Мягкие хлопья снега лениво спускались с вечереющего неба, путаясь среди голой листвы, меховой шапкой ложась на густые еловые ветви. В морозном воздухе звонко разносился радостный собачий лай. Наверное, Джек увидел зайца или белку, которая дразнится с дерева, не давая себя поймать. Ричард остановился прислушиваясь. Он уже изрядно устал и продрог, кончики пальцев совсем онемели, а растаявшие снежинки, забравшиеся за шиворот, теплыми ручейками стекали по спине, пора было возвращаться домой, глупая это была затея – пойти на охоту с одной собакой и парой пистолетов. Но что ему оставалось делать? Раньше он всегда встречал Излом в кругу семьи, вместе с матушкой, сестрами, дядюшкой Эйвоном, тетушкой, Налем… Герцогиня Мирабелла не одобряла шумных празднеств, поэтому они скромно ужинали, поднимали четыре чаши в честь каждого дома, а затем она просила почитать что-нибудь из Экператии. Но их больше нет. Как впрочем, и многих. Раньше он хотел сбежать из этого затхлого мирка, но теперь он все бы отдал за возможность снова услышать холодный спокойный голос матери, увидеть жмущихся друг к другу Эдит и Дейдри, почувствовать одобряющие прикосновение маленькой ручки Айрис, с которой они все равно тайком от матери украшали самую дальнюю комнату замка, чтобы устроит ь там свой собственный маленький праздник. Их нет. Нет Надора. Поместье Лорак совсем не похоже на него, здесь уютно, как бывает уютно в домах зажиточных торговцев или фабрикантов – добротный семейный очаг, вот уж кто мог бы называться Повелителями Скал, а вовсе не обитатели ветхого Надора. Получив в наследство эти земли, Ричард как можно скорее покинул Олларию, чтобы поселиться здесь. Никто его не удерживал: натворить ничего по большему счету он не успел, друзей у него не было, бывшему эру он не нужен, восстановленной династии Олларов даже опасен, а значит волен идти на все четыре стороны. Дикон редко покидал поместье, лишь изредка встречаясь с соседями, чтобы обсудить насущные проблемы, на письма отвечал еще реже, да и писали ему лишь Робер да Арно Савиньяк. Сначала они уговорили его вернуться, но потом поняли, что это бесполезно и перестали. Жениться он не спешил, да и кто бы пошел замуж за опального герцога, пусть даже эта ссылка была скорее добровольной? Поэтому кроме его самого да нескольких слуг в доме жил только Джек, которого Ричард взял еще щенком. Постепенно щенок вырос в огромного пса палевого цвета.
Дикон свистнул, подзывая собаку. Тот ласково лизнул протянутую ладонь, виляя лохматым хвостом.
- Пойдем домой, - чуть виновато улыбнулся юноша. – Хороший же из меня хозяин, в такую погоду заставил тебя со мной целый день зря по лесу бродить. Замечательные из нас с тобой вышли охотники, правда?
Они медленно двинулись в обратный путь. Вернувшись домой, Ричард собственноручно разжег огромный камин, налил вина, достал потрепанный томик землеописания и уютно устроился в кресле у огня. В доме было как-то особенно тихо, ведь всех слуг он отпустил домой, чтобы они могли встретить Излом с семьей, а сам он мог побыть в одиночестве. Даже Джек притих, растянувшись у ног хозяина. Тихое потрескивание дров в камине, сонное дыхание пса, уютное домашнее тепло – все это убаюкивало. Книжка уже почти выскользнула из пальцев задремавшего герцога, как его разбудил чей-то негромкий голос:
- Ну и отвратительное у вас вино, юноша.
Дикон вздрогнул, сон моментально слетел, словно его и не было.
- Мон…эр… герцог Алва?! Как? Откуда?
Ворон присел на краешек стола, с любопытством разглядывая заспанного, хлопающего глазами Ричарда.
- Решил посмотреть, как вы здесь устроились. Надо сказать, что добровольное заключение не идет вам на пользу, раньше вы были более учтивы.
- Прошу прощения, - Дикон постарался справиться с охватившими его чувствами. – Располагайтесь, господин Первый Маршал. Вина?
- Благодарю, - хмыкнул Алва, - вы весьма любезны, особенно учитывая, что вы заняли единственное имеющееся в этой комнате сидение. Или таким образом вы мне предложили занять место рядом с вашим новым другом?
- Нет! – как же хорошо, что он сидит возле камина, покрасневшее лицо можно объяснить именно этим.
- Впрочем, я воспользуюсь вашим предложением, - Ворон легко спрыгнул со стола и в два шага преодолел разделяющее их расстояние, чтобы весьма удобно расположиться на подлокотнике кресла. – Сидите-сидите, герцог.
- Я все же встану, - изо всех сил сохраняя спокойствие, проговорил юноша.
- Сбегаете?
- Отнюдь, - даже голос не дрожит, - схожу, принесу второй бокал, для вас.
Он почти выбежал из комнаты, провожаемый веселым смешком бывшего эра. И только захлопнув за собой дверь, Ричард позволил себе сползти по стенке, закрывая лицо ладонями. Зачем он приехал? Что ему здесь понадобилось? Почему он, как и все не забыл, ставшего затворником Окделла? Он ведь, когда уходил, ничего не просил взамен, только это забвение, чтобы никто не помнил, не вспоминал ни его ошибок, ни его самого…
- Поднимайтесь, юноша, - проклятый кэналлиец ходит совершенно бесшумно.
Ворон легко поставил несопротивляющегося Дикона на ноги и потянул его за собой в комнату, не давая шансов сбежать.
- Надеюсь, вы не против, что я позволил себе немного порыться у вас на полках и нашел-таки подходящую посуду. Держите вино, - он протянул бокал юноше.
Ричард пригубил вино: так странно, будто он вернулся в прошлое: жарко пылающий камин, «Черная кровь», удобно расположившийся в кресле Ворон, он сам, сидящий возле его ног… не хватает только гитары и негромкого пения на незнакомом, но таком красивом, языке.
- Зачем вы приехали? – как-то обреченно спросил Дикон. – Что вам от меня надо?
- Может быть, я решил проверить, чем занимается в добровольном изгнании Повелитель Скал? Многие, знаете ли, до сих пор считают вас весьма неудобным. Недавно мне даже предложили поместить вас в Багерлее. Неплохая идея, как считаете?
Ричард вздрогнул. Жестоко. Очень жестоко, но он сам это заслужил. Так будет даже лучше, может быть, тогда его перестанет грызть вина и отравлять воспоминания.
- Как вам будет угодно, - прошептал он, закрывая глаза.
- Дурак, - помолчав, коротко резюмировал Алва. – Очень благородный, но дурак. Ты так легко поверил в то, что тебя до сих пор обвиняют, так легко признал себя виновным. Но это ты, ты сам себя обвинил и сам вынес себе приговор.
Ричард зажмурился, когда тонкие пальцы Ворона, лаская, зарылись его волосы. Он заметил этот переход на «ты», хоть это и было абсолютно, абсолютно невозможно. Ему хотелось зажать уши только бы не слышать, что говорит Рокэ, потому что это означало бы надежду, которой давно не было места в жизни изгнанника.
- Ричард, - Алва тронул пальцами подбородок юноши, заставляя его поднять голову, - открой глаза.
Дикон помотал головой, еще сильнее зажмуривая глаза, чувствуя, как защипало в носу, отчаянно желая и так отчаянно страшась встретиться взглядом с Алвой.
- Ричард, - теплые ладони обхватывают лицо, - посмотри на меня.
Глаза распахиваются сами, и так долго сдерживаемые слезы катятся по щекам, расчерчивая их влажными дорожками. Юноша пристально вглядывается в глаза Рокэ, пытаясь найти там презрение или гнев, но находит в них только бесконечное тепло и чуть грустную нежность. Нет, прошлое не и не думало возвращаться, раньше Алва не дал бы ему заглянуть так глубоко, не стал бы перебирать волосы и стирать слезы поцелуями. Юноша сам не понял, как получилось, что их губы встретились, но сил отстраниться уже не было, и он жадно пил поцелуи как воду, тонул в жаре чужого тела, таял под прикосновениями, как снег тает под лучами солнца, и тянулся к этому солнцу, не боясь ни сгореть, ни обжечься.
- Человеческая память прихотлива, Дикон, - задумчиво проговорил Алва, когда они уже лежали, медленно приходя в себя после случившегося. – Сегодня ты злодей, завтра – герой, сегодня тебя помнят, завтра – забыли. Единственное, что на самом деле имеет значение – это твоя собственная память и твоя собственная совесть. Толпа любит хлеб и зрелища, а нет зрелища лучше, чем раскаявшийся преступник, и нет хлеба слаще, чем тот, что взят из его рук. Толпу можно купить, но своего собственного зверя можно только созидая разрушенное. И когда-нибудь он уляжется у твоих ног, как верный пес.
- О чем ты? – но Ричард уже знал ответ, только не знал, был ли он готов его услышать.
- Мне нужен порученец, - Ворон приподнялся на локте, вглядываясь в лицо юноши. – Корнет Окделл, не желаете занять это место?
Искупление… Вот, что предлагал ему Алва. Ричард тихо вздохнул, борясь с сомнениями в собственной душе. Это будет сложно. Очень сложно. Но наверное, он все же попробует, чтобы когда-нибудь снова услышать тихий одобряющий рокот древних камней.
- Хорошо, монсеньор, я согласен. |