А в море - сердце знает - полный штиль.
А в море - сердце знает - полный штиль,
не вырваться, да некуда и рваться,
и волны не танцуют пенных танцев,
лишь шепчут, колыхаясь, как ковыль.
Когда бы я ушел в него скитаться,
кто взглядом проводил меня? Не Вы ль?
Но в глубине исчез не я - они,
оставив след по волнам лентой алой.
Кровавый след тянулся от начала
за нами вслед - но нас влекли огни
в мечтах уже захваченных причалов,
а наяву... Создатель сохрани.
Моя душа нуждается в ремонте,
лишь в памяти пробоин не видать.
Пусть мертвых из Рассвета не призвать,
кричать нет смысла дням ушедшим "Стойте",
но в снах я поворачиваю вспять,
увидев корабли на горизонте.
"Есть выжившие?" - вопрошаю тьму
в бессчетной череде ночей бездонных,
и мне в ответ - ни оклика, ни стона.
Но я надеюсь, вопреки всему,
хоть с палубы разбитой "Ноордкроне"
я видел знамя красное в дыму.
Как будто Круг спустя открылась дверь,
когда я знал ответ без разъяснений.
Морской закон не знает исключений,
и флот в морях рассветных, верь - не верь.
Но что мне боль от ран и поражений
в сравненьи с горьким бременем потерь?
Вы входите - и я вас узнаю.
по взгляду, по улыбке, по движеньям.
Теперь. когда закончилось сраженье,
теперь, когда я замер на краю,
я вправе быть честней и откровенней -
и я пред победителем встаю.
А в море - сердце знает - полный штиль...
но то в моем. а в Вашем - шторм и буря,
и пляски ведьм, и прорези лазури
меж туч, и ветер, уносящий пыль.
Мушкет войны умолкнет в амбразуре,
и кто со мной останется? Не Вы ль?
Гимн Гайифской империи
На солнечном востоке есть чудная страна,
Где море и павлинов, и денег, и вина,
И море тоже рядом, не оттого ль живет
С любвеобильным нравом там народ? - красавчики на славу!
В умах людей оттуда - покой и благодать,
Но вечно хочет кто-то стране той наподдать... страну завоевать,
И все же наше войско всегда свое берет,
Ты слышишь? - клич разносится "Вперед!" - гайифская держава!
Гайифский клич разносится - эгей! - гей, гей!
Пред армией Талига не робей - бей, бей!
Ликер послаще за победу пей, пей, пей!
Нет в Кэртиане армии тупей, чем армия Талига.
Гайифа величава и горда - да, да!
Всегда гайифцы отвечают "да" - да, да! -
Когда страна их посылает на - на, на! -
Военную защиту рубежей, и побеждают мигом.
На западе далеком есть сумрачный Талиг.
В нем нет мистерий пышных, зато полно интриг,
И если в те интриги умело пролезать,
Врагов на расстоянии держать и без клинков несложно.
Но коль до войн доходит - павлин непобедим,
На суше и на флоте гайифский дух един.
Не понаслышке знают и в ротах, и в полках
Размеры генеральского клинка - эй, а потрогать можно?
Гайифский клич разносится - эгей! - гей, гей!
Пред армией Талига не робей - бей, бей!
Ликер послаще за победу пей, пей, пей!
Нет в Кэртиане армии тупей, чем армия Талига.
Гайифа величава и горда - да, да!
Всегда гайифцы отвечают "да" - да, да! -
Когда страна их посылает на - на, на! -
Военную защиту рубежей, и побеждают мигом.
По миру ходят слухи, что любит, мол, павлин
Врагов, друзей и прочих, особенно мужчин.
Но если вас изгнали и вам дом необходим,
Любому мы убежище дадим - и это будет нежно.
А наш король гайифский горазд за всех радеть,
Ах, как же он Талигом мечтает овладеть.
Особенно красавцами, что в маршальских чинах -
Их поимеет даже в орденах (но без штанов, конечно)
Гайифский клич разносится - эгей! - гей, гей!
Пред армией Талига не робей - бей, бей!
Ликер послаще за победу пей, пей, пей!
Нет в Кэртиане армии тупей, чем армия Талига.
Гайифа величава и горда - да, да!
Всегда гайифцы отвечают "да" - да, да! -
Когда страна их посылает на - на, на! -
Военную защиту рубежей, и побеждают мигом.
А если вдруг кого захватят в плен - в плен, в плен,
Тюремщику мы наш покажем... нрав (вот так!)
Мы дружно спляшем для него стриптиз - на бис!
Оттащим от решетки и сбежим. - от армии талига.
А если нам придется голодать - дать, дать -
Мы сможем над собой возобладать - дать, дать -
Ведь нужно и диету соблюдать - дать, дать! -
И красоту гайифцам возлюблять.
Дуэль герцога Окделла и герцога Придда.
Луч-зайчик солнца уронила в траву серебряная шпага,
Рука взлетела, целясь, в третью, чуть отступить - и поворот.
Вы открываетесь, мой милый, я дотянусь до вас в полшага.
Вы отступаете, но это от пораженья не спасет.
Батман, металл беззвучно дрогнул. В захват? В отбив ли? В контратаку?
Границы боя оцепило осенней жухлою травой.
"Увы, сильнее я намного" - вновь отступает на полшага,
Вновь бьет статично, со всей силы... он проиграет этот бой.
Кружи, кружи его по парку, коли то лезвием, то словом,
Твоя рука с твоею шпагой слились в победное одно
Укол с углом - ты держишь марку, ты зряч, а жертва не готова -
И расползается по камню закатно-алое пятно.
Пусть получает - за гордыню, за каждый взгляд на королеву.
Сменить прицел - от горла к сердцу, играет солнце на клинке.
Но кровь на мрамор, небо стынет, и шпага в пальцах левой... левой?
"Вы что-то уронили, герцог" - и только боль в пустой руке.
Лето.
Лето. Тянет холодом из мглы вечерней,
Сумерки - мурашками по шее, ниже.
Что же, друг мой с юга, тяжело в ученье?
Это место терпит тех, кто хочет выжить.
Терпит - неохотно, но хотя бы честно,
Поутру промозгло или зло, в полдень
Под рубашку липкой духотой лезет,
Пар у губ под вечер... ну да ты помнишь.
Помнишь, мы стояли по весне рядом,
Ветер гнал сугробы с ледяной крыши.
Ветер рвался с юга, ветер пах садом.
Ты сказал "цветут" - и я решил: вишни.
Много позже зацвело и здесь - бурей,
Ты пропал в аллеях и пришел летом.
За тебя вступился этот край хмурый,
Клятву на вине из вен принес в этом.
Что же, друг мой с юга, подставляй ладони,
Пусть наполнит чашу их закат до капли.
Это место - смертный бой для всех, кроме
Загодя умывшихся лучом закатным.
Тем же, кто шагнул, оно как щит верный,
Как стакан глинтвейна, как плечо друга.
Это место выбрало тебя, Герман.
Клятва Торки крепче, чем любовь юга.
Юг - что кэналлийка в расклешенном платье,
Фаворит и облик каждый день новый,
Ветрено-порывисты ее объятья,
Скажет что - не верь ни одному слову.
Здесь тепла и солнца почитай, нет, но
Есть что возразить тебе, когда утром
Ты чихнешь и фыркнешь: "Тоже мне - лето!".
Я молчу. Ответ ты знаешь сам, друг мой.
Лимерики.
Раз безусый юнец из Надора
Семерых на дуэль вызвал споро
И погиб бы тотчАс
(Лишь один, благо, раз),
Не спаси от беды его Ворон.
Было Приддов в Талиге немало,
Только старшего сына не стало:
Лишь в гайифских войсках
Не убьют смельчака,
Что в мечтаниях спит с генералом.
От известной семьи Арамона
Доставалось унарам зеленым,
Мирабелле и Айрис...
Но особо досталось
Представителю рода Валмонов.
Юный Герард вставал с петухами:
"Утро!, - мол, - и не бейте ногами!"
За привычку за эту
Войско славного Фельпа
Чуть не съело его с потрохами
Три желанья лелеял Марсель
До того, как попал в карусель
Войн, интриг и раканов:
Быть кудрявым и пьяным,
И к красавицам прыгать в постель.
Сложный вы человек, Валентин,
Нелюбитель судов и рутин,
Скользкий, мерзкий, бесстрастный,
На дуэлях опасный...
Но хотя б не гальтарский кретин.
В Талигойе покой - лишь условный,
И проблемами анакс верховный
Иноходца навьючил,
Но представится случай -
Тот взбрыкнет, как мориск чистокровный.
Не смирился с утратою Моро,
Как в тюрьму упекли ихсеньора,:
Под седлом не ходил,
Только глазом косил
И пощипывал местную флору.
Слыша вопли гальтарского сброда,
Закрывала Матильда ворота
Словно боцман ругалась -
И тотчас разбегалась
Прихлебателей альдовых рота.
Гоган пер на Ракана: "Ох, ох,
Покарает тебя Кабиох
За твои прегрешенья" -
И читатель в волненьи
Думал: "Вот бы и правда издох".
Юный сын савиньяков Арно
Ради рифмы напился в г**но,
Принял сверх всякой меры
И вина, и касеры,
А наутро лежал как бревно.
Песню старую про найереллу
Фельпцы после бордонского дела,
Призывая удачу,
Распевали иначе:
"Обо всем позабудь, киркорелла"
Луиджи Джильди - Рокэ Алве
1.
По дороге, по дороге в небо проводи
Уходящих, уходящих взмахами клинка.
Не застынет, не отступит и не пощадит врага.
Пусть стучатся, пусть стучатся по ночам в окно
Мы четырежды четыре разожжем свечи.
А наутро снова бой, в висках не кровь – вино стучит.
Rf:
Где может быть опасней, чем на линии огня?
Война уносит миллионы, но прощает только одного.
Пусть нынче зов в Закат не для тебя, не для меня.
Кому-то «Слез», кому-то «Крови», а тебе, тебе, тебе чего?
Нет мимолетней счастья, чем у жаркого огня
Пить, утопая в прошлой боли, в перезвонах смеха твоего.
Когда война угаснет, кто-то сядет на коня.
Тот хочет власти, этот воли, а тебе, тебе, тебе чего?
2.
Что ты ищешь, что ты ищешь в тысячах дорог,
В миллионах стен, похожих, как дурные сны?
Ты наказ последний свой оставил вязью строк – а мы
Мы уходим, мы уводим корабли на смерть
Курс в Закат, под выстрелами рвется тишина.
Ты в плену свободен, мы – под небом, но лететь не нам.
Rf:
Как трудно осознать, что где-то ты и где-то я,
А между нами море крови, топь чужих долгов и лес мечей.
Я слишком долго правил на тебя, как на маяк,
Убил любовь, простился с домом – и теперь, теперь, теперь ничей.
Теперь сижу с другими у полночного костра,
Теперь с другими ставлю парус, замерев у смерти на краю.
Я провалился в "завтра", ты умчался во "вчера",
Вспять развернул теченье рек - и я себя, себя не узнаю.
Маршал по Придду.
Лионель Савиньяк допивает коньяк и выходит на улицу скрытно,
прячась от фонарей, от дверей до дверей в темно-сером плаще неприметном.
Талов пара горстей - и без очередей консультация Зигмунда Придда.
Автор множества книг, он спасает Талиг пониманьем и мудрым советом.
Доктор Придд невысок, поседевший висок и тяжелая трость у камина.
Доктор смотрит в окно, потребляет вино и десятую пишет страницу.
Он взрослее - и все ж он немного похож четким профилем на Валентина.
И как снег, побледнел у стены Лионель - но уплачено, надо открыться.
Все, чем живет КэртиАна -
Чувства, родство и интриги.
Место законное занял
Психоанализ в Талиге.
"Уважаемый Придд, - Лионель говорит, сам не свой от таких обстоятельств. -
Вы в семейных делах понимаете - ах! - мне до вас еще мили и мили.
Раньше был я один, сам себе господин, а теперь одинок и несчастлив.
Раньше видел себя одного в зеркалах, а теперь вижу только Эмиля.
Дай мне волю сейчас - я бы с ним каждый час в несомненно пустых разговорах,
Без него я бешусь - да, налейте, прошу, без вина словно в горле плотина.
Ну так вот, без него я не жду ничего, с ним же рядом - сплошные раздоры,
Слишком разные - пусть, но к нему я тянусь, будто это - моя половина.
Юношам с чувством запретным,
Эрам с враждою старинной
Точно подскажут ответы
В доме на улице Винной.
Доктор Придд хмурит бровь, изрекает "Любовь", замирает на пару мгновений,
Говорит на ходу "Я имею в виду, эгоизм в сочетанье со сходством
Вас привел - се ля ви - к переносу любви на зеркальный объект отношений,
А в семье без отца от любви близнеца не удержит эдиповский комплекс".
Не смолчал Савиньяк, твердо "Я не дурак" отвечает, глаза - будто льдины.
"Я читал про инцест, знаю: риск этот есть, и я принял решенье такое:
Чтобы Ид обмануть, я свой жизненный путь не с Эмилем свяжу - с Валентином.
Он согласие дал, он влюблен в меня сам. Доктор Придд, я могу быть спокоен?"
Доктор бьет тростью по полу,
Трудно дается бесстрастность.
"Все мы немного двуполы,
Шепчет со взглядом несчастным.
"А если все мы двуполы,
Ваше решенье прекрасно".
"Доктор, это не все. Есть еще кое-что, что изрядно меня беспокоит. -
Савиньяка несет, если начал - то все, легендарного нет хладнокровья. -
Заглянув в его стол, я бумаги нашел, пригляделся - а почерк знакомый.
Валентин в них писал, как он брата желал и любил нездоровой любовью.
Много лет позади, уж не тот Валентин, но и с ним все случилось "по Придду".
Прав ли я, что бегу и в семейном кругу не ищу своего утешенья?
Счастье или же страх меня ждет в зеркалах? В мутных чувствах ответа не видно.
Помогите же мне, раз уж в Вашей семье были братья в таких отношеньях!"
Придд багровеет от злости -
Кажется, доктору плохо.
"Вы обвинения бросьте,
Или отправимся в Ноху!".
"Ах вот так?" - Савиньяк отступает на шаг, сжав ладонью эфес шпаги верной.
Вслед ему доктор Придд возмущенно вопит "Отпустите фаллический символ!",
Целит тростью в плечо. Меж стеной и врачом проскочить, оказаться за дверью.
Коридор весь в свечах, а у входа стучат - видно, кто-то торопится к Придду.
Лионель отворил - на пороге Эмиль, раскрасневшийся, пьяный и нервный.
"Что ты делаешь тут?" - "Что и ты, идиот!" - с тонким звоном скрестились два взгляда.
Притянуть за плечо: "Не болтай ни о чем, нам с тобою поможет касера.
Доктор Придд не в себе... да я вижу, тебе ничего объяснять и не надо".
Шторы задернули глухо
В спальне Эмиль с Лионелем
И двое суток, по слухам,
Не покидали постели.
(И две недели, по другим слухам,
Не покидали постели).
В песне о Людях без Чести
Совесть и нравственность - мифы.
Психоанализ уместней
Даже в границах Гайифы.
Монолог яойного Барботты
Страданьем полон каждый день мой.
Бродя средь мраковых дубрав,
Кляну слепое провиденье,
И в этом я, конечно, прав.
Несчастье у меня такое.
Что пень в Рассветных я Садах:
Не пишут про меня яоя,
И не напишут никогда.
Я без него не умираю,
Но мерзко медленно гнию.
Я Алву до того желаю,
Что скоро Ричарда убью.
Его - и каждого мужчину
На расстояньи хорн пяти
И Марианну с Катариной,
Чтобы им замуж не дойти.
А то повадились же, бабы,
Оруженосцев - как собак.
Погладил бы меня хотя бы
Копытом маршал Савиньяк!
Но занят он, и в гуще боя
Моих не чувствует страстей,
И все не клеится с яоем
У Повелителя Словей.
И этот самый Повелитель
В мирском презренье утонул,
Как одинокий пень без листьев.
Как неотглаженный манул.
Ночь парит за окном...
Ночь парит за окном, как большая лесная птица.
Все спокойно и тихо, но ноги несут к двери.
Коридор, тусклый свет - монсеньору опять не спится,
вновь вино при свечах до забвенья иль до зари.
Вновь ручьем побегут по тисненой бумаге строки,
что найдут к судьбам мира свой путь, как огонь к дровам...
Половица скрипит, и вернуться бы, но...
- Эр Рокэ?..
- Вы пришли, - цепкий взгляд, - проходите, налью и вам. -
Любопытство глотает отказ, подгоняя ближе,
если б видел себя - изумился бы блеску глаз.
"Здесь узнаю я тайны того, кого ненавижу,
- уговариваешь ты себя, - и уйду тотчас".
'Тот, кого ненавидишь', немногословен на редкость,
он глотает вино, как лекарство, и смотрит вверх,
и в танцующих бликах огня исчезает резкость
острых черт, и улыбка не рвется на боль и смех.
Слишком резкий и непредсказуемый маршал Алва,
но сейчас рядом с ним - словно дома...
Создатель, нет!
Ты себя за кощунство коришь, выпиваешь залпом,
и горчит на губах недосказанных слов букет.
Монсеньор, позабыв о ехидстве, вражде и крови,
что руками его пролита, пьет другую "Кровь",
и глаза его словно сапфиры...
- Уснули, что ли? -
удержать за запястье, привстав, чтобы рухнуть вновь,
успевая понять, что поклявшись, ты душу продал,
а напившись, утратил защиту - и что теперь?
Помыканье? Издевки? Насилие?
- Спите, Окделл. -
темнота, пара легких шагов - и закрылась дверь.
Руперту фок Фельсенбургу.
Соленая вода скрывает города,
Подтачивает небо по краям.
Отправившись туда, где ждет твоя звезда,
Не сбейся с курса, как не сбился я.
Ты споришь о своем, я ранен, мы вдвоем,
И ты находишь плен позором, но
Попробуй победить, когда сгорел в груди
Закат, и все друзья ушли на дно.
Кому благодарить своих богов,
Ушедшим иль достигшим берегов?
Пускай над головой закат навис,
Ты все-таки живой. Не оступись,
Ты все-таки живой.
Холодная вода - но в северных морях
Не скроешь подо льдом течения.
Когда твоя мечта - как флот на якорях,
Стань ветром в паруса, как стал бы я.
Фок-шкот трещит по швам, и различить едва,
Прилив ли бьется в сердце, месть иль страсть,
Упрямство или честь... А мир таков, как есть,
И будет неизменен после нас.
И снасти лопнут, как струна, как жизнь,
И рухнут облака - но ты держись,
И задрожит корма, и доски - в пыль,
Ты не сошел с ума, но лучше бы
Тебе сойти с ума.
Соленая вода затопит города,
Вскипит волна на ведьмином огне,
И вновь ударит гром, и вновь от шага в шторм
Тебя удержат мысли обо мне.
Услышишь - замолчишь: ну что тут возразишь?
Фамильных черт не искорежит бой
Ты, засыпая, вновь услышишь рев валов
И, проиграв, останешься собой.
На "ты" или на "вы" - разбит штурвал,
Ты крикнул часовых, но опоздал,
И все-таки плыви, пока есть шанс
Живой среди живых - во сне на час,
А наяву - увы.
Со стен Кабитэлы.
- Который из них, мой король?
- Этот.
Что скажешь о нем со стены, маршал?
- Силен, как закатная тварь...
- Эктор!
- Оставьте: ему ль одному страшно?
Широкие плечи, клинок верный,
Он мчит, но летит впереди слава.
- Враг прав, вызывая, но бой - смертный...
- И все ж я рискну, мой король.
- Алва?
- Рамиро, к чему? Ваш талант нужен.
- А против бастарда вы кто? Мальчишка!
- Иных пригвождает к стене ужас,
А я любопытен, порой - слишком.
Позвольте идти. Отпоют трубы -
Узрит Талигойя позор трусов.
- Пусть Четверо вас сохранят.
- Глупо!
- Вам кажется, глупо? А мне - грустно.
- Да он же уходит на смерть!
- Знаю.
Но как он уходит - смеясь будто.
- Рамиро настигнет рука злая,
А город увидит еще утро.
- Одно - а потом нас сметет в щепки
Бессчетная армия марагонца,
И сей бесполезный порыв...
- Эктор!
Вы плачетесь здесь, а он там... смеется.
- Увы, он умрет, его путь пройден,
Оллар его старше, сильней, больше.
- Когда он вернется - вручу орден,
А вас, маршал Придд, попрошу - молча. -
Мечи под стенами сошлись остро,
Молчанье окутало наблюдавших -
И вдруг тишина порвалась в клочья,
И вдруг - победитель и проигравший.
- Свершилось! Как точно и как лихо!
- А я все боялся, что кровь брызнет.
- Стоит Леворукий за ним.
- Тихо!
А если и так - он нам спас жизни. -
Легко по ступеням - шагов россыпь.
- Отваге твоей нет цены.
- Правда?
По мне, победитель - не я вовсе,
А тот, кто проснется живым завтра. -
И снова - усмешка, в глазах черных
Пылают костры и азарт боя.
Так меч поднимают за обреченных,
Чтоб вырвать победу - за Талигойю.
Спрут весёлый пролетал...
Спрут веселый пролетал над Талигом, над Талигом, над Талигом
Всеми щупальцами в воздухе дрыгал, быстро дрыгал, ох как дрыгал.
В синем небе над Талигом было здорово.
"И ничем я, - думал Спрут, - не хуже Ворона!
Два крыла его и клюв - еще не главное,
Посмотрел бы я, как он в воде поплавает!
Спрут веселый пролетал над Талигом, над Талигом, над Талигом
Всеми щупальцами в воздухе дрыгал, дружно дрыгал, ох как дрыгал.
Талигойцы обомлели, вверх таращатся:
"Что-то Придды обнаглели, вам не кажется?"
Спрутик щупальцем махнул, летя над радугой
"Не свинья летает по небу - и радуйтесь!"
Спрут веселый пролетал над Талигом, над Талигом, над Талигом
Вот он щупальца скрутил вроде в фигу, ну а может, и не в фигу.
Он поднялся высоко, ему мечтается,
Как он в море Померанцевом купается,
Как резвится среди волн и ветра сильного -
Это лучше во сто крат пруда фамильного.
От погони спрут давно оторвался, оторвался, оторвался
Хоть супрем за ним с сачком долго гнался и ругался, и ругался.
Долетит до моря спрут, и в заливе, и в заливе, и в заливе
Он найдет себе медуз покрасивей, покрасивей, покрасивей
Хексбергская песня.
Над горизонтом пляшет солнце мятежное,
Скользя лучами по исчерканным картам.
Когда разведка донесет неизбежное,
Вдали растают корабли авангарда.
Дракон и решка - поделить право оттолкнуться от земли,
Взбежать к высотам, чтобы встретиться первым
С сигнальным залпом пушек - два по восемь, близко корабли,
Залив оскалил зубы, Хексберг не дремлет.
Взвейся, знамя, над парусами, в груди пожар - и удача с нами
На волнах летит, будто в упряжке коней.
С нами море и с нами вера, пьянящий бриз - как глоток касеры,
Что ваш лед да против наших огней?
И шлюпки на воду, и вести по адресу,
И не карабкаясь, взлетаешь по трапу,
И в гомон волн и песню ветра вплетается
Уже знакомое "Эномбрэдастрапэ".
То заклинанье на беду врагам, захлопнутый капкан,
Прибой ярится, скалит водовороты
Мы возвратимся в наши земли, к нашим женам, матерям,
Мы будем живы, будем живы - и все тут!
Взвейся, знамя, над парусами, в груди пожар, и удача с нами
Пляшет бурные танцы в пенных волнах.
С нами море и с нами ветер, и те, кто новое утро встретят,
Долг глубинам морским оплатят сполна.
А ближе к ночи ослабеет сражение
и шторм нахлынет, от свободы дурея.
И смертный бой умолкнет в изнеможении,
и будет клясться враг Разрубленным Змеем, что
Сами видели - право слово - как вел нас в бой чернокрылый Ворон,
Как приказывал ветру рвать паруса.
Ведьмы пели в морских глубинах, и пушки били все время мимо,
И смятеньем наполнялись сердца.
Да пусть их брешут, слова - не талы, закрыты бреши, полны бокалы
И спокоен залив до самой зимы.
Взвейся, знамя, над парусами, в груди пожар, и удача с нами -
Кто еще с ней станцует так же, как мы?
Честь и бедность! - Бедность и честь!
Юный Придд в Надор пришел, и сказала кроха:
"Честь - конечно, хорошо, а вот бедность - плохо"
И, с Павсанием сравнив собственное мнение,
Было двинуться решил в южном направлении.
Вдруг - откуда и взялась? - словно моль слетела -
Из-за дома подошла к Придду Мирабелла.
Как в картофельном мешке - в грубом сером платье,
Возмущенье на лице, в пальцах Эсператия,
На плечах дешевый шелк, повидавший виды.
Придд и бровью не повел: не свои, не стыдно.
"Все вы в юности глупы! - взвизгнула нервозно. -
С идеалами толпы расстаетесь поздно.
Пить, гулять, разврат творить, жизнь губить задаром -
Так вас научили жить гнусные Оллары!"
"Может, вам и все равно, из каких стаканов
Пить дешевое вино - но на трон Ракана
Нипочем не посадить без интриг и взяток.
Честно тут не победить", - Валентин был краток.
"Что за мерзкие слова! Ты - наследник рода,
Так не делай из себя подлого урода!
Дело правое возьмет верх над силой грубой,
Нас Создатель в путь ведет: небо неподкупно.
Кто вас портит, молодежь, в нынешней столице?
Вы не лучше ни на грош Алвы-кровопийцы!
Вот и сын мой предал нас - словно подменили...
Ну же! Верность или грязь? Быстро! Или - или!".
"С юным герцогом беда, - молвил осторожно
Валентин, - он был всегда к Алве расположен.
Я сочувствую - но все ж вот мое вам слово:
Оскорбленья на мой счет лишены основы.
Ваш, эрэа, строгий взгляд - "и подол ваш драный" -
Помогает мне понять правоту Раканов.
Я беру слова назад, говоря без лести:
Вновь вы сделали меня Человеком Чести".
"Вроде ругани поток остановлен прочно...
Может, бедность не порок, но уж слабость - точно".
Мирабеллино лицо скорчило улыбку:
"Наш Излом - конец концов, крепость власти зыбка,
Все враги в Закат уйдут с эшафота, с плахи,
Их затянет в глубину, словно в топь Ренквахи.
И когда взойдет на трон истинный правитель,
Он и вам воздаст добром, слово помяните!"
Придд лишь слушал и кивал, и кивал, и слушал,
От речей хозяйки Скал увядали уши.
Спрут наслушался сполна, понял - брови сдвинул:
Свиньям правда не нужна, дайте веру свиньям.
Купит трон и власть Ракан - и, дворец отстроив,
В дорогой нальет стакан лучшей "Черной крови",
Будет талами сорить - а в Надоре старом
Так же серо будут жить, бедно и устало.
Не изменишь стать коня, заменив подкову...
Только это объяснять смысла никакого.
"Что до сы... до той змеи, что, утратив веру,
Позабыв слова мои, и дурным примером
И несчастьем горьким стал для всего Надора -
"Да, унес свинью в когтях Кэналлийский Ворон" -
Сообщайте мне, прошу, в письмах, что с мерзавцем!
Хоть я прокляла его, нужно опасаться:
Повелителем себя он считает подло,
Но похоже, жертвой пал он гайифской моды.
Если нет - и без того прегрешений прОпасть,
Душу отмолить его будет мне непросто".
Придд задумался. Раз так повернулось дело,
Отчего бы и не стать вестником ОкдЕллам?
Невеликая беда, крупная заслуга -
Этим глупым беднякам оказать услугу.
Только сблизятся Дома в случае победы,
А о Ричарде всегда есть чего поведать.
Валентин поправил плащ цвета аметистов,
На вдову взглянул - хоть плачь! - и ответил быстро:
"Что ж, я буду Вам писать. В месяц Летних Молний
Начинайте вести ждать в стихотворной форме.
Чтоб нас враг не разгадал и не стал обузой,
Назову себя я там... скажем, граф Медуза". |