Название: Альтернативная история.
Автор: Сиреневый Кот
Бета: Najada
Жанр: АУ
Персонажи: Ричард Окделл, другие
Саммари: Что было бы, окажись Ричард Окделл в Старой Придде вместе с Валентином.
Рейтинг: G
Фэндом: "Отблески Этерны"
Дисклеймер: герои и вселенная принадлежат В. Камше.

Небольшая, просто обставленная комната не походила на тюрьму, еда о ней тоже не напоминала, но Ричарду и в этом виделось чуть ли не издевательство. Почему – он и сам не смог бы сказать, наверно, просто потому, что все было НЕ ТАК. И он не знал, как здесь себя вести. Что говорить, как говорить…
За дни, проведенные в пути, он успел привыкнуть молчать и не показывать недовольства – ни словами, и никаким иным способом. Одним словом лишать противника дара речи он так и не выучился, а видеть равнодушие или, того хуже, презрительные усмешки в ответ на язвительные вроде бы выпады было совсем уж нестерпимо. Расспрашивать, куда его везут и что с ним будет, Ричард не стал бы ни за что, а давать объяснения, разумеется, никто не спешил.
Вчера дорога и ожидание закончились. Вернее, только дорога… Наверно, приехать в незнакомый город в такой чудесный солнечный день – хорошая примета? Некоторое время Дику пришлось провести в караульном помещении, потом явился офицер – какой-то там барон… совершенно невозможная фамилия. Показал эту комнату, очень педантично разъяснил, что можно выходить в коридоры и двор, но не за ворота, предупредил, что от глупостей (вроде попыток сбежать) лучше воздержаться – чтобы не оказаться в настоящей тюрьме, и что монсеньор регент намерен лично допросить герцога Окделла завтра.
То есть уже сегодня.
«Лично допросить». Бергер выразился именно так, допросить, а не побеседовать и не задать несколько вопросов. Что ж, ничего удивительного, кто такой Ричард Окделл, здесь наверняка знают, а если не знали до сих пор, Придд исправил положение. Легко представить, чего он наплел. А чем можно ответить на такую подлость?
Последним, что Ричарду пришлось узнать о герцоге Ноймаринене, было сказанное на суде эром Августом. «Рудольф Ноймаринен надел на себя регентскую цепь. Зная этого человека, не сомневаюсь, что его мысли - о короне. Тот, о ком я говорю, сейчас находится в волчьем логове…» А теперь в волчьем логове оказался сам Ричард. Стоит ли надеяться на неведомого союзника, которому ни при каких обстоятельствах нельзя раскрываться?.. Неизвестно даже, жив ли он до сих пор…
Да, еще был один человек, которого Дик мельком заметил накануне. Генерал, судя по перевязи, жаль, не удалось рассмотреть его получше. Такое знакомое лицо, но кто это? Тот бергер с непроизносимой фамилией как-то назвал его, кажется… да, Герман. Имя ни о чем не говорит, но надо запомнить…
…Похожа эта комната на тюрьму или нет, все равно не убежишь. Охраны полно, окно выходит на внутренний двор, все хорошо просматривается – незаметно не проскочишь… Нет, конечно, сбежать можно откуда угодно, но кто-то должен помочь. Ну не может же быть, что здесь не найдется никого, кому дорога Честь?
За дверью послышались голоса и шаги, и Ричард торопливо отскочил от окна, придвинул к столу стул и сел. Это он взял за правило еще по пути сюда – не встречать никого из своих тюремщиков стоя и не вставать специально, кто бы ни входил в комнату. Этого от него точно не дождутся…
Короткий стук, потом дверь распахнулась, пропуская дежурного офицера – имени его Ричард не знал, да и знать не хотел. И неприязнь, похоже, была взаимной.
-Герцог Окделл, - холодно отчеканил офицер, - монсеньор регент примет вас через час.
-Отлично, - скучающе кивнул Ричард. – Когда вам будет угодно.
-Не мне. Вас будет сопровождать генерал Ариго. Не заставляйте его тратить время на ожидание.
Дик едва не подпрыгнул. Ариго! Брат Катари… Да, он так и не вернулся в столицу, но он родился Человеком Чести! И он оказался именно здесь…
Спохватившись, Ричард вернул на лицо выражение утомленной скуки.
-Еще лучше. Я подожду его во дворе.
Он дождался, пока за офицером захлопнется дверь, и только тогда встал и принялся подчеркнуто неспешно одеваться. Увы, пришлось привыкать и к спрутьим тряпкам – без шляпы и плаща в дороге нельзя, а другого ему ничего не дали. Ничего, скоро все изменится. Нужно просто набраться терпения…

****

Вчерашний день был солнечным и ослепительно ярким, сегодня же с утра мела метель… Внутренний двор был защищен от ветра, но не от снега, и теперь, когда метель поутихла, редкие снежинки продолжали тихонько сыпаться из нависших серых облаков. Ричард притворил за собой массивную дверь и остановился в паре шагов от порога. Выйти во двор он придумал только из желания досадить своим тюремщикам – глупо это было, но теперь придется изображать счастливого гуляющего… Хотя просто бродить по совершенно пустому двору ничуть не веселее, чем сидеть в четырех стенах. Но стоять на месте было еще глупее, и Дик, изобразив полное безразличие к окружающему, пошел вдоль стены дома.
Впрочем, скучать в одиночестве ему пришлось недолго. Он дошел до самого дальнего угла двора, когда высокие ворота приоткрылись. Ричард торопливо отступил в угол, в тень – не великое укрытие, но сразу все-таки не заметят. А он успеет разглядеть прибывших и решить, как себя вести…
Молоденький теньент распахнул ворота шире и придержал створку, пропуская во двор еще одного человека, одетого как будто не в форму. Бодро прищелкнул каблуками, по-военному коротко поклонился, получил в ответ полный достоинства наклон головы и исчез, захлопнув за собой ворота.
Ричард пригляделся. Оставшись один, вновь прибывший очень неторопливо развернулся и пошел прочь от ворот, туда, где в углу двора прятались от ветра (а летом, наверно, и от чересчур жаркого солнца) две углом же составленные скамьи. Рассмотреть его со своего места Ричард толком не мог, но заметил главное – под полой тяжелого темного плаща не было шпаги.
Пленник, и, судя по обращению, не из рядовых. Это еще не союзник, но наверняка не враг, попытаться заговорить определенно стоило. Неизвестность изматывала хуже реальной опасности, может быть, удастся узнать хоть что-то полезное?..
Ричард решительно оттолкнулся от стены и пошел через двор, очень стараясь не спешить. Ни к чему показывать неуверенность там, где нужно совсем другое… Незнакомец, погруженный в какие-то свои мысли, не замечал его, пока между ними не осталось всего десяток шагов, и лишь тогда остановился и повернулся. Высокий, худой, уже очень немолодой человек, одетый во все темное – то ли черное, то ли очень темно-синее. На одежде – ни украшений, ни знаков отличия – ничего, что могло бы подсказать Ричарду, кто перед ним.
-Прошу простить мою бесцеремонность, - произнес Дик, снова теряя уверенность под очень спокойным, по-приддовски ничего не выражающим взглядом. – Я… здесь всего второй день, и…
-И еще не решили, с кем и как здесь можно говорить, - закончил его фразу незнакомец. – Чем могу служить, сударь…?
Ричард, спохватившись, поклонился:
-Еще раз прошу прощения, я забыл представиться... Герцог Ричард Окделл.
Ответный поклон показался ему чересчур сдержанным, хотя, может быть, только показался.
-Олаф Кальдмеер, адмирал флота Его Величества кесаря Готфрида.
Дриксенец. Ну конечно, иссиня-черную форму носят дриксенские военные моряки, а Дриксен пока что следует считать союзником… независимо от будущих планов Альдо.
Но что военный моряк делает так далеко от моря?..
-Вы как будто удивлены. - Кальдмеер сел на скамью, откинулся на невысокую деревянную спинку. Поморщился, или показалось?.. Ричард осторожно присел на другую скамью, так, чтобы не быть рядом, но лицо собеседника видеть.
-Я… да, я не ожидал. – Дик лихорадочно пытался припомнить все, что знал и слышал о дриксенских моряках в последнее время. – Вы… простите, но как вы оказались здесь?
-Попал в плен во время атаки на Хексберг, - без выражения отозвался Кальдмеер. – Я командовал Западным флотом… пока этот флот существовал.
«Хексбергская бойня», всплыли в памяти Ричарда слова урготского посла. Ловушка, устроенная дриксенцам неожиданно вернувшимся Альмейдой… Да, Западного флота Дриксен больше нет. А вот много ли стоит полководец, проигравший сражение, потерявший всю армию и, вдобавок, сдавшийся в плен – ради спасения собственной жизни, а для чего еще сдаваться в плен во время боя?..
-Герцог Ричард Окделл, - произнес между тем адмирал, задумчиво, глядя куда-то в пространство, - один из тех… ммм… достойных дворян, коим господин Альдо Ракан обязан троном.
-Я… был вместе с Его Величеством еще с Алата, - отчего-то с запинкой проговорил Ричард. Да что с ним такое? Было бы перед кем теряться…
-Да, я, кажется, неверно выразился… Не один из достойных, но один из ближайших соратников… Ведь цепь у вас на шее – орден?
-Орден Найери, - с некоторым облегчением вздохнул Ричард. И, заметив вопросительное выражение на лице собеседника, поспешил объяснить: - В древности его получали те, для кого жизнь сюзерена была дороже собственной…
-Очень интересно. – Никакого интереса в голосе Кальдмеера, впрочем, не прозвучало. Странный он был и непонятный… но нужно было попытаться понять. – Если я правильно помню ваши обычаи, клятва оруженосца обязывает к этому без всяких орденов… - Ричард оцепенел. Как, и здесь?.. Откуда?! Адмирал же, по-прежнему ровно, продолжил: - Орден Найери… Однако, если мне опять-таки не изменяет память, вы были кавалером ордена Талигойской Розы? За участие в Дарамском сражении?
-Вы знаете?.. – Это прозвучало глупо, но Дик был слишком сбит с толку.
-Доклад посланника о торжествах по случаю победы в Варасте не был секретным. Орден Талигойской Розы - высокая награда за высокую доблесть, но, по-видимому, у вас его отняли в плену?
-Нет, - отрезал Ричард. Обсуждать эту тему не хотелось. – Я… давно не ношу его. Награды, полученные на службе узурпатору, в Талигойе не имеют ценности.
-Вот как? – Что-то в выражении лица Кальдмеера изменилось, неуловимо и недобро. – С каких пор доблесть и верность стали терять цену со сменой династии?
-Это не просто смена династии, - качнул головой Окделл. – Это… как новое рождение. Все должно начаться с начала, с чистого листа!
-Ни жизнь, ни историю нельзя начать сначала, сударь, ее можно только продолжить. – адмирал говорил, как будто сам с собой. – Франциск был мудр…
-Франциск был узурпатором, разрушившим великую державу. – Разговор пошел не так, как хотелось Ричарду, совсем не так, и лучше поскорее переменить тему. О чем только думает этот дриксенец, в конце концов?..
-Великие державы не рушатся одним ударом. Великим я бы назвал нынешний Талиг…
-Талига больше нет.
-Регент и его маршалы с вами не согласятся… герцог.
-Вы так говорите, потому что проиграли бой, - не удержался Ричард. – Конечно, проиграть непобедимому не столь зазорно, как равному… - слова урготского посла пришлись как нельзя кстати, хорошо, что вовремя вспомнились.
Адмирал не удивился и не рассердился. По крайней мере, вида не показал. Просто чуть заметно пожал плечами:
-В моем проигрыше и нет ничего зазорного. Впрочем… я могу и ошибаться, особенно если ваш опыт побед и поражений больше моего.
Это что, насмешка?..
-Вам угодно смеяться, сударь?..
-Ни в коей мере, сударь. – Кальдмеер по-прежнему выглядел непроницаемо спокойным, но взгляд, теперь обращенный на собеседника, обдавал холодом почти осязаемо. – Смелостью и удачливостью вашего сюзерена можно восхищаться, но сумеет ли он удержать свою победу? Император Дивин ничего не делает просто так, тратить силы и золото не в своих интересах он не будет.
Ричард решил бы, что ослышался, но нет, никакой ошибки не было. Какая низость – мстить за собственное поражение, обливая грязью тех, к кому судьба оказалась более благосклонна… Но молчать в ответ на такое просто нельзя. Как и отвечать, не подумав.

-Я… боюсь, что неверно вас понял, - начал Дик, тщательно подбирая слова. – Вы хотите сказать, что победу Его Величеству принес император Дивин?
Кальдмеер снова пожал плечами:
-Деньги. Наемная армия стоит дорого, продажные генералы – еще дороже. Но, даже если платил кто-то другой, Дивин своего не упустил… Что с вами, герцог, вам нехорошо?
Нехорошо – это было сказано очень мягко. У Ричарда просто в ушах зазвенело, как от хорошей оплеухи.
-Я… не понимаю, - тихо проговорил он. – Продажные генералы… Как вы можете так отзываться о людях, которых совсем не знаете?
-Этих конкретных людей я не знаю. – Обтянутая перчаткой рука будто невзначай прошлась по старому шраму на худой щеке. – Но я знаю кое-что другое. Например, как высоко будут ценить офицера, единожды преступившего присягу. И с какой легкостью от него при случае избавятся.
-Я не собираюсь с вами спорить. – Дику все-таки удалось немного успокоиться. – Но люди, о которых говорю я, уже стали жертвами мести наших врагов.
-За нарушение присяги не мстят, герцог. За него наказывают… если вы понимаете разницу. Но спорить с вами я тоже не хочу, тем более, что вряд ли мы до чего-то договоримся. Ибо, к сожалению, говорим о разных вещах.
Стало тихо, так тихо, что, кажется, можно было услышать шелест снежинок, сметенных ветром с крыши. Ричард просто смотрел на Кальдмеера, не зная, что говорить дальше. Адмирал тоже молчал, снова о чем-то задумавшись. Знать бы, о чем…
-Вы провели в плену почти два месяца, - нарушил, наконец, молчание Дик. – За это время можно многое узнать и сделать. Почему вы не бежали?
-У меня не было такой возможности, - безразлично отозвался Кальдмеер.
-Но вы и не пытались, - не спросил, просто произнес Ричард. Зачем спрашивать, если ответ уже известен?
-Нет. Не возникало желания портить себе жизнь заведомыми глупостями. Когда обстоятельства оказываются сильнее, приходится молчать и терпеть, только и всего.
Ричард отвел взгляд. Да уж, хороший ответ. Молчи и терпи. И это говорит человек, дослужившийся до звания адмирала. Оставалось только надеяться, что с другими военачальниками Дриксен повезло больше. Габайру ведь упоминал об адмирале, которому удалось вырваться из ловушки…
-Вас, видимо, пребывание в плену не угнетает…
-Если мои чувства не очевидны, это не значит, что их нет. А вот вам, герцог Окделл, если вы хотите иметь успех при дворе, лучше научиться следить за выражением своего лица.
Дик вспыхнул:
-Мой король ценит в своих соратниках искренность!..
-В сочетании с неведением, по всей видимости. Особенно о подробностях собственного восшествия на престол. – Подчеркнуто ровный тон в сочетании с оскорбительным смыслом фразы… Да, первое впечатление не обмануло. Спруты – везде спруты, неважно, какими именами называются и каким королям служат. Но позволить этому… этому… оставить за собой последнее слово?..
-Мне известны подробности восшествия на престол Его Величества, - произнес Ричард с расстановкой. – И то, что люди, присягавшие Олларам, не желают хранить верность присяге, означает лишь, что время Олларов прошло. Возрождение истинных королей угодно Кэртиане, и неважно, какая у нас сейчас армия. Истинный эорий не может не откликнуться на призыв Ракана, а во главе бывших олларовских армий стоят эории, и если начнется война…
-Война уже началась, - перебил Кальдмеер. – И господин Ракан благоденствует только потому, что верные Олларам войска удерживают на границах армии империи и ее союзников. Талиг будет воевать – но с Дивином, а не с Альдо Раканом. Последнего либо раздавят, как червя, либо позволят самому себя сожрать в разоренной столице.
Ричард воззрился на него, как на выходца.
-Вы… оскорбляете меня, сударь!..
-Неужели? А может быть, это вы оскорбляете меня, предлагая считать разменную карту козырным тузом? Что такое десять тысяч полуобученных наемников против лучших армий и лучших полководцев Золотых Земель? Ничто. Это не оскорбление, сударь, это простая логика простой человеческой войны, которую я, в отличие от вас, знаю изнутри. Так что оставьте мистический экстаз для кого-нибудь другого, я давно перестал верить в сказки.
-Вы не смеете так говорить! – не выдержал Ричард. – Причем здесь логика? Древние силы Кэртианы…
-Я знаю, чего хотят древние силы Кэртианы. – Кальдмеер был холоден, как десять Спрутов. - Имел хороший случай узнать. И еще знаю, чего хотят некоторые люди. Вряд ли я смогу остановить войну, но я сделаю все, чтобы Дриксен в этом безумии не участвовала.
-Сидя в плену, вы не сделаете ничего, - сквозь зубы процедил Окделл.
-Я и не собираюсь что-то делать, сидя в плену. В ближайшее время я возвращаюсь в Эйнрехт, таково решение регента.
-В Эйнрехт?.. – Так вот к чему было это «молчать и терпеть»! Выжидать и выторговывать свободу в обмен на пособничество врагам… Подлость, какая подлость… - Сделка с врагами? Это плохо сочетается с дворянской честью, не так ли?
-У меня нет ДВОРЯНСКОЙ чести, - отрезал Кальдмеер, вставая. – Но совесть у меня есть.
Нет дворянской чести… Вот и ответ на все вопросы. Как же прав был Альдо, когда говорил, что опора трона – только они, эории, обладатели древней крови… Можно ли придумать лучший способ проиграть войну, чем доверить водить армии лавочникам?!
-Совесть? – Дик тоже вскочил. - Да вас же… просто купили!.. И не вам называть соратников Альдо продажными!..
Кальдмеер, развернувшийся было, чтобы уйти, остановился.
-Выбирайте выражения, герцог. Молодость – не оправдание для глупости.
-Назвать труса трусом – не глупость!.. – выпалил Дик – и осекся под тяжелым, льдисто-холодным взглядом. ТАК на него не смотрел, кажется, еще никто…
-Щенок… - коротко бросил Кальдмеер, повернулся и стремительным шагом направился к дверям дома.
-Закатные твари… - пробормотал Дик, переводя дыхание. И едва не подпрыгнул, когда сзади раздалось:
-А вы не очень-то вежливы, сударь.
Ричард крутанулся на месте. В двух-трех шагах перед ним стоял человек в одежде того же цвета, что у Кальдмеера. Только очень молодой, едва ли старше самого Ричарда, и… бледный явно не от страха.
-Кажется, я не имею чести… - начал Окделл, но пришелец не дал ему договорить.
-Судя по тому, что я слышал, чести вы действительно не имеете. – Он вздернул подбородок и отчеканил: - Граф Руперт фок Фельсенбург, лейтенант флота Его Величества Готфрида, личный адъютант адмирала Кальдмеера. Не знаю, как изволите именовать себя вы, но за свои слова отвечать следует независимо от знатности рода.
-Герцог Окделл всегда отвечает за свои слова!.. – тоже взвился Ричард. Довольно сегодня с него дриксенских нравоучений…
-Неужели?.. – Фельсенбург сжал кулаки, то ли сдерживая ярость, то ли…
-Господа, надеюсь, моя бесцеремонность не выглядит чересчур… неуместной?
Ричард обернулся на новый голос. К ним удивительно неслышно приблизился еще один человек, на сей раз, кажется, не из числа «гостей» - под распахнутым плащом виднелся мундир военного флота Талига и тяжелая боевая шпага в темных ножнах.
-Понимаю, что я здесь лишний. – Незнакомец улыбался, но черные глаза не смеялись. – Но по-моему, вы кое о чем забыли. Например, о том, что у вас обоих нет шпаг.
-Было бы плохо, если бы шпаги не было у одного, - процедил Фельсенбург, не отрывая горящего ненавистью взгляда от лица Ричарда. – А так – мы на равных.
-А вы уверены, что ваш соперник тоже обучен приемам, коих вы нахватались от абордажников с «Ноордкроне»?
-Если нет, значит, обучен чему-нибудь другому. Если не обучен ничему – научится держать на привязи язык.
Улыбка незнакомца растаяла. Он подошел ближе, остановившись рядом с Фельсенбургом, и произнес негромко и очень спокойно:
-Руперт, разбираться и искать виноватого здесь не будет никто. Если вы затеете драку – накажут вас обоих.
-Мне все равно. Если это ничтожество не возьмет назад свои слова…
-Зато вашему адмиралу будет не все равно, если вас посадят под замок. Хотите заставить его идти на поклон к Райнштайнеру?
Фельсенбург вздрогнул и со свистом втянул сквозь зубы воздух. Еще пару мгновений стоял молча, прожигая Ричарда ненавидящим взглядом, потом резко развернулся и пошел к дому, спеша, почти сбиваясь на бег.
Ричард, так и не успевший произнести ни слова во время странного диалога, глянул на «спасителя». Тот молчал, глядя в сторону, улыбки на его лице больше не было, возле губ и между бровей резче означились морщины.
-Я не знаю, кто вы, сударь, но…
-Вице-адмирал Вальдес, если это имеет какое-то значение. Вы ведете себя неосмотрительно… герцог Окделл. Крайне неосмотрительно… - И, так и не взглянув на ошарашенного Повелителя Скал, тоже пошел прочь, но не к дому, а к воротам.
Дик остался стоять на месте. Происходящее все больше напоминало дурной сон…

***

…Смотреть вслед Вальдесу Ричард не стал, отвернулся от ворот и снова сел на скамью. И тут же вскочил, услышав со стороны ворот голоса – Вальдеса и еще один, незнакомый. Слов было не разобрать, кроме последней фразы вице-адмирала, сказанной чуть громче: «Оставьте, генерал. Позже…»
Генерал?.. Ричард невольно напрягся, даже шагнул в сторону ворот… как оказалось, навстречу человеку, чье лицо еще накануне показалось ему странно знакомым.
-Герцог Ричард Окделл?
-Да… - Ричард торопливо переглотнул. - С кем имею честь?..
-Генерал Жермон Ариго.
Ричард мгновенно забыл недавние волнения. Ариго! Еще бы лицо не показалось знакомым… Конечно, нетрудно было догадаться, вспомнить только, как меняется звучание имен на торский лад. Ричард – Рихард, Жермон – Герман… Ну почему он такой непонятливый?!
-Прошу прощения, граф, я должен был узнать вас сразу…
-Я не настолько похож на братьев. Прошу следовать за мной, вас ждет монсеньор.
Острые крыши и шпили башен старинного замка упирались в низкие облака, Ричард разглядел их, едва выйдя за ворота. Очевидно, туда, к замку, и лежал сейчас их путь. Разумеется, генерал прибыл с эскортом, но прямо за спиной, к счастью, никто не топал, на тихой улочке людей тоже не было, и Ричард решил воспользоваться случаем – немного рассмотреть и разговорить нынешнего графа Ариго. Рослый, крепко сложенный Жермон в самом деле походил на братьев и сестру только лицом, но кровь есть кровь, ее не отменишь никакими завещаниями и распоряжениями…
-Могу я полюбопытствовать, чем вы так огорчили вице-адмирала Вальдеса?
Ричард вздрогнул, возвращаясь к действительности.
-Я?.. Не знаю, право… Почему вы решили?
Ариго усмехнулся в усы:
-Потому что сцепился он именно с вами, больше там никого не было. Просто так, ни с того ни с сего, в драку он не полезет, тем более с пленником, значит, был повод. А единственного человека в этом доме, которого Вальдес считает нуждающимся в защите, зовут Олаф Кальдмеер. Знакомое имя?
Ричард нахмурился:
-Да, имел сомнительное удовольствие познакомиться…
-Сомнительное?
-Ну… да. – Ричард почувствовал, что краснеет, и отвернулся.
-И что?
-Высказал все, что думаю… Я понимаю, что повел себя не лучшим образом, нужно быть осторожнее, но так трудно сдерживаться, видя трусость и подлость…
-Да, трусость и подлость иного не стоят, - задумчиво согласился Ариго. – А поспешным суждением очень легко оскорбить человека, ничем этого не заслужившего…
-О чем вы? – нахмурился Окделл.
-Так… просто к слову пришлось. Значит, вы отправились сюда прямо из столицы?
-Да… - Ричард, поколебавшись, все-таки решился: - Граф, признаться, мы ожидали вашего возвращения домой после того, как…
-Моим домом давно стал север. – Ариго, кажется, не удивился.
-Я… понимаю, - с запинкой отозвался Ричард. – Но… прошло столько времени, разве нужно так долго помнить?.. То есть, я хочу сказать… в конце концов, все можно простить. А у вас еще есть сестра…
-Катарина была ребенком, когда я видел ее последний раз. – Жермон говорил без удовольствия, но говорил, это кое-чего стоило, и Дик решил не упускать возможности.
-Она стала женщиной с тех пор… Самой прекрасной женщиной в мире. – Голос дрогнул, но надо ли притворяться перед братом Катари?.. – И я так хотел бы видеть ее счастливой…
-Значит, она несчастна? Теперь, когда дело Людей Чести, наконец, победило?
-Победило, но… - Как, какими словами рассказать, объяснить?.. - Она слишком чиста и благородна, чтобы просто порвать с людьми, которые ее недостойны, но с которыми она связана клятвами и прошлой жизнью... Может быть, если бы рядом был по-настоящему близкий человек, с которым она не чувствовала бы себя такой одинокой…
-Это человек – не я, - очень спокойно, даже жестковато, произнес Ариго.
Ричард даже приостановился:
-Для вас это совсем неважно? То, что есть кто-то, кто нуждается в вас? Если даже…
-Герцог Окделл, - перебил Ариго немного иным тоном, чем говорил прежде. – Вы точно помните, где находитесь?
Ричард вздрогнул… и прикусил язык. Ну что сегодня за день такой неудачный? Снова его занесло, да еще так глупо… В самом деле, они же не в закрытой комнате, ну и что, что поблизости никого не видно - мало ли кто может расслышать сказанное!..
-Вы правы, граф, - тихо сказал он, - я… буду осторожнее…
-И очень хорошо. Тем более, что мы уже пришли.
Замковые ворота распахнулись навстречу, дорога оказалась короче, чем можно было подумать сначала. Путь до покоев регента Повелитель Скал не запомнил, слишком занятый своими мыслями, да и лестницы и переходы были очень запутанными… В одном из небольших залов, за очередным постом охраны, их встретил уже знакомый бергер, фамилию его Дикон так и не мог запомнить.
-Герман, монсеньор попросил тебя зайти первым. Герцог Окделл, будьте любезны подождать здесь.
-Разумеется. – Ариго отдал плащ и шляпу подошедшему слуге. – Ойген, если не возражаешь, потом я хотел бы поговорить с тобой.
-Если тебя беспокоят приключения виконта Сэ, то он будет в полном твоем распоряжении не далее, как сегодня вечером.
-В самом деле? – явно обрадовался Ариго. - Комендант проявил исключительную мягкость…
-Ничуть, - по-прежнему ровно, без тени улыбки отозвался бергер, направляясь вместе с генералом к выходу из комнаты. – Я объяснил господину коменданту, что разговор с тобой для виконта будет куда менее приятен, чем сидение под замком в тихом углу.
-О, Создатель, - негромко рассмеялся Ариго. – Ойген, ты когда-нибудь в чем-нибудь ошибаешься?..
Остального Ричард не слышал, но и того, что слышал, хватило, чтобы снова заставить сердце биться быстрее. Он тоже отдал шляпу и плащ и ушел к одному из высоких узких окон, занавешенных темными портьерами. Рассматривать за окном было особо нечего, но так можно отвернуться и немного скрыться от чужих взглядов.
Виконт Сэ. Арно Савиньяк… Сначала Ариго, теперь – он… случайно ли?.. И каким теперь стал младший брат Лионеля и Эмиля? Судя по услышанному разговору, Арно за что-то наказали, отправив под арест. Чем-то подобным пригрозил им с Фельсенбургом Вальдес… Впрочем, стоит ли удивляться? Волчье логово… И тем более ничего удивительного в том, что Ариго и младший Савиньяк друг друга поняли, жаль только, что Жермона так угнетают прошлые беды. Но, может быть, Арно окажется смелее и сообразительнее? Если бы удалось его увидеть, может быть, так удастся дотянуться и до его братьев! И тогда… поражение еще может обернуться победой, ведь Ричард еще в Ракане думал написать близнецам…
Да, на этот раз он своей удачи не упустит. Самое сложное – предстоящий разговор с Рудольфом Ноймариненом, тут Ричард в самом деле не знал, чего ждать и на что рассчитывать. Оставалось положиться опять-таки на удачу, если только…
-Герцог Окделл, монсеньор регент ждет вас.
Ричард вздрогнул – задумавшись, он не заметил возвращения Ойгена. Ариго не было, и это почему-то показалось подозрительным, но не бергера же расспрашивать.
-Следуйте за мной…
Короткий коридор, лестница в десяток ступеней, высокие створчатые двери, еще один пост охраны.
Волчье логово…

***

Просторный, светлый покой, обставленный без особой роскоши, массивный рабочий стол, кресло с высокой деревянной спинкой, украшенной резными изображениями волков… И человек, сидящий в кресле, живо напомнил Ричарду старого волка, виденного много лет назад в Надоре – матерый, много зим переживший зверь, как сказал тогда капитан Рут – «раньше времени не прыгнет, а прыгнет – не промахнется»... Мало радости столкнуться с таким на узкой тропе.
Ариго уже был здесь, он стоял чуть в стороне, у камина. К нему присоединился вошедший следом за Ричардом бергер. Кто они при ноймарском герцоге – советники, доверенные лица?
И почему-то больно ударило по глазам то, что регент был в черно-белом мундире. Конечно, это королевские цвета Талига, а Ноймаринен мечтает о короне, но…
-Ричард, герцог Окделл. – Голос регента, ровный и светски-спокойный, заставил его очнуться. – Последние дни принесли много сюрпризов, и ваше появление – из них далеко не последний.
Еще по пути, Дик пытался представить, что может здесь услышать, и придумать достойные ответы. Но, как нередко с ним бывало раньше, все пошло совсем иначе, и нужных слов в нужный момент не нашлось, и он, злясь на самого себя, промолчал. Смотреть в лицо регенту не хотелось, но отворачиваться или глядеть в пол Повелителю Скал не пристало, так что он выпрямился и гордо вздернул подбородок.
И тут же понял, что сохранять невозмутимое спокойствие будет очень непросто. Хотя бы потому, что герцог Ноймаринен был похож на герцога Алву не только цветом мундира.
-Не нужно такой торжественности, вы не перед судом и не перед палачом. Во всяком случае, пока.
Дик вспыхнул и прикусил язык, едва сдержав первый пришедший на ум ответ. Конечно, его постараются унизить и толкнуть на что-нибудь, недостойное Человека Чести, нужно просто не поддаваться…
-То, что сейчас сила на вашей стороне, еще не дает вам права обращаться ко мне подобным образом. – Кажется, это прозвучало с подобающим презрением. – И не надейтесь, что герцога Окделла можно запугать или купить, как какого-нибудь… дриксенца.
Ноймаринен остался невозмутимым. Только, едва повернув голову, обратил вопросительный взгляд на Ариго. Тот ответил, хотя вопрос и не был задан вслух:
-Ожидая меня, герцог Окделл успел познакомиться с господином Кальдмеером. И, по-видимому, счел его поведение предосудительным.
-Вот как? – Рудольф снова смотрел на Дика. – Так сразу повздорить с потенциальным союзником? Вы очень скоры на выводы… герцог.
-Чтобы понять очевидное, много времени не нужно, - сквозь зубы произнес Ричард. – А такие союзники мне не нужны тем более.
-И тем не менее, вы сделали серьезный промах. Поспешные суждения не украшают ни политика, ни воина, ни… короля, чьи приближенные считают подобное нормой.
Ричарда снова бросило в жар – не столько из-за того, что его суждение сочли ошибочным, сколько из-за другого – как он, в самом деле, мог забыть, что здесь по его поведению будут судить об Альдо?! Нужно, нужно было сдержаться…
-В таком случае, может быть, вы окажете мне честь разъяснить мою ошибку?
Он очень хотел, чтобы вопрос прозвучал издевательски, но Рудольфа этим, похоже, было не пронять.
-Ледяной Олаф знает, что такое долг и честь, получше иных высокородных господ, - спокойно произнес регент. – Обмануть его очень сложно, запугать нельзя, купить – тем более. Таково ли было ваше мнение?
-Нет, - зло бросил Ричард, лишь мельком удивившись именованию «Ледяной».
-В таком случае, вы можете считать, что получили разъяснение своей ошибки. Впрочем, речь сейчас не о Кальдмеере. И запугивать вас «как дриксенца» никто не собирается. Вот узнать, сколько стоят шпага и верность нынешнего наследника герцогов Окделлов, было бы весьма интересно...
-Что?.. – Ричард вмиг забыл и о намерении не позволить себя спровоцировать, и о том, как следует себя здесь вести. – Вы… Да как вы смеете..?!
Кажется, он даже шагнул вперед… вернее, почти шагнул. Почти, потому что в следующий момент его локоть и плечо оказались в крепком – очень крепком – захвате, потом был короткий рывок вправо и назад, и Повелитель Скал чувствительно врезался спиной и затылком в спинку кресла напротив регентского стола.
-Воздержитесь от резких движений, герцог Окделл, - услышал он над собой невозмутимый голос бергера. – Прошу прощения, монсеньор.
Ноймаринен спокойно кивнул. Ричард, окончательно разозленный и растерянный, еще пытался придумать подходящий ответ – хотя что ответишь на ТАКОЕ?.. – когда регент, наконец, что-то для себя решил.
-Генерал Ариго, командор Райнштайнер, вы свободны.
Ариго молча поклонился и повернулся к выходу; бергер задержался.
-Монсеньор считает разумным оставаться наедине с…
-Монсеньор считает разумным не преувеличивать опасность. Вы свободны, Ойген.
Второй раз Райнштайнер возразить не осмелился. Поклонился, вышел следом за Ариго и плотно притворил двери.
Ноймаринен поднялся из-за стола, даже не взглянув на сжавшегося в кресле Окделла. С видимым усилием выпрямился во весь – весьма внушительный – рост, пересек комнату и остановился возле камина.
Он ничего не делал, просто стоял, сцепив руки за спиной, и молча смотрел на огонь, но почему-то именно сейчас Ричарду стало по-настоящему страшно.

***

Молчание становилось нестерпимым, но прервать его Ричард не успел – как раз когда он набрал воздуха, чтобы заговорить, Ноймаринен коротко вздохнул и отвернулся от камина.
-Руперт фок Фельсенбург вытащил своего адмирала с разбитого флагмана, раненым и без сознания. И бросился навстречу первому попавшемуся кораблю, только потому, что там мог найтись врач. – Регент пошел обратно к столу, медленно, будто отмеряя слова шагами. Ричард, и без того сбитый с толку, ничего не ответил, да и нужен ли был его ответ?.. Ноймаринен остановился возле своего кресла, положив руку на спинку. Сообщил по-прежнему задумчиво: - Как странно плетет свое кружево жизнь. Многое было бы иначе, окажись в свое время вот так же передо мной ваш отец… Но вышло так, как вышло, и того, что могло бы быть, не узнает уже никто.
И снова, как бывало прежде, упоминание об отце подействовало на Окделла, как ушат холодной воды. Сейчас это пришлось кстати – злость, придав ясности мыслям, помогла справиться с растерянностью.
-Что вам за дело до моего отца? – Справиться с дрожью в голосе Ричарду удалось, и хорошо – не хватало еще, чтобы старый волк решил, будто его боятся…
-Не было бы никакого, - без выражения произнес Рудольф, - не ввяжись ваш почтенный батюшка в игру явно не по своему росту. Хотя это действительно дело прошлое…
-Все было бы иначе, - с прорвавшейся злостью бросил Ричард, - если бы не… впрочем, вам это безразлично…
-При иных обстоятельствах было бы безразлично. – Ноймаринен, похоже, вообще не умел ни удивляться, ни злиться. Развернулся, снова очень неторопливо, и зашагал назад к камину.
Понять, к чему идет разговор, было нетрудно.
-То, что Рокэ Алва был только орудием Дорака, ничего не меняет. – Голос все-таки ненадежно зазвенел. Только бы не сорваться…
Регент дошел до камина и развернулся, снова обращая взгляд на Ричарда.
-Рокэ Алва не был ничьим орудием. – Опять слова в такт шагам, монотонно и раздражающе… - Приказывать ему на тот момент мог только я. И это был единственный случай, когда он ослушался моего приказа.
-Ослушался?..
-Если бы он выполнил приказ в точности, ВСЕ лидеры восстания были бы либо убиты во время боя, либо взяты в плен и казнены. Я по сию пору не знаю, что подвигло его в последний момент разжать хватку. И не знаю, обернулось это злом или благом.
-Разжать хватку?! – Изумление и страх против воли рванулись истерическим смехом. – ЭТО вы называете «разжать хватку»?!
-Именно так я это и называю. – Снова – остановка у стола, поворот кругом и неспешные, размеренные шаги. Невыносимо… - Не будь разлада среди повстанцев, уйти удалось бы всем вождям. Кроме Эгмонта, увы, но у Рокэ всегда были собственные представления о чести и благородстве… Странно, что вы не нашли времени расспросить кого-то из участников тех событий, хотя бы вашего друга Эпинэ.
Регент умолк, остановившись у камина. Надо было что-то сказать, но попробуй придумать ответ на такое откровение… Может, Алву еще и благодетелем рода считать нужно?!
-Все это уже не имеет значения, - произнес Ричард негромко, глядя себе под ноги. – Никакого…
-Поразительно верное замечание. – Регент подошел к столу, оперся руками о край столешницы и вперил пронзительный взгляд в лицо вскинувшего голову Окделла. – Гордитесь собой… ЮНОША?
Это было… Нет, даже не как пощечина. Как внезапный полновесный удар кулаком в лицо. Ричард оцепенел, почти не дыша, не зная и не помня, что и как нужно говорить.
-Вижу, что гордитесь. Еще бы – участие в столь удачной комбинации… - Ноймаринен сел в кресло, положил на стол сцепленные руки. Теперь даже голос его звучал иначе – хлестко и холодно, совсем непохоже на прежнюю размеренную речь. – Замечательная стратегия, дальний прицел и точный расчет – нападение на Варасту, смута в столице, Октавианские погромы, мятеж в Эпинэ, измена Резервной армии… Не говоря уж об удачно заключенных союзах с Гайифой и Дриксен, руками коих предполагается нейтрализовать верные Олларам армии… Ваш личный вклад во все это невелик, но вы, по крайней мере, попытались. Сумей вы справиться со своей миссией – дела, полагаю, обстояли бы еще лучше. Для вас.
-Моя миссия?.. – едва смог выговорить ошеломленный Ричард. – Прошу прощения, я не понимаю, о чем вы…
-Вы слишком молоды, чтобы жаловаться на слабую память, герцог Окделл. Я говорю об убийстве Первого Маршала Талига… которое было вами благополучно провалено.
Ричард, наверно, впервые в жизни по-настоящему почувствовал, как уходит из-под ног пол.
-Что?.. Откуда… Какое убийство?
-Ваша оговорка весьма примечательна. – Ноймаринен неожиданно резко поднялся. - Неудачная попытка отравления герцога Алва – для меня не тайна и никогда ею не была, и в дальнейшем будьте любезны исходить из этого.
Да, в самом деле, глупо было полагать, что Ворон станет хранить неудачное покушение в тайне. Вернее, что не сообщит тем, кому сочтет нужным… Но чем это обернется теперь?
Регент же, расхаживая туда-сюда вдоль стола, продолжил, отрывисто и резко, будто зачитывая диспозицию на военном совете:
-Я никогда не мог понять отношения Рокэ к представителям вашей фамилии, но факт остается фактом. Для вашей семьи он сделал все, что можно было сделать, с учетом его положения и данной присяги. Избавил Эгмонта от позора суда и казни, настоял, чтобы его вдову и детей оставили в покое… насколько это возможно. И вам, когда пришло время, дал возможность вернуться ко двору и вернуть достоинство и честь своему роду. Его предупреждали, что однажды это благородство его погубит, он не слушал. Полагаю, результат закономерен. Следует отдать должное вашей изобретательности – я никогда бы не подумал, что вы способны на столь тонкую игру…
Этого Ричард уже не выдержал.
-Нет!.. Хватит, замолчите!.. – И сам замер, согнувшись и обхватив голову ладонями.
Стало очень тихо. Слишком тихо.
«Вы были рады, Окделл, когда я раз за разом прогонял от вас волка…»
«Жизнь одна, юноша, и ее нужно прожить до конца…»
«Будьте осторожны, Ричард Окделл, - у Добра преострые клыки и очень много яду…»
«У тебя еще будут сражения, за которые тебе никто не скажет спасибо, и тогда ты вспомнишь Дараму и свою первую награду…»
«Не думаю, что наши кони будут долго идти рядом, Ричард Окделл…»
Он знал. С самого начала… И мог – мог! – поговорить и объяснить… но не захотел. А все могло быть совсем по-другому, если бы…
Зачем, ну зачем все это сейчас?! Когда все передумано и решено, и ничего нельзя изменить?
Горло сдавило судорогой. Ричард с усилием переглотнул и выпрямился. Регент стоял на прежнем месте, опираясь одной рукой на спинку своего кресла, и молча выжидательно смотрел на Дика. Пусть смотрит… Что Ноймаринен подумает, увидев его мокрые глаза, было уже все равно.
-Все было не так, - проговорил он шепотом. – Не было никакой игры. Просто… так сложилось. Я бы хотел, чтобы было иначе… Он был добр ко мне, но я… у меня была цель. Понимаете?
-Цель? – очень спокойно переспросил регент. – Разоренная столица, разорванная на части страна, осквернение святынь, грабежи, насилие… Это цель, ради которой нужно предавать – свою честь, свой род, память предков? – Ричард подался было вперед, но Рудольф остановил его властным жестом. Неспешно – или просто с трудом – сел. – Вы хорошо учили историю своей семьи, герцог Окделл? Полагаю, что хорошо. И вы, разумеется, помните, как ваши предки лишились герцогского титула, и как впоследствии снова его обрели. Ричард, старший сын Алана Окделла, мог вернуть титул, на то было желание Люсьена Ларака… но отказался, объяснив свое решение… несколько странно. Можете ли вы объяснить, что означали его слова?
-Какие… слова? – потерянно прошептал Дик, чувствуя очередную ловушку.
-Кто из нас герцог Окделл, сударь? «Я еще не искупил ошибки отца, а тебе искупать нечего. Надор твой по праву совести». Что это означало?
Ричард поспешно отвел взгляд. Скрывать свои чувства он не научился, а Ноймаринен будто мысли читает, выуживая то, что ранит всего больнее. Какое же благо, в самом деле, неведение… Еще полгода назад он совершенно спокойно ответил бы, что для него эта фраза – такая же загадка, как для всех остальных, но теперь, зная о завещании Эрнани?..
-Молчание тоже может быть весьма красноречивым, не так ли? - прежним тоном заметил регент. – Хорошо, не хотите отвечать – не отвечайте, пытать не стану. Это, увы, ничего не меняет... Поразительно, но вы, по-видимому, действительно очень плохо осведомлены о текущем положении дел, как в политике, так и на границах Талига.
-Талига уже нет!.. – начал было Ричард, но прикусил язык. Не надо так напрямик…
-Это вашей Великой Талигойи нет, - холодно ответил Ноймаринен. – И уже очень давно. А то, что есть… я даже не знаю, как назвать. Дивин просто превзошел самого себя…
«Талиг будет воевать, но с Дивином…» - эхом откликнулось недавнее воспоминание, но возражать уже просто не было сил. Бесполезно, все бесполезно…
-Четыреста лет, - продолжил, между тем, Рудольф. – Четыреста лет ваши предки верно служили – нет, не узурпаторам – королевству, стране, которая нуждалась в их воле и разуме. Но времена меняются… и нынешние Окделлы, видимо, слеплены из другого теста. Вашего отца сгубили, как ни странно, верность дружбе и бредовые представления о чести. А чем купили вас? Иллюзией власти и величия? Исполнением мечты об ожившей легенде?
Ричард усилием заставил себя выпрямиться и посмотреть регенту в лицо. Кончится ли, в конце концов, эта пытка?..
-Зачем все это? – тихо спросил он. – Чего вы от меня хотите?
-В сущности, ничего, - пожал плечами Рудольф. – Шпиона по принуждению из вас не получится, союзника…
-Я не Кальдмеер, - перебил Ричард. – Интриги против своего короля плести не буду.
-Разумеется, вы не Кальдмеер. Поэтому в качестве союзника вы меня тоже не интересуете. Регент королевства может вести переговоры и заключать соглашения с пленным офицером высокого ранга, но не с государственным преступником.
-Я – государственный преступник? – Неужели удалось улыбнуться? – В устах сторонника свергнутой династии это комплимент…
-Династия не свергнута, герцог Окделл. А вы родились подданным Талига и присягали в верности его королю. Поэтому судить вас будут как изменника, а не как военнопленного. И… мне искренне жаль вас. Ради миража, вылепленного для своих нужд коронованным кукловодом, в двадцать лет положить голову на плаху…
Ричард вздрогнул. Не от страха - судьбу святого Алана в мыслях он примерял не единожды, не боялся и сейчас не испугается, но все же, когда такое случается наяву…
-Вы... собираетесь казнить меня?
-Это решит суд, - качнул головой регент. Он уже не напоминал вышедшего на охоту волка, просто очень старый и, наверно, очень усталый человек… - Я же остановлюсь на том, что к своему сюзерену вы более не вернетесь, ни при каких обстоятельствах. Кроме того… даже сейчас есть, кому оказать вам покровительство.
-Что? – вскинулся Ричард. – О чем вы?..
-Граф Савиньяк просил меня быть к вам снисходительнее. Судя по всему, он считает вас жертвой обстоятельств или же чужих интриг. Мне же хотелось понять, ЗА КОГО он заступается. Не могу сказать, что доволен результатами.
-Эр Лионель?.. – Невероятно… Судьба снова давала ему надежду, да еще какую!..
-Да, если угодно. Полагаю, у вас еще будет возможность обдумать наш разговор… Позже я решу, где и как вы проведете время до суда.
-Я не думаю, что этот суд состоится, - тихо, но внятно произнес Ричард.
-Вот как? Могу я узнать, почему?
-Потому что это не обычная война. Неважно, чего хотят Гайифа, Дриксен и все остальные. Восстановление законной, по праву древней крови, династии, угодно Кэртиане, Его Величеству покровительствуют высшие силы. И противиться этому – только множить лишние жертвы… Почему вы не хотите этого понять?!
-Нет, отчего же, я понимаю, - очень серьезно произнес Ноймаринен. – Может быть, даже лучше, чем вам бы того хотелось… - Некоторое время он молчал, глядя перед собой и прихлопывая по столу ладонью в такт каким-то своим мыслям. Потом поднял взгляд на Окделла. – Олаф Кальдмеер понял, чем закончится сражение, как только оценил соотношение сил – своих и Альмейды. И сразу дал приказ отступать. Ему самому уйти не дали, но большей части флота удалось вырваться. Их не преследовали… но до дриксенских гаваней не добрался ни один корабль. Потому что в открытом море их настиг чудовищной силы шторм. Три из четырех легендарных стихий бушевали так, что и из хегсбергской гавани выйти в море было невозможно. Есть ли более наглядный способ выражения воли высших сил? Три из четырех, герцог Окделл. Молнии, Волны и Ветер. Подумайте об этом. И достаточно на сегодня, я вас более не задерживаю.
Ричард промолчал. Встал, поклонился и пошел к выходу, почти не чувствуя ног.
…Молнии, Волны и Ветер. Неужели?..

***

Ричард только слегка толкнул двери, и они тут же распахнулись – охрана за порогом не дремала. Дик, не оглядываясь, пошел к лестнице, нужно было вернуться в тот, первый, зал. За спиной почти сразу раздалось очень ровное – будто и не было напряженного разговора! – «Командор Райнштайнер!». Следом – по-военному четкие шаги, «Да, монсеньор», и стук захлопнувшихся дверей.
Ричард, двигаясь бездумно, как во сне, спустился по лестнице, добрел до зала, где оставил его Ариго, подошел к окну. Оперся о подоконник, уткнулся лбом в прохладную оконную раму.
Спокойно, только спокойно. Нужно взять себя в руки и собраться с мыслями. Еще ничего страшного не произошло, Ноймаринен не умеет читать мысли. Он многое знает – что-то из истории рода Окделлов, что-то, наверно, от Ворона, что-то – от Придда… Что-то мог понять и со слов самого Ричарда. Знает и старается ударить по больному. Надо отдать должное, цели достигли все выпады… Ричарду, впрочем, такие удары держать не впервой. Кроме разве что последнего…
Если это – буйство стихий в ответ на атаку Дриксен – правда… Но этого не проверить, значит, Ноймаринен мог и солгать. Или не сказать всего, что знал…
-Герцог Окделл?
Ричард вздрогнул – который уже раз за один день? Как нехорошо… - и выпрямился. Правда, повернулся не сразу – сначала несколько раз вздохнул, надеясь скрыть недавнее волнение.
-Простите, граф, я немного отвлекся… - Ариго был уже одет, подошедший слуга подал плащ Ричарду.
-Ничего. Вы неважно выглядите, герцог. Разговор показался вам утомительным?
-Признаться, я немного устал… - Ричард попытался улыбнуться небрежно, но улыбка получилась вымученной. Ариго то ли не заметил, то ли счел за лучшее дальше не расспрашивать.
-Прошу за мной.
Только выйдя в ранние зимние сумерки, Ричард перевел дыхание и осмелился снова заговорить. Не потому, что хотелось новых откровений, просто молчать и думать о только что услышанном пока не было сил.
-Граф, я прошу прощения, но… я случайно услышал обрывок вашего разговора. Правильно ли я понял, что здесь служит Арно Савиньяк?
-Правильно. – Ариго, похоже, тоже мало чему удивлялся открыто. Хотя тут, пожалуй, научишься…
-А… могу я узнать, за что на него наложили взыскание?
-За чрезмерную горячность и необдуманные суждения, - коротко произнес генерал.
Ричард умолк и за остаток пути не сказал ни слова.

***

Сдав пленного герцога охране, Ариго о чем-то переговорил с дежурным теньентом и попрощался, не дав Ричарду возможности завести новый разговор, но не ушел совсем, поднялся на второй этаж все того же здания. Разумеется, глупо было думать, что генерал отправился сопровождать Ричарда только ради него самого. Даже захоти он поговорить с Повелителем Скал наедине, вряд ли это стоит делать настолько явно. Ничего, Ричард мог подождать подходящего момента. Пока что ему спешить некуда.
Только оставшись в комнате один, Ричард почувствовал, насколько устал. Недавнее напряжение ушло, «сохранять лицо» было больше не перед кем. Дик бросил плащ и шляпу на стул у дверей, расстегнул и сбросил с себя камзол. Натопить его комнату, по крайней мере, не забыли... Еще бы вспомнили, что уже время ужина...
Усталость наваливалась неподъемной тяжестью, и Ричард, махнув рукой на приличия, стащил сапоги и повалился на кровать. Уткнулся в подушку, закрыл глаза...
...Не слишком приятно было вспоминать только что состоявшийся разговор (или все-таки допрос?). Неприятно и стыдно. Но могло ли быть иначе? Как еще он мог себя вести? Замкнуться в гордом молчании? Вряд ли эту позу удалось бы сохранить, не настолько хорошо он владеет собой. Наговорить оскорбительных дерзостей? Если регент уже все решил, показательный суд на немедленную казнь он не заменит, а вот оказаться в тюрьме – если не в пыточной камере – за глупую дерзость можно легко... Нет, все было правильно, Чести – ни своей, ни сюзерена – Ричард не уронил, а что оказался слабее, чем хотелось бы – что ж поделаешь... Все правильно, но оттого не менее горько и больно.
Пыточная камера... А кем нужно быть, чтобы вот так – не спеша, обстоятельно, –выворачивать душу, выискивать больные места, раз за разом бить по ним, и смотреть, как мечется и давится слезами загнанная в угол жертва, и даже не меняться при этом в лице? Запоздалый озноб тряхнул Ричарда при мысли о том, до какой степени он был во власти Рудольфа. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что выдержать можно все, что сломать волю Повелителя Скал ноймарский герцог не мог… Но противный голосок, где-то в глубине души, все равно шептал – МОГ. Все мог – унизить, заставить рыдать и просить пощады, запугать – не смертью, она потомку Святого Алана была не страшна… Бесчувственное, бессердечное чудовище. Волки, по крайней мере, убивают сразу...
Хорошо, что все это было не ново и давно переболело. И об отце, и об Алве... кроме, разве что, бредовой идеи о том, что Ворон, якобы, подыграл повстанцам в Ренквахе. Чушь какая... А вся эта история с завещанием Эрнани и якобы ошибкой Алана – вообще болезненный бред, плохо только, если Рудольфу что-то об этом известно. По-настоящему страшным оказался только последний выпад – про стихии, обратившиеся против Дриксен.
Молнии, Волны и Ветер…
Что это – знамение? Если знамение, то что оно может означать?
Ричард рывком сел на кровати и, согнувшись, обхватил руками голову. Ноймаринен не сломал его – но сделал нечто, наверно, худшее.
Заставил усомниться.
Что значит противостояние стихий? Что Альдо, желая возродить славу предков, пошел не по тому пути? Но это невозможно, до сих пор судьба была на его стороне! Или…
Ричард едва не вскрикнул вслух, пораженный внезапной догадкой. Нет, это невозможно… Но три стихии – Молнии, Волны и Ветер.
Повелитель Ветра с самого начала был врагом Раканов. Повелитель Волн изменил сюзерену, примкнув к Ворону и бежав на север. Повелитель Молний верен своему королю… пока?..
О таком знамении Альдо должен знать!
Если… если оно было, это знамение.
Разумеется, регент мог солгать, полагая, что ни подтвердить, ни опровергнуть его слова не сможет никто. Но то, что известно одному человеку, может быть известно и другому… надо только понять, где искать истину.
«Я знаю, чего хотят древние силы Кэртианы.»
Ричард едва не подпрыгнул при этой мысли. Торопливо спустил ноги с кровати и потянулся за сапогами.
Кальдмеер. Если кто здесь и знает точно, что произошло у Хексберг, то только он. А живут они с Фельсенбургом наверняка где-то поблизости, ведь охрану в этом крыле дома поставили не ради герцога Окделла…
Ричард успел обуться и надеть камзол, когда «хозяева» вспомнили-таки об ужине. Может быть, так получилось даже лучше – за едой можно было еще раз спокойно обо всем подумать.
По чести, говорить с Кальдмеером не хотелось. Проще, наверно, было бы договориться с его адъютантом… Никакой неприязни к молодому Фельсенбургу Ричард не испытывал, скорее, наоборот – просто потому, что на собственном опыте знал, как больно ранят жестокие слова в адрес человека, которому клялся в верности и за которым шел в бой. Даже если упреки справедливы. Особенно если справедливы… Но Руперт – дворянин, он должен понять, время поостыть и подумать у него было… Вот только как поговорить с ним наедине?
Решение нашлось само – в образе слуги, пришедшего убрать со стола. Ричард, может быть, и не стал бы с ним заговаривать, но пожилой бергер заговорил первым – спросил, достаточно ли тепло в комнате.
-Тепло, - кивнул Ричард, думая о своем, и тут же спохватился: - Скажите… я здесь не единственный… пленник, не так ли?
-Да, сударь, - без удивления кивнул слуга.
-Значит, я понял правильно… Я могу узнать, в которой комнате живет граф фок Фельсенбург?
-В дальнем конце коридора, первая дверь слева, - опять же без тени удивления ответил слуга и неспешно удалился.
Сидя на месте, точно ничего не выяснишь и не добьешься, и Ричард решился. Осторожно приоткрыл дверь, выглянул в коридор. Никого не увидев, вышел и направился в указанную сторону.
Нужная дверь была закрыта, Ричард осторожно постучал, но ответа не дождался. Хотел было вернуться к себе, но заметил, что другая дверь – в торцевой стене коридора – закрыта неплотно. Сам не зная, зачем это делает, Ричард тихонько подошел и прислушался.

***

За дверью раздавались голоса, но слов было не разобрать. Ричард поднял руку, чтобы постучать, но внезапно передумал. Подслушивать, разумеется, было недостойно Человека Чести – в иных обстоятельствах. Но не в плену у врагов. Осторожно – очень осторожно! – он толкнул тяжелую дверь. Она приоткрылась бесшумно, совсем немного, но голоса стали слышны отчетливо.
-…хотя и не знаю, Олаф, что вы будете там делать, - узнал Ричард негромкий, спокойный голос Вальдеса. – Придется драться, а вас малейшее напряжение валит с ног… Вряд ли наш друг Вернер будет щадить вашу больную голову.
-Он постарается меня от нее избавить. – Это Кальдмеер, голос звучит ровно и как-то… бесцветно? – Я знаю, у кого из нас больше шансов оказаться на плахе, так что не травите душу. И Создателя ради, Ротгер, не спорьте больше с регентом. Невыносимо смотреть, как из-за меня подставляете голову вы…
И это разговаривают враги?.. Впрочем, какое там...
-Не преувеличивайте, дорогой адмирал. Я высунулся со своим мнением, когда меня о нем не спрашивали, заткнуться по первому требованию отказался, за что был показательно высечен...
-Ротгер…
-…но голове моей это ни коим образом не угрожает, а ее противоположности быть битой не впервой. Руперт, если вы не ждете гостей, топчущегося под дверью можно послать к кошкам.
Послышались быстрые шаги; просто стоять на месте дальше было нельзя, скрыться некуда, и Ричард торопливо постучал. Дверь открылась шире, на пороге явился Руперт фок Фельсенбург – в расстегнутом по-домашнему камзоле, но с далеко не домашним выражением лица. Похоже, он действительно намеревался послать непрошенного гостя куда подальше (еще бы, в присутствии вице-адмирала можно было не поджимать хвост!), но, увидев Ричарда, передумал. Окатил Повелителя Скал неприязненным взглядом, потом, полуобернувшись в комнату, произнес:
-Это герцог Окделл.
Последовала короткая пауза, после чего Вальдес, по-прежнему негромко, отозвался:
-Хорошо, впустите, раз уж пришел. Только без шума...
-Проходите. – Фельсенбург открыл дверь шире и, пропустив Ричарда, тут же плотно ее притворил. – Садитесь и пока что помолчите.
Окделл, слегка опешивший от такого приема, молча опустился в указанное кресло у стены. И только тогда разглядел сцену, которую застал.
Ярко освещена была только середина комнаты – круг перед камином и стол, дальше к стенам сгущались сумерки. На ближнем краю стола стоял кувшин и поднос со стаканами, на дальнем лежал свернутый мундир – талигойский, кажется, на нем – шпага в ножнах. Напротив камина, в глубоком кресле полулежал Олаф Кальдмеер. Ноги его, несмотря на близость огня, были укутаны теплым пледом, голова покоилась на подушке, глаза были закрыты. А возле кресла расположился, стоя на коленях на мохнатом ковре, очень серьезный и сосредоточенный Вальдес. Он аккуратно, касаясь только кончиками пальцев, массировал Олафу виски, и, судя по напряженно сдвинутым бровям и сжатым губам вице-адмирала, действо это требовало немалых усилий. Ричард, никогда не видевший ничего подобного, затаил дыхание, следя за плавными, музыкальными движениями его рук. Для Кальдмеера же, похоже, ничего необычного в происходящем не было. Даже наоборот… Так же, не сбиваясь с ритма дыхания, с усилием, но как будто едва касаясь, Вальдес обводил пальцами контур его лица – лоб, брови, крылья носа, снова виски… Потом мягко накрыл ладонями глаза поверх опущенных век и – Дик судорожно вздохнул от болезненного толчка памяти – провел от переносицы к вискам. Не прерывая и не ускоряя движения, огладил, будто смахивая что-то невидимое, волосы, плечи, сложенные на коленях руки. Сжал ладонь к ладони между своими, удержал ненадолго, потом, неожиданно шаловливо улыбнувшись, поднес к губам и легонько поцеловал запястье возле края манжеты.
Кальдмеер не отнял рук, только глянул сквозь полуопущенные ресницы… и улыбнулся. Чуть заметно, уголками губ, но Ричард снова едва не взвыл вслух. Что сегодня с ним делала память, вытаскивая на свет самые лучшие и самые мучительные воспоминания…
Как же знакома была ему и эта улыбка – от которой вырастают за спиной крылья, и хочется всему миру кричать – я смог! Я заслужил!..
«-Я… я вас не подведу.
-Не думаю, что наши кони будут долго идти рядом…»
НЕ ПОДВЕДУ…
Солнечный луч мелькнул и погас.
-Вы никогда не повзрослеете, Вальдес.
-Зато вы, видно, никогда не были молоды, - хмыкнул тот, выпустил руки дриксенца, сел на пятки и потянулся, как после тяжелой работы. Встряхнул головой, отбрасывая назад волосы. – Вам лучше?
-Будто сами не знаете… Как у вас это получается?
Вальдес пожал плечами и легко поднялся на ноги:
-Главное, получается, а как – велика ли важность? – Он шагнул к столу, плеснул в стакан темной жидкости из кувшина, выпил, налил снова. – Руперт, вы там заснули? Врач, кажется, говорил, что отвар не должен быть горячим?
-Но и не холодным, - парировал Фельсенбург, в свою очередь подходя к столу и ставя на него кувшин поменьше.
С наполненным бокалом в руках он присел возле кресла:
-Господин адмирал…
Огонь в камине, блики на гранях хрусталя, человек в глубоком кресле и русоволосый юноша, протягивающий ему темный бокал…
Ричард с беззвучным стоном уткнулся лбом в сжатые руки. Он думал, что пережил допрос у регента, и все, что нужно – это успокоиться и собраться с мыслями… Но разговоры закончены, а память не отпускает. Он пытался думать о своем доме, об их победе, о будущем возрожденной Талигойи, но отсюда все казалось таким далеким, мысли путались, а память раз за разом вытаскивала на поверхность яркое и болезненное, но такое пустое и незначащее… Огонь в камине и темное вино… «Мы помним то, что хотим забыть»…
-Очнитесь, сударь. – Окделл поднял голову и обнаружил перед собой руку в кружевной манжете, держащую полный стакан. – Выпейте и придите, наконец, в себя. Пока у вас такое лицо, разговаривать с вами можно разве что о совместном самоубийстве.
Ричард хотел поблагодарить, но горло перехватило, и он просто кивнул, взяв стакан.
Вальдес неторопливо вернулся к камину, облокотился на край полки, подпер рукой голову. Ричард глянул на него украдкой и тут же отвел взгляд, не желая, чтобы его заметили. Отпил из стакана – не вино, что-то покрепче… намного. Как Вальдес это пьет так легко?.. Впрочем, он ведь, кажется, южанин, вино ему – что вода…
-Так что повергло вас в столь подавленное состояние, сударь? Регент объявил вам день и час вашей встречи с Создателем?
-Если бы… - вырвалось у Ричарда. Испугавшись собственной откровенности, он уткнулся в стакан. Напиться, в самом деле, и забыть обо всем…
-Понятно, - хмыкнул Вальдес. – Добрейший герцог Рудольф вашей девственности не пощадил… - Ричард было вскинулся, но Вальдес не дал ему заговорить: - Пейте, сударь, другого лекарства для изнасилованных душ поблизости все равно нет. Напьетесь вдрызг – быстрее ныть перестанет. Или не перестанет, но будет все равно.
Дик прикусил край стакана. Что проку возмущаться, сумасшедший южанин не так уж и неправ…
-А вы умеете быть жестоким, Ротгер, - очень спокойно, будто невзначай, заметил Кальдмеер.
-Я не умею притворяться добрым, Олаф.
Ричард заледенел, боясь пошевелиться. Кошмар продолжался – какой счет собираются ему предъявить здесь, он же сегодня впервые увидел этих людей… Неужели та стычка с Кальдмеером может иметь какие-то последствия?.. Или… может? Окделл будто снова въяве увидел недавнюю сцену. Вальдес, по-кошачьи ластящийся к рукам Кальдмеера – бесовской блеск глаз сквозь упавшие на лицо волосы, - ответная улыбка дриксенца…
Ради чего дриксенскому адмиралу браться подыгрывать извечным врагам? Если он так бесстрашен и неподкупен, как о нем говорят?
-Вы хотите сказать, что уже… знакомы?
-Лично – нет. Но оруженосец Первого Маршала – фигура известная.
Опять. Опять Первый Маршал… Гори все закатным пламенем… Дик залпом осушил стакан, отдышался. Произнес негромко и раздельно:
-Я уже давно не оруженосец.
-Клятва оруженосца приносится на три года, сударь, - снова хмыкнул Вальдес. Он что, все время смеется?.. – И если дело ограничивается меньшим сроком – на то всегда есть причины. Интересные причины.
-Ничего интересного. – Спокойно, только спокойно, если ответ окажется простым и безразличным, дальше расспросов не будет… - Герцог Алва знал, что мое пребывание у него на службе… не слишком желательно по ряду причин. И отпустил меня, как только это стало возможно.
-О да. - Вальдес наклонил голову, по-кошачьи сузил темные южные глазища. Вот ведь закатная тварь… - По ряду причин ваше пребывание в доме злейшего врага вашей семьи было нежелательно. Понимаю.
Это-то ему откуда известно?.. Не самой лучшей мыслью было прийти сюда, но кто же знал?
Ричард передохнул, успокаиваясь, и поднялся:
-Прошу прощения, но я действительно чувствую себя… не очень хорошо. Позвольте откланяться…
-Неужели? – гибко оттолкнутся от каминной полки Вальдес. – Вы в самом деле желаете провести этот вечер в одиночестве… герцог? Вряд ли это пойдет на пользу вашему душевному здоровью.
-Я не желал бы проводить этот вечер в одиночестве, - осторожно отозвался Ричард. – Но мне кажется, что мое присутствие здесь… не слишком уместно.
-Вы ошибаетесь, сударь. Увы, я любопытен, и мое любопытство нуждается в удовлетворении. – Вальдес неторопливо подошел к столу и снова наполнил свой стакан. Он уже был пьян, должен был быть пьян – судя по количеству и крепости выпитого, но ни по его движениям, ни по речи ничего заметить было нельзя. А еще Ричард как-то вдруг понял, что просто так отсюда его не выпустят. Уж очень понятно оттолкнулся от края стола и передвинулся на пару шагов в сторону двери Руперт… или он просто перебрался поближе к креслу?..
Почти ничего по этому поводу не почувствовав, Ричард снова сел.
Кажется, ему было уже все равно.
-Ротгер… - Кальдмеер, как-то вдруг перестав быть просто зрителем, откинул плед и поднялся. Подошел к Вальдесу, что-то негромко ему сказал. Тот как будто призадумался, потом, не понижая голоса, ответил:
-Не думаю, дорогой господин адмирал. Но, если вы настаиваете… - и отставил полный стакан. Фыркнул, глянув в сторону Ричарда. – Да, вы правы. Не стоит слишком шокировать нашего… гостя. Он и без того Создатель знает, о чем думает, глядя на нас с вами.
-Создатель тут ни при чем, - заметил Кальдмеер без особого выражения, придвигая к себе пустой стакан и берясь за кувшин. – А думает он, что я отступаюсь от своей присяги ради вас, дорогой господин вице-адмирал. – Он отсалютовал Вальдесу стаканом, отпил пару глотков и снова сел в кресло.
Видеть себя со стороны Ричард не мог, но тут и видеть ничего было не нужно. Глупость и стыд, провалиться бы сквозь землю… Неужели то, что он думает, на самом деле настолько очевидно?! Совершенно незнакомым людям…
-Что само по себе достаточно странно, - задумчиво проговорил Вальдес, вновь перебираясь к камину.
-Ничего странного. – Терять было уже нечего, молчать – глупо. – Если принять во внимание то, чему я оказался свидетелем…
-То, чему вы оказались свидетелем, - с усмешкой отозвался Вальдес, - при встрече в иных обстоятельствах не помешает господину адмиралу поприветствовать меня полным бортовым залпом, смело рассчитывая на ответную любезность.
-Если такие обстоятельства когда-нибудь возникнут, - себе под нос пробормотал Кальдмеер.
-Лучше такие, чем… другие. На вашем же месте, герцог Окделл, и вовсе удивляться нечему.
-Почему? – спросил Ричард, глядя в пол.
-Потому что вы пошли много дальше, чем я, - серьезно ответил Вальдес. – Вы дали присягу человеку, которого считали врагом. Вам ли не понимать, что противник по обстоятельствам может и не заслуживать личной ненависти.
-Это совсем другое. – Это в самом деле было совсем другое, но как объяснить?.. Да и не хотелось объяснять, снова тревожить прошлое… - А… что связывает вас?
-Ничего, - пожал плечами Вальдес. – И насчет будущих отношений с этими господами я не заблуждаюсь. Но, пока они были гостями в моем доме, я не боялся получить ни кинжал в спину, ни отраву в вино.
Стакан выскользнул из руки Ричарда и с глухим стуком упал на ковер. Стало тихо… или это у него заложило уши?
-Извините… - Сказал он это вслух или только подумал? Осторожно встал с места, шагнул в сторону, присел...
Нога в начищенном черном сапоге аккуратно оттолкнула стакан, не дав до него дотянуться. Ричард, цепенея от липкого страха, распрямился - чтобы оказаться нос к носу с неслышно подошедшим Вальдесом. На сей раз вице-адмирал не улыбался.
-Ладно, хватит светских игр, - произнес он тихо. – От чистой совести посуда из рук не валится. Что такого ты натворил, что Росио вышвырнул тебя вон? – Ричард было отшатнулся, но чужая рука поймала его подбородок и сжала. Больно. - Ты пытался убить его? И не смей лгать, щенок, в твоих наивных глазках каждая песчинка на дне видна!.. Ну?! Что это было? Яд?!
-Д-да, - ответ сорвался с губ сам, но ответить иначе было невозможно, бешеные черные глаза были слишком близко, Ричарду даже казалось, что зрачки в них – вертикальные щели, как у кошек или...
-Квальдэто цэра…
Дик рухнул в кресло, вконец перепуганный и обессиленный. Вальдес, отпустив, или, скорее, отшвырнув его, повернулся, поднял с пола пустой стакан, ушел к камину. Некоторое время стоял молча, глядя на огонь, потом неожиданно с силой швырнул стакан в камин. Стекло брызнуло осколками с жалобным звоном, отозвавшимся у Ричарда в ушах раскатом грома.
Он еще приходил в себя, когда Вальдес, повернувшись к нему лицом, очень спокойно, даже насмешливо, поинтересовался:
-И кто же вас надоумил, монсеньор Окделл?
-Надоумил? – глухо отозвался Ричард. – Это имеет значение?
-Да, в самом деле… Какая разница, за кого совать голову в петлю? Главное – погибнуть поэффектней, а уж ради чего… Это ваше собственное изобретение, или семейная традиция?
-Семейная традиция?.. – Сказалось ли напряжение прошедшего дня, или ударило в голову выпитое, но Ричарда, наконец, прорвало. – Да что вы знаете о моей семье?! Мой отец знал, за что сражается, и я знал тоже. С самого начала. Я не сошел с ума, это правда – отпущенный Олларам Круг окончен, все титулы должны вернуться законным владельцам!.. И это не пустые претензии: провести Кэртиану через Излом Эпох способен только истинный король - по праву древней крови. Раканам принадлежала Талигойя, а прежде – все Золотые Земли, им покровительствуют Стихии... Так должно быть, и так будет, даже если вы этого не понимаете. Нельзя противиться воле создавших Кэртиану, это бессмысленно и опасно. - Дик передохнул. Кажется, получалось бестолково, но его слушали. Молча и внимательно. – Я знаю, что вернуться к моему королю мне не позволят, скорее уж убьют. Это было бы страшно, если бы главное уже не было сделано. Но мы успели, король стал королем, и ничего нельзя вернуть назад. Никакие армии не вернут. А эр Рокэ… - Он всхлипнул и торопливо сглотнул. – Он же Повелитель Ветра, он все это знал… и мог очень многое изменить. Поддержи он законного короля – крови пролилось бы куда меньше. А он решил по-своему. Он всегда все делал по-своему. Я понимаю – верность долгу, присяга, но здесь ведь речь шла о будущем всего мира! Хотя на что будущее человеку, которому и в настоящем ничего не нужно? Это, наверно, ужасно – искать свою смерть, а находить всякий раз чужие, ужасно и нечестно… И этот яд… Я не хотел, но это было бы справедливо. Когда ничего нет ни позади, ни впереди, когда жизнь страшнее Заката – это же прекрасно, просто заснуть, и… И было бы много лучше, чем то, что происходит сейчас. Намного лучше…
Слова иссякли, что еще можно было сказать?.. Да и это едва ли кто по-настоящему услышал…
Руперт, присев на край стола, крутил в ладонях пустой стакан. Головы он не поднимал, так что разглядеть выражение лица было невозможно. Кальдмеер просто молчал с совершенно непроницаемым видом. А Вальдес… Вальдес стоял на прежнем месте, у камина, сосредоточенно хмурясь и теребя край кружевного воротника. Какая насмешка – хищный дикий кот в кружевах…
-Сие достойно пера Дидериха, - изрек Вальдес, видимо, поняв, что продолжения не будет. – Но я, кажется, упустил главное – кто герой этой драмы?
-Герой?..
-Ну да, кому был посвящен столь страстный монолог. Кто там искал смерти и для кого жизнь страшнее Заката?
-Я говорил про эра… про герцога Алва, - уже чуя недоброе, отозвался Ричард.
-Про кого? – поднял брови Вальдес. – Сударь, вы что, бредите?
-Нет, я…
Продолжить он не успел – Вальдес внезапно, в полный голос… расхохотался. Больше никто ничего смешного в происходящем не видел, но его это не смущало. Ричард молчал, чувствуя, что краснеет… уже не от стыда. Какого Леворукого?..
Вальдес вытер выступившие слезы и посерьезнел – так же стремительно, как развеселился. Снова отвернулся к камину и уставился на огонь.

***

Вальдес молчал, глядя на огонь в камине, а Дику хотелось взвыть – настолько все это ему было знакомо. Не столько сцена, сколько ощущение – подобное он испытал лишь однажды, когда отлеживался после памятной дуэли с Приддом. Жуткое чувство, когда думаешь, что проснулся, а на самом деле проваливаешься в новый кошмар. И сейчас, глядя на созерцающего камин Вальдеса, Ричард думал о Ноймаринене. Тот тоже долго молчал, прежде чем… Но Вальдес все-таки не Рудольф…
Будто в ответ на эти мысли, Вальдес неспешно отвернулся от камина и задумчиво уставился на Ричарда. Тот выпрямился, готовясь дать отповедь на очередной словесный выпад… но ожидаемой атаки не последовало.
- Значит, жизнь страшнее Заката, - произнес Вальдес негромко. - Так вот какие сказки сочиняли о нем при дворе… Действительно, забавно… - Казалось, он в самом деле узнал нечто для себя новое и совершенно искренне удивлен. Ни во взгляде, ни в выражении лица его не было ни злости, ни даже раздражения – только вот это задумчивое удивление.
И внезапно Ричарду стало почти смешно. Чего, ну чего он испугался? Вернее, кого? «Я высунулся со своим мнением, когда меня о нем не спрашивали…» Кто такой вице-адмирал Вальдес? Да никто. Только что получил выволочку за неумение держать на привязи язык и пришел сюда заливать уязвленную гордость… и вся его власть над пленниками – только в обидных словах. Если бы еще эти слова не били так больно…
Но слова – это только слова.
Решив, что сейчас просто встанет и уйдет – пусть попробуют удержать! – Ричард решительно вздохнул и поднялся. Хотя нет, просто так уходить – это не то…
-Мне непонятно ваше веселье, господин вице-адмирал, - произнес он, стараясь придать голосу ту надменную холодность, которая так безотказно действовала на людей – да и на самого Ричарда – в исполнении Алвы. – Не припомню, чтобы говорил что-то смешное.
Вальдес выпрямился и как будто даже подтянулся. Пару мгновений смотрел Дику в лицо с каким-то новым выражением, без улыбки. Потом сделал шаг назад и коротко и изящно поклонился:
-Прошу прощения, герцог Окделл, волнения и усталость делают меня немного рассеянным... Разумеется, в ваших словах не было ничего смешного.
Ричард коротко кивнул и повернулся к двери. Говорить больше ни о чем не хотелось, оставаться в обществе этого человека – и того меньше. Как же легко оказалось его осадить…
-Еще раз прошу прощения… монсеньор. – Ричард замер на месте, потом осторожно передохнул. Повернулся. – Но мне показалось, что вы кое-что забыли.
-И что же я, по-вашему, забыл?
-То, ради чего сюда пришли. – И не поймешь, то ли прячется в черных глазах бесовская насмешка, то ли блики от свечей… Тварь, закатная тварь…
-Надеюсь, вы способны понять, что не ради встречи с вами?
Вальдес молча примирительно поднял руки и отступил дальше, за стол, присоединившись к стоявшему у окна Руперту.
-Поскольку комната эта на сей момент моя, то, полагаю, объектом вашего интереса был я. – Олаф Кальдмеер поднялся с кресла, аккуратно поставил на стол недопитый стакан, повернулся к Ричарду лицом. Прислонился к краю стола и скрестил на груди руки. – Я вас слушаю, герцог.
Ричард открыл было рот, чтобы заговорить… и снова закрыл, продолжая просто смотреть на стоящего перед ним человека. «Ледяной Олаф», всплыло в памяти недавно слышанное, но не понятое прозвище. Тогда не понятое, но очень понятное сейчас. Действительно, в ясных серых глазах была не сталь – лед. Чистый, холодный, с очень острыми краями – тронь неосторожно, и поранишься…
-Господин Кальдмеер… - стоять столбом и молчать было совсем уж глупо, и Ричард все же спросил о том, ради чего, на самом деле, и вышел из своей комнаты. – Скажите… то, что ваш флот не был полностью уничтожен в бою, а погиб на обратном пути во время шторма – правда?
-Да, правда.
-И то, что вы были ранены?..
-Тоже правда. Если бы не Руппи, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
-И вы… - Этого говорить, наверно, не стоило, но для Ричарда было важно, и он решился. – Вы не жалеете о… своем решении? Ведь если бы вы не решили отступать…
-У той ситуации не было другого решения, герцог. Исход боя был предрешен.
-Почему? Только потому, что их было больше?.. – Дик осекся, испугавшись того, что может услышать в ответ, но Кальдмеер только улыбнулся – одними губами, совсем не похоже на ТУ улыбку, доставшуюся Вальдесу.
-Похвально, что вы кое-чему успели научиться на службе у Первого Маршала. Да, глупость противника может свести на нет преимущество численности… но, чтобы уповать на глупость Рамона Альмейды, надо самому быть круглым дураком. Вы услышали то, что хотели, герцог Окделл?
-Да… благодарю вас. – Теперь Ричарду хотелось уйти и спокойно обдумать услышанное, но сегодня его желаниям исполняться было не суждено.
-В прошлый наш разговор вы задавали меньше вопросов и делали больше выводов, герцог.
-Да, я… - В самом деле, надо как-то объяснить свою прошлую несдержанность… - Меня немного смутило то, как легко вы заявили о готовности изменить своему… монарху.
-Вот как? – приподнял брови Кальдмеер. – И когда я успел сделать такое заявление? Или, по-вашему, оградить монарха от дурных советчиков, толкающих страну к разорительной войне – значит изменить?
-А разве это не значит признать, что монарх ошибается? – Воля короля – закон, или это понимает только Ричард?..
-Не ошибается только Создатель. – «Король может ошибаться, Талигойя всегда права», толкнулось в памяти. Так знакомо… Может, не так уж он и неправ, этот дриксенец… Впрочем, больше вопросы задавать не придется, решил Дик, как оказалось, справедливо. – И в чем теперь цель ваших расспросов? Вам так важно подтвердить или оспорить мою репутацию?
-Нет, я… - Опять та же ловушка. Почему он не придумал заранее повод для разговора?!
-Именно что нет, - холодно заметил Вальдес, неторопливо обходя стол. – Ваш военный талант, дорогой мой друг, очевиден и не нуждается ни в доказательствах, ни в опровержениях. Поверьте, цель этих расспросов весьма далека от вашей персоны.
-Я попросил бы вас… - вспыхнул Ричард, но Вальдес не дал закончить фразу.
-Не просите. Не тратьте время попусту.
Он не повысил голоса, но Ричард умолк и воззрился на него, пытаясь понять, что изменилось. Потому что на сей раз вице-адмирал, показавшийся не очень уверенным в себе, и не думал отступать или извиняться. Хотя, с другой стороны, какая разница?
-Желаю здравствовать, господа, - сквозь зубы произнес Дик, обращаясь к дриксенцам. Решительно развернулся к двери… и едва не налетел на заступившего дорогу Вальдеса.
-Не так скоро, сударь. – Вальдес шагнул вперед, заставив Ричарда отступить на середину комнаты. – Скажите, герцог Окделл, Повелитель Скал… вы когда-нибудь слышали, как поют камни?

***

Камни?.. Причем здесь камни? Странный вопрос и странное время для вопроса, но Ричарда охватило смятение. Камни поют… Говорить здесь, о древней крови и древних силах, о сокровенной тайне могущества истинных королей - с кем?.. А врать и притворяться он в самом деле не умеет, значит, просто нельзя заводить такие разговоры… да и голова, по чести, не очень ясная, Вальдес знал, что делал, поднося ему полный стакан своего зелья…
-Господин Вальдес, ваша наглость переходит все границы, - проговорил он холодно, делая еще шаг назад. – Вы так уверены в своей безнаказанности?
-Ни в коей мере, - сверкнул ослепительной улыбкой вице-адмирал. Тут же снова стал очень серьезным. – Попросите аудиенции у регента, сообщите ему о нанесенной вам обиде, и меня накажут непременно. Я получу здоровенный нагоняй, и, скорее всего, отправлюсь под арест, не менее, чем до вашего отсюда отъезда. Позже о моем недостойном поведении будет извещен альмиранте Альмейда, а он в гневе страшен и на руку ох как тяжел… - Вальдес, будто припомнив нечто неприятное, нахмурился и провел тыльной стороной ладони по челюсти.
Картина, мигом нарисованная воображением Окделла, была очень привлекательной… настолько, что он едва не бросил вслух: «Именно так я и поступлю». Но в следующий момент, вспомнив кое о чем еще, вспыхнул и прикусил губу. Отвернулся.
Если он вздумает пожаловаться Рудольфу, тот, вернее всего, поступит именно так, как только что предсказал Вальдес. Но что будет при этом думать о герцоге Окделле…
Ричард поднял взгляд на Вальдеса. Тот стоял на прежнем месте, глядя на него с уже готовой проявиться усмешкой – ждал ответа.
-Я… не считаю достойным жаловаться, сударь, - тихо, но вроде бы твердо произнес Дик.
Вальдес медленно покачал головой:
-Нет. Вы всего лишь не умеете выполнять собственные угрозы. – Подошел ближе, остановился у Ричарда за плечом и интимно понизил голос: - А потому моя переходящая все границы наглость останется безнаказанной. Ибо сам на себя я, как вы, надеюсь, понимаете, доносить не пойду.
Ричард не нашелся с ответом. Быстро глянул в сторону Кальдмеера, но тот, похоже, и не слушал. Смотрел куда-то в сторону, отрешенно поглаживая шрам на щеке. Руперта вообще можно было не брать в расчет, он при старших не скажет ни слова… Да и что говорить? Опять кругом правда – герцог Окделл не сможет, не решится выставить себя на смех подобным образом. Значит, придется отбиваться самому. Или… молчать и терпеть, как сказал тогда Кальдмеер. Хотя молчать не получится, не дадут.
Вальдес, между тем, снова по-кошачьи фыркнул, очень неспешным шагом обошел застывшего на месте Ричарда со спины и остановился перед ним, в двух-трех шагах. Изрек задумчиво:
-Странно, на самом деле. Мне ваше общество приятно ничуть не более, чем вам – мое. Но…
-Но вы не позволяете мне уйти, - негромко закончил его фразу Дик. – Почему?
-Об этом я сейчас и думаю. – Он наклонил голову, рассматривая Повелителя Скал, будто редкое заморское животное, накрутил на палец прядь волос, выпустил, принялся мять в пальцах край воротника. – Что-то есть в вас… что-то, чего я никак не могу понять. От кого вы узнали про шторм и ранение Олафа? От регента?
Ричард вздрогнул – смена темы застала его врасплох. Говорить не хотелось, но отмолчаться не получится, это он уже понял. Вальдес не отстанет, все его извинения и расшаркивания были притворством и издевательством, последствий он, видимо, не боится. И даже если его накажут ПОТОМ, чем это поможет Ричарду СЕЙЧАС?
-Вы полагаете, что раньше я этого не знал?
-Полагаю. Потому что называть трусом человека, едва не погибшего только потому, что не пожелал первым сбежать с поля боя – глупость и низость, которую только незнание и может извинить. Отчасти.
«Выбирайте выражения, герцог. Молодость – не оправдание для глупости.»
Закатные твари… Ричард снова оглянулся на Кальдмеера. Нет, адмирал все-таки слушал разговор. Потому, наверно, и стоял сейчас в шаге от стола, повернувшись лицом к камину и спиной ко всем, бывшим в комнате.
-Я… готов принести извинения, - с запинкой произнес Дик.
Реакции не воспоследовало. Никакой. Вальдес невесело хмыкнул:
-Не утруждайтесь, герцог, об извинениях следовало вспомнить чуть раньше… а теперь поздно. И не надейтесь уйти от разговора. Вы узнали о событиях у Хексберг от регента?
-Ну… да, я…
-Да, я помню - решили получить подтверждение из первых рук. Не хотите объяснить, зачем оно вам понадобилось? Для вас эти сведения имеют особое значение, не так ли?
-Я не понимаю, какое значение все это имеет для вас, - огрызнулся Дик. Ему не хотелось ничего, только уйти отсюда, хоть к себе в комнату, хоть к Леворукому. А еще - наплевать на гордость и нажаловаться регенту. Вальдес правильно сказал, свои угрозы нужно выполнять… вот пусть и получит все, что ему причитается. А что не выпускают… Так достаточно выскочить в коридор и закричать, охрана услышит. И берегитесь тогда, господин вице-адмирал…
-А до двери всего несколько шагов, - негромко подсказал Вальдес. Ричард вскинулся и ошарашенно воззрился на него:
-Что?..
-Да так, к слову пришлось, - усмехнулся Вальдес, опять, как в начале разговора, прищуривая шальные черные глаза. Сумасшедший… или он просто пьян?.. Но как он догадался?.. – Сядьте, герцог, до двери добежать вам все равно не удастся. Да не вздрагивайте, не съем я вас. Даже не укушу, хотя и есть за что… Сядьте, я сказал.
Ричард, почему-то боясь отвести взгляд от своего странного собеседника, попятился и неловко плюхнулся в кресло. Крепко зажал между колен ладони, надеясь скрыть дрожь. Вальдес наблюдал за ним, не двигаясь с места, и выглядел удивительно нормальным. Хотя что-то будет дальше…
-Когда я был чуть постарше, чем вы сейчас, - произнес Вальдес раздумчиво, - я познакомился с одним человеком. Он был немного моложе меня годами, много моложе – силой и боевым опытом, и поначалу я не принял его всерьез. Не любил я наследников знатных фамилий, ищущих приключений от дворцовой скуки… Но потом я услышал, как он поет. Леворукий и все твари его, как он пел!.. Я никогда и никому не завидовал, ни тогда, ни позже, но это… Потом было много всего, и веселого, и не очень, такого, что только укрепило мои впечатления – о том, что на нем благословение древних сил. Стихий… Но душу мою раз и навсегда взяла в плен песня. Нет, ангелом он, конечно, не был, вторую такую оторву еще поискать, а от иных его песенок краснели бывалые морские волки. Но были и другие моменты. Когда ему становилось все равно, слушают его или нет, когда исчезало все, кроме песни. - Вальдес тоскливо усмехнулся, вздохнул, с силой прижал ладони к лицу и тут же отнял. – В такие минуты можно было увидеть невидимое. Увидеть, услышать… Как притихает плеск волн, как поет ветер в корабельных снастях, как пляшет в такт музыке огонь костра… Даже камни просыпались и начинали вторить песне. Не всем дано такое видеть, но…- Он вдруг стремительно шагнул вперед, присел перед Ричардом на колено, опираясь руками о подлокотники кресла и глядя снизу – внимательно и требовательно. – Вы слышали, как поют камни? Слышали, много раз, верно? А не под его ли песню это случилось впервые?
Дик смотрел на него во все глаза, молча, снова застигнутый врасплох и вопросом, и непрошенным воспоминанием. И более всего – внезапным пониманием того, о чем именно говорил Вальдес. И о ком.

Если прислушаться, можно услышать, как камни говорят между собой, то тише, то громче… Твердый камень спорит с водой, к старости он становится круглым, но остается целым, камни с мягкими и разбитыми сердцами вода мелет в песок. Плохо, когда в сердце трещина…
«Монсеньор, Илха говорит, нехорошо петь эту песню у реки. Ее вообще нехорошо петь.»
«Мне тоже так кажется, но ее трудно не петь. О чем она?»
«Вы не знаете?»
«Откуда? Я услышал ее как-то ночью от вдовой козочки, а мои познания в бакри, как вы знаете, завяли на третьем десятке слов. Так о чем поют наши милые козопасы?»
«О рождении Горного Зверя. Камень вступает в брак с водой, и рождается Зверь…»
Рокэ пел, даже не зная смысла слов, но камни ответили, и Повелитель Скал это слышал. Куда уйти от этой правды?
Ричард снова взглянул в лицо Вальдесу, в широко раскрытые темные глаза – и едва сдержал ознобную дрожь.
Сумасшедший южанин ЗНАЛ. И о древних силах, и о том, что титулы глав Великих Домов – не просто красивые слова. Знал, что Повелитель Скал не мог не слышать голоса своей стихии. И что-то очень важное знал про Алву, но что?..
-Вы не умеете лгать, герцог Окделл, - тихо, почти шепотом произнес Вальдес. – Не умеете… И вы не сказали «нет». Значит, так и было…Но вы не поняли, если поверили ТОЙ лжи…
-Что, ну что еще я должен был понять?.. – тоже полушепотом вопросил Дик. От загадок и воспоминаний у него начинала кружиться голова, и не хотелось уже ничего ни слышать, ни знать.
-Что означает такой дар. Чтобы ветер слышал тебя, надо слышать его. Чтобы волны пели с тобой, надо знать их песни. Чтобы огонь танцевал с тобой, нужно носить его в своей душе. Чтобы камни слышали стук твоего сердца, нужно самому быть тверже камня… - Вальдес передвинулся немного ближе, положил ладони Ричарду на плечи. Не грубо, но просто так не высвободиться. - Этот дар дается жизнью, мальчик мой, нужно жить, любить этот мир, каждую минуту, каждый вздох – иначе дар просто уйдет, исчезнет… Понимаете, что я хочу сказать? – Ричард все же подался назад, но твердые горячие ладони оставили его плечи и поймали в почти нежный захват шею и подбородок, не давая отвернуть лицо. – Для отмеченного этим даром жизнь НЕ МОЖЕТ быть страшнее Заката, она всегда будет прекрасна и желанна. Он может играть со смертью, может смеяться над ней, но никогда, слышите, никогда не будет ее искать!..
Он умолк, наверно, ожидая ответа. Ричард не сразу нашел слова – внезапный и острый укол жалости спутал все мысли. Чужая боль была настолько близкой, настоящей – она была в повлажневших темных глазах Вальдеса, в изломе бровей, изгибе губ, в этом жесте – «ну пожалуйста, услышь»… Кого он пытается убедить, Ричарда или себя самого? Он, видимо, знал Алву в молодости, запомнил тем, прежним, и не понимает, как страшно и жестоко все изменилось…
-Я понимаю, - начал Дик, очень осторожно выбирая слова, - вы и эр Рокэ… вы были дружны прежде, и вам кажется, что он остался тем же… Но поверьте, пожалуйста, сейчас все иначе. Все изменилось, не могло не измениться. – Вальдес резко выпрямился и опустил руки, сцепив их на колене. Наклонил голову – знакомый, уже знакомый жест… Дик торопливо продолжил: - Может быть, он и не искал смерти специально, но и жизни не искал тоже. Тот, кто хочет жить, выбирает будущее, а он – выбрал прошлое. Связал себя с тем, что обречено… Мне жаль, правда, очень жаль. Но жить так, как жил он… С вечным клеймом потомка предателя, с презрением к тем, кто выше и чище, и с тайной завистью… Конечно, он не виноват в том, что родился в этой семье, и что его воспитали так, как воспитали, и что его отец пожелал видеть своим наследником его, а не кого-то из старших братьев, но какое теперь имеет значение, кто в чем виноват?..
Вальдес вздрогнул и резко вскинул голову, уставившись на Ричарда в упор. Если мгновение назад на его лице лежала тень, то теперь она сменилась грозовой тучей. Выразительный рот изогнула гримаса то ли злости, то ли отвращения:
-Что?.. Вы что, хотите сказать, что соберано Алваро…?
-Прошу прощения, - споткнулся Дик, - я говорил о том, что известно всем…
-Заткнись, глупый мальчишка, и никогда не повторяй этого даже в мыслях!.. – Вальдес одним движением оказался на ногах. Растерявшийся Ричард тоже поднялся. – Не знаю, каким это «всем» известна чушь, которую ты только что произнес, но точно знаю, сколько найдется желающих свернуть тебе за эти слова шею! – Ричард поперхнулся следующим вопросом. Мир снова сходил с ума… Вальдес же, пару раз глубоко вздохнув, сбавил тон: - Мне неизвестно, кто просвещал вас в вопросах придворной политики, но такого отъявленного лжеца…
-Не говорите так, - справился с растерянностью Ричард. – Эр Август – Человек Чести, и называть его лжецом…
-Эр Август?... – едва не расхохотался Вальдес. – Август Штанцлер?.. Этот ублюдок будет мне – мне! – объяснять, как жил Рокэ Алва и как его воспитывал отец?!
-Сударь!.. – попытался вставить слово Дик, но с таким же успехом можно было увещевать ветер.
-К Леворукому и вашего «эра Августа», и его бредни! – отрубил Вальдес. – А вам, сударь, не мешало бы вспомнить то, что вы видели своими глазами. Или уши вам заменяют зрение?!.
Нет, это в самом деле переходит все границы… но как успокоить буквально взбесившегося южанина? Если бы хотя бы Кальдмеер не изображал из себя статую… хотя, он-то чем поможет…
-Я не буду больше отвечать ни на какие вопросы, - не придумав ничего лучшего, выдохнул Ричард. – Кто вы такой, чтобы меня допрашивать?!
-Для вас, юноша, - хлестнул слишком знакомым обращением Вальдес, - в первую очередь интересно то, что человек, которого вы походя предали, а теперь походя же обливаете грязью, для меня не «эр», а соберано Рокэ. Я марикъярский рэй по отцу, если вы до сих пор этого не знали. Это не единственная причина вашего нахождения здесь и сейчас, но с вас и ее более чем довольно!..
Ричард отшатнулся, но отступать было некуда. В который же раз за сегодняшний день он проклял свою недогадливость? Разве можно с марикъяре заводить откровенные разговоры об Алве, они же молиться готовы на своего соберано!.. Не то что эра Августа лжецом объявить…
Вальдес, явно учуяв его испуг, хищно ухмыльнулся и отступил на пару шагов, но не отвернулся, даже глаз не отвел. И в глазах этих опять прятался смех.
Проклятие…
-Прошу прощения, если неудачно выразил свою мысль, - начал Дик, снова тщательно следя за своими словами, - но я никого не хотел «полить грязью». Я говорил то, что слышал от людей, которых знаю и уважаю, и которым привык доверять. Но даже будь у меня повод усомниться в услышанном… Вам ли не знать, что враги не перестают быть врагами, как бы хороши и благородны они ни были?
-А Рокэ Алва был вашим врагом? – в упор спросил Вальдес.
На этот вопрос ответ был всегда… и от этого тоже никуда не деться.
-Того, что стоит между нами, не отменит ничто, - отчетливо проговорил Ричард, теперь уже не пряча глаз. Будь что будет… - Он убил моего отца.
-Он не дал сдохнуть ТЕБЕ!.. – прорычал окончательно взбешенный Вальдес. – И сгнить живьем в склепе, по недоразумению именуемом родовым замком, не дал тоже!.. И не его вина, что ты оказался еще глупее, чем можно было ожидать от сына твоего отца!..
Дик задохнулся, как от пощечины. К кошкам осторожность, если этот мерзавец хочет неприятностей…
-Что. Вы. Этим. Хотите. Сказать? – зло процедил он. Еще немного, и охрана прибежит сюда на шум драки.
-О, много чего. Например, что нужно быть дураком, чтобы ради погони за химерой поставить под удар собственный дом и семью. Но еще большим дураком нужно быть, чтобы зачеркнуть доблесть и мудрость многих, возведя на пьедестал глупость одного – и пройти мимо возможности эту глупость исправить!..
-Не смейте!!!.. – сорвался на яростный вопль Ричард. – Слышите, вы – не смейте так говорить о моем отце! И не смейте называть мой дом склепом!.. Вы пользуетесь тем, что я не могу вызвать вас на дуэль, вы… просто трус и негодяй!..
-Умница, - произнес Вальдес, неожиданно ослепительно улыбнувшись.
Даже не думая, что делает, Ричард замахнулся… А спустя мгновение отлетел к стене, вскрикнув от боли и схватившись за немилосердно смятое запястье. От злости, отчаяния, мерзкого чувства беспомощности заложило уши. Дик всхлипнул и вскинул взгляд на Вальдеса.
-Благодарите Создателя, сударь, – или кому вы там молитесь – за то, что не можете вызвать меня на дуэль, - зло бросил тот, отворачиваясь.

***

Вальдес, ни на кого не глядя, подошел к столу, взял полный стакан, который сам же совсем недавно отставил в сторонку, и залпом его осушил. Выдохнул, со стуком поставил стакан. Некоторое время стоял, не двигаясь, опустив голову, опираясь на стол одной рукой и прижав другую тыльной стороной к губам. Лица из-за упавших волос было не разглядеть… А от стола до места, где стоит сейчас Ричард, так же далеко, как до двери. А Кальдмеер, который вроде бы соизволил вернуть происходящему в комнате свое внимание, вмешиваться не спешит…
Дик очень осторожно, боясь даже вздохом потревожить нависшую тишину, передвинулся и подобрался для броска. Всего несколько шагов…
-Стоять. – Вальдес опустил руку, выпрямился, глянул так, что у Ричарда язык примерз к нёбу. Кальдмеер, будто откликнувшись на диковы мысли, шагнул к нему и поймал за локоть:
-Ротгер…
Вальдес даже не оглянулся – только дернул плечом, сбрасывая его руку. Отвернулся от стола…
И тут до Ричарда дошло. «Не можете вызвать меня на дуэль», как же… То, что происходит здесь и сейчас – и есть дуэль. Все, что делает Вальдес, его атаки, ретирады, внезапные переходы между задумчивостью, яростью, почти ласковой убедительностью – все имеет смысл, и Ричард много бы дал за то, чтобы понять, какой. Жаль, чужих мыслей не прочитаешь… но это не повод трусливо жаться к стенке, как побитый щенок. Да, его противник явно сильнее, но сдаваться просто так нельзя.
Ричард решительно вздохнул и не без усилия выпрямился. Оттолкнулся от стены. Будь это настоящий бой, на шпагах, он бы, скорее всего, уже был мертв. А так… кто знает, чем все закончится?.. Тем более, что Вальдес все-таки изрядно пьян, и останавливаться на достигнутом явно не собирается…
Вице-адмирал, не сводя взгляда с его лица, неторопливо пересек комнату. Остановился прямо перед Ричардом, жестко взял его за подбородок, развернул лицом к себе, заставляя смотреть в глаза.
-Что-то с тобой не так, мальчик. Ты ничего не знаешь о силах, покровительством которых любишь хвастаться, так откуда на тебе их печать?
Печать?.. Нелепый вопрос – откуда печать высших сил на Повелителе Скал… Сам-то наглый южанин много ли об этих силах знает?! То есть кое-что, конечно, знает, но задает же такие вопросы?..
Ричард, не пряча взгляда, оттолкнул больно сдавившую подбородок руку. Процедил сквозь зубы:
-Не прикасайтесь ко мне.
Вальдес усмехнулся, так, что захотелось в ответ всхлипнуть:
-Гордый ты мой… - но отступил на пару шагов, снова наклонил голову и положил руки на широкий пояс.
-Вы наконец-то начали понимать, - произнес он тихо. – Что ж, значит, вы не совсем безнадежны. Смотреть и видеть много интереснее, чем просто смотреть, не так ли?
-Вы меня чрезвычайно обяжете, если объясните, что вам от меня нужно, - стараясь выдерживать такой же тон, проговорил Окделл. Спокойно, только спокойно…
Вальдес не ответил. Наклонил голову к другому плечу, потер бровь, подергал упавшую на лоб черную прядку. Прошелся перед Ричардом туда-сюда, продолжая внимательно его разглядывать. От этого взгляда становилось очень не по себе, но Дик сдержал крутившуюся на языке ехидную реплику – уже предвидя, что ответный выпад будет для него слишком быстрым и болезненным.
-Росио часто называют сумасшедшим, - задумчиво поведал Вальдес после долгого молчания. Вот уж новость так новость… – А меня давно не считают нормальным. Так что мы понимали друг друга неплохо. Я не удивился бы, узнав, что он взял вас, герцог, в оруженосцы только из сочувствия. – Ричард судорожно вздохнул, но сжал зубы и сдержался. Молчать, только молчать, не лезть снова в ту же ловушку, иначе ведь помятым запястьем можно и не отделаться, и как потом попадаться на глаза свидетелям своего позора?.. А так хочется ударить самому, со всей силы, чтобы мерзавца проняло… Интересно, чего выжидает Кальдмеер, ведь слушает и наблюдает за всем очень внимательно, и Руперт оставил свой наблюдательный пост у окна и стоит теперь почти с ним рядом? - Но все остальное уже одним сочувствием не объясняется, особенно ваше благоденствие после попытки убить своего благодетеля. И то, что происходит теперь… в этом вы и сами ничего не понимаете. Хотя… - он снова призадумался, – вот тут я, возможно, и ошибаюсь.
-Еще как ошибаетесь, - сквозь зубы процедил Ричард.
-Ну да, разумеется. За какими кошками вам понадобилось бы расспрашивать про шторм у Хексберг, если бы вы не усматривали в этом событии некий особый смысл?
Сердце у Дика подпрыгнуло, но он сдержал судорожный вздох. Нет, на это он не поддастся, благо Вальдес сам указал ему путь…
-Вы уже знаете ответ на этот вопрос, - ровно произнес он. - Хотя господин Кальдмеер и отказался принять мои извинения…
-Какая нелюбезность со стороны господина Кальдмеера, - перебил Вальдес. – Я непременно выскажу ему свое мнение по этому поводу. Но мудрость учит нас не доверять очевидности, хотя от природы я ужасно доверчив. Ваш сюзерен уже утратил интерес к Гальтарским древностям?
Ричард обмер, опять застигнутый врасплох переменой темы. Как, откуда это могло стать известно?! Нет ничего туманней очевидности, мелькнули в памяти знакомые слова. Кто это сказал, когда?..
-Каким… древностям? – с запинкой проговорил он.
-Как каким? – делано удивился Вальдес. – Он же истинный король, по праву древней крови. А древние короли обретали ИСТИННОЕ могущество именно в Гальтаре. Странно, что господин Ракан с этим не торопится, власть над высшими силами важнее политических союзов и благословений агарисских клириков. А теперь и с этим возникнут сложности, маловато для полного ритуала двух Повелителей Стихий…
Абвении, да что же это?! Кто этот южанин, откуда он знает так много?!
-Ракан может заменить любого из Повелителей, - шепотом произнес Ричард, обращаясь больше к себе, чем к собеседнику.
-Любого, но не любых, - почти промурлыкал Вальдес, подходя ближе и щуря нездешне диковатые глаза. – Да, вы, конечно, сделали верное предположение, шторм у Хексберг – это знамение… Напоминание вашему «истинному королю», что никакой сверхчеловеческой власти у него нет. И, позвольте заметить, не будет. А без нее… он просто еще один заигравшийся узурпатор, с которого не сегодня-завтра сорвут корону… вместе с головой.
Ричарда затрясло.
-Как… как вы можете это знать?! – выкрикнул он, сжимая кулаки. – Вы же…
-А тут и знать нечего, - еще понизил голос Вальдес. – Ай-яй-яй, герцог Окделл, как же вы позволили так использовать себя против своего короля?!
-Я?.. Против моего короля?.. – Ричарду стало почти смешно. – Да вы и впрямь сумасшедший!..
-Отнюдь. Ведь, не попади вы в плен, у него были бы все шансы попытать счастья в Гальтаре… А с двумя Повелителями ритуала не соблюсти. Доказывать же «истинную» власть нужно делами, а не количеством драгоценных камней в таких вот побрякушках… - Вальдес приподнял одним пальцем цепь Найери.
Для ритуала Альдо нужны четыре Повелителя. Одного он может заменить сам, а остальные?.. Придд, будь он проклят, знал, что делал, а Повелитель Скал?.. Ведь в самом деле, он попался так глупо, глупо, глупо, и все это смешно просто до колик…
Ричард сам не заметил, как начал смеяться. Сначала тихо, потом громче, взахлеб, давясь смехом и слезами сразу. Голова кружилась, он попятился, привалился к стене и спрятал лицо в ладони…
-Родгер, кошки вас задери, сделайте что-нибудь! И прекратите, наконец, эти игры!.. – Сказал это кто-то, или показалось?..
-Сделать? Извольте…
Твердые, горячие пальцы вцепились в его запястья, встряхнули, заставляя выпрямиться и отвести ладони от лица. Ричард дернулся, вскрикнул…
Хлесткая оплеуха ожгла щеку, и безумный смех разом иссяк.
Ричард, все еще со всхлипами дыша, осторожно перевел дыхание и открыл глаза. Едва не шарахнулся в сторону, увидев прямо перед собой холодно ухмыляющегося Вальдеса.
-Ну вот, мы успокоились, - произнес южанин без особого выражения. – Что касается игр…
-Игр касается то же, Ротгер. – Это же Кальдмеер. Все-таки вмешался?.. – Вы слишком увлеклись. Зачем?
Вальдес отступил назад и крутанулся на месте:
-Затем, что для понимания некоторых вещей хорошая затрещина бывает нужна даже очень умным людям, не говоря уж о круглых дураках!....
-Господин Вальдес!.. – взвился Фельсенбург.
-Оооххх… - Вице-адмирал вцепился обеими руками себе в волосы, возвел глаза к потолку и выдал длинную тираду, из которой «каррьяра» было единственным словом, известным Дику… и, возможно, самым мягким. – Молчите, Руперт, пока я не сказал такого, о чем буду потом жалеть, и… - Он осекся и воззрился на дриксенца, будто только что его увидел.
-Вижу, вы еще не утратили способности слышать хотя бы свои слова. – А вот в голосе Кальдмеера не проявилось никаких чувств. – Правда, непонятно, почему бы вам было сразу не начать с меня. В том, что словесные побои я сношу лучше, чем выбранная вами жертва, случай убедиться у вас уже был.
Вальдес застыл. Даже со своего места Ричард хорошо видел, как меняется выражение его лица.
-Так вы… Олаф, вы что подумали? Зачем вы так?..
-Оставьте мальчишку в покое, Ротгер, - устало произнес Кальдмеер. – Кроме крика и слез, вы от него ничего сейчас не добьетесь. А если он еще на вас и нажалуется…
-Да плевать мне на его жалобы. – Вальдес, будто забыв о Дике, подошел к Кальдмееру и остановился у него за плечом. - Я сморозил глупость, но нельзя же так сразу… Квальдэто цэра…
Стало тихо. Очень тихо. И в этой тишине Дик понял – не умом, чутьем застигнутого непогодой зверя – что все кончилось. Бешеный ураган, без труда разметавший каменную преграду, разбился о ледяной утес… и бессильной змеей свернулся у его подножия.
Вальдес очень долго молчал, прикрыв глаза ладонью, потом выпрямился и проговорил – тихо, без тени усмешки:
-Вы правы. Я – осел… Простите.
-Вы не осел, - отозвался Кальдмеер, не оборачиваясь. – Вернее, осел здесь не вы. То, что герцог Алва был для вас больше, чем правителем и полководцем…
-Почему же «был»? – Вальдес вернулся к столу, оперся обеими руками на край. – Он жив. И не этим ызаргам загнать его в могилу. – Поднял голову, обратив взгляд на Ричарда. – Что вы так смотрите, герцог Окделл? Вы же ждали случая ударить меня в ответ? Радуйтесь, ваш противник истекает кровью. Можете идти и упиваться своим триумфом. Извиняться перед вами я, тем не менее, не буду, и жалуйтесь хоть регенту, хоть Создателю, хоть Леворукому. Да, и на будущее - если оно у вас будет… Древние силы Кэртианы не только невероятно могущественны. Они еще и жестоки. Нечеловечески жестоки. Вспоминайте об этом, прежде чем призывать их покровительство по поводу и без.
-Как вы можете знать?.. – выговорил Ричард, все еще не решаясь двинуться с места.
-Неважно, - усмехнулся Вальдес. – Но я – знаю…
И тут… Ричард снова оцепенел, перестав дышать. Камин был у Вальдеса за спиной, канделябр с тремя горящими свечами стоял справа на столе, сам он не двинулся с места… но в широко раскрытых черных глазах отчетливо заплясали багровые сполохи. Воздух в комнате вздрогнул, как от короткого сквозняка, огоньки свечей заколебались, а три - на столе – погасли, истаяв тонкими дымными язычками.

***

Ричард опомнился, только захлопнув и заперев на засов дверь своей комнаты и привалившись к ней спиной. Постоял, успокаивая дыхание. В комнате было тепло, даже жарко, но его знобило. Не мудрено…
Постель была разобрана, но ложиться еще не хотелось. Он стянул и бросил на стул камзол, подошел к камину и сел прямо на ковер. Не такой пышный, как в комнате у Кальдмеера, но ничего… Свернулся клубком, обхватил согнутые ноги, положил подбородок на колени. Уютное тепло и треск пламени успокаивали, но привести в порядок сумбур в мыслях это не помогало. Если после встречи с регентом Ричард чувствовал беспокойство и стыд, то «беседа» с Вальдесом оставила по себе дикий, никогда прежде не испытанный ужас. Ничего себе «лекарство для изнасилованных душ»… Если изнасилование лечится еще более жестоким изнасилованием, то это как раз тот случай. Но чего все-таки добивался бессовестный южанин? Только мести за соберано? Вряд ли, слишком все это изощренно… Нет, у него была еще какая-то цель, и ее он не достиг. Хоть это хорошо…
Ричард снова зябко вздрогнул – что было бы с ним, не вмешайся Кальдмеер? И чем, собственно, адмирал остановил Вальдеса? Напомнил о каком-то прошлом разговоре… или ссоре? И ведь не просто остановил, тот даже виноватым себя почувствовал… Ну, это-то ненадолго. Это от Ричарда Окделла господин Кальдмеер не пожелал принимать извинения, Вальдес – дело иное. После виденного сегодня же вечером, представить будущее объяснение совсем нетрудно. Распаленное воображение мгновенно нарисовало картину – Кальдмеер в кресле у камина, Вальдес тихо опускается на ковер подле него, ласкает и целует его руки, кладет голову ему на колени… А что произойдет в этой комнате позже, ночью, за запертой дверью и опущенным пологом просторной кровати? Адмирал не молод, но и не настолько стар, чтобы веления плоти утратили над ним всякую власть. И как знать, не так ли все начиналось, как было сегодня с Ричардом? Он едва не сошел с ума за один вечер, а дриксенцы провели рядом с Вальдесом месяцы плена. Может, адмирал потому и вмешался, что не хотел для Дика такой же судьбы?
Нет, Кальдмеер и Фельсенбург не предатели, как сам Ричард – не слабак и не трус. Они все жертвы, этого… этой твари, по недосмотру богов принявшей человеческий облик. И искать защиты у регента… что проку, если все делается с его ведома, если не прямо по его приказу?..
Где-то стукнула дверь, послышались легкие шаги, и Ричард торопливо вскочил на ноги. Подошел к двери, прислушался, потом, когда человек прошел мимо его комнаты, осторожно выглянул в коридор. И почти удивился, увидев направлявшегося к выходу Вальдеса. Тот был полностью одет, в мундире, при перевязи и шпаге, и шел легко и прямо, будто и не было вечера, проведенного в компании кувшина с очень крепкой выпивкой.
У выхода в караульное помещение вице-адмирал приостановился, и Ричард, не дожидаясь, когда он оглянется, отступил в комнату и плотно притворил дверь.
Вальдес ушел. А вот Руперт, видимо, все еще у своего адмирала. Значит… а какое это, собственно, имеет значение? Усталость брала верх, думать больше ни о чем не хотелось, сил не осталось даже на страх. Ричард торопливо разделся, повалился на кровать и сразу, как в черный глухой колодец, провалился в сон.

***

Утро было серым, и таким же серым стал сменивший его день. Небо закрыли низкие, тяжелые облака, готовясь разразиться, по меньшей мере, пургой, и на душе у Ричарда было тоже скверно и серо. Вызовами и допросами его никто не тревожил, приходил только все тот же молчаливый слуга – убирал в комнате, приносил сначала завтрак, потом обед… Время шло, Ричард просто сидел у окна, глядя на двор. Во дворе тоже было пусто. Можно было выйти прогуляться, пока погода окончательно не испортилась, но покинуть комнату – значило опять нарваться на какую-нибудь «приятную» встречу. Попытаться поговорить с Кальдмеером еще раз стоило, но Вальдес, скорее всего, к своей добыче просто не подпустит никого, тем более Ричарда.
Вчерашнего смятения Дик больше не чувствовал, но легче ему было ненамного. Вспоминать, как издевался над ним Вальдес, не хотелось, но и забыть не получалось никак. Тем более, что в словах южанина кое-где проскальзывала очень жестокая правда. Это было, наверно, страшнее всего – смесь правды и домыслов, когда отличить одно от другого становится слишком сложно… если возможно вообще.
Как же все было скверно. Ричард, думая о том, как достойно выглядеть перед врагами, совсем забыл об оставшихся в Ракане друзьях. Об Альдо… Измена Придда лишила сюзерена двух из четверых Повелителей Стихий, и как теперь повернутся события? И какая разница, виноват Ричард в том, что не смог избежать плена, или нет? А Рудольф понял сразу, ведь недаром же – «к своему сюзерену вы не вернетесь»… Он думал, что ничего уже нельзя обратить вспять, король на троне, значит, главное сделано. Но так ли это? Что, если Вальдес, пусть и издеваясь, попал в цель, и без Гальтар и властью над стихиями Альдо трон не удержать? Да что трон, остаться беззащитными на пороге Излома Эпох…
Может быть, еще попытаться убедить регента в том, что восстановление власти древних королей нужно не Альдо, что от этого зависит благополучие всех Золотых Земель, и политика тут совсем ни при чем? Но захочет ли Рудольф это слушать?
Вопросы, вопросы, и ни одного ответа. Мог ли Ричард предположить, что придется принимать такие решения в одиночку, самому, вдали от всех, с кем можно поговорить и спросить совета? Дриксенец, похоже, умен и опытен, но с ним надо еще суметь поговорить…
…День клонился к закату, когда Кальдмеер в сопровождении адъютанта появился во дворе. Слышать, о чем они разговаривают, Ричард, естественно, не мог, но, если судить по виду… Непохоже было, что речь о чем-то неприятном. Для них вчерашний вечер прошел без последствий?
Самое время было все же выйти во двор, на людях Вальдес, даже если появится, будет вести себя поприличнее, чем наедине в закрытой комнате. Или… не стоит?.. Додумать эту мысль Дику не удалось – недобрым словом помянутый вице-адмирал не замедлил явиться на сцене. Фельсенбург просиял улыбкой, заговорил о чем-то, Вальдес ответил, оба засмеялись. Кальдмеер тоже улыбнулся, смеяться он, видимо, не умел вообще…
Как и опускать глаза перед теми, кто сильнее.
Эта мысль отозвалась неожиданно резкой болью. Почему адмирал решил вступиться за него, за человека, на которого имел все основания затаить обиду? Вчерашние мысли, лезшие на ум после стычки с Вальдесом, сегодня, при свете дня, казались бредом, но тогда в чем дело? Не обязан был защищать, но защитил – хотя и сам рисковал попасть под удар. Насколько предсказуемо было поведение Вальдеса, насколько опасно было открыто с ним спорить? Возможно, Кальдмеер и не рисковал ничем особо, судя по тому, как легко Вальдес перед ним отступил. Может, и так, но что-то подсказывало – этого человека угроза неприятностей бы не остановила, он просто делал то, что считал нужным... Ни трусом, ни глупцом он в самом деле не был, а вот добиться его расположения – или хотя бы внимания – будет теперь непросто. Ссора с ним действительно была ошибкой, и удастся ли ее исправить?..
Ричард собрался было уйти от окна, но тут во дворе появился еще один человек. И, разглядев его, Окделл снова прильнул к стеклу.
Арно Савиньяк, такой же, как запомнилось Дику по Лаик, быстрый, с иголочки одетый и сияющий улыбкой, подошел, вытянулся в струнку, отдавая честь старшему по званию. Вальдес коснулся перчаткой шляпы и кивнул. Арно отвесил короткий поклон дриксенцам, сказал что-то, обращаясь к Руперту, похлопал по эфесу шпаги и слегка махнул рукой в сторону ворот. Фельсенбург кивнул и повернулся к своему адмиралу. Тот тоже кивнул и снова улыбнулся. Сказал, наверно, что-то доброе, потому что Арно пуще прежнего рассиялся улыбкой, поклонился уже всем сразу и умчался, увлекая за собой Руперта.
Оба адмирала постояли, глядя им вслед, потом Вальдес приглашающе махнул рукой в сторону скамеек. Кальдмеер кивнул, они вместе ушли в угол двора и сели рядом. Разобрать, о чем идет беседа, глядя из окна, было совсем уж невозможно, но Ричард продолжал смотреть. У Вальдеса весьма оригинальные манеры, по позам и жестам можно предположить хотя бы тон разговора. Но ничего особенного не было, южанин просто сидел на скамейке, опираясь руками о край, и смотрел то куда-то вверх, то себе под ноги. Не похоже, чтобы они с дриксенцем ссорились, обычная беседа… может быть, даже дружеская.
Погода, между тем, портилась все заметнее, стало совсем сумрачно, облака приобрели странный багровый оттенок. Пошел снег, по середине двора ветер закрутил поземку… Вальдес посмотрел на жутковато мрачное небо, запахнул плащ и встал, увлекая за собой Кальдмеера. Махнул рукой в сторону дома – наверно, предлагал вернуться под крышу, но этому намерению не дал осуществиться уже виденный Диком раньше молодой теньент… или очень похожий на того, неважно. Он что-то быстро сказал Вальдесу, тот поправил перчатки и шляпу и ушел с ним – за ворота, в начинавшуюся метель. Кальдмеер во дворе не задержался, тоже запахнулся в плащ и пошел к дверям дома.
Ричард задернул портьеры – ничего интересного за окном уже не будет, скоро темень станет непроглядной – и подошел к двери. Прислушался. Будет ли лучшая возможность поговорить с Кальдмеером наедине, неизвестно, нужно пользоваться случаем…
В коридоре послышались шаги и голоса. Ричард прильнул к узенькой щели, которую только и можно было оставить – так, чтобы не было заметно, что дверь не закрыта. Говорили двое, Кальдмеер и… Вот второй голос был Ричарду точно незнаком.
-…Говоря о таких пациентах, как вы, господин Кальдмеер, врачи обычно только улыбаются и качают головами.
-Возможно, мэтр Фукье. Но я действительно не собирался тревожить вас сегодня.
-Вы – нет, но господин вице-адмирал Вальдес просил меня именно сегодня вас проведать. Он, если не ошибаюсь, провел в вашем обществе вчерашний вечер, и считает, что у вас возобновились головные боли…
-Ни слова больше. Спорить с господином вице-адмиралом – занятие неблагодарное и, в общем, бессмысленное. Пара минут, и я к вашим услугам…
Голоса удалились, стукнула, закрываясь, дверь, и снова стало тихо. Ричард постоял еще немного у двери, потом закрыл ее. Пересек комнату и опять сел на ковер перед камином.
На душе у него было мерзко.
Интересно, окажись Ричард совсем недавно во дворе, Арно обратил бы на него внимание? Порадовался бы встрече с однокорытником, или не захотел бы даже поздороваться? Но ведь с дриксенцами он был отменно вежлив, а Руперта даже куда-то пригласил с собой – на дружескую разминку, надо полагать. Пленного офицера. Врага. А кто ему теперь Ричард Окделл?
Да и только ли в Арно дело – а он, кстати, совсем не казался огорченным по поводу вчерашних неприятностей… Ладно, что проку ходить вокруг да около, это уже ясно, как белый день – надорский герцог здесь далеко не в одной цене с дриксенским адмиралом. Да, они оба пленники, да, Дику не приходится жаловаться на плохое обращение… Но он же видит, или не видит, но чувствует – перед Олафом Кальдмеером здесь стелют ковры, а о Ричарда Окделла вытирают ноги. И Ариго не захотел с ним разговаривать, скорее всего, не ради осторожности… А Ноймаринен в разговоре не задал ни единого вопроса о короле Ракане, его дворе, военной силе, планах… ну, или о чем там обычно расспрашивают пленных? Конечно, многое ему рассказал Придд, но не все же! И тем не менее, вопросов не было.
Вывод из этого напрашивался не самый приятный.
Презрение к вассалу означает презрение к сюзерену. Дриксен – сила, с которой считаются, Кальдмеер – не последний человек в кесарии, его ценят и обращаются с ним соответственно. Герцога Окделла не ценят, значит – Альдо никто здесь не принимает всерьез?
Но почему?
Мысли сделали круг, возвращаясь ко вчерашнему вечеру. К трепке, устроенной Ричарду хексбергским вице-адмиралом. А ведь он очень много знает, этот Вальдес, куда больше, чем следовало бы знать просто военному, пусть и в высоком звании. Он несколько раз проговаривался о таких вещах, в которые посвящены немногие… Случись такая беседа при иных обстоятельствах, Дику, может быть, удалось бы его разговорить. Но то, что получилось… лучше было и не вспоминать.
Сидеть на полу стало неуютно, и Ричард перебрался к столу, на стул с высокой спинкой. Сел поудобнее, привалился грудью к столу, опустил голову на сложенные руки, продолжая смотреть на пламя в камине. Спать вроде бы не хотелось, вместо сна приходило странное оцепенение, полудрема-полубодрствование, мысли текли так же странно и отстраненно.
Вальдес казался неуправляемым, но Кальдмеер остановил его буквально одной фразой. Что за отношения у двух адмиралов воюющих держав? Да и в державах ли дело? Ветер налетает на ледяной утес – и откатывается, и налетает снова. Ветер и лед… Лед – застывшая вода… Ветер и вода… Ветер и Волны… Ветер…

***

…На вершине башни горит огонь, значит, Ворон там. Ждет ли он гостя? Разве угадаешь, что знает ветер, но хозяином Круга кэналлийцу не бывать, а королем – тем более! Трусость Эрнани украла у Золотых земель четыреста лет, но Зверь вновь стал Зверем, а олларовских падальщиков сменят белые ласточки. Ветер, истинный Ветер, подхватит стяги возрожденной анаксии, но сперва Скалы сокрушат закатную башню…

-Я не вижу тебя. – За спиной Ворона меч Раканов, а голос холоден и тяжел. – Я тебя не вижу, значит, тебя нет!
Меч! Он должен его забрать…
-Герцог Окделл, - голос сюзерена разрывает молчание, - исполни свой долг!..

Какой странный сон, похожий и непохожий на явь. Словно продолжение недавних размышлений и тревог – неудачный процесс, бегство Ворона, собственный плен… Но даже если удастся во сне то, что не удалось – даже близко! – наяву, будет ли от этого легче?..

-Он мертв! Я убил его!
-Он жив, пока стоит башня!..

…Четыре золотых лица слились в одно, черное. Ослепительно вспыхнула золотая звезда. Пора! Во имя святого Алана, сюзерена и анаксии, во имя справедливости, пора! Дикон вскочил на коня и поднял клинок. Могучий темно-серый жеребец злобно заржал и прыгнул вперед. Юноша не оглядывался. Он знал, что воинство Скал не оставит своего Повелителя. Конница, набирая разбег, неслась на приступ. Топок копыт сливался в непрерывный, могучий гул, заполнивший зажатую скальными стенами долтну. Скалы терпеливы, но есть предел и их терпению! Можно простить многое, но не втоптанную в грязь клятву…
Золотая звезда горела все ярче, указывая путь, мелькали поросшие лесом горы, дрожащие от нетерпения утесы, одинокое озеро, сломанное дерево, где-то Ричард видел похожее… В Сагранне? В Алате? В Эпинэ? Это не важно, важен долг!..

Нет, это совсем непохоже на сон, скорее, на видение, вроде того, где он чувствовал себя камнем в потоке селя. Сознание странно раздваивалось, он был сразу и в комнате с мирно горящим камином, и во главе воинства Скал. Это и пугало, и радовало – даже плен не мешает ему оставаться рядом и выполнять волю сюзерена, и все разговоры о том, что он подвел своего короля, покинув его в такой момент – вздор!..

…Предательство не искупит ничего, кроме смерти, но изменнику даровано право покарать себя самому… У него был выбор, у него было время. Шестнадцать дней и шестнадцать ночей…
Башни возникли неожиданно, древние, мощные, облитые лунным светом… Серый гранит корчится от страха – замок узнал свою смерть раньше тех, кого он прячет. Дикон слышал, как дрожат и стонут связанные людской волей глыбы. К утру они станут песком, серым, ничтожным песком на могиле клятвопреступников…
-Дикон! Ди…
-Дейдри?! Это ты?
Послышалось…
Вперед! Именем Скал и во имя их!

…Ричард, вздрогнув, очнулся от странной полудремы, и не сразу смог понять, что его потревожило. Да, шаги и голоса в коридоре, совсем не похоже на обычно тихих слуг… Он только поднялся с места, намереваясь пойти взглянуть, в чем дело, когда в дверь коротко и властно постучали. Ричард, сообразив, что по привычке заперся на задвижку – хотя делать этого в такой ранний час не следовало – кинулся открывать.
Дверь распахнулась неожиданно резко, заставив его отскочить, а на пороге обнаружился Вальдес – бледный, совершенно неулыбающийся, с очень нехорошим блеском в глазах. С ним… Ричард едва не охнул вслух, узнав в остальных нежданных пришельцах Ариго и Райнштайнера.
Вальдес переступил порог, и Ричард невольно попятился еще, сам не понимая, чего так боится. Но было во всем этом что-то жутко неправильное…
-Вот, - тихо произнес Вальдес, прожигая Ричарда темным взглядом. – Каррьяра… Я же знал, я чувствовал…
-Вы уверены? – вполголоса спросил бергер, тоже разглядывая Дика.
-Вы не представляете, как бы я хотел ошибиться. – Вальдес сделал еще шаг вперед, остановился посреди комнаты и обратился уже прямо к Ричарду: - Герцог Окделл, я спрошу, а вы будьте любезны ответить. Это очень важно, и это не игра. Вы когда-нибудь кому-нибудь давали клятвы на крови?
Ричард вздрогнул – еще с одной его тайны походя сдирали покров… но тут же распрямился и вздернул подбородок:
-Да. – В самом деле, чего тут стыдиться?
-Кому и когда?
-Моему королю. Осенью.
-Как звучала клятва? Дословно?
Ричард осторожно сделал шаг назад:
-Я не понимаю… какое это имеет значение?
-Вы вообще слишком многого не понимаете, сударь!.. – вскипел Вальдес, шагнул было вперед, но неожиданно охнул и, болезненно сморщившись, обеими руками схватился за голову. Покачнулся, Ариго метнулся к нему и подхватил под локти:
-Вальдес, вам плохо?..
-Да уж не хорошо, - с трудом выдавил тот в ответ. – Закатные твари…
Это было странно и жутко – видеть, как в полной тишине человек зажимает уши, будто защищаясь от очень громкого и неприятного звука. Но Вальдес не притворялся, ему в самом деле было скверно. Ариго отвел его к стоящему у стены стулу и помог сесть. Вальдес опустил руки и откинулся на спинку. Прикрыл глаза.
-Герцог Окделл, - нарушил возникшую было тишину Райнштайнер, - я все же прошу вас ответить на вопрос господина вице-адмирала. Происходит нечто очень необычное, даже зловещее, и я не думаю, что вы этого не замечаете. Потревожены силы, проявления которых в обыденной жизни встречаются очень и очень редко. Клятвы на крови – составляющая механизма действия этих сил. Пожалуйста, припомните, как звучала клятва, произнесенная вами.
Ричард сглотнул трудный ком, переводя взгляд с Райнштайнера на Ариго и обратно. Оба смотрели на него серьезно и выжидающе, будь здесь только Вальдес – можно было бы послать все к кошкам, но при них?..
-Вы не помните? – До чего же бергер дотошен… Ричард снова переглотнул и, решительно вздохнув, произнес:
-Отчего же, помню… - Разве это можно забыть?! - «Моя кровь и моя жизнь принадлежат Талигойе и Раканам. Во имя Ушедших и Их именем.»
Райнштайнер повернулся к Вальдесу. Тот, не открывая глаз, глухо и отрывисто рассмеялся:
-Да, барон. Да… Именно так и попадают в ловушки благородные олухи…
-Вы… оскорбляете меня, сударь! – вспыхнул Ричард. Сейчас стычка не казалась страшной, пусть наглый южанин попробует повторить свои фокусы при свидетелях…
-И в мыслях не имел. – Вальдес приоткрыл глаза, но с места не двинулся. – Это чистая правда. Будет вам, герцог, вы же сами сейчас чувствуете… что-то происходит. Ну а я это чувствую в десять раз сильнее. Не спрашивайте, как, просто послушайте себя…
Ричард снова метнулся взглядом к Ариго, потом к Райнштайнеру. Нет, никто над ним и не думал смеяться. Генерал сам, похоже, ничего толком не понимает, а у бергера по лицу пойди что-нибудь разбери… но шутить он точно не расположен.
А Вальдес опять видит и знает много, даже очень много. Ричард действительно чувствовал… и этот странный сон, или не сон, а видение – оно ведь было?
Внезапно Ричарду стало страшно. Почему странный южанин – да и бергер тоже – так уверены, что происходит что-то плохое?..
-Вы знаете, что происходит? – Самый, наверно, безопасный вопрос.
-Это имеет свои названия у каждого народа, хранящего легенды о давно прошедшем, - тихо, опять же без улыбки, произнес Вальдес. – Вам, возможно, знакомо название «Ночь Возмездия». Шестнадцатая ночь.
Шестнадцатая… Шестнадцать дней и шестнадцать ночей, так и сказано было в странном видении! «Ночь Возмездия», какое подходящее название…
-Да, - сказал он уже вслух. – Да, все верно…
-Вы видели? – жестко спросил Вальдес, распрямляясь. – Что вы видели?
-Это… был просто сон.
-Это не сон, герцог. Что бы там вам ни явилось, это не сон. Припомните, что именно вам привиделось.
Ричард хмуро поглядел себе под ноги, потом снова поднял голову.
-То, что должно случиться. – Получилось тихо, но очень твердо. В конце концов, это победа… его и сюзерена, и пусть эти господа знают… - Я видел себя с моим королем. Видел себя во главе воинства Скал. Сила Четверых с нами, и сегодня отступники заплатят за все!
-Воинства Скал? – Вальдес побледнел, кажется, еще больше… если такое было возможно. – И против кого вы вели свое воинство, сударь?
-Против врагов моего короля. Против предателя… - Ричард ощутил нервную дрожь, но не от страха. - Я видел горы, лес, замок в долине, старинные башни… Они исчезнут, рукотворным стенам не сдержать удара стихий, и…
-Герцог, очнитесь! – резко перебил его вице-адмирал. Он выглядел совсем обессиленным, но подался вперед, опершись одной рукой на край стула, другой – на поспешно подставленную руку Ариго. – Вы что, в самом деле НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЕТЕ?!!
-Я все понимаю! – вспыхнул Ричард. – Я понимаю, что помешать мне служить моему королю не может ничто!.. И даже Гальтара…
-Сударь, - опять перебил его Вальдес, как-то разом угаснув и снова откидываясь на стуле, - я догадываюсь, против какого «предателя» вы вели свое войско. Но замок Алвасете стоит на берегу моря, никаких лесов и долин там нет. А Стихия властна только над своим Повелителем, не над другими. Разбуженная вами беда надвигается на Надор.

***

Смысл фразы дошел до Ричарда не сразу. На Надор? Это надо же придумать такую глупость! Чтобы Скалы обратились против своего Повелителя, да еще так страшно?!
-Вы с ума сошли! – произнес он с резким смехом, уже не заботясь о приличиях. – Даже не надейтесь меня запугать такой чепухой!
-Мне жаль ваших родных, герцог, - тихо отозвался Вальдес.
Ричард оборвал смех. Воззрился на Вальдеса, уже не зная, чему верить. Тот не говорил больше ничего и не отводил взгляда. Ждал.
Ричарда зазнобило. Видение, которое только что ему явилось… Что он не заметил, что понял не так? Ворон, Альдо, воинство Скал – нет, не то…
Догадка ударила ослепительной вспышкой.
Горы, поросшие лесом.
Долина.
Одинокое озеро.
Дерево… Сломанное дерево.
Померещившийся крик Дейдри.
Померещившийся?..
К горлу подкатил дурнотный ком, голова закружилась, и Дик отшагнул назад и схватился за край стола. С трудом перевел дыхание.
Надор. Но этого не может быть!.. Почему?!
-Вы, кажется, поняли.
Ричард поднял голову. Да, они смотрели на него, все трое. Вальдес – жутко огромными на бледном лице глазами – сочувствующе?! Ариго – напряженно хмурясь, Райнштайнер – что-то как будто очень серьезно обдумывая. Бергер первым и нарушил молчание:
-Господин Вальдес… насколько реальны все эти видения?
-Они реальны, барон. Близость беды вы и сами чувствуете, а произойдет она в Надоре. Может, и не только там, но другое место может быть связано с другим человеком, которого здесь нет.
-Есть какой-то способ это остановить?
-Был. – Вальдес, тоскливо усмехнувшись, кивнул на Ричарда. – Убить его. – И закрыл глаза.
Дик обомлел.
-Убить? – будто про себя переспросил Райнштайнер и повернулся к Ричарду.
-Ойген, ты спятил?! – вопросил Ариго, подаваясь вперед. – Ты пойдешь на убийство пленного?
-Да, если это отведет большую беду. – Невероятно… говорить о подобном ТАК спокойно?!
-Ойген, не вздумай. Без приказа…
-На это не всегда есть время.
Ужас обвалился на Ричарда неподъемной глыбой, от всего – и от дикого абсурда происходящего, и от того, что все это, кажется, было всерьез… Он попятился, прочь от стола, не сводя взгляда с непрошенных пришельцев, потом, не выдержав, сорвался с места и кинулся к распахнутой двери.
И снова – как вчера у регента! – Райнштайнер оказался быстрее. Это Ричард понял, врезавшись спиной в стену в нескольких шагах от спасительного выхода. Когда выпрыгнула из ножен шпага бергера, он заметить не успел, просто холодное отточенное лезвие вдруг впечаталось в его шею под челюстью, вырвав короткий, тут же зажатый остатками гордости крик.
-Не вмешивайся, Герман. - Сволочь бесчувственная, как же так можно?! – Арестовать меня и препроводить к регенту ты сможешь позже, а сейчас – помолчи. Вальдес?
Время остановилось, мир сжался вокруг обжигающего холодом клинка и одной коротенькой мысли: если треклятый южанин скажет «да» или хотя бы кивнет, мгновением позже Ричард Окделл захлебнется собственной кровью…
-Не надо, командор. Поздно. Если бы я подумал об этом вчера… А теперь не стоит. Теперь – пусть живет.
Райнштайнер отступил назад и опустил шпагу. Ричард судорожно вздохнул, закашлялся и схватился за горло – казалось, его вот-вот вывернет, дурноту едва удалось кое-как проглотить.
-Господа, что здесь… - Ричард с трудом выпрямился и увидел на пороге Кальдмеера, в изумлении взирающего на открывшуюся сцену – встрепанного Повелителя Скал, бергера с обнаженным клинком в руке, полубесчувственного Вальдеса и растерянного Ариго. – Что здесь происходит?
Райнштайнер аккуратно вложил шпагу в ножны. Ариго, нахмурясь, начал было:
-Господин Кальдмеер, я попросил бы вас… - но Вальдес остановил его взмахом руки.
-Останьтесь, Олаф. Или нет, лучше пригласите нас вместе с бароном Райнштайнером к себе. Изломные фокусы лучше встречать вчетвером.
Дриксенец еще раз прошелся очень внимательным взглядом по их лицам.
-Приглашать гостей – привилегия хозяев, Ротгер.
-Хорошо, тогда генерал Ариго нас пригласит – правда, генерал? – и заодно прикажет подать чего-нибудь выпить. А я расскажу пару занятных историй… если буду в состоянии. И если сумею добраться до вашей двери. Что-то ноги сегодня плохо меня держат… Господин адмирал, не желаете вернуть услугу?
Кальдмеер, не говоря ни слова, подошел к нему и подал руку. Вальдес, опершись на нее, с усилием поднялся.
-Вот так лучше… Идемте, господа. Герцогу Окделлу вряд ли будет приятно присутствие посторонних при откровениях, которые ему предстоят.
Они и впрямь собрались уйти? Но как же?..
-Подождите, - всхлипнул Дик отчаянно. – Я ничего не понимаю… Что происходит?!
-Скажите ему, барон, - кивнул Вальдес, прежде чем скрыться за порогом.
Райнштайнер, задержавшись, повернулся к Ричарду:
-Ночь Возмездия, герцог, означает, что шестнадцать дней назад произошло нечто, обернувшееся нарушением вашей клятвы.
-Клятвы? – растерялся Ричард. – Не понимаю… Я всегда был верен моему королю, я…
-Клятва дается не имени и не титулу, - прервал его бергер. – Крови. Не знаю, что именно вы совершили четырежды четыре дня назад, но, судя по формуле вашей клятвы, столь масштабные последствия могло повлечь предательство в отношении человека, в чьих жилах течет кровь тех самых Раканов, которым вы именем Ушедших отдали свою.
-Все равно не понимаю. – Вот так, наверно, и сходят с ума… - Кто этот человек? У Дома Раканов только один наследник…
-Я ничего не знаю о предках господина Альдо Ракана, - холодно ответил бергер, - Но знаю, что кровь - хоть королей, хоть пахарей – не всегда достается наследникам, которых считают законными. И клятвы, подобные вашей, опасны… смертельно опасны в том числе и этим.
-И как я должен понять, что произошло?!
-Это могло быть что угодно, - слегка пожал плечами Райнштайнер. – Убийство, смертельно опасный обман, несправедливый суд… Сомневаюсь, что вы вытворяли подобное по нескольку раз за день, так что вам всего лишь нужно вспомнить, кто стал вашей жертвой шестнадцать дней назад. Вряд ли вам от этого станет легче, но хотя бы будете знать, за что наказаны.
Больше он ничего не сказал, повернулся, вышел и притворил за собой дверь.
Ричард подошел к столу, отодвинул стул и потерянно сел. Творилось нечто безумное, невообразимое, и понять это… Шестнадцать дней. Они считают, что шестнадцать дней назад он предал Ракана? Но Альдо он не предавал, тогда что же получается, Альдо – не Ракан? И он, Ричард Окделл, должен в ЭТО поверить? Или… Альдо – не единственный потомок Дома Раканов? Но может ли такое быть?..
За окном грохнуло и завыло, Ричард вздрогнул и тут же обругал собственную мнительность. Как будто никогда в жизни не попадал в пургу… Он встал, чтобы поправить портьеры, глянул в окно – и вздрогнул снова. За окном бесновалось черно-багровое марево, ветер выл голосами то ли волчьими, то ли вовсе закатных тварей… Он поспешно задернул портьеры, отшагнул от окна…
«Оооххх…» - неслышно, но вполне ощутимо колыхнулось вокруг. Не воздух, огоньки свечей продолжали гореть тихо и ровно. Ричард замер, прислушиваясь. Тяжелый, медленный вздох повторился, потом еще раз… и Повелитель Скал в смятении вскинул руки к лицу.
Камни. Старинный замок выстроен из камня, и здание, где они сейчас находятся – тоже. Ему доводилось слышать шепот камней, жалобы, гневный рокот – но это было совсем другое. Протяжный, мучительный, рвущий душу стон, медленный, бесконечный, от которого бесполезно затыкать уши…
Надор. Надор. Что проку убеждать себя, что все неправда и только сон? Каменный молот занесен над головой Повелителя Скал, он чувствует это, как совсем недавно чувствовал восторг и мощь подвластной ему силы…

У него был выбор, у него было время. Шестнадцать дней и шестнадцать ночей…

У кого? Чей голос звучал в видении – голос, который Ричард принимал за свои собственные мысли? Какой выбор был – не у Повелителя Ветра, как ему казалось в начале, а у него самого?
…Шестнадцать дней назад?
…Несправедливый суд?

Каменный поток сорвался с вершины, понесся вниз, вбирая в себя малые камни и целые скалы, набирая скорость, захлебываясь древней, изначальной мощью. Бег превратился в прыжок, прыжок – в полет…
-Ты сказал, мы слышали, - откликнулись Скалы, Зверь, глядящая в сердце Вечность…
…Синие, совершенно бесстрашные глаза. Спокойное лицо. Презрительная усмешка.

«О, господина в белых штанах вы знаете, без сомнения, но почему вы решили, что он имеет отношение к Дому Раканов?»

Нет.

Честь эория требовала сказать «невиновен», долг Повелителя Скал и друга государя — обвинить.

Только не это.

«Я не вижу тебя. Я тебя не вижу, значит, тебя нет!»

Этого не может быть.

Пол вздрогнул, судорога прошла по стенам, неслышный стон стал еще протяжнее и мучительнее. Дик вскрикнул и, теряя равновесие, торопливо попятился – в ближайший угол, съехал спиной по стене, сжался в комок – как будто это могло защитить… Зажмурился – и грохот неудержимого каменного потока накрыл его с головой.

…Серый жеребец зло заржал и ударил копытом – цель была близка. Морок исчез, теперь Ричард хорошо различал очертания старинных башен, и ошибиться было невозможно.
-Стоять!.. – крикнул он, оборачиваясь. – Остановитесь!..
Ответа не было, и Ричард изо всех сил натянул поводья. Конь, снова оглушительно заржав, поднялся на дыбы – и Повелитель Скал, не удержавшись, вылетел из седла. Кажется, закричал снова, но не услышал собственного голоса – все утонуло в грохоте и пыли, - и не сразу понял, что остаток пути пройден, и над ним уже высятся знакомые стены и своды.
Высились – еще несколько мгновений. Потом очертания их дрогнули, сломались, окутались пыльным маревом, и вопль, полный боли и ужаса, поднялся к небу.
Ричард вскочил на ноги и кинулся бегом вдоль стены – совсем недалеко должны быть ворота, их нужно открыть, и тогда…
На месте ворот высилась каменная стена. Не сложенная из обтесанных камней – сплошной монолит. Ричард бессильно ударил по ней кулаком и, всхлипывая, привалился к холодному камню спиной.
-Альдо!.. Государь мой, почему? За что?!
Ответа не было. Сначала. Потом в грохоте камня и вое ветра зазвучал смех – злой, дикий, нечеловеческий… Ричард постоял, озираясь, потом шепотом позвал:
-Эр Рокэ…
Смех стих. Просто иссяк, но другого ответа не пришло. Только толкнулось воспоминание – далекое и странное, будто из другой жизни.
«От присяги оруженосца я вас освободил, делайте со своей верностью, что хотите…»
Я ТЕБЯ НЕ ВИЖУ, ЗНАЧИТ, ТЕБЯ НЕТ.
СКАЛЫ НЕ ПРОСТЯТ КЛЯТВОПРЕСТУПНИКА…
Четыре луны стояли в зените, и им не было дела до отчаяния и слез развенчанного и отвергнутого своей же Стихией Повелителя…

…Воздуха не хватало, и Ричард с трудом поднялся на ноги. Пол плясал под ногами, стены колебались, как странно, что до сих пор не рухнул потолок, и странно, что вокруг так тихо, неужели никто ничего не замечает?..
Он добрался до окна, распахнул створки, но вместо потока свежего воздуха в лицо ударил порыв ветра вперемежку с колючим снегом и пылью, и грохот, оглушительный грохот крошащихся и рушащихся камней.
-НЕ НАДО!.. – Ричард без сил осел на пол и уткнулся лбом в край подоконника. Ужас никак не кончался, и он уже не понимал, где находится – в тихой запертой комнате или среди беснующихся камней, или там и там вместе.
…Чужие руки ухватили его под локти и за плечи, подняли, оттащили прочь от потока тьмы и холода. Он рванулся было, но тут же обмяк – все правильно, они все-таки решили его убить, если он умрет – кошмар закончится…
Запястья перехватила веревочная петля. Зачем, я же не сопротивляюсь, хотел крикнуть он, но голос сорвался, а миг спустя все утонуло в пыли и грохоте…

***

Пробуждение было пустым. Без чувств, без мыслей. Ричард просто открыл глаза и увидел над собой потолок. Именно потолок, а не полог кровати. Потом услышал голоса, но не сразу узнал говоривших и уловил смысл слов.
-Он, кажется, очнулся…
-Да, вы правы. Герцог Окделл, вы меня слышите?
К Ричарду склонилось незнакомое лицо – круглое и добродушное. Кто это?
-Да… я…
-Вот и прекрасно.
Рядом с незнакомцем появился Жермон Ариго.
-Ричард, как вы себя чувствуете?
Как он себя чувствует? Никак, это было бы правильнее всего. Или?..
-Я хочу пить. Воды…
-Хорошо, очень хорошо. – Это снова круглолицый толстяк. – Поднимайтесь, вам в самом деле не помешает подкрепить силы.
Ричард попробовал приподнять голову. Получилось. Сознание понемногу прояснялось, он уже понял, что сидит в кресле – вот почему над ним был потолок. Спать в кресле не слишком удобно, тело так затекло, что не двинуться…
Стоп. Он выпрямился – и сообразил, что дело не в неудобной позе. Он был связан по рукам и ногам, не туго, но так, что чувствовал себя буквально спеленатым.
Какого Леворукого?..
-Что это? Почему я связан?
-А вы не помните? – спросил Ариго, очень внимательно глядя ему в лицо.
-Н-нет…
В самом деле, что случилось? Ночь.. Нет, думать о прошедшей ночи он не хотел, хотя помнил все. Ну, или почти все…
-С вами творилось что-то непонятное, Ричард, вы как будто не понимали, где находитесь, потом и вовсе стали похожи на одержимого… Вас связали ради вашей же безопасности. Как вы чувствуете себя сейчас?
Ричард прислушался к себе.
-Ничего… Как будто все в порядке. Развяжите меня, граф.
Освободившись от пут, он осторожно встал, постоял, держась за спинку кресла – ничего. Голова была ясная, стены не качались, пол не вставал на дыбы под ногами. В комнате вообще все было по-старому, никакого буйства стихий здесь точно не случалось.
-Вы в самом деле неплохо выглядите, - заметил толстяк. Теперь Дик вспомнил, где слышал его голос – вчера, в коридоре, когда ждал Кальдмеера…
-Вы – врач? – спросил он.
-Да, сударь. Но моя помощь вам, похоже, не нужна. Потому – позвольте откланяться. – Мэтр поклонился Ричарду, потом повернулся к Ариго: - Как чувствует себя господин Вальдес?
-Он спит, - ответил генерал. – Заснул только под утро, но вроде бы спокойно.
-Тогда я навещу его позже. Доброго дня, господа.
Он еще раз поклонился и ушел. Ричард вопросительно глянул на Ариго.
-Он сказал - господин Вальдес?..
-Да, вам, похоже, пришлось легче, чем ему, как это ни странно, - заметил граф. – Странное дело, он затащил нас с Ойгеном и Кальдмеером в одну комнату и несколько раз напоминал, что мы не должны никуда уходить, даже если ему станет плохо. Вы не знаете, что бы это могло значить?
-Нет… - Ночной кошмар ему не приснился, но что же это все-таки было?..
-Жаль. – Ариго вздохнул, но продолжать тему не стал. – Вас ждет регент. Он уже знает о событиях сегодняшней ночи. А вы, полагаю, в состоянии давать объяснения и отвечать на вопросы.
-Я… да, конечно. – Дик торопливо кивнул. – Только… мне нужно привести себя в порядок, и…
-Разумеется. Я пришлю слугу.
Ричард кивнул. Сидеть тут же Ариго не стал, ушел – наверно, проведать Вальдеса. Пришедший слуга был неразговорчив, и от тоскливых мыслей отвлечься стало совсем нечем.
…Страшно это было или нет, но теперь все стало на свои места. Всего одна измененная деталь позволила разом сложить всю картину.
Рокэ… продолжать назвать его именем Алва? Или уже нет? Как же так, во имя Четырех, как такое могло случиться? Вчера Дик еще мог решить, что у Дома Раканов оказалось два наследника, сегодня – нет. Потому что в его кошмаре Альдо не было. То, что приняло его облик, было кем – или чем? – угодно, но не им. Рокэ на призыв тоже не отозвался, но было воспоминание. Очень явственное, хотя и загнанное доселе на задворки памяти.
Четыре солнца в закатном небе над Олларией. Четыре меча, одна корона, сердце, истекающее кровью… И человек, сжимающий в руках эфес старинного меча, украшенный тусклым фиолетовым камнем.
Слепцы…И сам Ричард был таким же слепцом. Быть рядом, видеть все это – и не понять…
Теперь объяснилось все – таланты Рокэ, его блеск, первенство во всем, за что брался, невероятная везучесть… Не Леворукий – воля Ушедших хранила своего избранника и от пуль, и от клинков, и от яда. И по воле Ушедших он не мог выбирать иной путь, должен был оставаться самим собой всегда… Что должен чувствовать развенчанный король, преданный и осужденный своими же вассалами? Они не знали, но это не оправдание. Должны были знать – если бы слушали кровь СВОИХ предков. Ричард помнил, как сам терялся в собственных чувствах, не имея сил ненавидеть человека, которого должен был считать врагом. Преосвященный Оноре говорил, что нужно слушать веления своего сердца, что оно не ошибается… а кого слушал Повелитель Скал? Лукавых – или просто неумных – советчиков, которые и знать не знали, что на самом деле было на душе у его отца перед смертью? Случайно ли, что Эгмонт согласился на ту проклятую дуэль? Может быть, и нет. Может, как раз потому, что умел слушать веления сердца, но не умел их объяснять?.. А для Людей Чести во главе с эром Августом древние титулы были всего лишь красивыми словами, иначе и среди них нашелся бы кто-то, кто сумел бы понять…
Когда, через кого кровь Раканов – и вместе с ней могущество древних властителей – ушла в род Алва? И знал ли об этом сам Ворон? Знал, наверно. Всегда знал, с самого начала. Смеялся над сплетнями о собственных «пороках и злодеяниях», сам же подливал масла в огонь, давая поводы для новых сплетен… и пел в одиночестве песни огню, танцевавшему в камине.
А потом - кривился презрительно, глядя на усилия Альдо. И молчал, хотя наверное знал, какую цену заплатят осмелившиеся пойти против него эории. Поделом, властелин не обязан проявлять милосердие к неверным вассалам. А они не понимали. Пролитая кровь, потери, предательства… страшная плата за страшную ошибку. И платить – прежде всего верным и искренним. Придд знал или догадался о чем-то, Эпинэ, видимо, просто почуял опасность и сумел тогда, на суде, не ошибиться. Думать о том, что служившие Олларам эории – тот же фок Варзов и Савиньяки – откликнутся на призыв Альдо, теперь просто смешно. Они с самого начала сделали правильный выбор. Потому что смотрели, видели и верили собственным глазам. А Окделл… Окделл просто остался верен своему королю до конца.
-Все, сударь.
-Благодарю…
С умыванием и бритьем покончено, больше помощь слуги ему не нужна. Несколько минут можно побыть одному…
Он тщательно застегнул камзол, расправил воротник и манжеты. Черный с золотом, цвета герцогов Окделлов, цвета Дома Скал… Смешно называть себя Повелителем после того, что случилось ночью. Вряд ли, конечно, на самом деле все было так, как явилось ему во сне, такой жути не может быть наяву. Но что-то все равно случилось, если бы еще знать, что… Ведь не только он чувствовал беду, о чем-то догадывался Райнштайнер, а Вальдес так и вовсе слег… Значит, все-таки не сон и не бред.
Не бред… «Чтобы ветер слышал тебя, надо слышать его. Чтобы волны пели с тобой, надо знать их песни. Чтобы огонь танцевал с тобой, нужно носить его в своей душе. Чтобы камни слышали стук твоего сердца, нужно самому быть тверже камня…» Как там сказал Вальдесу Кальдмеер? «Осел здесь не вы»? Правильно, Ричард Окделл, это ведь ты со своей верностью оказался полным дураком. Вальдес только что не на коленях умолял – пойми, поверь… Даже если не знал – чувствовал…
Вальдес?
Почему при нем гасли свечи и колыхался воздух в закрытой комнате? Это ведь тоже не бред… И это не может быть случайностью. А ведь все считали, что эориев Дома Ветра не осталось… А если Алва – не Повелитель Ветра, то кто тогда?
О Абвении, да было ли хоть что-то настоящее в том, что казалось Ричарду Окделлу неоспоримой истиной с детства?! В том, что в один голос твердили матушка и наставники? Страшно, как же все это страшно…
Ричард взял со стола цепь Найери. Надел на плечи, оправил звенья… не удержавшись, стиснул холодный металл и камни в руке, прижал к губам. Целое бесконечное мгновение пережидал подступившее к горлу рыдание.
Альдо… Благородный, бесстрашный, так искренне мечтавший о возрождении славы древних королей… Он счел завещание Эрнани предательством, но если бы он знал, как жестоко на самом деле предали его неведомые предки. Он лучший в мире друг и король, но крови – той самой, дарующей власть над стихиями, в нем нет, а значит… значит, все безнадежно, и они уже проиграли. Может быть, Альдо посчастливится погибнуть в бою, не узнав позорной тайны своего рода… Он не виноват в том, что все так сложилось, виноваты они, те, кому дано было видеть и понимать… Им и платить. Ему, Ричарду Окделлу. За подлость чужих предков, за наивность своих, за собственную слепоту и доверие несведущим…
-Герцог Окделл? Вы готовы?
Ариго. Уже здесь, стоит в дверях.
Что нужно регенту от герцога Окделла? Мучительно стыдные объяснения событий прошлой ночи – да, а еще? Объявить день отъезда в выбранное место ссылки? Ну что ж… Ожидание пугает, оно и должно пугать. А что дальше? Суд – это, наверно, быстро, он же не Ворон, чтобы затягивать процесс, превращая его в балаган, да и какой в том прок… Что потом – плаха? Смерть страшна, примерять на себя судьбу и славу великого предка и чувствовать под горлом отточенную сталь – совсем не одно и то же. Но тюрьма - та же смерть, только медленная. Очень медленная, при том, что ему всего девятнадцать… Позорная черта под историей некогда славного рода.
Но, по крайней мере, никто не сможет сказать, что последний герцог Окделл не умел отвечать за свои ошибки.
Ричард вздохнул, отгоняя недостойную слабость, подхватил со стула плащ и шляпу.
-Простите, граф, я немного задумался. Я готов.