Название: По зову твоему
Автор: Рыжий асур (ранее Rizka Aoyagi aka Shamit и Juushiro Ukitake)
Бета: Матсу
Жанр: романс/драма
Пейринг: Рокэ Алва/Робер Эпинэ
Рейтинг: NC-17
Фэндом: "Отблески Этерны"
Предупреждение: Слэш. ООС персонажей. Гуляют по воле автора твари изначальные.
Дисклеймер: всё не моё - только поиграться взял)

Часть 1. По зову долга и совести.

Пролог.

Нет такой глупости, которую нельзя было бы исправить при помощи ума или случая…
(с) И.В.Гёте

Добром не обманывают.
(с) Ж. Де Лабрюйер.

- Я – мерзавец и негодяй, убивший твоего отца и позорящий Великую Талигойю. Прикончить меня – долг каждого Человека Чести, - услужливо подсказал маршал, - но ты врёшь. Окделлы по собственной воле не травят даже врагов.
- Эр Рокэ!
- Помолчите,  юноша, - герцог взял бокал Ричарда, выплеснул его содержимое в огонь и дёрнул за витой шнур, вызывая слугу, - вы своё дело сделали, хоть и бездарно. А с благородными спасителями отечества, снабдившими вас отравой, я поговорю сам.
Сказал, как будто бы уже знал правду. Может, действительно знал. Эр Август… не расскажи он ему о планах кардинала – Ричард никогда бы не пошёл на такое  И даже тогда, решившись, мысленно молил о том, чтобы помешала какая-нибудь случайность. Ведь ради других он опозорил собственный род. Никто и никогда ещё не был отравителем по собственной воле… Почему именно Алва догадался? Почему Август Штанцлер, добрый друг их семьи, отца – не понял, продолжал настаивать и настоял, а кэналлийский Ворон – враг и убийца – понял, на что его оруженосец способен сам, а на что его надо было толкнуть… Почему ТАК?!!

Окделлы по собственной воле не травят даже врагов… не травят даже врагов…

Казалось, что давно забытые слова эхом отдавались в голове, не давая расслабиться ни на секунду. Дикон устало мотнул головой, пуская Сону  лёгким галопом, пытаясь стряхнуть наплывающую сонную одурь. Спать хотелось до безумия, но спать было нельзя. Потому что именно во сне в последние несколько дней к нему начали приходить кошмары. С тех самых пор, как он открыл в этом Создателем проклятом городке ларец, в котором  нашёл не свою смерть, а фамильный кинжал и кольцо рода Эпинэ. Последний «подарок» маршала. На память… И память, довольно часто его подводившая, сыграла на этот раз свою самую злую шутку: Окделл запомнил до мельчайших подробностей тот последний  страшный вечер, огонь в камине и странные, растравляющие душу откровения его эра. Всё это повторялось из ночи в ночь  - менялись только детали. Всё было  правильно. Всё было, как тогда. Вот только во снах Алва умирал у него на глазах… синие глаза, остекленев, смотрели прямо на него, и это было страшнее самой смерти. Могильный холод и жуткий, сбивающий с ног ветер, взявшийся из ниоткуда. Ветер, поклявшийся покарать людей за смерть своего Повелителя. Ричард не понимал, откуда он мог знать это, но он знал. Как знал и то, что стихии нет разнице, кому мстить – убийце ли, или другим людям. Невинным людям… он сказал бы, что стихия походит на своего хозяина, но это было не так. Откуда-то Ричард знал в этом сне, что умри он – и скалы бы обрушили свою мощь на людей, не сдерживаемые никем и ничем.  Да и Ворон… Ворон Рокэ… надо быть честным хотя бы с собой! Ворон никогда не мстил на памяти Ричарда невинным. Глупцам, ставшими подлецами, подлецам, врагам – да. Невиновных он не трогал, пока Дорак не показал ему свой список, и герцог его не одобрил. Столько смертей… Катари, старики, дети. Который раз уже Ричард просыпался в холодном поту с отчаянным криком на губах, и терзался одним вопросом – зачем? И не мог понять. Не получалось.
Но наступал новый день, в котором сон забывался. Почти. Только мёртвое тело не желало пропадать, упорно вставая перед глазами, и в голову упорно закрадывалась одна и та же мысль: лучше бы он умер. Лучше бы он сам сначала выпил свою долю злополучного яда, а потом уже подал бы его Алве. Отравился сам и отравил того, кого клялся защищать...
Дорога вильнула в сторону, поворачивая на Сакаци. Осталось совсем недалеко… А там – там можно забыться. Попытаться внушить себе ещё раз, что всё было правильно, что он сделал всё, что мог. Леворукий и все его кошки! Сделал – да, но вот то ли? Эр Август был, конечно, прав… почти. Он старый, уставший человек, пытающийся спасти других и не утянуть никого на дно. Он предложил то, что ОН считал необходимым и верным, но у герцога Окделла ДОЛЖЕН был быть иной выход. Должен! Юноша закусил губу, пасмурно разглядывая открывающийся ему с дороги великолепный вид . Он не нашёл выход, и Алва уже наверняка давно мёртв, как и многие другие… Об этом думать было просто невыносимо. Он сам оказался трусливой змеей, предателем, которых так презирал. Нужно было поговорить с Рокэ, попытаться ему объяснить… Маршал бы понял! Ведь понимал же он порой самые невероятные, казалось бы, вещи.

Вечнозелёные ели, гордо вздымающие свои верхушки  к небу, горы, сверкающие издалека шапками снега, ласковое утреннее щебетание птиц, раздающееся вдоль дороги, журчание ручейка, текущего где-то неподалёку  - всё это не радовало усталого и измученного переживаниями юношу. Дикону казалось, что  он уже давно  похоронил себя… в прошлом.  У предателя не может быть будущего. Потому что, как жить с осознанием того, что предал своего синьора. «Щит Талига» - как назвал Алву святой Оноре. Что будет в Талиге теперь, когда у королевской династии отняли их главного защитника? Ведь если наступит смута – шансов выжить не будет ни у кого, кто так дорог ему…
Голова раскалывалась, не желая больше погружаться в такие мысли, а Ричард всё пытался оттянуть момент признания самому себе. Ещё хотя бы ненадолго. Признаться в том, что ты в ужасе от произошедшего, что если бы время можно было повернуть назад, то он поступил бы иначе. Алва нужен, Ричард Окделл приносит несчастья всем. Отравителю даровали жизнь – великолепно! Теперь он по крайней мере знает, как ею распорядиться! Добраться до Сакаци, раз уж заехал так далеко, познакомиться с принцем… увидеть ещё разочек Робера. Но оставаться там нельзя. Запятнать Альдо и Робера своим долгим присутствием там он не вправе. Робер… он не поступил бы так. Да, Иноходец порывист, решителен и смел, но и он бы не стал вот так вот…
Решение созрело мгновенно: рассказать обо всём Роберу – и будь, что будет. Захочет убить – убьёт, а, может быть, станет хоть немного легче, если о произошедшем узнает хоть кто-нибудь ещё. Только бы удалось поговорить с Эпинэ наедине, только бы набраться  смелости! А потом… будь Алва жив, Ричард бы без колебаний попробовал его отыскать. Пусть его вышвырнули, как нашкодившего котёнка – поделом. Если жив - хоть на коленях будет ползать. Только бы простил. Даже нет – только бы выслушал, а там уже всё равно. Что бы ни было, отравитель заслуживает любого наказания.
Дорога вильнула в последний раз, открывая задумавшемуся всаднику роскошный дом, утопавший в первозданной зелени гор. Во дворе не было ни души, а солнце только начало золотить крыши, выползая из-за горизонта. Он приехал…

***

Жить – то же, что любить: разум против, здоровый инстинкт – за.
(с) С. Батлер
Выбирай, кого будешь любить.
(с) Цицерон

Мутный полусон-полуявь никак не кончался. Наоборот, пытался затянуть человека всё глубже. Робер отчаянно пытался бороться с неизвестным врагом, так упорно  подводящим его раза за разом на край гибели, но это было бесполезно, потому что ещё никому не дано было победить самого себя, победить свою память, уничтожить воспоминания о бессмысленно прожитой жизни…
Разве что умерев, можно было забыть произошедшее  всего только за последние пару недель. Потому что – попробуй, забудь о том, что тот, кому ты доверял почти как самому себе, кто стал твоим единственным другом, с кем уже столько ты делился всеми хоть сколько-нибудь важными и ценными для тебя мыслями, воспоминаниями, большей частью собственной жизни, - тебя предал. Предал и продал за иллюзорную грядущую власть, за шанс оставить непонятное наследство Раканов у себя и овладеть их силой. Да, пусть, сколько бы Альдо не называл его Первым Маршалом Великой Талигойи, Робер только усмехался про себя, не преставая дивиться неиссякаемому оптимизму и наивности своего друга. Оказывается, основания у него на то были… Случайно подслушанный разговор с представителями Гайифы, Дриксен, Гаунау. То, с какой лёгкостью Альдо раздаривал им ещё не отобранные у Олларов земли, жизни «проклятых навозников» и бывших Людей Чести… Иноходец не поверил своим ушам, когда услышал имена братьев Савиньяков – Эмиля и Лионеля. Какое право его сюзерен имел ТАК распоряжаться своей несуществующей властью? И, конечно, Ворон. Ворон Рокэ должен был умереть первым. Сколько времени он безмолвно стоял за портьерой, начиная с ужасом понимать, каким же чудовищем оказался Альдо Ракан, решивший использовать в своих целях всё и вся. Старого друга – чтобы поднять при помощи Штанцлера восстание в Эпинэ и «случайно» отправить туда Робера; Ричарда Окделла, таинственным образом оказавшегося в Сакаци, - просто для того, чтобы мальчишка был всегда под  рукой. «В случае чего…», как любезно выразился зарвавшийся  глупый сюзерен. Глупый… но, когда Робер случайно увидел, каким взглядом его бывший уже друг смотрит на послов, ему стало по настоящему страшно. Холодная, бездушная сталь голубых глаз – так не смотрел даже Ворон. У того в глазах была плавящаяся  ярость, насмешка, злость – но это была жизнь, а не могильный холод… Как у Твари Изначальной, мелькнула и пропала в голове шальная мысль. Столько говорил о них и сам стал похож…
Как он тогда дождался конца встречи? Дождался, пока все уйдут, и Альдо Ракан закроет дверь. Будто не в себе, уверенным движением вытащил из замеченного тайника спрятанный договор и распахнул окно. Как он очутился на земле, как потом пробрался назад в дом и отправился отыскивать комнату Ричарда – Робер не помнил. Смутным отпечатком в памяти остался разговор с Диконом. Что именно он тогда ему говорил? Как пытался убедить в том, что принц Ракан оказался хуже последней мрази, распродавая даже пока не свою страну злейшим врагам? Вроде бы он даже показал ему украденный  документ. И Дикон согласился бежать. Бежать, как последние, отчаявшиеся во всём трусы, даже не предупредив Матильду, спасая последние капельки веры, не желая думать о том, ЧТО подумает Альдо, как это воспримет. Этой части его жизни всё же пришёл конец, как когда-то беззаботной жизни маркиза Эр-При, весёлого и компанейского кавалериста.
Уже на следующий день, когда они позволили своим лошадям немного отдохнуть, Робер услышал от молодого Окделла его историю…
Медленно, но верно, в душе начинала закипать холодная, бешеная ярость. Ну, эр Август! Благодетель народный выискался! Не будь Алва действительно благородным человеком – Ричард был бы уже мёртв, и многие бы только сказали, что Ворон абсолютно прав. Но Алва оставил мальчишку в живых. Знал ли он, какой эффект произведёт его поступок на Ричарда? Догадывался ли? И что будет с молодым герцогом потом, когда он всё-таки встретиться с Вороном? Когда – потому что Робер не сомневался в том, что Первый Маршал Талига жив и здравствует, заставляя своих врагов кусать локти от злости. Алва… невероятно, невообразимо удачливый! Иноходец невесело усмехнулся, вспоминая прошлое. Но приносит ли Ворону счастье эта невероятная удача, чужая любовь и чужая ненависть? Похоже, ему просто нет до этого никакого дела. Ни до кого. Ни до чего. После Саграннской кампании мысли о Вороне лезли в голову всё чаще. Бывший маркиз пытался понять, почему его пощадили, за что? Только потому, что Алва решил прикончить Адгемара? Но Эпинэ прекрасно понимал – захоти герцог Алва прикончить и его заодно – никто бы ему не помешал. Но очередного врага Талига и несостоявшегося шпиона Рокэ отпустил. Как в насмешку. Сколько раз ты за последнее время сам в бешенстве думал о том, что лучше бы тебя прикончили там, в чужой земле, то ли человек, то ли бог на земле с пронзительно-синими глазами цвета смерти. Потому что теперь вот есть долг, который нужно вернуть. Долг, который для Повелителя Молний сильнее других чувств. Долг, который нужно возвратить во чтобы то ни стало, хотя Иноходец слабо представлял, как он может спасти жизнь всемогущему Ворону. Было бы забавно, не будь всё так грустно. Алва не потерпит возле себя очередного изменника, пусть сам когда-то и спас ему жизнь. Подумав это, Робер невольно усмехнулся: что-то похожее есть у них, оказывается – один предал страну, другой – своего господина. А ползут оба, как побитые собаки к Рокэ Алве, надеясь, что он всё разрешит. Что Рокэ может сказать Ричарду? Что скажет самому Эпинэ, если, конечно, вообще станет с ними разговаривать?
Как сказать, что ты действительно должен ему, причём, если включить в долг и страшный сон с непонятной хромой кобылой – то уже дважды? Хотелось уснуть и никогда больше не просыпаться, спасаясь от собственной растревоженной совести, от мыслей о долге и предательстве, которое хоть и  объяснишь себе, но простить не сможешь… От внезапного мальчишеского желания быть кому-то нужным. Просто так – не ради Талигойи и дедовских друзей. Мда… ощущение дежа вю не покидало. Даже странно, что они с юным Окделлом не родственники. Если подумать, то общего найдётся много… Вот только мальчишку им, благодетелям, испортить ещё не удалось,  – с какой-то злой радостью подумал Повелитель Молний, искоса поглядывая на своего притихшего спутника. Храни тебя, Дикон, Создатель или  Леворукий – неважно. Главное – отъехать от этого змеиного гнезда как можно дальше, найти Ворона… а там – там будет видно,  - старался отмахиваться от тревожных  мыслей Эпинэ. Не хотелось думать о том, как всё может повернуться. Алва-то им нужен, а вот нужны ли двое предателей и бродяг без крова Алве – это весьма сомнительно. Если что-то пойдёт не так – останется только надежда на заступничество Эмиля… или Лионеля… Если его вассалы решатся помочь своему мятежному сюзерену. Только бы добиться помилования у Дорака - забился бы в самую дальнюю щель и больше бы не влез в политику. Но Ричарда в случае чего тоже не бросишь, а если Алва его по… ну, то есть отошлёт (и поступит  в общем-то правильно), то, что сделает с собой тихо сходящий с ума Окделл – трудно сказать.
А сам-то ты разве не сходишь с ума? От страха и надвигающейся безысходности? Когда Рокэ Алва успел для тебя стать символом надежды, пусть и призрачной, на новую жизнь? С каких пор ты стал больше верить врагу, чем другу, и пытаться поймать во сне яростный синий взгляд и объяснить… что? Для чего? Невыносимо трудно найти ответ на собственные вопросы. Невыносимо чувствовать, насколько ты стал зависим  от кого-то другого. Робер Эпинэ, ты уже давно сошёл с ума. Только взглянув на Ворона. Посмотрев в глаза своей смерти, понимая, что теперь хочешь идти за одним единственным человеком. Уже тогда прошлые идеалы потеряли свою значимость. Потеряли навсегда - оставалось только решиться. И тут Альдо сам сделал свой ход, не подозревая, как развязывает своему бывшему другу руки.

***

Лошади устало плелись, изредка вскидывая головы и словно вглядываясь вперёд. Возможно, они надеялись, что хозяева дадут им хотя бы небольшой отдых… Даже кэналлийских лошадей способна утомить иссушающая скачка, почти без перерывов, с редкими и довольно короткими стоянками, продолжающаяся уже который день. Сона и Дракко устали гораздо больше своих хозяев, ведь у тех не было времени как должно позаботиться о лошадях, хотя им доставалось заботы больше, чем самим всадникам, едва держащимся уже в седле и клюющим носом посреди бела дня.
Долго им так не продержаться, - меланхолично размышлял Робер, с усилием вглядываясь в горизонт. Там виднелось какое-то строение, притулившееся на обочине дороги, - скорее всего постоялый двор. До Ургота оставалось всего лишь несколько часов езды. А там… отдать Алве украденный договор и попросить разрешения уехать, только надеясь, что он как-нибудь пристроит мальчишку. Хватит с Ричарда его проблем и проблем Талигойи, хватит с него политики! Нужно всего лишь добраться до этого клятого города. Теперь быстрее они уже всё равно не поскачут, а опасаться здесь нечего – чего не напридумывал себе свихнувшийся от жажды власти бывший друг, вряд ли он станет нарушать границы чужого государства, к тому же там, где стоит армия Талига. Не сунется Ракан к Ворону. Эта птица ему не по зубам.
Робер расслабился, вяло размышляя о своём будущем и о будущем Ричарда, сонно покачивающегося в седле. Постоялый двор приближался. Что-то в нём было странное, но что -  Повелитель Молний понять не мог. То ли уж слишком нелепо смотрелось здесь это здание, то ли здесь было слишком тихо – кто знает? Да ещё в груди не желало утихать странное, тревожное ощущение надвигающейся беды. Покрепче ухватив повод, мужчина нерешительно окликнул своего спутника.
- Дикон, ты не чувствуешь ничего странного? – вполголоса проговорил Иноходец, уже куда более внимательно оглядываясь по сторонам.
- Эр Робер… нет… вроде бы, - куда неуверенней добавил мальчишка, тоже начиная тревожно озираться, - да что здесь может быть необычного? Разве что народу маловато?
- Именно, Ричард, - невесело улыбнулся Робер, пуская нервничающего Дракко лёгким галопом – и откуда только силы взялись? Конь чувствовал тревогу хозяина. Видно, что чувствовал. Не зря столько легенд ходило о морисках и даже полукровках, - это ведь главный тракт страны, неправда ли? Интересно, почему же нет обозов, да и просто путешествующих всадников? Почему вообще около этого так называемого двора нет  никого? В такой, как сегодня, довольно жаркий день… Что-то мне это не нравится…
- Мне кажется, - юноша на секунду замялся, явно собираясь сказать «эру Роберу» что- то не слишком приятное в их ситуации, -  мы свернули с тракта, эр Робер. Помните, когда ещё чуть не уснули в седле и наехали на ту развилку?
- Наверное, ты прав, - только и сумел выдавить из себя Иноходец, про себя поминая неласковым словом и Леворукого со всеми его кошками, и бывшего сюзерена, и самого себя.
Хорош руководитель, оказался! Сам пропустил всё, что только можно, проспал! Свалил всё на и так уставшего парня и почти заморенных лошадей. Слов нет…
- Разворачиваемся и уезжаем отсюда – надо снова выехать не тракт, здесь мы далеко не уедем, только кони выдохнуться…
Нужно было всё-таки быть внимательней, нужно было остановиться или, по крайней мере, развернуться раньше! Не нужно было вообще заезжать на эту Создателем забытую дорожку. Нужно было быть умней и не расслабляться, - запоздало пронеслось в голове Робера, когда из-за дышащего на  ладан строения показались первые всадники. Похоже, живыми заехавших сюда господ они видеть не хотели: пули били на поражение.
- Дикон, мать твою, разворачивайся, быстро!! – откуда взялся вдруг этот непривычный жёсткий тон? – Быстро, я сказал!! – возражать испуганный герцог не посмел, пришпоривая Сону.
Робер выпустил несколько пуль наугад, давая возможность своему спутнику хоть немного оторваться от преследователей, и только потом решился кинуться вдогонку сам. Умирать здесь, в нескольких часах от желанной цели, было невероятно глупо… и немного страшно.
Он слишком много внимания уделил преследователям, десятку человек, пытающихся хотя бы в два ряда проскакать по узкой дороге. Слишком поздно заметил одного смельчака, подкрадывающегося сбоку – только и успел, что развернуться. И получить пулю в плечо. Тут уже шпагу не вытащишь – не успеешь, но внезапная ярость предавала сил. Смельчак… что же ты пеший против конного прёшь? Так торопишься умереть? Дракко взвился на дыбы, обрушивая копыта на голову того, кто посмел посягнуть на его хозяина. Вцепиться рукой в гриву, надеясь, что не подведёт – вынесет из смертельной ловушки растяпу-хозяина. Выстрелить наугад другой рукой, даже не оглядываясь. Холодная ярость застила разум, не давая сосредоточиться ни на чём другом. Злобный, полный боли вскрик, - значит попал! Ещё один выстрел – теперь – последний, перезаряжать пистолет некогда, и второй упал с седла
Avanti, avanti, non mi avvicino mio caro… solamente non mi avvicino… Губы шепчут незнакомые, никогда не слышанные слова. Анэмбрэдастрапэ… Хоть кто-нибудь – помогите…
Грудь обжигает болью, но он уже не обращает на это внимание – только бы выбраться – ранение скользящее, если много крови не вытечет – заживёт. Только бы выбраться!! Плечо уже онемело – похоже, пуля застряла в нём, так и не выйдя наружу. Голова начинает кружиться, и Робер из последних сил прижимается к гриве коня, наматывая поводья себе на руку. Только бы не свалиться. Сзади – издевательские крики и топот приближающихся убийц. Впереди – свобода. Усталый, обречённый шёпот умирающего человека.
Aiutarmi, Sovran, prego! Aiutarmi, mio signor… Древние, давно забытые слова эхом растекаются по воздуху и где-то далеко отдаются раскатом грома.
Уже теряя сознание, Робер заметил, как неожиданно близко ударила молния.
Всадник, уносимый своим конём прочь от смерти, уже не слышал и не видел ничего. Для него не существовало криков боли, смерти и ужаса. Смертельного страха недавних охотников и золотистого сверкающего смерча.

Не скоро ещё хоть кто-нибудь осмелиться ступить на эту землю. Бойтесь, люди, пробуждающие древние, неизвестные вам силы. Бойтесь, потому что остановить их вам не дано… Молния, в последний раз сверкнув в небе, погасла, оставив на земле ровный, выжженный зигзаг. Такова будет наша месть…

Робер не помнил, как он потерял сознание, и как конь вырвался на главный тракт. Как  испуганный Повелитель Скал подхватил за поводья коня, уже еле державшегося на ногах, и подхватил соскользнувшего на землю Повелителя Молний. На первый взгляд раны были не смертельно опасными, но раненый потерял слишком много крови. Юноше ещё никогда не приходилось находиться в настолько безвыходной ситуации. Был бы  здесь нормальный лекарь, необходимый лекарства и уход – тогда за жизнь маркиза Эр-При не пришлось бы волноваться. Но посреди полупустого тракта, в  почти двух часах езды от Урготеллы… так мало – и так много. За это время  раненый Иноходей просто истечёт кровью, а ему, Ричарду, только и придётся, что наблюдать. Страх оставаться на одном месте не отпускал – наверняка многие из нападавших живы, даже странно, что они ещё не попытались их догнать! Но отправляться дальше, даже не сделав перевязку, было бы чистым безумием. Как же трудно принять решение самому, понимая, что отвечать за него придётся только тебе. И результатом будет жизнь или смерть близкого тебе человека. А Робер за последние дни путешествия успел стать для опального герцога Окделла именно таким человеком. Хорошим верным другом, который никогда не станет обманывать… та бумага – такое подделать невозможно… Занятый своими мыслями, Ричард не заметил, как вдалеке поднялись клубы пыли: издалека донёсся топот копыт – по тракту мчался конный отряд. Ричард попытался было оттащить  Повелителя Молний подальше, спрятав в неглубоком овраге у дороги, но потом понял, что не успеет. К тому же Дракко и Сону он бы тогда увести всё равно не успел. Оставалось только ждать. Совсем недолго, и предательский холодок пополз по всему телу. Они уже совсем близко. Скоро, скоро всё разрешиться… может и к лучшему – Робера успеют спасти, а сам он наконец получит то, что заслужил.
- Ричард?! – изумлённый окрик привёл замершего в оцепенении юношу в себя. – Леворукий и все его кошки, что ты тут де… - голос осёкся, и Ричард осмелился поднять глаза, тут же столкнувшись взглядом с младшим из братьев Савиньяков.
Эмиль ошарашено смотрел на лежащего на земле Робера. Плащ, на который Ричард его уложил, был уже весь окрашен кровью, а Иноходец так и не пришёл в себя. И только теперь Ричард заметил, как заострились черты лица, и побледнела кожа – всего за прошедшие десять-пятнадцать минут. Время уходило… рана оказалась серьёзнее, чем он думал, гораздо серьёзнее.
Эмиль спрыгнул на землю и быстро подошёл к Ричарду. Его эскорт замер неподалёку, не приближаясь к ним, но Дикон успел разглядеть, что там были и кэналлийцы… Значит Алва всё-таки в Урготе. Слава Создателю!
- Так, Дикон, я не знаю, каким чудесным образом ты умудрился оказаться здесь и даже прихватить с собой моего сюзерена, - довольно резко заметил маршал, наклоняясь над Робером, - и также не буду тебя сейчас расспрашивать, в какую замечательную переделку вы попали, потому что боюсь, если мы сейчас промедлим – для Робера Эпинэ нужно будет заказывать гроб, а не памятник…. Ну, если только надгробный, - невесело усмехнулся Савиньяк, принимая из рук подбежавшего к нему  солдата нечто, отдаленно напоминавшее бинт.
- Эр Эмиль… какой памятник? Вы не считаете эра Робера в… - слова замерли, так и не сорвавшись с губ. Зачем, ну зачем он это сказал? Напомнил про мятеж…
- Врагом? Ты ведь это хотел, Дикон, да? - Эмиль нахмурился, начиная осторожно перевязывать раненого сюзерена, - Не беспокойся, я не считаю Робера врагом. Уже нет. Он бы не ввязался во всё это по собственной воле, но тебе этого пока не понять. К тому же… какой враг и предатель пойдёт туда, где его неминуемо будет ожидать довольно плачевная участь? – Ричард с трудом взял себя в руки, стараясь не вздрогнуть. Очень хотелось сказать «я» - и во всём признаться, но сейчас было не время… - А на счёт памятника… знаешь, если бы эти ваши знакомцы не встретили вас, то нас, или, по крайней мере, меня, можно было уже хоронить: мы бы засады не заметили. Просто не ожидали ТАКОЙ наглости!

Только вот теперь, когда он встретил старых знакомых, он понял, что не сможет выдержать, если тот же Эмиль будет смотреть на него с холодным презрением. Лучше уж… нет, малодушно и подло. Главное – поговорить с Рокэ Алвой. Любой ценой. А Робера никто не тронет… они не сделают ничего раненому, к тому же добровольно пришедшему к ним. Алва не такой…
- Эр Эмиль, а герцог Алва сейчас в городе? – спросил, опять не подумав. Ну что теперь подумает Эмиль, считающий, что Алва сам отсылал куда-то своего оруженосца?
- Да, конечно… - кивнув головой отозвался Эмиль, - бери коня, Дикон, и езжай за нами – Робера я возьму к себе в седло – без сознания он даже на Дракко не удержится, хоть привязывай… Нам нужно спешить, - маршал осторожно подхватил раненого на руки и подсадил, удерживая, на коня, запрыгивая следом
Всадники развернувшись, рысью двинулись в обратном направлении. Солнце немилосердно жгло, несмотря не осеннюю пору. Они должны были успеть. Близко, совсем близко развязка. Как бы всё не разрешилось – будет лучше, чем теперь. В прошлом им места нет. Только бы Робер выжил. Сколько человек погибло, чтобы Ричард Окделл жил? Этому должен наступить конец. Непременно должен.

Робер очнулся. Он лежал на траве, недалеко от дороги. Было довольно темно, и окружающую его местность не было видно. Как ни странно, раны не боле,… мужчина инстинктивно коснулся плеча – ничего: ни следа ранения! Такого просто не могло быть. Он попытался встать, опираясь о дерево, у которого и лежал. Всё получилось как нельзя лучше. Робер уже стал видеть место, где находился: чахлые кустики и развалины когда-то довольно большого дома, узкая полоска дороги, уходящей налево – туда, откуда он и приехал. Всё было по-прежнему, вот только не было ни одного звука. Казалось, всё живое здесь вымерло, даже лёгкого дуновения ветерка не было. Только странная, обволакивающая душу и тело тишина: ни криков ночных птиц, ни шелеста травы или топота какого-нибудь мелкого ночного животного. Робер долго не мог понять, что же здесь было не так, пока озарение не возникло само, внезапно: тишина была неестественной, мёртвой, затхлой… Невольно перед глазами встали умершие много лет назад люди, умершие совсем недавно друзья. Может, он и сам умер? Но вряд ли… ни на Рассветные Сады, ни на Закат, это место не походило. Оно вообще было не похоже ни на что. Ничего похожего в Кэртиане просто не существовало. Вернее, не похожего по ощущениям: на кладбище, где Робер был пару раз, и то было веселее. Там было спокойно, а здесь пробирала дрожь. На память пришло самое отвратительное воспоминание: зелёная девчонка на хромой кобыле и капризный, отвратительный голос: «Дай мне его, он мой! Я хочу этого!» Воспоминания вызвали неприятный холодок, и Робер сделал несколько шагов назад, по направлению к дороге. Нога обо что-то споткнулась, и Иноходец едва не упал. С трудом сохранив равновесия, он качнулся назад, переступая через глубокую рытвину в земле. Рытвину… в виде молнии… На душе потеплело: этот знак был ему знаком. Единственное, что пришло в этот кошмар из ТОГО мира. Робер не понимал, откуда  знает это, но он знал: пока он стоит на клочке земли, огороженном его знаком, никакие силы не смогут причинить ему вред. Ничто в мире.
Внезапно застывший воздух поколебался. Отчаянный, жуткий крик прорезал небо, пробиваясь сквозь могущественный знак. Крик ужаса, боли и страха: кричала женщина…
Женщина или девушка… Откуда? Этого вопроса Робер себе не задал. Неважно. Главное, что здесь был ещё кто-то живой, кроме него, и этот человек был  в большой опасности. Неуловимое ощущение чего-то страшного неотвратимо наступало, по мере того, как приближались испуганные крики.  Секунда. Ещё одна… Казалось, что время течёт невыносимо медленно, что оно останавливается, не желая приближать следующий момент.
Легкие, быстрые шаги – если бы Робер не был так напряжён, он бы их даже не услышал. Между деревьями мелькнула чья-то тень и край изорванного алого платья. Знакомо, слишком знакомо. Когда человек появился на поляне, Повелитель Молний уже знал, кто это. Вот только он не знал – радоваться или огорчаться.
- Мэллит… - как неуловимо она изменилась за то время, что они не виделись.
Какой усталый, почти бесцветный взгляд. Дорогое платье – его наверное подарили гоганни недавно -  было разорвано почти в клочья. Руки дрожали, пока девушка обводила поляну безумным, ничего не соображающим взглядом. Странно, но не смотря ни на что, в сердце проснулась только жалость… И её обманывали и предавали. Ещё одна жертва манипуляций его хитроумного сюзерена. Никому не нужная, брошенная, беззащитная здесь, в самом царстве кошмаров. Но почему же сердце не откликнулось? Почти холодное равнодушие к тому существу, которое раньше он так любил.
- Мэл…лит, - голос сорвался. Почему-то ощущение беды становилось всё сильнее, - иди на мой голос! Иди, скорее сюда ко мне… здесь ты будешь в безопасности, - собственный голос казался неуверенным и дрожащим.
- Робер! – быстрый, почти неуловимый поворот головы, - Ты здесь, - печальная улыбка, - как и я. Только уходи оттуда, прошу тебя, уходи… Я с трудом спаслась от тех тварей, что  обитают в этих местах с изначальных времён. Я должна помочь тебе, иди сюда… Первородный, быстрее! – голос уже молил, а Мэллица испуганно и настороженно озиралась, по-прежнему не смотря в его сторону.
Что-то было не так… Совсем по-другому. И… Робер замер, вспомнив: Мэллит, та юная девочка, которую он знал, никогда не называла его по имени. Сразу, при встрече, никогда. Испуг был неестественен, но… это ведь Мэллит? Душа разрывалась, а ноги сами сделали шаг вперёд, пересекая выжженную молниями границу. Мужчина нерешительно сделала ещё шаг, протягивая руку замершей красавице.

- А вот этого я Вам, маркиз, делать не советую! – этот резкий, как  удар, насмешливый голос Иноходец бы отличил из тысячи других.
- Герцог Алва? – голова уже шла кругом. Откуда здесь Ворон? Что ему-то сейчас нужно?
- Робер, иди сюда, быстрее! – испуганный голос Мэллит прозвучал над самым ухом, заставляя поторопиться с решением, - Ну же, дай мне руку, скорее!
Что делать теперь? Усталая, замученная часть души подталкивала: иди за ней! Что бы там не случилось, ты обретёшь покой. Тебя перестанут навеки мучить и сны, и люди. Дай себе, наконец, отдохнуть, сколько можно! Ни один человек не сможет вынести такой груз вины и чужих проклятий, какой несёшь ты.  Ты предвещаешь несчастья, а не победы. Всегда бесполезный, не способный выполнить свой долг… Так забудь об этом!! Ты так измучил свою душу, что от неё осталось лишь выжженное поле. Полянка. Выбери хоть раз в жизни правильно, сделай хоть что-то. Выбери её, ведь ты любил её… Любил, не правда ли?
Робер замер в нерешительности. Всё, может, и правильно, но… признайся себе, ты ведь не любил её на самом деле.  Да, ты испытывал потребность в любви, ты хотел любить, и поэтому выбрал того человека, который казался тебе в то время наиболее достойным. Но время меняет все. И что ты чувствуешься к тому, кто зовет тебя сейчас выбраться из этого кошмара, кто спас тебе жизнь, и чьи синие глаза, цвета смерти, стали сниться тебе после спасения почти каждую ночь. Что это?  Долг, желание или…
- Иди ко мне, Робер! – молящие глаза любимой.
Любовь? Та самая, о которой ты мечтал с детства, которую не мог найти? Не мог, как ни старался. Странные, безумные мысли роились в голове герцога. Выбор, опять выбор. Мэллит или синеглазый красавец и враг всей «Великой Талигойи»..  Не такой он оказался и враг, как говорили дед, отец, соратники… В отличие от них, Алва свой долг помнил и приказы выполнял.
Ах, он к тому же и развратник… но история с Джастином Приддом тёмная и неприятная. Не потому ли, что герцог Придд был слишком талигойцем, чтобы позволить такое? Как же всё это мерзко. Но ты, Робер Эпинэ, не имеешь права кричать о своих чувствах. Ты никогда и никому не скажешь об этом, потому что… да, лучше никакого ответа, чем презрение и холод. Как обычно, как ко всем, не так ли? Но и ты ведь не особенный. Значит, выбор нужно сделать прямо сейчас. И забыть.
- Идём… - протянуть руку той, которую ты должен хотя бы защитить, мельком увидев расширенные, сверкнувшие злой искрой глаза Алвы.
Перед тобой всё начинает  кружиться, когда сильная, удивительная цепкая ладонь хватает за руку.
- Мой герцог… пришёл и твой черёд! – звонкая и ледяная насмешка. Почему внезапно становится так страшно? Не больший ли ты предатель теперь, перед самим собой?
Меняется беззащитная фигурка в порванном платье. Меняется навсегда, и в вихре серебристых искр возникает высокая, нечеловечески гибкая фигура с волосами цвета закатного пламени и пронзительно зелёными глазами. Каким чудом он сумел отшатнуться и сделать шаг назад, Робер не знал…Знак на руке внезапно укололо болью. Всё кончено…
- Хотя бы раз в жизни вы соизволили совершить правильный поступок! – злой шёпот обжёг затылок, заставив отшатнуться. – Не шевелитесь, Эпинэ! Дел Вы и так уже натворили…
Синие глаза смотрят с убийственным бешенством, а правая рука Алвы стальным захватом держит его запястье, сжимая знак. С каждой секундой становится всё больнее, так больно, что хочется закричать в полный голос. Робер стиснул зубы, пытаясь удержаться в расплывающимся мире, когда внезапно боль исчезла. Рокэ Алва по-прежнему стоял рядом, поддерживая его за талию – непослушное тело не могло найти сил даже на то, чтобы шевельнуться, вот только странное тепло разливалось по всему телу, словно пытаясь уничтожить внезапный  холод. С трудом удалось скосить глаза в сторону. И только тут Повелитель Молний заметил, что Алва держит его так, чтобы кровь, текущая тонкой струйкой с запястья, попадала прямо в выжженный росчерк на земле… росчерк, уже начинавший светиться золотистым светом. И чем ярче светилась золотая молния, тем быстрее уходил из тела мертвенный холод.
Беснующуюся за стеной света девчонку почти не было видно, зато долетали слова…
- Не тебе отнимать то, что положено мне по праву, смертный! – уверенность в победе и звериный оскал красиво очерченных губ. Тварь первородная… как же ты хороша!
- Не стоит так полагаться на чужие опрометчивые решения,  леди, - невозмутимый ледяной голос – а ведь ещё минуту назад он не смог скрыть ярость, - как видите, герцог Эпинэ уже сожалеет  о своём опрометчивом обещании… И не Вам решать судьбу Повелителей…
- Ты слишком смел, - испепеляющий взгляд, а чудесные шёлковые волосы развевает неведомо откуда взявшийся ветер, - он обещан нам. Он наш, и тебе его не спасти, себя спасай, красавец, с глазами смерти…
Боль потихоньку отпускала, и Робер понял, что уже может встать. Страх тоже куда-то ушёл. Не умом –  внутренним чутьём Иноходец понял, что самое страшное уже прошло.
- Нет, леди. Он мой! – внезапные слова оглушили  громом, не давая возможности задуматься. Впрочем, Алва и не собирался её давать.
Пересохшие губы обожгло требовательным, настойчивым поцелуем. – Вы ведь не будете возражать, верно? – в голосе Рокэ Алвы теперь мурлыкали тысячи кошек.
- Нет…- успеть выдохнуть в чужие приоткрытые губы прежде, чем мир снова разлетится вдребезги.
- И хорошо, Робер Эпинэ… иначе Вы бы уже находились в объятиях этой твари, - Алва брезгливо покосился сквозь завесу на беснующийся силуэт. – А не пожалеете?

- Нет. Никогда…
Слова тают в новом поцелуе, и всё вокруг взрывается яростной вспышкой света… яростной вспышкой боли…
От Вас не отрекусь, герцог, не надейтесь…
Молния…
Сквозь расколотый кристалл,
Молния…
Ветер…
Ярость молний, стойкость скал,
Ветер

Эпилог.

Перед любовью бессильны ужас и мрак смерти.
(с) Г. Ибсен

Любовь без желания – химера: она не существует в природе.
  (с) Н. де Ланкло

- Эр Робер, вы теперь останетесь здесь, хотя бы на время? - Дикон, кажется, почти светится от счастья… -  Монсеньер был очень благодарен Вам за доставленный документ…
- Мне придётся задержаться, Ричард, - Робер тоже улыбнулся, не выдержав счастливого взгляда оперившегося мальчишки, - пока герцог Алва столь любезен, что предоставил мне одну из комнат в этом доме… Я сделал всего лишь то, что мне велел мой долг.
Он уже почти забыл про бумагу – хорошо хоть Дикон вспомнил. Алва уже наверняка нашёл ей применение… Он был очень любезен, но сам не зашёл ещё ни разу. Явь или бред, метающегося в горячке человека? Что там было, и было ли вообще что-то? Говорили, что Рокэ вытащил его с того света… вполне возможно, что всё это бред, порождённый больным сознанием, но перебинтованное запястье немилосердно жгло уже тогда, когда все более серьёзные раны затянулись.
- Ричард… ты мог бы позвать ко мне герцога Алву? Я понимаю, что у него нет лишнего времени, но я хотел бы… его поблагодарить за всё… - фраза звучала двусмысленно, но герцог  Окделл не мог ничего понять. Ведь он не знал… - И передай ему, что я помню всё.
- Хорошо, эр Робер, я постараюсь найти монсеньера как можно скорее!! Выздоравливайте… - слова эхом донеслись из коридора. Мальчишке не сиделось на месте…

***

Пальцы скользнули по подбородку и остановились на нижней губе, чем Робер незамедлительно воспользовался, слегка их прикусив, но рука тут же отдёрнулась.
- Так  вы не передумали? Прелестно, герцог, но вы слишком слабы… - как ни странно, в голосе не было насмешки, пожалуй, только лёгкое сочувствие, и  внимательный, испытывающий взгляд.
- Я надеюсь, что смогу завоевать хотя бы Ваше доверие… и … дружбу. Я не отступлюсь, да и идти мне больше некуда.
- В Вашем распоряжении весь майорат Эпинэ…
- Вы прекрасно понимаете, что я говорю не об этом!
- Понимаю, - насмешливый взгляд прищуренных глаз, в которых неожиданно проскользнуло что-то… Робер не мог понять что, но оно давало надежду, - можете стараться, Эпинэ… У Вас вполне может получиться.
Прежде, чем он успел ответить, мягкие губы накрыли его…
Или это был опять сон?  Но что-то подсказывало герцогу обратное. Робер слишком отчетливо помнил тот поцелуй: он давал надежду. Давал силы выжить и посмотреть в будущее. Не всё так плохо, как кажется. Хотя на выбранном пути, пожалуй, понадобится много сил и упорства. Но цель того стоит…

Часть 2. Так велела судьба.

Утро в славном городе Урготе начиналось с покрикивания базарных торговок, неспешного перестукивания колёс телег, везущих каждая своё, цокота копыт и отчётливого грохота сапог сменяющегося караула.
Ещё не жаркое утреннее солнце лениво выползало на небосклон, и, пользуясь несколькими часами блаженной прохлады, люди пытались начать и, следовательно, закончить свои многочисленные дела как можно раньше, надеясь провести самые ужасные послеполуденные часы в своих домах и купальнях.
Только один человек никуда не торопился – мужчина лет двадцати пяти – тридцати на вид неспешно шагал по извилистым, запутанным улочкам. Если кто и замечал его, то ни за что бы не поверил, узнав, кто этот человек: бледный, как после изнурительной болезни или тяжёлого ранения, круги под глазами были уже почти незаметны, седая прядь, резко выделяющаяся на фоне густых, тёмно-каштановых волос. Ничего особенного… Один из тех многочисленных талигойцев, что наводнили этот славный город в последнее время. Никто, никто не заметил властный и цепкий взгляд, которым незнакомец окидывал улицы, изящный и дорогой, хоть и простой по виду, покрой одежды. Да и кто бы здесь, где никому не было дела до политических интриг и ссор соседней державы, узнал герцога Робера Эпинэ?
Какое яркое солнце… Робер улыбнулся краешком губ и, зажмурившись, подставил лицо солнцу. Какой забавный, пыльный и живой город! Он не увидел ещё и десятой его части, но Ургот уже безоговорочно завоевал сердце герцога Эпинэ. Не родной Талиг! Не ждёшь каждую секунду удара из-за угла… Не Сакаци, где сидит богами проклятый Альдо Ракан. Как хорошо и легко подчиняться, не отвечая ни за что, зная, что синеглазому маршалу виднее, как поступить. Он ведь никогда не ошибается, герцог Рокэ Алва, не так ли?
Сердце щемит сладкая боль, когда ты вспоминаешь тёплые твёрдые губы, жадно целующие твои. Навсегда запомнившийся терпкий запах южных пряностей и «Дурной крови». Ведь это всё было, было… И будет! Робер ускорил шаг, переходя дорогу, заполненную спешащими повозками, и нырнул в ближайший переулок, продолжая наслаждаться прогулкой. С того дня, как он впервые пришёл в себя, прошло две недели. Раны уже полностью зажили и затянулись, и только запястье ещё иногда отзывалось ноющей болью, словно призывая быть настороже. Смерть не любит упускать своего, она рядом… совсем близко! Нужно быть блестящим игроком, чтобы обмануть проклятую тварь.
- Монсеньор! Герцог Эпинэ, постойте, прошу! – Робер резко обернулся, нащупывая кинжал за поясом, и вздохнул с облегчением, узнав одного из кэналлийцев, приехавших сюда вместе с Алвой.
- Монсеньор приказал проводить Вас в дом посла! Вот Ваша лошадь, - тряхнув чёрными, как и у многих южан, волосами, юноша спрыгнул со своего коня, подводя послушного ему Дракко к герцогу. Его спутники молча окружили их, закрывая от любопытных взглядов. – Прошу! Монсеньор приказал поспешить!
- Что-то случилось? – Утренняя весёлость исчезла, как ни бывало. Робер почувствовал, как в воздухе появляется напряжение, смешанное с его собственными страхами. Неужели с Алвой что-то случилось?
- Не могу знать, герцог, но монсеньор чем-то очень обеспокоен – нам лучше поспешить!
- С герцогом Алвой всё в… в порядке? И с оруженосцем, и с гостями? – Глупо спрашивать – ведь будь что-то по-настоящему серьёзное, ему бы наверняка сообщили -  почти машинально подумал Эпинэ, запрыгивая на спину полумориска и трогая поводья.
- С монсеньором, дором Риккардо и гостями монсеньора всё в порядке, - бесстрастно подтвердил кэналлиец, переходя на галоп, - но нам нужно спешить…

***

Особняк посла встретил всадников тревожным ярким светом, бьющим из окон обоих этажей, и тихим, довольно невнятным гулом голосов.
Кэналлиец молча дождался, пока герцог Эпинэ спешится, и затем немедленно направился в дом, прокладывая себе дорогу сквозь множество незнакомых людей, столпившихся в холле. Как во сне, мимо Робера проплывали встревоженные лица, на которых не было и следа улыбки, жёсткое, холодное «покушение…» резануло слух, и дальше всё расплывалось в сплошное мельтешащее пятно. Несколько минут, которые они потратили, продираясь сквозь толпу, чтобы добраться до спальни маршала, показались Робберу хуже ада – голова кружилась, а горло будто сжал стальными тисками сводящий с ума, беспочвенный страх. Если кэналлиец ошибся… Что он увидит там? Мысли в панике путались и разбегались, думать логически было уже совершенно невозможно.
Шаг, другой… Дверь распахнулась прежде, чем они вошли. На пороге стоял Ворон. На безумно красивом лице словно застыла маска, только глаза, с залёгшими под ними тенями, сверкали злым, почти безумным блеском. Губы чуть кривились, будто маршал старательно пытался скрыть усмешку. Возможно, для многих это было достаточно страшное зрелище, вполне могущее способствовать подтверждению большинства нелестных легенд о Первом Маршале Талига. Но только не тогда, когда ты знаешь, что синие глаза умеют смотреть почти ласково, почти нежно, почти… почти с любовью! А жёсткие губы умеют целовать так страстно, что ты забываешь обо всём на свете…
- Соберано, я разыскал герцога Эпинэ, как вы и приказывали.
- Благодарю, Пабло, а теперь немедленно займитесь другим моим поручением, не теряя ни минуты - времени у нас попросту нет!
- Да монсеньор, как прикажете,  - с лёгким полупоклоном кэналлиец разворачивается и исчезает в темноте коридора, будто его здесь и не было.
И усталое, обращённое уже к молча топчащемуся на месте наследнику Молний:
- Входите, Робер! Нам предстоит долгий и весьма неприятный разговор. Чем раньше мы к нему приступим, тем лучше, - почти безликий, невероятно усталый голос. – Я рад, что Вы прибываете в добром здравии.
- Рокэ… что случилось? – Робер спрашивал осторожно, бережно охраняя ту близость, которой смог достичь в общении с Повелителем Ветра за последнее время.
Алва только устало кивнул в сторону кресла, приглашая собеседника сесть, и лишь потом заговорил:
- Скажите, Эпинэ, у Вас есть какие-либо ещё враги, кроме Альдо Ракана? – Быстрый пронзительный взгляд показывал, что ответа от него, в общем-то, никто не ждёт.
- Так в чём, всё-таки, дело? – Губы немеют, задавая глупый вопрос. Кажется, всё и так уже яснее некуда. – Покушение на собственную жизнь я наверное заметил бы, герцог, - Робер пытается неумело шутить, стараясь сбросить напряжение, звенящее в воздухе, но слова застревают в горле, когда Алва коротко кивает.
Тело пронизывает внезапная дрожь, и, словно из ниоткуда, возвращается яростный вихрь из прошлого, продолжающий зло твердить: «Ты принадлежишь мне и останешься здесь навсегда! Со смертью не спорят!». Воздуха внезапно стало не хватать, а в висках заломило от предчувствия беды. Робер едва слышно вздохнул, проводя рукой по глазам. Боль от предательства лучшего друга так и не прошла – только слегка приглушилась временем. Но Рокэ Алва был прав – нельзя жить прошлым. Нужно узнать, что произошло, и не строить из себя сентиментальную развалину, явно не стоящую дальнейшего расположения Первого Маршала.
- Кем и когда было организовано покушение? – Робер поразился тому, как сухо и отстранённо звучал его голос, словно всё это происходило не с ним, а где-то в тысяче милях отсюда. – Не думаю, что успел настолько сильно кому-то навредить, так сто скорее всего за покушениями стоит Альдо Ракан. И последнее, Рокэ, никто не пострадал? И каким образом в таком случае ты обо всём узнал?
- Робер, - маршал впервые за долгое время назвал его по имени и, несмотря на ситуацию, это было… очень приятно, - такой настрой Повелителя Молний мне нравится гораздо больше, - тёплая усмешка смягчила прохладный тон, который Алва выбрал для этого разговора. – Отвечу на все вопросы в том порядке, который я считаю наиболее приемлемым.
Во-первых, никто не пострадал: ловушка была расставлена очень точно. Вас решили отравить, но это не имеет никакого отношения к ядам, добавляемым в еду и питьё, - тонкие губы Алвы сжались в жёсткую линию, а в синих глазах блеснул лёд. – Ваш друг поступил куда умнее, хоть ему для этого и пришлось изрядно постараться. Я искал Вас совершенно по другому, хоть и не слишком радостному поводу, но обнаружил на Вашем столе букет из цветов анальянны… - заметив явное недоумение собеседника, Рокэ усмехнулся краешком губ и пояснил: - Вы имеете полное право не знать этого цветка, поскольку он даже не растёт в Талиге, но вот в Гайифе последнее время сие средство вошло в моду. Им пользуются, чтобы устранить нежелательного человека – чаще всего бывшего фаворита или фаворитку среди знати или личного врага. Ну а мне приходится заблаговременно знакомиться со всеми подобными средствами, поскольку радетели за Великую Талигойю только спят и видят, как бы устранить такого великого подлеца, как я, - в синих глазах появились до боли знакомые злые искорки. – Вот уж никогда бы не подумал, что ваш любезный друг раскошелится на столь дорогой прощальный подарок. Впрочем, его наверняка очень утешал тот факт, что эти невинные с виду цветочки дарят очень долгую и мучительную смерть, а спасти отравленного нет ни одного  шанса.
- Вы спасли мне жизнь уже в третий раз, Рокэ… Мне никогда с Вами не расплатиться, - бессильно прошептал Робер, чувствуя, как апатия медленно окутывает его спасительным покрывалом.
- Вы считали, герцог? – Алва встал, потянувшись неуловимо-изящным, кошачьим движением. – Очень любезно, но знаете ли, мне же спокойнее, если Вы живы и здоровы, Эпинэ. Я не привык, чтобы всякие подлецы и предатели пытались убить моих друзей. Вам это понятно? – Ярко-синие искры блеснули совсем близко, и Алва наклонился, внимательно вглядываясь в растерянного собеседника. А затем сильные пальцы переплелись, приподнимая голову Робера и заставляя его самого приподняться. Рокэ поцеловал его властно, но в то же время мягко, предлагая, а не заставляя. Сладкая дрожь пробежала по телу, и Робер чуть приоткрыл губы, впуская язык Алвы к себе в рот, позволяя утвердить свою силу, растворяясь в том неожиданном тепле, которое ему сейчас дарили. Сердце стучало как сумасшедшее: а что, если?.. Может быть. Так прошли несколько минут, казавшихся самыми счастливыми часами, но объятия ослабли, и Рокэ отстранился.
- Неплохо для того, кто провёл большую часть жизни в глуши, Робер Эпинэ, - с тихим, необыкновенно тёплым смешком заметил маршал. – У вас определённо есть все шансы меня соблазнить… - Пальцы осторожно скользнули по седой пряди на виске, спускаясь по скуле к шее. – Определённо, меня убьют хотя бы за то, что я совратил такой оплот Чести, как Вы, Эпинэ, - лицо Алвы осветила хищная счастливая улыбка.
- В этом нет Вашей вины, Рокэ. Кажется, я первым подал дурной пример. Да и меня уже давно нельзя назвать Человеком Чести. И… это уже не комплимент, Рокэ, сейчас это понятие звучит оскорблением. – Робер усмехнулся в ответ, чувствуя, что зеркально отразил выражение лица Алвы – даже бровь приподнял, но поделать с собой не мог ничего. Как-то незаметно одиночество и страх загнанного в угол зверя, преследовавшие его больше десятка лет, растаяли, будто их никогда и не было.
Мелькнула мысль: если соратники Рокэ чувствуют хоть одну десятую той лёгкости, доверия и силы совершить невозможное, что и он сейчас, то Ворона действительно никогда и никому не удастся  победить – хотя бы потому, что рядом с ним встанут другие.
- Я и не знал, что у вас настолько мечтательный склад ума, герцог, - Алва ещё усмехался, но синие глаза смотрели уже прохладно и сосредоточенно – Первый Маршал вновь приступил к более официальной части их разговора.
- Того неудачливого храбреца, который передал цветы, уже схватили, - за безразличным тоном едва ли теперь можно было понять настоящие чувства маршала. – Но у меня есть куда более печальные новости для Вас, Эпинэ.
Робер насторожился, чувствуя внезапный холодок, пробежавший по спине. Какого масштаба должна была быть неприятность, чтобы всерьёз встревожить Рокэ? А в том, что Повелитель Ветра встревожен, теперь сомневаться не приходилось.
- Ваш любезный друг… бывший друг, - чуть кивнув в ответ на кипящий взгляд карих глаз, добавил Рокэ, - поднял восстание в Эпинэ от Вашего имени. Полагаю, в этом ему весьма поспособствовал господин Штанцлер. Сам же Альдо Ракан кинулся в Гальтару с кучкой своих самых преданных сторонников. Видимо, надеется обрести силу Раканов… за свои очаровательные голубые глаза, - зло и жёстко продолжил Алва, по-прежнему предпочитая смотреть в окно.
- Что нужно делать нам, Рокэ? – Почему-то Робер не ощутил почти ничего, услышав теперь про очередную подлость человека по имени Альдо Ракан. Его нужно было остановить – и это он знал твёрдо, задавая вопрос. Алва понял Повелителя Молний вполне верно.
- Нам, как и подобает Первому Маршалу и наследнику дома Молний, находящемся при моей особе, нужно, разумеется, немедленно сообщить о сём прискорбном факте в столицу. Господин Ракан успешно загнётся и без нашей помощи, - лицо Алвы превратилось в холодную и мёртвую маску, вовсе не похожую на живого человека, но синие глаза искрились злым, бешеным весельем, - но вот трём-четырём дворянам, мечтающим снискать милости короля, Его Величество милостиво позволил на время покинуть своё место службы, чтобы послужить интересам Талига, уничтожив самую гнилую сердцевину мятежа, - Робер неверяще гипнотизировал спину маршала, и всё ещё стараясь полностью уложить в голове сказанное, а Алва тем временем продолжал: - Собирайте вещи, Эпинэ, и поскорее, мы выезжаем после полуночи. Также с нами будет молодой Окделл и мой офицер для особых поручений, виконт Валме. А вы сейчас идите и хорошенько отдохните. Вам стоит немного придти в себя, - неожиданно сильные руки обняли за талию, а жёсткая ладонь неожиданно требовательно и ласково погладила по спине, опускаясь чуть ниже, на поясницу.
Робер на мгновение замер от этой ласки на грани дозволенного, но инстинктивно подался чуть ближе, и, обхватив собственными ладонями лицо Алвы, хмелея от неожданной смелости, поцеловал в губы.
- Мы пока что не прощаемся, Робер, - тихий шёпот обжёг ухо, - ты слишком откровенен, а мой кабинет сейчас – не самое подходящее для подобных сцен место. Нам не нужны лишние сплетни, - и снова сухо-деловитое, когда  Алва уже отстранился, отходя к окну, - идите, Эпинэ.
Робер кивнул и вышел быстрым шагом, чувствуя, что сердце бьётся, как у влюблённого мальчишки, а лицо горит. Игры… опять эти треклятые игры! И недоверие…
Но впереди их ждала долгая и опасная дорога, и Робер поклялся себе, что либо вернётся, завоевав… непобедимого Рокэ Алву, либо… не вернётся вовсе. В такой дороге бывает всякое.

***

Было довольно холодно и ветрено. Небо ещё только-только светлело – бледнела почти полная луна, золотистые огоньки звёзд блекли под первыми робкими лучами восходящего солнца.
Робер невольно передёрнул плечами, привыкая к разреженному утреннему воздуху, и решительно направился к конюшне. Лошади были уже выведены и полностью осёдланы. Рядом с крепкой лошадкой морисских кровей стоял Дикон, заботливо скармливая ей очередную морковку. Сона – так, кажется, её звали – лукаво косила на юношу черным  глазом, но стояла довольно смирно. Виконт Валме, хмурясь, подтягивал подпругу на своей лошади, уже нетерпеливо поглядывая по сторонам. Алвы не было видно, но Робер был готов поклясться, что герцог стал раньше всех, а то и вовсе не ложился.
- Виконт Валме, Ричард, - Робер приветственно обернувшемуся Валме, одновременно тепло улыбаясь краешком губ просиявшему при виде живого и здорового эра Робера Дикона.
Слава Создателю, теперь мальчишка снова при Алве, и ни одна дриксенская или агарисская тварь не сможет больше на него повлиять. Здесь им взяться неоткуда.. За последние несколько недель Повелитель Скал, кажется, повзрослел на несколько лет: стал гораздо более сосредоточенным, внимательным, более проницательным. Юноша положительно менялся в лучшую сторону прямо на глазах,  вернувшись в своему монсеньеру.
- Герцог Эпинэ…
- Эр Робер!
- Когда мы отправляемся? Рокэ… герцог Алва вам не сообщил? И где он сам, кстати говоря?  - Робер понимал, что вопрос прозвучал слишком резко, но…
Чёрт побери, он не имеет право срывать свою злость, свои личные проблемы и недовольство на своих спутниках. Да что же это с ним? И… неужели вчера ему всё опять привиделось? Теплота в ярко-синих глазах , и сильные жёсткие ладони на плечах, и пьянящие поцелуи. Нет, если сейчас он вместо их общего дела будет, как влюблённый мальчишка (хотя почему это «как»?), думать об объекте своего обожания, то делу это вряд ли поможет. Скорее, наоборот.
- Мы уже отправляемся, герцог! Вы пришли как нельзя вовремя. Ещё бы пара минут – и мне пришлось бы посылать  Дикона будить Вас с помощью ушата холодной воды, - Алва появился бесшумно и незаметно – как и всегда.
Секунду назад его здесь не было – и вот уже стоит у самых ворот, поглаживая нервно всхрапывающего Моро по шелковисто-чёрной, тщательно вычесанной гриве. Да как Рокэ ещё вообще умудряется стоять на ногах? Глаза запали – под ними ещё шире расползлись тёмные круги, тонкие черты заострились, кажется, ещё сильнее, но глаза всё-таки смеялись. В них то и дело проскальзывала лукавая подначка и ещё что-то, о чём Робер пока предпочёл не задумываться. Сейчас не время.
- Итак, господа, вы готовы? - Рокэ обвёл всех троих внимательным, разом ставшим серьёзным взглядом, - в последний раз спрашиваю – никто не хочет отказаться от сомнительной чести участвовать в данном предприятии?
- Ни коем образом, герцог, - неожиданно отозвался Валме, ловким слитным движением  вскакивая в седло, - я думаю, что сейчас я могу ответить за всех нас. Не вздумайте нас отваживать. Мы поедем за Вами следом. Даже если Вам этого и не хочется.
Робер сам не заметил, как кивнул при этих словах синхронно с преисполненным рвения Диконом, одновременно ловя на себе пристальный, горячий взгляд прищуренных глаз. Показалось…
- Я вовсе не против вашей компании, господа, - почти мальчишеская ухмылка делает маршала много моложе и живее, - но нам стоит поторопиться!
Полностью оседланный и внузданный Дракко стоял неподвижно, позволяя своему нетерпеливому хозяину поспешно привязать к седлу пару сумок с необходимыми вещами. Ещё через две минуты Повелитель Молний был уже в седле.
- Что ж, - тонкие губы скривились в почти торжествующей усмешке, - куда бы не привела нас эта дорога – в Закат или в пасть самому Леворукому – поспешим. Если уж мы взялись за это дело, то должны доделать его до конца.

***

Они ехали быстро  - настолько, насколько позволяли размытые частыми ливнями дороги. День за днём, а когда выдавалась таковая возможность – и ночью. Редко когда удавалось остановиться в придорожном трактире больше,  чем часов на пять-шесть. Куда так отчаянно торопился Рокэ? В последние несколько дней Алва  неожиданно резко осунулся   - запавшие, мрачно блестящие глаза то и дело останавливались на ком-нибудь из спутников, и тогда несчастная жертва молча втягивала голову в плечи, стараясь казаться как можно незаметнее – выдержать пронзительно-тяжёлый взгляд синих глаз не удавалось никому. Дикон ехал совсем хмурый, плечи устало опустились, руки держались за поводья скорее по въевшейся за эти дни привычке, чем по необходимости. Мальчишка так устал, что двигался вперёд, не падая с лошади, только из-за легендарного окделловского упрямства. Вот Валме, к удивлению Робера, держался гораздо лучше. Правда, в последнее время виконт как-то затих и помрачнел, а если и говорил что-либо, то только по поводу или очередной стоянки, или еды и отдыха для лошадей. Мир сужался с каждым днём, а желанная и страшная цель становилась всё ближе и ближе. Утром пятнадцатого дня со времени начала их неожиданного путешествия Алва объявил последнюю стоянку.
- Здесь мы остановимся в последний раз, - лицо Повелителя Ветра сегодня, как никогда было похоже на высеченную из мрамора маску, - пополним запасы и дадим возможность отдохнуть и нам, и нашим лошадям. Дальше идут только старые, давно заброшенные дороги. В тех местах уже давно никто не бывает… - герцог еле заметно кивнул каким-то свои мыслям, спешиваясь и кидая поводья  подбежавшему услужить «богатым господам» мальчишке-конюху.
За все эти дни Рокэ почти ни разу не заговорил с Робером. Никак не дал понять, что помнит о том, что их связывало раньше. О том, что случилось так недавно, и так давно – больше двух недель назад – целую вечность назад… Только сухие, короткие фразы: «Остановимся здесь»,  «Если это возможно, постарайтесь собираться быстрее, герцог!»… Полное безразличие – и больше ни слова! Леворукий бы тебя побрал, Рокэ Алва.
Мужчина резко тряхнул головой, входя в двухэтажное кособокое строение, носящее престранное название «Лесная поляна». Каким образом эта самая поляна  может быть с пыльной дорогой и окружающей её каменистой местностью, Повелитель Молний так и не понял. Видимо, эта была всё-таки какая-то местная особенность.
- Герцог Эпинэ, вы не могли бы пройти  в мою комнату? – Алва подошёл бесшумно, как и всегда. На мгновение узкая горячая ладонь коснулась руки Робера, но тут же отдёрнулась. Маршал равнодушно смотрел куда-то в сторону. – Мне необходимо срочно с Вами поговорить.
- Как Вам будет угодно, герцог. – Робер церемонно кивнул, молча поднимаясь вслед за Алвой в душную, маленькую комнатушку на втором этаже.
Узкая кровать, маленький столик и голые стены. «Уютная обстановка, но сейчас даже это почти роскошь. Т-т-твою мать, Рокэ Алва, да что же с тобой происходит? Кажется, или ты сомневаешься в нас? А я ведь уже трижды обязан тебе жизнью, а если считать возможность отсидеться в Агарисе после мятежа, то и больше… Так неужели ты смеешь сомневаться?
- Сомневаться в чём, Робер? – последние слова. Задумавшись, Робер произнёс вслух, заставляя Алву обернуться. – Я не очень улавливаю ход Ваших мыслей.
- Зачем Вы меня позвали, Рокэ? Мы вроде бы всё уже обсудили, так… - слишком резко. Повелитель Молний сам оборвал фразу, решив не нарываться на не менее резкий ответ. Они все просто слишком устали.
- Я позвал Вас затем, чтобы сказать – дальше я еду один, - на долю секунды в бесстрастных синих глазах промелькнула безнадёжная усталость. Спокойная обречённость человека, привыкшего всё и всегда решать самому, - а Вы должны будете…
Робер уже не слушал. Откуда-то из глубины души медленно поднималась слепая безотчётная ярость. Вот значит как. Ты всё опять решаешь за других. Как благородно для потомка проклятого предателя раз за разом приносить себя в жертву. Да кому она нужна, эта жертва? Кто её достоин?  Надоело… Когда Повелитель Молний поднял голову, он уже прекрасно знал, как поступит. В тёмно-карих глазах плясали отблески горевшей в душе ярости. На этот раз решать не тебе.
Шаг вперёд и вбок. Отвлечь внимание притворно-равнодушным выражением лица. Ты старше, Рокэ, но кто сказал, что тебя всё-таки нельзя застать врасплох? Резко толкнуть, быстро прижимая к стене и отбрасывая в сторону в сторону нерешительность последних дней, отчаянно впиться в чужие, сухие и обветренные губы, припадая к ним, как к источнику с живительной влагой. В какой-то момент Роберу показалось, что Алва его сейчас ударит, но в следующую секунду маршал уже с силой прижал его к себе, властно прикусывая губу, жёстко целуя губы, врываясь языком в рот.
Ещё есть время отступить, время отказаться. Посмотрел бы Робер сейчас на лица агарисских страдальцев. Но… чтобы сказал отец, увидев своего сына  сейчас? А братья? Не сочли бы они это худшим предательством? Нет… тепло растекается по всему телу, и впервые за долгое время сумасшедшей гонки Робер позволяет себе расслабиться, обнимая Алву в ответ. Руки скользят по спине и неожиданно перемещаются на грудь, скользя по немногочисленным завязкам дорожного плаща и простой рубашки.
- Действительно, нам стоит поторопиться, - беззлобный смешок напоен желанием, быстрые, ловкие пальцы помогают Роберу избавиться от собственной одежды.
Жар захлёстывает – всё тело напоено невыносимым уже до боли желанием. Одним движением Робер сбрасывает с себя брюки и молча падает на кровать. Нужно… нужно действовать пока он ещё не передумал, не испугался собственной решимости претворить казалось бы несбыточные мечты в жизнь.
- Рокэ… пожалуйста, - голос звучит сорвано и хрипло, выдавая растущее в теле напряжение.
Алва будто читает мысли. Небрежно отбросив в сторону остатки собственной одежды, герцог шагает к кровати, присаживаясь на край. Быстрыми движениями начинает разминать затёкшие от долгой езды мышцы спины, пальцы, дразня, скользят по пояснице, спускаясь чуть ниже. Касаются бёдер и   медленно, будто танцуя, проходятся по всей ноге, вырывая у расслабившегося любовника полустон-полувсхлип. Теперь страха нет – только обжигающее пламя желания.
И тут… рука скользит между ног, пальцы Алвы касаются напрягшегося члена, проводят, почти не касаясь – вверх-вниз, слегка массируя головку. Уже не сдерживаясь, Робер мечется по кровати, с большим риском оказаться на полу, шепчет бессвязное:
- Хватит, пожалуйста, хватит! Ты же знаешь, что я…ох… больше не… могу!
- Тебя устроит… - Рокэ не договаривает, его голос дрожит от плохо сдерживаемого желания, но  ты понимаешь всё с полуслова.
- Пока что – да. И… не испытывай моё терпение!
- Как скажешь.
Пальцы легко проникают сквозь расслабленное колечко мышц, осторожно – насколько это сейчас вообще возможно – растягивая вход. Только теперь Робер понимает, что смазки нет, но эта мысль скользит где-то на периферии сознания и уходит, захлёстываемая волнами желания. Теперь уже и Рокэ торопиться – пальцы исчезают, но в ответ на недовольный стон слышится горячечное:
- А вот теперь  - терпи!
Алва входит быстро, и сразу – до конца, так, что в какую-то секунду перед глазами плавают круги и хочется кричать от боли. Но уже через мгновение Рокэ начинает двигаться – плавно, медленно, давая партнёру возможность подстроиться под его темп. Так хорошо теперь… немыслимо хорошо, только ты откуда-то знаешь, что так будет только с ним. Потому что… любимый.
- Рокэ, я сейчас, сейчас… - остаётся только лепетать, когда напряжение и наслаждение сливаются в одну непроходящую, жаркую волну, захлёстывающую с головой.
Пальцы Алвы сжимаются на члене и прерывистое «давай же…» сводит с ума. Коротко вскрикнув, Робер кончает, чувствуя, как в эту же секунду кончает и Алва, и лишь потом выходит из него, растягиваясь рядом. Наслаждение оказывается настолько полным и опустошающим, что уже через минуту Робер проваливается в короткий, но глубокий сон, успевая прошептать только одно:
- Спасибо…
- Робер, Вы кажется очень рвались продолжить наше путешествие, - жаркий шёпот был напоен странной, почти болезненной нежностью.
Повелитель Молний едва заметно улыбнулся, не отводя взгляда от внимательных синих глаз. Не отводи взгляд, Рокэ. Не вздумай во мне сомневаться. Я отдал тебе всё, что у меня было. Я готов отдать за тебя даже жизнь – без колебаний. Поверь – всего один раз. Ведь я тебя люблю …
- Не много ли на себя берёте, герцог? – теплота из глаз исчезает, а губы кривятся в привычной горькой усмешке.
Когда же ты научишься не говорить при нём  вслух? Теперь остаётся только отвести взгляд самому. Что ж… он очень этого не хотел, но видно придётся всё же разобраться сейчас.
- Во-первых, Рокэ, я думаю, что мы имеем право обращаться друг к другу на «ты». По крайней мере прошу тебя обращаться ко мне именно так. Я… не хочу видеть никакого притворства в наших отношениях...  – это единственный, последний шанс что-то изменить. Если сейчас позволить Рокэ уйти в себя, надеть эту проклятую маску, после всего, что между ними было… всё будет потеряно. Сейчас, в эти секунды – и навсегда. – Если тебе угодно считать, что я лгу – то считай. Но тогда можешь прогнать меня прямо сейчас или убить, - синие глаза распахиваются от удивления, Алва пытается что-то сказать, но Робер продолжает, понимая, что больше молчать уже невозможно, - если ты не веришь мне, зачем тогда спасал мне жизнь? Я повторю, - но уже в последний раз. Я люблю тебя. Мне плевать, Рокэ, проклят ты или нет и чей ты потомок, но я хочу быть с тобой. И решать сейчас только тебе. – Робер устало прикрыл глаза, медленно одеваясь и стараясь не смотреть в сторону замершего немым изваянием маршала. Тебе решать, Рокэ.
Он уже успел одеться и начал застёгивать плащ, когда сильные, жёсткие руки с мозолями от долгих тренировок с оружием легли на талию, прижимая к себе, не позволяя отпрянуть и уйти. Обветренные губы легко касаются шеи, и Роберу кажется, что он ослышался, когда доносится тихое :
- Прости, Риберто…
Всего мгновение – и потом тёплые объятия исчезают – лицо Алвы по-прежнему бесстрастно, только в уголках глаз прячется тщательно скрываемая нежность.
- Виконт Валме и Дикон остаются здесь. У них есть важное поручение, и они не осмелятся его не выполнить, - в спокойном голосе слышится едва заметная, незлая насмешка, - а нам нужно поторопиться…

***

Третий день изнуряющей, почти безостановочной скачки. Короткие передышки делаются только ради лошадей. Моро и Дракко – умники, и если эта безумная затея увенчается успехом, то заслуги лошадей в этом будут не меньше человеческих, если не больше. Пешком они опоздают. Совершенно точно и безнадёжно. Робер чувствовал это, но куда именно и почему – понять не мог.
Этот день давался ещё хуже прочих. Может, давала знать о себе усталость, может – постоянное лихорадочное напряжение. Рокэ опять замолчал, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, но сегодня в голосе маршала всё чаще проскальзывало беспокойство.
Дорога казалась почему-то серой – даже зелени не было видно – голые камни, кустарники, - и, куда не кинь взгляд – древние развалины. В ушах противно звенело, а перед глазами то и дело появлялась тёмная пелена. Будто кто-то невидимый пытался выбить нежданного путника из седла, лишить воли, покорить…
Внезапно, сквозь мутную пелену странно знакомого полубреда пробилась довольно громкая и злая ругань. Выражений герцог Алва не жалел… Интересно, а каким это чудесным образом  возможно  скрестить ызарга с киркореллой?
В следующую секунду запястье обожгла мучительная боль, мгновенно возвращая ускользающее сознание в реальность, разрывая оцепенение. Робер вздрогнул, невольно вцепившись в гриву послушно замершего Дракко – запястье было залито кровью. Чепуха – это не опасно для жизни, это даже не царапина. А странный древний знак не причинит вреда своему хозяину, но…
Даже тот тусклый свет, что был, внезапно исчез – всё вокруг накрыл тяжёлый полог сумеречной, непроницаемой тишины. У подножия арки, которая когда-то, видимо, была  входом, воротами в другую часть города, лежало изуродованное, искореженное с нечеловеческой яростью тело. Вот где ты нашёл свой пристанище, Альдо. Судьба не лучше, чем та, что ты готовил многим другим. Странно, но Роберу даже стало немного жаль своего бывшего сюзерена – всего на долю секунды. Но никому не под силу познать и подчинить себе стихии. Почти никому…
- Пришёл всё-таки, человечек? – голос зазвенел тысячами невидимых колокольчиков, торжествуя и лишая воли.
- Не думаю, что мы пришли сюда именно с целью навестить Вас, сударыня, - когда Рокэ успел соскочить с коня?
Теперь Алва стоял прямо напротив этой… твари. В который раз всё это опять повторяется? Кошмар наяву, бред тяжелораненого. Золотисто-огненный и черный  шелк волос, яростные, уверенные в своем превосходстве зелёные глаза – и холодные, как надгробный камень, темно-синие.
- Неужели у Вас такая короткая память, леди. Я же сказал Вам – он мой!
- Вот как, - тварь красуется, почти танцуя на древних развалинах, - не станцуете ли со мной, герцог? – она насмехается над ними. На светло-зелёном шёлке платья нет ни капельки крови.
Горло сжимает спазм – на неё тошно смотреть, как и на  мёртвого Ракана, но не смотреть не получается. И он опять беспомощен, как ребёнок. Опять.
- Дамы не напрашиваются на танец, это невежливо, – почему Алва улыбается? Почти искренне, почти… сочувственно? – Тем более, у меня уже есть партнёр. А если я выбираю кого-то, то это – навсегда.
Лэйэ Астрапе! Бред или явь?
- Leye Aneme, aelo maerso. Soberano  ambiente! – несколько слов на странном, певучем языке и тварь дёргается, как от пощёчины.
- Ты не с-с-ссмеешь…
- Ещё как смею, леди. Убирайтесь. Благодарю, кстати, за помощь. Вы сами того не желая оказали нам услугу, – кивок в сторону распростёртого на камнях тела, - а теперь – уходи!
Пусть четыре молнии уничтожат всех моих врагов, сколько бы их не было. Анэмбрэдастрапе!
Тишину разрывает бешеный шквал ветра, заставляя это создание Заката отступить.
- Я подчиняюсь. Сейчас, - тень злобы на прекрасном лице сменяется полной покорностью, - до встречи, Повелитель.
Ветер уносит обрывки мерзкой серости и тишины,  тварь, будто растворяясь, исчезает в его порыве, смеясь и танцуя, а ты поворачиваешься к Алве. Смотришь, на тонкие, сжатую в одну линию губы, бесконечно-усталые, родные глаза. Касаешься пряди волос, упавшей на щёку.
- Это навсегда, Рокэ. Теперь у нас только одна судьба на двоих.
Вложить в эти слова всю любовь, нежность и боль последних дней, чтобы получить в ответ выдохнутое прямо в твои приоткрытые губы:
- Навсегда, Риберто…