Название: Истории о любви и заблуждениях |
Новая встреча Погода в Старой Придде не располагала к занятиям фехтованием, но что такое мороз, когда война - существующая реальность, и быть военным – не значит прохлаждаться со шпагой в летнем парке. Снег на голову пока не сыпался – и то хорошо. Арно с Рупертом совершали разминку на свободном участке двора, неподалеку от них расположились Жермон Ариго и Ротгер Вальдес, - было, на что посмотреть, и откуда почерпнуть интересные приемы. - Кстати, - Арно поддерживал ненавязчивый разговор. – А что вы будете делать, когда ваше заключение закончится? - вопрос об обмене пленными рано или поздно поднимется, и оба это понимали. Еще выпад. Разминка проходила не слишком напряженно, тренироваться, общаясь и посматривая на других фехтующих, было очень увлекательно. - Также, - продолжил Руппи, - я бы хотел заняться медициной. Я не могу себе позволить беспомощность в тяжелой ситуации. В глазах Арно мелькнуло уважение. Его новый знакомый проявлял похвальные черты характера, и к уже выясненным достоинствам прибавились целеустремленность и упорство, которые он очень ценил у окружающих. У него самого они тоже были в наличии, но вот отсутствие усидчивости мешало им проявлять себя в полной мере. - Как себя чувствует ваш адмирал? – воистину, враги могут быть достойней некоторых своих же. От этого вдвойне жаль, что они - враги. Арно задумался об этом не в первый раз, и, подозревал, что не в последний.
- Угрозы для жизни больше нет, - Руппи улыбнулся. – Я собирался пойти к нему через некоторое время. Арно было жарко, и еще захотелось смены обстановки, - выехать за пределы замка, например, прогуляться немного. Что он и сделал, пользуясь оставшимся свободным временем и тем, что никому он пока не требовался. Скакать, ощущая бьющий в лицо ветер, было приятно. Можно было вообразить на эти минуты, что никакой войны нет, что скоро он встретится со своей семьей в нетронутом Сэ, и что не существует никаких Манриков и Колиньяров. Вслед за мыслями о «навозниках» вспомнился Эстебан, и Арно непроизвольно дернул плечом. Приятно было мечтать, что с его друзьями по Лаик все в порядке, что нет этого нелепого и невозможного по глупости противостояния Людей Чести и прочих – ведь нет же от этого никому никакой выгоды, кроме, пожалуй, тех, кто подогревает спектакль и подкидывает хворост в костер. Стоило прикрыть глаза, как перед глазами проносился калейдоскоп картинок – то он, маленький, обнимает мать, то Лионель о чем-то его спрашивает, а потом близнецы смеются, то вдруг теплое чувство, когда он с друзьями провел время в галерее... Размышления Арно прервали звуки вдалеке – похоже, что кто-то приближался к замку. Так как враги вряд ли рискнули бы действовать таким маленьким отрядом, Арно сделал вывод, что это кто-то с известиями, и сбавил скорость, всматриваясь в приближающиеся силуэты. Отчего-то стало тревожно и холодно, последние отвлеченные мысли покинули голову, - и всадник слева показался кем-то очень знакомым. Впрочем, Арно предпочел бы ошибиться, нежели узнать, что его догадки верны. Тем временем, реальность вовсе не собиралась внимать непроизнесенным просьбам теньента, который, замерев, наконец-то увидел, кто к ним пожаловал, и пытался решить, стоит выхватить шпагу сразу или лучше сначала спросить о цели визита. - Виконт Сэ, здравствуйте, - голос Валентина выражал только прохладную учтивость. Ни объяснений, ни удивления. – Вас отправили нас сопровождать? Названный виконт едва не подавился от возмущения. Этот… спрут! Но правила приличия придуманы для того, чтобы их соблюдать. Как минимум, при посторонних. Взгляд Арно невольно скользнул по хрупкой рыжеволосой девушке, она выглядела бледной и отстраненной. «Но для девушки, вынужденной находится в компании Повелителя Волн, это вовсе не удивительно», - с сочувствием подумал Арно.
- Герцог Придд! – Арно слегка склонил голову. – Не могу сказать, что ждал вас, и не уверен, что адмирал Вальдес в курсе. Чем обязаны вашему появлению? Арно скрипнул зубами и промолчал, резко развернув лошадь. Ему было, что ответить, но он еще успеет насладиться представлением – когда за однокорытника возьмутся генерал Ариго и Бешеный. Если бы не девушка, которая не могла не вызывать жалость одним своим видом, Валентин уже услышал бы все, что Арно о нем думает. Взяв быстрый темп, виконт Сэ поспешил обогнать отряд и направился к воротам. Сопровождать Спрута – еще чего не хватало! Возмущенный, Арно жалел, что воспитан лучше некоторых. Предмет негодования провожал его спокойным взглядом и если он что-то и испытывал, внешне это никак не проявлялось. На встречу отряда в замке Арно так и не пришел, решив, что Валентина на сегодня для него достаточно - на вопросы о нем еще наверняка предстоит отвечать. На следующий день оказалось, что Валентин вовсе не был кошмарным сном Арно, и расспросы начальства о нем не были сном, и вершить над ним суд тоже никто не собирался, что и казалось настоящим кошмаром. Объяснять что-либо Арно лично никто не спешил. Новая встреча (случайная, разумеется), состоялась, когда он разговаривал с Руппи. Герцогу Придду же было, по всей видимости, глубоко безразлично то, что там о себе думал и чувствовал теньент Сэ. У спокойного и холодного Валентина порывистый и искренний Арно вызывал что-то вроде раздражения – и еще любопытства, как же это вот функционирует и работает, что ему с его эмоциями их на всех хватает. Излишне эмоциональные и порывистые люди – известная категория, и радует то, что виконт Сэ – возможно, случай не настолько клинический, как у одного их общего знакомого, с которым Валентин недавно распрощался. По крайней мере, именно такое впечатление-воспоминание у Придда сложилось по Лаик, но он полагал, что подобный душевный склад у людей никогда не меняется. Валентин очень ценил свое личное пространство, а у теньента отлично получалось его нарушать, что вызывало некоторое беспокойство. В том числе и тем, что он вообще обращает на виконта Сэ внимание. Для осмотра замка герцогу выделили офицера невысокого ранга. Были соображения на этот счет – не только показывать местность, но и следить, чтобы Повелитель Волн ничего не натворил, по крайней мере, незаметно для окружающих. - Теньент Сэ! – вопль Понси был оглушительным и визгливым одновременно, и Валентин обратил внимание на людей в арсенале. – Теньент Сэ! Это вы? Товарищ Савиньяка с удивлением их рассматривал, а олененок что-то торопливо шептал ему. Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, о чем идет разговор – полковничья перевязь явно впечатлила виконта. Понси продолжал.
- По приказу монсеньора регента! Показываю полковнику Придду замок и знакомлю с офицерами. Господин полковник, представляю вам теньента Сэ, - ситуация становилась в определенной степени забавной и не лишенной удовольствия.
- Весьма польщен знакомством с виднейшим аристократом Дриксен. Надеюсь, вы здесь не скучаете? – Валентин не менял интонации. Понси разразился вполне ожидаемой речью, Фельсенбург выглядел удивленным, но продолжал вести себя вежливо - наверное, непросто с непривычки, когда Понси говорит о Барботте и том, «что на душе у каждого мужчины». - Вас не затруднит привести пример того, что на душе у здесь присутствующих, которые, если я только не ошибаюсь, являются мужчинами? – виконта Сэ определенно было не унять. Валентин приготовился выслушать образец поэзии, который не заставил себя долго ждать. История о пне того стоила - было, о чем продолжать беседу. Кажется, ненадолго они оказались по одну сторону баррикад, разница заключалась лишь в том, что Валентин не мог хохотать как Арно, и продолжал спор с Понси. Впрочем, беседа оказалась продуктивной: нашелся повод для дуэли. Воистину забавно вышло. Валентин позволил себе улыбнуться – из-за поэзии у него дуэлей еще не было. Виконт Сэ, после недолгих блужданий, наконец, привел их в портретную галерею.
- Нам сюда. – Он удовлетворенно осмотрелся. – Никого, как я и думал. Темновато, конечно, но друг друга разглядим, а маршалы и генералы немного развлекутся. Это перестало быть смешным довольно скоро, и Валентин с досадой подумал, что зря теряет время. Зачем он вообще все это начал? Сейчас не то время, чтобы играть, а слышать слова о предательстве пусть даже и от олененка - не слишком приятно, объяснять что-либо Валентин будет начальству. Которое не замедлило появиться, едва они успели пару раз взмахнуть шпагами. Степень досады увеличилась, но знать об этом кому-либо – не нужно. Нарушение приказа регента, и спор с Арно – с ним невозможно не спорить. Обалдевшее выражение лица виконта, услышавшего о том, кто произвел Валентина в полковники, казалось бы милым, если бы Валентин не испытывал желание скорее все это закончить.
- Почему герцог Придд столь внезапно перешел на сторону Талига и когда он перейдет обратно? – Савиньяки так просто не сдаются. Ничего удивительного, что виконта Сэ не убедило и это. Он все больше становится похож на пресловутого олененка, особенно упрямством, если не сказать – упертостью. Хорошо, что Райнштайнер также желал скорее все закончить. - Виконт Сэ, я настоятельно советую вам принести герцогу Придду свои извинения. Тот вскинул голову:
- Это преждевременно, война только начинается. Если господин Придд к концу года примет личное участие в сражении и при этом останется подданным Талига, я съем свою шляпу и извинюсь. Оказанное же доверие не могло не быть приятным. Когда Валентин услышал «Пойдете в авангард под мое начало?» от генерала Ариго, это было странно. Почему? Смог бы он сам поверить – в такой ситуации? Но это не только доверие, а еще и ответственность, которую он примет на себя. Сохранять невозмутимость, когда сил почти не осталось, довольно трудно. Сложнее всего было то, что даже самому себе нельзя было показать слабость, это стало рефлексом. Зайти в комнату, ослабить узел шейного платка, налить стакан воды. Поправить волосы замерзшими руками. Только теперь, на контрасте с абсурдом этого дня, Валентин понял, насколько выматывающим было все – отъезд из Олларии, Алва, Окделл, Мэллит... Валентин тихо рассмеялся, вспоминая виконта Сэ, и, почему-то, детскую сказку. Однажды в лесу появился маленький олененок. Конечно, он жил в стаде, но он был единственным ребенком, и на него все смотрели свысока и учили жить. Олененок очень страдал от этого, сердился и злился, а когда его совсем утомляли советами - топал тонкими ножками и убегал в чащу леса. Когда он стал постарше, то стал вызывать обидчиков решить спор в бою, но те только смеялись над ним. В лесу у олененка было много друзей, которые любили его, но это было не то - ему отчаянно хотелось признания в собственном стаде. Однажды, гуляя по лесу, он повредил ногу. Олененок кричал и плакал, но никто не слышал его, и лишь наутро его нашел лесничий и забрал к себе. Лесничий был добрый человек, который понимал язык животных. Он был очень спокойный, и на все задиристые замашки олененка отвечал улыбкой.
К моменту выздоровления олененка наступила зима, и лесничий не отпустил его в лес. Когда снег сошел, у олененка уже появились рога, он стал большой и сильный. Изменился и характер олененка. Он вернулся в стадо, ему были рады - все боялись, что олененок не пережил зимы. Он был по-прежнему очень бойкий, но необходимость что-то кому-то доказывать прошла. Он стал взрослым, продолжал жить в своем стаде, но никогда не забывал навещать спасителя, который неизменно встречал его улыбкой.
Заблуждения Обычно все ужинали в разное время, и в столовой всегда было не больше двух-трех человек одновременно. Но в этот раз то ли Валентину было скучно, и он решил присоединиться, то ли Арно решил, что демонстрировать неприязнь сможет даже молча, но в зале за накрытым столом уже сидели генерал Ариго, Ойген Райнштайнер, Ротгер Вальдес, Луиджи Джильди, Арно, Валентин, и еще несколько офицеров. Были зажжены свечи, открыто вино, слуги заносили на подносах телятину. Почти ничего не напоминало о войне, если не брать в расчет необычный состав собравшейся компании, и разговоры плавно избегали этой темы - войны было достаточно и днем, так почему бы не посидеть мирно. Впрочем, на приглашение не откликнулись адмирал Кальдмеер со своим адъютантом, предпочитая оставаться у себя - их можно было понять. Уважение уважением, но невозможно забыть о том, что они - враги. К тому же, если бы разговор коснулся политики, никому бы не хотелось ставить другого в неловкое положение.
- Вино хоть и не кэнналийское, но вполне приятное. Полковник, не стесняйтесь, - Вальдес поигрывал бокалом. – Пить вино вам запрещают религиозные убеждения, или не устраивает компания? Валентин невозмутимо отложил в сторону вилку.
- По поводу вина или капитана Джильди? – теперь смеялись уже все присутствующие, - если первое, то я, пожалуй, присоединюсь к вам. – Бокал Валентина тут же наполнили. Арно пока соблюдал роль хорошего мальчика, и лишь взгляды, бросаемые на герцога Придда, были слишком красноречиво-возмущенные. - А что думает о предмете спора теньент Сэ? Теньент едва не подавился вином. Его бокал шел уже третьим по счету - значит, он угадал правильно, и Арно предпочел пить, а не говорить. Провокации... Луиджи окончательно утвердился во мнении, что назвал как-то Ротгера закатной тварью по делу. - Что я думаю о герцоге Придде известно всем присутствующим! – бокал со звоном опустился на стол. – И мне никакого дела как до того, соблюдает ли он трезвенность или рассматривает ли непристойные предложения, - для того, чтобы вывести виконта Сэ из равновесия, потребовалась такая малость. Жермон вздохнул, Ойген пока молчал. Луиджи подозревал, что в глубине души все наслаждаются представлением и ждут ответного хода Придда. - А кто говорил о непристойных предложениях, теньент? – Валентин улыбался уголками губ. – У вас слишком бурная фантазия, и вы явно принимаете эту тему близко к сердцу. Арно подскочил бы с места, не положи Райнштайнер руку ему на плечо.
- Виконт Сэ, не забывайте о запрете на дуэли. И будьте проще. На мгновение воцарилась тишина. - Виконт Сэ, вы хотите, чтобы вас поместили под арест? – от тона Райнштайнера температура в зале, казалось, понизилась на пару градусов. Арно едва успел открыть рот, чтобы ответить, как с другого конца стола раздался все тот же спокойный голос: - Я не считаю такие меры необходимыми, барон, - теперь Придд улыбался, уже безо всяких сомнений. – Наверное, мне должно льстить то, сколько времени в своих размышлениях теньент уделяет моей персоне. Но, признаться, я удивлен направлением его мыслей. Арно сжимал под столом кулаки, и не подозревал, насколько выглядит трогательно-взъерошенным. Отсмеявшись во всеми вместе, Жермон Ариго все же обратил укоряющий взгляд на полковника Придда. Шутки шутками, но кто знает, какую глупость еще сможет выдать Арно, а существует определенная грань, после которой оскорбления и шутки уже сложно переводить друг в друга. К тому же молодость... не хочется, чтобы по упрямству обоих юнцов они навсегда сделались врагами. Жермон решил сменить тему на что-то безопасное.
- Мне кажется, нам определенно не помешало бы музыкальное сопровождение этого вечера, может быть, позвать музыкантов? Жермон вздохнул. Определенно, еще неизвестно, кого здесь считать юнцом. Вальдесу доставляет удовольствие подливать масло в огонь.
- Поскольку герцога Алва с нами нет... Ротгер, может быть, вы сыграете? Насколько мне известно, кэнналийцы едва ли не поголовно любят гитару. Присутствующие были не против, и даже за, потому что поющий Придд – это как герцог Алва, который пьет воду вместо «Дурной крови». Однако Жермона не оставляли нехорошие предчувствия по поводу этой инициативы. Да и не просто так Придд упомянул виконта Сэ... Валентин, привстав из-за стола, принял из рук слуги гитару, и попытался расположиться с ней поудобнее. Пару раз попробовал простые переборы, привыкая к ощущению инструмента в руках, собравшиеся же приготовились внимать. - Это старая песня о любви, довольно простая, - и Валентин коснулся пальцами струн. - Я встретил девушку, полумесяцем бровь, - под мелодичное звучание начал он. Арно завороженно успел подумать, что Валентин хорошо смотрится с гитарой. Что у него очень приятный голос, но... Продолжить мысли Арно не успел, окаменев от продолжения песни.
...На щечке родинка, а в глазах любовь. Валентин продолжал петь о девушке, Вальдес смеялся в голос, Жермон пытался изобразить сочувствие, посматривая на Арно, Ойген и Луиджи улыбались, как и присутствующие офицеры. Виконт Сэ опустил взгляд на свои руки: он сжимал салфетку так яростно, что удивительно, как та еще не порвалась. Щеки Арно покраснели от ярости, и от того, насколько унизительной вышла ситуация и от чего-то, в чем он не мог дать себе отчет - но это было смущением. Несмотря на злость, слушать пение Валентина было приятно, а не реагировать никак – невозможно, и от этого было еще хуже. Бросив бесполезную салфетку, Арно выскочил из-за стола, едва дождавшись окончания песни, и, слегка поклонившись всем, быстрым шагом вышел из зала, не заметив, что герцог Придд провожает его внимательным взглядом. Виконт не замечал, с какой скоростью летит по коридорам, и какими испуганными взглядами его провожают редкие солдаты, попавшиеся на пути разгневанного теньента. Арно был в таком бешенстве, что быки и красные тряпки показались бы пустяками по сравнению с тем, что переживал юноша. «Он... он! Унизил, гнусно оскорбил, предатель несчастный», - настойчиво крутилось в голове у него. «Это у них наследственное», - в который уже раз за сегодня мелькнула мысль. Дуэль казалась Арно теперь неизбежной. Плевать он хотел на все запреты! Придд откровенно поиздевался над ним, и все это видели! В запале Арно даже успел решить, что так красиво петь Валентин научился тоже специально. И вообще, Повелитель Волн был рожден специально для него, чтобы мешаться под ногами, бесить и унижать.
- Эй, что такое? – удивленный голос нарушил мутный круговорот мыслей. Савиньяк удивленно моргнул и понял, что влетел в покои Руппи. А потом его как прорвало. Вроде бы Руппи и не был ему особо близким другом, но теньенту надо было поделиться с кем-то. Кто бы мог подумать, что он будет вот так вот совсем по свойски сидеть с военнопленным на холодном полу и жаловаться на Валентина Придда, который еще с Лаик бесил его неимоверно своим гладким и прилизанным видом, вечным молчанием и улыбочками, гнусным поведением, трусостью... Да своим одним существованием бесил! Просто какая-то квинтэссенция того, что Арно не выносил больше всего на свете. Куда уж ему, всего лишь Савиньяку, до Повелителя Волн!..
- Легче стало? – широко улыбнулся Руппи, когда юноша умолк. План у него был предельно простой: найти Валентина, вызвать на дуэль, предварительно сообщив ему все, что он о нем думает, а потом убить. Ноймаринен поймет, после такого-то. Все поймут! Да и потом.. что с ним сделают, к братьям на воспитание отправят? Да кому он там нужен, когда тут рук не хватает!.. «Хорошо, что все офицеры живут в одном месте», - отстранено думал Арно, отсчитывая комнаты. Дойдя до нужной, виконт бесцеремонно забарабанил в дверь, а потом, не прождав и пяти секунд, нагло ввалился в комнату. Придд уже был там, в одних брюках и рубашке, без привычного лилового камзола. Это было столь непривычное зрелище, что Арно сперва даже подумал, туда ли он попал, но в следующее мгновение ушлый Повелитель Волн вернул его с небес на землю:
- Что вы забыли в моей комнате, виконт? – холодно спросил Придд. Арно в голову вдруг пришла идея. У нее был целый ворох преимуществ и ни одного недостатка.
- Я с удовольствие посещу ваши владения после войны, полковник, - подчеркнуто официально начал он, - если там мы закончим нашу дуэль, которая была столь некстати прервана. Что скажете? Внезапно Придд оказался как-то совсем рядом с ним. С трудом подавив порыв отшатнуться назад, Арно хмуро посмотрел в холодные и спокойные глаза герцога. Тот являл собой столь часто воспеваемую в поэзии ожившую прекрасную статую, только если для писаталей главным была красота, то в Валентине на первом месте царили холод и равнодушие. Руки у него тоже были ледяные, и в первую секунду Арно не понял, откуда это знает. Когда же до него дошло, что рука Придда касается его щеки, даже не щеки - родинки, то он все-таки отшатнулся, нелепо как-то повернулся и быстрым шагом вышел из кабинета. - Бегите, господин олененок, - раздался с спину равнодушно-веселый голос. В этот раз опомнился Арно у себя в комнате. Рухнув на кровать прямо в одежде, он еще долго лежал без сна. В голове крутились сотни мыслей, и большая их часть была связана с герцогом Валентином Приддом, точнее, с его поведением, и... «Леворукий бы побрал эту семейку», - хмуро подумал виконт. Его всего колотило непонятно от чего: то ли набегался по сквознякам и умудрился простыть (желанный самообман), то ли это Придд виноват. - Вот как он может – так? – тоном великомученика спросил Арно у подушки. Та промолчала, но и ответ виконту не требовался. Герцог Придд был мерзавец и негодяй, каких поискать... Не зря же он спас Алву! «Два Повелителя, тоже мне, только один своими похождениями на всю страну гремит, а Спрут еще просто недомерок по сравнению с Вороном». Постепенно бешеный выброс адреналина брал свое, и Арно потихоньку начинал засыпать. Но почему-то перед тем, как окончательно провалиться в сон, в голове настойчиво заиграла услышанная сегодня песенка. Герцог Придд еще долго сидел у окна на жестком стуле, размышляя о том, за какими кошками он полез к Савиньяку. Было что-то такое в виконте Сэ, что было для Сузы-Музы весьма привлекательным, наверное. Валентин точно не знал, но это обещало быть очень интересным и забавным, а в глубине души он испытывал некоторую необходимость хоть как-то отвлечься от груза, что вешали на него в последнее время... Да чего уж там, который он сам на себя повесил.
Чувствуя зиму Зима была зимой – тоскливо, война и холодные каменные стены. После того случая с песней (Арно упорно считал, что ничего, кроме дурацкой песни и договора о дуэли в тот вечер не случилось, так было спокойнее разуму, сердце же все равно было не на месте) что-то неуловимо изменилось. Как-то раз Руппи пошутил, что герцог Валентин Придд привез с собой настоящую зиму – ту, которая внутри. Арно же был склонен считать, что это был тот вид шуток, в которых правды куда больше, чем нужно. Они периодически сталкивались в коридорах, Арно вежливо шутил, потому что если бы не шутил – это было бы странно и невежливо, все бы тут же что-то заподозрили! Больше всего он боялся, что кто-то заметит, как сильно его выбил из колеи тот несчастный вечер, поэтому старательно сочинял заранее, что случайно ляпнет при виде Придда. Было бы совершенно некстати, если бы его признали заведомо проигравшей стороной, если бы решили, что он отступился, или понял свое место... Валентин держался отстранено и спокойно. Как и всегда. Это «всегда» раздражало Арно, ему иногда хотелось взять спрута за шкирку и потрясти как следует. Но при мысли, что надо будет дотронуться до этой холодной рыбины виконту Сэ становилось не по себе. Правда, успокоительным служили нелепые причины вроде «А вдруг он как Джастин!». Арно не отдавал себе отчета в том, что ждет от Валентина того поведения, на которое этот Придд вряд ли способен.
- Слушай, - однажды серьезно спросил Руппи. Они сидели во дворе, было морозно и сухо. Руппи только покачал головой, мол, не хочешь говорить - не надо, тебе виднее, но... Арно ненавидел такие ситуации, еще с детства. Мама, отчитывая их за шалости, тоже так делала. И когда Арлетта Савиньяк смотрела так – с некоторой укоризной и доверием, то хотелось рассказать все-все, даже то, что ты разбил ее любимую вазу, которая так идеально что-то там подчеркивала. - Правда, ничего, - повторил Арно, старательно беззаботно улыбаясь. Ведь и правда ничего не происходит! Они сидят тут, уже кажется вечность сидят, а ничего не происходит, только Придд приехал и сыграл дурацкую песенку. На этом разговор как-то скис, а потом они пошли потренироваться, и дальше уже болтали о всякой ничего не значащей чепухе, типа Жиля Понси, прячущего под подушкой сборник Дидериха. Зачем он ему, они не знали, но интересно же строить догадки! Все бы ничего и дальше было ничего, если бы через пару дней Арно не наведался в библиотеку. Он сам не знал, зачем пришел туда, просто вдруг захотелось почитать, потому что фехтовать уже надоело, а гулять и видеть одни и те же пейзажи и стены было невыносимо.
- Какая встреча, - раздался из угла меланхоличный голос. Савиньяк резко повернулся, уже прекрасно зная, что он увидит. В кресле у окна сидел Валентин Придд с книгой на коленях и равнодушно смотрел на него. – Добрый день, теньент, - вежливо добавил он. И все. «Как так?» - немного обиженно успел подумать Арно, прежде чем понял, чего именно ждал, и почему был так... раздосадован. Герцог Придд, которому полагалось начать вновь с ним... говорить! сидел и читал книгу. Ведь они первый раз с того вечера оказались наедине, он же так избегал подобной возможности, и тут внезапно ничего не происходит. - Я, пожалуй, попозже зайду, - сбивчиво пробормотал Арно и вышел из библиотеки. Валентин никак не отреагировал, и виконт даже разозлился. «Что задумал этот мерзавец?», - сердито пробубнил он мысленно, направляясь на улицу. Плевать, что надоело, зато там точно не будет Придда! А это сейчас главное. Когда виконт Сэ покинул библиотеку, Валентин захлопнул книгу и тяжело посмотрел на дверь, которая недавно выпустила Арно. Он был отчего-то раздосадован, поведение Савиньяка обескураживало. Кажется, Арно всерьез возомнил, что ему есть до него какое-то дело? Какая глупость. Даже питай герцог к теньенту какие-либо чувства, Валентин Придд в первую очередь остается Приддом. Куда больше его должна занимать предстоящая военная кампания, и излом не то время, чтобы отвлекаться по пустякам. И долги, которые необходимо вернуть - без этого невозможно жить дальше, без этого он не имеет права просто жить дальше, и все же - почему он сейчас сидит, и смотрит на закрытую дверь? И почему мысли текут так медленно, и время кажется застывшим? Валентин вздрогнул от едва уловимого сквозняка от окна. Или, возможно, не было никакого сквозняка, просто он шевельнулся, выйдя из странного оцепенения? От осознания, какой оборот принимают мысли, хотелось рассмеяться. Или расплакаться. Это было больше чем глупостью с его стороны – пытаться представить баланс весов, когда на одной из чаш располагается Арно Сэ и их стычки. Он не должен обращать на это внимания хотя бы потому, что это лишь способ, такое... неосознанное бегство от долга. Он не должен искать тепло там, где его не получить – виконт Сэ и так уже исполнен отвращением. Валентин молчит, и на его лице не прочесть никаких эмоций. Он не понимает, откуда такое смятение в мыслях – возможно, досада? Потому что он не может позволить себе ничего. Потому что не мог никогда – в это мгновение Валентин прикрывает глаза и думает, что, возможно, не отказался бы поменяться с Арно местами. Хотелось заснуть и не просыпаться. Но он спокоен. У него есть обязанности. Валентин встает, аккуратно ставит книгу на полку, и выходит из библиотеки. Кажется, вечером будет вьюга, только она ничто по сравнению со льдом, сковавшим сердце. Не составляло труда найти себе занятие - можно было пойти фехтовать, или поговорить с генералом Ариго - хотя, в последнее время эти разговоры перестали быть только о делах. Кажется, генерал испытывал к нему некое участие - а значит, может опять завести разговор об их споре с Арно. Или о его брате. Или о том, что надо жить - будто Валентин этого не знает. У него нет выбора, кроме как жить. Решив остановиться на меньшем зле, Валентин направился во двор, к площадке для фехтования - и понял, что сделал неправильный выбор. Еще не дойдя до нее, он услышал знакомые голоса, и остановился. Виконт Сэ что-то эмоционально излагал фок Фельсенбургу, который едва успевал вставлять реплики в поддержку. Нетрудно было догадаться, что речь шла о Валентине, виконт Сэ положительно не мог молчать на эту тему. - В этом замке и шагу нельзя ступить, чтобы не напороться на Придда! – голос Арно звенел от возмущения. – Я не могу спокойно ужинать со всеми. Не могу пойти в библиотеку! Почему я должен постоянно обращать внимание на то, где он, чтобы нормально планировать свои перемещения?! Собеседник Арно издал звук, похожий на сдавленный кашель. Валентин подозревал, что это было смехом, но Фельсенбург не хотел обижать товарища.
- Не хочу показаться бестактным, но все же... а почему вы прямо-таки должны обращать на него внимание? Арно смотрел в равнодушные светлые глаза, и не мог найтись с ответом. Если бы они были наедине, он смог бы бросить ему в лицо все, что накопилось на душе, но при Руппи...
- Я вас не выношу. Я уверен, что вы были предателем, и остаетесь им же. Меня раздражает находиться с вами в одном помещении, раздражает выслушивать от вас комментарии! Я был бы рад, если бы наша встреча вообще не состоялась. Арно смотрел ему вслед с растерянностью и злостью, пока Руппи не обратился к нему с каким-то вопросом... или это был не вопрос, Арно не расслышал. В этот момент он пытался понять, почему не чувствует радости: Спрут больше не будет его задевать, а ему наплевать на Спрута, но почему он чувствует, будто в сердце что-то оборвалось? Остался не заданным главный вопрос – о том, что случилось в комнате Валентина. Может быть, ему это приснилось? В памяти промелькнуло воспоминание-ощущение: зеленые глаза, по которым не прочесть мыслей, холодная ладонь на щеке... Арно тряхнул головой, пытаясь выйти из этого состояния, и взглянул на Руппи, тот смотрел на него сочувственно.
- Теперь все? Щеки Арно продолжали гореть, и ему очень хотелось повернуться в сторону фехтовальной площадки.
Так он и поступил: старательно не показывался никому на глаза, завтракал и обедал у себя, и выходил только если для него имелись важные поручения. Руппи удивленно отмечал отсутствие товарища и даже зашел к нему с визитом – узнать, не заболел ли он. Арно не выглядел больным, но апатично заметил, что у него просто нет настроения. Разговор не клеился, и Руппи решил подождать до следующего дня - мало ли, у кого что на душе случается. Валентин не хотел себе в этом признаваться, но ему было не по себе. В легкой задумчивости он зашел к Жермону Ариго занести бумаги.
- Полковник Придд, заходите. Спасибо за карту, вы быстро справились, - голос Жермона Ариго был обычный, с ощущением усталости. Но генерал явно собирался попросить о чем-то еще. Валентин был удивлен, но не подал виду.
- Нет, я его не видел. Что-то случилось? Валентин поклонился еще раз, и вышел за дверь. День Рождения виконта Сэ... Было странно, что он отгородился ото всех. Насколько герцог мог изучить его, Арно должен быть весел, принимать поздравления, и демонстративно фыркать в его собственную сторону. А не идти понуро к своей комнате, держа в руке бутылку, как заметил Валентин, поворачивая за угол коридора. Делать вид, что они друг друга не заметили, было уже поздно. И невежливо, в конце концов.
- Добрый вечер, теньент, - голос Валентина слегка колебался. Арно даже не поднял на него взгляд. Вечер Арно провел, как запланировал - за вином, запершись в комнате и стараясь не поддаваться иррациональной обиде - откуда Спруту было знать про праздник и с какой стати он должен был его поздравить... если не знает-то. Засыпая, уже глубокой ночью, у Арно с горечью мелькнула мысль - все-таки он надеялся. Надеялся услышать что-то, а может быть, надеялся, что встреча не окажется случайной. Дни шли своим чередом – в делах, в ранних подъемах, в тренировках и занятиях в библиотеке. Герцог Придд подчеркнуто не замечал существование теньента Сэ, который, в свою очередь, почти перестал говорить о Валентине – но бросать взгляды в его направлении не переставал. Особенно, когда считал, что это не заметно. Зима подходила к концу, но общее настроение становилось все более хмурым. Велись переговоры об обмене военнопленными, и адмирал Вальдес почти утратил свою привычную манеру поведения - он проводил много времени у Олафа Кальдмеера, хотя и знал, что шанс уговорить того не возвращаться в Дриксен меньше, чем нулевой. Арно с сожалением думал, что успел подружиться с Руппи – и в то же время он никогда не сможет назвать его другом, пока идет война. В конце концов, все дриксенцы отбыли на родину. Арно стало совсем тоскливо, он потерял хорошего... товарища, это пожалуй самое нейтральное слово в сложившейся обстановке. Было отчаянно скучно, не с кем поговорить, и деятельная натура виконта изнывала в четырех стенах. Аппетит и сон совсем испортились, по ночам Арно ворочался с боку на бок и хмуро размышлял обо всем, что придет в голову. Как назло, больше всего на ум приходил Придд. Ему снились или какие-то кошмары с морем и спрутами, и как он почти тонет в холодных волнах, или что-то неясное, и тоже связанное с морем. Темнота, и ветер, и летящие в лицо холодные брызги, - от этих снов хотелось улыбаться, но ощущение усталости не снимали и они. После проводов в Хексберг баронессы Сакаци, Вальдеса и Джильди, Арно стали посещать навязчивые мысли о том, что между Мэллит и Приддом что-то было: Спрут был очень обходителен и вежлив в девушкой, что в общем-то можно было списать на хорошие манеры, но никакими манерами не объяснить то, что они несколько раз вели продолжительные беседы наедине, и то, что Валентин довольно тепло с ней попрощался – насколько этот эпитет к нему вообще применим. Может быть, Арно что-то упустил? Правда, развить эту мысль виконту не дали: на следующий день ставка покинула Ноймаринен и направилась в Мариенбург к фок Варзов. Дорога была ужасна, как и любая друга дорога в провинции в начале весны, когда снег тает, а дороги превращаются в лужи грязи. Арно казалось, что она никогда не кончится, ему уже порой хотелось повеситься на ближайшем дереве, но к середине месяца Весенних Скал, когда они прибыли на место, стало немного теплее, дороги – лучше, и настроение постепенно поползло вверх. Если бы еще где-то впереди постоянно не маячил лиловый мундир – жизнь была бы вообще прекрасна, пожалуй. После прибытия время пошло быстрее – на границах неспокойно, тренировки чаще, и Арно старался выкладываться, насколько это было возможно – когда сильно устаешь, удавалось заснуть моментально и не помнить потом, что снилось. Валентин проводил много времени с генералом Ариго, так же посещал тренировки, так же продолжал игнорировать виконта Сэ. Отсутствие подходящей компании для разговоров тоже угнетало, да и что Арно мог сказать? За внешней бодростью скрывались беспокойные мысли, поэтому приезд братьев Катершванцев оказался как глоток свежего воздуха. - Арно, - приветливо разулыбался Норберт, когда они встретились. – Давно не есть видеть тебя! Катершванцы почти не изменились. Все те же "дикие бароны", что приехали в Лаик три года назад... Они нравились Арно, такие искренние и непосредственные.
- Да, очень давно, - скрывая улыбку, ответил виконт. То, как говорили северяне, его всегда забавляло, но смеяться над их ломанным талиг было невежливо. – Как поживаете? – дежурно спросил он. Они еще поговорили немного о каких-то пустяках, а потом как-то случайно виконт упомянул Придда. Просто к слову пришлось, мол, этот там-то, этот там-то, а Валентин Придд - тут, в Мариенбурге.
- И как он находиться? – забавно спросил Йоганн, в ответ на что Арно сделал каменное лицо и, едва разжимая губы, произнес: «Будем играть по вашим правилам, герцог», - подумал одновременно с этими словами Арно. Почему-то на душе скребли кошки и еще заунывно так мяукали. И прежде чем Катершванцы успели ответить на столь резкое заявление, в разговор неожиданно вмешался Райнштайнер, которого они до сих пор не замечали. Хотя может генерал только что подошел, вроде бы сегодня у них с генералом Ариго была запланирована тактическая прогулка, да и вон же, Жермон рядом стоит и хмурится.
- Теньент Сэ, – вопросил свою жертву барон, – вы упомянули полковника Придда. Что это значит? - взгляд у генерала был цепкий, но Арно был тоже не промах, да и сейчас свято верил в то, что говорил. Райнштайнер, впрочем, довольным не выглядел, наоборот, нахмурился еще больше. Что им всем не так, спрашивается?
- Господа Катершванц, оставьте нас, – велел генерал, а на Ариго было даже смотреть грустно, таким несчастным он вдруг стал. Норберт и Йоганн переглянулись, торопливо попрощались и ушли. Арно проводил их задумчивым взглядом, чувствуя, что сейчас его будут учить жить. Он ненавидел такие моменты, а поучения был готов терпеть только от Эмиля, но это все-таки его генерал. Арно вскинул голову и сжал кулаки. Никто не смеет его просто так обвинять в таких вещах! Они не знают, что было между ним и Приддом! Они не знают... Так какого черта лезут со своими нравоучениями и наставлениями?! Он же не бросается душить спрута при каждой встрече, причем надо заметить – случайной!
- Теньент, – голубой лед отразил бешеный взгляд Арно так же, как шпага барона отражала атаки Вальдеса, – я жду ответа. На то, чтобы отдать честь, повернуться и уйти, а не просто удрать, Арно хватило. Но и только. Он чувствовал, как горит его лицо... Генерал! Да что он... Как он... Мысли бились, как птицы в клетке, а виконт был готов прямо сейчас сжевать свою шляпу – от бесконечной досады на этот мир, породивший на свет герцога Валентина-Отто Придда. К середине месяца Весенних Волн было принято решение – генерал Ариго, Валентин Придд, граф Гирке и часть армии должны были отправится к форту Печальный Язык. Распоряжения были отданы, сборы почти завершены. Отправляющимся желали удачи – все знали, что положение в Печальном Языке непростое, что без жертв не обойдется, но вера в Талиг, и в тактические таланты руководства поддерживали в сердцах горячую надежду. В сердце Арно Савиньяка надежде тоже нашлось место. И нашлись слова для пожеланий, и силы, чтобы помогать в подготовке. Но также в его сердце царило смятение – почти отчаянное, смешанное с беспокойством. Он кусал губы, не отдавая себе в этом отчета, и ходил по комнате кругам. Один шаг, второй, третий. Двадцатый. Посмотреть в окно. Один шаг, второй, третий... дверной проем. Осталось два часа от отправления и два часа, чтобы что-то предпринять, а он пока даже не понял, что это должно быть. Это война, будет сражение. Валентин будет принимать в нем участие. Что-то может случиться - хотя, какого черта, Валентин наверняка выживет. Судьба не может сделать виконту Сэ такой подарок, и подарить смерть извечной занозы до их дуэли. Валентин должен выжить. Прикусив губу до боли, Арно очнулся от муторного забытья. Такое чувство еще бывает, когда долго плаваешь под водой, а потом резко выныриваешь. А сейчас уже наоборот - как будто собрался нырять туда, где нет дна, а тебе обязательно надо на это самое дно, просто... умрешь, если не попадешь! Извечный конфликт «надо», «хочу» и «могу». Привкус крови во рту и рука, замершая на дверной ручке. Вздохнув в последний раз, Арно выскочил за дверь, надеясь, что герцог Придд пока не покинул свою комнату.
- Виконт Сэ, что вас привело? - встретил его прохладный голос. Валентин стоял посреди комнаты в небрежно распахнутом камзоле, шнуровка рубашки была приспущена, и... Леворукий, да за какими кошками он вообще об этом думает?! Ему все равно! Арно чувствовал себя так, как будто его не то чем-то ударили по затылку, не то просто вылили на него ушат ледяной воды. Впрочем, ледяное на него как раз и вылили – презрениие... Мало того, что он так залетел к нему, так еще и выставил себя редкостным идиотом. И сказать ничего не смог. Что ему делать сейчас, выйти? И остаться в этом состоянии? Валентин с некоторым изумлением смотрел на неожиданного визитера. Растрепанные волосы Арно, его искусанные губы, растерянный вид - виконт Сэ напоминал промокшую под дождем зверушку, и ни намека на его гонор и пламенные речи. Он... чего-то ожидает? - Надеюсь, вы вернетесь живым, - вдруг выпалил Арно, невольно делая шаг вперед. – У нас же... дуэль! – поспешно добавил он, стремительно краснея. Придд смотрел на него с каким-то странным выражением лица, и виконт почувствовал приступ паники. Молчание герцога затягивалось. – И... вам же захочется увидеть окончание нашего спора о шляпе! - Арно несло, и он сам это понимал, но ничего не мог с собой поделать. Лишь бы увидеть хоть какие-то эмоции, получить ответ, хоть что-нибудь!.. Секунды бежали особенно медленно, оторвать взгляд от пола и своих сапог Арно был не в состоянии. «Сейчас он улыбнется. Выразит удивление, что я все еще здесь. Покажет на дверь», - отрывочные мысли проносились в голове порывами ветра. Неожиданно для себя, Арно почувствовал, как защипало глаза. Только этого не хватало – расплакаться перед этим... этим!.. - Я не собираюсь умирать, виконт, - голос Валентина прозвучал совсем близко, до невозможного близко. Арно непроизвольно отшатнулся, чтобы тут же упереться спиной в закрытую дверь – когда она только успела оказаться закрытой? Перед глазами все плыло, Арно чувствовал, как время искажается, потому что когда иначе Валентин оказался рядом? Когда успел повернуть ключ в двери, когда!.. Казалось, он сейчас умрет. Точно, умрет, или проснется, и окажется, что все это сон, глупый сон, достойный четырнадцатилетнего мальчишки, впервые начавшего думать о девочках. Кажется, герцог еще что-то сказал, а потом Арно как током ударило, перед глазами уже была мутная пелена, но, Создатель, зачем тут глаза? Тут чувствовать нужно, чувствовать, а не смотреть в эти невозможные зеленые глазищи напротив, которые гипнотизируют, думать не дают, только тепло оставляют, и еще руки почему-то у спрута теплые, почему, он же рыба, у него же холодная кровь!..
- Ты... Да, вот теперь все, кажется, правильно. Потому что спокойно, только сердце колотиться как у кролика, отчаянно быстро, и еще в висках шумит, зато внутри – спокойно, как... ну, как на море во время штиля. Шли минуты, что же творилось со временем, что творилось вообще, он уже ничего не понимал – только тонул в ощущениях. Мягкие губы на его губах, слезы, которые невозможно было удержать, теплое тело, прижатое к его телу – сердце Валентина колотится не меньше, надо же. В этот момент можно было умереть. В этот момент он чувствовал себя невозможно, неописуемо живым. Неловко обнять его – как, неужели он до сих пор этого не сделал? – и целовать, отчаянно и исступленно. Все оказалось так просто, и вдруг мимолетно удалось понять, что это такое – невыносимая легкость бытия, о которой пишут в книгах. Неожиданно все рушит звук шагов в коридоре, надо заканчивать, Валентину уже пора, его ждут, его... - Я... - взгляд никак не фокусировался, и что сказать – какие могут быть слова? – Тебе надо идти… - и продолжать обнимать его, не в силах оторваться, хотя надо, но никак. И Валентин чувствует это, ну как иначе!.. Валентин слегка отстранился, Арно что-то протестующе пробормотал, но тут же на щеку легла теплая ладонь, вытирая слезы. - Да, уже пора. Мы скоро встретимся. Прикрыв глаза, запоминать мгновение – почему он раньше был таким дураком? И отвернуться. Руки дрожат, и Валентин сам поворачивает ключ, открывая дверь. - П-пока, - спотыкаясь о буквы, которые произносишь, кусая губы – ну как по-другому прощаться?! Как вообще можно прощаться, он же только что понял!.. Вот только что, почему все так, это несправедливо, верните все назад! Только дверь уже снова закрыта, и он стоит в коридоре, прижимаясь пылающей щекой к каменной стене.
Отблески тепла Прошло всего несколько дней, но Арно они показались вечностью. Когда он тренировался, или выполнял поручения, или находился в одиночестве – он не мог отделаться от воспоминаний. Это было… это было. После того, как он лихорадочно убежал в свою комнату в тот день, он лежал на кровати и не знал, что же делать дальше. Что вообще дальше, какое будет «дальше». В теорию о мерзавце-Придде все произошедшее никак не вписывалось. В его жизнь – тоже. Арно думал о девушках. Красивые белокурые волосы, или темные волосы, искрящиеся улыбки – когда-то он должен был думать о них, в какой момент это пропало? Что было в Лаик? Чувствовал ли он то, что чувствует сейчас? Арно понял, что то, что он принимал за бессонницу, – это были лишь цветочки. Сейчас каждая ночь была наполнена морем, прикосновениями, поцелуями и шепотом. «Я вернусь» - билось в сознании. Он понимал, что почти пренебрегает своими обязанностями. Что почти не вспоминает братьев, а если и вспоминает – то в одном ряду с Валентином. Как они там? Почему он настолько бесполезен, до такой степени, что на него стали махать рукой и списывать со счетов? Он себя контролировал – насколько это было возможно. Он осознал, за что ценили Придда – тот, что бы ни происходило, всегда ставил общественное и служебное выше личного. Возможно, он и от Арно также отстранится? Не было ли это жалостью? Он жадно ловил каждый слух, что проходил о событиях в Печальном Языке, каждый факт был бесценен. Полковник Придд по докладам был блестящим и наглым разведчиком, и Арно не находил себе места от беспокойства. Это же самая опасная работа! Зачем он лезет на рожон, из-за чего? В то же время у Валентина Придда почти не было времени на самого себя. Ранение генерала Ариго его очень обеспокоило – гораздо больше, чем он мог предполагать. Проводить с ним время, находить пути избегать приказов – генерал стал для него определенно чем-то большим, чем просто начальством. Он стал – старшим товарищем, человеком, который в него поверил сразу же и безоговорочно. Как можно быть равнодушным к такому человеку? Думать о чем-то личном Валентину категорически не хотелось. Вспышка страсти – даже смешно. Стоило занимать себя опасными заданиями, лишь бы только не думать о том, что произошло. В то же время, во время каждого задания, он помнил свое обещание – остаться живым, и одно это заставляло приоткрывать полог над воспоминаниями. Вырисовывая очередную карту с дорогами и переходами через Хербсте, он вспоминал, как было сложно закрыть дверь и того, к кому относились данные размышления. Он думал о брате. О том, какие отношения связывали Джастина и Рокэ Алву, и о том, что заслуживает осуждения. Поступки Ричарда Окделла тоже неожиданно предстали перед ним в новом свете – так ли уж беспочвенны были разговоры о связи Ворона с оруженосцем, и просто ли так было указание Ворона во время его освобождения не причинять вреда Ричарду. Отчаянные и рассерженные глаза Окделла в момент прощания – почему вспоминается совсем иной человек – отчаянный, рассерженный, растерянный. С нежной кожей и родинкой на щеке. Очередной вызов к генералу Ариго был необычен – все решения о военной кампании были приняты, разговор с доктором состоялся, разговор с самим Валентином о том, где ему служить тоже произошел. Они оставляли Печальный Язык. Раненый генерал иногда вел с Валентином странные разговоры – и спрашивал о чувствах, а не мнение по определенным вопросам. Какое имеет значение, грустно ли полковнику Придду? Похоже, предстоящий разговор из этой серии. Говорить о чувствах – в этой идее было что-то привлекательное, но в ней же таилась опасность – есть вещи, о которых говорить не стоит. Только сложно отказать в ответе Жермону Ариго. - Мой генерал. – Валентин стоит, вытянувшись по стойке смирно. Человек на кровати выглядит измождено и устало, и Валентину вспоминается, как он поддерживал ему подушку. Вспомнились и остальные разговоры. «Я не намерен вмешиваться в поедание шляпы, – усмехался Ариго, – но когда дойдет до дела, горчицу виконту Сэ пришлю», - когда они обсуждали Павсания и Пфейтфайера. «Валентин, я вас здесь не оставлю. Я понимаю, что вы ищете боя, но война только началась… Вы все еще четыреста раз докажете Арно», - почему Жермон Ариго считает, что Валентин ищет боя – из-за Арно? Думать о младшем Савиньяке было слишком болезненно, и он определенно не был темой для обсуждения с кем бы то ни было. Слова о равнодушии и субординации привычно сорвались с губ, и сердце едва ощутимо сжалось. Что это, чувство вины? - Полковник Придд. Присаживайтесь, можете налить себе вина. Вопрос повис в воздухе, и переливался в сознании отзвуками эхо. Разве он стремится умереть? - С чего вы это взяли? – Валентин и сам не знал ответа на этот вопрос. Слишком тяжело, когда твой хороший знакомый разбирается в людях. Когда видит маски, когда чувствует себя вправе и обладает этим правом – задавать вопросы. – Я не стремлюсь к смерти. Валентин слышал, как шумит кровь в висках, и еще генерала - все остальные звуки будто выключились, как по волшебству. - Что должно закончится? Я не планирую оставлять военную карьеру, - он был невозмутимый и вежливый, разве что бледнее обычного. Возможно, он сказал что-то забавное – иначе с чего бы Жермону Ариго смеяться? - Забудьте. Я вспомнил чрезвычайно расстроенного виконта Сэ, каким он был перед самым отъездом, выходя из вашей комнаты. Ваше нежелание говорить о нем – даже с позиции знакомого... Вы могли бы стать друзьями. Казалось, он способен вас как-то расшевелить, - Жермон слегка улыбнулся. Валентин почти не изменился в лице – хотя то, что кто-то видел Арно в тот день, определенно не было приятным известием. - Мы никогда не будем друзьями. И – прошу меня простить. Если это все, что вы хотели мне сказать – я вынужден закончить наш разговор. – Полковник Придд учтиво поклонился, дождался кивка в ответ, и вышел. Он не сказал ни слова неправды, но если бы остался – кто знает, что еще мог бы спросить генерал. Они с Арно никогда не будут друзьями. То, что происходит между ними – это что угодно, но только не дружба. Оглядываясь на все прошедшие дни – форт, ранение генерала, разведка и хождение по тонкому льду, - Валентин ощущал усталость и легкое нетерпение. Они все сделали правильно, их решение спасло армию, и теперь возвращаются домой. Именно «домой», как бы странно это не звучало. Арно проснулся ни свет, ни заря. Сегодня должен был вернуться из Печального Языка отряд, и с ними Валентин. Как-то незаметно для самого себя, Арно мысленно почти перестал называть его «Спрутом». И мерзавцем не называл, и предателем – должно быть, теперь они уже смогут... ну, поговорить о том, что произошло в Олларии? Воображение попыталось создать картину: он и Валентин дружески треплются о том, о сем. Арно тряхнул головой от бредовости и нереальности представившегося – как бы там ни было, Приддом Валентин все еще оставался – и ничего такого ждать от него не приходилось. Наспех умывшись едва теплой водой, виконт Сэ взглянул на себя в зеркало. Слегка пригладил растрепанные волосы, впервые задумавшись о пользе куаферов – и фыркнул от смеха. Оказывается, наличие сердечной привязанности может сильно влиять на сознание, стоит иметь это в виду и контролировать себя, чтобы не заносило никуда. Он же... Валентину он понравился таким, какой есть? Надо что-то делать со своими реакциями – сколько же можно краснеть! Не девица. Быстро натянув сапоги и застегнув камзол, Арно выскочил из комнаты. Забежав на кухню, он взял яблоко – от нервов кусок в горло не лез, но что-то съесть было нужно. И отправился слоняться по окрестностям – очень хотелось быть одним из первых, кто встретит отряд. Неожиданно он задумался о том, что скажет – и не нашелся с ответом. Стандартные приветственные речи само собой, но что он скажет Валентину? Который наверняка будет очень уставшим, и вообще с чего Арно взял, что Валентин захочет с ним разговаривать? Накатывала паника. Сердито прикусив губу, виконт Сэ мысленно отсчитывал расстояние до дороги, до форта, прикидывал, сколько времени ехать по весенним дорогам. Половина дня прошла как в тумане, и, наконец, наступил момент истины. Под радостные возгласы солдат и офицеров приехали те, кого они ожидали. Все, что более-менее спланировал Арно, он не сделал – только стоял вместе со всеми и поздоровался. Валентин на него даже не взглянул, пройдя мимо. Понятно, что при всех ничего быть не могло, но он мог хотя бы кивнуть, от него бы не убыло! Виконт Сэ со злостью дернул шейный платок – было неожиданно жарко и хотелось сделать хоть что-то. Стараясь не показывать досады (хотя что там, сегодня он вряд ли является героем дня – никто и внимания не обратит!), он быстрым шагом направился к себе. Желудок сводило от голода, от радостного возбуждения ничего не осталось, но отправляться в столовую он не хотел из принципа и завалился в кровать прямо в сапогах. Пожалуй, стоит повесить на стену мишень для стрельбы - руки сами тянулись к кинжалу, эмоции нужно было куда-то деть. И нужно было успокоиться. И дождаться ночи – чтобы сходить за какой-нибудь едой. И, конечно, определенно не стоило засыпать. Даже во сне он чувствовал себя глубоко несчастным - ничего не снилось, кроме самого этого чувства. Все переменилось, когда что-то защекотало ему нос. Поморщившись, и попытавшись отвернуться от раздражающего ощущения, он чихнул, слегка потянулся – движение отозвалось болью в затекшей шее, и открыл глаза. Потом недоумевающе моргнул, закрыл и снова открыл их - ничего не изменилось. Валентин Придд сидел у его кровати, и держал в руках перышко. Именно оно заставило Арно проснуться - но нужные слова в голову не приходили, и он смог лишь растерянно улыбнуться, глядя в спокойные зеленые глаза Валентина. - Добрый вечер, олененок. Арно ощутил нежное прикосновение к волосам. Даже если это все сон - он самый прекрасный сон из тех, что снились ему в последнее время. Нежные прикосновения продолжались, теплые пальцы коснулись его подбородка, опустились ниже, на шею - странная, но такая приятная ласка. - Виконт Сэ.... я обещал вам вернуться, и я здесь. Не могу сказать, что не рад вас видеть, но предлагаю спуститься к ужину, - Валентин слегка улыбнулся. Арно резко кивнул, покраснев - а чего он хотел в продолжение беседы? – и быстро вскочил с кровати. Теперь он мог рассмотреть вернувшегося Придда – отметил про себя отросшие волосы, длиннее, чем он помнил, и бледность. Должно быть он очень уставший, он же только недавно с дороги! Обругав себя, Арно вздохнул и, подойдя к двери, нерешительно обернулся. - Валентин... а при всех... мы, наверное, продолжим вести себя как раньше? – этот вопрос его действительно волновал, Валентин лишь пожал плечами. И, успев легонько коснуться его щеки, первым вышел за дверь. Арно размышлял о том, как приятно слышать свое имя – от герцога Придда. Валентин даже не казался таким холодным, как обычно – а может, он никогда и не был холодным, холодность и сдержанность – разны вещи. Улыбаясь, Арно пошел в сторону столовой, едва сдерживаясь, чтобы не скакать вприпрыжку. Все было хорошо, и жизнь снова заиграла красками. Следующие несколько дней он провел в таком же прекрасном настроении, и не планировал с ним расставаться. Лагерь шумел, веселый бирюзовый лагерь, где собрались люди, равно готовые обедать, бороться и убивать. Ойген Райнштайнер и Жермон Ариго направлялись к площадке, на которой фыркал, топал ногами и тыкал указательным пальцем Ульрих Бертольд, возмущенный разворачивающимся перед ним двойным поединком. Райнштайнер быстро пошел вперед, Жермон похромал следом. В одном из бойцов он уже узнал Валентина, фехтовавшего с кем то из молодых Катершванцев. Валентин превосходил противника. На первый взгляд, Придд дрался как всегда, Жермон узнавал отдельные приемы, в том числе и свои собственные, и все же это был совсем другой поединок. Сдержанность, холодность, расчет никуда не делись… Но вдруг появился напор, словно Валентин кому-то что-то доказывает. Кому? Потрясающему кулаками непарному барону? Себе? Сопернику? - Пфе! – возопил Ульрих Бертольд и топнул ногой. – Норберт, фиконт! Фы биться есть или фальять туракофф? Виконт? Теперь Жермон Ариго понял, в чем дело. Засмотревшись на Придда, он не обратил внимания на вторую пару. Второй молодой Катершванц, точная копия первого, фехтовал с Арно, стяжав негодование Ульриха Бертольда. Вполне заслуженное, и вовсе не из-за слабости. Дело было в любопытстве – и бергер, и особенно Арно больше интересовались соседями, чем собственным противником. - Фы так и будьете протафать глаза?! Это нефозмошно глядеть без злез! Это было если не невозможно, то забавно. Виконт Сэ демонстрировал чудеса гибкости и изворотливости, лишь бы хоть краешком глаза видеть, что происходит у однокорытников. Будь Норберт сосредоточен на схватке, виконту б не поздоровилось, но близнец, к очевидному неудовольствию заслуженного родственника, держался не лучше Арно. Катершванцу приходилось туго, но поколебать дух сына гор не могло ничто. Он стойко защищался, временами пытаясь огрызаться, но Валентин выглядел опытней и, главное, разнообразнее. И он был нацелен на победу в каждом своем движении, даже самом простом. - Пфе! Я не могу тальше финосить зей балаган! Норберт, фиконт, фон из плаца! Я недофольен… Я ф ярости! Арно и Норберт не ушли: стало незачем. Все закончилось после решительной и бурной атаки. Атаки не Придда и даже не Жермона Ариго, а почти Вальдеса! Бергер пропустил пару легких ударов, которые, дерись они без колпачков, были бы отнюдь не безобидными, но основные угрозы сумел парировать, после чего отскочил назад и поднял шпагу. Возмущенное фырканье старого бойца заглушило стук клинков и завершилось громогласным: «Перерыф!». Фехтовальщики остановились. Бергер почесал взмокшую спину, Валентин пригладил волосы и расправил воротник рубахи. Он запыхался, хоть и не слишком. Арно понимал, что так откровенно рассматривать своего... хм, соперника, не очень прилично, но не мог удержаться. - На фас мошно змотреть, решил Ульрих Бертольд. – Это уше мошет быть! Фы работали, а не ловили форон. Валентин вежливо поклонился. Сперва барону, затем – противнику, а тот внезапно расплылся в улыбке. Они начали разговор о Лаик, который прерывался восклицаниями Ульриха-Бертольда об искусстве сражения, а Арно и Норберту досталось гневное пожелание пойти на ярмарку и кататься на деревянных лошадках. Норберт опустил глаза, но перед этим успел подмигнуть брату. На особо трепещущего он не походил, но и бодаться с разъяренным воителем не рвался, а вот Арно не выдержал. Трудно улучшить высокое мастерство, обратился он к товарищу по несчастью. – Полковнику Придду проще. Я не помню, каким он вышел из Лаик, но точно не первым и даже не четвертым. – Подкалывать Валентина – это было вполне ожидаемо от Арно, и он чувствовал непривычное веселье. Арно вздернул подбородок. Он знал, что ответить, мешало некстати припершееся начальство... И разговор как-то окончательно перешел к обсуждению того, кто какое место занимал при выпуске из Лаик. И все было вполне даже неплохо, пока Ульрих-Бертольд запальчиво не предложил идею проверить верность нумерации на данный момент, мало ли кто сейчас первый... - Это невозможно. – Валентин аккуратно убрал шпагу в ножны. – Первым в нашем выпуске навсегда остался Эстебан Колиньяр. Валентин был невозмутим, но в его глазах просматривалось неодобрение. Конечно же, Валентин наверняка обвинял Ричарда в первых рядах! Арно кстати вспомнил об обстоятельствах появления Валентина в Старой Придде – Ричард наверняка считает его предателем, и его можно понять. Арно и сам так считал до недавнего времени. А что Валентин думает о Ричарде.... Арно нахмурился. Стоит ли спрашивать об этом позже, или лучше не портить то хорошее, что у них началось? Их отношения он мог охарактеризовать какой-то особенной хрупкостью – он не мог быть ни в чем уверен. Арно продолжал спорить с Иоганном, глядя на Валентина. Ответил ему Ариго, странно взволнованный. - Никто не мешает тебе верить в друга. Но встречаться с «другом Ричардом» ты один не пойдешь. Твой отец тоже ехал к другу… Арно молчал. Генерал Ариго сравнивал Ричарда с Борном?! Немыслимо! Только вот у самого Арно не находилось доказательств, которые убедили бы кого-то в том, что Ричард - хороший. Он просто это чувствовал - почему остальные торопятся осудить, не пытаясь попробовать понять? Полет лихорадочных мыслей прервал Райнштайнер. - Удачно, что я могу сообщить всем присутствующим одну новость. Маршал Запада испрашивает у регента для полковника Придда орден Талигойской Розы. Бои у форта Печальный Язык разрешили имевший место в Старой Придде спор, и пора развесить все трофеи по стенам. Прошу всех ко мне. – Сердце Арно совершило невообразимый кульбит и подпрыгнуло куда-то к горлу. Надо же, а он чуть было не забыл об этом споре! Арно залихватски сдвинул обреченную шляпу набекрень, он не собирался сдаваться. Ульрих Бертольд фыркнул, зачем то попробовал ногой твердость площадки и засопел. Близнецы переглянулись. Валентин же щелкнул каблуками. - Мой генерал, - ровным голосом начал он, условия пари можно трактовать и так, что я не только должен принять участие в сражении, но и остаться до конца года подданным Талига. У шляпы виконта Сэ еще есть время – он это серьезно, или же хотел избавить Арно от споров? И от не самой приятной, надо полагать, процедуры? Арно не удержался и искоса взглянул на Валентина. Впрочем, к обеду пошли далеко не все. Ульрих-Бертольд оставил на тренировку Йоганна и Норберта, за «нечестный поступок» - как можно так оценивать что-либо, когда речь идет о помощи друзьям? Валентин за какими-то кошками также решил остаться, и Арно, подавив вздох (и фантазии о том, как поздравит Валентина с орденом - в фантазиях имели место быть поцелуи), решил не отставать от остальных. Генерал Ариго поставил его в пару к Валентину и улыбался как-то странно. Понимающе, что ли. - И не забудьте о защитных колпачках, напомнил Райнштайнер. – Вы слишком заметные молодые люди, а начавшаяся кампания слишком серьезна, чтобы между вами могло иметь место непонимание. Дружба всегда с нами. Вражду помнящие присягу офицеры откладывают до конца войны, но непонимание создает неприятную и двусмысленную обстановку. Когда двое не понимают друг друга, от них расходятся дурные круги. Арно был готов поклясться, что никаких кругов от них больше не расходится, и широко улыбнулся своим мыслям. Правда, хорошее настроение у виконта длилось до вечера, ровно до тех пор, пока он снова не направился к тренировочной площадке. Вечерело, а он после осмысления насыщенного дня спохватился, что забыл там шляпу. Совершенно случайно он услышал свое имя, произнесенное герцогом Приддом, и как к месту прирос, прислушиваясь к разговору. - Полковник, вы постоянно меня удивляете, - добродушно говорил Жермон Ариго. - То вы с теньентом Сэ враждуете, то спасаете его шляпу!.. Не поделитесь размышляниями на тему? - Арно отчетливо представлял улыбку генерала: усталую, отеческую даже. Дальше уже Арно не слушал. Того, что уже услышал, было вполне достаточно, чтобы почувствовать себя... Обманутым, да. Преданным. Мимолетно он отметил, что герцог Придд все-таки частично проиграл пари – он предал не Талиг, но талигойца. Ну и потом, какая к кошкам разница – предательство, оно везде одинаковое. «В отличие от вас, генерал». Арно проматывал эту фразу в памяти раз за разом и не мог успокоиться. Он не мог понять, что его так сильно задело – признание в безразличии понять было можно, они же договорились вести себя, как обычно. Но... но то, как он об этом сказал, и какая-то неожиданная теплота, с которой он обращался к генералу - что это было?! Кажется, история вновь повторялась. Арно до темноты слонялся по окрестностям, накручивая себя все сильнее и сильнее. Больше не было Руппи, с которым можно душевно поболтать, сидя на полу, делясь тем, что на душе, и потренироваться - какое тренироваться, когда там где-то милуются их расчудесные генерал и полковник?!.. Уже совсем стемнело, когда Арно вдруг посетила идея, главная прелесть которой была в ее простоте. Не долго думая, он бегом кинулся ее осуществлять. - Генерал Ариго, простите за беспокойство, - оттарабанил виконт, влетев в покои Жермона. Тот вопросительно приподнял бровь. Пойти и спросить у Валентина?! Да без проблем! Даже не поклонившись, Арно вылетел за дверь, и почти бегом бросился по указанному направлению. Или даже отправлению, было бы правильней. Злость никуда не пропадала. Стучаться - еще чего! Он вошел к Валентину, громко захлопнув за собой дверь, и пытался справиться с учащенным дыханием - он почти вбежал, сам того не замечая, а до этого еще бежал к Жермону... - Арно? Вы за шляпой? А я только собирался сам ее занести, - Валентин почти улыбался, и Арно с удивлением заметил на столе свою шляпу. Значит, он увидел ее и взял с собой... На сердце потеплело, но нельзя поддаваться! Он не позволит вытирать о себя ноги, никакая шляпа этого не стоит! Придд задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом наклонил слегка голову и улыбнулся. Арно почувствовал, что звеерет потихоньку. Он еще и улыбается!.. - Не волнуйтесь, рога у вас еще не выросли, - произнес, наконец, Валентин. Арно едва не поперхнулся. Ему намекают, что он ревнует? Или на то, что он просто еще не дорос просто, ведь Придд постоянно вспоминает об их гербе? Хотя вот последнее - это уже чересчур, потому что герцог его ровесник!.. Неужели все-таки на ревность? Арно прожигал Валентина возмущенным взглядом, показывая, как относится к подобному отношению. Его просто не принимают всерьез! - Не знал, что вы такой собственник, Арно, - веселая нежность в голосе ему точно не померещилась, но все равно было обидно. Арно мог бы продолжать еще какое-то время обличительную речь. Он мог бы уйти. Но времени на раздумья у него не оказалось - когда Валентин в пару шагов преодолел разделявшее их расстояние и резко толкнул к стене. Дежа вю? Но в этот раз что-то изменилось - ощущалась не горькая ласка, сквозь отчаяние и надежду, а уверенная потребность. В руках, расстегивающих его камзол, в губах, ласкающих его губы. Сердце билось так сильно, что закружилась голова. Его крепко держали, не позволяя сползти по стене. Продолжался яростный поцелуй, горячий и требовательный. Кто бы мог подумать, что всегда спокойный Валентин способен на подобное? Это было похоже на дуэль между губами, языками… Справившись с первоначальной растерянностью, Арно самозабвенно отдавался ощущениям. Когда Валентин вцепился в его волосы и резко дернул назад, обнажая шею, он не смог удержать стон, и почувствовал улыбку кожей. Его целовали, покусывали, и остаточная способность рассуждать о чем-либо - была окончательно потеряна. - Может, продолжим в более удобном месте? – раскрасневшемуся Арно спокойный и собранный Валентин показался возмутительным, но это меркло по сравнению с тем, что произнес герцог. Его камзол и так уже валялся на полу. Арно рванул шнуровку на рубашке, едва не порвав ее, и поспешно стянул ее с себя. Под пристальным взглядом Придда он чувствовал себя неуверенно и отчаянно стеснялся, сам не зная почему. Потом пришел черед сапог, но вот когда руки потянулись снять штаны, то он замер, почему-то не решаясь стянуть их с себя. - Что такое, олененок? – насмешливо спросил Валентин. Арно решительно снял штаны и быстро скользнул под одеяло. Горело уже не только лицо, но и уши, а тут еще взгляд упал на Придда, который невозмутимо раздевался, аккуратно вешая вещи на стул. Это было... Арно невольно сглотнул, еще очень хотелось зажмуриться, но он не мог. - Понравилось? – Валентин присел на край кровати, откидывая одеяло в сторону. – Это нам будет мешать, - как-то отстранено заметил он, а потом наклонился и легко поцеловал Арно. В то время как сам Арно о таком даже не фантазировал, мелькнула отстраненная мысль. С одной стороны, надо было ответить, как есть – то есть «да». Арно не боялся – он очень волновался, но ощущения были сходные. С другой стороны он сам пришел сюда, к нему, а они уже не дети, и можно было предположить…. Прерываться для ответа все же не хотелось. Опускаться с поцелуями ниже, слушать прерывистое дыхание – наконец-то какая-то реакция, помимо непосредственно заметной. Не верилось, что он все это делает, но волнующий дурман был слишком пленительный. Арно пытался набраться смелости перед следующим решительный действием, когда Валентин, кажется, угадал его колебания и опрокинул его на подушки. Лежать, и смотреть на любимое лицо – Валентину идет, когда он такой. Арно любовался, зная, что теперь – наконец-то можно. - Давай лучше я, - и Валентин склонился над ним, целуя и лаская, привлекая ближе… Арно облизал внезапно пересохшие губы. Это было безумие, и очень хотелось большего – но о чем просить, когда даже подумать о таком – неловко, и как о таком – просить? То, что последовало, превзошло самые смелые ожидания. Валентин опустился с поцелуями еще ниже… Как он может это делать!.. Так хорошо, и сладко, и такие горячие губы! Создатель, он не знал, что бывает так хорошо! Кажется, Арно стонал в голос, выгибаясь на смятых простынях, и разрядка была неожиданной и острой. Последние нежные прикосновения губ, языка, и Валентин приподнялся, чтобы лечь рядом и обнять его. Арно казалось, что он задыхается. Обнимая любовника за талию, он пытался выровнять дыхание и дрожал мелкой дрожью. Лежать вместе вот так… ощущалась невероятная степень доверия – до того, что это было не выразить никакими словами. Может быть, Валентин и не говорил многое о чувствах – но его действия, его прикосновения, его нежность – это показывало все. Арно хотелось что-то сказать, но слова не шли. Он мысленно обругал себя – лежит, довольный, в то время как сам ничего не сделал! Несмело провести рукой по животу, услышать судорожный выдох, и отбросить все переживания, поглаживая, сдавливая, смотреть ему в глаза и наслаждаться их выражением. Кажется, Валентин не такой хладнокровный, каким казался, и теперь уже он опускает взгляд, закрывает глаза. Прижаться плотнее, несмело уткнуться куда-то в шею, шептать что-то бессмысленное, прикусить мочку уха – не прекращая движений рукой, пока Валентин не вздрогнет, на долю секунды так сжав его плечи, что могут остаться следы. Влага на руке – Арно несмело лизнул ладонь, пробуя вкус, и улыбнулся. - Тебе... понравилось?.. – шепотом. В ответ лишь нежное прикосновение к щеке и улыбка – усталая и теплая. А потом как-то накатывает волна, голова тяжелеет, удачно склоняется на чужое плечо, и начинаются сны. В них теплое море, ласковое солнце и горячий песок. Утро было неожиданное во всех смыслах. Во-первых, в кои-то веки Жермон Ариго проснулся, и у него почти ничего не ныло и не болело, чего не было уже довольно давно. Во-вторых, когда он шел по коридору мимо комнаты полковника Придда, оттуда доносились голоса, причем генерал был уверен, что второй голос принадлежит никому иному как теньенту Арно Сэ. Не сказать, что его это очень удивило (после вчерашних-то событий), но все-таки это было довольно неожиданно. Ну а то, что эти двое наконец поладили - это же просто рай для них всех будет. - Вылезай, - Валентин застегивал пуговицы своего камзола, смотря мимо виконта. «Валентин Придд - порядочная зараза, конечно, но что поделать, в таких вещах выбор зависит не от тебя, а от Создателя», - думал Арно днем, со счастливой улыбкой носясь по штабу и окрестностям, выполняя поручения Райнштайнера. И никуда он больше от него не денется, кто ему даст.
|