Ветер, безудержный ветер, бьющий в лицо. И ослепительное солнце, такое яркое, что на глаза наворачиваются слезы. На солнце нельзя смотреть прямо, оно не позволяет подобной фамильярности.
Яростный лай гончих, мчащихся по следу матерого секача, горячая, напряженная спина лошади и скорость, до свиста в ушах, одуряющая, дающая свободу от боли, от себя, ото всех…
Лионель почти со злостью пришпорил мориска, вырываясь вперед. Бешеная гонка увлекла его больше, чем охотничий азарт. Постепенно Эмиль и его друзья остались позади. Савиньяк-старший свернул в пролесок, собираясь срезать часть пути и выскочить наперерез загнанному зверю. Оглянувшись, он понял, что не один. Всего на корпус позади него мчался теньент Дарзье, порученец Эмиля. Еще раз обернувшись, Савиньяк крикнул:
- Виконт, почему вы свернули с опушки?
- Я подумал, что здесь можно удачно срезать угол, а вы, граф, повернув, лишь подтвердили мою догадку. – Анри Дарзье скакал уже почти наравне с ним. Повернувшись к Лионелю, он улыбнулся, словно извинясь за самовольное вторжение, и едва заметно покраснел. Почему-то это происходило почти всегда, когда наследник Дораков случайно встречался взглядом со старшим из братьев Савиньяков.
Солнце, проникавшее сквозь густые кроны, золотило волосы юноши, его профиль четко выделялся на фоне темных деревьев, и Лионель машинально отметил, что он сильно похож на Сильвестра, только черты мягче и, пожалуй, изящнее. Нос прямой, с небольшой горбинкой, совсем как у… Хватит, Леворукий тебя побери, граф Лионель Савиньяк! Ты же приказал себе больше не думать об этом.
Лошади остервенело рвались вперед, Лионель пришпоривал своего Фульгата, но конь Дорака не уступал ему.
Ну ладно, а что ты на это скажешь?
Просека сворачивала вправо, но Савиньяк погнал мориска напрямик через редкие кусты к реке. Он отлично знал с детства едва ли не каждую кочку в окрестностях Сэ. Но, однако, никакие препятствия на пути не заставляли теньента отстать хотя бы на пядь. Кажется, Анри тоже захватило чувство азарта, и он твердо решил не проиграть в гонке. Они пересекли вброд реку, подняв тучу брызг, и теперь неслись по самому берегу.
Внезапно лошадь Дорака споткнулась и припала на передние копыта. Анри не удержался в седле и скатился на землю, едва не запутавшись в стременах. Лионель резко остановился и соскочил с коня, с опаской глядя на юношу. Тот попытался было подняться, но поморщился и осторожно сел, ощупывая ногу.
- Что с вами, Анри?
- Кажется, вывихнул ногу. Неудачно упал.
- Позвольте, я взгляну.
Лионель аккуратно стащил с него сапог, задрал штанину и ощупал лодыжку. Дорак снова поморщился.
- Действительно, вывих. Держитесь, сейчас будет больно.
Он резко дернул ступню на себя, Анри пробормотал какое-то ругательство, потом осторожно пошевелил ногой и улыбнулся.
- Благодарю вас, граф.
- Не стоит благодарности. Давайте руку, я помогу вам встать.
Лионель приобнял его за талию, помогая подняться на ноги. Рука едва не скользнула ниже привычным движением, когда Анри на мгновение прижался к нему, но граф Савиньяк вовремя одернул себя, мысленно выругавшись. Юноша неловко наступил на изувеченную ногу и чуть не оступился, но вовремя уцепился за плечи Савиньяка.
И оказался слишком близко, почти вплотную прильнув к истомившемуся телу.
- Извините, Лионель. Вы не поможете мне сесть в седло? Боюсь, сам я буду не в состоянии. – Анри снова виновато улыбнулся уголком рта.
Какая очаровательная манера смущаться, по-девичьи опуская ресницы. Глаза темно-ореховые, а кожа теплого, чуть золотистого оттенка. А вот губы точно такие же, темные и жестковатые на вид. Интересно, а на вкус? Лионель подался вперед и стремительно поцеловал юношу. Пара секунд, и тот отстранился, насколько позволяли стальные объятия старшего из Савиньяков.
- Граф, что вы делаете?
- Просто маленький эксперимент.
Мгновение, и изумление и растерянность в темных глазах сменились холодным вопросом. Только что бровь не поднял, мысленно усмехнулся Лионель. Медленно поднял руку к лицу Анри и провел кончиками пальцев от виска к подбородку, по горлу до воротника рубашки, и снова поцеловал. На этот раз жестко, больно прикусывая губы и не давая дышать. Анри активнее попытался освободиться, уперся ладонями в грудь Лионеля, но сильная рука на затылке не давала увернуться от настойчивых губ. Савиньяка вдруг охватило древнее, как мир, звериное чувство охотника, настигшего желанную добычу, и сопротивление Дорака лишь раззадоривало и будило желание. Опрокинув Анри на землю, он завел руки юноши за голову, стянул запястья ремнем и быстро принялся расстегивать застежки колета.
- Граф, что вы делаете? Отпустите меня сейчас же! – звонкий голос теньента звучал возмущенно и, пожалуй, даже немного испуганно.
Савиньяк ответил лишь коротким нервным смешком. С рубашкой он расправился кардинально, просто разорвав сверху донизу. Склонил голову, втягивая запах, непривычный, но приятно опьяняющий, обвел языком темный сосок и легонько прикусил, заставив юношу вскрикнуть от неожиданности. А руки уже сражались с непослушной застежкой брюк.
- Я вам не гайифский корнет, полковник Савиньяк! – зло бросил Дорак, все еще пытаясь отбиваться. Не имея возможности оттолкнуть Лионеля, он в бешенстве укусил его за мочку уха.
- Я в этом уже начинаю сомневаться – промурлыкал Лионель, нетерпеливо стягивая со своей жертвы белье. Затем с нажимом провел снизу вверх ладонью по бедру юноши и почувствовал, как тот вздрогнул, судорожно выдохнув. И глухо застонал, когда рука Савиньяка коснулась его плоти и принялась ласкать неторопливыми умелыми движениями, а губы жадно впились в шею. Когда Дорак перестал вырываться, замер, выгибаясь всем телом и прерывисто дыша, Лионель заглянул ему в лицо и удовлетворенно улыбнулся, оглядев плотно зажмуренные глаза и совсем раскрасневшиеся от возбуждения щеки. Он снова накрыл губами приоткрытый рот, и Анри ответил на поцелуй неожиданно страстно. Оторвавшись, Лионель обвел языком ямочку у основания шеи, скользнул руками по бокам и перевернул юношу на живот.
В Сэ они возвращались молча. Лошади шли бок о бок. Савиньяк ехал, задумчиво склонив голову к плечу, время от времени бросая взгляд на слегка помятого Дорака. Нет, все-таки «слегка» - это мягко сказано, усмехнулся он про себя. Хорошо еще, что порядком измятый и испачканный костюм можно объяснить падением.
Когда он подсадил Анри на лошадь, вспомнив, наконец, о вывихнутой ноге, тот отвернулся, старательно избегая взгляда Лионеля. Но не сказал ни слова, хотя Савиньяк справедливо ожидал вызова на дуэль, ну или, по крайней мере, хорошей порции заслуженных оскорблений. И тогда он припомнил, что последнее время не раз ощущал спиной чей-то внимательный взгляд, и замечал этот милый румянец, выступавший на щеках теньента при разговоре со старшим из Савиньяков.
Тупая игла, вот уже полгода нывшая в сердце, вдруг куда-то делась, позволив, наконец, свободно вздохнуть. Не сегодня, так завтра она вернется, вопьется в него с утроенной силой, и он снова будет заливать тоску, запершись ото всех с парой-тройкой бутылок «Вдовьей слезы» и пытаясь забыться. И снова шептать ставшее чужим имя. Но это будет завтра. А сейчас ужасно хотелось стащить старательно скрывающего смущение Дорака с лошади, прижать вон к той березке и зацеловать до обморока.
Лионель посмотрел на кусающего губы теньента и усмехнулся. И подумал, что эту идею можно отложить на завтра.
|