Эти полгода в Лаик обещали быть долгими и трудными.
– На общем построении унары должны быть опрятно одеты, аккуратно причесаны и стоять ровно! – капитан Лаик прищурился, словно не веря собственным глазам. – А не бегать по строю из конца в конец! Вы поняли меня, унар Лионель? Встать на место!
– Так я стою… На своем месте. Где поставили. По алфавиту! – с каждым словом голос всё звонче и звонче.
– Что я, по-вашему, букв не знаю! Разве Л после Р идет? – кто-то смеет оспаривать его авторитет?
– Нет, господин капитан! Э!
– Издеваться изволите?
– Никак нет, господин капитан! Я Эмиль! Потому стою здесь, а унар Лионель вон там, в середине строя! – ещё и пальчиком ткнул, сопляк!
– Вас что, двое? – отвисшие щеки наливаются дурным багрянцем.
– Так точно, господин капитан! – хором на два голоса.
Братьев Савиньяк путали все: унары, менторы, прислуга. Но чаще всего они допекали капитана, который после второй стопочки, когда двоилось уже всё вокруг, попросту рявкал: «Эй ты, зеркало ходячее!» Хотя в трезвом виде он их тоже различить не мог. А на возгласы вроде «Унар Белобрысый!» или «Унар Черноглазый!» отзывался целый хор – ведь темноглазых, как и блондинов, в наборе было несколько. Так что вскоре начальник махнул рукой и предоставил разбираться с учениками наставникам.
– Итак, заданный наизусть сонет нам сейчас прочтет… Разговорчивый юноша с задней парты. Да вы, унар Эмиль!
– Нет, не я, – сияет белозубая улыбка.
– Что не вы? Не выучили урок, так и скажите.
– Да нет. Но я не Эмиль.
– Эмиль это я, – подает голос сидящий на другой стороне класса.
– Тогда читайте.
– Я не выучил его, – вторая такая же улыбка.
– А вы? – переводит ментор взгляд на первого.
– А я Лионель…
– Да какая к Леворукому разница, – вздыхает наставник. – Читайте уже.
А будущие графья обожали запутывать всех вокруг и прикидываться друг дружкой. И ходили повсюду вместе, и придумывали шалости, и встревали в неприятности.
– Что это было? Унар Э… – ментор не желает снова начинать привычный разговор про имена и тыкает пальцем: – Вот вы!
– Конный турнир, господин наставник! – вытягивается по струнке нарушитель.
– Используя вместо коней своих же товарищей?
– Так ведь нам запрещено пользоваться собственными лошадьми! – рядом встает и его соперник.
– Ясно. Значит, «транспорт» сейчас расседлывается и отправляется по комнатам. А вы, унар Эминель, тьфу ты, унар Лиомиль, о Чужой! Короче, кони спать, рыцари на кухню, чистить картошку на завтрак!
Никто так и не признался, чьих рук было дело. Но однажды в банный день вместо обычной формы на скамейке близнецов ждала одна широченная рубаха и панталоны в три штанины. И сверху издевательская записочка «Неразлучным и неразличимым!» |