Название: Ненужная свобода |
|
Алва смеялся, свысока глядя на своих судей, а Ричарду казалось, что все это представление разыгрывается только для него. Подняв голову, он поймал взгляд Рокэ – внимательный, настойчивый. Хотел отвести глаза – и не смог. Как раньше. Показалось, вот сейчас Алва шагнет к нему, возьмет двумя пальцами за подбородок и… Нет! Это больше никогда не повторится, Ворон больше не коснется его, потому что скоро его казнят. Казнят? Он ненавидел себя за эту слабость. Все началось, когда однажды утром Ричард просто очнулся в постели Ворона. Алва лежал рядом, подперев голову рукой, и рассматривал его с ленивым интересом. Весь последующий день прошел как в тумане. Мысли были похожи на вязкую клейкую массу, а голова просто раскалывалась. И когда вечером Ворон вошел в комнату своего оруженосца, тот снова не смог сказать нет. Каждую ночь Рокэ выпивал его до дна, а потом целовал в закрытые глаза и шептал: Было так хорошо, когда Рокэ позволял просто лечь рядом и обнять себя. Так хорошо и так редко. Ричарду казалось, что если прижаться теснее, то можно будет согреться по-настоящему, но почему-то это никогда не удавалось. Ладони и волосы Дика пропитались запахом лаванды. Ей неизменно пахли простыни на кровати Алвы, и этот запах казался Ричарду клеймом. Он кричал голосом Эстебана Колиньяра: «Смотрите, это любовник Первого маршала!» Но Эстебан мертв, а Ричард Окделл действительно спит со своим эром. Проклятый запах не смывался ничем. Однажды он все же попытался сопротивляться. Это было в Сагранне, непрочные стенки палатки не скрывали ни единого звука, и Дикон боялся, что кто-то узнает о его позоре. На миг ему показалось, что Рокэ действительно сейчас уйдет, а потом скулу обожгла пощечина, и Ричард упал на узкую койку лицом вниз. Было больно, очень больно, а утром Алва зацеловывал его искусанные в кровь губы. Иногда Ричард просыпался среди ночи и целовал тонкие пальцы, наизусть знавшие его тело. Он представлял, как все могло бы быть, и запрокидывал голову, чтобы сдержать бессмысленные слезы. Когда эр Август положил перед ним алое кольцо с золотой молнией, Ричард взял его, не задумываясь ни на секунду. Казалось, кансилльер предлагает единственный верный путь к свободе. От всего сразу: от Рокэ и от собственного безумия. В Алате долгие ночи. Может быть, потому что бессонные? Ричард пил касеру, словно воду, надеясь почувствовать вкус свободы. Однажды он просто понял, что давно забыл, что значит это слово. Когда Альдо подарил ему дом Ворона, Дикон только сдержанно поблагодарил. Он с трудом дождался вечера, чтобы поехать туда. Вошел, оглядываясь, будто вор, торопливо поднялся по лестнице и открыл дверь спальни. Мебель покрылась пылью, кровать была не застелена, а горьковатый аромат лаванды остался лишь в его памяти. Ричард сидел в судейской ложе, сжимая подлокотники кресла. Вокруг было множество людей, но ему казалось, что он стоит перед Алвой обнаженным в полумраке спальни. Открыв глаза, он понял, что Рокэ думает о том же. Дик не знал, почему в последний момент приказал Ноксу возглавить конвой, а сам сел в карету к Алве. Может быть, он надеялся что-то понять, а может быть – вспомнить. - О, юноша! Не ожидал увидеть вас. – Рокэ усмехался и немного растягивал слова, отчего его голос становился похож на кошачье мурлыканье. И вдруг понял. «Причину болезни нужно искать внутри» - говорил мэтр Шабли. А от себя можно сбежать только в Закат. Родовой кинжал вернее яда, и на этот раз рука не будет дрожать. Выполнить приказ, а потом поехать в дом Ворона, и пусть все закончится там, где начиналось. По губам скользнула шальная улыбка, Ричард закрыл глаза и приник ко рту Рокэ. Осторожно, а потом смелее, отчаяннее. Теснее прижался бедром, ощущая чужое возбуждение, стиснул пальцами плечи. В первый и последний раз. Запомнить это мгновение и свято уверовать в него на оставшиеся пару часов. Не видя жадной страсти в синих глазах, не слыша тихого, но властного голоса. Снаружи раздался какой-то шум, и Рокэ резко оттолкнул Ричарда, поворачиваясь лицом к двери. Почему-то Дик даже не удивился, когда в проеме возник человек в лиловом колете. «Окделл поедет с вами и станет пропуском за Кольцо Эрнани». Это значит снова жизнь и расплавляющее разум безумие день за днем. Рокэ опять решил за него. - Приведите Окделла. Нет, полковник, ваше присутствие не требуется. - Пока Алва жив, возрождение Талигойи невозможно. Левий думает, что в Нохе Ворона не достать, но он ошибается! – Альдо со стуком ставит на стол опустевший бокал. - Вокруг полно предателей, но я знаю, что могу доверять тебе – Альдо пристально смотрит на Дика, и тот снова кивает. Альдо привлекает юношу к себе и настойчиво целует приоткрытый рот. Альдо снова пытается поцеловать Дика, торопливо шарит под рубашкой. У него жесткие пальцы. Ричард спотыкается, падает на постель и чувствует приторно-сладкий запах морисских благовоний. Ричард хрипло смеется и отталкивает сюзерена. Ночами Дикон распахивает окно и подставляет лицо ледяному ветру. Он улыбается и закрывает глаза. Можно откинуть голову Рокэ на плечо и привычно раствориться в объятии. Ричард смеется, сквозь сомкнутые веки видя, как в глазах Алвы отражаются звезды Сагранны. У Ворона холодные руки, и это правильно. Во сне не бывает тепла, во сне все призраки. Дик давно разучился бояться снов, и когда Алва тихо позвал: «Дикон, иди ко мне», он отрицательно помотал головой, отвечая: Алва устало провел рукой по глазам и, не глядя, протянул бокал. Марсель наполнил его и с сомнением покосился на пустые бутылки. - Да, виконт, я забыл вам сказать. Нам понадобятся три лошади. |