|
- Здравствуй.
Арно поднимает голову и от неожиданности едва не роняет перчатки. Глаза распахиваются в изумлении, а губы уже складываются в улыбку, отчего-то несмелую и неуверенную. Виконт Сэ, словно запнувшись, замирает на верхней ступеньке крыльца штаба армии, схватившись рукой за перила. Хочется со всех ног рвануться навстречу Валентину, одним прыжком перемахнув через лестницу, но он спускается почти спокойно, и пять шагов самым безумнейшим образом превращаются в бесконечность.
Пять ударов сердца.
Пять месяцев.
Талая вода в луже разлетается брызгами под ногами, и бесконечность оказывается лишь глупым наваждением.
- Я так… - полушепотом начинает Арно, но тут за спиной раздается скрип двери, и теньент произносит почти ровным голосом, машинально отступая на полшага, - давно не виделись.
Кто-то из офицеров, проходя мимо, здоровается с полковником, Придд кивает в ответ, и Савиньяк невольно закусывает губу, вглядываясь в его лицо.
- Теньент Сэ, не будете ли вы любезны проводить меня к командору Райнштайнеру? Я давно здесь не был и вряд ли смогу найти барона без вашей помощи, а у меня пакет для него.
- Да… конечно, - соглашается Савиньяк. Но почему-то Валентин поворачивается и идет в сторону от казарм, где помещается кабинет командора, а Арно следует за ним, отставая на все те же полшага.
Они выходят за пределы лагеря и спускаются с пригорка туда, где протекает небольшой ручей. Это место практически не видно даже со смотровых вышек. Пока они идут, Савиньяк мучительно думает, с чего начать разговор. Все то, что готово было сорваться с языка у крыльца несколько минут назад, вдруг кажется неуместным. Сколько раз Арно представлял себе эту встречу, почти наяву слыша слова, которые они обязательно скажут друг другу. Вот, например, он поздним вечером вернется к себе в комнату после какого-нибудь задания, а там его будет ждать Валентин. Или Арно отправят встречать корпус генерала Ариго, и где-нибудь на дороге он встретит Придда, спешащего в маршальскую ставку со срочным донесением. Сколько раз ему снились улыбка и чуть прищуренный взгляд зеленых глаз, в которых никто, кроме Арно, не увидит всего безграничного тепла.
А вот теперь они идут, почти касаясь друг друга локтями, и молчат.
Их письма друг другу совершенно не походили на переписку любовников. Почти ни слова о чувствах – Арно казалось неприличным писать о том, как он скучает, как сходит с ума ночами, когда видит Валентина во сне. И уж совершенно глупо было бы ожидать чего-то подобного от Придда. Поинтересоваться здоровьем, рассказать последние новости, забавные случаи и лишь иногда «когда ты приедешь, мы…», и в ответ «…напоминает цветом твои волосы», а в целом – ровный дружеский тон писем.
А вдруг все кончилось? Вдруг они сами не заметили, как перестали чувствовать друг к другу то, что раньше? Арно всегда натянуто улыбался, когда маршал фок Варзов шутил, что «у Ариго и Придда есть отличная возможность найти себе бергмаркских светлокосых красавиц», но что, если это правда? Казалось бы, что проще, повторить сейчас эту шутку, но как же страшно! Всю эту бесконечную зиму Арно боялся, что не выдержит долгой разлуки и разлюбит сам. Просыпаясь каждое утро, перебирал в голове воспоминания, проверяя, все так же ли заходится сердце при мысли о Валентине? А теперь он вдруг с ужасом подумал, что могло случиться наоборот, и вот сейчас полковник Придд вежливо извинится и скажет, что больше его не любит.
Спуск закончился, и Валентин остановился так резко, что Савиньяк чуть не налетел на него.
- Арно, - полувопросительно произносит Придд и поднимает руки, чтобы обнять виконта.
- Мне было плохо без тебя, - выпаливает Савиньяк и тут же зажмуривается, утыкаясь лицом в плечо Валентина и чувствуя, как начинают гореть щеки.
Руки на его спине сжимаются сильнее, и у самого уха слышится тихий, словно бы облегченный выдох. Несколько секунд Арно впитывает едва не позабытое ощущение тепла, а потом поднимает голову и осторожно целует Придда в губы. Тот мгновенно перехватывает инициативу, и вскоре виконту перестает хватать дыхания. Он отрывается от Валентина, запрокидывает голову, распахивая глаза, и с удивлением понимает, что облака, все утро закрывавшие небо, разошлись, и теперь светит ослепительное солнце.
А Придд целует подставленную шею, скользит ладонями по спине, и Арно вдруг кажется, что он сейчас захлебнется ощущением счастья – от того, что ничего не изменилось, что они вместе, сейчас и на много-много времени вперед. Солнце такое яркое, что режет глаза, но Савиньяк все равно не опускает голову, и хочется одновременно смеяться, говорить всякую чепуху, и совсем немного – плакать, но все от того же счастья, безграничного и какого-то искристого.
А Валентин крепче прижимает Арно к себе, вбирает в себя сладковатый запах кожи, до сих пор тронутой загаром, и чувствует, как исчезает напряжение вместе с десятком незаданных вопросов, ответы на которые больше и не требуются. Единственное, о чем он сожалеет, это невозможность увидеть происходящее со стороны. Как Арно прогибается в спине и запрокидывает голову, а соломенные волосы падают на плечи, и как солнце отражается в черных глазах, заставляя его часто-часто моргать, а от ресниц на щеки ложится тень, и как он облизывает пересохшие губы и сдувает с носа мешающую прядь… Мысль обрывается, и Валентин вдруг улыбается в шею Савиньяка, и ему кажется, что сейчас он понял что-то очень важное. |