Тень,
ни видать ни зги, ни в тексте слова…
Пень
был подрублен кем-то вероломно:
я
сорвался с пня, расквасил нос, и – вот беда! –
разбилась лампочка – последняя, о да!
Сижу во мраке, изнывая от тоски;
разбито сердце вместе с лампочкой в куски…
О! Ты предала меня, несбытая мечта!
Опять в осколки превратилась красота!
И я от этого какой-то не такой…
И лишь на дне реки прохлада и покой…
Свет
вряд ли озарит мою обитель,
Нет,
лампу не зажечь – она разбита!
Бред…
и только черная тоска стесняет грудь:
о, как хотел я эту лампочку ввернуть!
Но вместо этого – судьба, жестока ты! –
я возрыдаю над осколками мечты…
Увы, оборвана вольфрамовая нить!
Я даже лампочки не в силах починить,
все говорят, что я какой-то не такой…
Подите прочь! Я обрету на дне покой!
Нет!
я терпеть не в силах этой муки!
Мне
не поможет даже Леворукий…
Пней,
замшелых пней среди цветов угрюмый строй,
лишь ты один меня проводишь в мир иной –
и след поэта затеряется во мгле…
Я сжег Веннена – стало чуточку светлей,
но тем не менее картина бытия
разбита вдребезги, как лампочка моя -
и я по-прежнему какой-то не такой,
и лишь на дне реки я обрету покой…
Постскриптум:
… Чтоб записать мою страдающую мысль,
я стырил лампочку у Окделла взаймы,
но
все пробки вывернул неведомый нахал,
чтоб ничего я до утра не написал –
и потому я совершенно никакой:
на дне стакана обретаю я покой… |