Жизнь была ужасна, просто ужасна! До воя, до крика, до желания побиться лбом о какую-нибудь скалу или хотя бы о стену комнаты. Жизнь была ужасна с той самой минуты, когда он вечером перешагнул порог своей спальни и увидел трёклятое кольцо на прикроватном столике.
Сначала Ричард решил, что ему кажется. Но нет. Ему не казалось. Рубин блистал полированными гранями, словно насмехаясь. Почему? Почему он здесь?
Ричард осторожно, словно к затаившемуся в кустах ызаргу, приблизился к столику и, помедлив, взял кольцо. Оно было таким же, ничуть не изменилось. Ярко-алый камень, золотая оправа, молния, на которую следует нажать, если хочешь поднести врагу роковой кубок. Ричард и нажал.
Кольцо было пустым.
Только тогда он почувствовал страх. По-настоящему, не то, что до этого, когда уже понял, что сделал глупость, оставив перстень преданному Алве до печёнок кэнналийцу. Понял-то, понял, но лишь теперь, глядя на пустое кольцо, ощутил, как леденеют пальцы, как бешено колотится сердце, а в горле встаёт ком.
Хуан всё понял, в этом можно было не сомневаться. И наверняка расскажет Ворону. Расскажет, что Дик хотел… но ведь он ничего не сделал! Но он хотел. Действительно хотел, почти решился, не видя иного выхода, убить своего господина и себя заодно. Монсеньора – чтобы спасти невинных людей от Дорака, а себя – потому что жизнь без эра Рокэ теряла всякий смысл.
Хуан его тогда буквально спас, забрав трёклятый перстень, словно знамение свыше явилось. Но что теперь? Что будет теперь? Он ведь собирался, и кэнналиец наверняка это понял, а если эр Рокэ узнает, он… он не простит, ни за что не простит.
Ричард не помнил, сколько времени оцепенело просидел прямо на полу, тупо уставившись на ненавистное кольцо. Воображение рисовало картины одна страшней другой, а мысли метались, как стая испуганных птиц.
Пойти к Хуану и попытаться объяснить? Повелителю Скал идти к какому-то слуге, чтоб просить молчать?! Ни за что! Но если ради того, чтобы эр Рокэ не узнал… но он ведь наверняка откажет! Точно откажет, ещё и посмеётся над любовником соберано, посмевшим поднять на него руку. Если, конечно, он знает, что…
Ричард зябко передёрнул плечами, унимая невольную дрожь.
Или лучше пойти к эру Рокэ? Самому всё рассказать? Когда признаёшься сам, это всегда лучше, чем когда на тебя наушничают. Но что если он решит, что Дик его действительно предал? Нет! Нет, пожалуйста, Создатель, только не это!
Ричард отчаянно затряс головой, отгоняя жуткое видение презрительно прищуренных синих глаз под пренебрежительное «Убирайтесь!».
Так ничего и не решив, он всё-таки лёг спать, отрешённо отметив, что за окном уже во всю занимается рассвет.
Следующая пара дней прошла для Ричарда в лихорадочном изматывающем ожидании непонятно чего, никак не желавшего наступать. Ворон где-то пропадал, за это время они обменялись хорошо, если десятком фраз. В любом другом случае Дик обиделся бы на такое невнимание, но сейчас он был счастлив, что Рокэ почти не показывается рядом, потому что тот мгновенно заметил бы, что что-то не в порядке, а соврать бы не получилось.
Хуан тоже не спешил обличать подлого предателя, которого соберано пригрел на груди.
Может, он не понял в чём дело? Ерунда какая, тут и полный дурак догадался бы!
Может, не успел поговорить с монсеньором? Тоже нет, Дик видел, как дворецкий выходит из кабинета Алвы после явно продолжительной беседы.
Ричард окончательно запутался и чувствовал, что начинает одновременно сходить с ума от страшной неизвестности и ненавидеть весь мир. В конце концов, он понял, что готов на что угодно, даже на то, чтобы пойти и задать прямой вопрос. И потом даже просить, если понадобится. Да, у этого проклятого кэнналийца!
Стиснув зубы и сжав кулаки, Дик отправился на поиски.
Хуан обнаружился в библиотеке, такой же чуточку чопорный и сдержанно-предупредительный, как и всегда. Эта предупредительность порой казалась Дику излишней и необоснованной, но сейчас ему было совсем не до того.
- Что-то случилось, дор Рикардо?
Он ещё спрашивает! Дик глубоко вздохнул, прикусил себе щёку изнутри, открыл рот и снова закрыл. Заготовленная по дороге речь вылетела из его головы так, словно её никогда не существовало, а все слова куда-то разбежались. Кэнналиец некоторое время молчал, ожидая продолжения, потом, видимо, понял, что его не будет, и начал сам.
- Дор Рикардо, вероятно вы хотите задать мне один довольно щекотливый вопрос?
Он точно издевается! Дик почувствовал, как тревожно засосало под ложечкой, и одновременно ощутил острое желание со всей силы ударить по невозмутимому лицу кулаком, как учил эр Рокэ. Однако он сдержался и только кивнул.
- Дор Рикардо…
Хуан как-то странно, тяжело вздохнул, а потом вдруг оказался совсем рядом, непозволительно близко. Дик невольно отшатнулся, но оказалось, что за спиной стоит полка с книгами, и отстраниться не получилось. Вдруг стало очень неуютно, а злость уступила место непонятной неуверенности. Кэнналиец стоял так близко, что Ричард чувствовал его дыхание на своём лице и почему-то не мог пошевелиться.
Может быть из-за взгляда чёрных, как у всех южан, глаз. Взгляда, в котором было что-то дикое, бешеное, что-то тщательно спрятанное в самую глубину и от того ещё более пугающее. А может, дело было в кольце и в осознании того, что сейчас он действительно почти беспомощен перед каким-то слугой. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что Повелитель Скал не должен позволять так смотреть на себя простолюдину, наглеца надо осадить, но она не помогла преодолеть внезапный страх.
Ричард сглотнул.
Горячая ладонь коснулась его щеки каким-то пронизывающе-интимным жестом, так, как раньше позволял себе только эр Рокэ. Дик понял, что хочет отбросить эту руку, но по-прежнему не шевелился.
- Дор Рикардо, - голос Хуана был мягок, как прикосновение лебяжьего пера. – Вы уверены, что хотите знать ответ на свой вопрос?
Этот звук словно снял часть оцепенения, и Дик отрицательно мотнул головой, прежде чем успел об этом подумать. Хуан улыбнулся.
- Дор Рикардо, вам лучше больше никогда не делать ничего вроде того, что вы собирались. Пожалуйста. Вы ведь не будете?
Дик слабо кивнул.
- Хорошо.
Хуан медленно-медленно, ласково провёл тыльной стороной ладони ему по скуле, от уха вниз, по губам, едва не заставив вскрикнуть, а потом вдруг отстранился, как-то сразу оказавшись на расстоянии чуть ли не в десяток шагов, и отвернулся.
Ричард прерывисто вздохнул, глядя на его спину, чувствуя, как исчезает недавняя непонятная слабость и закипает почти неконтролируемый гнев. Да как… да как он только посмел?! Этот… этот…
Дверь библиотеки открылась, на пороге стоял Алва.
- Вот ты где. Надеюсь, ты готов. Нам пора выезжать.
Выезжать? Ах да, эр Рокэ говорил что-то такое, но Дик, занятый своими переживаниями, совершенно не обратил внимания на его слова. Да и какое там выезжать, когда… когда…
- Ричард, что с тобой?
Ворон чуть нахмурился, подошёл к своему оруженосцу, внимательно рассматривая его лицо, и только тогда Дик понял, что до сих пор не ответил, задыхаясь от растерянности и продолжавшего кипеть гнева.
Что с ним…
Взгляд сам метнулся в сторону и опять впился в спину Хуана, невозмутимо перебиравшего какие-то бумаги. Злость и стыд вспыхнули было с новой силой, а вот сказать сейчас эру Рокэ!.. Но… Проклятое кольцо висело над головой мечом палача.
А ещё Хуан его всё-таки не выдал. И не собирался даже, судя по всему, Дик внезапно это понял. Хотя мог бы, но всё же решил рискнуть и дать оруженосцу соберано ещё один шанс.
- Ричард?
- Ничего, - промямлил кое-как Дик и перевёл взгляд на Алву. – Я… я просто… голова закружилась. Уже всё в порядке.
Ворон несколько секунд молчал, внимательно глядя на него и, похоже, не веря, однако допытываться не стал. Отложил на потом. Дику подумал, что надо будет обязательно придумать что-нибудь убедительное.
- Замечательно. В таком случае будь любезен пойти со мной. Мы выезжаем, и я не намерен больше ждать. Будешь возиться – оставлю здесь, - с этими словами Алва развернулся к двери.
Ричард облегчённо перевёл дух. Вот и хорошо. А что сказать потом, он как-нибудь сообразит, и как теперь быть с Хуаном тоже… Какая-то фраза отвлекла его от мыслей о выходке слуги.
«Оставлю здесь...»
«Оставлю»?..
Как он может так говорить?!
- Эр Рокэ!!! – мгновенно забыв обо всех своих переживаниях, Дик с возмущённым возгласом бросился за монсеньором. – Подождите!
И он, конечно, не знал и не мог знать о провожавших его взгляде и грустной улыбке. |