Весь холод северного моря, казалось, застыл в его глазах. Полумрак комнаты, поздний час, вино, тихий голос вошедшего пленника...
- Вальдес... - длинные белые пальцы коснулись смуглой щеки, ресницы...
- Кэцхен, - вдруг вздохнул адмирал Вальдес и смахнул слишком уж белую руку со слишком уж длинными пальцами и чересчур хрупким запястьем, - Олаф меня вот уже три дня по имени зовёт. Сведенья устарели.
Ледяной мгновенно преобразился в статную девушку с буйными чёрными кудрями. Немного раскосые тёмные глаза смеялись. Девушка протянула руку, взъерошила волосы адмирала и резво отпрыгнула, когда тот мрачно отмахнулся. На щёчке девушки мелькнул и исчез длинный шрам. Вальдес нахмурился:
- Кыш отсюда, сколько бы вас здесь ни пряталось!
Смех стихал долго, очень долго. Откровенно говоря, смех всё звенел и звенел в комнате адмирала, а может быть, только в его ушах.
Вальдес почти упал в кресло у рабочего стола: сколько можно попадаться на эту шутку! И как только Кэцхен узнали? И что тут знать! И с чего они взяли эту моду - принимать облик адмирала цур зее чуть что!
У адмирала Вальдеса были свои причины для раздражения и возмущения - он всегда и не без оснований считал себя остроумным и хитроумным человеком, но четыре раза попасться на одну и ту же уловку... Это не выдержит ни одно самомнение... Да и видеться каждый день с адмиралом цур зее, так сказать, в оригинале, когда вечером подделка под этого же адмирала тебя пыталась поцеловать... И этот шрам его проклятый... Не слишком хорошо зажил, а потому рубцы чувствуешь очень явно.
- В конце концов, - начал Вальдес вполголоса, как бы самому себе, но через мгновение повторил погромче, - в конце концов, я хотел с вами... с адмиралом цур зее побеседовать. Побеседовать, слышали? Мужской разговор - не ваша сфера, мои милые!
Смех зазвенел громче, и Вальдес сердито плеснул себе вина в бокал. Стук в дверь не прервал горесные мысли о безобразном поведении Кэцхен - он их прямо-таки материализовал.
- ...пт кошачью мать и вас всех - в ...ду! - бокал с нежным звоном рассыпался о дверь.
- Простите, Ротгер? - адмирал цур зее, судя по голосу, очень удивился. - Я не вовремя, кажется...
- Видал я вас! - но вопль был прямо-таки задушен: адмирал Вальдес, заскрипев зубами, распахнул дверь.
Весь холод северного моря, казалось, отдал его глазам свой холодный блеск серого, совершенного серого цвета. Полумрак в комнате, глубокая тишина поздней ночи, вино и разговор. Олаф то и дело притрагивается к шраму - нечто чужеродное на лице, нечто чужеродное в душе адмирала не дают мыслям сосредоточиться - осязание помогает на миг успокоить дискомфорт тела и мыслей. Но только на миг - и снова пальцы притрагиваются к шраму.
(- Как скоро они начнут?
- Тише, не торопи!)
- Мне показалось, вы не спите, но я не слышал только ваш голос - и потому... Я боялся помешать, но меня беспокоил ваш голос.
- Не извиняйтесь, адмирал цур зее! - Вальдес сделал широкий жест, правда немного по диагонали.
- Это необходимо, - внезапно улыбнулся адмирал цур зее, - поскольку вы могли быть не одни...
- Для вас, адмирал цур зее, - Вальдес сделал широкий жест, - я всегда один!
(- Он, кажется, готов на всё...
- Он готов уже вторую неделю, что с того!)
- На вашем месте, - Олаф вновь был серьёзен, - я бы не стал утверждать это столь категорично.
- А то примете на веру и станете заходить во всякий - глухой - час ночи ко мне... в гости? - Вальдес залпом выпил бокал и налил себе ещё!
- Ротгер, - адмирал цур зее явно неодобрял залихватского настроения своего противника: он не улыбался уже пять минут.
(- Пять минут не улыбается!
- Да, видимо, дело серьёзное, раз он такой строгий.
- Может, помочь?
- Кажется, мы сделали всё, что могли...)
- Да в конце концов!.. - Вальдес запнулся, что значило одно: он сдержался и не помянул кошкину мать вместе с её леворуким супругом. - Мы с вами столько...мм...знакомы, а ни разу не...мм..
- Вы себя хорошо чувствуете, Ротгер? - заботливость адмиралов бывает страшным оружием.
(- Может, постонать?
- Тебе плохо, что ли?
- Нет, постонать! Страстно! Чтобы разогреть!
- А потом сколько нам от адмирала прятаться?)
- Отвратительно, адмирал сссур зеее, - дикция часто подводит после такого количества вина, - что но знаете, я не нуждаюсь в ваших рецептах здоровья! И вообще! Вообще...
Вдруг Вальдес наклонился над столом и схватил руку Кальдмеера раньше, чем тот успел отреагировать.
- Хватит трогать щёку, адмирал цур зее! - рявкнул Вальдес.
- ... - Олаф явно не нашёлся, что ответить. Так его даже в Кесарии не унижали.
(- От такого кто угодно онемеет, при чём тут штаб!
- Надо же было уточнить для сравнения, как его ошеломил наш адмирал!
- Только давай без политики, им явно недостаёт другого)
- А... руку отпустите? - нашёлся Кальдмеер, но спросил он это несколько несмело.
(- О да! Несмело! Ты слышала - у него голос почти дрожал!
- Если ты всё время будешь перебивать, они никогда не перейдут к шраму.
- Почему к шраму?
- Это метафора, молчи теперь.)
- Нет, - почему-то сказал Вальдес и сам себе удивился.
- Ротгер, вы в бреду, в лихорадке - у вас даже пальцы горячие...
- В бреду, в лихорадке, - Вальдес всё-таки не отпустил руку Кальдмеера, он встал из-за стола, подошёл ближе и застыл, не отрывая взгляда от лица пленника.
- Здесь душно, Ротгер. И вы слишком много выпили.
- О! А вы, я слышу, охлаждаете меня старательно!
- Не понимаю, о чём вы, Ротгер.
(- Я сейчас усну...
- Да уж, в прошлый раз они разбирались с цветом глаз...
- Да, стальной он был, кажется...
- Теперь с температурой...
- Конечно, по-разному бывает...
- Давай слушать.)
- И я не понимаю, о чём мы говорим уже третью ночь!
- Третью, Ротгер?
- И почему мы вообще говорим?
(- Неужели им пришло это в голову?
- Пожалуй, с мёртвой точки дело сдвинулось!
- Наподдать им жару?
- Тссс! Им нужна...)
- Потому что мне нравится с вами говорить, Ротгер.
- Да вы романтик, Олаф...
- Романтика? Нет, я всего лишь ценю... Что вы делаете...
(- Пора удаляться, сестричка.
- Погоди, погоди... Такого ещё не было...
- Ты права, он касается его лица...
- Скользит пальцами по шраму...
- Адмирал цур зее улыбается.
- Касается волос Вальдеса...
- Тот что-то продолжает говорить...
- Но глаза просто светятся!
- Светятся не только глаза!
- Да уж - оба адмирала.
- Всё, исчезаем.
- Да, пора.)
Весь холод северного моря, казалось, застыл в его глазах. Полумрак комнаты, поздний час, вино, тихий голос пленника, пальцы скользят по лицу, ладонь скользит по чёрным прядям, тёмный взгляд будто обнимает, серая сталь отвечает прямо и ясно. Они счастливы. Мир вокруг стал морем и чёрным ветром. Они вместе в безграничном пространстве надмирья. Они счастливы - полумрак комнаты, поздний час, вино, вопрос и ответ в тишине и единстве мира. Поздний час, вино, разговор равных по духу, разных по миру, чёрный ветер, седые волны - единство. |