Название: В ожидании бури |
Господин Фельсенбург! Признаюсь, я был несказанно удивлён и обрадован, когда мне сообщили о вашем внезапном появлении на границе. Не скрою, я был бы счастлив вновь встретиться с вами. Жаль, что разногласия между Талигом и Дриксен не позволяют мне назвать вас своим другом. Впрочем, сражаться с таким соперником, как вы или господин Кальдмеер, это большая честь для любого талигойского офицера. Ходят слухи, что вскоре наш корпус переведут на север, ближе к границе, а затем, если обстоятельства будут нам благоприятствовать, мы снова вернёмся на Хербсте. Вы останетесь в Ойленбурге или отправитесь в Хексберг? В любом случае, уверен, что мы скоро увидимся, и я узнаю подробности вашего героического поступка (я имею в виду освобождение господина Кальдмеера из-под стражи). Надеюсь, что господину Кальдмееру становится лучше. Передайте ему мои пожелания скорейшего выздоровления. Да благословит и да сохранит Вас Создатель! Искренне ваш, Арно Савиньяк, виконт Сэ. *** Мой дорогой виконт Сэ! Нет слов, чтобы выразить радость, охватившую меня при получении письма от вас. Война между нашими державами – несомненное зло, но ей я обязан знакомству с вами. Мы по-прежнему в Ойленбурге: самочувствие адмирала не позволяет нам отправиться в Хексберг, как было запланировано ранее. Тем не менее, его раны постепенно затягиваются, и я надеюсь, что к концу месяца мы уже увидим море. Вы пишете о том, что хотели бы узнать подробности моего «героического поступка». Я отнюдь не считаю его таковым: я всего лишь поступил так, как призывал меня сделать мой долг офицера и честного человека. Хотя, возможно, на родине мой поступок расценивают как предательство, аналогичное тому, что совершил наш с вами общий знакомый. Кстати, удивительное совпадение: именно разъезд полковника Придда обнаружил и доставил нас в Ойленбург. Генерал Ариго обязал его опекать нас, но вернее это будет назвать охраной. К сожалению, мои раны не позволяют сейчас избавиться от общества этого господина, но я надеюсь, что наше пребывание здесь не затянется, и волей Создателя мы переберёмся в Хексберг. Я попрошу господина Ариго найти оказию, чтобы доставить моё послание, но не уверен, что это удастся. Тем не менее, пребываю в неизменном почтении и с надеждой на скорую встречу. Да сохранит вас Создатель! Руперт фок Фельсенбург. *** Господин Фельсенбург! С удовольствием сообщаю вам, что генерал Ариго выполнил своё обещание. Я рад, что господину Кальдмееру становится лучше. Надеюсь, что и ваши раны затянутся как можно скорее. Наш корпус пока базируется на севере, но генерал Давенпорт предполагает, что уже в конце Летних Волн мы будем в районе Ойленбурга. Если Создатель будет к нам благосклонен, то у нас появится шанс увидеться. Касательно лица, о котором вы писали мне ранее. Крайне неприятно признавать свои ошибки, но последние несколько месяцев вынудили меня пересмотреть свое отношение к вышеупомянутому господину. Полагаю, что, возможно, я был несколько несправедлив к нему. Я по-прежнему не доверяю ему, но не могу не признать, что в настоящий момент служба его безупречна, и его весьма ценят и начальство, и сослуживцы. Не могло ли моё предвзятое отношение повлиять и на ваше мнение об этом человеке? Если это так, я невольно чувствую себя виноватым за то, что ваше суждение о нём столь отрицательно. Если бы вы отыскали в своем сердце возможность взглянуть на него беспристрастно, возможно, ваши оценки не были бы так суровы. Остаюсь в надежде на скорую встречу, Арно Сэ. *** Дорогой виконт! Ваше письмо настигло нас практически в момент отъезда, поэтому прошу извинить меня за краткость и сумбурность. Мы отбываем в Хексберг и планируем там быть уже к концу Летних Волн. Генерал Ариго обещал мне, что передаст вам это послание. Мне жаль, что нам так и не удалось свидеться, но надеюсь, что при нашей следующей встрече мы обязательно разопьём бутылку «Слезы» и перейдём на «ты». Арно, в вашем первом письме вы писали, что сражаться против меня и господина Кальдмеера – это честь для любого талигойского офицера, так позвольте мне вернуть вам эти слова, потому что то же самое я думаю о вас и генерале Ариго. Меня уже ждёт карета, поэтому позвольте попрощаться и заверить вас в своем уважении. Кстати, вы были правы насчёт полковника Придда: это во всех отношениях достойный человек. Да хранит вас Создатель! С почтением, Руперт фок Фельсенбург. *** Не было никаких сомнений: ветер, ударивший в лицо Арно, пах морем. До Хексберга оставалось всего несколько хорн, и это давало надежду, что скоро можно будет забыть об утомительном путешествии, о скрипящем на зубах песке, о пыли, ровным слоем покрывающем усталое лицо. Теньент Сэ машинально ощупал пакет, зашитый в подкладку мундира. Скоро, очень скоро он найдёт своего адресата. - Когда мы будем на месте, Реттель? – крикнул он проводнику. Они не слезали с коней уже пять дней, и за это время Арно не один раз вспомнил их с Приддом безумный вояж в ставку фок Варзова, когда они считали, что Ли погиб. Те же козьи тропы, те же болота, та же бешеная скачка. В присутствии проводника, одетого в лиловый мундир, вообще было трудно не думать о Спруте… - Прошу вас, Валентин, останьтесь хотя бы на ужин! Я отдал повару свою шляпу… Во взгляде Придда мелькает изумление, а затем бледные губы трогает подобие улыбки: - Вы поторопились, теньент: год ещё не закончился. Они смотрят друг другу в глаза, и Спрут первым отводит взгляд. Он выглядит усталым, и Арно почему-то думает о том, что забыл, когда в последний раз видел Придда без синяков под глазами. - Меня ждёт генерал Ариго, - повторяет Валентин. – Давайте отложим казнь вашей шляпы хотя бы до следующей встречи. Новый порыв ветра, чуть не унесший шляпу, привёл Арно в чувство, вырвав из этих странных воспоминаний. Леворукий с ним, с этим непонятным Приддом! У теньента Сэ была задача, от выполнения которой зависела судьба войны с Дриксен, и виконт собирался выполнить её как можно скорее. С каждой секундой близость моря ощущалась всё отчётливее. Сначала в коктейль запахов, сопровождавших Арно от самого Хербсте, вкралась ни с чем не сравнимая свежая нота, которая постепенно подмяла под себя и терпкий аромат мелких бледно-лиловых цветов, в изобилии росших вдоль дорог Северной Придды и лишний раз напоминающих об этом проклятущем Спруте, и въевшееся, казалось, навсегда в кожу и волосы амбре конского пота и пыли. А теперь теньент Сэ с восторгом различал сквозь стук копыт и грохот волн, умирающих на подступах к Хексбергу. Слева высилась знаменитая гора, и Арно охватило возбуждение от предвкушения конца пути. Он так и не уловил, в каком месте, повинуясь жесту проводника, они свернули с тракта на узкую тропинку, петляющую между холмов, поросших смешанным лесом. Просто в какой-то момент за очередным поворотом появилось море. Огромное, бескрайнее, слепящее бликами играющих на его поверхности лучей заходящего солнца море. Арно придержал поводья, любуясь открывшейся перед ним картиной. - Сейчас спустимся по этой тропке и через час будем в Хексберге, - пояснил последовавший его примеру Реттель, указывая на ведущую вдоль берега песчаную дорогу. Виконт бросил взгляд в том направлении, которое указывал проводник, и увидел порт, раскинувшийся у подножья ведьминой горы. Его пальцы вновь коснулись пакета. Осталось ещё немного. Арно Сэ оправдает ожидания фок Варзова. …Их возвращение в Ойленбург трудно было назвать триумфальным. Длительные переходы без активных стычек с «гусями», способных держать армию в тонусе, и, в довершение всего, дождь, шедший непрерывно последние несколько недель – всё это не могло не сказаться на духе солдат. Сам Энтони Давенпорт подхватил какую-то местную лихорадку и всю дорогу до Хербсте пребывал в беспамятстве, а фактическое руководство корпусом перешло к одному из офицеров. Отношения с преемником генерала у теньента Сэ не сложились. Торнтон был прекрасным офицером, успевшим поучаствовать в нескольких крупных кампаниях, но его желчный и неуживчивый характер, являвший собой полную противоположность спокойному и добродушному нраву сюзерена Арно, отнюдь не способствовал продвижению по службе. Виконта же Сэ новый командующий невзлюбил с первого взгляда. Молодой адъютант Давенпорта, пусть и происходящий из знатной семьи и находящийся в родстве с двумя маршалами Талига, в его глазах был обыкновенной штабной крысой. У Арно и впрямь пока не было никаких особых заслуг, но Торнтон не собирался даже предоставлять ему шанс проявить себя, полагая юношу способным только на заурядную канцелярскую работу. Таким образом, практически всю дорогу до Хербсте теньент провёл, переписывая приказы и ухаживая за больным сюзереном. В один из дней, когда Давенпорту, казалось, стало немного лучше, он попросил Арно принести перо и чернила. Отказавшись от предложения виконта написать письмо под диктовку, генерал с трудом нацарапал на бумаге несколько фраз и, запечатав послание, передал его Сэ. - Виконт… Приступ кашля прервал его речь. Молодой человек поспешно подал генералу кубок с водой. - Виконт, - повторил Давенпорт, справившись с кашлем, - полагаю, вы не так представляли себе службу под моим началом? Вместо участия в войне – бессмысленные рокировки, канцелярская работа да уход за больным стариком. - Теньент Сэ! - Арно вскочил с кресла, на краешек которого он только-только опустился, чтобы дать отдых измученному телу. - Альмиранте ждёт вас. Пройдя мимо темноглазого улыбчивого моряка, так сильно напомнившему виконту Альберто Салина (Ах, Берто, Берто! Где ты теперь, однокорытник?), Савиньяк оказался в кабинете Альмейды. Адмирал, склонившись над столом, изучал карту и даже не поднял голову, когда открылась дверь. - Теньент Сэ с посланием от герцога Ноймаринена! – доложил юноша, сжимая в руках пакет. Оторвавшись от бумаг, Альмейда коротким кивком поприветствовал гонца, и тот вложил письмо в протянутую четырёхпалую ладонь. Вскрыв послание, адмирал первым делом бросил взгляд на дату и недоверчиво поднял глаза на курьера: - Когда вы покинули ставку, теньент? Адмирал стремительно поднялся и толкнул своё кресло к виконту. - Благодарю, господин адмирал! Но я постою… В два шага он оказался у окна, подставив письмо лучам закатного солнца. А теньент Сэ опустился в уютное глубокое кресло и принялся исподтишка изучать легендарного адмирала. От высокой фигуры Альмейды, погруженного в чтение, веяло силой, ни на минуту не позволявшей забыть, что перед Арно знаменитый победитель «Императрикс», о котором столько рассказывал Алва. Первый Маршал и сам участвовал в том победоносном походе, но сейчас юноша даже не вспоминал об этом, ведь речь шла о Рокэ, Росио, друге и собутыльнике близнецов, Росио, которого встречали в Савиньяке как члена семьи, не испытывая перед ним ни малейшего пиетета. То ли дело Альмейда! Марикьяре редко бывал в Олларии, и, хотя Арно и видел его мельком на церемонии представления наследника, в тот раз толком и не разглядел адмирала и сейчас мысленно благодарил фок Варзова за то, что маршал доверил послание именно ему. …Тот разговор с Давенпортом оказался для Арно последним: генерал впал в беспамятство, в котором и пребывал всю оставшуюся часть до Хербсте. Та часть виконта, что досталась ему от Рафиано, одержала верх над Савиньяком, и молодой человек предусмотрительно не лез на рожон, привлекая к себе излишнее внимание Торнтона, что, в целом, устраивало обе стороны. Однако по прибытии в Ойленбург Арно незамедлительно отправился к фок Варзову и вручил ему послание сюзерена. - Давенпорт рекомендует вас как отличного офицера, - произнёс маршал, ознакомившись с письмом генерала, - впрочем, никто и не ожидал иного от сына маршала Арно. Как я понимаю, продолжать службу под руководством Торнтона стало для вас затруднительным? Арно залился краской. Неужели Давенпорт об этом написал? Не хватало ещё, чтобы о младшем Савиньяке прошёл слух, как о штабном неженке! Нет, он ни за что этого не допустит. Вернётся под начало Торнтона, пусть даже тот заставит его годами переписывать бумажки, и докажет, что Савиньяки не боятся никакой службы. Непрошенная мысль о том, что, пока он будет протирать штаны в тылу, Придд закончит войну генералом, неприятно кольнула юношу, но додумать он её не успел: фок Варзов, очевидно, прочитавший всё по лицу теньента, усмехнулся в усы: - Я солидарен с Энтони в том, что заставлять Савиньяка заниматься бумажками – занятие глупое и неблагодарное. Останетесь пока в ставке, теньент, а затем я решу, куда вас направить… Фок Варзов коротко кивнул, давая понять, что готов принять визитёров, и комната моментально заполнилась военными: и бергер, и Ариго пришли со своими офицерами. Про теньента Сэ маршал как-то сразу забыл – или сделал вид, что его присутствие на совещании теперь само собой разумелось – и тот пристроился в уголке, незаметно для окружающих изучая их. Придда среди офицеров Ариго не было. В первое мгновение Арно даже подумал, что он оказался прав насчёт Спрута, что скользкая гадина показала, наконец, свою сущность и теперь болтается где-нибудь на ближайшем дереве, но эта мысль вызвала у виконта какое-то странное неудовольствие, уязвившее теньента Сэ. Молодой человек так пытался убедить себя в том, что это лишь разочарование в Повелителе Волн и что не стоило доверять этому предателю, что чуть было не упустил момент, когда имя Придда всплыло в разговоре. - По сообщениям разведчиков полковника Придда, Фридрих собирает войска здесь, - палец Ариго упёрся в точку на карте. – Благодаря маршалу Савиньяку и заключенному им с Хайнрихом перемирию, путь в Талиг через Гаунау дриксам теперь закрыт. Я полагаю, что они снова попытаются перейти Хербсте. Красивый седовласый полковник, стоявший недалеко от Арно, присвистнул было, но под суровым взглядом Райнштайнера осёкся. Остальные офицеры молчали. - Триста тысяч – это много, - наконец, сказал маршал. – У нас в лучшем случае наберётся половина. Жермон, как, по-твоему, когда нам ждать дриксов в гости? Усатый генерал потёр лоб. - Трудно сказать. Переход от Лурме до Хербсте займёт у Фридриха недель пять, а то и больше: такая большая армия просто не может двигаться быстро. В комнате воцарилась тишина. Арно с сожалением подумал – и был уверен, что многие присутствующие сделали то же самое – что был бы здесь Алва, он, без сомнения, нашёл бы решение… - Если бы мы только могли заставить Фридриха воевать на два фронта, - тихо сказал Ариго, - это позволило бы нам немного уравнять шансы. Райнштайнер негромко кашлянул: - Если позволите, господин маршал, я бы предложил обратиться к опыту морисков. Арно был не единственным, кто с удивлением воззрился на бергера. Идея была, по меньшей мере, странной: о военных стратегиях жителей Багряных Земель в Талиге было известно мало. Первым догадался Жермон Ариго: - Агарис! Райнштайнер кивнул: - Мы привыкли воевать на суше, но и Фридрих тоже. Дриксен не ждёт от нас высадки со стороны моря. Если адмирал Альмейда со своими людьми высадится на территории врага, противнику придётся воевать на два фронта. Но нужно действовать очень быстро: если дриксы встанут на марш, наш план может провалиться. Остановить «победоносный» поход Фридриха будет сложно. Все взгляды обратились на фок Варзова. - Я поговорю с герцогом Ноймариненом, - медленно произнёс фок Варзов, - и попрошу его отдать приказ адмиралу Альмейде. Нужно будет как можно скорее отправить гонца в Хексберг. Господа? – обратился он к присутствующим офицерам. В этот момент Арно Сэ понял, что это его шанс, и, опережая седовласого полковника, уже готовившегося сделать шаг вперёд, громко произнёс: - Господин маршал, позвольте мне доставить приказ адмиралу Альмейде! Фок Варзов удивлённо посмотрел на него, словно только сейчас вспомнил о присутствии Савиньяка в комнате. Арно стоически выдержал взгляд старого вояки. - Что ж, - наконец, улыбнулся маршал, - у меня нет возражений. Жермон, найдите проводника для теньента Сэ. Среди ваших людей, наверняка, найдутся те, кто хорошо знает Хербстланд. Ариго коротко кивнул, и офицеры снова склонились над картой Талига: нужно было определиться, где встретить врага… - Теньент! Савиньяк вздрогнул и открыл глаза. Он и сам не заметил, как сон сморил его. Оказывается, Альмейда уже давно звал его и теперь насмешливо смотрел на сонного виконта. Арно покраснел и вскочил с места. - Виноват, господин адмирал! Марикьяре махнул рукой: - Оставьте извинения, теньент. Вам нужно отдохнуть. Я распоряжусь, чтобы для вас организовали постой. Идите, мне нужно обдумать послание герцога. Виконт покорно направился к выходу, но на полпути остановился: - Господин адмирал! Разрешите обратиться с просьбой? В Хексберг сейчас находится господин фок Фельсенбург, сопровождающий адмирала Кальдмеера. Я бы хотел встретиться с ним… Улыбающийся офицер, так напомнивший Арно Берто Салину, оказался весьма словоохотливым, и всю дорогу до особняка Вальдеса теньент Сэ, ещё не участвовавший ни в одном крупном сражении, с открытым ртом слушал рассказы про то, как в прошлом сражении при Хексберг эскадра Альмейды разгромила «этих северных гусей, которые даже плавать, как следует, не умеют», и даже не заметил, как они добрались до дома Кэналлийца. С самим Бешеным они столкнулись прямо у ворот: вице-адмирал то ли пришёл, то ли собирался уходить. - Господин Вальдес, - вытянулся в струнку адъютант Альмейды, - адмирал просит вас срочно прибыть к нему. Кэналлиец усмехнулся, на загорелом лице сверкнули белоснежные зубы, и Арно некстати вспомнил про их поединок, закончившийся полным разгромом юноши. - Просьба адмирала для меня закон. Передайте господину Альмейде, что я уже еду, - по-прежнему улыбаясь, ответил посланцу моряк, а затем повернулся к виконту: Веселье, переполняющее Бешеного, оказалось заразительным. Молодой человек мимоходом подумал, что при их первой встрече на Хербсте Вальдес не выглядел таким… откровенно счастливым. Возможно, всё дело было в том, что сейчас моряк был дома… - Вот как? – насмешливо протянул Кэналлиец. – Тогда мне, действительно, стоит поторопиться. Кстати, теньент, по забавному совпадению у меня здесь гостит ваш старинный знакомый. Арно вошёл в дом, недоумевая по поводу странной реакции Бешеного, но эти мысли испарились, стоило ему только оказаться возле нужной двери. «Первый этаж, вторая комната слева», - Вальдес точно указал, где сейчас обитает Руперт. Наконец-то они увидятся. Вот Руппи удивится-то! Виконт поднял руку, решительно постучал и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь в комнату. - Граф фок Фельсенбург, сухопутные силы Талига приветствуют вас, - весело начал он и внезапно замолчал, глядя на поднимающегося из-за стола человека. Откуда-то издалека донесся удивленный и радостный возглас Руперта, но всё внимание теньента было приковано к другому. - Добрый вечер, теньент, - вежливо поздоровался с ним Валентин Придд. *** Придд… Скользкая невозмутимая язвительная тварь. Арно мрачно следит за приближающейся парочкой. Никогда, даже в самом страшном сне он не мог себе представить такое. Больше всего на свете ему хочется сейчас вытащить пистолет, увидеть, как меняется от страха длинное красивое лицо, и всадить пулю прямо между испуганных глаз, в которых плещется холодное северное море. Потому что виконт Сэ знает наверняка, что Спрут предаст их при первой же возможности. Только ничего этого не будет. Пистолет так и останется на своём месте за поясом, но даже если Арно и выхватит его, на лице Валентина Придда не отразится ничего – в этом юноша почему-то бесповоротно уверен. Предатель умрёт так же, как и жил: храня свои тайны и мотивы. А Савиньяку хочется вывернуть наизнанку скользкую гадину, показать всем эту спрутью гниль, чтобы каждый в Талиге убедился в том, что Приддам нельзя доверять. Теньент Сэ и сам не знает, откуда взялась эта почти похороненная ненависть, из каких глубин подсознания снова выплыла убеждённость в предательстве Повелителя Волн, но каждый раз, когда Арно видит Валентина, его захлёстывает волна глухого раздражения. Возможно, это потому, что Придд теперь не расстаётся с Рупертом фок Фельсенбургом. Виконт не понимает, что может связывать этих двоих, ведь Руппи, хоть и враг, дриксенец, такой же, как и сам Савиньяк: он так же ненавидит мерзавцев и предателей. И вот, поди же – почему-то проводит все дни не с ним, Арно, а с Валентином. Вот и сейчас они идут навстречу ему, увлечённые разговором и не замечающие никого вокруг. Вернее, говорит один Спрут, и теньент Сэ невольно думает, что он впервые видит, чтобы разговор так сильно занимал Повелителя Волн. Обычное приддовское равнодушие куда-то исчезло, и даже на бледных скулах алеет румянец возбуждения. А Руппи, покусывая сорванную где-то травинку, внимает серьёзному монологу Валентина так, словно в жизни не слышал ничего интереснее, и от этой почти идиллической картины Арно чувствует себя совершенно лишним. Может, всё было бы иначе, будь он вовлечён в подготовку к будущему сражению, но план разрабатывают Альмейда и Вальдес, и юноше остаётся только ждать, пока марикьяре вручит ему секретный пакет для Ноймаринена, и тогда под копыта только-только отдохнувшей лошади снова ляжет западный тракт, а на зубах опять будет скрипеть песок дорог Хербстланда. А пока теньент Сэ мается под окнами особняка вице-адмирала в ожидании Руперта фок Фельсенбурга. - Добрый вечер, теньент, - Придд здоровается первым, словно назло подчёркивая разницу в званиях. Валентин??? - Полковник Придд не одобряет такие развлечения, - язвительно сообщает Арно прежде, чем Спрут успевает вымолвить хоть слово. – Полагаю, он с большим удовольствием проведёт вечер за книгой. В аквамариновых глазах искрится нечто, похожее на насмешку. - А вы, теньент, оказывается, прекрасно осведомлены о том, что я люблю, а что нет, - наконец, произносит Валентин, и Савиньяк заливается краской: проклятая медуза всё-таки выставила его дураком. – К сожалению, граф, сегодня я и впрямь намеревался остаться дома. Но в следующий раз почту за честь сопровождать вас. Хорошего вечера, господа! Он небрежно наклоняет голову, прощаясь с Руппи и Арно, и скрывается за воротами особняка. *** От терпкого северного напитка, так не похожего на тяжелые, расцветающие на языке фонтаном ярких изумительных нот вина Сэ, в голове слегка шумит. Но Арно не пьян. Нет, нисколько не пьян. - Я не понимаю тебя, - снова переспрашивает его Руперт. – Сначала ты пишешь мне, что был неправ в отношении полковника Придда, а теперь настаиваешь на том, чтобы я с ним не общался. Ты можешь мне объяснить, в чём причина такой внезапной неприязни? Прозрачная жидкость бежит по дубовой поверхности, мерцающей струйкой стекает на пол, а в бликах, рождённых пламенем свечи, Арно видит ненавистные глаза Повелителя Волн. - Потому что никому из всей их семейки нельзя верить! Фок Фельсенбург смущается и отводит глаза: - Не очень. В жизни Арно это уже было. Когда-то очень давно, а, может, совсем недавно: война отсчитывает время совсем по-другому. Вино, свечи и разговор о Валентине. Только вместо Руперта фок Фельсенбурга его собутыльником и собеседником был другой человек. Норберт Катершванц тоже защищал Придда, и теньент Сэ почти поверил его словам. Почти. Но Спрут никогда ничего не делает просто так. Поверить во внезапно возникшую дружбу между скользкой гадиной и Руппи – Руппи, который также пылок и честен, как сам Арно! – просто невозможно. Но что может связывать этих двоих? Нет. Нет-нет-нет. Этого просто не может быть. Мерцающее пламя, словно издеваясь над виконтом, пляшет над свечным огарком, на стену ложатся причудливые тени, и собственное воображение теньента Сэ, вопреки его воле, рисует картину, которую юноша предпочёл бы никогда не видеть, но которая так легко и просто укладывается в посетившую его догадку. Возможно ли, что слухи о старшем брате Валентина оказались правдой? Но как мог Руперт…? - Руппи, - слова даются Савиньяку с трудом, - ты предпочитаешь любовь по-гайифски? На светлом спокойном лице дриксенского аристократа – недоумение. - О чём ты, Арно? И от того, как смущённо и нерешительно друг кивает в ответ, у Савиньяка внутри всё обрывается. - Разве это имеет значение? – тихо произносит Руперт. Они молча сидят друг напротив друга уже несколько минут, и дриксенец первым нарушает тяжёлую неприятную тишину, полную недоговоренностей. - Если ты готов отдать жизнь за человека, если нет ничего важнее того, что он говорит и делает, если для тебя самое главное – это быть рядом с ним, помогать ему и защищать его, даже если целый мир против вас… Разве имеет значение, - голос Руперта дрожит, но он находит в себе силы продолжить, - мужчина он или женщина? Арно опускает голову. Нет. Не имеет. Он не может осуждать Руппи за такие чувства. Кого угодно, но только не Руппи. И если фок Фельсенбург так относится к этому подлому Придду, что ж, так тому и быть. Савиньяки не предают своих друзей. Но почему же так сжимается сердце, словно Арно только что потерял нечто очень важное, пусть даже никогда ему и не принадлежавшее? Виконт пытается убедить себя в том, что всё дело в незримом присутствии Валентина за их столом, что теперь проклятущий Спрут никогда не выпустит Руппи из своих щупалец, но каждый раз, когда Арно Сэ мысленно произносит имя Повелителя Волн, он осекается, будто в горле у него до сих пор стоит едкая серая пыль. - Осуждаешь? – угрюмо спрашивает Руперт, так и не дождавшийся от Савиньяка ответа. Он ерошит рукой светлые волосы, решительно произносит: - Да люби ты хоть Леворукого, мне плевать! Просто ты и Придд… …и осекается, глядя на то, как Руппи начинает смеяться. - Нет-нет-нет! – машет рукой дриксенец, когда умудряется немного отдышаться. – Ты что… ты подумал, что я и Валентин…? Что мы…? Фок Фельсенбурга душит очередной приступ смеха, и он утыкается лицом в ладони. Арно видит только, как вздрагивают плечи Руперта. Он ничего не понимает, но какое-то безумное веселье охватывает и его тоже. - Что ты спишь с Приддом? – орёт он, даже не заботясь о том, что его услышат остальные посетители трактира. – Конечно, я именно это и подумал! А что ещё я мог подумать, если вы каждый день уединяетесь на несколько часов? Савиньяк и сам не понимает, почему на душе ему внезапно становится так светло и радостно. После слов Руперта тяжесть, давившая ему на грудь с самого начала этого непростого разговора, куда-то исчезла, растворилась без следа, и сейчас виконту хочется прыгать и скакать, словно в детстве. Он и прыгает – взмывает на стол, словно на крыльях, и издаёт торжествующий вопль: - Йухуууу! Руппи смотрит на него снизу вверх: в глазах дриксенца прыгают чёртики. - Слезай, давай, - смеётся он, - а то все уже на тебя смотрят! Савиньяк ловко спрыгивает на пол, делает жест хозяину, чтобы тот подал ещё вина, и, улыбаясь, смотрит на друга. - Арно, - неожиданно серьёзно произносит Руперт, - ты должен мне поверить. Я и, правда, не могу рассказать тебе, о чем мы говорим с Валентином, но, клянусь честью, что это не причин никакого вреда ни Талигу, ни тебе лично. Что Валентин что…? Арно покрывается испариной. Неужели то, что Руппи опроверг домыслы о своём романе с Приддом, привело его в такой восторг? Может ли быть такое, что настоящей причиной переживаний теньента Сэ была вовсе не пагубная страсть графа фок Фельсенбурга к своему полу, а то, что предметом этой страсти мог оказаться Валентин Придд? Да нет. Бред какой-то. Просто Арно никому, ни одному человеку в мире, не пожелает влюбиться в Спрута. Это же холодная скользкая гадина, у которой и сердца-то, наверное, нет. Обереги, Создатель, от такой любви! - Нам пора, - виновато произносит Руппи. – Я обещал адмиралу цурзее почитать перед сном. Ночи в Хексберге звёздные и звенящие. Где-то вдалеке волны бьются о берег, улицы полны тишины, и прохладный морской воздух приводит Арно в чувство. С Рупертом они расстаются на перекрёстке, и до гостиницы, в которой теньента Сэ разместили по приказу адмирала Альмейды, юноша идёт крайне неспешно, позволяя себе насладиться покоем ночи. Где-то на севере Фридрих собирает армию и уже скоро на границе начнется сражение. На востоке, в верховьях Хербсте, не спят над картами маршал Запада и два генерала, таких не похожих друг на друга, но одинаково озабоченных судьбой Талига. Ещё дальше Ли защищает Надор и удерживает от вторжения Гаунау: заключение перемирия ещё не гарантирует спокойствие для жителей северных границ. Миль далеко на юге – последнее письмо от него приходило из города с труднопроизносимым названием, в котором живут люди с труднопроизносимыми именами. Мама – в Олларии, а где Росио вообще никто не знает. В ушах звенит от ночной тишины, но это затишье перед бурей… - Господин теньент! – заспанный хозяин, открывший Савиньяку дверь, протягивает ему записку. – Это оставили для вас. Арно разворачивает бумагу и замирает на месте, снова и снова пробегая взглядом по ровным строчкам, написанным безукоризненным почерком. «Любезный господин Савиньяк! Полагаю, невозможно более откладывать наш разговор, начатый на Хербсте. Жду вас завтра на рассвете у южных ворот. С наилучшими пожеланиями, полковник Валентин Придд». *** Ииии.. вот ещё продолжение. Суэньо, я после твоего эпизода даже стесняюсь выкладывать(( *** Арно так и не ложится спать. Всю ночь он проводит у окна, наслаждаясь запахами и звуками спящего Хексберга. Возможно, в последний раз. Если бы они с Приддом скрестили шпаги хотя бы полгода назад, Савиньяк с уверенностью мог бы сказать, что победит. Но, наблюдая за Валентином на Хербсте в прошлый раз, Арно поймал себя на мысли, что Повелитель Волн фехтует ничуть не хуже его самого. Шансов оказаться в Закате у теньента Сэ столько же, сколько и у Спрута. Невозможно наверняка утверждать, кто из них выйдет победителем. И поэтому Арно пытается навсегда запомнить эту ночь. А ещё – и эта мысль совсем не нравится виконту – Савиньяку совершенно не хочется убивать Спрута. Вот же странно: ещё несколько часов назад Арно переполняла ненависть к скользкой гадине, он был готов собственноручно прострелить голову Придда, а сейчас сидит на подоконнике и изо всех сил пытается не замечать, как тоскливо и жутко у него на сердце. Больше всего на свете теньенту Сэ хочется отказаться от этой дуэли, но Савиньяки не отступают. И поэтому, как только восходящее солнце золотит верхушку ведьминой горы, виконт отправляется к южным воротам. В первое мгновение ему кажется, что он пришёл раньше соперника, но, приглядевшись, понимает, что Придд уже ждёт его. Равнодушно подпирает плечом ствол огромного дерева, как всегда идеально-безупречный с рассеянно-отсутствующим взглядом, словно причина их ранней встречи и не волнует его вовсе. - Доброе утро, герцог, - первым успевает поздороваться Арно, выводя Спрута из его задумчивого состояния. Первым – в единственный и, видимо, последний раз. - Доброе утро, виконт. Голос у Валентина чуть хрипловатый, словно спросонья, под глазами лежат лиловые тени, и Савиньяк понимает, что Придд, как и он, всю ночь не спал. Отчего-то эта мысль приносит ему удовлетворение. - Прекрасное утро, не так ли? – Валентин поднимает глаза к розовато-прозрачному небосклону, и Арно впервые, не стесняясь и не пряча эту мысль от самого себя, думает о том, как красив Повелитель Волн. Сожаление вновь охватывает его, смешиваясь с каким-то гаденьким чувством осознания собственной слабости перед лицом этой безупречности, но теньент Сэ отгоняет от себя мысли, недостойные Савиньяка, и первым обнажает шпагу. - Я готов, сударь! В прозрачных глазах Валентина Придда плещется усталость. Что-то похожее Арно видел во взгляде мамы, когда, будучи ребёнком, раз за разом устраивал одни и те же безобразия. - Вы, как всегда, слишком быстро делаете выводы, виконт, - наконец, сухо говорит Валентин. Его шпага продолжает покоиться в ножнах. – Я пригласил вас сюда не для того, чтобы сражаться. Щёки Арно медленно заливает краска. Трус! Жалкий трус, как и вся его семейка! Спруты всегда уходили от ответа, и этого ничто не изменит. - Вы писали, что намереваетесь продолжить разговор, начатый на Хербсте, - с вызовом произносит Савиньяк, не спеша вкладывать шпагу в ножны. – Я прекрасно помню, о каком разговоре идёт речь. Арно в изумлении смотрит на бумаги, которые протягивает ему Спрут. А затем, покраснев, резко выхватывает их из руки Повелителя Волн. - Откуда они у вас? – глупо спрашивает он, уже зная ответ. Валентин говорит что-то ещё, но Арно сжимает бумаги во внезапно вспотевшей руке и может думать только об одном: читал ли Придд эти проклятущие письма? По крайней мере, то, в котором виконт писал о самом Спруте? И словно в ответ на его мысли Повелитель Волн произносит: - Я не знаю, теньент, писали ли вы и в самом деле что-либо компрометирующее вас или господина фок Фельсенбурга, но полагаю, что наилучшим выходом для вас обоих станет уничтожение вашей переписки. «Не читал!» - с облегчением выдыхает Арно и прячет злосчастные бумаги за пазуху. И замирает под тяжелым внимательным взглядом Спрута, неотрывно следящего за его рукой. Валентин против обыкновения кажется ему сегодня каким-то иным, каким-то… более человечным, что ли? Совсем как вчера, когда виконт увидел его с Руппи. Но тогда Придд был оживлён, а сейчас он странно задумчив. Арно не знает, как объяснить, чем сегодняшняя задумчивость Валентина отличается от его обычной отстранённости, но чувствует, что что-то не так. Спрут по-прежнему не спускает глаз с Савиньяка, заставляя того нервничать от этого непрошенного интереса. - Полковник! – резко окликает Арно однокорытника, когда терпеть этот изучающий взгляд становится совсем невмоготу. Валентин вздрагивает и выходит из своего транса. - Прошу прощения, теньент, - дождаться извинений от Спрута, кто бы мог представить себе? – Я задумался. Не смею более вас задерживать. Надеюсь, письма лейтенанта фок Фельсенбурга так же будут уничтожены? *** Они идут по одной улице, не разговаривая друг с другом, но при этом почти соприкасаясь рукавами. И каждый раз, когда жёсткое кружево приддовского манжета царапает тыльную сторону ладони виконта Сэ, Арно бросает в жар. Они со Спрутом не друзья, но и не враги, как бы ни пытался Савиньяк убедить себя в обратном. Так почему же присутствие Валентина Придда так беспокоит его? Повелитель Волн шагает рядом с ним, погружённый в свои мысли, и не замечает – или не хочет замечать – коротких быстрых взглядов, которые против своей воли то и дело бросает на него теньент Сэ. …Повозка вылетает из-за угла так неожиданно, что Арно и сам не понимает, как успевает среагировать. Просто, глядя в обезумевшие глаза лошади, несущейся им навстречу, осознаёт, что ещё мгновение – и это огромное животное во всей своей первобытной мощи столкнётся со Спрутом, собьёт его наземь и пройдётся всеми четырьмя копытами по безупречному мундиру полковника Придда. И Арно делает то единственное, что возможно в этой ситуации – вцепляется пальцами в запястье герцога и изо всех сил дёргает его на себя: - Берегись! Его призыв тонет в пронзительном лошадином ржании, грохоте колёс по брусчатой мостовой, но обезумевшая кобыла проносится мимо, чудом не задев Спрута и обдав обоих мужчин едким запахом пота, исходящим от её разгорячённого тела. И только когда повозка скрывается за поворотом, Арно понимает, что по-прежнему держит Валентина за руку. Они стоят так быстро друг к другу, что теньент Сэ невольно вспоминает ту ночь, когда он помогал Придду наложить повязку на открывшуюся по вине Арно рану, и от этих воспоминаний, от такой почти неприличной близости Спрута, но больше всего от того непонятного волнения, что охватывает виконта в присутствии Повелителя Волн, у юноши пересыхает в горле. - Благодарю вас, теньент, - тихо произносит полковник, и Савиньяк, наконец, разжимает пальцы. На запястье Придда, в том месте, где Арно схватил Валентина за руку, алеют следы от пальцев теньента. Завтра они превратятся в синяки – Савиньяк в этом уверен – и от этой мысли у него отчего-то темнеет в глазах. Он словно оставил клеймо на теле Повелителя Волн, и, по крайней мере, несколько дней полковник, моя руки, будет вспоминать о нём, Арно. Если бы было можно так пометить всего Придда… От этой неосторожной, но такой яркой мысли внутри у теньента Сэ становится горячо, сладко и стыдно. В этот момент он меньше всего думает о том, что Спрут, возможно, враг и предатель, потому что и Валентин тоже заклеймил его пальцы нежностью своей кожи. - Я тоже на это надеюсь. Очень надеюсь, - Придд по-прежнему очень-очень близко, в прозрачных глазах – какое-то странное волнение, но Арно даже не смеет предположить, что оно имеет ту же природу, что и у него самого. Валентин… Спрут вздрагивает и оглядывается по сторонам. Им навстречу бежит солдат в черно-белой форме, и, когда тот приближается, Арно узнаёт в нём Реттеля, своего проводника до Хексберга. - Господин герцог, - задыхаясь, повторяет «лиловый», подбегая ближе, и останавливается, хватая ртом воздух. Солдат бросает короткий взгляд на Арно и, видимо, сочтя его достойным доверия, понизив голос, сообщает: - Он здесь. Спрут вздрагивает, но тут же снова берёт себя в руки: - Когда прибыли люди генерала? Арно не успевает даже раскрыть рот, как Спрут в сопровождении проводника уже исчезает в конце улицы. «Опять секреты!» - недовольно морщится он, стараясь не думать о том, как занимает его всё, что касается неугомонного полковника Придда. Отбросив наконец эти неуместные мысли, виконт решает, что было бы неплохо повидать Руперта и объясниться с ним, но вместо того, чтобы повернуть в сторону особняка Вальдеса, отправляется к себе в гостиницу. Он обещал Валентину уничтожить письма – и сделает это прямо сейчас. Или нет, сначала он позавтракает… - Извините, господин теньент, - круглое лицо хозяина гостиницы покрыто потом, хотя на улице отнюдь не жарко. Он виновато разводит руками в ответ на просьбу Арно прислать к нему в номер хлеба и сыра. – С утра прибыли новые постояльцы, и все слуги сейчас заняты. Если господин теньент соблаговолит подождать несколько минут… Юноша рассеянно кивает. Несколько минут погоды не сделают, а он успеет уничтожить переписку. Поднимаясь по лестнице, Арно сталкивается с симпатичной служанкой, уже успевшей накануне построить глазки красивому южанину. - Много работы, Грета? – улыбаясь, спрашивает он. Подхватив юбки, девушка спускается на кухню, а теньент Сэ задумчиво смотрит ей вслед. Люди из Олларии? Беженцы или…? Внезапно где-то совсем рядом раздаются голоса, и Арно машинально поднимается на несколько ступенек вверх. - … в гостинице им оставаться нельзя. Нужно снять для них комнату в частном доме. Этот холодный спокойный голос невозможно не узнать. Так это сюда так торопился Придд? - Будет сделано, господин герцог! – а это уже Реттель. Удаляющиеся шаги Спрута и Реттеля постепенно затихают внизу лестницы. За третьим собеседником закрывается дверь, и Арно едва удерживается от того, чтобы приложиться ухом к прохладной деревянной поверхности. Что же там прячет Валентин Придд? Если его гости прибыли из Олларии, возможно, Повелитель Волн торопился к адмиралу Альмейде, чтобы рассказать ему свежие новости из столицы? Возможно, идёт подкрепление для маршала фок Варзова и Фридриха они встретят во всеоружии? Так или иначе, теньент Сэ должен выяснить, в чём дело. Придд, как и обещал, возвращается очень скоро. Арно, караулящий на лестнице, едва не пропускает момент, когда Валентин взбегает по скрипящим ступенькам и коротко стучит в дверь. - Это герцог Придд, - негромко сообщает он в ответ на какой-то вопрос, заданный стражем. И в тот момент, когда дверь начинает открываться, Арно перепрыгивает через ступеньки и буквально вталкивает Спрута вовнутрь. Реакция у гостей Валентина отменная – дверь ещё не успевает захлопнуться за спиной Савиньяка, как на него смотрят три дула. - Опустите пистолеты, - приказывает Придд. – Теньент Сэ, что вы здесь делаете? Немедленно уходите! Придд мгновенно оказывается перед ним, закрывая проход. - Виконт, прошу вас, - в голосе Валентина слышится мольба, - лучше уйдите сейчас! Даю слово, что я всё вам объясню, но попозже. Арно колеблется, но мычание раздаётся снова, и это придаёт ему сил. - Я хочу видеть, - произносит он и решительно отодвигает Спрута в сторону. Ещё один военный, в мундире теньента, тоже заступает ему дорогу, но юноша ловко проскальзывает под его рукой и распахивает заветную дверь. - Леворукий и все его кошки! – растерянно произносит он, замерев на пороге. Но Арно его не слышит. Сейчас он только и может, что безмолвно таращиться на привязанного к стулу Ричарда Окделла. --- ТВС |