Однажды в замке Алвасете случилось культурное событие: специально приглашенный талигский художник написал парадный портрет герцогини Алва. Понятное дело, запечатленный образ следовало разместить в фамильной галерее, но этому мешало одно досадное обстоятельство: отсутствие потребного для таковой цели гвоздя. Что поделать – на портрете безвременно погибшего маркиза Карлоса гвозди в стене кончились, а новых вбить никто как-то не озаботился – не до того было. А вот теперь проблема возникла и потребовала решения.
Вопрос на засыпку: что бы сделал всякий нормальный аристократ на месте властителя Кэналлоа соберано Алваро? Правильно – позвал бы плотника и отдал соответствующее приказание относительно молотков, гвоздей и манипуляций со стенами и портретом. Но соберано Алваро нормальным аристократом не был (строго по секрету: в Талиге многие уверены, что кэналлиец – это опасное состояние ума, а Алва - так и вовсе неизлечимый диагноз). Он возжелал заняться всем самолично – во-первых, ему было интересно и хотелось просто повеселиться, а во-вторых, он придерживался того мнения, что всякий уважающий себя мужчина, даже при титуле и тысячелетней генеалогии, должен уметь что-то по бытовой части – в том числе ХОТЯ БЫ ВБИТЬ ГВОЗДЬ! То, что он этого сроду не делал (Первому маршалу обычно плотничать просто некогда) – его не смущало.
- Ну надо же когда-то начинать! – оптимистически заявил герцог, изъял у замкового плотника необходимый инструмент, взял требующую повешения картину и отправился в галерею семейства – доказывать свою состоятельность в истинно мужском занятии.
Дебют в новой области, против ожиданий, прошел блестяще: соберано удалось вколотить гвоздь в стену и даже не надавать себе молотком по пальцам – что было вполне возможно, потому как дело происходило вечером, и в галерее было малость темновато. Выполнив суровый мужской долг, Алваро Алва водрузил портрет супруги на стену и, жутко довольный собой, отравился в личные покои герцогини – исполнять долг несколько иного свойства, где гвозди и молотки не фигурировали. По дороге он повстречал в коридоре сына Рубена и пожелал ему спокойной ночи.
С утречка дор Рубен проснулся, умылся-оделся и вышел из своей комнаты, намереваясь прокатиться верхом перед завтраком. Первое, что он увидел в коридоре – это нетипично веселого слугу. То есть, он был нетипично весел даже для кэналлийца – что само по себе настораживало и, можно сказать, даже внушало…
-А что случилось? – удивленно спросил Рубен.
-Да соберано отличился – дору герцогиню вниз головой повесил, - безмятежно сообщил слуга.
Само собой, Рубен был шокирован. Причем настолько, что даже не врезал нахальному слуге по зубам, чтобы не смеялся над таким, мягко выражаясь, невеселым событием. Ибо Рубен-то знал, какие малосимпатичные вещи способен иногда отмачивать его сиятельный отец в ведомых только ему интересах. Но герцогиню… маму… ЗА ЧТО???!!! Не-ет, это уж слишком! То, что соберано Алваро периодически разные люди приписывали безумие и невменяемость – это бог с ним, но за такое… Рубен с застывшим лицом отправился к себе, зарядил пистолет и пошел искать главу семьи – для последнего и очень неприятного разговора.
В апартаментах герцога последнего не обнаружилось, и юный мститель в первый раз за утро поступил логично: отловил пробегавшего мимо пажа и спросил, где сейчас соберано. Получив ответ, что безумец, маньяк и женоубийца обретается в покоях доры Долорес, Рубен сломя голову помчался туда. Вихрем пронесясь через комнаты матери и начисто игнорируя протестующие возгласы служанок и камеристок, юноша с грохотом распахнул дверь спальни и…
-Ты что, умом тронулся? – спокойно, но очень неприветливо спросил соберано Алваро, приподнимаясь на локте. – Ненавижу детей, - в сторону добавил он, - поспать родителям не дадут после бессонной ночи…
-Алваро, не кричи, - сонно отозвалась вполне себе живая герцогиня Долорес. – Может, что-то случилось, видишь же, мальчик с пистолетом…
Рубен воззрился на свой оказавшийся ненужным пистолет и мучительно покраснел. Положа руку на сердце, ТАКИМ идиотом он себя еще не чувствовал! Но, как любит выражаться ни в чем не повинный соберано Алваро, надо когда-то и начинать…
-Да, так почему ты при оружии? – между тем поинтересовался Алва-старший. – У нас что – бунт, мятеж, или Дриксен с Гайифой зашли соли попросить?
-Да нет… - тихо пробормотал Рубен, - у Дриксен с солью все в порядке…
-А чего ты тогда носишься по замку с заряженным пистолетом и безо всякого почтения вламываешься в спальню матери?! - вызверился герцог. – Кстати, подойди и отдай оружие, пистолеты детям не игрушка…
-Я не ребенок, - вяло огрызнулся Рубен, подойдя.
-Старикам и невоспитанным хамам – тем более! – отрезал соберано Алваро, вынимая из ослабевшей руки сына пистолет и быстренько его разряжая. – Так что все-таки случилось? Чего ты нам спать мешаешь? Да сядь ты уже, не стой пнем…
Молодой человек присел на краешек кровати. Воцарилось неловкое молчание.
-Ну, и? – поспешила разрядить атмосферу мнимоубиенная герцогиня.
Рубен вздохнул и выпалил
-Слуги сказали, что отец тебя повесил! Вниз головой!
-Какая прелесть! – восхитилась дора Долорес. Судя по ехидству тона, она в полной мере оценила идиотизм сообщения. – И где же я вишу? Да, Алваро, - повернулась она к мужу, - а за что ты меня повесил?
-Сам не знаю, - обескураженно признался герцог Алва. – Может, я действительно безумен, а? Сначала тебя повесить, потом провести с тобой ночь – ой-ёй-ёй… Дайте мне нож, я из него застрелюсь!
-В каком-то смысле ты безумен, - рассмеялась герцогиня. – Только от твоих безумств последствия, как правило, несколько иные, чем повешение.
-Ну как это, - усмехнулся соберано Алваро, поняв, о каких безумствах идет речь. – От этих вот последствий, - он кивнул в сторону притихшего Рубена, - иногда и впрямь повеситься охота.
-Ладно, - смилостивилась мать семейства, - не трави сына, ему и так плохо… Да, - оживилась она, - я все-таки жажду узнать, где висит мое бренное тело? Пойдемте поищем, уважаемые! Неужели вам совсем неинтересно? Рубен, раз уж ты так успешно распугал всех моих камеристок, будь любезен, дай мне мое утреннее платье…
Через какое-то время слегка приодетые супруги Алва с сыном вышли в общие коридоры и втроем учинили допрос замковым слугам. Те, откровенно угорая, согласно направили герцогское семейство в картинную галерею.
-Та-ак, - сказала герцогиня Долорес, по пути начав кое о чем догадываться. - Значит, мужчина должен уметь забивать гвозди, так ведь, Алваро?
-А то! – гордо ответствовал Первый маршал.
-А различать у портрета верх и низ? Или мужчине это необязательно?
-Ну-у, - начал соберано Алваро, но его ответ потонул в громком хохоте поймавшего «фишку» Рубена.
-Держите меня Четверо! – прямо-таки взвыл Рубен. – Так ты портрет мамы… вниз головой… повесил… Ох… Да, я кретин! – покаялся молодой человек, просмеявшись. –Простите меня, родители!
-Да ладно уж, - вздохнул отец семейства. – Темно там было, я не заметил… Сейчас перевесим!
-Да уж будьте так добры, - кивнула герцогиня Алва. – Я, знаете ли, как-то предпочитаю висеть по-человечески!
«Да-а, вот так и рождаются нездоровые сенсации», - про себя подумала герцогиня Алва, наблюдая, как ее сын и муж возятся, перевешивая портрет как надо. «Леворукий и все его кошки, ну и семейка мне достанется! Видно, придется стать в ней САМЫМ безумным – а иначе неинтересно!» - подумал в ответ некто нерожденный, да и притаился в темноте – до поры до времени. |