Босые ноги юноши как будто порхали над мокрым песком. Время от времени, когда волны невзначай подкрадывались к нему, он заливался счастливым смехом, и озорные искорки плясали в его пронзительных синих глазах. Ему семнадцать лет, он невероятно хорош собой и свободен, как птица, гордо расправившая крылья на гербе его семьи. Все тяготы впереди, Рокэ Алва и Рамон Альмейда еще не соберано и альмирантэ, они – просто Росио и Рамон.
- Эй, Рамон, не отставай! – Рокэ резко остановился и обернулся к оставшемуся далеко позади молодому человеку. Альмейда устало улыбнулся и демонстративно свалился.
- Росио, ты издеваешься надо мной, как старик Хорхэ над своей тощей кобылой! Я больше никуда не пойду, так и знай! Я моряк, а не мориск! – возмущался он, не спеша при этом сменить лежачее положение на менее выгодное сидячее. Алва задумался. Развернулся и нарочито медленно облизнул пересохшие губы. Рамон вздрогнул, перехватив его взгляд. Младший сын соберано Алваро явно что-то задумал.
- Ну, что ж, Рамон... Раз ты устал... тебе придется остаться на берегу. А я, пока ты будешь отдыхать, пожалуй, искупаюсь. Один.
С горестным вздохом Рокэ начал аккуратно расстегивать пуговицу за пуговицей. В глазах у Альмейды потемнело. «Солнечный удар», - подумал он, внимательно наблюдая за полуобнаженным Алвой. Спустя минуту, когда Росио – теперь уже полностью нагой – плавной упругой походкой, подсмотренной и перенятой у танцовщиц, приближался к кромке воды, Рамон уже успел оправиться и от своей усталости, и от солнечного удара. На бегу сбрасывая запылившуюся одежду, моряк вбежал в воду, попутно прихватив самодовольно ухмыляющуюся синеглазую бестию.
- У тебя в роду не было горных ведьм? – неожиданно охрипшим голосом спросил Рамон, прижимая к себе горячее гладкое тело. Рокэ мурлыкнул и обнял Альмейду за шею.
- У меня в роду кого только не было...
Рокэ с неохотой смахнул с себя приятную, полную воспоминаний полудрему. Вдалеке уже виднелись робкие огоньки засыпающего Талига. Марсель о чем-то тихо переговаривался с Эчеверрией. Вероятно, опять учил кэналлийский. Виконт и рэй рисковали либо плечом к плечу войти в закат следом за своим соберано, либо стать друзьями – хотя и удивительно непохожими.
«Интересно, что бы сказал Рамон, увидь он меня сейчас...», - подумалось ему. Повелитель Ветра улыбнулся – нет, альмирантэ не сказал бы ни слова, но Раканыша он бы достал с того света только затем, чтобы еще раз убить.
Настроение поднялось, на какой-то миг даже смерть Моро стала какой-то нереальной и придуманной...
- Вы собираетесь его застрелить просто потому, что у него дикие глаза? – Росио слегка приподнял бровь, глядя конюху прямо в глаза.
- Но, монсеньор, это же мориск-убийца! – крестьянин удивленно уставился на Первого Маршала Талига. Он плохо понимал, что вообще происходит. В загон вошел еще один мужчина, по виду кэналлиец.
- Росио, купи его. Он не убийца. Он – друг.
- Думаешь, Рамон? – синие глаза, такие ясные, такие глубокие, такие...
- Знаю, - Альмейда улыбнулся, украдкой сжав пальцы Алвы. Рокэ бросил пару синих звезд ничего не понимающему конюху и вышел, потянув за собой своего коня и своего... друга? Не просто друга. Мужчину. Любовника. Любимого.
- Марсель, ты все еще не передумал ехать со мной? – Алва, может, и не хотел прерывать разговор своих спутников, но почему-то вдруг почувствовал острую необходимость еще раз спросить Валме.
- Рокэ, вы... ты так и будешь каждый час задавать один и тот же вопрос? – укоризненно покачал головой виконт. – Нет, я все еще не передумал. Я, может быть, в глубине души герой. Где-то очень глубоко.
Соберано рассмеялся. «Когда все это закончится, надо будет написать Рамону. Поедем в Алвасете, запрем все двери и окна, выгоним слуг, опустошим погреба и будем предаваться разврату. Да, так и сделаем...»
- А ты, я смотрю, снова углубился в науку? – Рокэ подмигнул скорее собственным мыслям, но и этого было достаточно. Валме улыбнулся – еще бы, первый маршал и регент Талига начинал подавать признаки жизни. И это не могло не радовать.
- У меня пробудилась тяга к знаниям. К тому же, все молчат, разговаривают только на родном... Так и сдохнуть со скуки недолго. А вдруг у тебя будет особое поручение? А я – о-ля-ля! – умер в тоске и практически незамеченным. А мы ведь еще ни напиться, ни предаться скорби по ушедшим не успели. Да и Котик... – при упоминании любимой собаки Марсель погрустнел и погрузился в меланхолическую задумчивость. Впрочем, Рокэ это вполне устраивало – он погружался в мягкую полудрему, и присниться ему, судя по всему, снова должен был Альмейда.
Виноградные гроздья наливаются терпким соком, лоза оплетает жесткую сетку небольшой беседки. Сюда практически не пробивается жаркое южное солнце, да и посторонний вряд ли заберется вглубь сада кэналлийского короля. Это место – их тайна, это место – только для них.
- Люди Чести, Леворукий бы их всех подрал. Да разве они знают, что такое настоящая честь? Нет! Не знают, не хотят знать! Только знай себе интриги плетут...
- Росио. – Рамон не дает договорить, привлекая Алву к себе. – Талигойское дворянство осталось в Олларии. А мы – в Кэналлоа. Забудь уже, в конце концов, этих своих Окделлов со Штанцлерами. Лучше про меня вспомни. Сколько мы не виделись?
- Пять месяцев, - легкий поцелуй, - три недели, - и еще один, - и два дня. – улыбка, переплетение тел, глухой стон. Еще не страсти – пока лишь нежности.
Наслаждения.
Кто сказал, что первый маршал и соберано всегда должен быть сильным? Кто сказал, что ему нельзя проявить слабость? Ни одно проклятье не заставит Рамона Альмейду покориться судьбе без Рокэ Алвы.
- Неужели считал? – насмешливо, подражая обычной манере Росио.
- Я всегда считаю. – неожиданно серьезно. Синие глаза смотрят устало, внимательно и невероятно ласково. Кто сказал, что синий – холодный цвет? Да жарче просто и не бывает! Жаль, что Рамон не может украсть соберано, жаль, что не может навсегда оставить его рядом с собой. Жаль, что Рокэ не может забрать с собой альмирантэ, жаль, что не может лишить его моря.
- Оно того стоит, Росио. – уверенно. С Рамоном можно иногда сомневаться – он способен прогнать ненужные тревоги. Да Алва и сам знает, что оно того стоит. Но не скажет – соберано не любит лишних слов, соберано не хочет, чтоб Леворукий тоже узнал то, что предназначенно только для Альмирантэ. Тихий вздох, полустон, полутон, тень на нежной алебастровой коже, тонкие пальцы, сладкие губы, припухшие от виноградного сока... изящные изгибы бедер, тонкие щиколотки, темный пушок внизу живота. Запах моря, запах воли, свобода и полет... падение в бездну... Да будь она хоть закатом – только вместе, вот так вот, переплетенными, связанными в одно, любящими и любимыми, огненными и живыми...
- Рокэ, просните... проснись! Приехали! – Марсель бодро хлопнул Рокэ по плечу, вырывая соберано из самого любимого сна. Он еще не знал, что сегодня им с Эчеверрией предстоит испытать на себе все оттенки обиды от первого маршала. Воистину.
- Приехали... – пробормотал он. Вспомнилась Ариго. Резко захотелось развернуться и поехать прямиком в Алвасете. Только вот его желания – это еще не главное. Главное – Талиг. «Создатель, храни Талиг и его Короля!»
- И да, Рокэ... ты во сне несколько раз повторил, что «оно того стоит». Это ты о чем? – с любопытством осведомился виконт.
- Да так... – Росио прикрыл глаза, и из отблесков сна ему улыбнулся Альмейда. – О жизни, в общем-то... |