Летит журавлей печальный клин,
Земля покрыта ковром из листьев…
Печально…
Ричард раздраженно отбросил перо в сторону. Он, конечно, никогда не считал себя великим поэтом, не мечтал сравниться с Дидерихом…Глупости! Мечтал, мечтал не только сравняться, но и превзойти. Ах, как здорово было бы в салоне одной из столичных куртизанок чуть досадливо, чуть покровительственно, в ответ на восторженные просьбы читать свои стихи, или нет, глупости все это…когда Талигойю восстановят, тогда в честь этого события написать оду! Ричард вздохнул, и еще раз перечитал только что написанные строчки. Может вместо «журавлей» написать лебедей? Но летают ли они «клином»? Глупые слова отказывались складываться в строчки, а те в строфы. Юноша раздраженно смял бумажный лист. Не к чему, чтобы кто-нибудь увидел, чем занимается герцог Окделл…ему и так в Лаик достаточно придирок и насмешек.
Ричард еще раз вздохнул. То ли дело Паоло…Недавно совершенно случайно на занятиях у господина Жерара он заметил, как кэнналиец украдкой что-то быстро пишет в небольшой записной книжечке. Это заинтриговало юношу, и в следующий раз нарочно сев ближе, тот ухитрился подсмотреть-таки, что прятал Паоло. Стихи. Стихи, в сравнение с которыми жалкие потуги самого Дика выглядели еще более убого и бледно. Жаль, больше первой строфы увидеть не удалось…Много раз Ричард хотел попросить Паоло их прочитать, но это было равносильно тому, чтобы сознаться в подглядывании в замочную скважину…и он не решался, исподволь наблюдая за кэнналийцем.
Тихие шаги за дверью - одна из местных «мышей» пришла его будить. Ричард с сожалением спрятал листики со стихами. Очередной учебный день начался. Да не просто начался, а побежал припрыжку, спотыкаясь и падая, сбивая коленки в кровь, и замедлил свое движение только в Старой галерее. А потом холод старинного коридора, подарок от таинственного графа Сузы-Музы, жуткая призрачная процессия, которую замыкал отец и…он сам?
Лежа в кровати, завернувшись по уши в одеяло, Дик никак не мог уснуть. Слишком много всего свалилось на него сегодня. Почему отец не обернулся, не заговорил с ним? Почему?! Почему не вернулся в родной Надор, а остался здесь, в Лаик, в этом проклятом месте? С трудом он заставил себя думать о чем-то другом, о чем угодно, лишь бы не разрыдаться. Окделлы не плачут. Например, о Паоло. Он оказался неплохим парнем. Быть может, удастся стать с ним приятелями, и тогда…тогда…покажет ли кэнналиец ему свои стихи? Дик так задумался, что не заметил, как скрипнула, приоткрываясь, дверь.
- Ричард, ты спишь?
- Паоло?!
- Можно?
- Конечно!
Паоло присел на краешек кровати.
- У меня мало времени, я должен передать то, что принадлежит тебе. "Их четверо. Всегда четверо. Навечно четверо, но сердце должно быть одно. Сердце Зверя, глядящего в Закат", - секундная пауза. - Что ж…прощай, Ричард Окделл.
Произнеся эти загадочные и, чего греха таить, малопонятные для Ричарда строчки, юноша стал подниматься.
- Погоди, - Дик и сам не понимал, как решился схватить того за руку, удерживая. - Ты уезжаешь?
- Да, так нужно, - мягкая улыбка.
- А..а... а …прочти мне, пожалуйста, свое стихотворение, - волнуясь, запинаясь и краснея, пробормотал Ричард.
Почему-то сейчас это казалось ему самым важным, становясь сильнее воспитания и прочих социальных условностей. Только бы еще немного…только бы Паоло ушел не сейчас. Такая уж ночь.
Мгновение кэнналиец смотрел на него, словно впервые видел, а потом, снова улыбнувшись, начал чуть нараспев читать:
Мы уйдем по дороге, которая вам незнакома,
Мы по звездам находим себе путь уже тысячи лет
Приведет та дорога нас к вечно зовущему дому,
Мы уйдем на закат и найдем там свой вечный рассвет.
Мы уйдем - корабли растворятся в ночи наступившей
Станем звездами сами, заметны для вас лишь едва,
Нас забудут друзья, в этом мире, внезапно притихшем.
Не услышат уже никогда наших песен слова.
И мы станем лучами в потоке прекрасного света
В том краю, где нам Вечность подарит любовь и покой.
Подымай паруса! Бесконечная песня допета,
Круг Судьбы завершен, значит, время вернуться домой.
Между юношами повисла тишина, но не мрачная и гнетущая, а спокойная и уютная, словно урчание кошки.
- Я впервые кому-то читаю свои стихи, - почему-то прошептал Паоло, придвигаясь ближе. - Будет честно, если я попрошу у тебя за это что-то, что для тебя тоже будет «в первый раз».
Ричард успел только широко открыть в изумлении глаза, когда его губ коснулись чужие - почти невинный, легкий поцелуй. Паоло отстраняется, заглядывает в глаза Дику
- Прощай, - сказал он, выскальзывая из комнаты.
Ричард еще долго лежал, бездумно пялясь в потолок и скользя пальцами по губам. Как ни странно, не было ни отвращения, ни страха, ни ненависти…только поцелуй…мимолетный и нежный, словно бабочка. Его бабочка… |