1. Часть I
- Герцог, скажите, а вы будете жалеть, если я от вас уйду к кому-нибудь?
- Нууу… Людвиг, это зависит от того, буду ли я знать этого «кого-нибудь»
- А при чем здесь это?
- Ну как при чем… Если я буду его знать, то, разумеется, буду жалеть. А если не буду… Чего жалеть незнакомого человека?
Вороний шут. Избранное
- Здравствуйте, монсеньор.
- Доброе утро.
Судя по герцогу, утро и приятным-то не было, не то что добрым. Людвиг вздохнул.
- Доклад графа Савиньяка переносится на три часа. Прикажете шадди?
- Прикажу. Только потрудитесь не перепутать его с водой, как в прошлый раз.
Мда.
Последнюю неделю в шадди, потребляемый Вороном, можно было смело ставить ложку и любоваться, до чего доводит людей государственный пост.
Людвиг потянул с полки пряности. Шадди он варил сам – Левий все-таки научил, сделал милость. Первое время от сваренного плевался даже сам рыжий, но потом, видно, своенравный напиток смирился и доверился бывшему вору.
Дом еще спал. Столица тем более спала, но регенту приличествует подниматься за час до рассвета, чтобы разобраться с большинством накопившихся дел. День доставит новые заботы, а вечер подкинет проблем – так что мешкать нечего.
Подхватив поднос, Людвиг вышел из кухни и двинулся к лестнице. За несколько лет, проведенных здесь, он выучил наизусть все повороты, ступеньки и переходы, но вот что странно - так и не мог назвать это место своим домом. Дом монсеньора, дом соберано – да. Но не его. Особенно теперь. Казалось бы, они вернулись домой – но произошедшие события дочиста отмыли старые стены от воспоминаний. Фамильные портреты так и не вернулись на стены, ценные вещи остались в Алвасете, даже Хуан не вернулся – соберано запретил. Рокэ с какой-то болезненной точностью расправлялся со всем, что принадлежало прошлому.
Юноша осторожно открыл дверь носком сапога и, пройдя несколько шагов, установил поднос на столике. Сам же, по приобретенной привычке, убрался в дальнее кресло. Герцог по утрам нуждался только в шадди.
Рокэ не дали умереть – в прямом смысле этого слова, почти вытащили с того света, и благодарности по этому поводу Ворон, ясное дело, не испытывал. Такие люди если хотят умереть – так умирают, безо всяких там подготовок и прочих соплей.
Серо, скучно.
Время переделки мироздания.
Людвиг как никогда чувствовал себя лишним, никому не нужным и вообще каким-то нездешним. Политика – не его удел, и все что он мог - это только примчаться к Алве, когда было надо. Кому надо – конечно, вопрос; но он примчался. И сидел потом с герцогом ночами и днями, молчал, наблюдал, слушал… Наверное, надо было по-другому. Кричать, ругаться последними словами, тормошить, заставлять быть живым… Либо убил бы, либо нет. Все выход. Раньше Людвиг такое мог. Рокэ давно перестал быть для него небесной мечтой – стал просто человеком, из плоти и крови, и характер этого человека Людвиг знал до последней идиотской привычки. В Алвасете они ругались до хрипоты, спорили, ссорились. Теперь они только вежливо переговаривались. Будто что-то сдвинулось, и Людвиг оказался рядом с незнакомым, чужим ему человеком.
Сам виноват, наверное. Так боялся потерять, что когда наконец-то нашел, страх остался. Страх, что герцог снова исчезнет, как тогда, в Урготе – хмурое утро, сжатый в кулаке кошелек и сухое послание.
- Людвиг, принесите мне свежее перо.
Ага. Вчерашнее ты спалил в камине. Просто так, в задумчивости. Писал какую-то бумагу, зачеркивал, снова писал – а потом кинул перо в камин.
Юноша в который раз за это утро вздохнул и двинулся в кабинет.
Алва почему-то полюбил работать в спальне. До рассвета. С рассветом переходил в кабинет, словно подчиняясь какому-то ритуалу. Создатель, и вот с этой мраморной статуей он когда-то ложился в постель? Это он умел целоваться так, что подгибались ноги, закрывались глаза, и можно было только цепляться за шею, вплетать пальцы в черные волосы, и отвечать, отвечать – пока дыхания хватает… Даже как-то подмывает проверить иногда. На подлинность.
- Ваше перо.
- Спасибо, Людвиг. У меня к вам будет еще одна просьба, - Ворон что-то быстро написал на листке, присмотрелся, словно художник к неоконченной картине, и добавил еще пару слов.
- Слушаюсь, монсеньор.
- Передайте это Хуану.
- Но… Он же в Алвасете…
- И что? А это – ваше назначение на новую должность. Вам показать, где находится Алвасете?
- Н-нет, спасибо…
Рыжий застыл у стола с бумагой в руках. Слова как-то отказывались доходить до сознания.
- Да, мы с вами долгое время не увидимся – это так удручает?
В синих глазах явственно читалась досада. Людвиг отлично знал эти искорки – если они появлялись, то ни Чужой, ни Создатель не могли сбить Ворона с намеченного пути. Особенно, если на этом пути кто-то изображал из себя препятствие.
- Да что ж с тобой такое? – тихо произнес Людвиг будто бы сам себе. – Рокэ, что происходит?
Перехода на «ты» рыжий не позволял себе очень и очень давно. Герцог на этот раз не стал играть в «что вы себе позволяете, юноша». Оба они знали, что «юноша» себе еще и не такое иногда может позволить. Вместо возмущения Ворон отвернулся к окну и промолчал.
Рыжий тихонько хмыкнул, перевел дух и взглянул на назначение. Должность. Ага. Почетная такая. И далекая.
- Я эту бумагу в камине сожгу. И все равно останусь здесь.
Вот так, наверное, и стоило говорить полгода назад, когда Рокэ только притащили во дворец.
- А ты не думал, что я могу не хотеть, чтобы ты оставался? – донеслось от окна. – Впрочем, это всеобщий дурной пример – здесь все думают за меня. – Рокэ развернулся на каблуках, и как-то очень быстро оказался рядом.
- Ты. Эгоистичный мальчишка. Убирайся в Алвасете. Слышишь меня?
- Слышу.
- Тогда какого Чужого ты еще здесь?! Выметайся, я сказал!
- Как только ты мне объяснишь причину – так сразу.
- Людвиг, - Ворон положил руки рыжему на плечи. – Ты можешь хоть раз предположить, что не все в мире вращается вокруг тебя? Тебе здесь делать нечего. Поэтому я велю тебе убираться, и лучше мой приказ исполнить.
Что-то такое было в глазах Ворона… Что-то такое, отчего ноги сами вынесли юношу из спальни и привели на верхний этаж, в комнату на чердаке.
Вещей, в сущности, было немного. Обычно Людвиг собирался в дорогу быстро, бестрепетно оставляя все, что не могло пригодиться. Мелочами он все равно обрастал, стоило ему пробыть на одном месте хотя бы два дня; так что учитывать их не имело смысла. Собирался молодой человек автоматически – он еще до чердака не успел дойти, как уговорил себя, что все в порядке. Ну приспичило любимому герцогу пошвыряться в двери доверенными лицами. Бывает. Перебесится. Какой-то назойливый голосок твердил, что все совсем не в порядке, что рыжего только что выперли из Олларии, и как бы не навсегда… Но Людвиг при необходимости хорошо умел затыкать внутренний голос. Утром рыжий уже выезжал на тракт, встречая первых прохожих, входящих в город.
…
Не глядя на знакомые башни, Людвиг все-таки свернул в сторону и через некоторое время подъехал к домику, за которым раскинулся обширный сад. Спешился, провел лошадь в конюшню, а сам преспокойно влез в открытое окно. В доме все еще спали. Мама никогда не встает так рано, да и Отто тоже. Даже если они и услышат какие-то посторонние звуки, то не испугаются – кому может прийти в голову фантазия влезть в дом, который посещает соберано, да и прошлый герцог Алва вниманием не обошел? Самоубийц не водится.
Разумеется, все надо было делать совершенно не так. Надлежало приехать в Алвасете, сдать Хуану с рук на руки приказ соберано… Выслушать искреннее приветствие старика, ответить не менее сердечным приветствием, а потом пойти на кухню, потому что с дороги Хуан его точно к делам не подпустит – только на кухню, уж ему ли не знать, когда дор Лудовико в последний раз ел…
Не хочу.
Не хочу. И все…
Людвиг совершенно не хотел ехать к Хуану, принимать новую должность и вообще оставаться в Алвасете. Об Олларии и герцоге он пока просто старался не думать. Переживания Людвигу сейчас были совершенно не нужны – сначала следовало решить, что делать, а уж потом срываться в истерику. По возможности, конечно, лучше вообще не впадать, но чувствовалось, что не получится.
Уехать.
Точно. Уехать. Куда-нибудь туда, где не станут спрашивать об Алве, дворце и прочей Олларии. К кому-нибудь, кто не задаст лишних вопросов. Хорошо бы махнуть на север, к Вальдесу, да вот только господин вице-адмирал точно поймет, в чем дело. Они ухитрились когда-то очень неплохо познакомиться, а надеяться на то, что Ротгер будет скромно молчать – глупо. Не промолчит. Выяснит все, до последнего слова, обругает дураком и… что потом сделает господин вице-адмирал, - совершенно непонятно. Все, что угодно. Это же Вальдес, Чужой его побери. Нет, не на север.
В окно залетел шальной морской ветер, ласково пригладил волосы юноши, тронул бумагу на столе и унесся обратно – может, обвиваться вокруг башен Алвасете, а может быть, и на Марикъяру.
Марикъяра! Берто! Берто Салина точно лишних вопросов не задаст, а примет с радостью. С младшим Салиной они были знакомы несильно, в самый раз, чтобы радоваться встрече, но еще не иметь привычки выспрашивать про то, что произошло в разлуке. Что касается старших, то отца Берто Людвиг вообще не знал, а с дядей его встречался всего раза два в Алвасете. Причем встречи эти были исключительно нетрезвые. Хулио Салина – так, кажется. Смутно помнился черноволосый, черноглазый моряк, напоминающий Алву лицом и совершенно другой по манере поведения. Ну ничего. Авось не перепутаем братьев.
Людвиг встал из-за стола, взял бумагу с назначением и аккуратно разорвал пополам. Половинки оставил на столе. На память, так сказать. Вылез в окно, и через несколько минут уже сидел в седле.
Лошадь вряд ли отдохнула, ну да ладно – только до порта доехать, а там сдать с рук на руки с наказом вернуть господину Вейнингеру.
Пока, мама. Извини, что не разбудил.
Впрочем, Людвиг не сомневался, что мать и отчим поймут. Матери было достаточно того, что сын жив и здоров, а с кем или как он проводит время – уже неважно. Отчим, наверное, поворчал бы на свою любимую тему – о том, что нельзя в жизни все грузить на одну лошадь: непременно в дороге сдохнет. Но эти рассуждения Людвиг мог воспроизвести сам, потому что слышал их не раз и не два. Извините, Отто. Лошадь все-таки сдохла, вы были правы, а я - нет. И замнем для ясности.
Первый корабль до Марикъяры отходил рано утром, и Людвиг как раз успел вовремя. День он встретил на носу, вспоминая знакомые башни, так и маячившие перед внутренним взором. Высокие, стройные башни прекрасного замка на холме. Гранатовая роща, поднимающаяся по склонам вверх. Тропинка, уходящая к скалам. Утес, выдающийся в море и бьющиеся волны. Кричащие чайки.
Людвиг уплывал на смехотворное расстояние – недалеко, почти что рукой подать.
Только почему-то ощущения настойчиво говорили о том, что он уезжает очень далеко и очень надолго.
Возможно – даже навсегда.
…
Мда.
А настроение, оказывается, бывает еще хуже, чем пару дней назад.
Начиналось все просто здорово – Берто встретил Людвига, как дорогого родственника. Про герцога не спросил, разместил в гостевой комнате на втором этаже, добросовестно рассказал о положении дел на острове и с восторгом воспринял идею Людвига начать новую… то есть старую жизнь в качестве наемного вора. До обеда все было прекрасно, но после Альберто собрался, сообщил, что ему срочно, вот прямо сейчас надо уехать, и убежал седлать коня. Стоило только осесть пыли, поднятой копытами, как Людвигу стало скучно. В чужом доме он не знал, как себя занять. Отец Берто отсутствовал на острове, а дяди что-то не было видно. Рыжий, как привидение, ходил из угла в угол по своей комнате, пока настроение окончательно не испортилось и в голову не полезли идиотские мысли вида «а может, все же в Алвасете? » Поняв, что там хорошо, где нас нет, Людвиг сам на себя разозлился. Настроение испохабилось вконец. В конце концов, когда во двор начали вползать сумерки, шут решил отвлечься от мыслей делом и вынул из сумки три деревянных шарика. Шарики были старые, краска местами поцарапалась и облупилась, но сейчас только эти предметы не напоминали рыжему об Олларии, герцоге, Алвасете и прочих подобных вещах. Сначала Людвиг кидал шарики, сидя на подоконнике. Занятие быстро надоело, поэтому он начал расхаживать по комнате, то и дело притворно спотыкаясь, чтобы усложнить себе задачу. На одном из таких усложнений шарик вырвался из руки и, задетый пальцами, вылетел в коридор. Ругаясь по-кэналлийски, шут взял свечу и вышел за дверь. В коридоре было темно, хоть глаз выколи. Рыжий медленно двигался к лестнице. Зловредный шарик далеко улететь не мог. Когда путь преградила темная фигура, Людвиг даже испугаться не успел. Он поднял свечу и замер на месте – рыжему показалось, что посреди коридора стоит Алва. Но потом в глаза полезли детали – у Алвы не такие мощные кисти рук, да и волосы сейчас короче… К тому же Алва так не улыбается – насмешливо, но не зло, а скорее ожидая ответной улыбки.
- Здравствуйте, капитан, - Людвиг кивнул хозяину дома.
Он, хоть убей, не помнил чина Хулио Салины, но точно помнил, что уж капитаном тот был наверняка, и на такое обращение не обидится.
- Вы потеряли, Лудовико, - моряк протянул ему шарик. – Берто успел мне сообщить, что вы наш гость, но я не думал, что вы обитаете так близко от меня, – он указал на комнату в конце коридора, у лестницы.
- Спасибо, - шут принял убежавший снаряд. – Да, мы с вами, оказывается, соседи, - он вымученно улыбнулся и, кивнув, прошел обратно в комнату. Меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать с человеком, которого в темноте можно перепутать с герцогом. И потом, Хулио Салина - это вам не Берто. Сантиментами не страдает, а новости из Олларии наверняка захочет узнать. Может, явное нежелание гостя разговаривать его от этой задачи отвратит.
Не отвратило.
Салина зашел в комнату Людвига так непринужденно, как будто его кто-то приглашал.
- Раз уж нам обоим не спится, - как ни в чем не бывало произнес он, словно продолжая разговор,- не хотите ли вина? У моего брата в подвале водятся совершенно замечательные бутылки.
Людвиг подумал и кивнул. Одиночество и самоедство ему сегодня не грозит, пусть будет вино.
Стол Салина собрал на удивление быстро. Точнее, сам он, конечно же, никуда не бегал. Нашлись слуги.
- У вас в доме поздно ложатся? – выразил удивление Людвиг.
- Слуги не спят тогда, когда они необходимы, - пожал плечами Салина. – Угощайтесь, Лудовико.
Рыжий поморщился. Признаться честно, он никогда не любил кэналлийский вариант своего имени. Имя было бергерским, и произносить его следовало так, как произносят в Бергмарке. Правда, в этом случае сократить совершенно не получалось.
Вино оказалось отменным.
Салина молчал, рассматривая свой бокал и не затевая разговоров.
«Молчать он пришел, что ли?» - раздраженно подумал шут.
В комнате повисла тишина. Людвиг смотрел в сторону окна, перебирая в руках шарики.
«Спрашивай что тебе надо и уходи. Пожалуйста.»
- Я хотел вас спросить, Лудовико, - наконец, начал капитан. – Вы ведь только что из столицы. Скажите, вы виделись с Ро…с герцогом Алва?
- Виделся, - ну вот, как накаркал. Про что еще может спрашивать Хулио Салина, пришедший к тебе посреди ночи? Только про герцога Алву, естественно.
- У нас ходят самые невероятные слухи. Скажите – он в добром здравии?
В добром. Еще в каком. Только вот шутами расшвыривается почем зря, а так вполне себе в добром…
- Вполне. Уверяю вас, маркиз, – вот и вспомнился его титул. – Рокэ Алва принял бразды правления и отлично справляется со своими обязанностями.
- Вот как, - Салина все еще смотрел в свой бокал. – Тогда почему ты – здесь?
Людвиг вздрогнул и посмотрел на Хулио. Тот все еще изучал свой бокал.
- Почему, если с Рокэ все в порядке, его шут приезжает на Марикъяру без предупреждения, выражает желание остаться тут на неопределенный срок и выглядит при этом так, как будто завтра собрался умирать? Мне кажется, в твоем рассказе есть некая нелогичность, мальчик.
Людвиг поднялся на ноги и отошел в угол комнаты, поближе к свечам.
- А вам не кажется, капитан, - зло процедил он, - что это совсем не ваше дело?
- Это мое дело, – на Людвига Салина так и не посмотрел. – Пока это касается того, что происходит с соберано, это касается меня, как брата коменданта острова Марикъяра. Пока это касается того, что происходит с Росио, это касается меня, как его друга. Что такого произошло, что ты его оставил и сломя голову полетел не в Алвасете, а сюда?
- Ничего не случилось. С вашим драгоценным Росио все в порядке, - процедил Людвиг. – Что касается меня – это точно совершенно не ваше дело.
Салина наконец-то поднял голову и посмотрел на рыжего. Черные глаза были абсолютно спокойны.
- Ты один из самых близких ему людей. Ты не мог бросить его просто так. И я не отступлюсь, пока не узнаю ответа.
Людвиг усмехнулся, встречая его взгляд.
- Можешь получить свой ответ – я просто не в силах остаться в стороне от такого искреннего беспокойства. Все с ним в порядке. Просто он зол, как закатная тварь, потому что мы, видите ли, не дали ему умереть. И поэтому он услал меня к кошкам в Алвасете, чтобы я не мозолил ему глаза. Все? Вопросов больше нет? Не хотите уйти – я сам уйду, - шут прихватил со стола одну из бутылок и двинулся к двери.
Впрочем, до двери он не дошел – сильная рука схватил его за рукав и потянула на себя. Людвиг потерял равновесие, и чуть было не рухнул на пол, но его подхватили.
- Ну и куда ты собрался? – насмешливо спросил Салина. – Дай угадаю. Куда подальше. И очень зря – в темноте обязательно напорешься на что-нибудь. Да и вообще – чем страдать в гордом одиночестве, выпил бы вина. Тебе сейчас отвлечься и в себя прийти надо, а не по темноте шастать.
Почему-то возражений у Людвига никаких не нашлось. Он вернулся в кресло, скинул сапоги, с ногами забрался на мягкое сидение, цапнул бутылку и отхлебнул из горлышка, не утруждая себя поиском бокала.
- Простите, - глаз за рыжей челкой было не видно. – Я вам нагрубил. Не стоило. Вы хозяин этого дома, а я всего лишь гость.
- Еще вспомни, что я старше тебя на двадцать лет, - хохотнул капитан, ставя на стол еще одну бутылку. – Мелочи.
- Не на двадцать! – запальчиво возразил Людвиг.
- Ну, на пятнадцать, - покладисто согласился вице-адмирал. – Или сколько там тебе? Не бери в голову, Вико.
Сокращение ненавистного южного варианта имени безумно понравилось.
- Как?
- Вико. А что тебя удивляет?
- Ничего. Мне нравится, - Людвиг улыбнулся. – За новое имя? – он отсалютовал бутылкой.
…
На небе вовсю светила луна, а вино в бутылках и не думало кончаться. Рыжий вообще уже плохо понимал, на каком он свете и что тут делает. С Салиной было хорошо разговаривать; даже не важно о чем – просто от него исходило ощущение уверенности и спокойствия, а этого Людвигу всегда не хватало. Капитан, казалось, совсем не пьянел, только прихлебывал вино глоток за глотком и слушал о том, как преобразилась столица, каково теперь во дворце, что со Старым парком... Неизвестно, было ли все это ему интересно, но он слушал и спрашивал, а Вико был рад рассказывать. Потому что если не рассказывать о столице, в пьяной болтовне обязательно прорежется что-то стыдное, пробивающее на жалость и до ужаса сопливое.
- Росио правда хотел себя убить? – как ни в чем не бывало проронил моряк, в очередной раз делая глоток из бутылки.
- Хотел, - Людвиг вскинул голову, ловя взгляд черных глаз. И как он мог думать, что Салина похож на Алву? Они абсолютно разные, это же очевидно! – Мы вытащили его с того света, а он хотел отдать все долги и умереть. Теперь ему еще и трон на себе тащить.
- Поэтому он тебя и выгнал, - скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Хулио.
- Кошки его знают, зачем он меня выгнал. Все равно – гнусно, - Людвиг встал, опасно покачнувшись, и двинулся за следующей бутылкой. Но не дошел, опять споткнувшись. И снова его поймали.
- Когда-нибудь, - Салина внимательно смотрел в желто-зеленые пьяные глаза, осторожно поддерживая юношу и слегка прижимая к себе, – ты поймешь, что мир не вращается вокруг тебя. Тогда ты узнаешь, почему Росио не захотел видеть тебя рядом.
- Он мне то же самое сказал, - Людвиг попытался обрести опору под ногами, но потерпел сокрушительное поражение. К тому же в объятиях Салины было тепло.
- Росио – умный человек, куда бы ни заводил его характер, - Салина отрешенно улыбнулся. – А тебе, Вико, надо либо допиться до беспамятства, либо сесть и не провоцировать меня… - он замолчал.
- И на что же я вас провоцирую? - муркнул Людвиг, которому и правда интересно было узнать, на что он, растрепанный и пьяный, может кого-то провоцировать.
Салина не ответил – просто наклонился к нему и накрыл его губы своими. От удивления рыжий даже не смог ответить на поцелуй – просто позволял целовать себя. Уцепившись за плечи Салины, он оторвался от его губ и насмешливо спросил:
- Вспоминаете какую-то из своих женщин, капитан? Рыжеволосую, наверное?
Хулио усмехнулся.
- А что ты так смотришь на меня весь вечер? Герцога вспоминаешь, и глаза мои, наверное, синими кажутся?
- Вы совершенно не похожи, - возмутился Людвиг. – Да и целоваться со своими воспоминаниями… Это не по моей части.
- Ну и чудно, - Салина погладил рыжую голову.
Людвиг неожиданно понял, что Салина тоже пьян. Не до потери контроля, но до изрядного его ослабления. И если он сейчас не просветит капитана относительно своих планов на ночь, эти планы придумают за него. Причем планы будут определенные.
А ну и пусть.
Людвиг хмыкнул, обнял мужчину за плечи и всмотрелся в сумасшедшие черные глаза. Возможно, завтра рыжему будет очень стыдно. Но это же завтра.
А пока можно не думать.
Вообще очень сложно думать, когда тебя жарко целуют, а потом тихо смеются:
- Вико, ты такое чудо…
Жмуришься от ласки, едва слышно фыркаешь, тянешься губами к губам, не попадаешь, целуешь шею, одновременно расшнуровывая его воротник. Создатель, кто ж так туго воротники шнурует, ну вы прямо как бергер… В ответ – только еле слышное фыркание и теплые пальцы легко гладят спину под рубашкой, и твой воротник давно уже расшнурован, а пояс валяется на полу.
Даже лень думать о том, что неспроста все это, наверняка у капитана были такие мысли еще с первой встречи в Алвасете… впрочем, это совсем неважно.
Потому что Салина здесь – горячий, живой, настоящий, а с еще одного «Вико…» произнесенного шепотом, окончательно уносит крышу.
Ну и пусть ее уносит. Не жалко, в самом деле.
…
Людвигу снился Алва. Герцог был грустен и задумчив.
- Ну вот, - сказал он, усаживаясь на возникший в пустоте стол. – Ты уехал. Кто же мне шадди подаст?
- А то некому, - ухмыльнулся Людвиг. Во сне претензии было высказывать глупо, поэтому он не стал.
- Ты всегда приносил его вовремя, - вздохнул Алва.
- Так ты же сам меня выгнал.
- Ну что я тебя – раньше не выгонял? Уехал. И не в Алвасете.
Подивившись зацикленности герцога, рыжий все-таки возразил:
- Куда хочу, туда и еду.
- Может, ты мне еще потом понадобишься? А ты меня оставил.
Людвиг промолчал.
- Все равно же вернешься, - Алва усмехнулся, достал откуда-то пистолет и прицелился. – Или не вернешься.
Раздался выстрел.
Людвиг резко открыл глаза.
Приснится же…
Судя по серому мареву, царившему в комнате, рассвет был не за горами. Вико блаженно потянулся, дернул на себя угол одеяла, одобрительно оглядел спящего рядом любовника и снова зарылся в одеяло, намереваясь доспать. На этот раз никакая гадость ему не снилась.
Во второй раз он проснулся уже около полудня. Рядом никого не было.
Рыжий сел на кровати. Стыдно не было. Было хорошо. Он собрался было уже вставать, как вдруг заметил на подушке оранжевый апельсин. Вико расхохотался, упал обратно на кровать, но тут же вскочил и принялся одеваться.
Он расположился на нижней ветке какого-то развесистого дерева, росшего неподалеку от дома. Все поместье занимало довольно большую территорию – вместе с хозяйственными пристройками, конюшнями, скотным двором и всем прочим. Сад, начинавшийся за домом, медленно переходил в рощу. Сюда долетал легкий ветерок, и совершенно не донимала жара. Людвиг уютно устроился, прислонившись спиной к дереву и катая в руках апельсин. Настроение было отличным.
- Урожайный нынче год, - раздалось снизу.
Рыжий свесился поглядеть, кто там. Под деревом стоял Хулио Салина и осматривал ветку так, будто оценивал, сколько Людвигов с нее можно стрясти.
- Рыжие вот повырастали.
- Удобрять надо, - хмыкнул Вико. – Тогда и ничего постороннего вырастать не будет.
- Вико, ты что – не завтракал? – Салина несильно дернул за выбившуюся из хвоста рыжую прядку.
- Завтракал. Просто есть апельсины на кухне – это неинтересно. Апельсины надо есть на природе.
- Специалист, - одобрил Хулио. – Спускайся, - он предложил руку, которую Людвиг легонько отвел в сторону. Вот еще.
Рыжий спрыгнул с ветки и приземлился рядом с капитаном.
- Вико, ты умеешь варить шадди? – неожиданно спросил Салина.
- В последний год научился, - усмехнулся рыжий.
- Тогда пошли, сваришь чашечку, и поговорим, не против?
…
Людвиг колдовал у жаровни на огромной кухне. В этот час она была практически пуста, не считая нескольких поварят, - в доме уже позавтракали, а до обеда было еще далеко. Впрочем, когда на кухню вошел Салина, поварята быстро и понятливо исчезли. Прислуга в этом доме действительно была вышколена - вплоть до последнего мальчишки. Хулио разыскал жаровню, мешочки с пряностями и предоставил Вико право разбираться самому. Рыжий привычно готовил шадди, как сотни раз до этого. Салина молчал – только внимательно наблюдал за каждым движением юноши, не упуская ни одной детали. Но тишина не действовала на нервы – Людвиг был занят делом, а Салина умел молчать как-то так, что это не тяготило.
Наконец, шадди был сварен. Людвиг даже не забыл его разбавить водой – все-таки поить тем, что пьет Алва, кого-то другого он не рискнул. Но вот когда чашка коснулась стола, с губ слетело очень привычное:
- Ваш шадди, герцог.
Людвиг остановился, с громким стуком поставил чашку на стол и мысленно выругался.
Салина только улыбнулся.
- Необоснованно раздаете титулы, рэй Фарсанте, - мужчина пригубил шадди. – Недурно. Вико, я хотел тебя спросить – ты все еще хочешь здесь остаться?
- А ты меня гонишь? – удивился Людвиг.
- Ни в коем случае. Просто я сегодня утром всерьез думал о том, а не отослать ли тебя обратно к Росио. Он наверняка уже успел пожалеть о своем решении, но, естественно, никому об этом не скажет.
- Шадди ему подавать некому, - хмыкнул рыжий, вспомнив сон.
- Может и некому, - согласился Салина. – Вико, я просто не хочу, чтобы ты питал какие-то иллюзии. Здесь не Алвасете, а я – не Алва, - Хулио безмятежно улыбнулся. – Ты ведь не хотел уезжать. Ты хотел, чтобы все стало как раньше.
«Я все-таки слишком много болтаю в пьяном виде», - подумал Людвиг, вставая из-за стола.
- Куда и чего я хотел – это мое дело, капитан. Если вам не противно мое присутствие на вашем острове, то я, с вашего позволения, останусь.
- Ты прекрасно знаешь, что мне оно не противно. Ты нужен Росио. Он нужен тебе. Не злись, я же вижу, что это так. Лучше вернуться сейчас, а не понять, что надо было это сделать, через два-три месяца, когда все будет сложнее.
- И почему все вечно знают, как мне будет лучше? – взорвался Людвиг. – Все и всегда точно знают, как мне следует поступить! Юноша, уезжайте в Алвасете, юноша, возвращайтесь к Алве, юноша, останьтесь в Олларии… Как я, такой дурак, без ценных советов столько лет прожил, интересно? Не иначе как чудом! – он рванулся прочь, но сбежать не удалось. Стул, на котором сидел капитан, с грохотом полетел на пол, а запястья рыжего оказались словно в тисках. Вырваться можно было и не мечтать – капитан без труда удерживал гибкого, но легкого вора.
- Тогда почему ты говоришь мне, где мое дело, а где – нет? – Хулио усмехнулся. - Я не навязываю тебе ничего. Я хочу, чтобы ты принял решение – уехать или остаться. Вот и все.
- Тогда отпусти меня, - Людвиг опустил голову. – Отпусти, ненавижу, когда меня держат против воли.
Хулио разжал руки. Вико потер запястья и ушел с кухни.
…
Логичная зараза… Людвиг и сам понимал, что надо принимать решение. И не хотел его принимать. Гораздо легче и удобнее было плыть по течению – вдруг потом захочется вернуться? Не может же быть такого, что Рокэ не пустит его назад? Дудки, господа, герцог может ругаться, делать равнодушное лицо, кидаться предметами мебели и вообще хоть по потолку бегать, но он пустит шута назад. Как было уже не раз и не два. Как позволял возвращаться снова и снова, перед тем запрещая это делать. Нет, его светлости маркизу Хулио Салине хочется, чтобы шут наконец выбрал. Либо туда, либо сюда. Либо Оллария, Алва, интриги, придворные, горький шади, либо Марикъяра, солнце, море и … и Хулио Салина. Потому что дорогой капитан старается не просто так, из благотворительности. Склонности к наставлению юных умов у него явно нет. Он – человек практичный. Значит, Людвиг ему здесь зачем-то понадобился. Рыжий усмехнулся, вспоминая прошлую ночь. Он и забыл, как это бывает – небезразличие. Когда не нужно скрывать, чего ты хочешь.
Мда.
Людвиг отчаянно не хотел решать. Но раз уж вопрос поставлен так, то… То пусть будет Марикъяра. В конце концов, он сам хотел снова стать вором и благополучно забыть обо всем.
Людвиг обнаружил, что, задумавшись, он довольно далеко отошел от дома Салины – один холм остался позади. У подножия следующего холма зеленела рощица. Подойдя поближе, Людвиг выяснил, что это сад, только немного заросший. В щелях между камнями, которыми были вымощены дорожки, уже пробивалась трава. Клумбы, некогда явно ухоженные, уже успели слегка зарасти. Под апельсиновым деревом обнаружилась крепкая деревянная скамья. Дорожка вывела Людвига к дому. Домик казался уютным, хотя большими размерами не отличался. Каменный фундамент, надежные деревянные стены, небольшие окна со ставнями… Рыжий прикинул, что, должно быть, на первом этаже находится кухня и столовая, а на втором – спальня. Заброшенный сад, заброшенный дом… Впрочем, не совсем уж и заброшенный – дорожки не заросли, окна не разбиты, даже колокольчик у двери все еще весело блестит. Людвиг улыбнулся. Ему же нужно было жилье?
…
- Везет же тебе! – Берто прошелся по дорожке, оглядывая сад.
- Да ничего особенного, - Людвиг достал из колодца бадью с водой и перелил ее в ведро. – Просто этот домик слишком маленький для двоих даже, а у того парня семья появилась – куда уж тут с детьми. Он и продает его с прошлого года, но вот только покупателей не нашлось. Все-таки слишком близко от вашего дома, а такие соседи, если с ними не знаком, – одна морока. А мне в самый раз. - Он подтащил ведро к крыльцу.
Второй этаж был уже отмыт, а все вещи с первого были живописно расставлены на траве. Людвиг задумчиво поглядел на пару грядок, притаившихся за углом дома.
- Берто, это что?
- Это? Кажется, морковка, - пригляделся младший Салина. – А вот это – укроп, точно. Яблони с апельсинами, я надеюсь, ты опознал.
- Опознал, - ухмыльнулся рыжий. – Так. Держи ведро, нам еще пол отмывать от сажи… Кто мне сказал, что я умею чистить камины, интересно?
- По-моему, ты сам себе сказал, - рассмеялся Берто.
- Точно. Лучше б не говорил. Потому что я не умею, а пятно на полу надо будет застелить ковром. Одно плохо – ковра у меня нет.
- Да ладно, - махнул рукой Салина. – У нас этих ковров про запас… Я тебе подарю один – никто и не заметит.
- Вот так и буду одалживаться по всем соседям, - Людвиг скорчил жалобную мину. - Подааааайте бедному кэналлийцу на обзаведенье!
Берто прыснул.
- У тебя талант.
- Да нет, я так, любитель. Кстати, просить все равно не придется – почти все свое имущество бывший хозяин оставил. Так что чашки-ложки у меня есть. Остальное можно купить в городе. Вот в ближайшие дни и займусь. Портного я уже нашел, так что гардеробом и простынями он меня обеспечит.
Берто вздохнул и потащил ведро в дом. Скоро оба увлеченно надраивали щетками деревянный пол. Пятно от сажи не сдавалось.
- Можно было бы отскоблить, конечно, - прикинул рыжий. – Но будет светлее, чем остальные доски. И правда, ковер нужен. Или шкура. Берто, а шкур у тебя нет?
- Только своя, - засмеялся юноша. – Но она тебе не подойдет. Спроси дядю, может, у него найдется. Он человек широкой души, отдаст ради благого дела.
Вико усмехнулся, но промолчал.
С Хулио Салиной они не виделись уже дня два, со времени разговора на кухне. То ли капитан был занят, то ли Людвиг просто много времени проводил в своей новообретенной резиденции, но когда он приходил в свою комнату, в остальных свет уже не горел. Может, капитан спал, а может, тоже не ночевал дома. И пусть.
Людвиг все равно решил.
Ну, по крайней мере, он попробовал решить, что ему нравится больше. Вернуться к Рокэ? Да, и потратить остаток жизни на то, чтобы все-таки выиграть эту безумную войну, раз за разом проигрывая битвы. Он знал, как это будет. Откуда-то до самых мелких деталей понимал. У него просто не может не выйти – лед сломается, Рокэ опять станет…ну, почти таким, каким бывает в хорошем настроении. Перед этим он еще не раз выгонит рыжего, приказав вообще не возвращаться. Раз сто они поругаются до полета бокала в стену, а бутылки с вином – в каминную решетку. Будут молчаливые вечера, когда к Рокэ не отважится подойти ни один слуга. Будет плач гитары, как же без него, и какие-то смертельно важные бумаги, за которые регент сядет на рассвете и встанет глубокой ночью, когда Людвиг вымотается и уснет. Они привыкли быть вместе. Рыжий точно знал каждое слово, каждую высокомерную интонацию и каждую усмешку. Потому что это было. Уже было. Он выиграет эту войну. И что? Расшибешься о стенку – что останется? Ну да – трусливо, а Людвиг никогда и не считал себя героем.
Любить его – как дышать. Не уметь без него жить – не фигура речи, а чистая правда. Можно уйти, пока окончательно не стал отражением. Ворону и нужно в большей части отражение некоторых его черт, плюс обожание, плюс верность. Нехитрое уравнение. Людвиг уже забыл, когда его вкусами стали вкусы Алвы.
Соберано Рокэ придется найти кого-то другого для подачи шадди.
- Эй, Вико?
Рыжий вздрогнул.
- Дыру протрешь, - добродушно усмехнулся Берто. – О чем задумался?
- О большой и чистой любви, - улыбнулся шут. – О чем же еще? Похоже, все отдраили. Поможешь мебель занести?
…
Странно. Даже если сделать дом жилым внешне, он все равно может так и не стать домом. Людвиг растянулся на стопке шерстяных одеял перед камином. Дом надо было протопить, на морском ветру он изрядно отсырел. Казалось, что разожженный камин придаст уюта. Но все равно чего-то не хватало.
Капитан был абсолютно прав – либо ты остаешься, либо ты уезжаешь. Даже съездив сегодня в город и закупившись всем необходимым, расставив по полочкам все нужное и ненужное, Людвиг все равно не был готов считать этот дом своим.
Он хотел остаться. Попробовать начать новую жизнь. В старой было место только одному человеку… А Салина… Салина был странный. Он не держал и не отталкивал, ни на чем не настаивал. Он просто был. Людвигу вдруг подумалось, что он ничего не знает об этом человеке. Вообще. Шут хмыкнул, вспомнив свои слова, сказанные когда-то одному почти случайному любовнику: «У тебя глаза красивые. Это все, что мне нужно о тебе знать». Глаза красивые… Черные, как уголь. Или нет, не уголь. Обгоревшее дерево. Темно-коричневый, переходящий в черный, но ни следа пепла.
О, Вико, да ты романтик…
Отстань, ехидна, я знаю.
В дверь не стучали. Она просто тихо открылась.
- Добрая ночь.
- Добрая, - Вико поднялся с одеял и чуть усмехнулся – в руках у Хулио была объемистая корзинка, как видно, забитая разной снедью.
- На новоселье с пустыми руками не ходят, - капитан улыбнулся. – Кстати, вот тебе шкура, - в рыжего полетел сверток. Он поймал, развернул и прижался щекой к серому меху – на удивление мягкому.
- Волк?
- Извини, черных львов не было, - Салина мягко улыбнулся, поставил корзину на пол и снова нырнул в темноту за дверью. – У меня для тебя подарок.
Людвиг не верил своим глазам.
Создатель…
Гладкое полированное дерево, упругость струн, плавный изгиб и широкий гриф. Рыжий подошел, принял у него из рук инструмент и тут же сел – будто упал, хорошо хоть на одеяла. Салина закрыл дверь и остановился, любуясь. Вико зачарованно прошелся пальцами по деке, провел по струнам, тронул колки, словно не веря. Ничего лишнего. Прекрасна… Он уложил ее к себе на колени – бережно, едва касаясь. Еще раз тронул гриф, не решаясь дергать струну.
Его гитара осталась в Алвасете – в Олларию он в прошлый раз ее так и не захватил, а там было не до песен.
- Нравится?
Людвиг поднял голову. Салина улыбался, так же, как в ту ночь – насмешливо и вместе с тем ласково. Рыжий бережно отложил гитару, подошел почти вплотную и ответил, очень серьезно, почти шепотом:
- Очень!
А потом потянулся к нему – одними губами, нежно касаясь, втягивая в поцелуй.
- Лучший способ поблагодарить за подарок, - он чуть усмехнулся, не отодвигаясь. – Передать то, что чувствуешь.
- При виде гитары? – Хулио обнял рыжего за талию, притягивая к себе. – Никогда не думал, что можно ревновать к инструменту. Но, кажется, можно.
Вико засмеялся. Еще раз коснулся чужих губ и вывернулся из объятий.
Вино по бокалам разливать не стали - идти на кухню было лень, да и незачем. Волчья шкура оказалась чудесным дополнением к одеялам. Людвиг сидел, опираясь спиной на грудь Салины, великолепно чувствуя себя в кольце его рук.
- Ты все-таки решил остаться? – теплые губы щекочут ухо.
- Я тебе утром отвечу, можно? – лениво отхлебывая еще вина прямо из горлышка. – Знаешь, оказывается, тут может быть уютно.
- Конечно. Просто ты был один. Зачем тебе вообще этот дом? Ты мог бы жить у нас.
- А ты не против?
- Разумеется, против. Именно поэтому я сижу среди ночи здесь, с тобой.
- Кстати, а почему ты здесь сидишь?
- Не забивай голову, Вико, - капитан усмехнулся, касаясь губами его уха. – Захотелось.
- Хорошо… Лио.
Судя по всему, бесчисленное количество неудачных попыток сократить имя капитана увенчалось успехом – Хулио вздохнул и тихо рассмеялся.
- Расскажи мне, - попросил марикъяре, прижимая его к себе, – как ты познакомился с Росио?
- Все еще хочешь отослать меня назад?
- Хочу узнать, где он такое достал.
- Не хочу, - Людвиг мотнул головой. – Я лучше спою. Дай гитару.
Гитара оказалась на коленях. Салина обнял Вико поперек живота, освобождая руки.
Камин заставлял стайки теней гоняться друг за другом по стенам и потолку, за окнами плыла южная ночь, где-то в столице дремал в кабинете регент, а Людвиг… Людвиг тронул струны и тихонько запел:
Закружи меня, чародейка-осень,
Чтобы позабыл про свои печали.
По твоим глазам я скучаю – очень,
И лежат во мгле колдовские дали.
А в старинном замке догорают свечи,
И вино огнем больше не искрится.
Пыль веков свинцом улеглась на плечи,
И приходит вечер. Хочется напиться…
И гуляет ветер по холодным залам,
Завывает волком в узких дымоходах
А полы скучают по кружащим парам,
По балам, что были, по судьбе в походах.
Закружи меня, чтоб забыл, что было,
Чтобы я исчез, словно день вчерашний.
А в мое окно дождь стучит уныло
И танцует флюгер на забытой башне.
А в камине – пламя, а в бокале - блики,
За окном витражным желтый лист кружится.
Я убил еще целый день безликий,
Впрочем, кто придумал, что у дней есть лица?
Впрочем, кто придумал, будто есть иначе,
Будто есть камин, и две тени – рядом,
И свеча горит, и гитара – плачет,
И о прошлом вдруг вспоминать не надо
2. Часть II
Я вас ждал… Так долго, знаете?
Сумерки играли в прятки...
Вы опаздывать не станете
Без причины - очень вряд ли
Я вас ждал. Так долго - верите?
Стыл закат на подоконнике.
Вы часы, конечно, сверите...
Весть предсказана по соннику
Я заснул... Я не специально же!
Вы ушли за утром следом
Только перед этим – надо же
Вы меня укрыли пледом…
Вико. Из очень личного.
Ножик полетел в дерево. Аккуратно воткнулся между второй и третьей веткой, чуть покачался и остался на месте. Салина хмыкнул, тряхнул рукой – второй ножик блеснул в воздухе серебряной рыбой, воткнулся аккурат над первым. Но первый все равно устоял. Вико высокомерно фыркнул.
Салина приподнялся и метнул еще один нож. На этот раз первый ножик все-таки покачнулся и упал в траву.
- Нечестно, - меланхолично высказался Людвиг.
- И почему же, позвольте спросить?
- А просто нечестно, - отмахнулся рыжий.
Жаркий полдень не располагал к спорам.
Салина сел в гамаке, как-то умудрившись его не опрокинуть. Наверное, сказывалась многолетняя привычка.
- А кто-то говорил, что умеет отлично метать ножи, и именно поэтому не удосужился научиться владеть шпагой.
- Я же не говорил, что лучше тебя! Я говорил – отлично!
- А бессовестная лесть, молодой человек, вам не поможет.
Вико собрал ножи и кинул их на крыльцо. Потянулся всем телом, зевнул и расшнуровал ворот рубашки.
- Жарко…
- Ты слишком долго не был дома, рыжий, - усмехнулся капитан. – Ты же тоже южанин, если я не ошибаюсь?
- По матери, - юноша подошел к гамаку и, отвоевав немного свободного пространства, улегся рядом с мужчиной.
- А по отцу? – Хулио обнял рыжего одной рукой.
- Найдешь моего отца – его и спрашивай, - усмехнулся Людвиг. – Мне, к сожалению, он неизвестен.
В небе плыли белые облака. Вико разглядывал далекую синеву с клочками белой пены и молчал. Говорить не хотелось. У него было маленькое личное поверие – когда тебе хорошо, то надо молчать, сколько можно. Случайное слово может спугнуть момент, а так это «хорошо» продлится еще немного. А может быть, и много. Если помолчишь.
Хулио тоже молчал. С ним вообще было хорошо молчать и ни о чем не думать. Впрочем, и разговаривать – тоже. Но разговоры почему-то постоянно уходили туда, куда Вико совершенно не хотел забредать. Может быть, потому что он вообще ни о чем не хотел говорить. Ни об Алве, ни о прошлом, ни о будущем. Сам для себя он решил, что займется прежним делом. У него, естественно, были деньги, даже более, чем достаточно на первое время, но первое время когда-нибудь закончится. Самые крупные тайники были в Кэналлоа – в Алвасете и дома. Туда Людвиг пока не собирался. Он не сомневался, что дома его встретят с радостью, но вот Алвасете… Рыжий боялся остаться там. Это ведь был не просто замок – и Хуан, и Кончитта, и все остальные кэналлийцы, служившие соберано, все они были там, со всеми он был знаком, и все захотят понять, почему он ушел. Пришлось бы объяснять. А объяснения займут время. К тому же, рыжий ненавидел объяснять свои поступки кому бы то ни было. Внутренняя логика почему-то исчезала, стоило вынести ее на суд.
Правда, в последнее время он боялся все меньше. Он знал, что ему захочется вернуться сюда – к домику в апельсиновой роще у подножия холма. Это место стало почти домом – всего за каких-то два месяца. Теперь можно и уехать – потому что есть, куда вернуться.
- Зачем тебе это все, Вико?
Людвиг повернул голову. Салина тоже смотрел вверх, но взгляд его был другим – сосредоточенным и серьезным.
- Что – все?
- То, о чем ты сейчас думаешь.
- Ты мысли читаешь?
- А это легко, - Хулио наконец соизволил повернуть голову. Повозился, устраиваясь поудобнее, уложил Вико на свою руку и уткнулся носом в рыжие волосы. – Ты думаешь о том, чтобы снова воровать, снова искать заказчиков, мотаться неведомо куда и неведомо зачем…
- А что в этом плохого? – пробурчал рыжий.
- Ничего. Просто – зачем?
Людвиг фыркнул, вылез из гамака и сел прямо на землю.
- Деньги. Работа. Привычное дело.
- Ты такой бедный? – прищурился Салина.
- Я привык к роскоши, - Людвиг улыбнулся.
- Ну, неудивительно…
- Эй! Я не брал у Рокэ ни гроша на свои личные нужды!
- Ладно-ладно, я понял, что ты у нас ужасно самостоятельный юноша, - Салина тоже вылез из гамака. – Я просто не могу понять, - он присел рядом с Вико. – Тебе так хочется уехать? Ты постоянно тренируешься – канат, шарики, меткость…
Рыжий задумчиво побарабанил пальцами по земле.
- Знаешь, я, наверное, просто привык к тому, что постоянно надо уезжать. Никогда не знаешь, куда забросит и что случится.
- Есть хороший шанс отвыкнуть.
Юноша внимательно посмотрел на любовника.
- Знаешь, Лио, ты можешь просто и по-человечески сказать : «Я не хочу, чтобы ты уезжал».
- Знаешь, Вико, - Хулио удачно скопировал его усмешку, – а ты можешь просто по-человечески сказать: «Я хочу поскорее убежать отсюда». И добавить, почему.
- Капитан, вы невыносимо ехидны, - Людвиг поднялся с травы, но был тут же пойман, утянут обратно и усажен спиной к груди капитана, в кольце его рук.
- Это значит, что ты уходишь от ответа?
- Это значит, что я слышу чьи-то шаги.
- Это на дорожке, у нас есть еще минута наедине. И вообще… Вико... ты что – стесняешься? – моряк расхохотался так заразительно, что попытавшийся было обидеться Людвиг невольно фыркнул.
- Да ну тебя к кошкам! А если это Берто?
- Ну и пусть, - теплые губы коснулись шеи. Рыжий запрокинул голову. – Ты стесняешься? Чего? Того, что ты – со мной? Извини, но мой племянник не такой дурак, уж заметил, что последние два месяца мы покидаем этот дом на ночь только вместе, а в остальное время я ночую здесь. Или ты думаешь, что он маленький, и не понимает причин?
- Когда ты это говоришь, все кажется очень логичным, - рыжий усмехнулся.
- Брось, Вико, здесь не Оллария! Здесь не принято проявлять повышенный интерес к чужой постели и уж, тем более, разделять связи на подобающие и неподобающие. И вообще, с каких это пор наглый ты чего-то стесняешься?
Рыжий фыркнул
- А может, я не наглый, может, я маскируюсь…
- Ну-ну, - Салина скептически хмыкнул. – Кстати, Берто на дороге не наблюдается, стеснительность вроде прошла, так что вернемся к разговору. Почему ты хочешь сбежать?
Людвиг вздохнул. И наделил же Создатель кого-то въедливостью! Охота портить такой день разговорами ни о чем? К тому же, думать о том, что ты говоришь, взвешивать каждое слово, уютно устроившись в объятиях любовника, как-то не получалось. С Салиной вообще получалось говорить исключительно правду безо всяких уверток…
- Потому что не бывает так, чтобы два месяца было хорошо.
Он смотрел на небо, перечеркнутое ветками – высокое, невозможно-синее, как во сне или в Алвасете. Впрочем, и Алвасете – сбывшийся сон. Краткий, предрассветный морок.
- Не бывает так. Два месяца – и я все время доволен собой, жизнью, этим миром… Все настолько хорошо, что так не бывает.
- Иначе говоря, ты просто не умеешь быть довольным.
Людвиг фыркнул.
- Ну, может быть..
- Сокровище страдающее… - Салина прижал его к себе, но тут же отпустил, и сам поднялся с травы. – Поставим маленький эксперимент. Запру тебя в доме еще на месяц. Может, настрадаешься здесь?
Людвиг не удержался и показал ему язык.
…
Кошка на подоконнике намывала гостей. Людвиг подмигнул пушистой чистюле и пригубил отвар. От вина он отказался.
- Условия те же?
- Да, разумеется. Информация о заказчиках – мне, а я позабочусь, чтобы вам досталась ваша доля прибыли. Разумеется, теперь она будет больше – как вы знаете, от меня сведения идут непосредственно по адресу.
- Разумно, - хозяин дома кивнул. – Договорились, уважаемый. В ближайшее время я свяжусь с остальными. Думаю, многие будут рады узнать, что вновь появилась возможность заработать.
- Я на это рассчитываю, - Людвиг усмехнулся, коротко поклонился и встал. Кошка презрительно сощурила желтые глаза и спрыгнула с подоконника.
Итак, информаторы. Господин Вейнингер, обучавший и опекавший сына своей жены, любил говаривать, что информация – это самое ценное сокровище. Поэтому относиться к ней нужно осторожно. Но и использовать тоже необходимо. Сеть бывшего бергерского вора раскинулась по всему материку, исключая, разве что Багряные земли. Да и то, как знать – вдруг где-то в окружении шада есть такой человек, который знает, куда передавать сведения о поступившем заказе? Все, что требовалось Людвигу теперь – возобновить сеть, назвав одному из доверенных лиц место, куда он может прийти, если вдруг что-то узнает. Считалось, что Людвиг выполняет роль помощника при господине Вейнингере. Когда-то так и было, но не всем же обязательно знать, что рыжеволосый молодой человек теперь сам выполняет все заказы? То, что заказы будут, Людвиг мог и не сомневаться. В такое-то время и не быть заказам?
Эх, как в старые добрые времена, право слово.
Рыжий спешился у ворот. Потрепал коня по холке и отвел его на конюшню. Подумав, молодой человек решил забрать вещи, все еще скучающие в гостевой комнате. Все самое нужное он уже забрал – оставалась пара полезных вещей и еще всякий хлам, которым он оброс по дороге на остров. Впрочем, хлам Людвиг намеревался оставить на память о себе и не тащить в новый дом. И с оставленными в комнате капитана вещами надо что-то делать. Там и так уже затерялся совершенно новый пояс.
Перебрав вещи, брошенные на застеленной кровати, рыжий рассовал по карманам кое-какие мелочи, и вышел в коридор. Подумал немного и двинулся в сторону комнаты Салины – призрачная надежда все-таки найти пояс не покидала его уже вторую неделю. Дверь была открыта, Людвиг перешагнул порог и даже успел пройти несколько шагов, прежде чем оказался прижат к стене.
- Соскучился? – Салина опирался руками на стену по обеим сторонам от головы Людвига и насмешливо улыбался.
- Безумно, - улыбнулся рыжий в ответ.
- Рэй Фарсанте, я понимаю, что вы безумно самостоятельны, но я бы очень просил вас ставить меня в известность, если вы собираетесь уезжать куда-то более чем на полдня, - взгляд Хулио был просто ужасающе серьезен.
- Ты ведь собирался в порт…
- Я вернулся оттуда вчера вечером. В конюшне не хватало лошади.
- Лио, куда я мог уехать?
- Куда угодно, Вико, куда угодно. Ты же как ветер – сегодня здесь, завтра там. Откуда мне знать, что тебе не надоела Марикъяра и ты не подался гастролировать с первым попавшимся бродячим театром?
- Тебе это так важно?
- Нет, конечно, Вико, мне это совершенно неважно! Именно поэтому я сейчас прошу тебя больше так не делать. И именно поэтому я вчера весь вечер выспрашивал Берто, куда конкретно тебя кошки понесли, - голос капитана был абсолютно спокоен.
Рыжий опустил голову. В самом деле, он как-то совершенно не подумал, что кому-то может быть важным – куда и зачем он ушел. Герцог обычно себя такими вопросами не мучил. Ушел – значит, ушел. Вернется. Надо привыкать жить не одному. Привыкать. Чего Людвиг никогда не предполагал, так это того, что до этого он, оказывается, жил один. Открытие за открытием просто…
Теплые пальцы коснулись подбородка, чуть приподняли. Теперь взгляд черных глаз был каким-то усталым и немного ласковым. Рыжий усмехнулся.
- Я не собираюсь уезжать. Правда.
- Спасибо и на этом.
- Ты собственник, Лио.
- А разве я отрицаю? А ты – эгоистичный мальчишка, - он хмыкнул, отошел от стены и сел на кровать. – Уезжаешь куда угодно, а я, старый дурак, сиди и думай, куда и зачем, и вернешься ли вообще.
Людвиг подошел к нему, присел на корточки, взял его руку в свою, задумчиво поглаживая широкую ладонь.
- Тебе предоставлять отчет о каждой поездке?
Салина взял его лицо в ладони.
- Прекрати, ты прекрасно знаешь, о чем я. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Доволен?
- Очень, - Людвиг встал и протянул ему руку, понуждая встать. Запустил руку в темные пряди, легонько притянул его к себе и коротко поцеловал в губы. – Просто места себе не нахожу, пока не вытрясу из тебя какое-нибудь признание. Никуда я не уеду. Лио… пойдем купаться, – неожиданно предложил он.
- Хочешь все же нырнуть с утеса? – усмехнулся Салина.
- Такой шанс свернуть себе шею – я просто не могу упустить, - Людвиг рассмеялся и прижмурился, когда его очень привычно и почти по-хозяйски обняли за талию.
Уехать отсюда?
Капитан, какой вы смешной…
Для купаний подходил и пляж, защищенный скалами, и небольшая бухточка, довольно глубокая, зато уединенная и не облюбованная рыбаками. Пробравшись по горной тропе, можно было найти несколько достаточно плоских камней, на которых с успехом расположиться и оставить одежду.
Людвиг сидел на камне, деловито выжимая волосы. Плавать он умел и любил, но после каждого купания волосы просаливались, как селедка в бочонке, и обязательно вставали дыбом, если не промыть пресной водой. После каждого такого случая рыжий громогласно обещал обрезать волосы к кошкам. Обычно у шевелюры находились заступники.
Салина лежал на соседнем камне, подставляя спину жаркому солнцу.
- Он вообще-то информатор Отто, но это одно и тоже, – продолжал рассказ о поездке рыжий. – У него полно доверенных лиц по всему континенту, я даже иногда сам не знаю, где кто. Но на Марикъяре такой один, так что он заставил меня запомнить.
- Интересно, - пробурчал Салина, не поднимая головы. – Этот Отто – он же муж твоей матери?
- Да. Если ты о том, почему я не называю его отцом – то он сам запретил. Он считал, что не имеет право навязывать мне такое обращение. Он же бергер – педантичен до безобразия. – Людвиг тряхнул головой, стараясь забрызгать Салину. Тот даже плечом не повел. – Так что скоро я буду обеспечен заказами, а потом и деньгами.
- Дались тебе эти деньги, - капитан сел на камне и тряхнул головой.
- Ну они – средство к существованию. К тому же, работа занимает не так уж много времени. Недели две с дорогой.
- Весной я уйду в плаванье.
Вико повернул голову. Хулио смотрел на море, разглядывая горизонт, словно разыскивая там что-то.
- Восемь-девять месяцев, до самой осени.
Значит, остался только месяц лета, осень и зима. Смешно, но Людвигу показалось, что капитан уезжает уже завтра. Ощущение неожиданно не понравилось. А ведь пора бы уже привыкнуть, что в бочку меда обязательно кто-нибудь ливанет дегтя от души.
- Возьми меня с собой! – Людвиг переполз на соседний камень, нос к носу столкнувшись с задумавшимся капитаном.
- Вико, ты с ума сошел, еще столько времени!
- Тогда почему тебя уже это волнует? Возьми меня с собой!
- Ты хоть штурвал от каната отличаешь, грамотей?
- А ты меня научи, - Вико умостился рядом. – Ты же капитан, ты должен знать, как учить таких как я, идиотов.
- Вико, девять месяцев!
- Ну и что?
- Ты хоть раз был столько на корабле?
- Я путешествовал с бродячим театром. Ну что тебе стоит, в самом деле, если я что-то не выучу – оставишь меня здесь…
Салина прижал его к себе, поглаживая пальцами рыжие волосы.
- Сумасшедший мальчишка… Ты же за зиму десять тысяч раз передумаешь.
-Ну вот тогда и посмотрим, - Людвиг усмехнулся и прихватил зубами близкую мочку уха с круглой серьгой. Хулио прижмурился и коротко вздохнул.
- Аргумент… Все, прекрати меня искушать.
- Почемуууу?
- Потому что ты весь просоленный. Как селедка в бочонке. А селедки слегка не в моем вкусе, знаешь ли, - он рассмеялся и взъерошил рукой рыжие волосы. – Высохнешь и покроешься коркой соли. Тебя сначала надо отмыть. А что касается плавания… Если ты обещаешь учиться – то пойдешь ко мне знаменщиком. Ты ведь умеешь ходить по канату?
- Хоть куда.
- Не хоть куда, а куда я скажу. Впрочем… мне нравится, что ты хоть что-то хочешь изменить, а не просто вернуть.
- Я вырос в твоих глазах? – насмешливо поинтересовался Вико.
- Ужасно, - засмеялся Салина. – Все растешь и растешь. Как на дрожжах. Пошли, дома скоро обед подадут. А ты уже весь белый от соли.
- Лио, ты не любишь блондинов?
- Не очень. Ты мне и так нравишься.
- Тогда я, пожалуй, отмоюсь.
- Сделай милость, - Салина поднялся с камня, прихватил рубашку и двинулся к тропинке. – Если я обнаружу в своей постели какого-то подозрительного блондина – я не переживу.
…
Котелок покачивался над огнем – едва-едва, как раз так, как было надо. Почему-то если оставить его висеть спокойно, все начинало выкипать. Людвиг предпочитал варить глинтвейн именно так - в камине. Привычка, наверное, но выходить на улицу настроения не было, несмотря на то, что ночь была теплой. Хулио опять сорвался куда-то по делам – пока брата не было, приходилось выполнять некоторые его обязанности. Капитан мог вернуться сегодня, а мог и заночевать где-то, чтобы не тащиться ночью по дорогам. Поэтому его решили не ждать.
Корица, гвоздика, душистый перец, имбирь – и вино, конечно. Глинтвейн, изобретение северян, отлично подходит и для юга тоже. На юге ведь тоже есть такие вечера – длинные, темные.
Рыжий помешивал вино и молчал. Берто устроил себе целое гнездо из одеял, и сейчас напоминал какую-то странную взъерошенную птицу.
- Вико, - позвал он.
- Да? – откликнулся Людвиг, прекращая помешивать вино.
- Ты собираешься снова стать вором?
- Снова стать? Знаешь, а я и не прекращал им быть. Только почищу старые связи и все – снова можно принимать заказы.
- Расскажи.
Людвиг усмехнулся. Вечер располагал к бабушкиным сказкам.
Рыжий аккуратно снял котел с огня. Зачерпнул вина и разлил по двум чашкам. Берто принял чашку из его рук, пригубил вино.
- Замечательно!
- Меня учил Отто. На севере часто делают вино с пряностями – первое дело, чтобы согреться, да и просто вечер провести. Что тебе рассказать? Как становятся ворами?
Молодой человек кивнул.
- Знаешь, пока мы с тобой не познакомились, я думал, что вор - это не профессия. Ну, как, бывает, крадут что-то, когда денег нет, или что-то компрометирующее ищут в чужом доме… Но чтобы вот так, как ты – никогда не думал.
- Ну, заказывают же убийства? Почему бы не заказать воровство?
Берто хмыкнул.
- Лично я ни того, ни другого не заказывал.
- Не сомневаюсь. Ну, раз уж такой вечер, я могу тебе рассказать.
Людвиг рассказывал сказку. Потому что такие вечера предназначены именно для сказок – длинные, темные, одинокие вечера. Неважно, что они сидят вдвоем – привкус одиночества все равно остается. Людвиг за последнее время снова привык быть не один. Какими, оказывается, длинными могут быть вечера без одного человека. Длинными, темными и скучными, словно часы тянутся и тянутся, а утро все не приходит. И единственный способ приблизить его – это лечь и заснуть. Но он же не обязан быть с тобой, Вико. У него свои дела, он может и заночевать где-то там – он же не знает, что ты ждешь его. Ждешь почти каждый вечер, с того самого дня, когда он впервые оказался в этом доме. Потому что ты знаешь, что его можно дождаться. Ужас что такое – эти вечно сбывающиеся надежды.
Остается только рассказывать сказки…
В общем-то, эта история и была чем-то похожа на сказку. Только в сказках к сироте с ребенком приезжает красивый мужчина и остается у нее навсегда, невзирая на ребенка. Мужчина богат, и он совершенно случайно – тоже северянин, как и отец мальчика. Но совпадение исключается – у Отто белые, выгоревшие волосы, а у того незнакомца они были ярко-рыжими. Такими, какие сейчас у его сына.
- Отто было у нас скучно. Он тогда уехал из Бергмарка насовсем – его очень долго и тщательно искали. Ввязался в авантюру, в которую не следовала соваться. Думал скрыться в Кэналлоа, но влюбился в мою мать. И решил остаться.
- И бросить все?
- Все не вышло, - Людвиг усмехнулся. - Соберано Алваро узнал о том, что в его стране обосновался дриксенский вор, и стал давать ему поручения. В обмен на защиту. Отто не возражал.
Берто выбрался из кокона одеял и сам разлил глинтвейн по чашкам.
- Он учил меня, - Людвиг принял чашку и благодарно кивнул. – Сначала неявно. Меткость тренировал, учил ходить по канату и открывать шкатулки с секретом. Мне нравилось. Знаешь, всем мальчишкам нравится разыскивать клады, преодолевать препятствия на пути к цели… Он научил меня открывать самые разные замки – на дверях, на окнах, в шкатулках и шкафах. У нас от дома тогда даже ключа не было – только отмычки. Моя комната запиралась каждую неделю по-разному. Я постоянно бегал по рощам у Алвасете в поисках кладов. Не знаю, если честно, как мы с Рокэ тогда лбами не столкнулись.
Берто фыркнул.
- А потом, уже лет в четырнадцать, когда я начал выполнять задания вместе с ним, даже отдельные заказы – я вдруг понял. Мне можно было быть только вором – меня так воспитали. Я не смогу стать блестящим фехтовальщиком – только хорошим, и то надо заказывать оружие по руке. Не смогу регулярно и тяжело работать, не смогу подолгу сидеть на одном месте… Меня заточили совершенно по-другому. Для Отто это, наверное, тоже стало неожиданностью. Вряд ли он сознательно воспитывал свое отражение. И тогда я сбежал из дома.
- Куда?
- Куда глаза глядят. У меня тогда были собственные деньги. Пристал к бродячим актерам, стал канатным плясуном. Жонглировать я там научился, фокусы показывать. Это был небольшой театр на колесах – знаешь, такие колесят по дорогам, показывают небольшие спектакли, народ развлекают… Я был с ними три года. Мы колесили по стране, выступали.. Было здорово.
- А почему ты вернулся?
- Соскучился. Или смирился, - Людвиг вздохнул. – Обидно, конечно, что мне не стать никем, кроме как вором, но что ж поделаешь? Знаешь, мы тогда стояли в Олларии. Сборы неплохие были, зрителей полно… И вот я как-то сидел на крыше нашего балаганчика, и мимо шла девушка с целой корзиной гранатов. Крупных, красных – как будто только что с дерева. Она споткнулась и просыпала их. Целый водопад гранатов выкатился на мостовую. А я вдруг понял, что ужасно скучаю по дому. По нашим гранатовым рощам, по саду, по матери и Отто… По Алвасете – я любил наблюдать, как в замке по вечерам загораются окна, и как они гаснут ночью. И тогда я ушел. Слез с крыши, пошел к хозяину театра, сказал ему, что уезжаю, и уехал. Вернулся домой и стал вором. Что, - он засмеялся, глядя на Берто, - прозаично?
- Да нет, - юноша задумчиво смотрел в огонь. – Я вот никогда не злился оттого, что мне надо стать моряком. Я об этом с детства мечтал и знал, что так и будет.
- Не знаю, Берто… Может, мне просто хотелось иметь какой-то выбор. Ладно, к кошкам эти разговоры, давай я лучше расскажу тебе что-нибудь поинтереснее… Хочешь – сказку?
- Сказку?!
- Не хмурься, я знаю, что ты не ребенок, но у меня в запасе полно красивых легенд. А такой вечер грех не использовать…
...
Стук в дверь заставил рыжего подскочить. Он открыл глаза. Берто сладко посапывал в коконе из одеял, свечи догорели до половины, а посреди комнаты валялся почему-то огрызок от яблока. В дверь снова постучали. Людвиг закутался в плед и пошел открывать, недоумевая, кого это ночью принесло.
Нет, так не бывает.
Точно.
Это только в сказках и романтических историях люди предпочитают не заночевать на постоялом дворе, а гнать коня до самого дома. Да еще и не до своего.
- Ты мне кажешься, - сообщил Людвиг.
- Ну, - Хулио пожал плечами и улыбнулся. – Я буду и дальше казаться тебе на пороге, или пустишь в дом?
Рыжий схватил его за руку, втянул за порог и захлопнул дверь.
- О, да ты не один…- Салина кивнул на племянника.
- Мы не думали, что ты сегодня приедешь… - Вико обнял его со спины, зарываясь носом в черные волосы. – Но я очень надеялся. Пошли наверх, а? Не будем его будить.
Наверх вела приставная лестница. На чердаке была оборудована уютная комната, но предыдущий хозяин не стал приделывать к лестнице перила. Людвиг разделял его точку зрения – так вся эта конструкция занимала меньше места.
- Устало выглядишь, хотя по делам сегодня бегал именно я, - Салина уселся на кровать и потянулся.
- Ничто не утомляет так, как безделье, мой дорогой капитан, - рыжий уселся рядом. – А я весь день только и делал, что ждал тебя.
- Неужели? – прищурился Салина.
- Ужас, правда? – притворно вздохнул Людвиг.
- Нет, почему же – мне нравится, - Салина усмехнулся и улегся на постель, увлекая рыжего за собой.
- Собственник, - вздохнул Вико. Устроился поудобнее, положил голову ему на плечо и снова вздохнул.
- Эй, птица, - Хулио ласково взъерошил рыжие волосы.
- Да просто весь день думал о том, что ты кругом прав. Я действительно не умею быть довольным. Знаешь, как в старой легенде. Мне Отто рассказывал. Легенда про Апельсиновый остров.
Салина усмехнулся и перевернулся на бок, готовясь слушать.
- Я становлюсь официальным сказочником этой семьи, - посетовал рыжий.
- А ты не отвлекайся, рассказывай.
- Когда-то давным-давно в северном море постоянно бушевали шторма. Многие отважные моряки пускались в плаванье, пытаясь преодолеть свинцовые воды, но ничего не выходило. Море разбивало их корабли, словно щепки – никто не возвращался домой. – тихий голос воскрешал в памяти длинные рассказы у камина, серьезные детские лица, внимающие дядюшке или бабушке, ожидание чуда. Салина прикрыл глаза, чтобы продлить это ощущение – как будто тебе и правда рассказывают сказку, как в далеком детстве. – Множество отважных моряков погибло в этом море, и души их скитались над водой и не могли найти себе пристанища, ведь душа капитана принадлежит кораблю, а если корабль пошел ко дну, то душа не может быть свободна, пока последняя доска не превратиться в песок. Печально летали призраки над серыми волнами, предупреждая других смельчаков, пускавшихся в плаванье. И боги решили, что это несправедливо. Ведь эти люди отважно сражались со стихией. И тогда боги создали остров – прямо посреди страшного северного моря. Они сделали его теплым - души никогда не чувствовали смертного холода. На острове не было времени – ведь там, где время, там и смерть. Там было все, чего может пожелать человек.
- Рассветные сады? – хмыкнул Салина, не открывая глаз.
- Ну примерно, - Вико кивнул. – Остров видели и с других кораблей, но не могли пристать к нему. Он словно парил над водой – корабль мог подойти настолько близко, что видны были рощи апельсиновых деревьев, но причалить никому не удавалось. Якорь не находил дна. А души моряков поселились там, - он замолчал.
- И что же такого страшного в этом острове? Довольно счастливая легенда.
- Но ходят слухи, - продолжил Вико, - что раз в год души уходят с апельсинового острова. Они должны снова проплыть на своем корабле, показывая безопасные участки пути, и снова погибнуть, чтобы воскреснуть на острове. Они должны помнить, что такое смерть, и ни о чем не жалеть. Такова цена. Потому что люди не умеют быть счастливы даже после смерти. Они всегда ищут лучшего, даже если живут на острове без времени и смерти, где есть все, что пожелает человек, и вечно цветут апельсиновые деревья. Человеку надо непременно помнить о том, как бывает, чтобы вытерпеть еще год Рассвета. Так рассказывал мне Отто, - он сбился с сказочного тона, снова улегся головой на подушку. – Так и я. Мне кажется, я просто не мог здесь оказаться. Глупо, правда?
- Отчего же, - Хулио погладил близкую щеку кончиками пальцев. – Вполне в твоем духе. Не бери в голову, Вико. Ты все равно сейчас никуда не уедешь, а потом это пройдет.
- А почему это я никуда не уеду?
- А потому что я тебя никуда не отпущу, - капитан усмехнулся, улегся на кровати поудобнее, притянул к себе Людвига и закрыл глаза. – Давай спать. Я целый день мечтал о том, чтобы вытянуться и уснуть.
Вико чуть улыбнулся, ворочаясь под тяжелой теплой рукой. Ну вот, опять. Как обычно. Все за него уже решили. Правда, по зрелом размышлении можно было сказать, что рыжему ужасно не хотелось ничего решать с самого начала. Ну и ладно.
…
Красиво. Вообще-то в голове должны были роиться немного другие мысли, но почему-то Берто подумал именно это. Кровать заливало солнце. Косой луч ложился на рыжие волосы Людвига, разметавшиеся по плечам. Хулио спал, лежа на спине и обнимая прильнувшую к нему тонкую фигуру. Лица Вико видно не было – только волосы, плащом укрывшие плечи, занавесившие лицо. И тонкая рука, которая обнимала капитана. В сцене не было ничего неприличного или постыдного, но Берто почему-то захотелось забрать эту дурацкую бумажку и спуститься вниз. Но было поздно – Людвиг открыл глаза.
Рыжий поднял голову с груди Салины и огляделся. Подмигнул Берто и начал предельно осторожно выпутываться из объятий. Вылез из-под руки Хулио, осторожно слез с постели и подошел к юноше.
- Ну, что у тебя с утра пораньше? – прошептал он. – Пойдем вниз, он вчера поздно приехал.
Разговор продолжился на кухне. Точнее, Людвиг сел на стул и приглашающее посмотрел на Берто. Тот молчал.
- Угу. А Лио мне говорил, какой у него проницательный племянник – прямо ничем его не удивишь, - рыжий фыркнул.
- И давно вы…
- С моего приезда, - Людвиг улыбнулся.
- Он на соберано похож, да?
Людвиг поднял на молодого человека очень серьезные глаза.
- Берто. Знаешь, я к тебя очень хорошо отношусь, но в следующий раз при подобной реплике ты получишь по зубам.
Молодой человек опустил глаза.
- Мне очень не хотелось бы слышать от тебя что-то подобное. Впредь.
Берто кивнул.
- Тогда забыли, - Людвиг беспечно улыбнулся и протянул руку. – Ну, что ты там так старательно в руках мнешь?
- Это было на столе, когда я проснулся, - Берто протянул ему запечатанный конверт.
Людвиг быстро вынул письмо, пробежал глазами и нахмурился.
- Тааак. Берто, иди домой, я позавтракаю здесь. От вчерашнего пиршества кое-что осталось.
Молодой человек махнул рукой и выскользнул за дверь. Людвиг взъерошил волосы и пошел обратно на чердак. У лестницы его поджидал капитан.
- Давно здесь стоишь? – поинтересовался Людвиг.
- С тех пор, как ты мне племянника испугал. Мальчик и не предполагал, что ты бываешь таким грозным, - Хулио улыбнулся.
- Да вот, бываю… - рассеянно сказал Вико, поворачиваясь и возвращаясь на кухню. Он подошел к вчерашней куче одеял у камина и с размаху плюхнулся на нее.
- Что-то важное? – поинтересовался Салина, гремя чашками.
- Очень. Меня вызывают в Кэналлоа. Заказ пришел.
- И что?
- И я поеду.
- Кто-то мне тут развивал идеи о том, что очень не хочет в Кэналлоа…
- А что делать? Лио, заказ не мог прийти так быстро. Я только несколько дней назад оставил свои координаты. Не могли они так быстро найти заказчика – все заказы шли бы по старому адресу, а потом уже переправлялись сюда. Значит, меня просто искали именно здесь. А значит, это важно.
- Думаешь, это Росио?
- Росио сидит в Олларии и наверняка еще не знает, куда я поехал, я тебя уверяю. Когда это его светлость интересовала моя воровская жизнь? – отмахнулся Людвиг. – Не знаю я, кто это. Скорее всего, дома что-то случилось. Надо ехать.
- Когда ты вернешься?
Людвиг подошел к капитану, так и стоявшему у плиты.
- Я вернусь через две недели. Если не вернусь, то найду способ передать сообщение. Честное слово, Лио. Я вернусь.
- Да не держу я тебя – езжай куда хочешь! – рассмеялся Салина. – Или думаешь, я буду сидеть в башне у окна и тебя ждать? Я уже не в том возрасте, мальчик. К тому же, у меня и башни нет.
-Действительно – не строить же тебе башню по такому поводу, - улыбнулся в ответ Людвиг.
- Когда ты уезжаешь?
- А когда идет корабль на материк?
- На тот, который выйдет сегодня в обед, ты еще успеешь.
- Значит, на нем и поплыву.
Салина пожал плечами и пошел к двери.
- Эй! – он обернулся.
Людвиг улыбнулся и приложил руку к сердцу.
- Я все равно вернусь.
Хулио насмешливо фыркнул.
- Я знаю.
…
В записке говорилось о том, что адресату следует прибыть в определенное место. Людвиг не соврал капитану – он прекрасно знал, кто позвал его в Кэналлоа.
Гранатовая роща шумела где-то выше по склону, а здесь было тихо. Непролазная путаница деревьев, трав и кустов – и только одна тропинка, петляющая между зарослей, ведущая на небольшую полянку. Поваленное дерево все еще было там – не сгнило за все эти годы. Когда-то на нем сидел соберано Алваро, предлагая бергерскому вору поступить к нему на службу в обмен на защиту его семьи. Потом, бесчисленное множество раз, здесь сидел и сам Людвиг, поджидая отчима. Как-то раз он даже завел сюда Рокэ – во время очередной бесцельной прогулки.
Листья уже начали подсыхать – все-таки конец лета. Кусты цеплялись за штанины, норовили осыпать сапоги шипами и прошлогодней листвой, затерявшейся в ветках.
Сколько времени прошло… Есть места, где все остается так, как было вчера. Неважно, когда это вчера имело место.
И Отто Вейнингер ничуть не изменился – обветренное лицо, так почему-то и не ставшее смуглым от загара, ослепительно-белые волосы. Только теперь в волосах больше седины и голубые глаза выцвели, побледнели.
- Здравствуй, мальчик, - Отто похлопал ладонью по дереву рядом с собой.
- Здравствуйте, Мастер, - Людвиг уселся рядом.
У них не было заведено бурно прощаться или здороваться – Отто учил его тому, что каждая встреча может быть последней, поэтому нет нужды устраивать из расставания и встречи ритуал.
- У вас есть для меня какое-то задание, Мастер?
- Есть. Но я позвал тебя не за этим, - Отто вздохнул. – К нам приходил дор Хуан.
«Дор» в его речи звучало нелепо – все-таки он был бергером, и спустя столько лет все равно говорил на кэналлийском с акцентом. Но называть Хуана иначе как «дором» было немыслимо.
- Он интересовался, где ты. Герцог Алва написал ему, что ты приедешь. Людвиг. Сколько раз я говорил тебе, что все дела надо заканчивать больше чем наполовину?
Рыжий вздохнул.
- Ты все поставил на одного человека – я не виню тебя, это твое право. Ты принял решение расстаться с этим человеком – и это тоже твое право. Но ты должен был закончить дела. Сильвия и я… мы всегда знаем, где тебя найти, я всегда могу вызвать тебя сюда. Мы можем и не знать, где ты – и это твое право. Людвиг, ты всегда был одиночкой, несмотря на то, что тебе просто необходимо к кому-то прибиться. Ты всегда один, ты все решаешь сам, и это, с одной стороны, хорошо. Если ты решил уйти навсегда – будь любезен почистить свои связи. Я не собираюсь делать это за тебя. Обрубать и сжигать твои мосты – уволь. Это совершенно не мое дело.
Людвигу было стыдно.
Наверное, в первый раз за многие и многие месяцы.
Действительно, молодец. Уехал, начал новую жизнь, завел роман и обо всем забыл. А на всех остальных – плевать. Эгоист несчастный.
- Живи, где хочешь и с кем хочешь, но эти люди заслуживают большего, чем обрывочных сведений о том, что рэй Фарсанте уехал на Марикъяру.
- Отто…
- Думаешь, я не могу проследить, куда именно ты отправился? Брось, мальчик, это ерунда, ты же знаешь.
- Отто…
- Сжигай свои мосты. И никогда не заставляй меня вызывать тебя по таким поводам снова.
Он поднялся и ушел с поляны. Людвиг остался сидеть на поваленном дереве, размышляя. Действительно, он всегда старался уйти, обрубив все связи, которые держали его. Любые знакомства – все это безжалостно бросалось, стоило только забрезжить на горизонте чему-то новому и неизведанному. В Алвасете явно этого не заслужили. Встав с дерева, рыжий прошел на тропинку и свернул вправо. Самая короткая дорога в замок. Ему ли не знать.
Раньше как-то не случалось вот так… Прощаться. Он всегда просто уезжал – вроде бы на пару дней или недель и пропадал – навсегда. Так было проще. Никому и ничего не приходилось объяснять. Сейчас все было по-другому.
- Ты ведь не собираешься становиться моими помощником, Лудовико? – проницательные глаза старого слуги смотрят с ласковой укоризной.
- Не собираюсь, дор Хуан.
- Передать что-то соберано?
Они часто играли в эту игру. «Передайте соберано, что я буду его ждать» - «Передай этому наглецу, что он может не дождаться».
- Не надо ничего передавать.
Казалось бы, должно было быть грустно.
Грустно не было. Алвасете был на месте – прекрасный замок, высокие башни, гранатовая роща… А стоит ли оно того?
Людвиг улыбнулся, прихлебывая шадди, сидя в своей прежней комнате в западной башне. Кое-какие мелочи – забрать, а вот гитару не надо, гитару оставить здесь.
А стоит ли оно того – возвращение?
И что считать возвращением – плавание сюда или уход обратно?
Ну... по крайней мере, на Марикъяре есть к кому возвращаться.
- Отто, у вас же было задание для меня, так?
- Если ты в форме.
Шутам такое не под силу. Сердце стучало, гоняя кровь по жилам с бешеной скоростью. Шуты такого не делают. Не пробираются ночью по темным коридорам чужих домов, не вскрывают тайники и не берут чужих писем. Шуты сидят у ног господина.
Ну и дураки они, скажу я вам.
Совершенно напрасно.
Потому что удовольствие от того, что стража все-таки выпила снотворное, тихий шаг по едва поскрипывающему полу, лунный свет в окошке, грозящий выдать – это прекрасно. Не сдающийся отмычкам замок. Прохладная шершавость писем, в которых, наверное, что-то важное. Холод ночного воздуха, обжигающий разгоряченную кожу. Людвиг улыбнулся, выскальзывая за ворота. Копыта коня обмотаны старым тряпьем – так, что не слышно цоканья по брусчатке. Все в доме еще спят и обнаружат пропажу еще не скоро. Когда сумеют открыть внезапно заклинивший замок. Но Людвиг будет уже очень далеко – вне пределов досягаемости. И так уже вторая неделя идет.
Жить хорошо, господа.
Жить – хорошо.
И вспомнить себя иногда – не такая уж плохая штука.
…
На Марикъяре – очень длинные вечера.
Внезапно выяснившийся факт неприятно удивил.
Оказывается, если проводить их в одиночестве над картой, как раньше – вечера становятся очень длинными. Кажется, что сумерки вползли во двор часы и часы назад – а все только опускается темнота. Опускается, опускается, и никак не может опуститься.
Эй, Салина, ты, часом, не стал романтиком?
Вот еще.
Вечера стали длинными, а ночи – короткими. Словно кто-то считает: раз, два, три - и уже солнце бьет в глаза. Что ж. Может, это и неплохо.
В конце концов, можно убить на карту весь вечер, а потом лечь спать.
Именно.
В доме было ужасающе тихо. Так тихо бывает только по утрам. По контрасту с днем, когда от гула голосов и мыслей иногда не разобрать.
А калитка скрипит так же.
Смазать надо бы.
Вико улыбнулся, орудуя в замке отмычкой. Ну что ж поделаешь, раз ключей не дали? Еще не дали. Не успели - эта мысль странно грела душу. Калитка, открыть ворота – немного, только лошадь в конюшню провести. И снова закрыть – мало ли кто по утрам вокруг дома шляется?
Рыжий легко взбежал по лестнице, мимоходом заглянул в свою комнату. Сбросить сапоги и вещи оставить.
Несколько шагов по коридору . Обратно к лестнице – и повернуть налево. Обратный отсчет дверей – раз, два, три.
Кровать, придвинутая к стене. Хулио как-то говорил, что это флотская привычка: настолько привыкаешь спать на привинченной кровати, что и в родном доме кровать к стенке придвигаешь.
Людвиг усмехнулся, сел на край кровати и осторожно опустил руку на одеяло – там, вроде, должно было быть плечо.
Реакция была мгновенной и однозначной. Руку словно сжали стальные клещи, а на Вико уставился растрепанный и не выспавшийся Хулио Салина. Юноша улыбнулся и помахал свободной рукой. Это тоже не осталось незамеченным – рыжий тут же был схвачен и упрятан к стене. Людвиг перелег поудобнее, устраиваясь на боку.
- Прошло две недели и три дня.
- О, ты считал…
- И где вы изволили шляться, сударь?
- Строго по делам, капитан, строго по делам!
- И как же ваши дела? – рука пробралась в ворот рубаки и начала споро его расшнуровывать.
- Отлично, сударь. Просто великолепно, - Вико скинул рубашку и забрался под одеяло, придвигаясь ближе к теплому со сна телу.
Лио улыбнулся, поглаживая рукой рыжие волосы.
- Вернулся все-таки?
- А ты сомневался?
- Ну, мало ли… может, в Алвасете ты встретил Алву, он поклялся тебе в вечной любви…
Теплые губы прижались к его губам. Поцелуй вышел совершенно не нежным. Вико оторвался от него, коснулся губами щеки и уткнулся носом в шею, прижимаясь ближе.
- Я тебя умоляю. Я сел на последний корабль, чтобы утром быть здесь. Я в твоей постели. К кошкам Алву в самом деле, а?
Салина рассмеялся, перевернулся, подминая юношу под себя.
- К кошкам Алву, - легко согласился он, склоняясь и целуя тонкую шею, прихватывая губами кожу.
- И кто тебе вообще сказал, что вы похожи? – Вико вплел пальцы в черные волосы, чуть вздрагивая от каждого касания жестких губ. – Вас даже в кромешной темноте любой дурак не перепутает. Заладили – похож и похож…
- А что – не похож?
- Да ну тебя к кошкам! – Людвиг засмеялся, лизнул близкие губы и притянул черноволосую голову к себе. Салина улегся на него, обнимая. Руки погладили бок, пересчитав выступающие ребра, легли на бедра и потянули вниз единственную уцелевшую деталь одежды. Губы спустились с шеи, остановились на ключицах и двинулись дальше – на грудь.
Наверное, неплохо, когда день именно так и начинается: горячее тонкое тело, плавящееся от прикосновений, смех вперемешку со стонами, открытое поцелуям горло… Бешеный стук пульса в висках, тонкие руки, обнимающие за плечи, прикрытые желто-зеленые глаза, медленные, не смотря ни на что, поцелуи – это доводит до грани и сводит с ума настолько, что сдержаться совершенно невозможно. Да и не нужно. Кому оно надо – сдерживаться?
Вико лениво целовал широкие плечи, вольготно разлегшись сверху. Салина не возражал. Возражать было лень и вообще не хотелось.
- Чуть не забыл, - усмехнулся рыжий, прижимаясь губами к лопатке. – Доброе утро.
Хулио хотел дотянуться до нахала и шлепнуть по… в общем, по тому, до чего дотянулся бы, но раздумал.
- Доброе утро, Вико, - он фыркнул в подушку. – Я начинаю понимать Росио. Шут – это и правда незаменимо.
- Нуууу… Знаешь, вот конкретно это в обязанности шута не входит и не оплачивается.
- Ну Вико, ты меня обижаешь. Заставлять тебя оплачивать такую малость…
- Салина!
- Что?
- Я тебя ненавижу, - смешок и чувствительный укус. Губы прихватывают мочку уха вместе с серьгой и тянут.
- Я тебя тоже, - с довольным стоном. – Вико?
- Мммм?
- Отпусти мое ухо!
- Вот еще.
- Ты пахнешь дорожной пылью. Так что поднимайся – мы идем купаться.
- Я не дойду до моря… И чем тебе помешала дорожная пыль?
- А кто говорил про море? Я просто не люблю на твоем теле посторонние запахи. Вико, ты знаешь, что такое морисская купальня?
- Ммм?
- О, юноша, вы многое потеряли. Поднимайся!
- Салина!
- Что?
- Я тебя ненавижу…
- Я тебя тоже, любовь моя… я тебя – тоже.
3. Часть III
- А что скажет Альмейда?
- А Альмейда скажет : «ЗАДОЛБАЛИ!!!»
Рыжий. Отцензуренные творческие планы.
- Я посижу здесь?
- А почему именно здесь? – порядка ради осведомился Хулио, поднимая голову от карты. – Потому что мне надо сосредоточиться. А внизу бегают слуги и готовят обед. А свой дом я одолжил Берто. Он там в подвале нашел какой-то лаз и теперь его исследует.
- Самое интересное – это почему ты не вместе с ним, - хмыкнул Салина. – Логично было бы, если бы ты сейчас ползал там, весь в земле и глине.
- Очень мне надо его изучать, - фыркнул Людвиг, садясь прямо на пол у окна и доставая какие-то плотно исписанные листы. – Я его сам прорыл несколько месяцев назад. В рамках превращения дома в воровское логово. Закрыл, замаскировал… А Берто нашел. Следовательно, плохо замаскировал. Пускай уж исследует, может еще чего найдет.
Хулио рассмеялся и махнул рукой.
- А твоя навигация – это сплошной ужас и тьма. С ней надо разбираться в спокойном месте.
- Это место было спокойным ровно до того, как туда пришел ты. Вико, ты уже две минуты болтаешь вместо того, чтобы дать заняться делом мне и себе тоже.
- Мне интересно – ты-то чего засел за карты? Вроде бы ты неделю назад громогласно заявлял, что, дескать, разобрался со всеми делами и теперь совершенно свободен?
- Ну, перед инспекцией не грех все проверить, - Салина разгладил карту и, оставив попытки заняться делами, поднял глаза на Вико. – Тем более, если инспекция намечается через месяц всего.
- Какая еще инспекция?
- Ты же всегда в курсе всех слухов? Его светлость регент задумал инспекцию флота. И сюда непременно завернет. Не то чтобы у меня было не все в порядке…Но срамиться перед Росио, сам понимаешь, неохота.
Людвиг отложил листы и повернулся к капитану.
- Рокэ приедет сюда?
- Ну да, примерно через месяц… - Хулио что-то прикинул в уме. – Пройдется по верфям, сюда заглянет. В целом, не думаю, что это надолго – у него в столице еще дела.
- Лио, можно я на это время смоюсь отсюда, а? – тоскливо протянул Людвиг.
- Слушай, Вико… - Салина встал из-за стола, подошел к рыжему и опустился возле него на корточки. – Какого Чужого ты так переживаешь? Насколько я понял, ты уехал от него по его же просьбе. Или ты как-то не так рассказал мне историю своего драматического отъезда из Олларии?
- Все я тебе рассказал, - Вико вздохнул. – Стыдно мне, если честно. Потому что поступил, как последний идиот.
- Так, я чего-то не понимаю… Он тебя выгнал?
- Выгнал… Лио, я тебя умоляю! Если бы я каждый раз, когда он меня выгонял, собирался и уезжал – наше знакомство продлилось бы очень недолго. Это был далеко не первый раз. А тогда… не знаю. Просто взял и уехал. Он же бесится. С каждым днем – все больше. Никого не подпускает, швыряется бутылками в камин, шадди пьет без остановки и ночами не спит.
- А ты тут при чем?
- А я, зная это – взял и уехал! Ты не понимаешь… Ему нужен кто-то, кто не побоялся бы подойти, заговорить, шадди ему принести в конце- то концов! Он всех отправил в Алвасете – даже Хуана! Весь штат слуг новый. Боятся его до судорог, между прочим – я их еле-еле приучил не вздрагивать, - Людвиг невесело усмехнулся. – Он бешеный, Лио. Как зверь в клетке. А я его оставил там. Одного.
Хулио сел рядом с ним, облокотился на стену и задумчиво побарабанил пальцами по полу.
- Скажи мне, он ведь сказал, что ты ему больше ничего не должен, так?
- Так.
- И ты уехал по собственному желанию – так?
- Так.
- Вико, я тогда одного не понимаю – почему ты все еще здесь сидишь… У тебя в голове ничего не изменилось, это же очевидно. Ты знаешь, - он усмехнулся, - что я не смогу тебя задержать. Почему?
- Потому что я устал, - Людвиг опустил голову. – Мне это все надоело. Изо дня в день. Шадди, бумаги, придворные… Утром, днем, вечером. Срывы. И я при нем – постоянно… Это тяжело.
- Не спорю. Но ты так и не ответил на мой вопрос – почему ты боишься его увидеть?
Людвиг молчал.
- Я тебе отвечу, - обманчиво-спокойно продолжил Салина. – Потому что ты до сих пор не решил. Пока что тебе нравится здесь, но вот приедет Алва, тебе покажется, что ты ему нужен, и ты снова уедешь за ним.
- Не уеду! – вскинулся рыжий.
- Тогда почему ты боишься? Угрызения совести? Не смеши меня, Вико! Ты зол на него, был зол, когда приехал, и зол до сих пор. И уехал ты от злости. От того, что тебе не уделяли внимания, которое ты так любишь… Не смог остаться на вторых ролях после государства.
Все это произносилось будто нехотя, спокойно, лениво. Салина продолжал сидеть на полу рядом с Вико, но правая рука нервно сжималась и разжималась.
- Ну и что, если так? Ты хоть знаешь – как это? Когда по целым дням ждешь хоть намека на то, что тебя замечают? Когда твои попытки как-то помочь в лучшем случае воспринимаются как шутка, а в худшем – вызывают недоумение? Когда не знаешь, когда тебе достанется поцелуй, а когда – приглашение выйти вон и не возвращаться? Я устал быть его тенью! Что в этом такого?! – Вико поднялся на колени, словно собираясь уйти.
- Ничего. Ничего плохого, Вико, - Салина спокойно поднялся, подошел к окну. – Ничего. Просто я не имею желания встревать в спор двух любовников. Вы без меня отлично выясните отношения. При таком накале чувств, знаешь… - он неловко усмехнулся.
- Я ничего не собираюсь выяснять, - Людвиг тоже поднялся, но к Салине не подошел.- Он меня сам выставил…
- Ты просто напоминаешь ему прошлое. Ты сам – живое напоминание тех дней, когда мы втроем могли спокойно сидеть в Алвасете и кутить дни напролет. Тех дней, когда он мог позволить себе связь с собственным шутом – и не выгнать его после этого взашей. Он не хочет этого помнить, Вико. Но это пройдет. Рано или поздно Росио опомнится. Ты терпел его столько времени - вряд ли ему захочется терять подобную преданность…Так что не переживай.
- Я не хочу возвращаться.
- А вернуться и нельзя. Ты все время бросаешь или пытаешься начать заново. Это невозможно. Как будет – так и будет.
- Почему ты вдруг об этом заговорил? – Людвиг провел рукой по лицу, словно стирая раздражение, и сделал шаг к окну.
- Так уж вышло, Вико, - Салина повернулся к нему. – Я же говорил тебе – вы сами прекрасно во всем разберетесь. Без меня.
- А ты?
- А я не имею ни малейшего желания быть таблеткой от Рокэ Алвы. Противно, знаешь ли.
- И что… мне следует уйти?
- Как хочешь, мальчик. Я не Росио, гнать не буду. Не люблю кидаться бутылками и прочую ерунду. Не в том возрасте. Как решишь, что тебе нужно, – разберешься.
Людвиг склонил голову на бок, рассматривая лицо капитана – словно впервые его видел.
- Я могу как-то доказать, что это не так?
- Зачем доказывать? Ты сейчас предпримешь героическое усилие, совершишь подвиг – но это ничего не изменит. Так что не трать силы.
- Лио…
Капитан не ответил. Он по-прежнему стоял у окна, спокойно смотрел на рыжего и молчал.
Просто молчал.
- Отлично. Ты думаешь, я здесь уже Чужой знает, сколько времени просто дурака валяю, так? Жду соберано, чтобы бросится на колени и прощение вымаливать? Снова уехать в Олларию, подавать шадди, ловить пули и терпеть, так?
Молчание.
- Может быть и так. Только если ты так считаешь, то здесь мне тоже делать нечего.
Молчание.
- Прощайте. Капитан.
Захлопнутая дверь.
Рука медленно разжималась. Постепенно темнели сжатые до белизны пальцы. На ладони остались лунки от впившихся в кожу ногтей.
Салина медленно, очень медленно, отошел от подоконника и двинулся к столу. Спокойно отодвинул стул, опустился на него. Посмотрел на карту.
Несколько ударов сердца в комнате было тихо. Так тихо, что было слышно чье-то дыхание. Спокойное, размеренное. Чересчур спокойное.
Потом со стола полетело все – и карта, и чернильный прибор, и листок с заметками.
Капитан опустил голову на руки и замер.
В комнате снова стало очень тихо…
…
Людвиг шагал к дому. Бездумно, ровным шагом, словно просто вышел прогуляться. К дому… Когда это место успело стать домом?
Уехать?
Не выход. Отъезд ничего не изменит.
Он совершенно не собирался ждать Алву. Просто… Просто ну не хотелось ему видеть Рокэ. Вообще. На момент разговора – так уж точно…
А сейчас? Сейчас, наверное, было уже все равно. Приезд Рокэ отошел на второй план, стал возмутительно неважен. Ну приедет он, ну посмотрит этак презрительно, скажет что-нибудь ехидное: знаем, проходили, слушали. И что? Ничего – уедет, как не было. Глупо полагать, что герцог Алва вдруг нежданно-негаданно позовет его с собой. Это уже какая-то слезливая история из репертуара придворной дуры – ах, любимый, поехали со мной, я так скучал. Ну-ну. Скучал он. Как же.
Да если бы и позвал… Людвиг на минуту представил герцога, каким он бывал на официальных выездах – надменный и холодный, как глыбы льда в северных морях. И его короткое: «собирайся, мы едем в Олларию». Хотя - это раньше было бы так. Сейчас, возможно, его бы спросили, не соблаговолит ли рэй Фарсанте покинуть Марикъяру и вернуться в столицу? Подумав, Людвиг понял, что рэй Фарсанте не соблаговолил бы.
Не лежала душа у упомянутого рэя к повседневным заботам на благо его светлости регента. Ну никак. Рыжий правда чувствовал себя свиньей из-за своего внезапного отъезда, но обратно не уехал бы никогда. Потому что стоит оказаться на корабле, на полпути к Кэналлоа, как станет ясно – ничего не изменилось. Все так же. То же болото – тягучее, засасывающее болото повседневной тоски и скуки, нежелания жить и нежелания умирать. Долги, вспышки гнева, злость и скука, скука, скука без конца… Серое небо, серый дождь, стучащий в окно, и серые дни – бесконечные, длинные, уныло-однообразные. Редкие вспышки веселья, безумия – почти прежнего, почти стоящего всего этого. Тяжело быть Рокэ Алвой. А быть рядом с ним – наверное, еще тяжелее. Но герцог-то великий герой, он и не такое может, а вот Людвиг всегда возражал против зачисления в летописи.
Но объяснять все это самому Рокэ Алве… Увольте. Такое как-то не объясняют. Не то чтобы Людвиг думал, будто правда придется объясняться – герцог обычно не снисходил к причинам поступков ближайшего окружения, но пока оставалась хоть малейшая возможность – рыжий предпочитал ее избежать. Если коротко – он боялся. Боялся не уехать, а просто пожалеть. Хотя бы на мгновение пожалеть о своем выборе и отравить себе неделю-две этой великолепной осени. Ведь обязательно же заметят…
Тьфу, пропасть. Уже заметили.
Вико помрачнел и зашагал быстрее. Какой прок во всех этих измышлениях, если Хулио его выставил? И шанса что-то объяснить ему точно не предоставят…
Какие все умные, дальше просто ехать некуда! Прозорливые, дальновидные… Ужас просто. Стоит слово сказать – уже выводов на целую речь, и все как один логичные донельзя. Конечно, только одна мечта есть у некоего бывшего шута – дождаться бывшего сеньора и радостно отбыть на родину! Других желаний нет! А здесь он так, дурака валял, дом для конспирации купил и обставил – конечно, что нам какой-то дом, у нас же один соберано на уме, других мыслей нет. Что там – завести себе постоянного любовника? Ерунда! Это так, от нечего делать. Разумеется, все это не имеет ровно никакого значения – это ведь все притворство. Просто ожидание, убийство времени – дешево и со вкусом.
Людвиг с ожесточением пнул попавшийся под ноги камень. Размечтался, идиот. Нашел себе свой Апельсиновый остров, Рассветные Сады на бренной земле. Нашел себе своего капитана – такого, каких просто не бывает… Расслабился. Рассиропился, сопли развесил почем зря. Ничего этого не было. Была побитая собака, которую пнули, и она, визжа, побежала под другое окно. Там ее приняли, приласкали, но уверены – как только вернется старый хозяин, она поползет вымаливать прощение. На брюхе. Потому что собака возвращается даже к побившему ее хозяину. На то она и собака.
Тропинка кончилась перед крыльцом. Дом. Двухэтажное маленькое чудо, которое уже успело поселиться в сердце. Вот странно – рыжий никогда не привязывался к домам, но этот… Маленькая кухня, спальня на чердаке, камин, погреб с прокопанным тайным ходом, скрипящие двери, которые откроешь только отмычкой. Дом. Апельсиновая роща, грядки, пара вишен и старая слива. Скоро вот урожай собирать…
Рыжий выругался. Уезжать не хотелось. Не потому, что обидно было оставлять нажитое – нет, с этим у Людвига всегда было легко. Просто глупо все это – срываться с места, бежать куда-то сломя голову, если все равно не умеешь сидеть на одном месте. Надо просто оставить себе место, куда можно вернуться. Вот и все. Выкинуть из головы Марикъяру – не сложнее, чем забыть, как тебя зовут.
А значит, повременим.
Судя по всему, Берто уже закончил свои розыски – из погреба никаких подозрительных шумов не доносилось. Зато в приколоченном к стене ящике нашлось запечатанное послание. Заказ. Как удачно, Леворукий и все его кошки! Вико быстро вскрыл конверт, пробежал глазами текст и ринулся собираться. Если поторопиться, то можно успеть до заката.
…
- Вы что-то путаете, - рыжий улыбнулся и пригубил вино. Вообще-то с заказчиками он не пил, но такое вино грех было не попробовать. Тем более, такой человек сочтет ниже своего достоинства что-то куда-то подсыпать. – Я не ловлю воров.
- Поймать вора может только вор, юноша, так ведь? – собеседник улыбнулся. – Я очень бы хотел разобраться в этой истории. Против профессионала, сами знаете – ни решетки, ни замки, ни охрана не спасут.
- Вы правы. Но если он профессионал, я смогу лишь сказать вам имя заказчика. У нас тоже есть свои правила. Я не трону исполнителя.
- Разумеется, я не прошу у вас невозможного! Всего лишь ваши рекомендации, цель и имя заказчика. Большего я не требую. Оплата будет щедрой.
Вико вздохнул. Он знал, что согласится.
В этот большой и светлый дом он приехал вчера. Встретили его как гостя, а не как наемника, что приятно удивило. Людвиг нечасто встречал такое отношение. Этого пожилого дворянина язык не поворачивался называть заказчиком – рыжему казалось, что его просто просят оказать услугу старому другу. По крайней мере, переговоры велись именно в таком тоне. Да и вообще, занятный был человек этот Энрико. Фамилию, кстати, как и титул, он так и не назвал. «Зовите меня Энрико, юноша». И у Людвига имени тоже не спросил. Одно удовольствие с такими работать, право слово, у Вико даже настроение слегка исправилось. Хотя это скорее потому, что он отъехал довольно далеко от дома и проблемы отступили на второй план. Сначала – дело.
Энрико был вторым сыном какого-то весьма знатного и богатого рода. Какого именно, Людвига не интересовало, но то, что заказчик очень и очень богат, можно было понять, только взглянув на его дом. Будучи не единственным наследником, Энрико так и не женился, детьми не обзавелся, а душу вкладывал в интересное занятие, которое, собственно, изначально и привлекло Людвига. Энрико делал кукол. Искусный резчик по дереву, он создавал настоящие произведения искусства. Большие (в рост человека) и совсем маленькие, на шарнирах и неподвижные, как статуи – его куклы не повторялись. Их покупали – иногда. Мастер редко расставался со своими произведениями, разве что подарить мог – совершенно бесплатно, да иногда брал заказы. По большой просьбе друзей.
Узнав об этом чудаке, рыжий просто не мог не захотеть хотя бы познакомиться. И кошки с ним, с заказом…
Но заказ тоже оказался не из обычных.
В доме маэстро кто-то шарил ночами. Что надо вору – было непонятно. В доме ничего не пропадало, куклы не портились, но как ночной гость заходил в дом, как выходил и что там делал – эту тайну не мог постичь никто. Возле каждой комнаты стояли караулы из слуг, сам хозяин не спал ночами и не расставался с пистолетом, но вора не могли не то что найти – даже увидеть. Видны были только следы его прогулок – пятна грязи на полу, один раз – разбитая ваза. Причем разбитая так, что никто не услышал.
Неделя в прекрасном доме с вежливым хозяином, проведенная в поисках неуловимого вора.
Прекрасно.
То, что надо.
…
Для начала следовало выяснить, как вор пробирается в дом. Что ищет – это уже дело десятое. Тем более, пока еще ничего не пропало.
Усадьба пряталась за довольно высокой изгородью. Ворота на ночь запирались, да и днем их особенно никто не распахивал. Но это как раз были мелочи – через любую изгородь можно перебраться, а уж если по другую сторону растут такие прекрасные, высокие деревья с такими удобными ветками… Тут и ленивый сможет. Хозяйственные постройки располагались довольно далеко от дома, так что прятаться там смысла не было – все равно заметят, когда пойдешь через двор, потому что как раз он-то из окон просматривался великолепно. К тому же имущество Энрико охранял довольно большой штат плечистых молодцов, каждый из которых в бою чего-то стоил.
Итак, что мы имеем?
Двор, который отлично просматривается из окон и ночью патрулируется охраной. Особенно не погуляешь. Тем более при луне.
Дом. Два этажа, большинство комнат заперты, будешь ходить, не зная переходов – заблудишься и станешь фамильным привидением.
Вопрос: как можно пробраться в дом так, чтобы изрядно там нашуметь, но не попасться на глаза охране, когда входишь и выходишь?
Мда…
Людвиг устроил себе небольшое, но уютное гнездо на дереве, с которого отлично просматривался весь двор, выпил шадди для бодрости…. И всю ночь бездарно сидел на дереве. Никого. Никого кроме патруля, исправно обходящего дом. Энрико вообще очень грамотно организовал охрану. Помимо его кукол в доме имелась также коллекция оружия, фамильные драгоценности и прочее богатство, к которому Энрико был равнодушен, но терять не хотел.
Ни одной лишней тени, никаких подозрительных шорохов – ничего! А ведь Людвиг выбрал крайне удобный пост. Он бы уверен, что заприметил все подходы к дому – откуда вообще можно было бы забраться.
И никого.
Чудеса, право слово.
Следующий день был посвящен детальному осмотру дома. На крыше не было следов от «кошки». Подоконники тоже не радовали глаз следами крючьев. То есть на второй этаж по стенам никто не взбирался. Если, разумеется, вор не умел прилипать к стенам. Значит, на первый этаж. На кухне всю ночь заседали охранники. Ничего крепче воды не пили, снотворного в воде не наблюдалось – иначе сменщики бы заметили. Помимо кухни и комнат для слуг, на первом этаже находилась мастерская. Энрико лично провел Людвига по коридору и распахнул перед ним неприметную дверцу.
- Ее запирают утром и отпирают вечером, - пояснил он. – Ночью здесь открыто, я часто работаю ночами. Но вор здесь ничего не тронул.
Рыжий кивнул и перешагнул порог. Тут же закружилась голова. Куклы, куклы… маленькие, средние, большие – в человеческий рост. Разные наряды, разные лица – смеющиеся, грозные, грустные… Тонкие руки, отполированные лица, искусно нарисованные глаза.
- Вам нравится? – улыбнулся хозяин дома.
- Великолепно! – Людвиг вздохнул.
Посреди комнаты стояла замечательно выполненная модель корабля. Флаги, паруса, канаты – казалось, что сейчас из каюты выбегут крошечные матросы. В углу застыла девушка – закрытые глаза, печально склоненная голова, скрещенные на груди руки. Почти как настоящая. С полок ухмылялись маленькие куклы на шарнирах – рыцари, дамы, бедняки и нищие, аристократы при крошечных шпагах, короли с коронами на головах… настоящее царство – неподвижное, но не мертвое.
Рыжий стряхнул наваждение и принялся осматривать комнату. Только стол, стул и инструменты на столе. Ничего лишнего. Спрятаться просто негде.
В этот же вечер они пили вино, сидя в кабинете Энрико.
- Честно говоря, пока никаких следов вора я не обнаружил.
- А я вас не тороплю, - хозяин не спеша смаковал вино. – Мне важно знать, что происходит. Вы просили неделю, а она еще не прошла.
- Только два дня, - улыбнулся Вико.
- Только два дня, – хозяин дома задумчиво повертел в пальцах бокал. – Я видел, как вы смотрели на моих кукол, юноша. Знаете, я бы мог предложить вам работу.
- Работу?
- Ну да, - Энрико поставил бокал и внимательно посмотрел на рыжего. – Я редко продаю своих кукол, это верно, но в столице у меня есть небольшая лавка. Разумеется, я закрыл ее с первыми признаками смуты, но сейчас хочу восстановить. Мои куклы пользовались успехом, думаю, и сейчас дела пойдут хорошо. Видите ли, юноша, - он вздохнул. – Считается, что наследнику богатого рода не к лицу заниматься ремеслом или торговать. Но я нарушил первое правило, почему бы не нарушить и второе? А вам я бы предложил заведовать этой лавкой.
- Можно узнать, почему? – хмыкнул Вико.
- Можно, - улыбнулся Энрико. – Вы сами похожи на моих кукол. Посмотрите на досуге – найдете несомненное сходство.
Людвиг фыркнул.
- Подумайте. Я вас не тороплю, но вы всегда сможете меня найти.
- Может быть.
Где же этот вор, кошки б его взяли?
Рыжий валялся на кровати в гостевой комнате и перебирал в уме варианты.
Значит, так. Ничего не тронуто, не сдвинуто, всех убытков – разбитая ваза. Прелесть. Вора никто не видел, ночью он не пробирался, а если и пробирался – то так, что его никто не видел. Даже Людвиг. Прелесть вдвойне. При этом вор явно был. Вчера нашли еще следы на полу в кухне. И пирог, между прочим, кто-то унес с собой.
Вор, крадущий пироги.
Это что-то новое…
Людвига охватил охотничий азарт. Хотелось поймать этого неуловимого любителя пирогов и посмотреть, как он так на стены взлетает, что следов не остается.
О том, что будет потом, Людвиг по привычке старался не думать. Но идею с магазинчиком бережно сохранил в памяти. Кто его знает, как жизнь повернется.
Еще к нему еженощно стала наведываться бессонница. Одеяла сбивались в комок, подушка летела на пол, а рыжий глядел в потолок и не мог уснуть. Днем, кстати, спать тоже не хотелось. Чего-то не хватало. Сильно не хватало, надо заметить.
Прошло всего ничего, а Людвиг уже скучал. По длинным вечерам, которые проходили за неспешными разговорами, пересказами морских баек и сочиненных легенд. По неспешным прогулкам – когда выдавался редкий, ничем не занятый день. Надо же, оказывается, даже по ожиданию можно скучать. Ожидание бывает разным. Людвиг вспоминал, как сидел на куче одеял перед камином, помешивая в котелке очередной отвар. И ждал. И мог ждать почти всю ночь – потому что знал, что дверь обязательно откроется, тихо повернется на смазанных петлях и снова закроется. Только в комнате их будет уже двое.
Тоска вылезла из угла и принялась точить когти. Рыжий приглушенно застонал и уткнулся лицом в подушку.
Ну как все было здорово, а?
Три года ты носишься со своей неземной любовью по всем оврагам и буеракам, куда эту любовь соизволит занести. Три года терпишь все выверты великолепного характера, потому что он такой, его не переделать, а ты и такого любишь. Три года ты знаешь, что в любой момент тебя могут выставить и не попросят прийти обратно, даже если очень захотят сами. Три года изображаешь чье-то отражение в зеркале. Где-то полгода ты абсолютно, незамутненно, сумасшедше счастлив и неизвестно, кто тут кого соблазнил, потому что вам просто хорошо. А потом – все по новой. И в один прекрасный день кончается и это. Ты понимаешь, что устал. Тебе двадцать лет и ты устал нести любовь, как знамя, зная, что с другой стороны к тебе – только привычка. Не больше. Не меньше, конечно, а если знать человека, так это и вовсе много, но все равно - просто привычка.
И тебя выставляют.
Так, как всегда снилось в кошмарах – в одночасье. И тут начинаются проблемы. Ты понимаешь, что уже забыл, какой ты на самом деле. Что ты за три года умудрился забыть, как вообще жить и зачем это надо. Бежишь, куда глаза глядят.
И наталкиваешься на нечто. И начинаешь вспоминать. Все заново.
Как это – когда на тебя не плевать, когда тебя ждут и хотят, чтобы ты вернулся. Когда ты никого не раздражаешь, и кто-то просто рад тому, что ты есть. Когда кто-то возвращается к тебе – просто потому, что хочет видеть. И вообще хочет тебя – всего, без остатка. И это так ужасно здорово, что просто не веришь.
Ну и правильно не веришь.
Потому что одного упоминания о прошлом достаточно, чтобы все это закончилось.
Тьфу…
Утро было омерзительно солнечным. Бессонница оставила рыжего к рассвету, а привычка заставила подняться через три часа. Он совершенно не выспался – пришлось выхлебать на кухне еще чашку шадди.
Во дворе суетилось уйма народу. Вико и не предполагал, что в таком доме может уместиться такая толпа. Сновали слуги, важно шествовали охранники, молоденькие служанки то и дело пробегали через двор, не забывая кинуть на Людвига взгляд из-под ресниц. Ужас. Чистый муравейник. Как в таком гвалте еще и воры…. Стоп! Стоп-стоп-стоп…
Этот день был занят наблюдением. Людвиг был везде, каким-то образом успевая и на кухню, и в караулку, и на верхние этажи. Кое-где клялись, что видели рыжего вора в двух местах одновременно. Энрико, вышедший во двор позвать Людвига к обеду, уловил только рыжую молнию, на ходу поздоровавшуюся, но тут же скрывшуюся за поворотом.
К вечеру начала кружится голова и подкашиваться ноги, но Людвиг был доволен.
В дом невозможно забраться ночью, оставаясь незамеченным.
Днем во дворе куча народу и далеко не все знают друг друга в лицо.
На первом этаже днем не протолкнуться.
Замирает вся эта канитель вечером и возобновляется следующим утром.
И, кстати говоря, мастерскую на первом этаже и правда отпирают вечером и закрывают утром – никто не знает, когда хозяин решит поработать.
К вечеру Людвиг был до неприличия доволен.
Дом постепенно затихал.
Надо и в самом деле заканчивать это все.
В мастерской было темно и тихо.
- Ладно тебе уж. Отомри, - тихо предложил Людвиг в пространство.
Пространство молчало.
- Да хватит изображать из себя невесть что, я все равно запомнил сегодня днем все куклы в человеческий рост. И тебя здесь не стояло.
Кукла, изображавшая молодого человека с закрытыми глазами, открыла глаза и вышла на середину комнаты.
Превосходный грим – Людвиг залюбовался. Даже разводы видны, как на настоящем дереве. С ума сойти. Профессионально.
- И не убегай, пожалуйста. Мне поручено только узнать имя нанимателя и его цели. А гонять тебя по двору не входит в мои планы.
Кукла наклонила голову.
- А как ты догадался? – голос оказался совсем мальчишечий, высокий и ломкий.
- Эту комнату запирают утром и отпирают вечером. Пробраться в дом в общей толпе, потом пересидеть где-то до того, как все затихнет, нанести грим в укромном уголке, быстро пробраться сюда и подождать, пока все заснут окончательно. И ходи, сколько хочешь. А куклы все равно по всему дому расставлены. Единственное что – откуда ты знал, когда хозяин решит поработать?
- Предупреждали. Его управляющий. Он меня и нанял.
Мальчишка-актер. Хороший актер, кстати. Людвиг даже позавидовал слегка – он бы точно так не смог. Играть куклу – особое умение.
…
Наутро все прояснилось. И управляющий, который отвлекал вором всех для того, чтобы никто не провел обещанную ревизию и не выявил огромную денежную дыру. И мысли этого управляющего, который решил тихонько перетаскать большую часть антикварной коллекции, но успел только сделать небольшой склад на окраине рощи, у изгороди. И вся запутанная история с его планами, как он нанимал вора, как планировал побег… Вико понял, что если бы с самого начала пытался разобраться не «как все это случилось», а «почему» - то, наверное, сломал бы голову. Ну их, этих интриганов, никогда Людвиг ничего не понимал в хитроумных планах…
Напоследок Энрико повторил приглашение. Но Людвиг знал, что никуда не поедет. В самом деле, взрослеть пора. Нельзя вот так просто уезжать из дома. По крайней мере уж повидаться с Берто… Рыжий, кому ты врешь? При чем тут Берто…
- Я взял на себя смелость… - Энрико держался загадочно. Гонорар был уже выплачен, тогда что в свертке?
Леворукий и все кошки его…
Деревянная кукла. Высотой примерно до колена. Шарниры. Рыжие волосы. Зеленые глаза прорисованы тщательно – щурятся, как на солнце. Пестрая одежда бродячего актера.
- Спасибо.
- Не за что. Я начал работать, как только увидел вас.
- Все равно… - Людвиг тепло улыбнулся. – Спасибо.
Потом развернулся и зашагал к конюшне. Не оглядываясь.
Никакое прошлое не имеет права влиять на настоящее, если его не просят. Домой-домой. Четыре дня прошло, в самом-то деле…
Ужас.
Нельзя так опаздывать к обеду.
Во дворе было неожиданно тихо.
Людвиг заподозрил неладное, когда даже у конюшни его не встретил расторопный конюх, не говоря уже о привратниках на воротах. Конечно, проверка – она везде проверка, но начинать так бегать за две недели до приезда регента как-то рановато.
Он пожал плечами и сам завел лошадь в конюшню.
В доме тоже было слишком тихо. Начиная подозревать что-то очень нехорошее, рыжий поднялся на второй этаж и без стука открыл дверь в первую комнату от лестницы.
Первое, что бросилось в глаза – пустота. На стенах в комнате Салины висели карты, на кровати и стульях валялась одежда, а на столе вечно валялись какие-то мелочи. Сейчас же кровать была идеально застелена, карт не было, а стол – чист. Зато посреди комнаты наблюдались два больших сундука. Сам Салина стоял у окна и задумчиво рассматривал какой-то запечатанный конверт.
- Берто, я тебе говорил – уйди! – рявкнул он, не оборачиваясь.
- А это не Берто.
Хулио резко повернулся. Людвиг понял, что не надо было уезжать. Сейчас вот придется исправлять все, что за четыре дня надумал этот невозможный человек. А, судя по сундукам, думал он много о чем.
- Ты куда-то собираешься? – он кивнул на собранные вещи.
- Да, - серьезно ответил капитан. – Меня переводят в Хегсберг.
Он подошел к столу и положил на него конверт, который до этого вертел в руках. Людвиг не отходил от двери – только закрыл ее за собой.
- И надолго?
- Не знаю.
Разговор завял. Людвиг как-то совершенно не так представлял свое возвращение. Почему-то казалось, что он вернется, и все как-то само собой уладится. Мда, рыжий. Пора бы уже уяснить, что само собой ничего и никогда не делается.
- Людвиг… - обращение резануло слух. – Я не хочу, что бы ты думал, что тебе надо уезжать отсюда. Тем более, сегодня вечером меня уже здесь не будет.
- А я никуда не собираюсь уезжать.
- Тем лучше, - Салина пожал плечами и снова повернулся к окну.
Рыжему очень хотелось хорошенько надавать себе по лицу. Но за это время Хулио мог и уйти из комнаты. А этого допускать было нельзя.
- Лио…
Салина обернулся. Спокойно, неспешно подошел обратно к столу, облокотился на него и выжидательно посмотрел на Людвига.
Рыжий аккуратно положил дорожную сумку на пол. Подошел к капитану почти вплотную и привычно уткнулся носом в плечо.
- Прости.
Теплая рука легла на затылок, погладила волосы. Людвиг вздохнул и поднял голову.
- Тебе не за что просить прощения, Вико, - Салина по-прежнему был убийственно серьезен. – Решение есть решение.
Несколько секунд ушло на то, что бы осознать смысл сказанного. Так он что, все еще думает… ?
- Капитан! – рявкнул Людвиг, мгновенно забыв о всяческих раскаяниях и сожалениях. – Какое к кошкам решение?! Какой к Леворукому Хегсберг?! Я к тебе вернулся!
Салина застыл. Рука спустился на шею, и неожиданно сжалась – не сильно, но крепко удерживая.
- Ты уверен?
- Да! А ты собираешься в Хегсберг!
- Ну, Вико, - капитан глубоко вздохнул и едва заметно улыбнулся. – Если ты убежал неизвестно куда, почему я не могу уехать?
- Я выполнял заказ! Закатные твари… - Людвиг вцепился в него руками, прижимая к себе, утыкаясь носом ему в шею. – Я не хочу, что бы ты уезжал, - пробурчал он. – А то придется ехать за тобой на север, там мы опять поругаемся, на радость Вальдесу, и все это будет продолжаться бесконечно…
- Вико…
- Что?
- Повтори.
Людвиг поднял голову.
- Я не собираюсь никуда уезжать, я прошу у тебя прощения, и если ты все еще собираешься в Хегсберг, то я буду нагло требовать задержки хотя бы на три дня!
Салина улыбнулся.
- Почему только на три?
Людвиг прищурился.
- А ты дашь больше?
Хулио прижал его к себе, ухмыльнулся и жарко поцеловал.
- Гораздо… - выдохнул он, на секунду отрываясь от губ. – Если уж мое рыжее чудовище на этот раз предпочло меня…
- Оно и не сомневалось особенно, - заверил Людвиг.
- Ну-ну, - прищурился капитан, поглаживая ладонью узкую спину. – Только уехало куда-то на четыре дня.
- Прости… А ты уедешь в Хегсберг?
- А ты против?
- Капитан, я ужасно против! – Людвиг потерся носом о близкую щеку, чуть ли не мурлыча. – Просто выразить не могу, какое возмущение вызывает во мне это ваше решение! Хочешь – я лично напишу Альмейде?
Салина расхохотался, видимо, в красках представив себе эту картину.
- Ага. И причину укажи.
- Укажу. Прошу считать недействительным приказ о переводе маркиза Салины. По причине моей любви к вышеозначенному маркизу и нежеланию отпускать его куда-либо в течение ближайшей жизни. Подпись: рэй Фарсанте.
- Рамон будет в восторге.
- Я не сомневаюсь, - Людвиг ловко схватил со стола письмо. – А это оно? В смысле, приказ о переводе?
Салина кивнул, зарываясь носом в рыжие волосы.
Людвиг ловко вскрыл печать. Вчитался в текст. Не поверил. Перечитал еще раз. И громко расхохотался, утыкаясь лицом в плечо Салины.
- Вико, ты что?
- А ты посмотри… - простонал рыжий, вслепую пихая ему в руку письмо. – Приказ... о переводе… ну у вас и Альмиранте…!
Салина взял письмо, другой рукой осторожно прижимая к себе рыжего, и вгляделся в ровные строчки.
Приказ о переводе, надо заметить, был составлен в весьма неформальном тоне. Хулио почти видел Альмейду, раздраженно хватающего лист бумаги и обмакивающего перо в чернила.
«Ротгер!
У меня совершенно нет времени с этим разбираться, так что посылаю его тебе. Думаю, морская прогулка этому идиоту не повредит. Дай ему по шее хорошенько, напои, и пусть катится обратно на Марикъяру к тому, кого он там оставил. А от меня можешь передать, что не видать ему перевода, пока не разберется с личной жизнью.
Рамон.»
Хулио перечитал письмо, рассмеялся и отбросил его в сторону.
- Похоже, мой перевод в Хегсберг отменяется.
- Неужели? – усмехнулся Людвиг.
- Неужели. А ты все еще собираешься прятаться от Алвы по окрестным оврагам?
- Думаю, нет.
- Ну, вот и отлично, - капитан погладил кончиками пальцев щеку Людвига. – Я рад, что ты вернулся, рыжий.
- Я сам рад, - юноша прижмурился, словно довольный кот. – Помочь тебе разобрать вещи?
- Непременно. А что ты там у входа бросил?
Людвиг вывернулся из объятий, подошел к сумке, вынул сверток и вернулся к столу.
- Был у одного забавного человека, - сообщил он, усаживаясь на стол. – Вот, привез гонорар и одно выгодное предложение, - он аккуратно развернул сверток с куклой.
Салина осторожно взял игрушку в руки.
- А похож, - он усмехнулся, устроился рядом с Вико, приобняв того за талию. – Если в следующий раз куда-то денешься, у меня останется уменьшенный вариант.
- Не надейся даже, - усмехнулся рыжий.
- Ты заберешь его с собой?
- Нет, я просто никуда не уеду.
Капитан усмехнулся, погладив куклу по щеке большим пальцем.
- Не разбрасывайся обещаниями, Вико.
- А ты прекрати об этом говорить. Кстати, это ты распугал всех слуг?
- А они распуганы?
- Их просто нет! Видимо, ты страшен в тоске.
- Я ужасен, - Лио усмехнулся, соскакивая со стола и стаскивая рыжего за собой. – Что с тобой случилось за эти четыре дня?
- Я опять вырос в твоих глазах?
- Нос не задирай – потолок проломит.
- Да ничего такого… Куда же я денусь со своего апельсинового острова? Я всю жизнь постоянно начинаю что-то сначала. Знаешь, как-то захотелось продолжить…
- Я польщен.
- Я тоже. Из-за меня еще никто не хотел перевестись в Хегсберг…
- Рыжая зараза.
- Я знаю. Лио, пошли домой, а?
- Ты же хотел помочь мне разобрать вещи?
- К кошкам вещи, - тряхнул головой Людвиг. – Потом разберешь.
- О, да в нас проснулась решительность!
- Ммм.. ну да.
- И надолго?
- Еще не знаю, - Людвиг потянул его за руку.
- Лудовико, вы невыносимы.
- Зато я тебя люблю.
- Это, безусловно, аргумент…
Берто на пороге комнаты в дальнейшие планы Людвига никак не вписывался. На лице младшего Салины при виде рыжего и капитана отразился такой восторг, что Вико как-то даже засомневался, с кем у него роман – Хулио такого этузиазма не изображал.
- Здравствуй, Альберто. Я приехал, все в порядке, сообщи всем, что твой дядя никуда не едет, вещи разберет потом. До свидания.
Хулио молча фыркнул, зарываясь носом в рыжие волосы, подмигнул племяннику и вышел из комнаты вслед за Вико.
Надо же посмотреть, куда заводит рыжих воров решительность?
4. Часть IV
А это Алва. Он ничего не делает, просто меняет цвет. Хотите, я его поцелую? Он станет синим в полосочку!
Протоколы вечернего бреда. Избранное.
- Ты оттуда сейчас упадешь.
- Вот еще, - Вико поудобнее устроился на cтарой лесенке и принялся обрывать вишни.
Салина неодобрительно покосился на рыжего, но продолжил собирать апельсины, валявшиеся на земле. Набиралась третья корзина.
- Мальчик мой, а ты не лопнешь? - капитан подтащил корзину к остальным и, с сомнением посмотрев на оставшиеся в траве оранжевые плоды, пошел к навесу за очередной емкостью.
- Он - не лопнет, - уверенно заявил Берто, свешиваясь с ветки. - Мы вчера на спор съели по десять штук. Каждый.
- Фи, десять - это не предел, - мечтательно ухмыльнулся Людвиг. - А уж вишни... Но вообще-то я собираюсь варить варенье.
- А ты еще и готовить умеешь? - поразился Лио, не подозревавший ранее за рыжим таких талантов.
- Ну готовить - не готовить, но уж варенье из вишни сделать смогу. Меня Кончитта научила.
- А из апельсинов? - поинтересовался Берто.
- Не знаю,- засомневался рыжий. - Там, наверное, чего-то больше надо, чего-то меньше...
- Варенье из апельсинов сварит мама, - пресек споры Хулио.
- Чья? – спросил Берто.
- Ну... моя. Или твоя.
- Или моя! - вставил Вико.
- Твоя живет слишком далеко. Пока мы туда-обратно ездить будем, у нас тут регент Талига успеет и приехать и уехать.
- Да ладно, Рокэ все равно не любит варенье!
- Зато он любит хорошо содержащиеся военные корабли! А показывать ему их должен я! И слезь ты ради Создателя с этой лестницы - сверзишься, костей не соберешь.
- Обижаешь! К тому же, здесь самая вкусная вишня. Сколько там апельсинов набралось?
- Много, - проворчал старший Салина. - Очень. До конца жизни варенья хватит. Слезай оттуда, все равно больше ничего еще не созрело.
Вико послушно слез с лестницы, отвязал от пояса короб, доверху полный вишни.
- Теперь можно вишневого варенья сварить, - он облизнулся. - Поможете?
- Хотя бы потому, что дай тебе волю - ты из него яд сотворишь, как пить дать, - Хулио усмехнулся.
- Да ну вас всех! - Людвиг безнадежно махнул рукой. - Я в жизни до смерти никого не травил...
Вишни томились в большом тазу. Людвиг старательно придавил крышку камнем и с отвращением посмотрел на руки.
- Я весь в вишне, - печально сообщил он.
- И не только ты, - Берто мрачно посмотрел на вишневые пятна на рубашке и штанах. - А я предлагал тебе полотенцем обернуться!
- Да мне и так жарко, какое там полотенце... - Людвиг вздохнул. - Придется натаскать воды.
- У меня есть идея лучше. Ты отмокнешь в горячей воде, а рубашку постирают слуги. Нагреем воду в купальне, закажем маме пирог... - Хулио потянулся.
- А варенье?
- Да не будет ничего твоей вишне! Переставь в погреб, сам говорил, что она должна сок пустить и просластиться. А мы хоть одну ночь проведем не на этом чердаке, где из всех щелей дует!
- Нет там никаких щелей! - праведно возмутился Людвиг. - Я их сам все заделал! И никакой это не чердак...
- Гнездо это под крышей, - проворчал Лио. - И ничего больше. А для голубки я как-то, прости, слишком стар...
Людвиг фыркнул, взял таз и потащил в погреб. Берто усмехнулся. Эти двое препирались постоянно, и слушать их было истинным удовольствием.
После бани не хотелось ничего. Только лежать. Ну, может, еще немного вина и фруктов. И все.
Людвиг валялся на кровати в комнате Салины. Сам Салина разместился в кресле, а Берто устроился на полу. Посредине комнаты одиноко стояла бутылка с вином. Рядом укоризненно стоял бокал, напоминая о том, что вино, вообще-то, необходимо пить. Но Людвиг свои два глотка уже сделал, а моряки вообще непривычно отказались.
Рыжий потянулся, завернулся в плед и прошествовал ко второму креслу, куда и забрался с ногами.
- Сказку вам рассказать, что ли?
- Только не про прекрасных утопленниц, как в прошлый раз, - попросил Берто. – Я до сих пор ночью на пляж выйти не могу. Все кажется, будто кто-то по воде идет…
- Трус! – гордо обронил Людвиг. – Я же тебе сказал, что я это сам придумал.
- Знаешь, от этого мало что меняется!
- Хорошо, я расскажу самую-самую добру сказку, которую смогу вспомнить, - великодушно махнул рукой Людвиг. – Хочешь?
- Хочу, - ответил за племянника Хулио. – Интересно, чем она отличается от других сказок, которые ты обычно рассказываешь. Например, от сказки про унесенные ветром конспекты по навигации.
- Их, между прочим, правда, ветром унесло, - фыркнул Вико. – Я не виноват, что ты такой маловер. У нас говорят, что ветер – это заблудившаяся душа. Поэтому он тоже может и играть, и похищать вещи.
- У вас вообще, я смотрю, много чего говорят, - улыбнулся Салина.
- Ну да, а я слушаю, - Вико забрался поглубже в плед. – Еще говорят, что на рассвете к берегам близко-близко подплывает один остров…
- Апельсиновый? – фыркнул Берто.
- Может, и апельсиновый. Только если шагнешь на остров, то никогда не увидишь родной земли. Зато тебя ждут такие чудеса, о которых ты раньше и задуматься не смог бы… Утром остров отплывает от берега и снова носится по морям и океанам, - рыжий зевнул. – И многие отважные юноши ступали на этот остров… И больше их никто не видел.
- Откуда же тогда легенды берутся, если их больше никто не видел? – фыркнул Хулио.
- Да ну тебя, какой ты неромантичный, - обиделся Людвиг.
- Какой есть, – усмехнулся Салина. Потом посмотрел на зевающего Людвига и клюющего носом племянника и приказал – Так! Всем спать. Берто, ползи в комнату, Вико – ползи на кровать, а то сейчас заснешь прямо в кресле.
Людвиг послушно выбрался из кресла, доковылял до кровати и обрушился на одеяло. Салина хмыкнул, укутал его в плед, лег рядом, уткнулся носом в рыжую макушку и заснул.
Разбудило его торжествующее:
- К нам приехал театр!
Людвиг высовывался в окно. Вид у него был совсем не заспанный – и когда умудрился выспаться?
- Ну и что? – осведомился Хулио.
- Ну и то! К приезду регента тут будет карнавал… - рыжий мечтательно прищелкнул языком.
- Зачем?
- Театр и карнавал следуют друг за другом, - пояснил непонятливому Людвиг. – Да и вообще. Ты же говорил, что у вас тут будут какие-то гуляния, песни, пляски? Как ты это мыслишь без выступления бродячих артистов?
Салина подошел к окну. У ворот стояла крытая повозка, запряженная парой выносливых лошадок. С привратником о чем-то разговаривал невысокий седой старичок. Из повозки выглядывала какая-то девица.
Привратник вопросительно посмотрел на Хулио. Салина пожал плечами и кивнул. Ворота начали открываться.
- Когда приезжает Рокэ? – Людвиг деятельно рыскал по комнате в поисках рубашки.
- Через неделю. Может, чуть позже…
- Отлично! – Вико натянул рубашку капитана и деловито привел себя в порядок. – Я ухожу вести переговоры, а ты распорядись, что бы в этом доме к сроку было много вина, еды и свободного пространства во дворе.
- И кто из нас хозяин дома? – поинтересовался Салина у раскрытой двери.
Дверь, как ни странно, не ответила.
Следующую неделю Людвиг приходил в дом только для того, что бы рухнуть на кровать, закутаться в одеяло и уснуть мертвым сном. А рано утром подняться и снова начать репетировать. Можно было бы, конечно, ночевать и в фургончике, как это делали остальные актеры, но рыжий рассудил, что у него теперь есть дом, и нечего этим пренебрегать. То, что дом был вовсе не его, ничуть не смущало.
Пресловутый тазик с вареньем был еще в начале недели перевезен и отдан поварихам в качестве безвозмездного подарка – Людвиг сомневался, что вернется в свой дом раньше, чем закончится представление.
Они многое успели за эту неделю. Была тщательно очищена и даже подметена обширная площадка за домом. Фургончик и повозка стояли среди деревьев, а на свободном пространстве постепенно возводилась дощатая сцена. По окрестностям были разосланы мальчишки, громогласно оповещающие всех о том, что через неделю состоится большой праздник у дома маркиза Салины. В общем-то, к приезду регента и так собирались устроить что-то вроде деревенского гульбища, так что Людвиг с актерами был как нельзя кстати. Комедианты нечасто заплывали на остров – не у всех были деньги на корабль, а на острове можно было рассчитывать только на собственные средства передвижения. Собственно, на отсутствие конкурентов и понадеялись актеры небольшого передвижного театра, когда, собрав последние деньги, поплыли на Марикъяру. Они свое дело знали, и Людвиг быстро вспоминал все, чему его когда-то учили такие же бродячие трюкачи.
Берто крутился у фургончика, но его вскоре прогнали – смотреть на представление до премьеры считалось плохой приметой, а участвовать он не мог – все-таки не к лицу сыну знатного человека кривляться на потеху публике. Что касается Людвига, он радостно наплевал на свое рэйство и весь отдался репетициям.
В день приезда регента все было готово. Двор и дом были приведены в такой порядок, что у Хулио возникло опасение – узнает ли Росио его обиталище? Ранее к его приезду здесь все так не скоблили. Корабли на верфях разве что не сверкали, а каждый матрос был чист и трезв, как стеклышко. В доме готовился обед, достойный короля, а Диего и Хулио с утра рыскали по дому, глядя, к чему бы придраться. Что удивительно – поводов не находилось. Людвига не было видно – он даже не пришел ночевать. Видимо, был занят на репетиции. Впрочем, по нему особенно не скучали – все были заняты предстоящей встречей.
Наконец, в полдень, они выехали в порт – встречать талигойский корабль. Талигойцы прибыли вовремя, насколько вообще можно прибыть вовремя, плывя на корабле. К берегу медленно приблизилась широкая шлюпка, и регент Талига шагнул на берег. Пожимая руку Алве, Салина отметил, что кузен выглядит явно не лучшим образом. Впрочем, Росио за последние года три вообще никогда не выглядел полностью здоровым – то ли тюрьма сказалась на нем серьезнее, чем все думали, то ли он просто очень устал.
Инспекция сама по себе была не слишком тщательной – Рокэ окидывал взглядом доки, осматривал корабли, но не ползал по трюмам и мачтам, дотошно проверяя и все и вся. И так было видно – марикъяре как всегда бережно относятся к своим кораблям и готовы выступить в любой момент, если таков будет приказ. Но, тем не менее, все это отняло много времени – они обошли весь порт, заглянули на верфи, Рокэ лично потолковал с мастерами и капитанами, заглянул к оружейникам, осмотрел некоторые пушки. Когда они вышли из последнего дока, солнце начинало клониться к западу.
- Домой? – предложил Хулио.
Диего кивнул.
- Я бы не отказался от ужина, - чуть улыбнулся Алва.- Помнится, ваши повара славились на всю округу.
- Кое-что не меняется, - Диего улыбнулся в ответ. – Поехали.
Шум было слышно издалека.
- Хулио, у вас на заднем дворе остановился полк кавалеристов? – приподнял бровь Алва.
- Нет, хуже. У нас на заднем дворе остановился бродячий театр.
- При всем моем уважении, я как-то не подозревал о том, что ты – покровитель искусств.
- Это получилось…стихийно, - улыбнулся капитан.
После роскошного ужина, гость и хозяева вышли на балкон. Сумерки уже начали сгущаться, поэтому поляну освещало несколько десятков факелом. Хулио только сейчас понял, что сцену поставили специальным образом – с балкона открывался потрясающий вид на представление. Они трое словно сидели в первом ряду. На поляне скопилось довольно много народу. У самого дома были расставлены столы и выкачены бочки с вином – на Марикъяре традиционно отмечали сбор урожая, по южной традиции, так же, как это делали в Кэналлоа. Обычно праздник ограничивался танцами и угощением, но бродячий театр слегка изменил планы. Впрочем, никто и не возражал.
- Почтеннейшая публика! – на сцену выбежал горластый парень лет шестнадцати. – Наш театр приветствует вас и ваш прекрасный остров!
Толпа приветственно загудела.
- Сегодня желаем вам всем хорошенько повеселиться! По милости хозяев этого гостеприимного дома, - легкий поклон в сторону балкона. – Мы имеем честь сегодня представить вашему вниманию наше представление!
Толпа качнулась вперед, многие поднялись на цыпочки, пытаясь разглядеть происходящее на сцене. Хозяева театра не хотели, что бы случилась давка или люди устали стоять на одном месте, поэтому на этот раз никаких пьес не показывали. На сцену одновременно выкатилась парочка жонглеров. Еще трое показались сбоку, а четверо – у самой сцены. Они тут же начали перекидывать друг другу деревянные кольца и мячики, разбредаясь по поляне. Таким образом, гости могли угощаться и наблюдать за представлением. Где-то заиграла веселая музыка – приглядевшись, Хулио заприметил небольшой оркестрик.
- Чувствую себя дома, - заметил Рокэ, отпивая вина.
Жонглеры продолжали забавлять толпу, а на сцену вновь выскочил паренек, объявлявший начало представление.
- А сейчас – опаснейшие чудеса ловкости! Несравненная принцесса воздуха – Изабелла!
От сцены метнулись черные фигуры и скоро заполыхали дополнительные факелы. Стало видно, что над толпой протянута сложная система канатов, которую до сих пор скрывали сумерки. На толстой ветке дерева, к которому был привязан один из канатов, показалась хрупкая девушка-блондинка. На ней была рубашка, штаны и юбка с разрезами. К плечам был прикреплен плащ. Вся одежда была словно сделана из отдельных лоскутков – никакого рисунка, просто яркая мешанина красок. Изабелла уселась на ветку, поболтала ногами в воздухе и послала публике воздушный поцелуй.
- И ее сегодняшний партнер по танцу!
На скат крыши какой-то хозяйственной пристройки вылез Людвиг. Волосы рыжего были распущены, укрывая плечи. Его облачение тоже было пестрым и ярким, а на плечах болтался плащ.
Хулио скосил глаза на Алву. Тот слегка улыбался.
Заиграла музыка – сначала несколько скрипок. Томная, тягучая мелодия плыла над толпой. Танцоры сделали первый шаг на канат. Они грациозно двигались друг к другу, раскинув руки в стороны. Плащи, прикрепленные к рукавам, делали их похожими на каких-то экзотических птиц. Шаг, еще один – девушка неожиданно пробежалась к центру паутины канатов, и замерла. Скрипки убыстрили ритм. Людвиг махнул рукой, ловя равновесие и, пробежав по канату, оказался рядом. Они протянули друг к другу руки, переступили с одного каната на другой и закружились, словно в танце. К скрипкам постепенно примкнули другие инструменты. Танцоры то сближались, то удалялись, протягивали руки друг к другу, убегали, догоняли – словно целая любовная история неожиданно развернулась перед зрителями. Они молчали – только музыка и две фигуры, пляшущие в воздухе, переступающие по канатам, тревожащие эту толстую, надежную паутину.
В движениях танцоров было столько страсти, что Хулио поймал себя на уколе ревности. Молодые люди словно старались пробить какую-то стену, не пускавшую их друг к другу. Каната будто бы не было, его никто не замечал. Казалось, действо происходит прямо в воздухе.
Толпа заворожено глядела на танец. Наконец, посреди самой быстрой мелодии, Людвиг поймал собирающуюся убежать девушку за руку и притянул к себе. Музыка стихла, оставив двоих в одиночестве – молчаливое воссоединение.
Зрители разразились аплодисментами. Танцоры разорвали объятия, девушка поклонилась зрителям, Людвиг же просто стоял на канате, явно очень довольный собой. С такого расстояния было непросто определить точное направление взгляда, но Хулио знал, что юноша смотрит на него. Рыжий улыбнулся и послал воздушный поцелуй. Капитан едва слышно фыркнул и про себя обозвал Вико дешевым позером. Впрочем, его спутники ничего не заметили – Алва и Диего как раз занимались тем, что подливали себе вина.
- Мне всегда нравились бродячие артисты, - улыбнулся герцог. – В них есть чувства и страсть. В столице такого не увидишь.
Внизу снова начал играть оркестр. На сцену вышли очередные жонглеры – на этот раз с факелами. В темноте замелькали огненные линии. А мелодия между тем, стала явно плясовой.
- Вниз? – предложил Диего. – Угощу тебя новым вином. Может, хоть в этот раз не будешь спорить, что лучше Черной крови ничего нет.
- Как знать, - усмехнулся Алва.
Хулио решил заглянуть в свою комнату – в камзоле все-таки было слишком жарко.
На подоконнике обнаружилась темная фигура.
- Как тебе представление? – Вико соскользнул с подоконника и подошел к нему.
- Хотел что-то доказать Росио? – улыбнулся Салина.
Людвиг удивленно вскинул бровь, потом рассмеялся и обнял его.
- Хотел покрасоваться перед тобой.
- С девчонкой?
- Ну, так уж совпало. У нее партнер сломал ногу неделю назад. Попросили выступить, - пожал плечами Людвиг.
- В следующий раз, когда решишь передо мной красоваться – можешь не дожидаться приезда Росио…
Вико серьезно посмотрел на него.
- Я учту.
- Такое представление к его приезду – думаю, он впечатлен.
Людвиг глубоко вздохнул и уткнулся носом ему в шею.
- Я дурак, да?
- Конечно, - мужчина задумчиво погладил рыжие волосы. – Нет, что бы предупредить… лезет на канат, довольный такой, а потом пытается доказать, что он выплясывал не перед драгоценным герцогом.
- Лио!
- Что «Лио»? Не рассказывай мне сказки.
Людвиг затих, не пытаясь возражать.
- Ладно. Иди, поздоровайся с соберано хотя бы, - он отстранил от себя рыжего.
- А ты приходи вниз.
- Куда я денусь.
Людвиг выскользнул за дверь.
Салина чуть усмехнулся, глядя ему вслед. Разумеется, мальчишка выделывался не перед одним Алвой, а перед всеми и сразу – перед толпой, перед приятелями-артистами, перед ним… Ничего. Немного задумываться над своими поступками не повредит. Пускай привыкает жить не один.
- Здравствуйте, соберано. - Людвиг чуть притормозил у двери, едва не сбив герцога с ног. Алва пытался войти в дом, а Людвиг - наоборот, выйти.
- Добрый вечер, - хмыкнул герцог. - Торопитесь?
- Не так, что бы не задержаться и не поздороваться, - Людвиг улыбнулся и чуть поклонился. - В конце концов, мы с вами не виделись уже довольно давно.
- С тех пор, как вы не уехали в Алвасете, как я вам приказывал, - Алва повернулся и сделал несколько шагов от двери, уводя за собой Людвига.
Они остановились какой-то пристройки. Из-за дома слышался шум праздника.
- Я подумал, что главное в этом приказе было убраться. Куда - не так важно.
- Ты все же обиделся? - Алва приподнял двумя пальцами подбородок юноши, поворачивая лицо к свету.
- Было дело, - Людвиг мотнул головой, освобождаясь от хватки.
- Но прошло?
- Но прошло.
Людвиг замолчал. С Алвой было легко молчать, особенно когда он вот так задумывался о чем-то и забывал о твоем присутствии.
- Что ж, я рад, - обронил Алва. - Ты здесь надолго?
- Надолго, - рыжий улыбнулся. - Очень надолго, я думаю.
- О, юноша, мне кажется, здесь замешана сердечная склонность. Я прав? Не фыркай. Если ты, наконец, соизволил меня покинуть, то на это должна была найтись причина. Обычно тебя не останавливает даже прямой приказ.
Людвиг промолчал. Разговор, о котором он так много думал, которого отчасти боялся... оказался… таким простым. Юноша усмехнулся. Ну, ты и дурак, рыжий. Нашел, от чего трястись. Он поднял глаза. Герцог смотрел на него как-то оценивающе, даже удивленно.
- Дал обет молчания? Что ж, весьма романтично. Может, после танцев к тебе вернется дар речи.
С этими словами Алва зашагал туда, откуда неслась музыка.
Людвиг постоял с минуту и двинулся за ним.
Праздник был в самом разгаре – тут и там еще можно было увидеть жонглеров, но люди уже не столько наблюдали, сколько просто пили, беседовали, угощались, прогуливаясь вдоль столов.
- Вико! – через толпу протолкался Берто. – Я тебя весь день ищу – ты куда пропал?
- Ну, ты же видел – я репетировал до последнего, - рыжий обнял юношу за плечи.
- Здорово танцуете, - усмехнулся Берто, толкая приятеля в бок.
- Могу познакомить с Изабеллой, - заговорщицки подмигнул Вико.
Альберто фыркнул.
Препираясь и смеясь, они наконец-то дотолкались до площадки для танцев. Диего Салина стоял поодаль, у большой бочки вина. Алва тут же подошел к нему, завязал разговор. Людвиг завертел головой, пытаясь найти Хулио. Впрочем, долго искать не пришлось – знакомые руки обхватили его за талию и притянули назад. Вико извернулся и оказался лицом к лицу с капитаном.
- Поздоровался с сеньором? – строго спросил Лио.
- Так точно, ваша светлость! – отрапортовал рыжий, усмехаясь.
- И как?
- Да никак. Я тут подумал, что глупо думать, что Рокэ Алва без меня пропадет. Он уже, в конце-концов, давно большой мальчик.
- Я тебя поздравляю, до тебя наконец-то это дошло. Раздумал становиться рыцарем, спасающим прекрасных герцогов от одиночества и тягот трона?
- Уже давно.
- Ну вот и славно.
К ним, ничуть не смущаясь, подошла та самая канатная плясунья, Изабелла.
- Извините, господин, - она улыбнулась Салине, который и не думал разжимать объятий. – Можно я украду вашего друга на один танец?
Капитан изобразил на лице глубокую задумчивость.
- Ну, наверное, вам - можно, - он усмехнулся, выпуская рыжего.
После такого разрешения Людвиг отказаться уже просто не мог. Они с девушкой вышли в круг и закружились друг напротив друга под быструю мелодию.
- Осторожно, Иззи, - погрозил пальцем Людвиг. – Моряки ужасно ревнивы…
- Еще бы – ты у нас такой красавчик – она звонко засмеялась и, подскочив к нему, чмокнула в губы.
- Ах так! – Людвиг рванулся к ней, и они со смехом закружились внутри круга под одобрительные возгласы других танцующих.
Людвиг несся по кругу под бешеную музыку. Они с Изабеллой станцевали уже один зажигательный танец, но рыжего из круга попросту не выпустили, да и музыка не кончалась. Неожиданно кто-то подхватил его под руку. Людвиг оглянулся и увидел герцога. Они снова понеслись по кругу, как не раз бывало на праздниках в Алвасете – друг напротив друга, повторяя прыжки и безумные кульбиты, то сближаясь, то расходясь. Круг раздался, давая пространство. Людвиг уже ни о чем не думал – он танцевал. Он так давно не танцевал…
Поворот, шаг, прыжок – и снова поворот. Он никогда не фехтовал с Рокэ. Но иногда сравнивал танец с поединком – напряжение, слежка за противником, угадывание малейшего движения... украсть его ритм дыхания, подстроиться и опередить – хотя бы на секунду. Чем не бой?
Людвиг вывалился из круга, тяжело дыша, и тут же завертел головой. Впрочем, долго искать не пришлось – прямо напротив него, облокотившись на дерево, стоял Хулио.
Рыжий улыбнулся, быстро подошел к нему, обнял за шею и потянулся к губам, увлекая в долгий поцелуй. Не заботясь о том, увидит там кто-то или нет.
- Я одалживал тебя прелестной девушке. Каким это образом она превратилась в Росио? – с усмешкой спросил Салина, поглаживая его спину.
- Его спроси, - ответил Вико. – Ужас, как пить хочется…
- Ты и так пьян…
- Что, так видно?
- Не ври человеку, который только что тебя целовал – усмехнулся капитан. – Небось, перед тем, как поздороваться с сеньором, полбутылки вина для храбрости вылакал, признавайся!
- Неправда, это после выступления – обычай такой. А я с утра поесть не успел.
- Была бы моя воля, я бы запер тебя в спальне и выпускал только во время завтрака, обеда и ужина, - Салина усмехнулся, усаживая рыжего рядом с собой на траву.
- Да, и через месяц я бы просто не смог выйти из спальни…
- Не смеши меня, твои кости еще откармливать и откармливать… И кстати, куда ты дел Росио?
- Ну, вряд ли он будет расхаживать неподалеку, и прожигать нас ревнивым взглядом… И вообще. Мне сейчас очень бы хотелось в купальню и потом в постель… Все-таки после такого перерыва за неделю натаскивать себя на канат – это самоубийство чистой воды. Ноги гудят просто ужасающе.
- Ну так что тебе мешает пойти в эту самую купальню?
- А там тепло?
- Шутишь? Для высоких гостей все в доме в полной готовности. Вода подогрета, печка растоплена, бассейн сверкает. Я даже составлю тебе компанию.
- Да ты что, а я уж не надеялся! – рассмеялся Вико, вставая с земли.
- Тут не требуется твой контроль? – поинтересовался Хулио, глядя на жонглеров.
- Да нет, парни сами разбредутся ближе к ночи. Они дисциплинированные.
- Ну, тогда пошли.
…
- Знаешь, даже странно, - пробормотал рыжий, растягиваясь на скамейке в купальне. От камней в углу поднимался жар, в клубах пара сложно было что-либо разглядеть. Натруженные мышцы впитывали тепло, переставая ныть.
- Что? – откликнулся Салина, вылезая из бассейна и подходя ближе.
- Из-за этого приезда регента что только не было… Я уезжал, ты собирался в Хегсберг, я громоздился на канат, ты носился по портам, как умалишенный… А еще несколько дней – и его уже здесь не будет. Стоило из-за этого так нервничать…
Салина промолчал, усмехнулся и погладил ладонью рыжие волосы, укрывающие спину Людвига.
- Вот и не нервничай, - капитан улыбнулся, присаживаясь на корточки рядом с лавкой. – Как ноги?
- Прекрасно, - почти простонал Людвиг. – Эти ваши купальни чудеса творят.
- Значит, на руках тебя можно не нести?
- Вот еще, - юноша фыркнул, поднимаясь и садясь на лавке. – Во-первых, я тебе не девица, а во-вторых, таскать меня в неглиже по дому, полному гостей – это как-то чересчур, ты не находишь?
- Действительно… - Салина погладил его по щеке, отводя в сторону мокрые пряди. – Буду я тебя всему дому демонстрировать. Не дождутся. Иди уж, страдалец. Одевайся и марш под одеяло.
- Тиран и деспот, - проворчал рыжий, поднимаясь на ноги.
- И что? – поинтересовался капитан.
- Ничего, - улыбнулся Вико. – За то и люблю.
Утром рыжего разбудил какой-то странный звук. Он заворочался на кровати, мельком отметив, что она какая-то очень широкая, а значит, Салины рядом уже нет. Людвиг открыл глаза. Прищурился от солнца, бьющего в окно, и наконец-то понял, что звуки, доносившиеся с улицы – звяканье оружия. Кто-то с утра пораньше решил устроить дуэль?
Ага, ну конечно. Алва и твой капитан решили выяснить отношения путем холодной стали. На почве дикой ревности.
Рыжий рассмеялся идиотской мысли, фыркнул и встал с кровати. Натянул штаны и рубашку и, зевая, подошел к окну. Ноги, не смотря на прогревание, болели просто зверски.
Поглядев во двор, он сначала не поверил своим глазам. Во дворе вершилось действо. Алва и Салина дрались. Правда, не на шпагах. На абордажных саблях.
Вспомнив недавнюю мысль, Вико зажал рот ладонью, что бы не расхохотаться на весь двор и тихо сполз под окно, пытаясь успокоиться. Бесполезно – плечи тряслись от смеха, а звуки скрещивающихся сабель только подливали масла в огонь. Утирая слезы, молодой человек встал и пошагал двери. Он должен был увидеть это с близкого расстояния.
Рокэ и Хулио, по-видимому, было очень весело. По крайней мере, лица у обоих были предовольные. Тренировочный бой, как видно, продолжался уже довольно долго - оба вспотели и тяжело дышали. Сабли рубили воздух, со звоном скрещивались и злобно свистели, не достигнув цели. Людвиг практически не мог разобрать, где защита, а где нападение – эти двое так вертелись друг перед другом, что мелькание клинков то и дело сливалось в неразличимый хаос.
Удар, еще удар, защита и контратака. Вико не был страстным фехтовальщиком, но любил наблюдать. Особенно, когда бойцы так хороши.
Но долго наблюдать ему не дали – Алва заметил его, Салина заметил, что кузен опускает клинок, и тоже повернулся.
- Доброе утро, господа, - солнечно улыбнулся Вико.
- Доброе утро, Вико, - хмыкнул Салина, окидывая взглядом встрепанного рыжего, весь вид которого явственно говорил о том, что он только что из постели. – Мы тебя разбудили?
- Уснешь тут, когда под окнами двое пытаются убить друг друга, - пожаловался рыжий. – Что за привычка – по утрам кого-то убивать?
- К твоему сведению – уже полдень.
- Я вчера очень поздно лег.
- Ты всегда «вчера очень поздно лег», - хмыкнул Салина, кладя саблю на скамью. – Спасибо, Росио, получилось очень наглядно. Обязательно использую при случае.
- Ну, ты меня тоже кое-чему научил, - Алва с усмешкой потер плечо.
- Это скорее приемы кабацкой драки, чем великое искусство, - пожал плечами Хулио. – Есть еще весьма изящный прием «рукоятью по зубам», но я не стал его тебе демонстрировать.
Вико громко фыркнул.
- А тебя я все-таки научу прилично держать в руках эту штуку, Вико, - капитан указал на саблю.
Рыжий обреченно вздохнул.
Салина усмехнулся и хотел что-то добавить, но сказать ему ничего не дали – во двор вбежал Берто.
- Хулио, ты срочно нужен в порту!
- Что, а без меня – совсем никак? – проворчал Салина.
- Случилось у них что-то, - пожал плечами Альберто. – Говорят, что без тебя не разобраться.
Салина тяжело вздохнул.
- Сейчас. Вико, развлеки гостя. Я не думаю, что это все надолго.
Людвиг задумчиво проводил взглядом Хулио и ускользнувшего за ним Берто, затем повернулся в Алве.
- Как монсеньор желает развлекаться? – осведомился он.
- Поменьше ехидства в голосе, юноша, - отозвался герцог. – Сойдете за придворного льстеца.
- Не мой профиль, - пожал плечами рыжий.
Алва отложил саблю, оценивающе посмотрел на шута и медленно двинулся прочь со двора, по направлению к роще. Людвиг пошел за ним, как был – босой.
- Почему ты мне не сказал, что это именно он? – осведомился герцог. – Я-то думал, что это ты вдруг язык проглотил…
- А что мне – ходить с табличкой на груди? «Я – любовник Хулио Салины»?
- Неплохо, - фыркнул Алва. – Думаю, он был бы в восторге.
- В полнейшем, - Людвиг сорвал травинку и задумчиво принялся жевать кончик. – Но я становлюсь скрытен. Взрослею, наверное…
- Ты? Не думаю… Хотя… Хуан мне говорил, что ты изменился.
- Что? Уже нажаловался? – улыбнулся Вико.
- Конечно. Хотя по мне – так у тебя просто удлинился язык.
Рыжий покачал головой.
- Просто я знаю, что сейчас со мной разговаривает Рокэ, с которым мы в Алвасете когда-то на спор спускались из окна по плющу. А не соберано всея Кэналлоа, герцог Алва и прочая.
- Почему? – коротко обронил Алва.
- Потому что со вторым я не хочу разговаривать. И имею на это право.
- Чем же он вам так насолил, юноша?
- Надоел, - пожал плечами Людвиг.
Перескоки с « ты» на «вы» и обратно, такой родной и знакомый атрибут любого их разговора, создавал впечатление, что они продолжают беседу, прерванную давным-давно в Алвасете. Тем временем роща осталась позади, и они зашагали по едва видной в траве тропинке. Людвигу иногда было приятно воображать, что он сам протоптал эту тропинку, во время ежедневных прогулок к дому Хулио и обратно.
- А ты действительно рэй. Презрение к титулам, по крайней мере, вполне великосветское. Сейчас это модно.
- Вы же помните, я не слежу за модой.
Они вышли к подножию следующего холма, у которого начиналась небольшая апельсиновая роща.
- До самого дома дошли, - улыбнулся Людвиг.
- Ты изменил своей привычке спать в чужой кровати? – приподнял бровь Алва.
- Ну, сами посудите, герцог, - скромно потупил глаза рыжий. – Не столь важно, где спать, важно – с кем…
Алва фыркнул и зашагал по дорожке.
Людвиг так и не собрался сделать хотя бы номинальный забор, огораживающий его сад. Во-первых, до ближайших соседей надо было идти около часа, а во-вторых, домик отлично маскировался в саду безо всякого забора. Что Вико вполне устраивало.
- Неплохо, - оценил Алва.
Слева от дорожки, перед клумбой с цветами была врыта в землю просторная скамья, а между деревьями висел большой гамак. В землю перед скамьей был воткнут нож – кто-то явно развлекался метанием оружия в отсутствие хозяина.
- Проходной двор, - вздохнул Людвиг, вынимая из земли нож.
- У тебя иного дома и быть не может, - герцог присел на скамью. – Теперь вижу, что ты здесь надолго.
- Не говорите мне, что волновались за меня – все равно же не поверю, - Людвиг присел на корточки рядом со скамьей.
- И правильно. Волноваться… ты и без этого выглядишь омерзительно счастливым.
- Рад, что вам нравится, - ухмыльнулся рыжий.
- Не возвращайтесь в Олларию, юноша, - герцог задумчиво пнул камешек носком сапога. – Не стоит.
- Это угроза?
- Это дружеский совет.
- В таком случае, я ему последую. Будете смотреть дом?
- Нет, - герцог поднялся со скамьи, словно неожиданно обретя желание убраться отсюда поскорее. – Пойдем. Салина, скорее всего, уже вернулся.
Вико показалось, что у Ворона внезапно испортилось настроение.
Он поднялся вслед за герцогом и зашагал по дорожке.
- На кого злишься?
Алва обернулся. Улыбнулся и мотнул головой, словно отгоняя какую-то мысль.
- Юноша, живите вы здесь, ради Создателя, а? У вас дом, дело, вас любят и, насколько я могу судить, вы тоже любите, иначе растрезвонили бы мне о своей связи на первой минуте разговора… Времена, когда вам было какое-то дело до того, на кого я злюсь – прошли. Так что не устраивайте спектакль с попытками усидеть на двух стульях. Не стоит.
Людвиг открыл было рот, что бы возразить, но передумал. Зачем что-то доказывать человеку, у которого в голове только что сложилась картина мира? Усложнять? Не стоит, право слово. Пусть уж герцог воображает себя одиноким вороном в бездне света, если ему так хочется. В конце концов, ему из этой самой бездны виднее.
Когда они дошагали до дома, во дворе действительно прохаживался Салина.
- Шторм на подходе, - незамедлительно сообщил он. – Люди говорят, что ваш корабль успеет проскользнуть, если отплыть прямо сейчас – это все несется с юго-запада. Так что отдавай приказ встать на якорь в одном из наших доков – буря будет знатная.
- Нет, я, пожалуй, попытаюсь проскочить, - беззаботно улыбнулся Рокэ. – Боюсь, мне нужно в столицу, - он кивнул Людвигу и пошагал к дому.
- Мда, Вико, ты молодец, - Салина окинул юношу внимательным взглядом. – Что ты такого сказал Росио, что он срывается с места?
- Да ничего, просто нас с ним иногда надо разводить в разные стороны, как дерущихся котов. Вместе не сходимся.
В порту уже чувствовался изрядно усилившийся ветер. Небо едва заметно темнело, хотя, если не приглядываться, то было совершенно незаметно. Люди собирались быстро – особенно собирать было нечего, да и прощаться тоже не с кем.
Людвиг стоял на причале вместе с Хулио и Диего.
Все начавшееся когда-нибудь заканчивается, так ведь?
Так.
Алва шагнул в лодку, махнул рукой и улыбнулся. Людвиг улыбнулся в ответ и поднял руку в кратком прощальном жесте.
До свидания, соберано. До очень нескорого свидания. Может быть, я повзрослею, может быть, вы изменитесь, но наша встреча будет очень нескоро, я постараюсь. Вы исключили меня из списка доверенных лиц, я нахально остаюсь здесь… Так что до свидания. Не попадите в бурю. Я все-таки за вас волнуюсь…
Лодка постепенно отдалялась, пока совсем не скрылась из глаз. Ветер, казалось, еще усилился.
- Пойдем, - Лио положил руку ему на плечо и потянул за собой. – Они успеют прорваться, а вот на нас скоро налетит.
Людвиг коснулся его руки и улыбнулся.
- Правильно, - пальцы осторожно погладили обветренную кожу. – Пойдем домой.
…
Ветер выл так, что казалось – ставни сейчас просто выбьет вместе со стеклом. Но пока что они держались, и в комнате было тепло и уютно.
Вико потянулся, перевернулся на бок и зевнул.
- Поставь ты уже куда-нибудь эту бутылку…
- Тебя оскорбляет зрелище полной бутылки? – Салина хмыкнул, поставил бутылку на пол и присел на кровать.
- Не особенно, - Вико улыбнулся, подполз ближе и уложил голову ему на колени.
Капитан аккуратно переложил рыжую голову на подушку и сам растянулся на кровати. Впрочем, он тут же обнял любовника за плечи и притянул к себе.
- Ты не раздумал идти в плаванье?
- А ты меня возьмешь?
- А куда я денусь-то? – капитан взъерошил рыжие волосы и осторожно коснулся виска юноши губами. – Знания ты накапливаешь успешно, как-нибудь нос от кормы отличишь. Я как-то еще не готов оставлять тебя здесь на восемь месяцев. Ты и за три дня можешь такого наворотить…
Вико фыркнул.
- Только учти, у моих парней язык очень острый. А спать ты будешь в моей каюте.
- А то я сомневался, - усмехнулся Людвиг. – Ну, хотя бы мне будет не так обидно как во дворце : меня все презирали из-за того, что я сплю Рокэ, а между нами тогда ничего не было… Да и вообще… Знаешь, такого рода насмешки, если это не проверки новичка на прочность, имеют только две причины. Либо это зависть, либо сами насмехающиеся чисты в этом смысле полностью. Первое, думаю, можно исключить, а во второе я, уж прости, не верю.
- Хорошего ты мнения о нравственности флота! – шутливо возмутился Салина.
- О чем, прости, флота? – ехидно переспросил юноша. – Извини, поверить, что эти парни невинны, как старая монахиня… У меня и раньше бы не получилось, а уж после баек Вальдеса про жизнь на корабле… Так что не беспокойся, ты в конце концов не томную барышню катать собрался.
- Да я так, для порядка… Осталось еще очень много времени.
- Почему-то мне кажется, что мы найдем, чем его занять.
- Да уж наверное! – рассмеялся Хулио, снова притягивая рыжего к себе. – У тебя заказы, у меня заботы, может, к весне мама откормит тебя до приличного состояния…
- Жареные гуси каждый день? – взвыл Вико. – Нет, я не переживу! Лио, твоя мать – чудесная женщина, но, по-моему, она думает, что я жестоко голодаю… или что ты меня моришь голодом…
- Нет, она всех так кормит. Зимой тут собирается много голодных моряков. Привыкай.
- Ужасное место, - ворчал Вико, заворачиваясь в одеяло.- Закармливают, потом в спальне запирают, сказки рассказывать племянникам заставляют… Ужас!
- Бедный ты мой бедный…
- И несчастный.
- Именно. Хватит ныть, рэй Фарсанте. Нас ждут великие дела.
- Что, прямо сейчас?
- Нет, завтра.
- Ну, слава Создателю…- Вико приподнялся на локте и склонился над лицом своего капитана. – Идти на великие дела в одеяле – как-то не вдохновляет… - он наклонился и коснулся его губ губами.
- Тогда оставайся, - щедро предложил Салина, беря его лицо в ладони. – До утра.
«Забавно… наверное, вот это и есть так называемое счастье…» - подумал Вико, отвечая на медленный, сладкий поцелуй.
В таком случае…
Мне нравится. |