Темноволосый мужчина устало качнул головой, склоняясь над дописанным письмом. Подул, заставляя чернила высохнуть быстрее, смахнул пылинку, налипшую на бумагу. Письмо нужно было запечатать и отправить. Вот только Робер не решался сделать это уже более часа. Благо эрэа Арлетта куда-то отошла, и поэтому поторопить регента Талига было совершенно некому.
В конце концов, что такого сложного – запечатать письмо? И приказать отослать его срочно в ставку объявившегося Первого Маршала Рокэ Алвы? Причем, даже не лично герцогу Алве – ему Робер уже написал. И отнесся к отправляемому письму куда равнодушнее, хотя, казалось бы, мнение будущего регента о царящем вокруг безобразии должно было его волновать больше всего… Да, волновало. Но далеко не так, как письмо, которое герцог Эпинэ собирался отправить виконту Валмэ. Теперь уже вновь виконту…
Он до сих пор помнил день – минута в минуту – когда написал первое письмо. Он не знал, где находится адресат, но все же написал. О том, как благодарен виконту за то, что тот вытащил Алву из кошмара столицы (графиня Савиньяк всё-таки рассказала ему… и лучше поздно, чем никогда), за то, что сумел сделать для своей страны то, на что больше ни у кого не хватало смелости – и обыграл Альдо. Спас, возможно, тысячи жизней. Он благодарил и остро завидовал этому молодому сильному человеку, которого почти не знал. Жалел, что не узнал его лучше, когда на то была возможность и время. Он писал, торопливо перескакивая со слово на слово, и пытался вспомнить…
Полумрак спальни, темный силуэт у окна. И теплые, жадные, почти бесстыдные губы на мгновение коснувшиеся его губ. Это не могло быть правдой. Это был бред. Сон. Очень хороший, очень… правдивый сон . Рука сжалась на рукояти кинжала.
«Марсель, надеюсь, что Вы действительно позволите мне называть Вас по имени, я очень благодарен вам за всё, но… Постарайтесь не пропадать очень надолго, поскольку Ваш кинжал, конечно, хорош, но я всё-таки был бы рад увидеть свой снова. Это оружие дорого мне, как память… Посему обязательно буду надеяться на новую встречу, я был бы рад узнать такого человека, как Вы, поближе».
Он многое ещё написал в этом письме – просто потому, что был уверен, что никто никогда его не прочтет. Особенно адресат… Он писал его несколько дней – писал о том, как устал от вечно толпящихся в приемной людей, от зависти, злобы, собственного бессилия. Хотелось сделать что-то большее. Безумно хотелось прекратить это сумасшествие, перетащить поскорей эту проклятую страну через Излом. Даже врагу не пожелаешь такой участи. Неудивительно, что Алва так упорно её избегал.
Робер не помнил, в какую из своих бессонных ночей он начал вспоминать ту, первую, когда они встретились у Марианны.
Ведь всё равно никто не прочтёт.
Возможно, мне только померещилось, и это был сон. Наверное, мой самый лучший сон за последние годы. Раньше я бы посчитал это неправильным, но теперь… Толика сочувствия – это очень много в нынешние времена. Я помню вкус ваших губ, ваше дыхание – это глупо и по-идиотски сентиментально для взрослого мужчины, но я не могу забыть. Самое чудесное моё воспоминание. Жаль, что больше мне ничего подобного не снится!
Надеюсь, герцог Алва всё же вернётся. Я очень устал, Марсель. Ещё немного – и я наверное стану таким же ненормальным, как и все вокруг – если уже не стал.
Робер Эпинэ.
Письмо исчезло. Орать на слуг и охрану было бесполезно – они ничего не знали и ничего не брали. Да и смысла в этом бы не было. Никакой политической ценности письмо не несло – усталые бредни отчаявшегося человека.
А потом пришёл ответ.
***
Марсель заперся в своей комнатушке в придорожном трактире. Внимательно перечитал письмо ещё раз. Если это и была галлюцинация, то очень правдоподобная! И даже почти неважно, как оно здесь очутилось.
Рокэ, фыркнув и потянувшись, заявил бы, что закатные кошки на хвосте принесли, а сам стал бы вынюхивать и потихоньку расспрашивать народ. Говорить маршалу Марсель ничего не стал. И выяснить ничего тоже не пытался. Почему-то казалось – не стоит в это лезть. Если письмо пришло – значит, оно должно было придти.
С первых строчек виконт Валме невольно вздрогнул, тихо выругавшись сквозь зубы. Нет. Это неправильно. Уж на что папенька любопытен, но лезть в настолько личное… хотя адресовано – то именно Марселю! Такое ощущение, что Робер Эпинэ писал, точно зная, что Марсель Валме этого письма никогда не увидит.
Все чувства, восприятие, мысли – как в раскрытой книге – только читай!
Он вспомнил… И Эпинэ, стало быть, вспомнил тоже. Это даже не смешно – потому что помнить было нечего. Загадка начала раскрываться перед ним тогда, когда он ожидал этого меньше всего. Что можно на это сказать, ответить? Что сделать?
Почему неловкость, любопытство и одиночество вывели их на такую скользкую дорожку?
- Кажется, я становлюсь чересчур задумчиво-сентиментальным… - вполголоса пробормотал виконт, - куда там Барботте! Я бы сейчас выразился ещё и не так. – Главное перед собой оправдаться. Или остаться честным. Хороший выбор, но я бы поспорил!
Это может стать чем-то большим, чем просто встреча. Им всё-таки придётся кое-что рассказать друг другу. Очень скоро.
Алва будет в восторге… У него найдётся хороший повод посмеяться над одним дурным другом и ещё более дурным и совершенно обалдевшим регентом Талига.
Маршалу скрасит одиночество старший Савиньяк. А виконту Валме… не будем загадывать вперёд.
На губах мужчины промелькнула едва заметная улыбка. Он взял перо, бумагу, и начал торопливо набрасывать вертящиеся в голове строчки. В конце концов, рассказывать сонетами о столь обыденных вещах, как перемещение войск, тренировки, пьянки… немного скуки. Ещё никто не додумался.
Просто он более осторожен. Просто… он должен уметь читать между строк. |