Определенно, всему виной послужило надорское варенье. То есть, если честно, проблема была не в самом варенье, а в том, что Ричарду вдруг отчаянно захотелось его отведать, о чем он честно поведал в своем письме к матушке.
Мирабелла получила послание и сделала странные выводы. В частности, она решила, что ее ненаглядному сыночку очень не хватает женского внимания и заботы. «Как жаль, что некому приготовить ваши любимые лакомства», - гласила записка, приложенная к заботливо обернутой в несколько слоев ткани баночке с вареньем. Далее следовало еще более тонкое и глубокомысленное замечание. По мнению Мирабеллы, Ричарду надлежало жениться, и чем скорее, тем лучше. Она даже перечислила имена трех наиболее подходящих, по ее мнению, кандидаток. Ричард их помнил. Воспоминания, связанные с этими девицами, занимали почетную третью строчку в его личном списке самых ужасных моментов прошлого, сразу после Фабианова дня.
Естественно, он не собирался жениться ни на ком, кроме Катари. Однако прямо написать об этом матушке было нельзя. Ричард ограничился тем, что поблагодарил ее за варенье и прибавил к этому туманную формулировку о том, что его сердце уже занято. Однако он недооценил Мирабеллу.
В ответ она прислала тонкий конверт, внутри которого оказался единственный листок. Вдовствующая герцогиня Окделл в довольно категоричных выражениях сообщала, что, если уж Ричард нашел невесту, ему давно следовало представить матушке свою избранницу.
По тону письма становилось понятно, что ослушаться нельзя. Привезти в Надор Катари Ричард тоже не мог. Ситуация начинала казаться безвыходной, но Повелитель Скал не привык так легко сдаваться перед лицом опасности. Он думал над проблемой всю ночь и еще два часа за завтраком, умудрился пролить соус, заслужил пару язвительных комментариев Алвы, после чего все-таки нашел единственно верное решение.
Вывод был настолько очевидным, что Ричард сам удивился, почему он не понял этого раньше. План, пришедший ему в голову, оказался прост, как все гениальное. Следовало предъявить матушке какую-нибудь стервозную девицу, которая своим нравом могла бы соперничать с вдовствующей герцогиней. Обломав когти о такую особу, Мирабелла наверняка оставила бы ее, а заодно и Ричарда, в покое.
У задумки имелся только один существенный недостаток: Ричард не знал, где взять девушку, способную на равных противостоять грозной Мирабелле. Если уж ему самому при приближении матери хотелось залезть под стол и сидеть там тихо-тихо, пока она не уйдет, что было говорить о нежных и трепетных дамах?
Сидя в своей комнате и доедая злополучное варенье, Ричард размышлял о том, где взять достойную кандидатку на роль невесты. Денек выдался погожий, в окно заглядывало весеннее солнце, но все это не радовало Повелителя Скал. Его мысли оставались печальными. Перебрав в памяти всех знакомых женщин, он не обнаружил ни одной достойной. Марианна, без сомнения, была очаровательна, и она вполне могла согласиться на столь рискованную затею, но у нее вряд ли хватило бы мужества принять на себя гнев Мирабеллы. Про Катари не стоило и думать: хрупкий гиацинт не выдержал бы столкновения с суровой реальностью. Фрейлины тоже не обладали необходимым набором бойцовских качеств.
Ричард вперил взгляд в синее небо и затосковал.
От мрачных мыслей его отвлекло появление Рокэ. Точнее, Рокэ своим появлением помог ему переключиться на другие, не менее мрачные мысли.
- Все-таки зря я сказал, что у вас не будет никаких обязанностей, - по привычке ядовито заметил он, входя в комнату. - Вы, я вижу, не можете самостоятельно найти себе какое-нибудь осмысленное занятие.
Тут Ричард посмотрел на него другими глазами.
- Монсеньор, - выпалил он, - вы поедете со мной в Надор?
- Зачем? - удивился Рокэ.
- Моя семья очень хочет с вами познакомиться.
Ричард почти не врал. Он только забыл уточнить, в каком именно качестве собирается представить Рокэ своей родне. Впрочем, по его мнению, об этом вполне можно было упомянуть как-нибудь в другой раз.
- Зато я нисколько не желаю знакомиться с вашей семьей, - отрезал Рокэ. - Мне вполне достаточно одного представителя рода Окделлов.
- Пожалуйста! - Ричард скорчил несчастную физиономию. - Поедем вместе! Иначе, боюсь, матушка меня просто убьет.
Что самое интересное, тут он тоже не врал. Рокэ понимающе ухмыльнулся.
- Весомый аргумент. Ладно, я поеду.
Еще пару минут потоптавшись по самолюбию оруженосца, он, наконец, ушел. Ричард вздохнул с облегчением, вытащил из ящика чистый лист бумаги и принялся писать ответ на послание Мирабеллы.
«Дорогая матушка, - выводил он, - через три дня я представлю вам свою избранницу. Боюсь, мой выбор вас несколько удивит. Признаться, он удивляет и меня самого, но сердцу, как известно, не прикажешь».
***
К чести Ричарда следует заметить, что он и вправду пытался сообщить Рокэ, что собирается представить его домочадцам как своего любовника. Увы, юный оруженосец никак не мог решиться и выбрать подходящее время для откровений. Он внимательно следил глазами за Рокэ, прикидывая, как лучше с ним заговорить. К моменту, когда пришло время отправляться в Надор, Алва начал вздрагивать, ловя на себе изучающий взгляд Ричарда, а к концу путешествия, кажется, стал подозревать что-то нехорошее.
- Хватит на меня пялиться, - нервно заметил он.
Ричард послушно уставился в окно кареты. Замок, долгие годы остававшийся его домом, был уже совсем близко. Со своего места Ричард мог разглядеть одинокую фигуру в сером, стоявшую у дверей. Когда лошади подъехали ближе, он узнал матушку. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Нахмуренные брови и брезгливо поджатые губы свидетельствовали о том, что эреа Мирабелла не намерена оказывать будущей невестке радушный прием. Тем не менее, отступать было некуда. Ричард вылез из кареты и, подавив желание удариться в бегство, направился к Мирабелле. Рокэ следовал за ним.
- Здравствуйте, матушка, - кротко сказал Ричард.
Мирабелла издала звук, который можно было толковать как угодно.
- Знакомьтесь, это монсеньор Алва, - продолжил примерный сын. - Он замечательный человек. Он лучше всех.
Рокэ, который, разумеется, знал, что он лучше всех, но не ожидал услышать подтверждение этому от своего оруженосца, посмотрел на Ричарда с интересом и недоумением. Впрочем, его удивление никак не могло сравниться с шоком, испытанным Мирабеллой. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же задохнулась от гнева. Ее щеки побелели, пальцы сами собой сжались в кулаки. В следующую минуту она разъяренной фурией метнулась к Рокэ и намертво вцепилась в его мундир.
- Мерзавец! - шипела она, норовя дотянуться до горла врага. - Совратитель! Да как у тебя хватило наглости явиться! Ты отнял у меня мужа, а теперь хочешь отнять сына?!
Рокэ бережно отцепил скрюченные пальцы Мирабеллы от дорогого сукна и замер, с легкостью удерживая ее на расстоянии вытянутой руки. Почтенная эреа продолжала бесноваться и выкрикивать проклятия. Ричард испуганно попятился, ожидая, что сейчас правда выплывет наружу, но все обошлось. Кажется, Рокэ решил, что прозвучавшие в его адрес обвинения в совращении касаются давнего случая с Джастином, а потому промолчал. Оправдываться ему было нечем.
- Матушка, не бейте монсеньора, - попытался урезонить Ричард. - Монсеньор, отпустите маму.
Как ни странно, это подействовало. Рокэ и Мирабелла отодвинулись друг от друга и остановились. Каждый напряженно изучал противника.
- Я в любом случае не собираюсь пускать этого негодяя в свой дом, - объявила, наконец, Мирабелла, а затем повернулась к Ричарду и добавила: - Тебя я тоже на порог не пущу! Всякий стыд потерял!
Никакие увещевания не помогли. Матушка грудью стала на защиту двери. Ричард уже совсем отчаялся, как вдруг заметил в окне второго этажа Айрис, которая внимательно наблюдала за разворачивающимся перед ней представлением. Судя по всему, ее симпатии были на стороне Рокэ. Ричард жестом показал ей, чтобы она спустилась вниз, и девушка с готовностью кивнула. Ее силуэт мелькнул за стеклом и исчез. Через минуту дверь в замок распахнулась, чуть не сбив Мирабеллу.
- Добро пожаловать в Надор! - провозгласила запыхавшаяся Айрис.
Рокэ наградил свою спасительницу ослепительной улыбкой и первым проследовал внутрь. Ричард поплелся за ним, не преминув ревниво отметить, что монсеньор зачем-то поцеловал руку его сестре.
***
На ужин подали жесткое мясо, политое кислым соусом, от которого сводило челюсти. Ричард мужественно жевал свой кусок и размышлял, почему сегодняшняя еда столь ужасна. У него имелось две основных версии: либо Мирабелла таким образом мстила ему за проявленную непокорность, либо он просто успел отвыкнуть от надорской кухни. Второе представлялось более вероятным, потому что все остальные уплетали мясо с видимым удовольствием. Эдит и Дейдри расправились со своими порциями почти мгновенно и заслужили гневный взгляд матери. По ее мнению, воспитанным девицам не стоило демонстрировать столь неуемный аппетит.
Айрис, единственная из всех почти не прикоснувшаяся к еде, тоже вызвала недовольство Мирабеллы, но по другой причине. Весь вечер юная девица Окделл в открытую рассматривала Рокэ. Не то чтобы он реагировал на ее восхищение, но Мирабелле не требовались дополнительные причины для негодования. Ей вполне хватало имеющихся. К своему удивлению, в чем-то Ричард ее даже понимал.
Послав луч ненависти старшей дочери, она повернулась к Рокэ. Тот ответил нахальным взглядом в упор, поднял свой бокал и провозгласил:
- Предлагаю выпить за покойного хозяина этого дома, Эгмонта Окделла! – провозгласил он.
Далее последовало краткое перечисление всех достоинств отца Ричарда. Рокэ отметил, что он был очень храбрым и честным человеком. Ричард, как ни старался, так и не сумел понять, шутит монсеньор или говорит серьезно. Мирабелла фыркнула, поджала губы. В какой-то момент все присутствующие решили, что сейчас она снова набросится на Алву с кулаками, но, кажется, до нее впервые дошло, что правила гостеприимства требуют изобразить хотя бы подобие светской беседы. Увы, представления Мирабеллы о том, что это такое, сильно отличались от общепринятых. Когда Рокэ осушил свой бокал, она немедленно перешла в наступление.
- Вы умеете варить варенье? – осведомилась она ледяным тоном следователя, ведущего дело о преступлении против государства.
- Нет, - честно ответил Рокэ.
- Жаль. Ричард его очень любит.
Упомянутый Ричард чуть было не подавился костью. До него дошло, что надо спасать ситуацию, пока она не вышла из-под контроля.
- Матушка, варенье – это не главное, - поспешно заметил он.
- Помолчите, - презрительно бросила Мирабелла. – Вы думаете, что это мелочь, но поверьте моему опыту: из таких мелочей и складывается семейная жизнь.
Ричард не нашелся с ответом. Пока он обдумывал какую-нибудь в меру язвительную реплику, в разговор неожиданно влез Рокэ.
- А у вас мясо жесткое, - мстительно заявил он.
Мирабелла метнула в его сторону испепеляющий взгляд, но особого эффекта не достигла. Рокэ отложил вилку и пустился в пространные рассуждения о том, как нужно готовить свинину, чтобы она получалась нежной и сочной. Айрис восторженно внимала. Мирабелла, насколько мог заметить Ричард, тоже прислушивалась с интересом, хотя и пыталась это скрыть. Вроде бы она даже шепнула Дейдри: «Зато хозяйственный». Наверное, это был хороший знак.
К счастью, рецепт оказался достаточно длинным, чтобы Рокэ рассказывал его до конца ужина. Покончив с трапезой, Ворон поднялся с места, пожелал всем спокойной ночи и первым, вопреки всем правилам приличий, направился к себе. Ричард знал, что ему выделили самую темную и холодную комнату, в которой дуло из всех щелей. Впрочем, он полагал, что Рокэ как-нибудь это переживет. Самому Ричарду достались апартаменты, которые он занимал раньше. Услышав об этом, он мог только порадоваться тому, что, по крайней мере, пуританка Мирабелла не догадалась предложить им с Вороном одни апартаменты на двоих. Такой щекотливой ситуации Ричард бы не вынес.
***
Ночь прошла на удивление спокойно. Несмотря на опасения Ричарда, Мирабелла даже не попыталась под покровом темноты придушить незваного гостя подушкой. Это вполне можно было расценить как признак смягчения сурового материнского нрава.
Однако вскоре выяснилось, что Ричард рано радовался. В то время как все остальные снова отправились наслаждаться изысканной надорской кухней, Мирабелла вызывала его к себе для разговора. Ричард обреченно поплелся в ее комнату, гадая, что же все-таки хуже: местная еда или нотации матушки. Честно говоря, из двух зол он скорее предпочел бы первое, но ему не оставили выбора.
Мирабелла, сидевшая за свои столом, сухо кивнула сыну и сразу же перешла к сути дела:
- Я думаю, вы понимаете, как сильно меня разочаровали. Связаться с человеком, убившим вашего отца – это непозволительная низость! Может, объясните, что вы вообще в нем нашли?
Такого вопроса Ричард не ожидал. Он честно попытался представить, за что мог бы полюбить Рокэ. Требовалось срочно придумать правдоподобное объяснение своей якобы внезапно вспыхнувшей страсти.
- Монсеньор – гений военного искусства, - осторожно начал Ричард. – Он выиграл множество битв!
Произнеся это, он сам признал, что фраза получилась не слишком удачной. Воинские таланты едва ли могли служить достаточным основанием для любви. Мирабелла, видимо, считала так же. Она недоверчиво приподняла бровь. Взгляд ее, и раньше не отличавшийся теплотой, стал совсем ледяным. Ричард понял, что нужно скорее исправлять положение.
- А еще Рокэ очень красивый, - торопливо продолжил он, – и благородный. Не надо со мной спорить, матушка! Я знаю, что вы о нем думаете, но он не раз спасал мне жизнь. И вообще, если вдуматься, он очень хороший! Просто он не хочет, чтобы кто-то об этом узнал, потому и держится, как последний мерзавец.
Ричард уже плохо понимал, что он несет, но, кажется, выходило убедительно. Под конец он увлекся и сам поверил в то, что говорил. Его речь стала взволнованной, глаза заблестели, пульс участился. Сейчас он в самом деле походил на влюбленного.
- Вижу, этот негодяй совсем заморочил вам голову, - брезгливо произнесла Мирабелла. – Бедный мой мальчик! Мне остается только молиться о том, чтобы со временем наваждение развеялось.
Ричард не знал, что на это можно ответить, и лишь покорно склонил голову.
- Можете идти, - разрешила Мирабелла.
Он машинально подчинился. Странное дело: перечислив матушке все достоинства Рокэ, он и сам почти поверил в то, что монсеньор достоин любви. Впрочем, эта мысль почему-то казалась тревожной, неправильной, и Ричард поспешил выкинуть ее из головы.
***
К тому времени, как он вернулся в парадную залу, обед уже закончился. Домочадцы разбрелись по своим комнатам. Роке, в гордом одиночестве восседавший во главе стола, цедил из бутылки какую-то непонятную жидкость и выглядел подозрительно довольным.
- Что это у вас? – мрачно осведомился Ричард.
Рокэ отсалютовал ему.
- Вино. Между прочим, местное, надорское. Ваша сестра любезно согласилась принести мне бутылку.
- Вам не следовало впутывать в это Айрис, - поморщился Ричард.
- Она сама предложила мне помощь, - Рокэ отхлебнул из бокала и скривился.- Должен заметить, здешнее вино – жуткая гадость.
Ричард кивнул, соглашаясь, а затем присел на свободный стул. Отчего-то стало неловко. Хотелось встать и уйти, но он все никак не мог придумать достойный предлог для того, чтобы оставить гостя в одиночестве. К тому же его вдруг начало грызть чувство вины. В самом деле, он притащил Рокэ сюда и заставил терпеть невыносимый нрав Мирабеллы, хотя монсеньор был вовсе не обязан этого делать.
- Прошу меня простить, - выдавил Ричард. – Мне очень жаль, что вам приходится мириться с такой убогой обстановкой.
Рокэ взглянул на него с недоумением.
- Юноша, это же ваше родовое имение. Я думал, вы им гордитесь.
- Я и горжусь, - Ричард почувствовал, что у него вспыхнули щеки. – Но я считал, что вы привыкли к другому.
- Пустяки.
Судя по виду Рокэ, он не сердился. Ободренный Ричард продолжил:
- Я хочу также извиниться за свою матушку. У нее немного несдержанный нрав.
- Несдержанный - это еще мягко сказано. По мне, она настоящая фурия.
В глубине души Ричард был согласен с таким определением, но верность семье заставила его возмутиться. Тем не менее, ссоры не вышло. К удивлению Ричард, Рокэ с шутливым раскаянием поднял вверх обе руки, словно сдаваясь и умоляя о примирении. На том размолвка и кончилась.
- Вам налить? – вдруг предложил Рокэ.
Ричард хотел отказаться, но неожиданно для себя согласился. Рокэ плеснул ему дешевого белого вина – другого в Надоре не подавали. Оно и впрямь оказалось невкусным, горьким. Ричард выпил залпом, чтобы скорее покончить с этим, и только через десять минут понял, что зря так спешил. В голове зашумело, тело налилось тяжестью. Он попытался встать, но его качнуло, и он неуклюже упал обратно.
- Сидите тихо, - велел Рокэ.
Ричард подчинился, сел и налил себе еще вина.
Он пропустил момент, когда напиток перестал казаться гадким, но это уже не имело значения. На него нашло приятное оцепенение. Разум продолжал работать так же, как обычно, но эмоции притупились. Стало тепло и спокойно. Подперев голову руками, Ричард наблюдал, как пляшут на скатерти рыжие отблески пламени свечи, как мерцает вино в бокалах, как Рокэ, наклонив голову, смотрит на него своими невероятно синими глазами и что-то говорит. Из него вышел хороший рассказчик. Когда он заговорил о дальних странах, Ричард словно наяву увидел перед собой нагретые солнцем пляжи, ощутил, как ветер доносит запахи моря и каких-то диковинных пряностей.
Он глядел на Рокэ, слушал его бархатный голос и, сам того не подозревая, оказывался все ближе к краю бездны.
Придумывая утром объяснения для Мирабеллы, Ричард как-то упустил из вида, что можно влюбиться в человека просто так, ни за что, и что в шестнадцать лет на это вполне хватает одного дня.
***
Следующие три дня прошли на редкость мирно. Рокэ, похоже, решил вести себя хорошо, и у него это получалось. Он был сама любезность: помог Дейдри и Эдит выбрать узоры для вышивания, прогулялся с Айрис по саду, починил сломанную табуретку и смазал все дверные петли, которые до этого протяжно скрипели. Мирабелла сделала гостю строгий выговор за самоуправство, однако Ричарду показалось, что она больше притворяется, чем злится на самом деле.
Словом, в эти дни он вполне мог бы расслабиться и наслаждаться покоем, но его неотступно преследовала одна мысль. Он так и не рассказал Рокэ, зачем привез его в Надор. Каждый раз, когда Ричард думал об этом, его начинала мучить совесть. Рокэ так старался всем понравиться, не подозревая, что его используют! Дойдя в своих размышлениях до этого места, Ричард уже был готов мчаться к монсеньору и каяться во всех грехах, но его останавливало то, что он никак не мог подобрать нужных слов.
- Я соврал матушке, будто люблю вас, чтобы она отвязалась, но теперь, кажется, я и правда вас люблю, - повторял он, едва заметно шевеля губами.
Разумеется, такая речь никуда не годилась. Рокэ, услышав подобное, только посмеялся бы над ним. Поэтому Ричард предпочитал молчать.
В день отъезда он был мрачен, как никогда. С тяжелым сердцем он проследовал за Рокэ в зал, где их ожидала матушка, чтобы попрощаться. Как выяснилось, кроме самой Мирабеллы, внизу собрались все домочадцы. Дейдри и Эдит испуганно жались друг к другу. Айрис с завистью смотрела на брата. Мирабелла стояла в центре комнаты, строгая и внушительная. На ней было парадное серое платье, которое, несмотря на то, что его немного погрызли мыши, все же позволяло составить впечатление о былом величии Надора.
- Подойдите ближе, сын мой, - величественно произнесла она.
Ричард нерешительно сделал пару шагов вперед.
- Я хочу сказать вам пару напутственных слов, - продолжила матушка. – Неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз, так что прошу вас внимательно выслушать. Как вы понимаете, я никогда не смогу одобрить ваш выбор, - тут она многозначительно посмотрела в сторону Рокэ.
Ворон ответил скучающим взглядом. Пока что все шло довольно гладко, и Ричард понадеялся, что им удастся выбраться из замка без приключений.
- Я полагаю, что рано или поздно вы одумаетесь, - ледяным тоном произнесла Мирабелла. – Однако сейчас, как ни прискорбно об этом говорить, вы всецело под властью чар этого человека.
- Матушка, я не… - начал Ричард.
Он сам не знал, что собирается сказать, но понял: нужно срочно спасать ситуацию. Увы, Мирабелла перебила его.
- Не надо со мной спорить! Я вижу, вы влюблены в него. Это низко и недостойно того, кто причисляет себя к людям Чести.
Рокэ с интересом взглянул на Ричарда. Тому немедленно захотелось провалиться сквозь землю. На миг ему показалось, что в глазах монсеньора не было насмешки и осуждения, лишь веселое любопытство, но, разумеется, это следовало списать на обман зрения. Не мог же Рокэ, в самом деле… Нет, он сейчас расхохочется в лицо своему незадачливому оруженосцу, повернется и уйдет!
Ричард гордо задрал подбородок. Пусть он проиграл, но он встретит свое поражение достойно! Нервы звенели от напряжения.
Прошло несколько секунд, а Рокэ все медлил. Мирабелла, которая, к счастью, так и не поняла, что происходит, снова заговорила.
- Ричард Окделл, если вы предпочитаете жить под крылом у Ворона, мне нечего больше вам сказать. Ступайте прочь! Я подожду того дня, когда вы приползете ко мне на коленях, чтобы вымолить прощение. И, будьте уверены, я дождусь!
Ричард повернулся и на ватных ногах направился к выходу. Кажется, Рокэ шел следом; кажется, Айрис бросилась за ним. Ричард уже ничего не замечал.
***
Двор был залит солнечным светом. Звенела капель. В воздухе уже чувствовался тонкий, едва уловимый запах весны. В другое время все это порадовало бы Ричарда, но сейчас он не смотрел по сторонам. Смущенно глядя под ноги, он сделал пару шагов, а затем остановился, чтобы дождаться Рокэ. Тот подошел почти сразу и с любопытством уставился на оруженосца. Оттягивать разговор больше не представлялось возможным. Ричард поднял взгляд и, запинаясь, пробормотал:
- Простите, монсеньор. Я могу все объяснить.
- Я вас внимательно слушаю, - отозвался Рокэ.
В его глазах плясали веселые искры. Ричард окончательно смешался. Он только что сообразил, что так и не придумал внятного объяснения. Пришлось воспользоваться единственным существовавшим вариантом.
- Я соврал матушке, будто люблю вас, чтобы она отвязалась, но теперь, кажется, я и правда вас... - выдохнул Ричард.
Голос у него сел, и он не мог продолжать. Рокэ, словно не замечая его мучений, отвернулся и пошел к карете. Ричард поспешил следом. Ему было ужасно неловко. Он думал, что это утро наверняка займет почетное первое место в его списке самых ужасных воспоминаний.
- Монсеньор, скажите что-нибудь! – отчаянно позвал он.
Рокэ не замедлил шага.
- Я вас прошу!
Должно быть, в голосе Ричарда звучало неподдельное отчаяние, раз дрогнуло даже каменное сердце Ворона. Рокэ остановился, подождал, пока оруженосец догонит его, и лишь после этого неторопливо произнес:
- Что вы хотите услышать? Вам ли не знать, какой я бессердечный мерзавец! Я не уважаю людей Чести, не верю в любовь и не умею варить варенье.
Тут Рокэ неожиданно прервал свой монолог, наклонился к остолбеневшему Ричарду, быстро и резко поцеловал его, а затем продолжил, как ни в чем не бывало:
- И с таким человеком вам придется жить! Да, юноша, я вам сочувствую.
Ричард поморгал, пытаясь прийти в себя. Все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Он даже украдкой ущипнул себя, чтобы проверить, не сон ли это.
Похоже, все происходило на самом деле. Реальность, рассыпавшаяся кучей сияющих осколков в тот миг, когда Рокэ коснулся его губ, вернулась на место. Откуда-то сбоку донесся протестующий вопль Айрис, и почти тут же со стороны замка прозвучал крик Мирабеллы:
- Бесстыдники! Хоть бы за ворота вышли!
Впрочем, все это уже не имело ровным счетом никакого значения. |