Я волком бы выгрыз эсператизм.
К Раканам почтения нету.
К любым Чужим с матерями катись
любой Повелитель!
Но этот...
По длинному ряду веков и эпох
Абсолют беспристрастный движется.
И каждый герой -хорош и плох -
войти готовится в книжицу.
Герои одни - благородны вполне
других - и видеть не хочется.
С почтеньем берет Абсолют Эпинэ,
чей герб с двумя иноходцами.
Глазами всего Абсолюта выев,
не переставая кланяться,
вползает в роман, как берет чаевые,
хитрый дядюшка Штанцлер.
А Дикон глядит, как в афишу коза.
Бедняга распахивает глаза
в жалкой своей поросености -
как лучше хотел, так что это за
географические новости?
И не повернув головы кочан
и чувств никаких нам не выдав,
берет Абсолют, не моргнув, в роман
Валмонов, Дораков, Приддов.
И вдруг, как будто ожогом, рот скривило Мирозданью.
Это своею волей в книгу прёт соберано Альваро создание!
Его сразу - бомбой,и тут же - ножом,
предательства бритвой острою,
и глупостью детской - что как ожег -
свиненка оруженосного.
Другой бы давно решил не рыпаться,
Алва прёт до последнего тома.
Раттон вопросительно смотрит на выходца,
ызарг на раттона.
С каким наслажденьем он был бы убит,
Мышами исхлестан и распят
за то, что он слишком зол и сердит,
чтоб сдохнуть, скулить или сдаться.
Я волком бы выгрыз эсператизм.
К Раканам почтения нету.
К любым Чужим с матерями катись
любой Повелитель.
Но этот...
Я достаю из широких штанин
дубликат моего «Сердца Зверя».
Читайте, завидуйте, Алва -Один
И я в соберано верю! |