|
380 год К.С., Северный Надор
Хозяин трактира «Веселая вдова» только успевал бегать из зала в винный подвал и обратно. Господа офицеры, коих набралось много, изволили заказать лучшего вина и побольше. Вот за такой основательный подход к развлечениям трактирщик с молодости очень уважал военных.
К третьему часу ночи из всех собравшихся с целью поздравить герцога Окделла с новым назначением на ногах остался, собственно, сам герцог и самый молодой из всей компании, корнет Алвасете, оруженосец фок Варзов. Продолжающаяся уже целый час беседа о превосходстве талигской кавалерии над дриксенской внезапно повернула в новое русло.
- Герцог, вы меня не уважаете, - грустно вздохнул будущий Повелитель Ветра.
- С чего вы взяли, маркиз?
- Ну, все вы, Люди Чести, считаете меня потомком предателя.
- А вот и уважаю!
- Нет, не уважаете!
- Да я вас больше уважаю, чем вы меня!
- Нет, это я вас больше уважаю, герцог!
Эгмонт гордо расправил плечи и свысока посмотрел на маркиза Алвасете:
- Еще бы вы меня не уважали! Я женат на самой Мирабелле Карлион!
- Ну и что? Ну, Мирабелла, ну женат, и что? Не понимаю... Точно так же я могу сказать, что я - сын Алваро Алвы, – скучающим голосом протянул Рокэ, разглядывая на просвет содержимое бутылки.
- А я с ней еще и сплю! - злорадно воскликнул Эгмонт.
- Паааадумаешь... Герцог, я, право, не понимаю... что в этом такого героического? – нахальный генеральский оруженосец картинно пожал плечами, даже не взглянув на Окделла, который был до глубины души уязвлен подобным безразличием.
- Спорим на ящик "Крови", вы бы не смогли?
- Ну, женщина, ну может, некрасивая, но ночью же в темноте не видно... Ящик "Крови", говорите? Не боитесь проиграть? – Алва оживился и блеснул глазами.
- Я в своей жене полностью уверен. Вам, юноша, просто слабо повторить, – почувствовав азарт противника, Эгмонт пренебрежительно махнул рукой.
- Не слабо!
- А вот и слабо!
- Герцог, еще слово, и вы нарветесь на вызов! – Рокэ, похоже, распалился до предела.
- Так значит, вы принимаете условия спора? Смотрите, я вас предупредил, еще не поздно отступить.
Алва высокомерно посмотрел на Эгмонта и процедил:
- В роду Алва никто и никогда ни перед чем не отступал, - голос его, видимо от злости, внезапно прозвучал на удивление трезво.
Эгмонт скрыл торжествующую усмешку:
- Тогда пожмем друг другу руки. Мне будет очень вас недоставать, юноша. То есть, жду вашего возвращения.
Юный оруженосец генерала фок Варзов пожал протянутую ладонь, коротко кивнул и вышел слегка пошатывающейся походкой.
- Безумству храбрых поем мы песни! – пробормотал вслед ему Окделл.
- Ну вот, теперь целых два человека будут знать, что это такое – войти в спальню Мирабеллы, подумал он с некоторым злорадством.
Вернее, хотел со злорадством, но получилось с жалостью. Вздохнув, Эгмонт решил, что последнюю нетронутую бутылку он оставит таковой до возвращения Рокэ, ему она пригодится больше. В голове вдруг мелькнул вопрос, откуда он утром возьмет ящик кэналлийского, но герцог тут же с презрением отмел трусливую мысль.
Под утро Окделл решил, что это было плохой идеей - дожидаться Алву в трактире. Но уговор есть уговор, хотя, если он не вернется через пару часов, то придется ехать его выручать. Эгмонт представил себе, как он отдирает Рокэ от Мирабеллы... или Мирабеллу от Рокэ? в общем, вытаскивает маркиза Алвасете из спальни собственной супруги, и нервно засмеялся. Наверное, стоит продлить срок ожидания, скажем... до вечера. Да, до вечера. В конце концов, Алва уже не маленький. Тут тихонько скрипнула, приоткрываясь, дверь. Эгмонт обернулся: в дверях застыл бледный, как полотно Рокэ Алва. На мгновение Эгмонту показалось, что он видит перед собой выходца, но Алва довольно твердым шагом прошел к столу, взял бутылку и осушил ее в несколько глотков. Он поднял руку, останавливая порывавшегося что-то сказать Эгмонта, а потом так же молча вышел. Вернулся Рокэ через пару минут, волоча за собой почти неподъемный ящик с "Кровью".
Эгмонт облегченно выдохнул, решив, что Мирабелла выпроводила незваного гостя в своей обычной манере, чем и объяснялся ужасный вид Рокэ. Манеру эту мог выдерживать только незыблемый, как скала, герцог Окделл.
- Это вам, - наконец, обрел голос Рокэ, - я не могу требовать с вас выигрыш, когда вы это... эту... Герцог, вот теперь я вас, действительно, очень уважаю! Вы героический человек, - помолчал и, понизив голос, продолжил, - ответьте мне только на один вопрос. Скажите, герцог, как вы справляетесь с этой рубашкой?
- В каком смысле?
- Вы знаете способ уговорить вашу жену снять ее, или, действуете, как полагается Людям Чести?
- Ну да, я, как и положено истинному Человеку Чести, отворачиваюсь к стене и засыпаю, – осторожно проговорил Эгмонт, на всякий случай отодвинувшись подальше.
Рокэ нервно расхохотался.
- Браво, герцог, вы действительно очень остроумный человек, – криво усмехнулся и открыл следующую бутылку.
- Рокэ... - Эгмонт вздохнул, чувствуя, что опасность миновала, - я не могу после этого принять от вас это вино.
- То есть? Я вас оскорбил?
- Нет, я предлагаю его честно распить вдвоем, как и положено двум уважающим друг друга людям.
398 год К.С., Оллария, особняк герцога Алва
За окном бушевала непогода, завывал ветер, и дождь настойчиво стучал в окно. Огоньки свечей плясали, отражаясь в бутылках и оконном стекле. Надувшийся Дик сидел на постели, отгородившись от Рокэ целой баррикадой из одеяла и подушек, и с трудом сдерживался, чтобы не запустить одной из подушек в лицо насмешливо улыбающегося эра, лениво вытянувшегося на другой половине постели.
Наконец, Алве надоело созерцать обиженно сопящего оруженосца, и он первым нарушил молчание:
- Юноша, прекратите строить из себя оскорбленную монахиню и перебирайтесь через свои бастионы. Впрочем, нет, подайте сначала вина.
Сказано это было с такой скучающей интонацией, что терпение Дика моментально лопнуло. Ну почему всегда так? Сначала «Дикон, радость моя», а потом «юноша, подайте вина». Набрав побольше воздуха в грудь, он выкрикнул:
- Вы чудовище! Вы ненавидите королеву! Людей Чести! Эра Августа! Меня!
Алва как-то тоскливо вздохнул и негромко произнес:
- Юноша, я ваш отец.
- Вы подлец! Убийца! Что?
- Я ваш отец.
- … |