на гитаре.
Ричард едва не расхохотался. Таких идей Рокэ в голову еще не приходило, хотя разные эксперименты он на нем уже ставил, и они показали, что Дика учить чему-либо - абсолютно бесполезное занятие, бесполезное и неблагодарное. Нет, фехтовать он стал здорово, но не лучше Ворона. Разбираться в людях так и не научился, разве что в доме Алвы он прочитал столько книг, что мог бы вполне работать библиотекарем, но заслуга Рокэ здесь весьма небольшая, да и прочитанные истории о войнах, разборы разных баталий и прочее не помогли развить в нем таланта полководца или что-либо подобного. Дик вообще удивлялся, как Алва мог хотеть еще чему-то его учить после всего этого, да и после всяких глупостей, на которые Ричард был горазд, ой как горазд. Он не стал смеяться, а просто посмотрел на эра, пожал плечами и сказал:
- Эр Рокэ, у меня нет слуха - по его мнению это был самый четкий и веский аргумент, чтобы Рокэ сам же отказался от этого и не мучил ни его, ни себя. - Да и потом, вы же понимаете, что это бесполезно. Кроме того, я совершенно не представляю, как даже держать инструмент в руках, тем более не представляю, как его использовать, хотя нет, примерно представляю, ибо видел вас, но...
- Слух есть у всех, его нужно развивать, Окделл, так что не отлынивайте, а берите новую гитару и садитесь в кресло. Итак, гитара состоит из....
Рокэ начал рассказывать, а Ричард незаметно сам увлекся. Нет, он играл немножко на лютне, но немножко и лютня - это не подробно и гитара.
Так вот все началось. Почти каждый день, если Рокэ был свободен, он звал к себе оруженосца и учил его играть.
А тот иногда описывал некоторые моменты этих уроков в своей тетрадке.
***
- Эр Рокэ, я не понимаю! - отчаянно.
- Что вы не понимаете? - немного устало и раздраженно.
- Я не понимаю, почему, если гитару можно настраивать как хочется, ее нужно обязательно настраивать классически?
- Это не обязательно, Ричард, настраивайте, как хотите, но и петь нужно соответственно, поймите, что пение и игра, должны сочетаться, а не кардинально различаться, вас и так слышно за километр. Не волнуйтесь, громкостью голоса Создатель вас не обделил... - Рокэ провел пальцами от глаз к виску и обратно, - а теперь прекратите задавать мне глупые вопросы, а лучше пробуйте сыграть вот это...
***
Как и говорил Ричард, он не всегда слышал, что было нужно, а уж тем паче не мог поймать ритм, терпения не хватало.
***
- Какая разница какой аккорд здесь ставить, монсеньор, ведь одно и тоже почти!
- В том-то и дело, что почти. Ричард, пропадает некоторый шарм и прочее, если вы играете, как играете, а не как надо, можно сказать, что вы фальшивите.
Тишина, Дик пытается сыграть то, что нужно и как нужно, но не может, в итоге ударяет по всем струнам сразу и замолкает.
- У меня не получается. - протянул расстроенно Ричард.
- Вы привыкли играть неправильно, не удивительно, что сейчас не можете сыграть нормально, переучиваться куда сложнее, чем учиться. Так что давайте так: вы играете так, как говорю вам я и как написано, а не как вам взбредет в голову, по крайней мере пока. Потом хоть сочиняйте сами, а пока не стоит. И не забывайте отсчитывать ритм, потому что вы теряете мелодию по дороге.
- Я не могу, он сам перестает ловиться.
- Что за бред вы несете, Окделл? - Алва улыбается, весело и легко, - Вы же понимаете, что такого быть не может, да и, Ричард, помните, что гитара - это тоже женщина, но она должна быть самой любимой, нельзя играя на ней думать о другой, иначе рискуете потерять ее расположение.
- Но эр Рокэ...
- Ваша лень не знает границ - Рокэ встает, кладет свою гитару рядом со своим креслом и подходит к Дику. Тот сидит на стуле, чтобы было удобнее и чтобы Рокэ мог видеть, как он держит гитару и как играет. Ворон подходит сзади, наклоняется и кладет свои руки на руки отчаянно краснеющего Ричарда. Эру этого, слава Создателю, невидно, но Рокэ явно весело.
- Ричард, не напрягайтесь так, просто наблюдайте. Начинайте играть! - и Ричард слушается, начинает, точно так же, как когда-то, вроде уже так давно, на войне, он слушался своего эра, как тогда сбил из пушки свою первую цель.
И все начинает получаться.
А Рокэ точно так же, как тогда, треплет его по волосам...
***
Или не мог долго поставить пальцы в нужную позицию для каких-то аккордов и уж тем более не мог сыграть при этом что-то более и менее похожее на мелодию.
Ричард часто наблюдал за монсеньором, у того руки как будто были созданы для гитары. Впрочем, у него руки были созданы не только для гитары, но и для шпаги, для уздечки, для пера и для всего прочего, не то что у него: что не начинай делать, все криво. Но все-таки, как красиво...
Дик радовался этим урокам не только, потому что учился играть, но и потому, что слушать монсеньора ему очень нравилось, он очень красиво пел и красиво играл, то есть удовольствие было и смотреть и слушать. И иногда Дик ловил себя на том, что слишком увлекался этим.
***
Рокэ сидел на корточках перед Ричардом и ставил его пальцы на струны, как нужно. Вдруг поднимает взгляд и встречается, с совершенно расстроенным и смущенным взглядом. - Что такое, Дикон?
- Вы...Просто я совершенно ничего не умею и ничего не могу сделать нормально. А вы так стараетесь меня научить, что мне за себя стыдно... - последние слова еле-еле можно разобрать. Алва задумчиво смотрит на него, Дик отводит взгляд и слегка краснеет.
Рокэ властным жестом поворачивает его лицо к себе, приближает свое лицо к лицу вконец покрасневшего Дика и четко произносит:
- Ричард, ты веришь мне?
- Д-да...
- Тогда поверь - ты один из самых талантливых моих учеников, хотя недостатков у тебя предостаточно, как впрочем и у всех людей - Алва отпустил его и снова вернулся к прерванному занятию.
***
Но Алва не издевался, а просто показывал раз за разом и заставлял повторять, в итоге начинало получаться, тихонько-легонько лед тронулся, скалы сдвинулись. Где-то черед месяц Ричард уже довольно неплохо управлялся с простенькими мелодиями и вполне себе пел и играл, Алва слушал и удовлетворенно хмыкал.
А еще через месяц Ричард стал задумываться, что без этих уроков ему будет тоскливо и играть будет некому... Катари, если только, но в одно утро Дик проснулся с мыслью о том, что он не хочет играть ей. Катари не поймет того, что он хочет сказать. А следующую мысль он откинул.
И тот день достаточно скоро настал, день, когда Ричард сыграл все песни без запинки и без единого замечания Алвы.
Рокэ кивнул и сказал, что теперь Ричард может пытаться сам сочинять сонеты и петь их своей даме. И что он свободен, это был последний урок. Даже без улыбки.
Дик чуть не расплакался. Было такое ощущение, как будто его отослали куда-то. Просто он понял, что не будет ничего, что обычно бывало так часто и стало таким привычным. Ричард вылетел из кабинета эра, хлопнув дверью. Почему-то хотелось орать на Алву, ругаться, хотелось все ломать и крушить или еще лучше убить кого-нибудь, самому умереть в конце концов. Настолько паршиво и пусто стало. Ричард сидел на своей кровати и думал. Думал, убеждал себя в том, что ничего ведь не изменилось, ничего не стало другим, все осталось прежде...И в тоже время он сам понимал, что что-то изменилось и стало совсем другим, совсем-совсем другим.
Он открыл свою тетрадку и стал перелистывать страницы. Последние месяцы были такими яркими, красочными и счастливыми...Он не помнил, когда время летело так быстро и когда хотелось, чтобы это не заканчивалось. Ричард написал несколько строчек, но строчки скакали и комкались, кривились и плыли перед глазами. Он отложил тетрадку и еще долго смотрел в потолок, начался рассвет, Дик все-таки задремал.
На следующий вечер Ричард с несколькими бутылками вина устроился на полу у камина со своей тетрадкой и гитарой. Понял, что сам себе сейчас сильно напоминает своего эра и горько усмехнулся. Окделл сжигал листочек за листочком, оставались последние страниц десять и несколько чистых листов, тогда он остановился, сходил за карандашом и стал записывать какие-то новые строчки, которые позже все равно должны были быть сожжены.
Остановите меня, остановите
И сердца бесконечный бег
Осколки счастья мне верните
Мне дайте на вопрос ответ
И дайте шанс еще вернуться
Не раствориться в тишине
А можно к вам мне прикоснуться?
Я видел это лишь во сне
И я все письма сожгу свои
Что написаны зря и бездарно
А осень мне шепнет о любви
Но молчать заставит коварно...
Листочек был вырван из рук Ричарда.
Тот вскинул взгляд и увидел, внимательно читающего то, что он только написал Рокэ.
Дик вскочил, попытался листочек вырвать, но безуспешно, он был уже порядком пьян, да и потом это же был Алва, у того отобрать что-либо всегда было проблематично, а если точнее, то почти невозможно.
Дик сел обратно на пол и стал наигрывать какую-то мелодию, грустную и странную. Через минут пять, сильные и уверенные руки осторожно взяли у него гитару. Рокэ сел рядом с ним и притянул его к себе, осторожно покрывая поцелуями лицо. Но что-то было неправильно.
- Эр Рокэ?
- Да?
- Что вы делаете?
- Незаметно? - аристократичная бровь выгнулась в легком недоумении.
- Почему?- Ричард схватился за голову - Не играйте со мной. Я не инструмент и не женщина. С чего бы вам я сдался?
- Вам обязательно разбираться в этом?
- Да, - он резко повернулся к Рокэ. - Я...Я же влюбился в вас... Рокэ тепло улыбнулся и крепко обнял его, глубоко целуя в губы.
- Пожалуй, это очень даже хорошо, Дик...
Утром Ричард проснулся рядом с эром и хотел было вскочить и убежать, но его удержали. - Дикон, успокойся, что ты так нервничаешь все время, - протянул хриплым спросонья голосом Алва.
- Я тебя не съем, разве только слегка покусаю, - он тихо рассмеялся, а Ричард понял, что ему стало как-то жарковато...
Разбираться в своих чувствах они не стали, просто со временем стало понятно, что они никуда друг от друга не денутся. Алва когда-нибудь признается сам себе в том, что Окделл ему нужен, несмотря на все его выходки, принципы и черты характера, признается в том, что любит этого юношу, по-своему, но любит. А пока Рокэ будет приходить к этому, Ричард просто будет его любить, становясь по-настоящему верным.
Такой вот счастливый конец обучения игры на таком восхитительном инструменте, как гитара. |