399 года К.С. 14-й день Осенних Молний
«Ноордкроне» мерно покачивалась на волнах. Олаф сказал, что эскадра начнет наступление завтра-послезавтра. Наконец-то! Руппи уже весь извелся в преддверии предстоящего сражения. Не первого, если говорить по совести, но от этого не менее важного. «Ноордкроне», как флагману, вообще-то не положено идти впереди всех, но Руппи не сомневался в том, что адмирал цур-зее не будет сидеть за чужими спинами во время сражения. В отличие от господина Бермессера, разумеется.
Кажется, он отвлекся… В капитанской каюте неярко горели светильники. Олаф стоял у стола, нахмурив брови, в кресле развалился Бюнц, а Готлиб Доннер стоял поодаль, задумчиво вглядываясь в темноту. Руппи пропустил начало разговора и услышал только ответ Кальдмеера:
- Наши корабли сегодня подходили ко входу в залив. Это было последнее предупреждение. Правда, заная Вальдеса, он вряд ли примет его во внимание.
Фельсенбург поспешил наполнить бокалы, Отто Бюнц тут же взял один и осушил половину. Все-таки у адьютантов есть свои преимущества. Будь он на месте Зеппа – спал бы сейчас преспокойно и не знал, что обсуждают перед боем адмирал и его ближайшие соратники. Друзья, вернее сказать… Разговаривали они не как командир и подчиненные, а просто как старые друзья, которые честны друг перед другом. Руппи изо всех сил старался поменьше напоминать о себе, потому что чувствовал себя лишним. И как это Олаф разрешил ему остаться?
- Жаль будет, если Бешеный наконец-то потонет, - Бюнц поставил на стол пустой бокал. – Такой моряк пропадет…
- Если он захочет уйти, я его отпущу, - Кальдмеер хмурил брови, словно в очередной раз прокручивая в голове все детали будущего сражения.
- Он не уйдет, - подал голос от окна Доннер. – Костьми ляжет и нам крови подпортит. Упрямый, зараза.
- Жаль, что Фридрих не водит корабли. Я бы не отказался скормить его Вальдесу. Да и Бермессера заодно!
- Отто!
- Да знаю я, знаю, - отмахнулся от Кальдмеера Бюнц и, хитро прищурившись, глянул на Руппи. – Вы, юноша, не берите с меня пример. А то так до самой старости в теньентах проходите. Толи дело я – человек простой. Всегда говорю людям то, что о них думаю. В лицо.
- Особенно, когда выпьешь, - усмехнулся Доннер, отбирая у Бюнца бутылку и наполняя свой бокал. – Ваше здоровье, Фельсенбург. У вас впереди еще много сражений. Желаю, чтобы большая часть из них прошла в море, а не на дворцовом паркете.
- Герцогиня Штарквинд прочила его в канцлеры, - улыбнулся Олаф. – Думаю, Руперт не долго задержится на флоте.
В канцлеры… Посвятить жизнь политике, лжи, интригам. Руппи внутренне содрогнулся от такой перспективы. Никогда! Настоящая жизнь только здесь, на флоте. Здесь люди воюют за свою страну и не плетут интриги против своих друзей…
- Господин адмирал! – голос предательски прервался. – Я буду счастлив и дальше служить под вашим командованием! Я… я хотел бы связать свою судьбу с морем и с «Ноордкроне».
- Похвальное стремленье. – Бюнц снова хитро прищурился. – Зная вашу матушку можно только поразиться тому, как она вас отпустила.
Руппи отвел глаза. Воспоминание о матушке заставило его почувствовать себя негодяем. Лотта ничего не сказала ему на прощанье. Просто посмотрела. Но, когда Руппи вспоминал ее взгляд, в душе начинала неуемно шевелиться совесть. Впрочем, за ворохом дел, мысли о матери его посещали не часто. К счастью… А сейчас тем более, ведь на днях предстояло сражение.
- Вот видишь, - весело сказал Доннер Олафу. – Твои друзья здесь, на флоте. А в столице… Настоящая жизнь здесь. Не там.
- Ты прав, - сдвинутые брови адмирала цур-зее наконец-то разгладились. – Отправлю Бермессера в арьергард. Большой соблазн подставить его борта Бешеному, но люди-то на кораблях не виноваты. Думаю, он и сам не будет рваться в бой.
- За нашу победу! – Отто Бюнц поднял бокал, сверкнули зеленые глаза. – Мы добудем ее во славу Дриксен, а не этих придворных шаркунов!
Алое, как кровь, вино заиграло под лучами светильников. Не поймешь, шутит Бюнц или говорит серьезно. Говорили, что он чем-то похож на Бешеного. Если это правда, то завтра им придется нелегко… Но победа все равно будет на их стороне!
Руппи потянулся за вином и не заметил, как опрокинул стоявший на столе бокал. Тот упал, не разбившись, и покатился по ковру. Алое вино оставило бурые пятна на досках. Как кровь… Чужая кровь. |