- Людвиг, скажи мне, как поэт – поэту, ты некрологи сочинять умеешь?
Эр Блэйд
Началось все с того, что Рокэ, задушевно улыбаясь, проговорил:
- Лионель, у меня будет к тебе просьба…
Лионель Савиньяк был умным человеком, и знал, что ничем хорошим такие задушевные улыбки первого маршала не кончаются. Но поскольку смыться было некуда, граф мужественно усидел на месте и даже выдавил из себя:
- Да?
- Ты же помнишь нашу идею о том, что народ не стоит путать лишний раз и всех, кто не слишком активно проявлял себя как сторонник Альдо, не следует ославлять предателями?
Лионель помнил.
- Так вот, - поигрывая бокалом с вином, продолжил Алва.- Как ты знаешь, на днях скончался граф Штанцлер.
Савиньяк покивал – дескать, было дело, скончался граф.
- Ну и хоронить его будут как положено, - заключил Рокэ. – Мне нужна надгробная речь.
Лионель поперхнулся вином.
- А почему я? – вышло как-то жалко и умоляюще.
- Ну не я же! – возмутился его светлость регент.
- Логично, - признал граф и налил себе еще. Новость следовало запить.
Вот и получалось, что в три часа ночи в кабинете графа во дворце горел свет, а сам граф тщетно пытался сочинить хоть строчку треклятого некролога, понося мысленно драгоценного покойничка. Вот есть же такие люди – даже с того света умудряются жизнь испортить!
В дверь нерешительно постучали. Лионель отвлекся от вдумчивого покусывания пера и промычал:
- Войдите.
В дверь просунулась голова Марселя Валме.
- Полуночничаете? – поинтересовался граф Ченизу.
- Некролог пишу, - мученически поведал Лионель.
- Судя по выражению лица – себе, - резюмировал Валме, закрывая за собой дверь.
- Если бы! – Савиньяк горестно взмахнул пером.
Услышав, в чью честь сочиняется сей шедевр, граф Ченизу некуртуазно хрюкнул, извинился, фыркнул, а потом просто и беззастенчиво заржал в голос.
Лионель насупился.
- Да ладно вам, граф, не обижайтесь, - отсмеявшись, попросил Марсель. – Я удивляюсь Рокэ – с чего бы ему просить вас? Попросил бы уж Окделла, в самом деле, ему лучше знать о достоинствах графа Штанцлера.
- Ага, - покивал Лионель. – Дикон напишет. А мне потом это читать. Я там рядом с покойником лягу.
- Действительно, - Марсель задумчиво кивнул и сел рядом с Савиньяком. – Ничего. Это не сложнее, чем писать папеньке. Справимся.
Воодушевившись нежданной поддержкой, Лионель воспрял духом и даже почувствовал что-то вроде вдохновения.
- Мы собрались здесь сегодня… или нет… вот! Сегодня мы провожаем в последний путь…
Марсель хихикнул.
- Есть другие предложения? – поинтересовался Лионель.
- Мы прощаемся ?
- Ага. Прощаемся. Скорее бы.
- Может, лучше про грусть? Мы все скорбим?
- В особенности господин регент. Хоронили Штанцлера - порвали три гитары…
- Да чужой с ним, с началом. Может, лучше с описания достоинств покойного?
- А они были?
- Хоть отбавляй. Что вы, граф, можете сказать о покойном?
- Нуууу, - задумался Лионель. – Покойный обладал недюжинным талантом развешивания лапши на чужих ушах и художественного вранья.
- Ага. Стало быть, неистощимая фантазия и дар убеждения.
- Слухи распускал.
- Всегда был в курсе событий двора и делился своими соображениями о политической обстановке.
- Трус редкостный.
- Был предусмотрителен и осторожен в делах.
- Складно как, - поразился Лионель.
- А то! – горделиво согласился Марсель. – Я все-таки сын своего отца.
Дверь тихо открылась.
- А я-то думал, кто тут куролесит, - Эмиль Савиньяк зашел в комнату, неодобрительно рассматривая компанию. – Чего не спится?
- Я некролог пишу, - пробубнил Лионель, записывая очередной словесный шедевр.
- Помирать что ли собрался?
- Нет, у нас все уже умерли, - успокоил Марсель. – Осталось только некролог написать.
Эмиль подошел к столу. На столе красовался лист с крупным заголовком:
«Надгробная речь». Приставка «над» была зачеркнута. Сверху было надписано: «за». Ниже мелкими буквами значилось : «графу Штанцлеру». Далее следовал пронумерованный список:
Покойный обладал:
1. Фантазией и даром убеждения
2. Талантом собирать и распространять информацию
3. Своеобразными политическими взглядами ( оригинальными? Революционными?)
4. Предусмотрительностью ( редкой предусмотрительностью)
5. Харизмой.
После «харизмы» красовался большой знак вопроса, похожий на ызарга.
- И это все? – поразился Эмиль. – Вы так и будете читать? По пунктам?
- А мы скажем, что покойный отличался редкостной аккуратностью, и ему было бы приятно, - выкрутился Лионель.
- Нет, так не пойдет, - решительно сказал Эмиль и сел за стол. Перу пришлось вытерпеть еще одно покусание. Зато после списка достоинств появилось:
«Мы все знаем, как много покойный сделал для своей страны, все помним, каков был этот человек» с этого места была проведена жирная стрелка к списку достоинств.
- Ты же написал, что мы и так помним? – спросил Лионель, внимательно наблюдавший за процессом.
- Это фигура речи, - успокоил его брат.
Далее на листе появилось: « Мы надеемся, что память об этом человеке проживет долго»
- Такое забудешь, как же, - фыркнул Марсель.
«Имя его не будет забыта и уроки, которые он помог извлечь, не будут потеряны»
- Какие уроки? – шепотом, что бы не сбить брата с мысли, спросил Лионель.
- Такие. Нечего разных сволочей к трону пускать, - так еж шепотом ответил Марсель.
«Этот человек оставил след, как в судьбе государства, так и в судьбе отдельных людей. Мне нечего больше сказать. »
- Ну чего ж ты так откровенно?
- Ты ничего не понимаешь, это как бы честность и обоснование для того, что бы не распинаться три часа.
- Господа, - снова открылась дверь и на пороге показалось отчаянно зевающее нечто. При подробном рассмотрении в нечте был опознан Людвиг. – Господа, какого леворукого вы так орете? Спать же невозможно! За стенкой все слышно.
- За стенкой – кабинет Рокэ – проинформировал рыжего Лионель.
- И что?
- Что ты там делал?
- Спал.
- С кем?
- Граф, вы извращенец! – возмутился Людвиг. – С одеялом я там спал! Пока вы тут развлекаться не начали.
- Мы не развлекаемся, у нас серьезное дело, - поспешил реабилитироваться Лионель. – Мы некролог пишем.
- Ну конечно, - проворчал Людвиг. – Чем еще могут заниматься посреди ночи? Только некрологи сочинять… - он дошел до стола и оглядел исторический документ. – Какой же это некролог? Мало чувства!
Взяв перо, шут быстро внес пару поправок в текст.
- Да, кстати, - спохватился он, тоже покусывая многострадальное перо. – А кому некролог-то?
…
С утра у всех почему-то болела голова. Хотя, вроде бы ничего кроме воды никто не пил. Оставив Людвига и Эмиля спать на креслах, Лионель с Марселем отправились на отчет.
- Мы знаем, как много покойный сделал для своей страны, и это наполняет душу скорбью, - выразительно прочел регент.- А, тут еще ремарка *можно пустить слезу или дернуть уголком рта*.
Лионель дернул уголком рта и в который раз пообещал себе таки прибить Людвига с его актерством.
- Хорошая штука, - одобрил регент. – Жаль, не пригодится.
- ОЖИЛ?! – не поверил своим ушам Марсель.
- Да нет, захоронили так – пожал плечами Рокэ. - Кто-то напутал. Не выкапывать же.
Лионель шагал по коридору рядом с Марселем.
- А не выбрасывай, - предложил граф Ченизу. – Мало ли… Вон, Манрик еще жив.
- Ну да, - покивал Лионель. – Только тогда в список надо добавить художественный вкус. Этот, как его… безупречный. |