Ночь парит за окном, как большая лесная птица.
Все спокойно и тихо, но ноги несут к двери.
Коридор, тусклый свет - монсеньору опять не спится,
вновь вино при свечах до забвенья иль до зари.
Вновь ручьем побегут по тисненой бумаге строки,
что найдут к судьбам мира свой путь, как огонь к дровам...
Половица скрипит, и вернуться бы, но...
- Эр Рокэ?..
- Вы пришли, - цепкий взгляд, - проходите, налью и вам. -
Любопытство глотает отказ, подгоняя ближе,
если б видел себя - изумился бы блеску глаз.
"Здесь узнаю я тайны того, кого ненавижу,
- уговариваешь ты себя, - и уйду тотчас".
'Тот, кого ненавидишь', немногословен на редкость,
он глотает вино, как лекарство, и смотрит вверх,
и в танцующих бликах огня исчезает резкость
острых черт, и улыбка не рвется на боль и смех.
Слишком резкий и непредсказуемый маршал Алва,
но сейчас рядом с ним - словно дома...
Создатель, нет!
Ты себя за кощунство коришь, выпиваешь залпом,
и горчит на губах недосказанных слов букет.
Монсеньор, позабыв о ехидстве, вражде и крови,
что руками его пролита, пьет другую "Кровь",
и глаза его словно сапфиры...
- Уснули, что ли? -
удержать за запястье, привстав, чтобы рухнуть вновь,
успевая понять, что поклявшись, ты душу продал,
а напившись, утратил защиту - и что теперь?
Помыканье? Издевки? Насилие?
- Спите, Окделл. -
темнота, пара легких шагов - и закрылась дверь.
|